355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Рози Томас » Женщина нашего времени » Текст книги (страница 13)
Женщина нашего времени
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 18:04

Текст книги "Женщина нашего времени"


Автор книги: Рози Томас



сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 41 страниц)

– Вы должны принимать меня всерьез, – мягко сказал он.

Он склонился и поцеловал ее в щеку. Харриет стояла спокойно, ожидая того, что последует за этим и помня свои фантазии в ванной. Однако это было все. Она почувствовала себя несколько глупо, как будто она закрыла глаза и сжала губы, хотя она ничего такого не сделала. После непродолжительного молчания она сказала:

– Я буду делать это с настоящего момента, хорошо? Я обещаю.

Она с легкостью пообещала это, а затем отвернулась, взяла со стола книгу и с большим интересом стала изучать фотографию автора на обложке.

– Вы хотите еще выпить или поедем прямо обедать?

– Я думаю, обедать. Пожалуйста.

Было уже темно. Они ехали назад через реку, в которой мерцали огни. Харриет к своему удовольствию обнаружила, что она заранее радуется наступающему вечеру. Ресторан был японским. Очевидно, Робин бывал здесь регулярно, потому что официанты приветствовали его, как знакомого.

Харриет никогда раньше не ела японских блюд и восторженно вскрикнула, когда перед ней оказались прекрасные крошечные блюда и пакеты. Она весело ела, наслаждаясь приятными запахами. Робин был доволен. Ему нравилось показывать, как разворачивать, резать и пробовать. Он заказал больше блюд, чем можно было съесть, получая удовольствие от их демонстрации.

Они пили сакэ. Робин разливал, а Харриет смеялась и захлебывалась, когда пробовала.

– Хорошо?

– Интересно. Это, наверное, улучшает отношения, как и многие другие вещи.

– Я надеюсь на это.

Они беседовали о всяких пустяках, о книгах и фильмах, а затем о дружбе. Харриет не могла потом вспомнить, на какой стадии обеда она поняла, что ее, определенно, привлекает Робин Лендуит. Ее интерес, казалось, необыкновенно плавно переместился сам по себе с отца на сына. Симптомы были приятными. Они повышали значимость их легкой беседы, накладывали розовый румянец на бледный декор ресторана и заставили Харриет вспомнить на мгновенье о мужчине в синей рубашке на вечеринке у Джейн.

Это была приятная перемена после работы, волнений и угнетающего пейзажа вокруг офиса «Пикокс». Харриет удовлетворенно вздохнула и выпила еще немного сакэ. Этому притяжению не следовало бы возникать, потому что оно ни к чему не приведет, так как она этого не допустит. Было очень забавно снова сидеть в ресторане, рассматривая объект своего интереса по другую сторону белоснежной накрахмаленной скатерти и представляя себе, что случится, если он ее поцелует.

Робин был хорош собой и очень выдержан, и она была уверена, что он не представляет для нее опасности.

– Это ваша мать на фотографии в серебряной рамке в вашей спальне? – поинтересовалась она, сплетая по нитке историю его жизни.

– Да. Считается, что мы очень похожи.

– Она очень красива. Чем она занимается?

Робин удивленно посмотрел:

– Занимается?

– Да, что она делает? Она тоже предприниматель? Или врач, певица, физик?

Робин рассмеялся:

– Никто из перечисленного. Она ничем не занимается. Она ухаживает за моим отцом, а когда-то ухаживала и за мной. И продолжала бы ухаживать, если бы я это разрешил.

Харриет кивнула. Робин считал, что этого вполне достаточно для миссис Лендуит – быть женой и матерью для Лендуитов-мужчин. «Не такая женщина, как я», – подумала Харриет. Скорее, как Кэт, только Кэт сначала боролась за себя. Она заслужила свое сегодняшнее благополучие.

Харриет интересовала миссис Лендуит с пышными темными волосами и невинным приятным выражением лица. У них, наверное, большой дом где-нибудь в деревне, за которым нужно следить. Надо также ухаживать за мужем и сыном.

Харриет осмотрелась. Сакэ и удовольствие, казалось, придали свету в ресторане более теплый оттенок. Казалось, что вокруг головы Робина возник золотой нимб. Она смотрела на него с расположением, даже с некоторым трепетом от очарования привилегированности.

Она, конечно, вполне отчетливо понимала, как он пришел к тому, чтобы стать такой привлекательной личностью, какой он был. Это произошло, как она себе представила, несколько недель назад в офисе Лендуитов, как при разведении породистых животных. Теперь он бежал прекрасно и окупал капиталовложения. Ей хотелось перегнуться через стол и поцеловать его в губы. Она хотела его, она простила бы ему все в приятном воспоминании о теплой рисовой водке.

Робин крутил свой стаканчик величиной с наперсток по скатерти, как бы рисуя тяжелым донышком связанные окружности.

– Я думаю, что нам нужно еще немного поговорить о «Головоломке», – спокойно предложил он.

Глаза Харриет расширились, и она слегка тряхнула головой, чтобы пропал золотой свет и образ большого дома в зеленых садах.

– Почему бы и нет? – И, чувствуя, что ответ был слишком легкомысленным, добавила: – Что конкретно?

– О важном вопросе, о продаже, – Харриет наблюдала за его губами, когда он говорил. – У меня в машине есть игра. Вы меня извините, если я на минуту выйду и возьму ее?

– Конечно.

Она наблюдала, как он проходил через ресторан все еще с нимбом вокруг головы. «Прекрасные плечи, – подумала она, – прекрасная длинная спина и узкие бедра. О, Боже, Харриет».

Конечно, ничего не будет. Непрофессионально спать с деловым партнером. Наверное, непрофессионально даже представлять себе это.

Робин вернулся со знакомой коробкой подмышкой. Он сдвинул сакэ на одну сторону, положил коробку на стол, а затем обвел глазами ресторан. Еда отняла у них много времени, и в зале остались только несколько посетителей. Официанты начали собираться в углу, однако двое из них поспешили по вызову Робина, который был с ними в дружеских отношениях. Он сказал что-то, и все трое засмеялись, затем один из официантов ответил на вопрос, а остальные вмешивались, поправляя его. Харриет ничего не слышала. Она посмотрела на профиль Робина, а затем перевела взгляд на коробку с «Головоломкой», лежащую на столе между ними. Пальцы Робина оставались на коробке.

Харриет оцепенела.

Она снова посмотрела на его лицо. Он все еще непринужденно болтал с официантами, однако взгляд его был напряженным. Он наблюдал, ожидая чего-то, а его пальцы нетерпеливо постукивали по расцвеченной всеми цветами радуги коробке.

«Что ты собираешься делать?» – подумала Харриет, но она знала, что этот вопрос она ставила себе.

– Кстати, что вы по этому поводу думаете? – как бы между прочим спросил Робин.

Его пальцы теперь отбивали мелкую элегантную дробь по коробке Харриет.

Официанты посмотрели и пожали плечами. Никто из них до этого не обратил внимания на коробку, а теперь они стали ее вежливо осматривать.

Харриет поняла, каковы намерения Робина.

Он открыл коробку, снял обертку и извлек блестящую черную доску. Он установил ее и потряс в кулаке цветными шариками и фишками.

Официанты наклонились поближе, их интерес разгорался. Тот, который был помоложе, перестал поглядывать через плечо за тем, не приглашает ли его кто-нибудь из посетителей. Робин бросил фишки и, нахмурив брови, размышлял над тем, как установить воротца. Харриет, как и ожидала, услышала очень знакомые звуки – пощелкивание и шуршание. На лицах официантов расплылись одинаковые сияющие улыбки.

– Ловко, – похвалил старший.

Он сказал только «ловко». Затем он протянул руку и, как обычно, когда люди собираются сыграть сами, собрал фишки.

Харриет похолодела. Официанты были дружелюбны и внимательны. Ресторан был элегантен, прохладен и тих со своими бумажными ширмами и наводящими покой картинками, на которых были изображены цветы. Она просидела здесь весь вечер, ела суши, пила сакэ и восхищалась золотым парнем, который за все это платил. Сейчас она смотрела на японские надписи в меню и вспоминала растрескавшуюся доску от упаковочного ящика, стоящую на каминной полке в ее квартире в Белсайз-парке. Официанты смеялись, а Робин наблюдал, прищурив глаза, как будто ему все стало понятно.

Саймон был в Шамшуйпо и чуть не погиб там. Он создал «Головоломку» – «Название неподходящее, абсолютно неподходящее» – для того, чтобы спасти себя.

«Я не могу сделать этого», – подумала Харриет. И как только она решила, что не может использовать то, из-за чего страдал Саймон, она увидела выражение лица Робина Лендуита и поняла, что она это сделает. Она сделает, потому что это вызовет сильные чувства, а Шамшуйпо был сорок лет назад.

– Хорошая игра. Очень хорошая игра, – хором повторили официанты. – Она ваша, мистер Лендуит?

– Кое-что мы сделали с вами сегодня вместе, – неодобрительно пробормотал он, а затем добавил. – Я надеюсь, что не оторвал вас от того, что вы должны делать?

Официанты опомнились и отошли от стола, кланяясь и улыбаясь.

Робин повернулся к Харриет и поднял брови. Харриет была готова защищаться. Необходимость защищаться злила ее, а то, что она чувствовала привязанность к Робину, только усиливало эту злость. Она сидела молча, не желая отдавать ни пяди земли.

– Итак? – нажал он на нее.

Его голос прозвучал почти как неудачная пародия на одного из официантов.

– Что итак, простите?

Демонстрируя свое терпение, Робин ответил:

– Я наблюдал за тем, что происходило. А вы разве нет? Ни один из этих парней не выказал ни малейшего интереса к коробке, которая лежала на столе. Они ожили только тогда, когда перед ними была положена сама игра. Открыть коробку им не захотелось. Они даже не вытянули шеи, чтобы прочитать, что же на ней написано.

– Да, не вытянули. – Губы Харриет едва шевелились.

Робин слегка пристукнул по скатерти.

– Итак, это означает, что ваша упаковка ни к черту не годится.

И это несмотря на то, что сказал его собственный отец.

– Месяцы работы ушли на это. Месяцы исследований. Цвета, эмблемы и все такое. Она настолько хороша, эта проклятая упаковка, насколько возможно.

Харриет повысила голос. Запоздалые посетители исподтишка поглядывали на них. Харриет защищала свою работу яростно и бессмысленно. Она понимала, что это неправильно, и поняла это еще на Ярмарке игрушек. Но ее приводило в ярость то, что Робин продемонстрировал эти недостатки столь элегантно.

– Два японских официанта вряд ли являются показательным примером.

– Дайте любые другие примеры, которые вам больше нравятся.

Вдруг они заметили, что смотрят друг на друга враждебно, как ссорящиеся дети. Харриет билась с ним, потому что она боялась того, что ей придется сделать, так как признавала, что он прав.

– Сегодня вечером в офисе вы сказали, что все это дело находится в моих руках и что вы уверены, что я сделаю все, что необходимо будет сделать, – Харриет улыбнулась, стараясь вновь обрести равновесие.

– Я это сказал, но мне бы хотелось знать, что и когда.

– Мне потребуются еще деньги. – Ей не понравилось, как нетерпеливо это прозвучало.

Но Робин на это спокойно ответил:

– Я понимаю, что они вам понадобятся.

Он поднял руку, чтобы принесли счет.

«Помоги мне», – молча простонала Харриет. Они прошли мимо ширм, картинок, японских надписей и кланяющихся, улыбающихся официантов.

Когда они подошли к сверкающей белой машине, Робин открыл перед Харриет дверь.

– Я отвезу вас домой.

– Спасибо, но в этом нет необходимости. Я возьму такси.

Он только открыл дверь пошире. Харриет села в машину со смешанными чувствами и позволила ему отвезти себя в Белсайз-парк. Путешествие проходило, в основном, в молчании. Харриет думала.

– Здесь, – сказала она, нарушая молчание, когда они приехали на ее улицу.

Было бы, наверное, невежливо не пригласить его выпить. Робин согласился, и они спустились по лязгающим чугунным ступенькам к входной двери подвального этажа. Кошки сразу же появились, закрутившись вокруг их ног и разбросанных пустых молочных бутылок.

– Заходите, – пригласила Харриет, делая иронический жест рукой.

Даже на ее привычный взгляд эта квартира не в лучшую сторону отличалась от дома Робина. Стулья были завалены книгами и непрочитанными газетами, а на столе и на окне были свалены груды чашек, тарелок, бумаг и писем.

Харриет показалось, что Робин остановился, оглядываясь вокруг, примерно так же, как она в кухне Саймона Арчера. Она заметила, что воздух в ее комнате был холодным, но все равно затхлым, и явно ощущался запах кошек.

– Они принадлежат хозяйке этой квартиры, – объяснила Харриет, с удивлением обнаружив, что она смущена запущенностью квартиры. – Они являются частью арендной платы. Хотите виски?

«Как и у Саймона, – подумала она, – где-то должна быть початая бутылка». Непроизвольно ее глаза перебежали на оригинал игры, стоящий прислоненным к каминной полке.

– Только кофе, – сказал Робин.

Он тоже смотрел на игру.

Харриет вышла на кухню. Робин последовал за ней и прислонился к наличнику двери, осматривая продолжение хаоса. В последнее время Харриет почти не имела времени для приготовления еды и совсем не имела его для уборки. Здесь стоял запах прокисшего молока, возможно кошачьего, который напоминал Харриет кухню в старой квартире Лео. Черт бы побрал этого Лео. Она схватила кошачьи миски и вымыла их, взяла в холодильнике полбанки консервов и положила еду. Кошки взвизгнули и шумно зажевали. Харриет поставила чайник.

– Вы предпочитаете жить так? – спросил Робин из проема двери.

– В настоящий момент я ничего не предпочитаю, за исключением того, что я делаю для «Пикокс», – раздраженно ответила Харриет.

– Что случилось в другой вашей жизни?

Харриет знала, что он имеет в виду, но сознательно отказывалась понимать.

– У меня была вполне удовлетворительная жизнь.

Ее холодность положила конец всем его вопросы.

Они пили кофе в гостиной. Харриет освободила стул для Робина, но он подошел к камину и остановился, глядя на доску от упаковочного ящика. Он прикоснулся к надписи и продолжал стоять.

Через некоторое время он очень тихо произнес:

– Это вызывает у меня дрожь.

– Да.

Конечно, это было так. Они оба знали это, хотя никто из них этого не говорил.

Робин сел на стул, который Харриет освободила для него. Он пил кофе, а одна из кошек запрыгнула ему на колени и стала тереться об него. Все было, как на дешевой картинке из семейной жизни. Они немного поговорили об игре и Саймоне. Робин, конечно, слышал эту историю. Фирма «Лендуит» была достаточно осмотрительной, чтобы выяснить все это в самом начале. Без особого желания Харриет рассказала о Шамшуйпо и о том, как выжил Саймон.

Робин кивал, как бы подтверждая услышанное. Потом, выпив кофе, он встал. Он без сожаления согнал кошку, подошел к Харриет и положил руки ей на плечи:

– Итак, что вы намерены делать?

Харриет не понимала, угрожает он или просит. Перед тем, как ответить, она закрыла глаза.

– Я намерена все переделать. Дать игре новое название. Заменить упаковку и заново запустить в производство.

Объем работы угрожал раздавить ее. Она открыла глаза и посмотрела на каминную полку.

– Умница, – прошептал Робин.

– А как насчет денег?

– Деньги будут, как я вам и обещал. Мы должны получить следующую часть капитала, то есть четырнадцать процентов. И просто, как формальность, начислить на активы компании.

Он еще раз взглянул на кусок упаковочного ящика.

– Включая и саму игру.

Харриет медленно кивнула. Она не ожидала, что ей дадут дополнительное финансирование даром. Сколько это будет стоить, сколько же она должна будет за это заплатить. Робин наклонился к ней и крепко поцеловал. Его губы оказались перед ее лицом. Это был почти укус. Когда его руки упади с ее плеч, Харриет поднесла пальцы к губам, как будто хотела стереть с них его отпечаток. Ее тянуло к нему тревожно и беспокойно, однако она чувствовала, как что-то и отталкивало. Была и обратная сторона у золотого мальчика.

– Спокойной ночи, – сказал Робин так, как будто ничего не произошло. – Мне надо ехать.

До нее донеслись звуки его шагов по чугунным ступенькам.

Убедившись в том, что Робин ушел, она пересекла комнату и сняла игру Саймона с того места, на котором она стояла. Она изучала знакомые надписи, пытаясь увидеть их заново.

«Это вызывает у меня дрожь», – сказал Робин.

Именно история Саймона будет продавать игру для «Пикокс». Синди и ее компания свяжут британского офицера, борящегося за выживание, с его игрой в настоящем аду Шамшуйпо. Харриет уже могла представить себе, что Синди будет говорить и писать.

Яркая, броская упаковка «Головоломки» должна будет уйти в прошлое. Вместо этого коробка будет мрачной копией того, что Харриет держала в руках. Даже искусное и игривое название придется изменить. У игры должно быть японское название. Возможно, что эти неразборчивые символы, которые она так часто рассматривает, и дадут новое имя. Тонкая нить возбуждения как бы дрожала внутри Харриет. Сейчас, когда решение было принято и она сообщила об этом Робину, она ощутила значение того, что она может сделать.

Ей было жалко, что он ушел, ей хотелось поделиться с ним своими увлекательными планами. Она еще раз внимательно посмотрела на деревянный прямоугольник и поставила его на место.

Потом она прошептала, обращаясь к безжизненному дереву:

– Прости.

Глава 9

Саймон был болен, это была, как всегда, его грудная клетка, а в течение нескольких дней он был просто не в состоянии вставать с кровати. Однако ему приходилось ненадолго выходить в кухню, чтобы приготовить себе хоть какую-нибудь еду, которой ему не хотелось, а зачастую он был не в состоянии съесть и ее. Но когда он проснулся сегодня утром, он почувствовал себя лучше и ощутил прилив сил, и поэтому встал, надел нижнюю рубашку, теплые брюки и поверх всего халат.

Был конец июня, и хотя из окна спальни Саймон мог видеть солнечный свет и цветы в садиках своих соседей, его собственный дом, казалось, все еще хранил зимний холод.

Однако еще более вероятно, подумал он, что просто холод был у него внутри. А, вообщем-то, это не имело значения.

Он спустился вниз и приготовил себе чашку чая, а затем сел в кухонное кресло и рассеянно слушал, как тикают в прихожей дедовские часы. Он так сжился с молчанием своего дома, что оно стало как бы спутником его изменяющегося настроения. Сегодня было доброе настроение, и потому услышанный им стук в парадную дверь был нежеланным вдвойне.

Саймон замер в ожидании, что стук прекратится. Иногда к его дверям действительно подходили люди, которых он считал назойливыми благодетелями. Они обычно быстро прекращали стучать и уходили. Но этот стук был более настойчивым, чем обычно, более громким и энергичным. Наконец, с некоторой долей надежды, что это, может быть, Харриет, Саймон с трудом поднялся с кресла и пошел, еле волоча ноги, по коридору к парадной двери.

На ступеньках стоял молодой человек, которого он никогда раньше не видел. У него была короткая стрижка, и от этого он выглядел агрессивным; на нем были джинсы и куртка с какой-то эмблемой или надписью на груди и рукавах. Саймону показалось нелепым, что у него в левой руке был портфель. Он резко протянул Саймону свою правую руку, и когда Саймон не взял ее, она повисла между ними, словно обвиняя.

– Привет!

У молодого человека была широкая, дружелюбная улыбка. Саймон подумал, что он, возможно, агент по продаже движимого и недвижимого имущества или представитель фирмы, занимающейся постройкой частных домов. Он должен избавиться от этого человека как можно быстрее.

– Барри Бакан.

Только когда молодой человек увидел, что его имя ничего не говорит Саймону, он уточнил – из газеты «Мэйл». «Мидлэнд Мэйл» была популярной местной газетой, которая обслуживала целый городской район. Саймон, по крайней мере, слышал об этой газете, хотя никогда не читал ее.

– Боюсь, что вы ошиблись домом. – Он начал закрывать дверь, но бедро и плечо Бакана мешали.

– Я так не думаю. – Незваный гость все еще улыбался. – Ведь вы – мистер Саймон Арчер, не так ли? Лейтенант Арчер, который служил в Королевской артиллерии?

Удивление пробило оборону Саймона. Он отступил от двери, и через секунду Барри был внутри его дома. Он потер ладонью плоскую макушку своей головы, а затем стряхнул невидимую пыль с рукавов своей куртки, словно хотел найти какое-нибудь полезное занятие своей непожатой руке перед тем, как положить ее туда, где ей и надлежало быть, – в карман джинсов.

– Прекрасно. Большое спасибо. Простите, что появился нежданно-негаданно, без предупреждения, но вашего имени нет в телефонном справочнике, не так ли?

– Что вам угодно? – только и смог проговорить Саймон.

– Да просто поболтать о том о сем, выяснить кое-какие биографические данные, получить некоторые объяснения, ну и все такое прочее. Видите ли, эта великолепная история. Получится большая газетная статья. Это будет сенсация для местных жителей. Не пройти ли нам туда, Саймон? – Барри кивнул на проход в кухню, где было немного светлее.

Саймон потуже запахнул халат на груди, сердце его колотилось. Он испугался этого хорька, который что-то разнюхивал в его норе. Он знал, что есть такие люди на свете, как этот тип, конечно же, они есть, но не здесь, где он был защищен.

– Поболтать? О чем? Это, должно быть, ошибка. Никакой истории здесь быть не может. – Это прозвучало неубедительно и глупо, и он сам почувствовал это.

Барри выглядел изумленным:

– Конечно, есть. Это «Мейзу». Это не обычная пустая болтовня для сенсации. Это настоящая человеческая история, не так ли?

– Я ничего не знаю о «Мейзу». Я никогда не слышал об этом. Это ошибка.

Но как только он произнес это слово, возникло смутное воспоминание, которое смешалось с мрачным предчувствием и опасением. Не он, а этот парень, этот хорек, был прав. Это могло быть историей. И он испугался, что частью этой истории была невидимая связь между этим посетителем и голодной дочерью Кэт Пикок.

Репортер подтолкнул Саймона в его собственную кухню, усадил на стул и вынул записную книжку и бумаги из своего портфеля. Из пачки бумаг он выбрал несколько плотных страниц желтоватого цвета и передал их Саймону.

– Вот, пожалуйста, «Мейзу». Самое модное увлечение этого года, если верить сообщению для прессы. Теперь поправьте меня, когда я буду не прав. Ведь вы тот самый военнопленный, не так ли?

Саймон стал читать. Его предчувствия полностью подтвердились. Опубликованный материал содержал сообщение о японских палачах и британском офицере, который не сошел с ума только благодаря числовой игре.

Там также сообщалось, что игра находилась в забвении в течение сорока лет и была вновь открыта фирмой «Пикокс». О последнем было упомянуто вскользь, как о чем-то незначительном. Заканчивалось все словами, что игра была спасена и запущена в производство, и, таким образом, все могут насладиться ее загадочностью и простотой. Доска была точной копией оригинала, сделанного в лагере военнопленных, как бы отдавая этим дань смелости и мастерству английского офицера. Ниже были приведены фотографии игры. Сходство с доской от упаковочного ящика, которую подарил Саймон, было достаточно полным.

Харриет Пикок сделала хорошее дело. Но вот только не совсем хорошее, недостаточно хорошее. Она изменила имя офицера, однако либо из-за невольной оплошности, либо, что более вероятно, сознательно, сохранила настоящее звание офицера и его полк настолько точно, насколько это было возможно.

Только горсточка офицеров, сослуживцев Саймона, осталась в живых после лагеря и всех последующих лет. Харриет едва ли понимала, как мало их осталось.

Хватило всего нескольких часов работы в архиве с документами полка, чтобы удалось выявить всех этих людей. Для энергичного журналиста, для такого проницательного молодого человека не составило большого труда найти именно того человека. Не важно, кто сделал это, – сам Барри Бакан или один из его знакомых местных жителей, который продал информацию.

Это не имело значения. Он уже был здесь, у Саймона, в самом его убежище. Саймон изучал последние слова на толстой желтоватой бумаге.

– Это правдивая история. «Мейзу» – японское слово, означающее путаницу или лабиринт.

Саймон аккуратно сложил бумагу по старым сгибам и швырнул ее через стол Барри Бакану.

– Все верно?

– Интересно, – подумал Саймон, – что хорьки делают со своей добычей, когда схватят ее?

В любом случае он может не отвечать. Барри кивнул в знак того, что он удовлетворен.

– Вас ждет осада лихих ребят-репортеров, – сказал он с явным знанием мира этих лихих ребят. Он открыл блокнот.

Губы и язык Саймона пересохли, но он заставил себя холодно ответить:

– Это вполне законно. Больше сказать нечего, кроме того, что вы уже узнали.

Это Барри Бакану было безразлично. Более того, для него это был газетный материал – чем скандальнее, тем лучше. Саймону вдруг пришло в голову, что, возможно, Харриет слишком уж хорошо выполнила работу. Вероятно, она сделала завесу столь тонкой для того, чтобы молодые люди вроде этого могли разыскать его и можно было бы продать побольше «Мейзу».

Саймон поднялся:

– Я хотел бы, чтобы вы сейчас же ушли. Я не приглашал вас в свой дом и не давал вам разрешения заходить сюда. Если вы не уйдете, то мне придется вызвать полицию.

– Спокойно, – Барри все еще ухмылялся. – Я понял, что это потрясло вас, и сожалею об этом. Может быть, мне поставить для вас чайник или сделать что-нибудь еще?

Саймон сжал спинку стула.

– Сейчас же убирайтесь!

Барри начал собирать свои бумаги.

Саймон указал на сообщение для печати Харриет:

– Захватите и это с собой.

К его великому облегчению, репортер действительно уходил. Его массивная фигура удалялась по коридору, а затем уже от парадной двери послышался его глухой голос, в котором прозвучали веселые нотки:

– Все, что я только смогу сделать для вас, Саймон… Ну, вы знаете, где меня найти.

Раздался грохот, и, наконец, дверь с шумом захлопнулась.

Барри шел по тропинке, чувствуя облегчение от того, что вышел на свет, и снова наслаждался июньским солнцем и свежим воздухом. «Ну и местечко», – подумал он. Ему было жалко бедного старого чудака в его грязном халате. Не важно, что он мало сказал. Это был тот человек, который и был нужен, а Барри был тот человек, который его нашел. Этого было достаточно.

Он может написать хороший рассказ о том, как он сидит один-одинешенек в своей кухне, в то время как «Мейзу» катится из магазина в магазин, делая какого-то жирного кота еще жирнее. Немножко пафоса, чуть-чуть беспокойства о стариках и хорошая история о войне. Это заставило бы Благотворительный центр Страстной пятницы развернуться.

Барри не волновала ни судьба «Мейзу», ни название игры. Ему понравилась сама история. Он был уверен, что «Экспресс» тоже проявит интерес к этой истории. Он сам им позвонит. Он насвистывал, садясь в свой «гольф» и уже позабыв о минутном сочувствии к этому бедному старому чудаку. Стоило потратить усилия, чтобы выследить его.

А Саймон все еще сидел за кухонным столом. Руки и ноги у него дрожали, а шея казалась слишком хрупкой, чтобы выдержать вес его головы. Он продолжал смотреть на то место, где лежали желтоватые страницы. Там лежал лист бумаги, запачканный маслом, значит на последнем листе, положенном в портфель Барри, будет полупрозрачное жирное пятно. Конечно, это были не единственные листы. Саймон мог представить себе, как, вообще, работает пресса. Слова будут размножать, снимут копии, сделают дубликаты; описание его жизни, умело сделанное Харриет, разошлют тысячам разных людей.

Саймон мог представить себе хрустящие плотные пачки желтоватых страниц и вскрываемые кремовые конверты. Он встал, задев за стул. Он подхватил со стола промасленную бумагу, скатал ее в шарик, а затем отодвинул с глаз долой все, к чему могли прикоснуться страницы Харриет. Но тогда пространство в середине загроможденного стола уставилось на него, как будто проницательный глаз. Охваченный паническим ужасом от этого пристального взгляда Саймон выбежал в коридор. А там другой глаз наблюдал за ним – циферблат дедушкиных часов. И теперь повсюду вокруг него были, казалось, всезнающие глаза: в темных углах, за дверью и даже в самих стенах.

Саймон запер верхние и нижние засовы на парадной двери, хотя и понимал, что это было слишком поздно. Он поднялся наверх, будучи как бы сосредоточением всех глаз. В спальне он задернул шторы от солнца, лег на кровать, натянул на себя одеяло и заскрежетал при этом зубами.

– Грэм, – сказала Харриет, – я полагаю, что мы собираемся сделать это.

Грэм Чандлер сидел за столом в своем уютном офисе. Он только что закончил разговор с Джепсоном из «Мидленд Пластикс». Джепсон мог доставить «Мейзу» вовремя, так, чтобы первая партия товара пошла в магазины.

Он был готов запустить в производство еще партию, как только это понадобится. Это была трудная работа – изготовить заново всю упаковку в течение нескольких недель, чтобы уложиться в крайний срок, установленный Харриет, но это было вполне осуществимо. Были новое оформление, новая пленка, новые коробки и новая доска для игры, которая выглядела настолько похожей на потрескавшуюся доску от упаковочного ящика, насколько это могла обеспечить современная технология. «Головоломка» стала «Мейзу», и это понравилось на рынке.

Грэм взглянул на Харриет. Ее глаза сияли. Грэм почувствовал, что он слегка покраснел, как это всегда бывало, когда он общался с Харриет наедине.

– Я надеюсь, что это так. В результате всей работы, – добавил он в своей застенчивой и робкой манере.

Харриет подошла и присела на краешек его стола. На ней были кожаные брюки, а ее куртка, казалось, состояла из одних молний. Грэм сидел совершенно неподвижно и пристально смотрел на груду бумаг, которые высыпались из рук Харриет. Там были распечатки заказов, ведомости продаж и фотокопии газетных и журнальных статей.

– Взгляните, – сказала она, – посмотрите на передовицы всех изданий, которые мы получаем: «Дейли Мейл», «Козмо», «Вуменс оун», «Уикенд», «Гуд хаузкипинг», и это только на этой неделе. Послушайте вот это, – она прочитала ему: «Войдите в лабиринт» – вот что значит «Мейзу», и если уж вы сыграли в эту увлекательную игру, то узнали, что это такое. Но «Мейзу» – это не просто еще одна игра для рождественского рынка. За ней стоит трогательная история. Эта игра была придумана английским офицером в японском лагере военнопленных, именно она помогла ему выжить в суровых испытаниях. Сорок лет спустя эту игру обнаружила деловая женщина Харриет Пикок, которая перехватила права. Теперь «Мейзу» идет нарасхват, но личность офицера все еще держится в секрете. Интересно, что изобрел мой старый дедушка, когда служил в войсках ПВО?

Харриет рассмеялась.

– Ужасно, не правда ли? Но это как раз то, что нам нужно.

«Игра поступит в магазины в августе. Но если вы не можете ждать до тех пор, включайтесь в наш семейный конкурс и вы сможете выиграть собственную «Мейзу». Мы подарим двадцать игр».

– Грэм, я так старалась создать такого рода шумиху раньше, но это никого не интересовало. А теперь мы не можем удержать их.

Карен просунула голову в дверь.

– Телефон. Радио, Брайтон.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю