Текст книги "Женщина нашего времени"

Автор книги: Рози Томас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 41 страниц)

Ее шансами были выступление против плана компании «Касториа» на стадии рассмотрения в комитете по планированию с использованием любых доводов, с которыми она могла появиться, и попытка добиться поддержки местным населением ее собственного незамысловатого предложения.

Она подумала об Эвердене и «Снопе пшеницы», о деревенском магазине и разрушающемся «Бердвуде» в его обманчивом уединении.

«Я могу сделать это, – подумала она. – По крайней мере, уж столько-то смогу».

– Существуют еще два момента, – добавил Чарли.

Он старался говорить небрежно, но Харриет понимала, что он придержит хорошую новость под конец.

Имеется еще один участок земли, который он хочет, но не может получить. Два акра, мешающих прокладке главного подъездного пути по естественному маршруту.

– Они принадлежат мисс Боулли, – дополнила его Харриет. – Я встречалась с ней, и она мне понравилась.

Чарли подавил короткую вспышку восхищения.

– В конце концов, это не будет иметь большого значения. Он может провести свою дорогу где-нибудь в другом месте во что бы то ни стало, и, без сомнения, сделать жизнь вашей мисс Боулли такой неудобной, как он уже угрожал.

– А какая вторая вещь?

– Ему не принадлежит ни старый дом, ни сад, а это еще пара акров, расположенных вблизи центра всего участка в целом.

Харриет терпеливо спросила:

– Кому же принадлежит этот участок?

Чарли снова посмотрел на каждого из них. А затем возвестил с видом фокусника, извлекающего из шляпы кролика:

– Приходскому совету Эвердена.

Харриет пристально посмотрела на него какое-то мгновенье, а затем начала смеяться.

– Мне бы следовало сходить повидать приходского священника, как мне посоветовали в «Снопе пшеницы». Я должна была бы задать ему нужные вопросы и могла бы выяснить это за пять минут. Но знаете что? Это лучшая новость, которую я узнала за последние месяцы.

Она отодвинула свой стул и, обойдя вокруг стола, подошла к Чарли. Она обняла его за плечи и поцеловала в макушку головы.

– Спасибо, Чарли. Слушайте, давайте выпьем со мной, Джейн и Дженни. Выпьем за Бердвудский проект.

Они покорно подняли стаканы, глядя друг на друга, и повторили: «За Бердвудский проект!»

Харриет уже подсчитывала. Если Боттрилл не смог выкупить дом и землю у приходского совета, то, следовательно, некоторые или даже все члены совета должны были выступить против его планов. И если были противники одного плана, то с помощью оппозиции она смогла бы получить поддержку другого плана. Если бы это был тот план, который нужен, собственный план деревни. Если бы только ей удалось сделать так, чтобы ее планы стали их планами.

– Не хочешь ли ты услышать, как совет церковного прихода смог получить в собственность два акра лучшей земли для строительства и викторианский особняк?

– Расскажи.

Харриет могла бы разобраться в этом сама. Последняя владелица, старая дама с эксцентричными привычками в течение многих лет распродавала землю в пределах принадлежащего поместью парка, небольшими участками различным покупателям. Именно этих покупателей и их наследников усердно обрабатывал Кит Боттрилл в процессе набора участков для строительства.

Дом и уменьшившийся в размерах сад оставались в ее владении, а после ее смерти были завещаны деревне Эверден, для вечного использования общиной под контролем и управлением членов приходского совета.

– Вероятно, это большая обуза, – весело сказал Чарли.

– Все пришло в упадок, поэтому никто об этом и не упоминал. Боттрилл, вероятно, ожидает, когда это запустение приведет жителей к состоянию полной апатии. Тогда и священник, и все остальные будут просто вынуждены продать все ему. У них не будет никакой надежды сделать с этим что-нибудь полезное для блага деревни, потому что у них не будет денег.

– Деньги есть, – сказала Харриет.

За этими словами последовало короткое молчание, которое подтверждало силу ее богатства.

– Я думала, что ты хочешь жить в этом доме, – сказала наконец Джейн. – Ты же приглашала меня и Имоджин пожить там с тобой.

– Жаль, что ты не захотела. Ты сказала, что ты хочешь осуществить свои собственные планы. Я хочу восстановить этот дом, он такой красивый.

– А как насчет деревни?

– Есть какая-то альтернатива? Ведь лучше, если кто-нибудь восстановит дом, чтобы можно было в нем жить, чем будет стоять в стороне и смотреть, как его сносят, чтобы расчистить место для нового строительства, не так ли? Если я куплю дом в деревне Эверден, то взамен деревня получит новые строения на своих окраинах, что и требуется для местных нужд, включая административное здание, помещения для приходского совета и скаутской организации и всего того, в чем у них может быть необходимость. Это будет выгодно Эвердену. Всегда.

Джейн рассмеялась.

– А там будут детские ясли, центр, где могут проводить время пенсионеры? У тебя это звучит впечатляюще, но в то же время это скорее моя идея, чем твоя. Я не верю, что она может осуществиться, но я не могу неодобрительно относится к ней на бумаге, ведь верно?

– Не осуждай. Это же только план, он предлагает что-то каждому.

– Конечно, включая предпринимателя?

– Конечно, – согласилась Харриет.

Чарли протянул руку за бутылкой.

– Закончим ее? – добродушно спросил он.

Они просидели вчетвером допоздна. А затем, после того, как уехали Чарли и Дженни, гостеприимная Джейн очень обрадовалась, что Харриет согласилась остаться переночевать в свободной спальне, которую она обычно занимала и раньше, а Харриет была счастлива остаться здесь, вместо того чтобы испытывать гнетущее чувство, вызванное необходимостью вернуться в свою унылую квартиру. Она легла спать более готовая проснуться снова, чем это бывало раньше.

Было начало мая.

Харриет припарковала свою машину под прикрытием высокого деревянного щита для наклейки объявлений и афиш и пошла своей дорогой через вход на строительный участок. Перед ней проехал вилочный погрузчик, неся перед собой поддон видавших виды желтосерых лондонских кирпичей, старых, обветренных и почти обесцветившихся.

В конце ряда неожиданно появившихся перед ней домов еще были видны стропила крыш, но в домах поближе к Харриет были уже установлены на свои места застекленные окна и внутри сырых кирпичных комнат работали плотники.

Был слышен гул машин, усиленный ритмичным взбалтыванием бетономешалок. Земля перед Харриет представляла собой желтоватую трясину, через которую был проложен мост из досок. Харриет посмотрела на свои туфли-лодочки. По направлению к ней шел мальчик, толкая тачку, колесо которой проходило посередине мостков, выложенных из досок. Уже при первых лучах солнца он был раздет до пояса. Он задолго прекратил катить тачку и свистеть, чтобы внимательно рассмотреть Харриет.

– Я ищу Дэвида Хоукинза.

Мальчик указал на передвижной домик в противоположном конце строительного участка и покатил свою тачку дальше. Харриет переправлялась по доскам мимо плотников и бетономешалок. Ее преследовал свист. Она помнила, что в Уинвуде они не свистели, но тогда она была боссом. Несвоевременные в данную минуту мысли об Уинвуде не вызвали у нее нервного подергивания удаленных конечностей.

Подняв глаза, она увидела Дэвида, шагающего по грязи в рабочих ботинках. Его лицо борца казалось менее удивительным в этой обстановке.

– Вы не знали, что строительные площадки – грязные места?

– Первый урок на строительной площадке, – сдержанно ответила Харриет. – В следующий раз я надену комбинезон.

Они пожали друг другу руки. Они договорились по телефону об этой встрече и увиделись впервые после рождественской вечеринки у Джейн.

– Давайте зайдем в контору.

После солнечного света и свежего воздуха в маленькой кабинке было душно. В ней стояли металлические письменные столы, заваленные планами застройки и эскизами строений, и стулья для машинисток, а на стенах висели графики строительных работ. Это напомнило Харриет те дни, когда она беспощадно торговалась с мистером Джепсеном в его кабинете в «Мидленд Пластикс». Однако она надеялась, что ей не придется торговаться с Дэвидом Хоукинзом.

При одной мысли об этом Харриет охватило чувство, что это крайне срочно. Было слишком мало времени, а все, что было необходимо довести до конца, следовало делать медленно и тактично. Она уселась на край одного из металлических письменных столов, готовая сразу спрыгнуть. Девушка, щелкающая на электрической пишущей машинке, прекратила работу и взглянула на нее.

– Харриет, выпьете чаю или кофе? – спросил Дэвид.

– Я хочу приступить к делу, – могла бы ответить она, но вместо этого сказала:

– Пожалуйста, кофе с молоком, но без сахара.

Дэвид послал машинистку приготовить кофе.

– Я был огорчен, прочитав о «Пикокс», – сказал он.

Харриет чувствовала, что он пристально смотрит на нее. И ей захотелось переменить свою позу на краю письменного стола, но она сдержалась.

– Это дало мне возможность развить другие идеи. – Затем она подвинулась, потянулась за своим портфелем и встала на ноги.

– Что же случилось с вашим лицом?

Харриет потрогала челюсть рукой. Она просто забыла о ней.

– Так, просто несчастный случай.

Она размышляла о своих отношениях с Дэвидом Хоукинзом, которые развивались как-то странно. Он начал с того, что попытался поцеловать ее, а она сопротивлялась сильному желанию отвезти его к себе домой.

Они продолжили потом свои отношения беседой с легким оттенком насмешливости на той рождественской вечеринке. А теперь они официально и вежливо начали деловую встречу в его строительной конторе. Уголки рта Харриет непроизвольно приподнялись. Дэвид продолжал рассматривать ее.

Подали кофе, который еще бурлил в чашках. Коричневые глазки растворимого кофе кружились, как маленькие планеты. Харриет отпила глоток, прежде чем со щелчком открыть свой портфель.

– Расскажите мне о своем плане, – предложил Дэвид, устраиваясь на стуле, готовый слушать.

Харриет описывала «Бердвуд», обрисовывая его просторы в этом душном воздухе, она складывала руки в форме чаши, чтобы показать низину, в которой находится дом. У нее было много времени с тех пор, как она изложила свои первые идеи Джейн. За это время она провела свои исследования. Она принесла проекты и планы других вновь строящихся деревень, схемы, фотографии и газетные статьи.

Она описывала первые дома, предназначенные для местных супружеских пар, дома для сдачи в наем и новую защищенную общину с проложенными дорожками, аллеями и общественным центром, а также дома большего размера для семейных и территорию, на которой разместится строительный участок, не принося вреда окружающей сельской местности.

Дэвид прервал ее:

– Да, это знакомая местность.

– Там также могут быть устроены мастерские. Будет обеспечена работа для местного населения…

– Умельцы, вручную вырезающие из дерева игрушечного коня-качалку и делающие стеклянные террариумы.

– Возможно и это, – ответила Харриет.

– Ничего слишком грязного или промышленного.

– Это было бы несоответствующим окружающей деревенской среде, не правда ли?

– Если вы так считаете. Только я надеюсь, что вы сможете найти достаточное количество молодых пар, жаждущих получить дома, которые будут им по карману в деревне под названием «Утопия», которые к тому же будут в состоянии вырезать из дерева приличного коня-качалку или соорудить искусный террариум.

Через окно, которое выходило на строительный участок, Харриет наблюдала за работой каменщика на стене сада. Он двигался ритмично, скрепляя каждый кирпич строительным раствором, а затем укладывал его на нижний горизонтальный ряд кладки, устанавливал резким постукиванием своего мастерка и, размахивая им, срезал излишек. Когда он дошел до конца нового ряда кладки, он отступил, чтобы проверить свою работу.

«Сделать все то, что я собиралась сделать, – размышляла Харриет, – было примерно то же, что выхватить кирпичи и строительный раствор из воздуха и сжать их одним движением, превратив в прочную кирпичную стенку».

Она отвернулась от окна.

– Означает ли это, что вас не заинтересовал мой план?

Дэвид улыбнулся.

– Нет, это совсем не так. Вы описали идеальную мечту предпринимателя, которая может растрогать сердце комитета по планированию. Но действительность может оказаться совсем другой. Строительство частного жилья – это не самый приятно пахнущий бизнес.

– Я знаю это, – согласилась Харриет.

Подумав, Дэвид сказал:

– Я уверен, что вы знаете. Откуда поступят деньги?

– Начнем с того, что от меня. Для составления планов первоначального приобретения земли, чтобы воздействовать на членов комитета и протолкнуть свой план и прочее. А затем деньги от вкладчиков. Я смогу добыть их.

– Хорошо. А как дела с приобретением участка? Сколько земли вы уже имеете?

Снаружи каменщик уложил первый кирпич нового ряда.

– Вообще не имею, – ответила Харриет.

– Итак, что же вы хотите от подрядчика-строителя?

– Мне нужен не он, а вы. И ваши сотрудники.

Дэвид уже объяснял Харриет, что он работает только вместе с группой архитекторов, которые проектируют то, что он хочет построить. Но по совету Джейн Харриет уже осмотрела некоторые из его удачных и имевших успех работ. То, что она увидела, произвело на нее большое впечатление.

Дэвид ждал. Харриет сделала широкий жест рукой в воздухе, только из которого она сейчас и могла извлечь кирпичи и раствор в их реальной форме.

– Это все как работа канатоходца или жонглера в цирке – достаточно долго хорошо выглядит и звучит, достаточно продолжительно для того, чтобы успеть остановить конкурента и выиграть самим. Я могу сделать одну жизненно важную вещь, но для остального мне необходимы вы. Я хочу, чтобы вы и ваш партнер пришли посмотреть на участок, хочу сделать несколько чертежей, а, возможно, и несколько макетов. Мне хотелось бы, чтобы вы были на моей стороне и поддерживали меня в деревне Эверден, когда я буду излагать свой план. Мы получим поддержку деревни, и если на нашей стороне будет местное население, мы сможем перейти к стадии планирования. Вместе с должным образом направленной местной оппозицией мы сможем разгромить предложения Боттрилла, и если я смогу получить участок земли, который мне нужен, я буду использовать его как средство воздействия против Боттрилла.

– Если нам удастся запустить достаточно яркий мыльный пузырь за достаточно короткое время, мы привлечем внимание и заслужим аплодисменты. И такая реакция против Боттрилла будет поддержкой для нас.

– Ваши слова звучат, как с рекламного плаката.

Глаза Харриет сверкали, лицо горело.

– Это не имеет значения. Не имеет значения, что наш пузырь не проживет долго, если уж мы решили выдворить Боттрилла. После этого у вас будет время разработать планы как следует, даже если вы не верите в мою «Утопию».

Дэвид собрался было прервать ее, но она подняла руку, чтобы остановить его.

– Разве вы не понимаете, что это задачка по маркетингу? Я могу купить или продать Бердвудский проект. Я могу дополнительно к существующей купить новую деревню. Я могу продать себя, и я могу купить вас.

Дэвид повторил:

– Мыльный пузырь.

Через минуту он встал и подошел к окну, чтобы взглянуть на работу, которая проводилась снаружи.

– Давайте пойдем и взглянем на работу, – сказал он немного спустя.

Харриет еле сдерживала свое нетерпение.

– С удовольствием, – сказала она ему.

Он вынул пару высоких сапог из-за письменного стола и подал их ей. Харриет надела сапоги и пробиралась по грязи вслед за ним при свете солнца.

Два коротких ряда маленьких новых домов выросли среди похожих старых улиц. Видавшие виды старые кирпичи употреблялись для отделки фасада, и, казалось, что незаконченные дома уже принадлежали к окружающей их викторианской среде. Около каждого дома, перед ним и позади него, были маленькие садики. Они были более уединенными, чем дома в обычном ряду, так как линия домов была ступенчатой.

Харриет увидела, что несмотря на небольшие масштабы строительства, достижением архитектора было создание ощущения интимности и не возникало впечатления тесноты.

– Плотность здесь – четырнадцать на акр, – сообщил Дэвид. – Довольно высокая, даже по городским стандартам.

Когда он говорил, что-то в выражении его лица подсказало Харриет, что он считает нелепым и смешным то, что он ходит с ней по строительному участку и говорит о плотности населения. У нее возникло побуждение сказать ему в ответ что-нибудь, не относящееся к делу, но она прогнала эту мысль.

– Мы работаем в ассоциации с общественным жилищным фондом, – спокойно продолжал он. – У нас имеется определенное время, которым мы можем распоряжаться, но есть и определенные ограничения.

– Все это выглядит весьма привлекательно, – сказала Харриет самым, что ни есть, деловым тоном.

Мимоходом они заглянули в открытый дверной проем. Дверная коробка была на месте, но парадной двери пока еще не было. Лестница, сделанная из нового светлого дерева, замусоренная плоскими витками древесной стружки, уходила наверх прямо перед ними. Дэвид жестом показал направо, и они вошли в гостиную. Стены были свежеоштукатурены, а оконные переплеты были подготовлены для стекольщика.

Харриет мельком увидела, как он работает в доме рядом. Она вдыхала запахи сырой штукатурки, опилок, замазки и кирпичной пыли. Она получила удовлетворение, когда ощутила, что из груды плит и свалки сырья возникают маленькие крепкие домики.

Когда она оглядывала эту светлую комнату, рассеянно положив пальцы на холодную штукатурку, ей стало ясно, что этот дом напоминает ей дом Джейн.

Этот дом был отделен от другого сотней лет, но он был построен с той же простой, неприкрашенной логикой. И именно в гостиной Джейн она танцевала с Дэвидом много лет тому назад, в самом начале «Мейзу».

Харриет подумала о разноцветных шариках, катящихся и гремящих, и снова вспомнила, что она утратила.

Тогда она боялась того, к чему могли бы привести поцелуи Дэвида Хоукинза, если бы она ему позволила, в присутствии полицейских и добропорядочных учителей. Теперь же она оказалась здесь в поисках совсем других вещей. Дэвид стоял, засунув руки в карманы своих испачканных краской джинсов. До нее вдруг дошло, что он потрясающе привлекателен. Она почувствовала, как кровь прилила к ее лицу, и разозлилась из-за своей чувствительности.

– Когда дома будут готовы к заселению?

– Вот эти первые дома – через два месяца. Остальные – после них, когда придет время.

– Я на минутку загляну наверх, ладно?

Голые доски скрипели под ее ногами. Наверху были две светлые квадратные спальни и ванная, арматура для которой все еще была в заводской упаковке. Пол в ванной был замусорен обрывками картонной упаковки. Харриет вспомнила, что когда-то в квартире Джейн именно в ванной она нашла себе убежище. Уже полностью овладев собой, она спустилась по лестнице.

– Спасибо, что показали мне все это, – бодро сказала она.

– Я провожу вас до машины. Оставайтесь в сапогах, пока не выберетесь из грязи.

Они еще раз пересекли участок, прошли мимо тачек, куч песка, бетономешалок и строителей, которые в присутствии Дэвида уже не стали свистеть вслед Харриет.

Когда она оглянулась на желтоватую жидкую грязь и на коробки ближайших домов, она с удивлением сравнила, как далек передвижной домик на стройке, в котором она только что побывала, от изысканных интерьеров «Лендуит Эссоушиэйтс», которые когда-то произвели на нее огромное впечатление.

Дэвид, вероятно, уловил ход ее мыслей, потому что спросил:

– А как ваш друг финансист?

– Ну, по-моему мнению, мы распрощались навсегда.

– В то же самое время, как вы расстались с вашей компанией?

– Да, примерно в то же время.

– Извините.

Они подошли к машине Харриет. Она дотронулась рукой до своей шляпы и почувствовала, как она нагрелась на солнце. И вдруг она широко и от души улыбнулась.

– Не извиняйтесь, – сказала она.

Дэвид взял у нее из рук ключи от машины и открыл для нее запертую дверь.

Харриет швырнула портфель на заднее сиденье и затем повернулась к нему.

– Ну? – спросила она.

Она ощутила твердую уверенность в том, что он не отвергнет ее проекта.

Дэвид сказал:

– Я поговорю об этом с Энтони. – Энтони был архитектором и его партнером. – И мы приедем и посмотрим на ваш строительный участок.

– Не сообщайте слишком много и не задерживайтесь надолго. Времени не так уж много.

– Мыльные пузыри ведь недолговечны, да?

Харриет уже сидела за рулем.

– Вы что же думаете, что я нечестная или сумасшедшая? Или и то и другое?

– Нет, но я думаю, что вы слишком впечатлительны.

Машина медленно двинулась вперед. Харриет все еще была в сапогах.

– Сапоги оставьте у себя, – крикнул он. – Они вам пригодятся.

– Да они же на четыре размера больше.

– Значит, можно расти дальше. – Он помахал рукой и повернул к входу на строительный участок.

Ведя машину, Харриет насвистывала. Она преодолела уличное движение в южной части Лондона и теперь направлялась к Эвердену. Она сказала Дэвиду не что иное, как правду: времени было маловато. Однако она была убеждена, что, как бы то ни было, ей этого времени будет достаточно.

– Опять вернулись? – произнесла мисс Боулли.

– Можно войти? – спросила Харриет.

– Мисс Боулли не ответила ни да, ни нет, но, казалось, что дверь приоткрылась пошире на несколько сантиметров.

– Я не понимаю, что заставляет вас постоянно приезжать сюда? – заметила она в своей отгороженной кухне. – Я полагаю, что не мой чай, ведь верно?

Харриет отпила глоток заваренного и настоянного чая из кружки с желтовато-коричневым налетом.

Я зашла спросить вас:

– Не хотите ли вы пойти со мной на прогулку. Сегодня прекрасный день.

– На прогулку?!

Как будто Харриет предлагала совершить преступление или акт эксгибиционизма. Мисс Боулли с подозрением внимательно рассматривала ее. Мешки под глазами старухи казались мясистыми по сравнению с ее костлявой фигурой. Из-за седых волос, свернутых жгутом вокруг лица, она походила на какое-то маленькое, но свирепое млекопитающее.

Харриет быстро прикинула, а затем предложила:

– Я думаю, что мы могли бы пройтись и взглянуть на «Бердвуд», а также на землю. Ведь никто не обвинит нас, что мы нарушим владения, не правда ли?

Мисс Боулли тоже что-то обдумывала. Какое-то мгновенье они стояли молча, взвешивая за и против.

Наконец, она сказала:

– Я надену пальто.

Был еще один тихий, теплый день. Харриет прошлась по Эвердену без куртки, ее внимание было приковано к дому в низине и земле вокруг него с холмами и оврагами. А мисс Боулли надела древнее коричневое твидовое пальто, доходящее до лодыжек, и покрыла волосы чем-то вроде вязаного берета желтовато-коричневого цвета. Они представляли собой нелепую пару, когда вышли на короткую прогулку к воротам «Бердвуда». Как обнаружила Харриет, мисс Боулли не была расположена к беседе.

Харриет была занята тем, что представляла себе, как в любой из машин, быстро проезжающих мимо них, может находиться один из агентов Боттрилла или даже сам Боттрилл, кружащий, как хищная птица над своей жертвой. Мысль о том, что она и мисс Боулли пробираются через их охрану, и их пропускают, как эксцентричную старую даму и ее дочь на регулярную прогулку, была приятна и волновала. Харриет понимала, что эта выдумка не соответствовала действительности, но это было как бы неотъемлемой частью удовольствия.

И сам план был притянут за уши, но в этом были и его сила, и его слабость. Тем сильнее будет удивление и, следовательно, удар, когда наступит время.

Харриет улыбалась. Она шла быстро, но мисс Боулли без труда поспевала за ней. Живые изгороди по обе стороны были тяжелыми от кремовой пены майского цветения. Они достигли конца проезда и осторожно пролезли через ворота, не пытаясь раскрыть их пошире. Тень от высоких деревьев тотчас сомкнулась над ними.

– Вы знаете, я, бывало, заходила сюда, – отрывисто произнесла мисс Боулли. – На рождество, на деревенский праздник летом, который всегда проводился в саду, иногда на состязания в крикет, в которых участвовал мой отец.

– Расскажите мне об этом, – попросила Харриет.

– О, это было давным-давно.

«Знакомая история», – подумала Харриет.

– До войны в доме были слуги и садовники, а после войны наступил медленный спад и дошло до того, что один старик, который выжил, жил в беспорядке в забаррикадированных комнатах.

Они достигли дома.

– Просто стыдно видеть все это в таком состоянии, не так ли? – сказала мисс Боулли.

Они медленно прошли еще один круг. Послеполуденный свет солнца обещал лето, но дом все еще казался темным, холодным и унылым, утонувшим в буйно разросшемся кустарнике. Причудливая железная веранда провисла в тех местах, где обломились детали цвета охры, и это нарушило симметрию филигранных завитков и переплетенных листьев аканта. Когда они проходили мимо деревянных щитов, небрежно приколоченных гвоздями к окнам, Харриет снова внимательно рассмотрела черные каракули.

Она была права, ничего зловещего в них не было. Наверное, дети поклялись в верности, набрызгав краску, которая, вероятно, переживет их самих. На продуманно украшенное крыльцо пошло еще больше тонкого железа. В разгар лета златоцвет поднимет из камня свои пурпурные соцветия по обе стороны крыльца.

Груда принесенных ветром увядших листьев, пачек из-под сигарет и пустых банок из-под напитков высилась у тяжелых двойных дверей. Харриет хотела наклониться и разгрести ее, чтобы добраться до тяжелых каменных плит внизу, которыми была вымощена дорога к дверям. Тогда она смогла бы распахнуть их и войти в роскошный холл в викторианском стиле, выложенный изразцами. Вместо этого перед ней была массивная дверь, заколоченная досками в тех местах, где, вероятно, было витражное стекло.

И все же Харриет подумала, что ее первое инстинктивное чувство было верным. Это был великолепный дом. Он притягивал ее, как магнит. Он ее не пугал, а возбуждал.

Ее ноги по щиколотку погрузились в мусор, она стояла около двери.

– Как жаль, что я не могу войти внутрь, – прошептала она.

У мисс Боулли слух был такой же острый, как и зрение.

– У Тома Фроста есть ключи, – прошептала она. – Но с какой стати он вас пустит туда? Дом принадлежит Эвердену.

– Я хочу купить его.

Старуха рассмеялась:

– У вас есть деньги?

Харриет отвернулась от двери, запертой на висячий замок.

– Я достаточно богата, – сказала она.

Она не могла вспомнить, признавалась ли она в этом раньше так просто. Она не извинялась и не рекламировала, она просто утверждала сам факт.

Обладание деньгами «Пикокс» начинало приобретать особое значение, не связанное с «Пикокс» и поражением. Если это даст ей возможность спасти «Бердвуд», тогда все было бы прекрасно. А с ним, что было очень соблазнительно, было связано и новое строительство.

Мисс Боулли теперь по-другому смотрела на Харриет. Не с нескрываемым подозрением или недоверием, а искоса, как бы размышляя. Они пошли прочь от дома по краю кустарника под большими деревьями в дальнем конце. Зеленые ветви ежевики как бы ловили, цепляясь за их ноги, а под ногами трещали сухие ветки. Они подошли к покосившемуся забору из металлических реек, который отмечал границы сада. Оглянувшись, Харриет увидела, что дом скрыт весенней порослью.

Мисс Боулли ухватилась руками за верхние перекладины забора, стоя одной ногой на нижней перекладине. Раскинувшиеся перед ними поля, зеленые вперемешку с коричневыми, были отгорожены друг от друга живой изгородью, воротами и узкими полосками деревьев. И снова, в который раз, Харриет отметила, что уединение этого дома обманчиво. Отсюда она могла видеть окраины двух из трех деревень в треугольнике и горсточку домов, разбросанных между ними. Она размышляла, сколько акров земли принадлежало кому-то из них и сколько землевладельцев подписали соблазнительные соглашения с Китом Боттриллом.

Свободные деньги сейчас и проценты с прибыли, когда высокодоходная сделка окончательно состоится. Хоть мисс Боулли не попалась на эту удочку.

Осмотрев округу, Харриет спокойно сказала:

– Знаете, здесь будет новое строительство каких-нибудь домов. Я думаю, что теперь это неизбежно. В конце концов, кто-либо на что-нибудь получит разрешение. Только совсем не обязательно это должны быть коробки для жителей Лондона, которые каждый день будут ездить туда на работу, как рассчитывал Боттрилл.

Мисс Боулли повернулась спиной к пейзажу. Она только сказала:

– Я возвращаюсь домой сейчас же. Я не могу бродить здесь целый день.

Они пошли обратно, снова молча, так же, как пришли.

У своего дома мисс Боулли придержала парадную дверь открытой, явно ожидая, что Харриет не закончила то, ради чего она приходила. И Харриет, которая планировала вернуться прямо в Эверден и оставить мисс Боулли поразмышлять один-другой денек, воспользовалась этим случаем.

– Я хочу сделать вам предложение.

Она осмотрела темную кухню с грудой накопленных газет и картонных коробок, переполненных пустыми банками, старыми кастрюлями и жестянками.

Что-то знакомое почудилось ей, но она понимала, что мисс Боулли это не Саймон. Мисс Боулли была проницательна и подозрительна, и уж она-то была в состоянии сама позаботиться о себе.

– Я уже догадалась об этом, – сказала старуха, которая не мигая смотрела на Харриет.

Ее сходство с маленьким недружелюбным млекопитающим усилилось.

– Я хочу купить вашу собственность.

– Я сказала вам сразу. Я не подписываю, не соглашаюсь, не продаю.

– Может вы сначала выслушаете, что я вам предлагаю, а затем решите?

– Если это не займет всю ночь.

И так, говоря спокойно, ничего не акцентируя и не подчеркивая, Харриет сделала предложение, которое она обдумывала несколько дней.

Она купит коттедж мисс Боулли и два акра сада сразу, без всяких предварительных соглашений. Харриет, пока говорила все это, внимательно наблюдала за лицом мисс Боулли, но она не смогла обнаружить ни малейшего признака интереса. Поэтому, подойдя к тому, чтобы назвать цену, она пересмотрела ее и увеличила на десять процентов.

Это была такая большая сумма денег, что она почти пожалела об этом тотчас же, как только сделала свое предложение. Это было чрезмерно, это было гораздо больше, чем необходимо, это было слишком. Харриет замолчала и ждала, названная цифра повисла в воздухе между ними.

Мисс Боулли и глазом не моргнула.

– К чему такая щедрость? – спросила она.

– Для этого есть две причины. Первая причина – это то, что мне нужна ваша земля, чтобы вбить клин во владения компании «Касториа». И я могу купить эту землю сразу же, так как я заработала деньги в другом месте и я не крупномасштабный застройщик, который все время имеет дело с дюжиной подобных сделок. Имеется также шанс, что, зная вас и услышав, что вы решили поддержать мой план, а не план соперника, другие местные землевладельцы и приходской совет решат вопрос в мою пользу. Я щедра, потому что мне необходимо быть щедрой.

Харриет была искренней, потому что, видимо, не имело смысла лицемерить.