355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Рози Томас » Женщина нашего времени » Текст книги (страница 38)
Женщина нашего времени
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 18:04

Текст книги "Женщина нашего времени"


Автор книги: Рози Томас



сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 41 страниц)

Это был разительный контраст с пасторальной идиллией, которую предлагал Энтони Фелл.

Харриет тоже посмотрела на фотографии.

– Постройка домов с высокой плотностью для молодых богатых семей, – объявила она. – Максимальное количество подобных или почти подобных домов плотно упаковывается на строительной площадке для последующей быстрой продажи и получения максимальной прибыли на капиталовложения одинаковым или почти одинаковым семьям из среднего слоя руководящего персонала частных компаний, как правило, приезжим.

Фотограф был дорогим, но свою работу сделал отлично. Харриет прошла длинный путь от черного с белым парашютного шелка и стенда с солнечными лучами из полистирола на ее первой экспозиции на Ярмарке игрушек в Эрлз-Корт.

– Типовая застройка Кита Боттрилла. Его предложение относительно строительного участка в «Бердвуде», которое предстанет перед подкомиссией по планированию через несколько дней, будет, в сущности, таким же. Мистер Боттрилл является застройщиком. Он заинтересован исключительно в прибыли. Некоторые из вас познакомятся с его репутацией. Другим не придется.

Когда Харриет говорила, Элисон почувствовала, как у нее на затылке поднимаются волосы. Она осмотрела зал с восхищенной аудиторией, думая о том, сколько же мужчин в костюмах являются шпионами Боттрилла.

Вероятно, Харриет была осторожной, возможно, ни одно из ее заявлений не было явно клеветническим, почти наверняка большинство из них действительно были неголословны. «Ее приятель, журналист Чарли Тимбелл, должно быть, помог ей раскопать необходимые факты», – подумала Элисон. Но это был потрясающий спектакль. Ее оценка методов и достижений Боттрилла была не иначе, как беспощадной.

Элисон пришло в голову, что, хотя она никогда в жизни не встречала финансиста Харриет, она может ясно себе представить, каким он должен быть. Оба они потрясающе подходили друг к другу. Жаль, что они не могли продолжать вместе. Наблюдая за ней сейчас, когда она овладела залом, Элисон была убеждена, что противодействовать Робину Лендуиту, вызвать его вражду, было одной из редких ошибок Харриет, как в личных, так и в профессиональных отношениях.

– Итак, я прошу вас, – спокойно заключила Харриет, – обдумать, позволите ли вы этому человеку построить свой вариант деревни на этой зеленой и прекрасной земле рядом с Эверденом? – Это был, пожалуй, ее единственный дешевый театральный жест, но Элисон подумала, что и он был продуманным и своевременным.

Снова наступила тишина, а потом раздались бурные аплодисменты.

Именно Энтони Фелл поднял, наконец, руку.

– Если есть какие-либо особые вопросы, мы были бы рады ответить на них. Прямо сейчас или после собрания в индивидуальном порядке. И макет находится здесь для того, чтобы каждый, кому захочется, мог изучить его более внимательно.

Его рука очень выразительно задержалась над узкими дорожками между живыми изгородями, над садами и группами маленьких, покрытых корой искусственных деревьев.

Поднялся какой-то мужчина. Харриет узнала Рона, одного из метателей стрел из «Снопа пшеницы». Он почувствовал себя неловко, когда оказался на ногах перед таким большим количеством людей, и быстро заговорил.

– Весь вопрос заключается в том, что от нас ожидается и что мы должны делать? Фотографии, макеты, идеи – все это замечательно, и я не думаю, что найдется хоть одна душа в Эвердене, которая захочет выбрать вот тот другой проект, чтобы построить там свои дорогие дома. Я имею в виду нас, простых жителей деревни, а не членов совета или кого-то другого вроде них.

Он достаточно пришел в себя для того, чтобы бросить взгляд через зал в ту сторону, где сидело большинство членов приходского совета. Харриет могла лишь догадываться о неуловимых подводных течениях в деревенской политике и надеяться, что они пойдут скорее вместе с ней, чем против нее.

– Это не в наших руках, верно? Кто бы ни выиграл, нам следует принять это, как должное.

Харриет приветливо улыбнулась ему.

– Вы можете помочь нам выиграть, если вы решили, что предпочитаете этот вариант тому.

Бриллиант на ее правой руке снова коротко сверкнул, когда она указала на фотографии.

– Вы можете написать в комитет по планированию. Напишите вашему члену парламента. Включитесь в работу ассоциации жителей Эвердена. Распространяйте материалы «Действия в защиту Эвердена». Есть множество вещей, которые вы можете сделать, если вы действительно хотите помочь нам.

«Именно энтузиазм и несомненное дружелюбие голоса Харриет подействовали на них сильнее, чем то, что она сказала», – подумала Элисон. В зале снова послышался гул голосов, тихое жужжание исходило от рядов стульев, в нем звучали интерес и решимость.

Когда Рон сел, он выглядел самодовольным. Со своей удобной позиции Элисон могла видеть затылки кивающих голов. Завтра письма к властям начнут опускаться в почтовый ящик на наружной стене деревенского магазина.

Последовал еще ряд вопросов, касающихся транспортных проблем и улучшения сферы обслуживания, а также того, будут ли местные жители иметь преимущества при покупке домов. Дэвид и Энтони отвечали им доброжелательно и терпеливо. Элисон заметила, что уровень интереса к специальным вопросам был невысок. Собрание усвоило в общих чертах план Харриет, и именно это занимало всех сейчас.

Затем поднялась женщина, которую Элисон не знала. Она была одета в темно-синий джемпер, несколько напоминающий морскую форму, и полосатую рубашку с отложным воротником. Элисон догадалась, что она была жительницей с окраины Эвердена, из одного из больших домов за пределами деревни с теннисными кортами в уединенных садах и новыми оранжереями, верхушки которых были едва заметны с узкой дороги между живыми изгородями. Ее муж, возможно, работал в Лондоне.

– Есть один само собой напрашивающийся вопрос, который никто не задал. – Ее голос подтвердил догадку Элисон.

Харриет любезно посмотрела ей в лицо.

– Как в каждом плане предполагается, если это вообще предполагается, поступить с самим бердвудским домом?

Харриет ожидала услышать такой вопрос и подготовилась к нему. Возможно, женщина в полосатой рубашке совершала прогулки мимо «Бердвуда» и рискнула, как и сама Харриет это сделала, подойти к дому по подъездной аллее, возможно, фантазировала, как можно было бы продать удобный старый дом приходского священника и восстановить эту полуразвалину, вернув ей викторианско-готическую славу, на зависть всем соседям. Может быть, она была настоящим консерватором, может быть, просто любопытной.

Харриет сглотнула. С тех пор, как она вошла внутрь облицованного изразцом холла вместе с Элисон и при свете электрического фонаря взглянула наверх, на богато украшенную галерею, «Бердвуд» стал предметом ее мечты. Она защищала его, хотя у нее было на это не больше прав, чем у женщины в полосатой рубашке.

– Я не могу вам сказать, что представляет собой план компании «Касториа». Они не присылают мне бесплатной информации… – Тотчас в зале раздался вежливый смешок. – Так что я могу только догадываться. Но если судить по их прошлым действиям, то я могу представить себе, что если бы они были в состоянии купить дом и землю, на которой он стоит… – Харриет не смотрела на членов совета. Вместо этого она глаз не спускала с той, которая задала вопрос, – они бы без колебаний и сомнений снесли бы это здание и втиснули бы на этот участок столько новых домов, сколько смогли бы. Это, конечно, только мои предположения.

– А как насчет вашего собственного плана?

Харриет снова почувствовала легкую пульсацию в подбородке, в том месте, где был перелом. Она подавила желание потереть это место.

– Дом был бы спасен. Он был бы полностью отреставрирован со всей тщательностью.

– Как частный дом?

– Он так и был задуман с самого начала. Мистер Ферроу построил его, как дом для своей семьи, которая и занимала его с тех пор, за исключением последних нескольких лет, когда он, к сожалению, пустовал.

– Но дом был завещан Эвердену, чтобы деревня его использовала, не так ли?

Муж этой женщины, полный мужчина в очках, сидел рядом с ней. Он поднял на нее глаза. Харриет не могла точно сказать, то ли он хотел подбодрить свою жену, то ли подать ей знак, чтобы она села и дала бы возможность кому-нибудь другому задавать каверзные вопросы.

– Это так. Но разрушающиеся старые дома дорого реставрировать, а затем содержать в исправном состоянии, как вы знаете, в чем я уверена. В завещании нет такого условия. Это сложный вопрос. Я думаю, что у меня нет права делать критические замечания по этому поводу.

Харриет позволила себе слегка отвести глаза в сторону.

Женщина упорствовала.

– Не намерены ли вы купить «Бердвуд» под прикрытием вашего плана нового строительства и реставрировать его, как частный дом для своего собственного использования или для перепродажи с целью получения прибыли?

Харриет уже сделала свое предложение совету церковного прихода. Это предложение было выражено в форме щедрой суммы наличных. Однако, сделав это, она дала понять с утонченной деликатностью, тактом и предельной сдержанностью, что дальнейшее развитие плана «Бердвуд» зависит от возможности приобретения ею дома и сада на правах свободного землевладельца. Она оставила их, чтобы они обдумали ее предложения.

И поэтому Харриет сейчас улыбнулась женщине. Элисон отметила, что эта улыбка была шедевром дружеского сожаления. Харриет сказала:

– Имеется единственный потенциальный покупатель «Бердвуда». Если дом будет продан, то он будет с любовью полностью тщательно отреставрирован и будут использованы все имеющиеся в распоряжении средства, а сам дом будет занимать, как это и всегда было, надежный, достойный доверия и ответственный владелец. Дом больше никогда не будет выставлен на продажу.

Собрание поддерживало Харриет. Послышались несколько возгласов одобрения, шум от нетерпеливо передвигаемых стульев и шарканье ног.

– Я думаю, что мне больше нечего сказать вам, – закончила Харриет с таким видом, что все решено.

Женщина села, но ее муж, сидевший рядом с ней, поднялся со своего места. Он водрузил на переносицу очки и осмотрел зал.

– Мы услышали о достоинствах одного проекта и о недостатках другого, – нараспев произнес он. – Мой вопрос очень простой. Не для людей, которые заняли сцену, а для тех, кто в зале, то есть для жителей и друзей Эвердена. Разве не потому мы живем в Эвердене, что любим его сельскую красоту? Участок «Бердвуд» – прекрасное место в нашей округе. Почему тут вообще кому-то надо что-то строить?

Послышались ропот, недовольные голоса.

С противоположной стороны комнаты еще один человек в костюме, который прослушал всю дискуссию, сидя со сложенными руками, встал и воскликнул, взмахнув руками:

– Я это полностью поддерживаю. Характерная деревенская особенность Эвердена должна быть сохранена любой ценой.

Как будто после того, как прозвучал какой-то секретный пароль, жители окрестностей Эвердена, разбросанные по залу, вдруг сразу показали себя. Один за другим хорошо поставленные голоса кричали и против Боттрилла, и против Харриет.

Рядом с собой Харриет мельком заметила, как Энтони Фелл прикрыл рукой нижнюю половину своего лица, чтобы дать выход взрыву гнева.

Жители окраин закупили свои сельские идилии, свои большие дома, скрытые за густыми живыми изгородями, и они пришли, чтобы защитить свои спокойные уголки от всех, кто мог бы попытаться втиснуться в них. Они принимали меры против предложения Харриет, а теперь собирались уничтожить ее.

«Слишком уверенно, слишком скоро», – подумала Элисон. Перед ней вскочил мужчина. Она узнала Джеффа, родившегося в доме, который стоял на главной улице Эвердена и в котором он все еще жил. Его рев перекрыл громкие голоса:

– Наша деревня? Чья эта чертова деревня, как вы сказали?

Что вы делаете для этой деревни, кроме того, что в восемь утра вы выметаетесь из нее, а в восемь вечера тащитесь назад. Вы даже фунта сахара не купите в магазине, разве не так? И не говорите мне о дорогой и прекрасной общине, приятели.

Последовал еще один вал криков, но длинноволосая девушка из «Снопа пшеницы» выкрикнула громче всех:

– Нам нужны дома. Нам нужны дома, которые мы можем себе позволить, а не такие, как у вас. Нам нужна эта новая деревня, и мы получим ее. Это тот стимул, который нужен всем нам.

Еще большее количество людей вскочило на ноги. Деревенский зал превратился в море злых лиц и размахивающих рук. Элисон почувствовала нарастающий прилив скрытой враждебности между вновь приехавшими в деревню и местными. Настроение собрания в долю секунды качнулось от доброжелательного к воинственному, и Элисон тотчас увидела, что гнев не только захватил обе фракции, но и направился на Харриет, Дэвида и Энтони, сидевших на сцене. Она следила за Харриет, чтобы увидеть, как она поступит.

Харриет встала, опираясь о стол, стоявший перед ней, суставами пальцев сжатых кулаков. Одно мгновенье она простояла молча, наблюдая за лицами и вслушиваясь. Внезапный взрыв глубинного возмущения пугал, но что-то в этой жестокости привлекало Харриет. До этой минуты собрание проходило слишком гладко, и не было в нем ничего такого, что хоть кто-нибудь мог запомнить. Теперь же все присутствующие будут вспоминать этот момент, и у каждого из них будет свое мнение. Харриет знала, что ей необходимо завоевать эти мнения.

Она подняла голову.

– Это хороший вопрос. Почему нужно вообще что-то строить? – Ее голос был отчетливо слышен и увлекал за собой. Лица обернулись к ней, и шум уменьшился.

«Скажи им, – убеждала сама себя Харриет. Если она и научилась чему-нибудь от «Мейзу» и «Пикокс», так это выходить из затруднительных положений и превращать невыгодное положение в благоприятное, вред и ущерб в преимущество, утрату в пользу. В ее голове послышались такие звуки, как будто скатываются и щелкают цветные шарики.

– Да послушайте же меня, и я скажу вам, почему, – выкрикнула Харриет.

Она не стала пытаться убеждать жителей окрестностей, что было бы социально выгодным для Эвердена приобрести всю общину с построенными в традиционном стиле домами, которые им по средствам.

Вместо этого, на языке Сити, привычном для нее и мужчин в костюмах, она дала понять, что если ни «Касториа», ни ее собственная компания не получат строительного участка, то, наверняка, его получит другой застройщик. Судьба «Бердвуда» предрешена и, в конце концов, он уступит место новому строительству.

– Больше не стоит вопрос: стоит ли строить, а встает другой: какой план застройки вы предпочли бы.

В поддержку этого разнесся гул, но он не заглушил голоса оппозиции.

– Вовсе нет, – выкрикнул мужчина в очках. – Новая застройка отнюдь не является неизбежной. Почему бы нам не спросить мисс Боулли? Мисс Боулли не хочет этого, не так ли?

Все собрание повернулось, все вытянули шеи вперед, чтобы лучше разглядеть ее. В ответ мисс Боулли нахмурилась и сердито посмотрела. Но затем, все еще хмурясь, она поднялась на ноги и, тяжело ступая, пошла вперед в своих вечных высоких сапогах. Она не поднялась по двум ступенькам на сцену, а остановилась перед ней, такая маленькая конусообразная фигурка.

Харриет пристально и холодно посмотрела на ее желтовато-коричневый вязаный берет. Теперь станет общеизвестным, что ей не удалось купить ключевого клина земли. Теперь Боттрилл услышит, что ее единственное оружие – это честолюбивая, пустая болтовня и привлекательные планы.

Ей казалось, что пульс в челюсти был, как кузнечный молот.

Мисс Боулли ткнула пальцем на большие фотографии.

– Некоторым людям, которые разглядывают эти вещи, это могло бы показаться пристрастным изображением. Вы могли бы подумать, что это нечестное представление человеческой работы, те из вас, которые любят размышлять, глядя на ловкие фотографии, которые искривляют и сжимают все вокруг так же, как и эти.

Харриет не осмеливалась взглянуть ни в одну сторону – ни на Дэвида или Энтони, ни на женщину в полосатой рубашке или на ряды лиц, которые теперь всматривались в мисс Боулли, а не в нее. Она остановила свой взгляд на макушке головы Элисон в конце зала и ждала, что произойдет.

– Ну, я могу сказать вам кое-что даром. Я встречала некоторых молодых людей, которые работали для него. – Ее палец снова ткнул на фотографии Боттрилла. – Мне они не понравились. Все были милые, пока им было кое-что нужно, а когда они поняли, что они этого не получат, то они сразу же стали отвратительными. Они даже не побоялись угрожать мне тем, что может случиться, если я не буду сговорчивой и не продам им своей собственности. Шум, большие грузовики, рабочие, а потом вообще никто не захочет купить мой дом.

Мисс Боулли многозначительно захихикала. Харриет сидела неподвижно, боясь пошевелиться.

– Я бы не продала таким и фунта ежевики из своей живой изгороди. – И она снова ткнула пальцем на фотографии.

Раздался приглушенный смех. Мисс Боулли даже не улыбнулась. Она обернулась и указала на Харриет, сидевшую позади нее.

– А потом пришла вот эта. Она не предлагала соглашения, написанного причудливыми словами. Она была готова выложить деньги; никаких условий, никаких обещаний купить когда-нибудь, если окажется, что это ей подойдет. Возможно, она была не лучше, чем все остальные, но она сделала мне честное предложение, а у меня есть нюх на такие вещи. Я бы сказала, что она честная, раз уж вы спрашиваете, что я думаю.

Мисс Боулли поискала глазами пару жителей окрестностей и остановила на них неодобрительный взгляд.

– И поскольку вы выбрали меня и мое мнение для публичного обсуждения, я скажу вам, что я слушала то, что говорилось сегодня вечером. И я скажу – она права. На том участке земли будут дома, хотите этого вы и ваши шикарные друзья или нет.

Раздался гром аплодисментов. Мисс Боулли шла по залу к выходной двери, а хлопки следовали за ней. Харриет хотелось уронить голову на руки. Но ее руки дрожали, и она прямо держала голову.

– Благодарю вас, мисс Боулли, – произнесла Харриет ей вслед.

Она не могла бы отрежиссировать этот момент лучше, даже если бы она спланировала и отрепетировала его. «Я не заслужила этого, – говорила про себя Харриет, – но я благодарна ей за это».

Тогда она подумала о Саймоне в его доме и об игре, которую она взяла.

Она почувствовала, как рука Дэвида Хоукинза сжала ее руку. Люди покинули свои стулья и устремились на сцену. Лица склонились над макетом.

– С вами все в порядке? – спросил ее Дэвид.

– Да. Да, со мной все в порядке. Я… не ожидала этого от мисс Боулли.

– У вас везде поклонники, – сухо заметил Дэвид.

Затем были вопросы, на которые нужно было ответить. Палец Энтони снова и снова обводил контуры деревни, и над макетом склонялись головы.

Молодые пары подходили к Харриет, они хотели записать свои имена в список первых домов.

– Это слишком рано, – объясняла им Харриет. – Еще нет никакого списка. Нет строительной площадки. Это только начало. – Она сделала жест, рисуя в воздухе кирпичи и раствор и стараясь соединить их. – Ничего не продвинется дальше, если мистер Боттрилл получит разрешение, если комитет по планированию графства откажется признать документы, представленные нами.

– Мы им напишем, – сказала девушка. – Мы сделаем все, что вы нам скажете. Пожалуйста, запишите куда-нибудь наши имена, хорошо? У меня и Кита нет другой возможности получить собственный дом здесь поблизости.

Харриет узнала их имена и записала на странице своей записной книжки. В толпе она увидела Элисон, которая, кажется, кивала в знак одобрения. Вопросы длились более часа. Наконец как-то вдруг выскользнули последние люди, и зал опустел. Осталась только Элисон, сидящая в первом ряду, вытянув перед собой ноги.

«Что же теперь? – подумала Харриет. – И что все это нам даст? Какую пользу мы извлечем из всего этого?»

Затем снова с шумом распахнулись двери, и снова, как злой дух, появилась мисс Боулли. Под взглядами всех четырех она пересекла зал и остановилась прямо перед Харриет.

Харриет взяла инициативу в свои руки и заговорила первая.

– Вы пришли, чтобы сказать мне, что вы готовы к продаже, мисс Боулли?

– Хорошо, – ответила мисс Боулли, милостивая до конца.

Это были короткие переговоры и обмен обещаниями. Когда Энтони вежливо проводил старую даму до дверей, Харриет, совершенно обессиленная, опустилась в кресло. А Дэвид хлопнул рукой по столу, стоявшему на сцене, и издал победный клич.

– Я думаю, что мисс Боулли вручила нам сделку, – сказал Энтони.

Харриет уютно устроилась в своем кресле. Она была приятно удивлена, увидев восхищенное выражение на трех лицах. Спектакль был окончен, адреналин постепенно исчезал. Даже от мисс Боулли разве они не получили достаточно?

Они вернутся к нам? – спросила она. – Как вы думаете, вернутся?

Элисон ответила:

– Послушайте. Я поверила в «Бердвуд», словно он уже находится там. У меня было такое чувство, что я могу ходить по улицам и восхищаться домами, что я могу прикоснуться к этим прекрасным кирпичным стенам… – Она взглянула на Дэвида, и это был такой взгляд, что Харриет даже при всей своей усталости не могла не расценить его иначе, как кокетливый. – И даже рвать цветы в этих чертовых садах. И все в этой комнате верили в это тоже. Они представили себе это, и им понравилось. Вы могли бы собрать, по крайней мере, первый взнос на паре улиц, застроенных домами, если бы только попросили у них. Сама я, по-видимому, рассталась бы с деньгами, но я не нуждаюсь в коттедже с двумя спальнями в подлинно кентском стиле. У меня, как и у мисс Боулли, хорошее чутье на такие вещи. «Бердвуд» принесет вам богатство. Ваше второе богатство, конечно.

Харриет понимала, что Элисон шутит, но в том, что она сказала, была доля истины.

Она напомнила им:

– Впереди еще долгий путь.

Но она обнаружила, что ее настроение снова улучшается. Эйфория заразительна, и у нее есть мисс Боулли. Мисс Боулли – это то, что ей даже больше нужно, чем доброжелательность Эвердена.

Сегодня вечером мы далеко продвинулись, – сказал Энтони.

Все улыбнулись, с изумлением признавая это.

– Так давайте пойдем и выпьем за это. Вернемся в коттедж, – пригласила Элисон.

Они собрали плакаты, большие фотографии и полотнище с призывом «ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ БОТТРИЛЛУ – ЭТО ДЕЙСТВИЕ ЗА ЭВЕРДЕН», снова составили стулья, чтобы оставить зал подготовленным к следующему утру для группы детского сада, как и было договорено с комитетом. Последнюю работу в этот вечер выполнил Дэвид, который вытащил из-под сцены набор сложенных щитов, из которых снова собрал детский домик.

Затем они вернулись в коттедж Элисон и пили виски, и по мере того, как опустошалась бутылка, они становились все более шумными и все охотнее смеялись. Элисон заметила, что Дэвид Хоукинз точно оценивал степень ее привлекательности для него. Она также заметила, что он видел только Харриет. Немного погодя она встала, и когда она отвернулась от компании, уголки ее рта собрались, губы сжались, и от этого она стала выглядеть более старой и разочарованной. Тогда она открыла буфет и вынула вторую бутылку виски. Она налила себе еще порцию и, когда села, уже снова смеялась.

Незадолго до собрания комитета по планированию Линда вернулась из школы, чтобы остаться на уик-энд с Харриет. Чтобы это произошло, пришлось провести сложные телефонные переговоры четырех сторон – между Харриет, Ронни Пейдж, секретарем Клэр Меллен в Калифорнии и Каспаром.

– Ей так хочется приехать, – сказал Каспар.

Харриет слушала его замечательный голос. Его не заглушали те мили, которые пролегали между ними, но, казалось, что паузы между его осторожными словами были слишком длинными, чтобы их можно было объяснить только расстоянием.

– Я хотела бы повидать ее.

– Ты умеешь обращаться с детьми. Она всегда слушается, когда ты говоришь. И так было всегда, с самого первого, крайне неприятного для меня дня. – Каспар рассмеялся над этим воспоминанием без всякой самокритики.

Харриет попыталась прорваться через пьяную болтовню. Она могла представить его себе у широкого окна с видом через Лос-Анджелес на Тихий океан и плавательный бассейн в форме ромба, сверкающий снаружи. Она знала, какого уровня в бутылке он достиг, и уже не чувствовала к нему ни привязанности, ни сочувствия.

Она выслушает любого, кто бы с ней ни заговорил.

– С Линдой будет все в порядке. А как ты, Каспар?

– Хорошо. Я рассматриваю пару предложений.

– Я имела в виду тот несчастный случай.

Было еще более продолжительное молчание, пока он мягко не ответил:

– Все это уже отрегулировано.

Харриет могла представить себе адвокатов и агентов, звонки и договоренности, а также уши полицейских и заместителей прокуроров, которых квалифицированно обрабатывали. Деньги за благоразумие, рукопожатия и молчание.

– Тогда, значит, все в порядке, – невыразительно произнесла она.

– А как ты, Харриет?

Даже на расстоянии, даже осознавая, что она делает, ей казалось, что его тепло и очарование трогают ее. Она ответила более откровенно, чем намеревалась.

– У меня тоже новый проект. Дело, связанное с собственностью, новая застройка общины. Она рассказала ему о «Бердвуде» и тревожном ожидании новостей, связанных с решением комитета по планированию.

– Если Боттрилл получит разрешение на свой план, то это конец. Если же его предложение будет отвергнуто, то мы сможем представить на рассмотрение наш собственный план.

Каспар ответил:

– Всегда был бизнес, от которого ты зависела, не так ли, Харриет?

Она могла бы съязвить в ответ: «Не только бизнес, но и ты тоже, пока я не узнала тебя получше». Но она ничего не сказала. Пусть молчание говорит само за себя. В конце концов, уже не было никакой теплоты.

– Вы с Линдой будете рады, да?

– Я буду хорошо заботиться о ней. До свидания, Каспар.

Это было все.

Харриет забрала Линду из школы в пятницу вечером. Она должна будет доставить ее обратно в воскресенье после полудня, к чаю.

– Целых два дня, – напевала Линда. – Целых два дня свободы. Что мы будем делать?

Линда стала выше и тоньше. Ее форменное платье, которое отнюдь не украшало ее, было слишком коротким, а ее ключицы выступали из ворота темно-бордового свитера. Она носила волосы, как положено по инструкции, – два пучка, собранных над воротником, – но как только Харриет выехала из школьных ворот, Линда вытащила бордовые ленты из волос и пустила их по ветру из окна машины. Краем глаза Харриет заметила, как они развевались над живой изгородью.

– Ради Бога, Линда. Что нам придется теперь сделать, так это потратить два дня, чтобы разыскать у «Джона Льюиса» ленты точно такого же оттенка, чтобы заменить те, которые ты только что растрепала об изгородь.

Линда рассмеялась.

– У Арабеллы Мейкпис есть около двадцати ярдов. Я отрежу ножницами маленький кусочек от конца ее ленты, и она никогда не заметит разницы.

– Бедная Арабелла Мейкпис. Все еще ничего не подозревающий поставщик, не так ли?

– Дурочка.

Линда также казалась старше из-за нового налета уверенности, приобретенной с ошеломляющей быстротой, которую Харриет считала нормальной для этого неустойчивого возраста. Казалось, что прошло гораздо больше времени, а не всего один год, с тех пор, как Линда вылезла из живой изгороди, дерзкая и жалкая, и стояла лицом к лицу перед нею и Робином. Харриет хотелось строго посмотреть на нее и на новые углы и тени на ее лице, но ее глаза были прикованы к дороге.

– Я по-настоящему не видела вас с того дня, когда мы ездили в Санта-Монику, – сказала Линда.

– Это был замечательный день, – подтвердила Харриет.

Это было проявлением новой зрелости Линды, которая сохранила в тайне все, что произошло в Лос-Анджелесе. Еще будет время вернуться к этому в подходящей обстановке, а не сейчас, в машине, катившейся по направлению к Хэмпстеду, навстречу напряженному движению конца недели. Когда они подъехали к дому Харриет, Линда, шаркая по дорожке, кивнула в сторону живой изгороди и захихикала. Харриет тоже засмеялась и обняла ее одной рукой за плечи. Они поднялись по ступенькам и вместе вошли в квартиру. Только этим утром Харриет приехала из Эвердена, и у нее было время лишь на то, чтобы загрузить холодильник и подготовить еще одну кровать. Ей самой ее собственные комнаты казались холодными и неуютными. Но Линда разглядывала блеклые стены и невыразительные картины, вздыхая от восторга.

– Как же мне нравится ваша квартира! – воскликнула она.

– Правда? – Харриет была поражена.

По сравнению с домом в Литтл-Шелли даже эта неухоженная квартира должна была казаться уютной.

– Меня здесь не было некоторое время. Я уезжала в деревню к одной из моих приятельниц. Но мне она нравится, когда ты здесь.

Харриет наметила развлечения на вечер. Они отправятся в кино, а затем у них будет китайский ужин. Линда говорила, что ей нравится китайская кухня. Когда они уже собирались уйти, зазвонил телефон. Это был Дэвид, ему нужно было поговорить о финансировании плана «Бердвуда». Харриет сразу же села за свой письменный стол и придвинула к себе бумаги.

За ее спиной, ожидая в молчании, стояла Линда. Через пару минут она пересекла комнату и стала пристально всматриваться в окно, прижимаясь лбом к стеклу.

Разговор длился не более восьми минут. Когда он закончился, Харриет бодро сказала:

– Извини. Теперь пойдем?

Затем она повернулась и посмотрела на Линду. Она встретила хмурый взгляд, который был точной копией того первого выражения, которое она увидела в гостиной Аннунзиаты Лендуит.

– Что с тобой, в чем дело?

– Я думала, что теперь вы больше не работаете в «Пикокс», что вы не будете все время заниматься делами. Это наш уик-энд. Я, действительно, с нетерпением ждала его.

Харриет рассердилась:

– Я не работала для «Пикокс», я сделала эту фирму. Она была моя, и я потеряла ее, и это причиняет мне боль. Я не рассчитываю на то, что ты поймешь, что произошло, но ты достаточно взрослая, чтобы понять, что означает потеря. Теперь я расскажу тебе о том, как я пытаюсь приняться за новое дело. Да, это работа, но я делаю то, что я делаю, потому что это доставляет мне удовольствие, потому что каждому необходимо что-нибудь делать, потому что, если я не буду ничего делать, я – ничто. Как пустой бумажный мешок. Ты можешь понять это, Линда?

Она сделала паузу, а затем, осознав, что она кричит, удивилась своей бурной реакции. Она зажала рот тыльной стороной ладони, чтобы удержать ненужные резкие слова.

– Если тебе нравиться бывать здесь, если ты меня любишь, то тебе бы лучше принять работу, как неотъемлемую часть меня самой. Без нее нет и меня. Тогда тебе придется проводить уик-энд с бумажным мешком. Попытка смягчить удар была запоздалой, неудачной и неубедительной.

Линда сжала кулаки.

– Именно для меня у вас никогда не будет времени.

Ее слова, полные страха и негодования, прозвучали как громкая жалоба. Харриет послышались в них возмущение и обида на то, что родители не заботятся о ней, что она заброшена.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю