355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Рози Томас » Женщина нашего времени » Текст книги (страница 14)
Женщина нашего времени
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 18:04

Текст книги "Женщина нашего времени"


Автор книги: Рози Томас



сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 41 страниц)

Карен почувствовала себя несчастной в «Степпинг» после того, как Харриет продала его. Она пришла в «Пикокс» с просьбой о работе, и Харриет охотно приняла ее на место уволенной секретарши, которая формально относилась к работе. Карен за два с половиной дня сама научилась печатать на компьютере.

– Иду, – Харриет встала. Прикоснувшись к плечу Грэма, она серьезно сказала: – Спасибо за все, что ты сделал.

– Для того я здесь и нахожусь, – пробормотал он. Но, конечно же, ему это было приятно. Он почувствовал, что охотно снова прошел бы через это суматоху последних недель.

Харриет умела внушать доверие.

Карен отдавала свои вечера «Пикокс», и даже Джереми Крайтон, строгий, сухой бухгалтер, работал на Харриет, не щадя сил.

– Джереми будет доволен нами; – сказал Грэм. – Вы с ним разговаривали?

– Да. Даже дважды.

Пессимизм Джереми был любимой шуткой в компании. Любимым занятием Джереми было определение стоимости.

– А с Робином?

Харриет приостановилась в дверях.

– Еще нет. Я пока приберегаю это.

Она подмигнула Грэму и пошла к телефону. Он неохотно вернулся к своей работе. Радио Брайтона приглашало Харриет на утреннее шоу. Она собиралась играть в «Мейзу» с медсестрами и врачами детской больницы; это была доля ее участия в работе по добыванию денег на этой неделе. Это была ее собственная идея, которую приняли с энтузиазмом. И теперь составитель программ хотел узнать, не согласится ли она на интервью, чтобы рассказать об открытии и продаже игры.

– Конечно, – сказала Харриет, – я буду рада. Все, что вам угодно.

Она говорила бы о чем угодно на свете, говорила бы с кем угодно, кто только захотел бы этого, и говорила бы до тех пор, пока не создала бы известности для своей игры.

– А как насчет самого этого человека? Он приедет с вами? Я, конечно, понимаю, что, вероятно, обычно он не занимается рекламой, но…

И раньше было много других предложений от телевизионных компаний и общенациональных газет. И в тысячный раз Харриет подумала: «Если бы только Саймон пришел».

– Боюсь, что нет.

– Так он в самом деле ваш отец? – настаивала девушка, как будто это было уже признано всеми.

Харриет повела себя очень твердо:

– Нет, он мне не отец, и больше мне нечего сказать. В какое время вы хотите, чтобы я приехала?

Она договорилась о необходимых условиях и затем повесила трубку.

Харриет снова на минутку присела, покусывая губу, затем дотянулась до груды газетных вырезок, которые она взяла, чтобы показать Грэму, а потом взглянула на диаграмму продаж на противоположной стене. Не было необходимости, чтобы она висела там, так как вся информация о продажах была в компьютере, однако выявление тенденций было единственным нерациональным занятием, на которое Харриет позволяла себе тратить время. Казалось, что эта диаграмма излучала оптимизм. Темный офис, который так угнетал ее в дни «Головоломки», теперь казался только временным неудобством.

Харриет спрыгнула с письменного стола и сделала три-четыре шага к окну. Когда она повернула обратно, она снова прошла мимо новых досок «Мейзу» и коробок, сложенных на верху старого потрепанного шкафа для хранения документов.

Казалось, что они заполняли это пространство гораздо эффективнее, чем старые, радужные коробки.

Харриет задумчиво подняла доску. Она повернула ее, восхищаясь правдоподобием, которого достигли Грэм и мистер Джепсон.

«Мейзу».

Она подумала о Саймоне. Скверный это был поступок – лишить его уединения. Она достаточно ясно осознавала это. Однако она оправдывала себя тем, что это хороший поступок. Как она уже говорила Грэму, фирма «Пикокс» собиралась сделать это. Было уже достаточное количество заказов, чтобы компания приносила устойчивый доход. И заказы снова будут сделаны еще до того, как игра официально появится на рынке, еще задолго до Рождества.

Первое препятствие было успешно преодолено. Если бы она могла определить равновесие прямо сейчас, чтобы не производить слишком много игр, которые невозможно будет продать, и чтобы не производить их в недостаточном количестве, так как при этом невозможно обеспечить быструю поставку их в магазин для удовлетворения спроса.

Харриет шагала туда и обратно, сжимая в карманах кулаки.

Она украла историю Саймона, превратив его трагедию в рыночный товар. Но она защищала самого Саймона. Она не гордилась тем, что она сделала, но она была практичным человеком. «Мейзу» продавалась лучше и быстрее, чем она когда-либо рассчитывала. Харриет хмурилась, но шаги ее были упругими. Она чувствовала себя заряженной энергией, которая исходила от нее и зажигала все, к чему она прикасалась. Это чувство подходило ей. Она была сильной. Она чувствовала себя более счастливой и была более оживленной, чем когда-либо раньше в жизни.

«Итак, – подумала Харриет, – возможно, уже пора прекратить быть осторожной, практичной и деловой». Она вернулась к своему письменному столу, забыв о Саймоне и о необходимости сбалансировать спрос и предложение. «Хотя бы на один вечер или что-нибудь в таком роде», – сказала она себе.

Она не видела Робина Лендуита довольно давно. «Лендуит Эссоушиэйтс» ссудила необходимый капитал для переделки и нового запуска в производство «Головоломки», а затем оставила ее заканчивать работу. По-видимому, Джереми Крайтон докладывал им обо всем.

Харриет села, скрестив ноги в мягкой черной коже, и набрала номер Лендуитов. Она перестала хмуриться и вместо этого озорно улыбнулась.

– Робин? Это Харриет. Я думаю, наступила моя очередь угостить вас обедом, не так ли?

– Какая прекрасная мысль! – Ей нравился его голос даже по телефону, она это ясно поняла. – Я сейчас загляну в свой календарь.

Улыбка Харриет стала еще шире.

– Я говорю о сегодняшнем вечере, Робин.

В его голосе прозвучало удивление:

– Сегодня вечером? Ну, я боюсь, что я не…

Она ждала. Она почти слышала, как он думает. А затем, через минуту:

– А почему бы и нет? Куда бы вы хотели пойти?

– Сегодня я приглашаю. Помните? – ответила Харриет.

Она назвала французское бистро, часто посещаемое журналистами и издателями, и одно из наиболее любимых ею. Она была уверена, что Робин никогда не слышал о нем.

– Буду ждать с нетерпением, – сказал Робин.

Харриет удовлетворенно повесила трубку. «Чувствовать себя сильной, – подумала она, – это значит и быть сильной».

Сначала Харриет договорилась встретиться с Лизой, чтобы что-нибудь выпить. Они назначили свидание неделю назад, и винный бар, который они выбрали, был довольно близко от французского бистро. Харриет попрощалась с Карен и Грэмом и впервые покинула офис «Пикокс» первой, а не последней.

Войдя в конюшни, она посмотрела на шапки высоких деревьев, видневшиеся над крышами, и решила, что не будет ждать автобуса, а пойдет пешком.

Был светлый, теплый вечер, как раз такой, как ей нравилось, когда лето еще только наступило и все было свежим и зеленым, а город был заполнен жителями Лондона, которые радовались хорошей погоде.

Харриет миновала высокие обваливающиеся террасы ближайших окрестностей, куда свет солнца выманил жителей сомнительного вида из зашторенных комнат, которые более открыто появились на парадных ступеньках между облупленными оштукатуренными колоннами и где полицейские парами, в одних рубашках, без мундиров, прогуливались вверх и вниз. Она перебежала через главную дорогу между мелькающими красными автобусами, слегка ощущая неприятный запах теплого гудрона, который ясно напомнил ей об одной детской игре на улицах, похожих на те, по которым она только что прошла.

Впереди нее, за оградой, был парк. Тень деревьев, когда она достигла ее, манила прохладой. Харриет сняла свою куртку на молниях и пошла дальше в белой футболке, держа на одном пальце переброшенную через плечо куртку.

Трава была сочной после сырой весны, но попадались маленькие голые пыльные участки под большими деревьями. Хищные городские белки охотились в пыли, а затем очень плавно взлетали по стволам деревьев вертикально вверх, что делало стволы похожими на лепные колонны. Их не беспокоили любители бега трусцой, пробегающие мимо и разгоняющие горячий воздух на своем пути. Харриет улыбнулась и пошла дальше тем же шагом, а в голове у нее не было никаких мыслей.

Было приятно идти без тяжелого портфеля сбоку, не думая о работе, которую нужно было немедленно сделать. Она чувствовала себя так, как будто у нее был маленький праздник. Вечер в перспективе был многообещающим, даже встреча с Лизой казалась приятной. Они не часто виделись без посторонних, вдали от красивых интерьеров на Сандерленд-авеню.

Когда Харриет достигла противоположной стороны парка, она заметила группу людей, которые собрались у высоких ворот в том месте, где гораздо более узкая тропа уходила в сторону через плотный кустарник. Когда Харриет подошла поближе, она увидела, что это были, главным образом, возвращающиеся домой служащие офисов, которые, как и она, выбрали кратчайший путь. Они стояли кольцом вокруг пожилой женщины, которая плакала. Слезы катились по ее лицу, и она не делала никаких попыток остановить их. Женщина-полицейский держала ее за руку, а мужчина-полицейский слушал человека в костюме, который описывал, что он увидел. Когда Харриет поровнялась с ними, полицейская машина развернулась и уехала через ворота парка, мелькнув синими огнями.

На женщину напали, вероятно, сзади, схватив за горло под прикрытием густых кустов. Харриет прошла мимо, подчеркнуто глядя в другую сторону, чтобы женщина не подумала, что ее разглядывают. Большего сделать было невозможно.

Такое зрелище, увиденное ею, изменило восприятие этого вечера. Она поняла, что мокрое от слез лицо женщины будет стоять у нее перед глазами. Двойные ряды деревьев парка были такими же опасными, как сонная, покрытая копотью другая сторона улицы. «И все же, – подумала Харриет, – это было тем самым больным местом, которое обострило ее стремление к восхитительной привлекательности светской части города».

Снова откуда-то из-за деревьев послышался шум уличного движения. Она продолжила свой путь менее окрыленной, чувства ее обострились, и она даже ощутила, как проникает через ее тонкие туфли тепло от тротуара. Теперь она проходила мимо больших магазинов, из роскошных витрин которых смотрели поверх ее головы представляющие собой живописную картину манекены в летних нарядах.

Когда Харриет подошла к винному бару, она увидела, что столики растянулись уже до мостовой. Каждый стул около столиков был занят, слышался гул голосов и смех посетителей, ведущих себя так, как будто бы Лондон был средиземноморским городом. Харриет протискивалась между столиками, но Лизы нигде не было видно. Она вошла через открытые двери и стала всматриваться в темную глубину бара. Там она и увидела Лизу, сидевшую на высоком табурете, придвинутом к стойке бара. Она разговаривала с каким-то мужчиной, и прошло не менее двух секунд, прежде чем Харриет с тревожным чувством поняла, что этим мужчиной был Лео.

Лиза увидела ее, помахала рукой и, когда Харриет подошла к ним, подставила свою щеку ей для поцелуя.

– Я случайно столкнулась с Лео при выходе из метро.

– Правда?

Лиза любила маленькие розыгрыши, но Харриет склонна была поверить, что это была действительно случайная встреча. Не было никакого смысла приводить Лео для неожиданной очной ставки в качестве сюрприза, ведь из этого все равно ничего бы не вышло: их супружеская жизнь просто закончилась, к тому же настолько окончательно, что Харриет даже трудно было представить себе, что она когда-либо существовала.

Она взглянула на Лео, когда он встал и наклонился, чтобы поцеловать ее. Они слегка прикоснулись друг к другу щеками, холодными и сухими. Она испытывала чувство, что знает этого человека не лучше, чем того, который рядом с ними пил коктейль с молчаливой блондинкой, или австралийца-бармена, или любого из тех, кто находился в переполненном помещении.

Было неприятно вспоминать о тех годах, которые они провели вместе, о годах, которые, казалось, испарились бесследно, что позволяло поставить Лео на место тех мужчин в костюмах, а ее – на место молчаливой блондинки. Двое чужих людей, выпивающих вместе. Рассматривая лицо мужа, Харриет решила, что это испытываемое им такое же холодное чувство потери придавало Лео расстроенный, раздраженный вид всегда, когда бы они не встречались. Ее собственная реакция – это крепко ухватиться за свою работу, а ее задача – добиться успеха фирмы «Пикокс». Вот это, по крайней мере, не испарится, не исчезнет.

Ей захотелось поднять руку, коснуться лица Лео и сказать: «Я понимаю…», – но она не сделала этого. Она улыбнулась ему и сказала:

– Я рада, что ты здесь.

Они нашли для нее в баре табуретку, и она уселась на нее, приняв стакан с вином.

Лео спросил:

– Итак, каков предприниматель?

Вопрос был сделан несколько саркастически, в раздражающей ее манере Лео, но Харриет приняла это правильно.

– Деятельный и довольно оптимистичный.

– Когда вы сделаете ваш миллион? – осведомилась Лиза.

– Вероятно, не раньше, чем «Пикокс» станет всем известен.

Харриет заметила, что Лиза повзрослела, хотя осталась такой же хорошенькой. Чуть-чуть зрелости было ей очень к лицу. Лиза почувствовала ее испытующий взгляд и протянула руку, чтобы коснуться складок мягких кожаных брюк Харриет, предпочтя проигнорировать тот факт, что ее сводная сестра станет богатой.

– Тебе в них не жарко?

Харриет рассмеялась:

– Немножко. Я не очень внимательно посмотрела сегодня на небо.

Между ними всегда возникали такие разногласия, вызываемые столь незначительными мелочами, что их нельзя было назвать ревностью, негодованием или возмущением. Иногда между ними устанавливалось перемирие, и Харриет думала: «Наконец-то мы стали взрослыми». Однако потом трения начинались снова. Казалось, что сегодня вечером присутствие Лео усиливало их разногласия. Харриет пожалела, что он не оказался где-нибудь в другом месте.

– Как мама? – спокойно спросила она.

Лиза рассказала ей, передавая обрывки разговоров и сплетни Сандерленд-авеню.

Затем, освободившись от обязанности уделять внимание, прежде всего, делам Харриет, она добавила:

– Мама считает ужасным то, что ты сделала.

– Что?

– То, что ты использовала историю мистера Арчера, сделав из нее приманку для продажи.

– Это не приманка, – резко ответила Харриет. – Это история, которая заслуживает того, чтобы ее рассказали.

Лиза пожала плечами.

– А вот мама так не считает. Она понимает, что он должен почувствовать, когда его жизнь раскроется перед всеми.

– Никто не узнает, что это его жизнь. Его имя останется под секретом.

– Но он-то знает, разве не так? Мама так расстроена из-за этого. Она сказала, что должна вернуть тебе свои акции и отказаться от должности директора. А я сказала, что заберу их у нее.

Харриет внимательно посмотрела на Лизу. Она давно не видела Кэт, потому что повторный запуск в производство «Мейзу» требовал всего ее внимания.

– Мама никогда мне ничего такого не говорила.

– Ну, ты же знаешь, какая она. Все, что угодно, кроме ссоры или скандала.

Конечно, Лиза была права. Харриет вертела свой стакан. Она должна поехать и встретиться с Кэт, а также объяснить ей, что она сделала только то, что необходимо было сделать. И она должна также съездить к Саймону и рассказать ему все настолько деликатно, насколько это возможно. Она не выполнила своего морального долга из-за какого-то чувства, которое она потом подавила, а потом она была слишком занята, а затем уже было слишком поздно. Она утешала себя, уверяя в том, что Саймон, в любом случае, не сможет ничего услышать о «Мейзу» из-за изолированного образа жизни.

К удивлению Харриет, Лео защитил ее:

– С коммерческой точки зрения это решение является совершенно правильным.

Лиза осуждающе взглянула на него, выказывая некоторое сочувствие. Харриет захотелось узнать, о чем они говорили по дороге от станции метро и сидя за вином, пока ожидали ее прихода.

– Я съезжу встретиться с Кэт, – пробормотала Харриет. – Она поймет, если у меня будет возможность поговорить с ней.

И одобрение матери, и ее поддержка были важны для Харриет. Ее встревожило то, что появление «Мейзу» расстроило ее мать.

Лиза, казалось, уже потеряла интерес к этой теме.

– Кстати, – весело сказала она, – я переезжаю. Наконец-то я уезжаю из дома. Я купила квартиру в Блэкхив, Кен уже сделал взнос.

– Это хорошо, – одобрила Харриет, довольная сменой темы. – Очень хорошо. Тебе давно пора стать самостоятельной.

«Это будет хорошо для Лизы – научиться заботиться о себе самой», – подумала Харриет.

– Не будет больше кофе и торта с грецкими орехами для всех, кто приходит.

Лео рассмеялся, как прежний Лео с его воспоминаниями о гостеприимстве Кэт.

– А как же с большой любовью? – продолжала Харриет.

Лиза отбросила назад занавес из волос. Мужчина с блондинкой мельком бросил на нее взгляд, а затем стал заинтересованно и оценивающе разглядывать.

– Я больше с ним не встречаюсь, – равнодушно ответила она.

Харриет встретилась глазами с Лео. Как похоже, как похоже на нас. Она вновь почувствовала, что сожалеет об утраченном, однако она понимала, что это было неизбежно. Ничего больше не было, но ни один из них не упоминал о разводе. Она считала, что это придет в свое время. Она где-то слышала, возможно, от Генри Орда, что Лео уже с кем-то встречается. Она не интересовалась, кто это. У нее просто не было времени для чего-либо подобного.

Харриет собралась уходить первой. Она ощутила, как сложный клубок семейных дел опутывает всех троих, а потом она вспомнила, что ее ждет напряженный и соблазнительно независимый от всех этих людей вечер с Робином Лендуитом. И это притягивало ее с удивительной силой.

Лео, Лиза и Харриет закончили бутылку вина. Они обсудили планировку новой квартиры Лизы и варианты ее обстановки, а Лео с Харриет согласились с тем, что часть их бытовой техники из старой квартиры можно распаковать и отдать Лизе, которой это нужно. Потом они поговорили о работе, которую делал Лео, и о его планах на конец года.

Людей в баре стало меньше, и места за столиками освободились. Харриет посмотрела на часы. Было около восьми часов, и пора было отправляться на встречу с Робином.

– Давайте пообедаем, – предложил Лео. – Куда бы вы хотели пойти?

Краем глаза Харриет заметила, что Лиза нахмурила брови.

Харриет сказала:

– Сегодня вечером я не могу. Сегодня я уже договорилась о встрече. Фактически, мне уже пора уходить, иначе я опоздаю.

Они ничего не сказали, но обе пары глаз потребовали: «Кто?»

– С мужчиной из фирмы, занимающейся инвестициями, одним из тех, кто вложил деньги, – это, конечно, было слишком подробно. – С Робином, – закончила она. – Мне действительно надо идти.

Она поставила стакан и взяла куртку и сумку.

Харриет понимала, что она отделяется от них. Они были обижены тем, что у нее был бизнес где-то в другом месте, и ее разговорами о деньгах. Ей было не по себе в их узком кругу, но она была неправа, отдаляясь от них.

– Спокойной ночи. – Харриет поцеловала их обоих и освободилась.

Когда она в последний раз посмотрела на них через витрину винного бара, они провожали ее глазами.

На улице похолодало. Харриет накинула куртку и застегнула молнию. Она была рада освободиться от этих проблем на сегодняшний вечер и сознательно взяла их решение на себя. Просто сегодня вечером у нее праздник.

Она шла быстро, почти бежала. Она вдыхала городские запахи уличной пыли и выхлопных газов, смешанные с запахом земли и листьев из парка. «Хорошо быть свободной», – тихо мурлыкала она себе под нос в такт собственным шагам. Хорошо самой решать свою собственную судьбу. Она поздно пришла к этому, но сейчас она сделает максимум возможного. Думая о месяцах после развода с Лео, она сознавала, что была холодной и слишком озабоченной делами. Что ей нужно было сегодня, чего она хотела – так это немного развлечений, немного любви и отдыха. Или если не отдыха, то хотя бы какой-нибудь замены всепоглощающей работе.

Когда она пришла, Робин был уже в ресторане. Когда она подошла к столу, он встал, и она увидела в его глазах удовольствие и восхищение.

Она запыхалась:

– Извините, что я опоздала. Я немного выпила со своей сестрой.

– Это стоит того, чтобы подождать, – просто ответил Робин.

Они сели друг против друга, втиснутые в узкое пространство под рекламой фирмы «Лотрек» и вставленным в раму коллажем из этикеток красного вина. Робин был одет менее официально, чем обычно, не было даже галстука. По внешнему виду он мог быть одним из приятелей Чарли. Он выглядел, как дома, и тогда, когда они обедали вместе в первый раз, среди чопорных скатертей в том роскошном ресторане.

Харриет подумала, что она, пожалуй, недооценивала Робина Лендуита.

Он разлил вино, и они чокнулись. Одновременно соприкоснулись и их пальцы.

– Как дела в «Пикокс»?

Харриет рассказала ему. Робин улыбнулся, показав свои великолепные зубы.

– Я знал, что вам это удастся.

– Я надеюсь, что нам это удастся.

Свободной рукой он накрыл ее руку, лежащую на скатерти. На пальцах Харриет ничего не было. Она давно уже сняла свое обручальное кольцо.

Впоследствии у Харриет почти не осталось воспоминаний об этом обеде. Они много говорили о себе и ничего о деле, и почти также много смеялись. Они уходили из ресторана последними, когда французы-официанты стали уже открыто выражать свое нетерпение.

Улица перед рестораном была пустынной. Харриет подняла глаза, чтобы посмотреть на звезды, которые были едва видны через оранжевую завесу уличного освещения. Она чувствовала себя слегка опьяневшей, возбужденной, но с ясной головой.

Робин обнял ее за талию.

– Вы бы предпочли, чтобы я поехал к вам, – спросил он, – или лучше поехать ко мне домой?

«Неудобный и пахнущий кошками Белсайз-парк или хорошо убранный и богатый Баттерси-парк», – размышляла Харриет.

– Ни то, ни другое, – ответила она. – Я думаю, что предпочла бы отель.

– Маленький и интимный или большой и анонимный?

– Побольше и по возможности безликий, так будет лучше.

Харриет любила отели. Все принадлежности для ванной и чистки обуви, неожиданные удовольствия из небольших холодильников и ощущение маленького, но отгороженного мира, временно образовавшегося за дверью с номером.

– Ну, тогда поехали в «Хилтон», – сказал Робин, как будто не могло быть ничего более вероятного.

Харриет вдруг рассмеялась.

– Но мы ведь не можем ехать туда без багажа, не так ли?

– Я сегодня вернулся из Милана. В багажнике моей машины вполне солидный багаж.

– Вы должны дать мне взаймы рубашку и зубную щетку.

– С удовольствием.

– Робин, уже больше двенадцати часов.

– Меня не волнует, который час. Если ты хочешь в отель, то будет отель.

Харриет предоставила ему возможность руководить. Она с удивлением отметила, что портье и работники отеля спешат выполнять все, что он просит. Она уже не считала, что Робин напыщенный и самодовольный. Было удобно находиться в созданных специально для нее условиях, приятно и лестно быть объектом внимания такого красивого молодого человека. Через несколько минут они оказались хозяевами комнаты с двумя гигантским королевским кроватями, покрытой кафелем ванной, минибаром с половинными бутылками шампанского и окном, открывающим вид на Гайд-парк и длинную дорогу внизу. Швейцар, принесший чемодан Робина, откланявшись, ушел. Робин умел давать чаевые.

Харриет подошла к окну и подняла тяжелые портьеры. Далеко внизу она увидела яркий свет красных и золотых огней автомобилей, преодолевающих площадь Гайд-парк-корнер, и открывающийся перед ней черный занавес самого парка с другой стороны Парк-лейн. Она смотрела на знакомые ориентиры с незнакомого места через огни Найтсбриджских казарм и севернее на Марбл-Арч.

Робин подошел к ней сзади и поцеловал ее в шею.

– Сейчас, – сказал он. – Пожалуйста.

Харриет опустила шторы.

Он расстегнул ее замысловатую куртку и узкие кожаные брюки. Харриет выскользнула из них и аккуратно сложила на стуле. Она рассматривала каждый ярлычок на брюках, не зная, то ли раздеться сразу, то ли продлить ожидание. Робин наблюдал, пока она снимала с себя остальную одежду. К своему удивлению, она обнаружила, что дрожит. Она выпрямилась перед ним, протянув руки легким движением.

– Я некрасивая. Но хотелось бы быть…

Он схватил ее за руку.

– Красивая – это мало. Ты гораздо, гораздо лучше.

Его лицо изменилось. Глаза расширились, стали тревожными и в них появилось что-то похожее на испуг. Он вдруг стал значительно моложе. Харриет была растрогана и еще более глубоко взволнована. Она сейчас очень хотела его.

Вместе, неловкие от поспешности, они сбросила с него одежду, уже ничего не складывая. Они на секунду прижались друг к другу, а потом Робин толкнул ее на широкую, ровную кровать. Он целовал ее в губы, а потом ее кожу, стараясь покрыть поцелуями каждый дюйм, как будто хотел поглотить ее.

– Робин… – пыталась прошептать Харриет.

Она собиралась предъявить свои представления о свободе и показать собственный опыт, получить некоторую возможность управлять и сказать, что она предпочитает быть сверху. Однако вместо этого Харриет закрыла глаза на блеклые стены и пустой квадрат телевизора и сдалась.

В течение долгих месяцев она была рассудительной и усердной. А сейчас с Робином она вспомнила все замысловатые удовольствия и развлечения, которые приводили к всепоглощающей цели. Она с огромным удовольствием позволила нести себя к этому, не пытаясь даже остановиться у вежливых вех: «Теперь ты» или «Тебе это нравится?»

Это было изумительное ощущение.

Она кончила быстро, даже слишком быстро. Харриет, которая никогда не кричала, занимаясь любовью, откинула голову назад и громко, бездумно стонала, не думая о спящих постояльцах отеля в других пронумерованных комнатах по обе стороны от их отдельного владения.

Робин был тише, когда пришла его очередь. Однако спазм продолжался долго, как у мальчика. Харриет обнимала его руками, и они молча лежали. Ресницы Робина были черными и влажными.

Наконец он тихо прошептал:

– Это было восхитительно.

Она улыбнулась, готовая расплакаться.

– Да.

Все было прекрасно, но кричать все-таки не следовало.

До Харриет доносились звуки уличного движения. Они были приглушенными, и их легко можно было принять за плеск морских волн или шум деревьев от ветра. Через некоторое время, почувствовав себя притиснутой, она чуть-чуть отодвинулась, хотя он и не отпускал ее, приподнялась на одном локте и посмотрела на него. Она увидела хорошо развитые плечи, плоский живот и редкий треугольник темных волос, распространяющихся по его груди в сторону живота.

– Ты выглядишь так, как будто опять веселишься над какой-то своей шуткой. Я считаю, что это несвоевременно.

– Нет, – смеясь, защищалась она.

Было прекрасно смеяться в постели.

– Я просто подумала, какой ты совершенный образец.

Она дразнила его, самоуверенная благодаря тому уважению, которым он платил ей. Она была необыкновенно счастлива.

– Есть ли что-нибудь такое, чего ты не можешь?

Робин сделал вид, что задумался:

– Давай подумаем… Гм. Ну, я не умею петь.

– О, в этом случае!.. – Харриет сделала вид, что хочет выбраться из постели, но он притянул ее назад и поцеловал.

– Если ты собираешься куда-то идти, то ты можешь на обратном пути захватить шампанское из холодильника.

Они сидели на кровати, пили шампанское и ели предусмотренные администрацией отеля фрукты, как будто были голодными, как волки.

– Который час?

– Поздно, поздно.

– Ты завтра не работаешь?

– Конечно, работаю. И ты, вероятно, тоже. Но еще слишком рано отправляться спать, как ты думаешь?

– Возможно. Или нет, невозможно. Точно. Робин…

На этот раз у Харриет была масса возможностей высказаться и показать свой опыт. Она оседлала его, а он смотрел на нее снизу вверх, раскинув руки, вновь с юным лицом, так, чтобы она перевернулась вместе с ним, держа его лицо между своими ладонями.

Это было очень хорошо.

В конце концов, они заснули, крепко обнявшись.

В середине ночи или, возможно, ближе к раннему утру, потому что тусклый серый свет проникал через окно, Харриет снова проснулась с лежащей на ней рукой Робина. Она повернулась к нему, приблизилась, и он снова вошел в нее без слов и подготовки.

В этот час даже отдаленный шум уличного движения не был слышен. Харриет вновь вскрикнула в полной тишине.

– Я люблю тебя, – сказал Робин.

Она прикрыла ему рот пальцами.

– Нет, ты не любишь. Мы устроили с тобой маленький праздник – вот что это было.

Она помнила свое твердое решение отпустить для себя поводья только на один вечер.

– А если будет еще, то это не по-деловому, не так ли?

– К черту дела, – сказал Робин. – Имеет значение только то, что я люблю тебя.

Они снова заснули.

Когда уже совсем рассвело, Робин раздернул шторы так, чтобы они могли увидеть деревья. Он заказал завтрак в номер и пошел в ванную принять душ. Когда он вернулся назад в белом махровом халате с мокрыми стоящими дыбом волосами, он выглядел как пятнадцатилетний. Потом он надел чистую рубашку и галстук из чемодана и снова превратился в бизнесмена. Харриет счастливо наблюдала за ним из постели.

Когда принесли завтрак, Робин передал ей поднос. Она села, обернувшись простынями, пила кофе и слизывала языком капли меда со своих пальцев.

– Хорошо? – спросил он ее.

Она ответила:

– Очень хорошо.

Он насвистывал, наливая себе еще кофе. Харриет помнила слова из середины ночи и свои возражения. Сейчас в этой утренней интимности она думала о том, что она окончательно забыла роскошь быть любимой. Ей хотелось знать, что произойдет, если она позволит себе эту роскошь снова. Что предпочтительнее?

– Что ты сегодня делаешь? – спросил он.

– Сначала еду встретиться с матерью, – это стало важным после того, что Лиза рассказала ей, – а потом возвращаюсь в «Пикокс».

– В какое время я смогу увидеть тебя сегодня вечером?

Харриет встревожилась:

– Сегодня вечером?

– Конечно. Я не намерен позволять тебе находиться вне моего поля зрения минутой больше, чем это необходимо.

Роскошь и ответственность.

Она могла выбрать между тем, чтобы ехать одной домой, в Белсайз-парк, к кошкам и папке с работой, или остаться с Робином. По правде говоря, выбора не было, потому что она знала, чего она хочет. «Черт с ним, – подумала Харриет. – Мы оба взрослые люди. Мы можем справиться с чем угодно, что бы ни случилось, если что-то и произойдет». Роскошь захватила ее, и она сдалась ей.

– В семь часов.

– Хорошо. И тебе так хочется анонимности в отеле?

Харриет оглянулась на одну нетронутую постель и одну смятую, крошки и мед на подносе рядом с ней, сброшенный белый халат Робина.

– Одной ночи достаточно для того, чтобы запомнить.

– Первой ночи, – поправил он.

«Он был очень самоуверенным во всем. За исключением сексуальных моментов», – вспомнила Харриет. Возможно, он ей и нравился за это. Только немножко, чуть-чуть.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю