355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Рози Томас » Женщина нашего времени » Текст книги (страница 30)
Женщина нашего времени
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 18:04

Текст книги "Женщина нашего времени"


Автор книги: Рози Томас



сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 41 страниц)

– Меня не волнуют деньги, если это все, что вы выяснили. Мне ничего от этого не надо после того, как умер Саймон. Это плохие деньги, не так ли?

Рука Кена опустилась на ее плечо. Он наклонился вперед, сдерживая ее.

Робин только улыбнулся. Труднее всего иметь дело с семьями, но они также приносят и наибольшее удовлетворение благодаря маленьким дверцам, которые открываются даже после легчайшего нажатия в правильно выбранной точке. Эта дверца открылась для него сейчас.

– Я понимаю, что вы должны чувствовать сейчас. Это большая трагедия. Причем трагедия, которой можно было избежать.

Он говорил так мягко, как будто старался убедить ребенка. Здесь не было и намека на атаку, хотя он все еще атаковал.

– Не расстраивайся, Кэт, – сказал Кен.

Робин доброжелательно кивнул, наблюдая, как тихо открылась вторая дверца. Кен последует в нужном направлении, потому что, поступив по-другому, он расстроит жену.

Тогда Робин понял, что получит желаемое. Он много времени пробыл на Сандерленд-авеню, выпил еще одну чашку кофе, которого не хотел, а позже и стакан хереса, которого он никогда не пил, но с этого момента он понял, что тихо приоткрылись две маленькие дверцы, что он выиграл, и выиграл триумфально.

Когда он уезжал, все трое были друзьями, объединенными их общей заботой о Харриет. Это была козырная карта Робина. Этот их заговор будет, в конце в концов, на пользу Харриет. Стоя на крыльце под навесом на холодном мартовском ветре, Кэт провожала Робина.

– Я не хочу, чтобы она ушла и покончила со всем этим, – оправдывала она себя, – но я рада освободиться от всего этого, Кен.

– Это похоже на то, что он сказал. Есть предприниматели, которые живут идеями, а есть такие люди, которые знают, как вести уже созданный бизнес по рельсам. Два разных дела, не так ли? Я знаю, я это видел. Меня не удивило то, что он сказал. – Кен был, как всегда, хорошо осведомлен. – То, что он сделает для нее, будет хорошо, Кэт. Он сам был влюблен в нее, но она отказала ему.

Он фыркнул, дав собственную оценку выбору Харриет.

Кэт вернулась к тому, с чего они начали, ее руки нервно крутили бусы на шее.

– Я хотела бы, чтобы она успокоилась. Возможно, это даст ей шанс. Как ты думаешь?

– Возможно, – ответил Кен без особой уверенности. Он подозревал, что понимает Харриет лучше, чем ее мать.

После Кэт и Кена живущая в Блекхите Лиза не представляла для Робина проблемы.

– Харриет допустила несколько ляпов, не так ли? – фыркнула Лиза. – Ну, никто не застрахован от ошибок.

Дверца открылась перед Робином мгновенно при первом же легчайшем нажатии. «Ревность, – подумал он, – зачастую может служить ключом».

Он увидел, что Лиза, представляющая собой ухудшенный вариант своей сестры, – это язвительный маленький человечек без явной интеллигентности Харриет или присущего ей во всем хорошего вкуса, благодаря чему его сразу потянуло к ней. Он не забывал ее с того момента, как впервые увидел в кабинете своего отца, и понимание того, что он должен впредь жить без нее, укрепляло его в желании реализовать свой замысел. Он подарил Лизе свою самую очаровательную улыбку.

– Есть некоторое беспокойство. Я хотел бы поговорить с вами в информационном плане, как…

Лиза не нуждалась в особых убеждениях. Она не обратила внимания на доводы Робина.

– Это деньги моей мамы. Харриет только записала пять процентов на мое имя, а деньги дала мама. Я, конечно, сделаю то же, что и она.

Только маленькая победная улыбка сказала Робину, что она тоже будет очень рада сделать это. Коренастый фотограф, который был бывшим мужем Харриет, оказался не столь покладистым. Робин вспомнил, что Харриет говорила ему о том, что Лео сошелся с ее младшей сестрой.

Столкнувшись с ними лицом к лицу, Робин увидел, что тот выбрал себе менее требовательный вариант – разбавленную Харриет без ее остроты и искры. И сам мужчина был второго сорта. Робин с трудом смог подавить презрительную усмешку.

– Почему вы все это делаете за спиной Харриет? – спросил Лео.

Робин развел руками:

– Это вполне естественно, операции такого типа должны быть быстрыми и решительными. А отсутствие Харриет в такое время, как вы понимаете, само по себе показательно.

Его палец лег на досье, текст которого был легок, как воздух, однако вес скрытой в нем информации был тяжелее, чем Лео был способен понять.

– Это не твои проблемы, Лео, – сказала Лиза своим голосом полу-Харриет.

Этот визит был непродолжителен. Робин не получил удовольствия от этой квартиры, в которой жили эхо Харриет и мужчина, который женился на ней, чтобы оставить ему то, что ему больше не принадлежало.

Уходя, он прикоснулся губами к щеке Лизы. Она это вполне заслужила. Исходящее от Лео выражение ядовитой неприязни следовало за ним и подбадривало его, когда он о нем вспоминал. Робин насвистывал; пересекая Блэкхит по направлению к дому, его победные фанфары повторялись снова и снова. Не было необходимости продолжать тревожные расчеты. У него был его пятьдесят один процент и кое-что про запас. Семена, которые он посеял, созрели, и в результате получилось поле волнующегося золотого зерна. Настало время скосить его и поставить на рынок.

Потом Робин сосчитал, но не акции, а часы, число часов, отделяющих Лондон от Лос-Анджелеса.

Харриет качалась в ромбовидном бассейне. Была вторая половина дня, когда сильная дневная жара сконцентрировалась между белыми крыльями ранчо. Вода в бассейне от жары покрылась пленкой, а размытый дымкой диск солнца отражался от волнистой поверхности, как блики света, рассеивающегося на белых стенах.

Надувное кресло медленно плавало в углу бассейна, и Харриет касалась его ступенек пальцем ноги. Она оттолкнулась и послала кресло по прямой, держа ногу поднятой и любуясь загорелой кожей подъема ноги и алыми кружками напедикюренных ногтей. Когда она пила, лед в стакане звенел, а потом она откинула голову назад, закрыла глаза, и медные солнечные диски отпечатались внутри ее век.

Она была готова к церемонии награждения. Ее платье от Брюса Оулдфилда, отглаженное до идеального состояния служанкой испанкой, висело в шкафу. Маникюрша и парикмахер сделали свое дело, и Харриет держала свою голову так, чтобы ни одна капля воды из бассейна не могла сдвинуть ни одного волоска.

Она даже слегка улыбнулась, вспоминая, что пришлось выполнять обязанности жены, наблюдая за тем, как гладился вечерний костюм Каспара. Она одобрила его великолепную британскую прическу и строгую простоту рубашки.

Каспар сел на свое обычное место в тени. Она учитывала, сколько он пьет. Если будет необходимо, она доставит его на место и пьяным, но полностью готовым произнести речь и необходимую добродушную шутку. Он сам себе будет судьей. Время приближалось. В соответствии с требованиями радио и телевидения, работающих в прямом эфире, они должны были занять свои места еще до начала вечера.

Харриет внутренне собралась. Ей необходимо попросить Вернона принести ей еще один стакан ледяного чая и следует вести Каспара в дом одеваться.

Харриет удовлетворенно вздохнула. Вернон как будто прочитал ее мысли. Он уже обходил бассейн, направляясь к ней. Она увидела, что он несет конверт.

– Это только что пришло для вас.

Харриет лениво протянула руку с идеально алыми ногтями.

Когда она брала это у Вернона, она увидела, что это был не конверт, а факс, аккуратно сложенный вдвое. Она взяла аккуратно сложенный листок бумаги и прочитала. Слова не уложились у нее в голове, и она прочла снова. Это было послание с эмблемой «Пикокс», подписанное Джереми Крайтоном, как секретарем компании.

Язык был неофициальным и таким невыразительным, что Харриет в замешательстве заморгала глазами, плавая в аромате апельсиновых цветов. Это было так неожиданно, так таинственно, что, казалось, было написано на иностранном языке.

Харриет прочла в третий раз, стараясь расшифровать послание, которое высасывало воздух из ее легких.

В соответствии со статьей 14b Устава акционерной компании настоящим вам дается трехдневное уведомление от даты настоящего письма о собрании Совета директоров, которое состоится в 11 часов 31 марта в зарегистрированном офисе компании.

В случае вашего неприбытия собрание приступает к делу в ваше отсутствие.

Ниже была изложена повестка дня.

1. Выполнение протокола предыдущего собрания.

2. Возникшие проблемы.

3. Назначение в совет.

4. Другие дела.

Подтверждением настоящего письма является телекс в соответствии с Уставом акционерной компании.

Безобразные фразы скакали в одуревшей от солнца голове Харриет. Приступит к делу. Назначения в Совет. Статья 14b. Что за статья 14b? Не может быть дела без нее. Не может быть назначений в совет. Как они могут быть без ее представления?

Несколько секунд ей казалось, что это шутка. Это был тщательно разработанный розыгрыш, который она не поняла, потому что находилась так далеко от Лондона и расплавилась под жарким солнцем Калифорнии. Она закрыла глаза и уронила руку, держащую листок бумаги. Один его уголок коснулся голубой воды. Здесь были только вода, дневной свет и тепло, которые сейчас казались чужими.

Харриет снова поднесла к глазам письмо. Это была не шутка. Шутка не могла затянуть такой узел гнева и страха вокруг ее груди, который она ощущала сейчас.

Кресло успокаивающе покачивалось в центре бассейна. Харриет заработала руками и ногами, барахтаясь там, где до этого она элегантно покачивалась на воде. Сейчас она думала только о том, как добраться до телефона. Каспар отвергал голливудскую моду звонить из бассейна. Она должна была войти в дом. Вода, казалось, превратилась, в патоку.

Она добралась до ступенек и выкарабкалась из кресла. Каспар открыл глаза, когда она пробегала мимо него. Он мельком увидел ее лицо и крикнул ей:

– Что случилось?

– Мне необходимо позвонить в Лондон.

Вставая, она схватила трубку еще до того, как спросила саму себя: «Кому? Куда?»

Величественный в своей куртке дворецкого Вернон пересекал комнату за ее спиной.

– Вернон, который сейчас час в Лондоне?

– Приблизительно три часа ночи.

Кто мог отправить по телефаксу ей письмо в такое время и откуда? Харриет набрала номер «Пикокс». Раздалось два звонка, а затем она услышала голос Карен по автоответчику: «…Офис фирмы «Пикокс» закрыт до девяти утра. Пожалуйста, оставьте свое имя и номер вашего телефона…»

Она попробовала позвонить Робину, представляя белый телефон, звенящий на тумбочке возле кровати, той кровати, на которой она спала, красного дерева… Она подождала несколько дольше, однако его предложение оставить свое имя и номер не дало ей большей информации, чем в «Пикокс». Так где же он? Неужели Робин организовал эту атаку против нее? И хотя ее мысли все еще были перепутаны, она начинала понимать, что это было так. Робин с Джереми, чья подпись стояла на письме, которое она сжимала в руке, а кто еще?

– Кому позвонить? Грэму Чандлеру? Она посмотрит его номер в своей записной книжке на тумбочке у кровати Каспара. Или Чарли? В середине ночи, когда все дети спят?

«Что я делаю здесь, так далеко от Лондона? Чарли предупреждал ее еще тогда, когда она уезжала в аэропорт. «Я собираюсь не в Амазонию», – ответила она ему. Что же знал Чарли и не знала она? «Я не собираюсь в Амазонию, я смогу вернуться в течение двенадцати часов», – вот что она ответила. Почему у нее не хватило терпения выслушать его?

Она не позвонит никому. Она улетит следующим рейсом и уже тогда ворвется к ним. Это будет ее контрудар. Следующий рейс доставит ее домой.

Харриет начала набирать номер аэропорта еще до того, как вспомнила, почему она находится в Голливуде. Через два часа она должна отправиться на награждение вместе с Каспаром. Онемевшей рукой она положила трубку и разгладила смятый факс так, чтобы его можно было более внимательно рассмотреть. Конечно, все было рассчитано по времени. Об этом говорило время передачи из Лондона.

Предполагалось, что письмо найдет ее, когда она будет готова выезжать в платье от Брюса Олдфилда под руку с кинозвездой, чтобы увидеть, как ее любовник принимает Оскара. Этот листок бумаги был тонким посланием расчетливого диверсанта. Он целился и в Каспара, и в нее в момент их публичной гордости, и это не мог быть никто другой, кроме Робина Лендуита.

Холодная ярость охватила Харриет. Она переливалась в ее животе и сердце и скрючивала ее пальцы в железные когти. Она скрутила послание в шарик и отшвырнула его от себя.

– Вернон.

– Да, мадам.

Ее мозги не работали. Она не могла ничего подсчитать или вспомнить, столь едким был ее гнев.

– Три часа прошлой ночи или сегодняшней?

– Лондонское время впереди лос-анджелеского. Следовательно, наступающей ночи, если вы это имеете в виду. Лично я считаю, что легче просто вычесть…

– Да, спасибо. Вернон, вы сделаете кое-что для меня? Вы можете зарезервировать для меня место на первый утренний рейс в Лондон? Любое место на первый рейс.

– Да, мадам.

Уведомление за три дня, как было сказано в письме. Харриет показалось, что она вспомнила, о чем говорится в статье 14b. Там было о том, что собрания директоров могут собираться с помощью писем или телексов, а в случае нахождения директора за границей считалось достаточным дать телекс или факс с уведомлением не менее, чем за три дня.

Таким образом, они дали ей три дня, то есть столько, сколько были обязаны, но из-за разницы во времени двенадцать часов уже похитили у нее. Тем не менее она поступит так, как решила. Все против нее, даже время. Она останется здесь на награждение и проигнорирует садистские расчеты Робина. Она останется на церемонию и последующий прием и попадет в Лондон через двадцать четыре часа после этого. Поступив так, она лишит Робина одного маленького удовольствия. Она не могла сейчас даже предположить, как еще она сможет противодействовать его планам, пока не узнает его намерения.

Они, видимо, были связаны с изменением баланса власти внутри «Пикокс» путем новых назначений в совет директоров и не в ее пользу, в чем она была уверена. Но обо всем этом она могла только гадать до возвращения в Лондон.

Харриет посмотрела на часы. Пора было одеваться.

Каспар открыл глаза еще раз, когда ее тень упала на него.

– Дозвонилась?

Когда он увидел лицо Харриет, он окончательно проснулся и вскочил.

– Господи, Харриет. Ты выглядишь так, как будто съела горсть гвоздей. Что случилось?

Харриет сжала кулаки.

– Будет еще хуже, чем съесть гвозди, завтра или через несколько дней. Мне или Робину Лендуиту. Каспар, он хочет уничтожить мою компанию, пока я отсутствую. Он хочет устроить какой-то грязный фокус, но я не могу понять какой. Но я его пойму. Я выверну все наизнанку вместе с Робином.

Харриет почувствовала вкус ярости, страха и решимости на своем языке – горький и мощный коктейль. Ее ноги и руки дергались под действием какого-то атавистического импульса к полету или погоне.

Тяжелая таблетка лекарства, которое Каспар должен был принимать для поддержания себя в форме и которым он, конечно же, пренебрегал, лежала на краю бассейна. Харриет выместила микроскопическую часть своего гнева, поддав ее ногой. Таблетка описала дугу и упала в воду, вытолкнув сверкающий сноп брызг. После удара у нее заболела нога.

Она встала на колени перед Каспаром и ухватилась за ручку кресла.

– Это ведь моя фирма, Каспар. Я сделала ее и испытала все связанные с этим страдания. Если он все испортит, я его убью.

Потом она подумала о Робине в его сидящих, как перчатки, костюмах, живущего своей упорядоченной, особой привилегированной жизнью вдали от ее борьбы, и которая нравится ей, потому что у него есть деньги, чтобы одаривать. В этот момент его власть казалась враждебной и вредоносной, как прикосновение какого-то средневекового короля, даровавшего за преданность болезни вместо здоровья.

«Королевское прикосновение», – подумала Харриет. Брать вместо того, чтобы давать. Она знала, что была неразумна. Но она также знала, что это она добилась успеха, а не Робин. Это сделали она и Саймон, который умер.

Она подняла голову и встретилась глазами с Каспаром. Ненависть к Робину, пересилившая ее гнев, пугала ее своей силой.

– Нет, – сказала она мягко, – я не убью его. Я кастрирую его и набью кусочками его льстивый рот.

– Харриет, – пораженно произнес Каспар.

Она улыбнулась, но недобро.

– Я возвращаюсь в Лондон. Завтра утром первым рейсом.

– Но ты переночуешь здесь?

Первой же мыслью Каспара была забота о его собственных интересах. Она знала, что это так, и всегда шла на это. Он никогда не проявлял никакого интереса к «Пикокс».

– Конечно, я останусь. Но я должна улететь, – повторила она, – завтра утром первым рейсом.

Каспар с усилием поднялся из кресла.

– Тогда вперед, детка. Давай покажем, что у нас есть.

Когда они вышли из лимузина, выстроившегося в ряд с другими такими же машинами, загромоздившими Голливуд в вечер награждения Оскарами, и Харриет подняла глаза с начала ковра, устилающего весь путь до входа в театр, единственным, что она могла увидеть, были лица и объективы фотоаппаратов. Лица принадлежали зрителям, по-видимому, тысячам зрителей, выстроившихся обладателей дешевых мест, стоящих ярусами по другую сторону ковровой дорожки. Исходящий от них шум был похож на приглушенный шум моря.

Телевизионные команды, репортеры, фотокорреспонденты составляли более плотные группы, тесно сжимающиеся вокруг кандидатов по мере их прибытия. Огни ослепили Харриет, а гигантские микрофоны, казалось, вытягивали шею прямо ей в лицо. При виде всего этого ее первым побуждением было броситься назад под защиту автомобиля. Даже в дни «Девушки Мейзу» она не мечтала предстать перед таким внимательным изучением.

Но она не спряталась. Она выпрямилась и повернулась спиной своего длинного красного платья к бушующим ярусам зрителей. Она почувствовала руку Каспара у своего локтя и повернулась к нему. Ничего не выражающий глаз камеры смотрел на них и передавал их невидимым зрителям, миллионам зрителей во всем мире. Харриет подумала о Робине, смотрящем информационное сообщение, посвященное награждению Оскарами, и ожидающем увидеть Каспара без нее…

Она подарила Каспару полную спокойствия улыбку, более сияющую, чем огни вокруг них.

– Успеха, – прошептала она.

Они пошли рука об руку к входу в театр. Веселый одобрительный шум сопровождал Каспара вдоль его пути в театр.

Внутри, несмотря на все это собрание красоты, богатства и власти, внимание Харриет отвлеклось. Подготовка была долгой и скучной. Ее мысли сконцентрировались на Лондоне. Улыбаясь, наклонив голову в сторону Каспара на случай, если они попадут в кадр, показывающий публику, который в течение нескольких часов может увидеть Робин, Харриет размышляла. Первым шагом, который она должна сделать, будет выяснение его намерений, вторым шагом – его остановка. До собрания. Это должно быть сделано до того, как они сядут за стол совещаний совета директоров.

Харриет аплодировала награждению польского мультипликатора. Даже несмотря на то, что она останется здесь на ночь, она рассчитывала, что сможет прибыть в Лондон в течение тех сорока часов, которые остаются до одиннадцати часов утра тридцать первого марта. Этого времени хватит. Этого времени должно хватить.

И наконец: «Лучший актер, исполнявший роль второго плана». Она услышала слова, как бы с очень большого расстояния, но затем ярусы кресел, звезды, режиссеры, технические работники снова резко вернулись в фокус. Она выдвинулась немного вперед в своем кресле и в это время почувствовала едва заметное напряжение рядом с собой – это был единственный знак, который подал Каспар.

Они повернули свои лица, чтобы посмотреть короткий клип с Каспаром, играющим роль старого опытного шпиона в фильме «Раскрытый секрет». Харриет видела каждый кадр с особой ясностью, зная его так, как будто она сама ставила эту картину, восхищаясь каждым нюансом игры Каспара.

«Награждение лучшего актера, исполнившего роль второго плана». Тяжелая пауза и банальная возня с конвертом. Декламация имени и взрыв восхищенных аплодисментов. Имя – не Каспара.

Потрясенная Харриет посмотрела на Каспара. «На первый взгляд, – подумала она, – он испытал удар». Одна сторона его лица от века к углу рта опала, как будто расплавилась, сделанная из воска. Когда Харриет коснулась его руки, он смотрел прямо перед собой. Она увидела, что опущенный угол его рта поднялся вверх, когда он заставил себя улыбнуться. Он аплодировал.

– Хлопай! – скомандовал он.

Харриет била ладонями друг об друга до тех пор, пока они не заболели.

Это казалось сейчас неправдоподобным, но она никогда не представляла себе, что произойдет, если он не выиграет Оскара. Спасения не было. Они были привязаны к своему разочарованию среди других разочарований.

Это продолжалось долго, но конец все-таки наступил. Как в тумане, Харриет увидела, как лорд Оливер представлял лучший фильм «Из Африки». Потом они повторили свой путь среди сочувствующих из театра в объятия темно-синего вечера.

Каспар сказал:

– Мне необходимо крепко выпить.

– Каспар, – Харриет собиралась сказать: «Я сожалею, ты заслужил победу», – и все другие бессмысленные штампы сочувствия, но она оборвала себя – договор есть договор.

Только сейчас она вспомнила об их договоре по поводу выпивки.

– Я знаю, тебе надо выпить, – ответила она, – и я тоже выпью с тобой разок.

Ее лондонский рейс был назначен на десять сорок утра. Регистрация была в восемь пятнадцать. Было время, чтобы выпить с Каспаром, упаковать чемоданы и даже немного поспать. Их машина выехала из полированного ряда машин.

– Ладно, – жестко сказал Каспар, – поехали на прием.

Они направились на великолепный ночной прием. Не на официальное застолье, а на ежегодное торжество, устраиваемое суперагентом, одним из самых могущественных и легендарных.

Как только они прибыли в толчею воркующих женщин и мужчин с теплыми рукопожатиями, Харриет поняла, что Каспар намерен сильно напиться. Все в нем, даже то, как он держит свое тело, как будто оно причиняет ему небольшое неудобство, напомнило ей новогодний прием у Лендуитов. Прием поглотил его. В такой момент он не мог позволить своему бокалу оставаться пустым. Харриет патрулировала по окраинам зала. Она помнила слова Линды возле каруселей в Санта-Монике и ее предостережения. Это было верно, что она не принадлежала этому месту. Ей надо было спешить домой.

Однажды через всю комнату она улыбнулась, стараясь передать Каспару свою уверенность. Он разговаривал и смеялся, создавая впечатление, что он очень доволен собой. Она не хотела, чтобы он чувствовал необходимость заботиться о ней, особенно сегодня вечером. Но она ощущала, что эти люди, случившееся событие и обильная выпивка разделяют их.

Ирония заключалась в том, что она думала об их любви после награждения и, забавно было видеть это сейчас, о спасении Каспара от бутылки. Все это подействовало на нее, ей стало тягостно и грустно. Что-то заканчивалось, но не удовольствием, а пустым эхом поражения.

В полночь Харриет отключилась от седьмой беседы с седьмым иностранцем и отправилась на поиски Каспара. Она нашла его за столом во внутренней комнате. Он вспотел, и его лицо покрылось морщинами. Харриет не узнала ни одного из его компаньонов.

Она тихо спросила:

– Каспар, скоро мы сможем поехать домой?

Он поднял на нее глаза. Его синие глаза были затуманенными и остекленевшими, как в первый день их встречи. Она не была уверена, что он вообще узнает ее.

– Поехать? – спросил Каспар. – А на черта? Еще рано.

– Тогда я могу уехать?

Он в замешательстве развел руками.

– Конечно.

Потом он сосредоточился. Как она отметила в Литтл-Шелли, он мог быть обаятельным даже при очень сильном опьянении.

– Харриет. Дорогая волнующаяся Харриет. Возьми машину. Скажи шоферу, просто возьми машину.

– Как ты доберешься до дома?

Он ухмыльнулся, его глаза снова заплыли.

– Как-нибудь. Это мой город. Или просто останусь здесь.

Она хотела сказать: «Но утром я уеду…»

Но остановила себя. Вместо этого она быстро наклонилась и поцеловала его в обе щеки. В углах его рта был белый налет, а дыхание наполнено виски.

– Спокойной ночи, – улыбнулась она ему.

Лимузин понес ее назад в ранчо мимо мелькающих улиц, обсаженных рядами пальм, под теплым бархатным небом в ее последнюю ночь в Голливуде. Вернон открыл ей дверь. Дом был темным и очень спокойным. Харриет запаковала свои вещи и положила сверху красное платье. Тишина была подавляющей и совсем не роскошной.

Она в нерешительности постояла у телефона, а затем взяла трубку и набрала номер газеты, в которой работал Чарли. К ее удивлению, он ответил. Она предполагала, что он, вероятно, отсутствует или на ланче.

– Харриет? Ты вернулась?

– Не совсем. Чарли, что ты имел в виду, когда звонил перед моим отъездом? Намек, ты сказал. Намек от кого? Что он означает?

– Ты спросила, что мне важнее – ты или хороший газетный материал?

– Поставь на первое место меня. Скажи мне, что ты слышал?

– У меня был ланч с агентом по связям с общественностью.

Харриет сосредоточенно слушала. Одна журналистка рассказал Чарли Тимбеллу во время пьяного ланча, что одному из финансистов страховой компании предложили использовать принадлежащие их компании акции «Пикокс» для поддержки перестройки управления компанией. Финансист отказался, заявив, что под руководством Харриет Пикок компания развивается по удовлетворительной кривой роста.

– Кто делал предложение, Чарли?

– Я не слышал разговора. Хотя и не требуется особенно напрягаться с догадками, не так ли?

– Особенно не требуется, – согласилась Харриет.

Это был один из слухов Сити, тысячи подобных разговоров циркулируют каждый день, и некоторым из них доверяют настолько, что они влияют на цены акций. Цена акций «Пикокс» стабильна, она не была чересчур самоуверенной, отмахнувшись от предупреждения Чарли перед отъездом. Только сегодняшний вызов наводил на размышления. Робин, наверное, действительно собрал себе поддержку.

«Для какой битвы?»

– Чарли, сделай мне одолжение. Порасспрашивай вокруг себя еще, но не распугивая лошадей.

– Хорошо. Я сделаю несколько звонков. А что случилось?

– Пока ничего не случилось. У меня есть просто подозрения.

– Когда ты возвращаешься?

– Завтра утром.

– Он победил?

– Нет.

– Черт. Он заслуживал.

– Я позвоню тебе завтра, Чарли. Спасибо.

Чарли откинулся на стуле. Что-то случилось, однако Харриет решила отрицать это. Он взял записную книжку, в которой хранил телефоны, которых не было у его секретаря. До того как набрать первый номер, он проверил цену акций «Пикокс». Они чуть-чуть упали в цене, до двух двадцати. Нос Чарли продолжал ощущать хороший газетный материал, однако он знал, что бы ни произошло, это будет не слишком хорошо для Харриет. Она поступает правильно, возвращаясь в Лондон на большой скорости.

Харриет бродила по безмолвному дому, беря журнал и кладя его назад, выходила на улицу вдохнуть ночные запахи возле бассейна, а затем возвращалась в успокаивающую темноту. Вернон ушел в свой коттедж за садом.

Время тянулось очень медленно, пока Харриет ждала и слушала. Однако она не услышала ни одного звука автомобиля, что придало бы ей надежды. Тишина казалась абсолютной.

Через несколько минут после двух часов ночи она поняла, что ей надо ложиться в кровать, чтобы попытаться хотя бы немного поспать перед отлетом. Было очевидно, что Каспар не собирался возвращаться домой или, по крайней мере, не собирался провести последнюю ночь с ней. Это была последняя ночь, и Харриет понимала это.

Она разделась и легла в постель. Голова и руки были тяжелыми.

Казалось, что она проспала всего несколько минут до того, как ее разбудил телефонный звонок. Она соображала, кто мог позвонить, обрывки сна еще крепко цеплялись друг за друга. Ее первой мыслью было, что это, должно быть, Лондон, Чарли, а возможно, даже Робин, чтобы разъяснить ей ошибку.

И сняв трубку, она долго еще не могла понять, чей низкий лос-анджелесский голос на другом конце провода пытается говорить с нею. Она бросила взгляд на часы и увидела, что было пять пятнадцать утра.

– Я думаю, вы неправильно набрали номер.

Но по тому, как она говорила, Харриет поняла, что номер был набран правильно, это был правильный номер, и что из отделения скорой помощи какого-то госпиталя в Шерман-Оукс стараются объяснить ей, что мистер Дженсен было доставлен после дорожного происшествия на Малхолланд-драйв.

Сонливость моментально улетучилась, уступив место страху.

– Извините, я не поняла. Где он? Он ранен?

Малхолланд-драйв проходит под горами Санта-Моника, и с этой дороги открывается широкая перспектива на долину Сан-Фернандо. Харриет ездила по ней, когда изучала город. Что Каспар там делал?

Голос повторил адрес госпиталя, Харриет старалась записать его.

– Полиция занимается этим делом, мисс. Только мистер Дженсен видел…

– Спасибо, спасибо. Пожалуйста, скажите, в каком он состоянии?

– Он ранен, но в сознании.

– Я сейчас же приеду.

В течение нескольких секунд Харриет не знала, что делать. Она была одна в темном доме. Записав адрес госпиталя, она не представляла, как до него добраться. На стороне кровати Каспара покрывало было нетронуто. Она колебалась только секунду. Она надела одежду, приготовленную для полета домой, и выбежала из дома. Место на дорожке, на котором обычно стояла белая машина, было пустым. Она вспомнила, что Вернон ставил ее в гараж тогда, когда ею не пользовались. Она не знала, где гараж.

Харриет наклонила голову и побежала через сад, сквозь стену толстой, вьющейся растительности к коттеджу дворецкого. Ее стук в дверь не вызвал никакой реакции, и тогда она обежала домик вокруг и слегка постучала в окно. Наконец за закрытыми ставнями зажегся свет. Харриет снова обежала дом к передней двери и, когда она открылась, спотыкаясь, вошла в маленький коридор такой запыхавшейся, что почти не могла высказать то, что хотела.

Коттедж был крохотный. За плечами Вернона она увидела его спальню. Китайский мальчик сидел на кровати, смотря на нее немигающим взглядом.

Харриет отвернулась и умоляюще положила свою руку на руку Вернона.

– Извините. Я очень сожалею. Каспар попал в дорожное происшествие. Он в госпитале. Мне нужна машина, поторопитесь, Вернон.

Дворецкий отреагировал с впечатляющей скоростью, Через минуту она обнаружила, что находится в темном гараже, расположенном за коттеджем. Двигатель запустился, они выкатились из гаража и поехали вниз по дорожке.

– Где это? – спросил Вернон, когда они пролетели через ворота.

Харриет посмотрела на клочок бумаги в руках.

– Госпиталь «Мур-Парк», Шерман-Оукс.

– Не очень далеко.

– Вы знаете дорогу?

– Я найду.

Харриет была готова заплакать от благодарности, представляя, каково было бы ей вести машину одной.

Тишина ночи исчезла. С рассветом на дороге появились легковые машины и грузовики.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю