Текст книги "Семь Оттенков Зла (ЛП)"
Автор книги: Роберт Рик МакКаммон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 40 страниц)
Глава 5
– … также известным, – продолжил Август ван Ремм, сильнее прижимая пистолет к затылку Хадсона, – как Цукор ван Ремм, наш младший брат. – Хадсон услышал, как взводится курок. – Боюсь, я не верю вашему намерению принять мое предложение. Когда я впервые встретил вас, то сразу понял, что вы – дурак и упрямец. Вы выглядите соответствующе. Леопольда, открой его сумку. В ней два пистолета. Пожалуйста, вынь их и будь осторожна. Она, вероятно, заряжены.
Леопольда послушалась. В следующую минуту ее руки в чернильно-черных перчатках сжимали оба пистолета.
Хадсон услышал стук в задней части дома. Это был звук тяжелого удара кулака или плеча о дверь.
– Буря встревожила его, – пояснил Август. – Цукор несколько раз вырывался наружу. А поскольку я не самый способный плотник, дверной косяк и петли в его жилище сильно ослабели.
– Цукор, – повторил Хадсон. Внешне он оставался невозмутимым, но внутри его пожирал огонь опасности, и он лихорадочно пытался найти выход из своего затруднительного положения. Под мышками у него уже выступил пот, лоб заблестел от испарины. – В честь кого его так назвали?
– В честь любимой охотничьей собаки нашего отца. Леопольда, пожалуйста, положи один из пистолетов на каминную полку. А другой направь на нашего гостя, чтобы он не дергался, и забери у него нож. Он в ножнах, на правом боку. Только осторожно.
Хадсон считал секунды и дюймы. Осмелится ли он извернуться, выплеснуть остатки эля в лицо Августу и уйти от пули? Нет, он был уверен, что ван Ремм куда быстрее вышибет ему мозги. Он наблюдал за тем, как Леопольда медленно и методично следует инструкциям брата. Ствол его собственного пистолета теперь смотрел ему чуть выше пупка.
Вскоре нож оказался в руках Леопольды и перекочевал на стол.
Гром снова заголосил – на этот раз громче, от него по всей округе разнеслось глухое эхо. Оно длилось несколько невыносимо долгих секунд, пока не затихло.
Громовой Человек кричит, – подумалось Хадсону.
– Может, вы расскажете мне, что здесь происходит? – как можно спокойнее спросил он.
– Отведи его в лес, пристрели и покончим с этим! – сказала Леопольда, после чего нервно прикусила нижнюю губу. – Август, было крайне глупо с твоей стороны приглашать его сюда!
– Напротив, дорогая. Манеер Грейтхауз мог доставить нам много хлопот. Я понял это сразу, как повстречал его. Он не собирался уходить сам, – покачал головой Август. – Его нужно было заставить уйти. Заставить исчезнуть. – Он нервно усмехнулся. – Насчет отвести его в лес и застрелить… я не думаю, что это лучшее решение нашей проблемы.
– Что ты предлагаешь? – взвилась Леопольда. – Мы же не можем его отпустить!
– Конечно, нет. – Август задумчиво замолчал. Хадсон слышал, как сквозь бурю Цукор рвется на свободу из места своего заточения. – Наш брат, – нехотя заговорил Август, обращаясь к своему пленнику, – находится в одном из своих особых состояний. Иногда на него находит, но потом он успокаивается. Однако в последние пять лет он все чаще становится неуправляемым. Прежде Леопольде удавалось его успокоить. А теперь единственное, что может унять его гнев, это – к моему большому сожалению – пролитая кровь. Убийства. Ему нужно направить на кого-то свою ярость. Понимаете?
– Не вполне, – ответил Хадсон, пытаясь потянуть время. Сейчас секунды и минуты вовсе не были его союзниками. – Просветите меня.
– Просто прикончи его, Август! Чем быстрее, тем лучше.
Хадсон медленно поднял наполовину осушенный стакан эля и одарил Леопольду своей самой обворожительной улыбкой, на какую только был способен, хотя улыбаться ей – это последнее, что ему хотелось делать.
– Позвольте мне хотя бы допить. Было бы стыдно позволить такому прекрасному голландскому элю пропасть зря.
– Он не пропадет зря! Я выпью его над твоим трупом!
Хадсон решил, как поступить. Сердце сильно заколотилось о ребра. Из глубины коридора он услышал звук раскалывающегося дерева.
– Он почти вырвался! – В голосе Леопольды зазвенел неподдельный ужас.
– Я собираюсь сесть в кресло и допить, – сообщил Хадсон. – Если хотите застрелить меня, Август, благословляю вас. Хотя… будет потом неудобно здесь все отмывать. За остальными несчастными не надо было собирать потроха – Цукор убил их на болоте. Вам осталось только надежно припрятать тела. Так что же произошло с вашим безумным младшим братом?
– Безумным? – тихо рассмеялся Август. – О, если б дело было только в этом! Леопольда, иди, поговори с ним. Постарайся его успокоить.
– Он не поддастся на уговоры.
– Иди. И. Попробуй, – настоял Август, разделяя слова паузами для пущей убедительности. Леопольда поколебалась несколько секунд, но, когда ее глаза вновь наполнились ненавистью к Хадсону (а возможно, и ко всему городу), она вздернула подбородок и решительно вышла из комнаты.
Хадсон медленно подошел к креслу и сел. Он потягивал эль, пока Август стоял в нескольких футах от него, продолжая целиться ему промеж глаз. В другой его руке все еще горела короткая свеча, желтый свет которой придавал лицу Августа почти демонический облик.
– Вы и правда собираетесь убить меня? – спросил Хадсон. – Насколько я понимаю, это не совсем в вашем стиле. Настоящий убийца в этой семье – Цукор. А вы с Леопольдой только прибираете за ним.
– Вам этого не понять!
В коридоре послышался крик Леопольды. Она говорила по-голландски. Хадсон разобрал только фрагменты, которые мог перевести примерно так: «Цукор… Цукор… послушай… я спою тебе!». И она начала петь на родном языке. Судя по интонациям, это была детская колыбельная или безобидная считалочка.
Шум ударов стих.
– Так помогите мне понять, – попросил Хадсон. Снова прогремел гром, на этот раз вдалеке. Цукор тоже затих, вслушиваясь в мелодию своей сестры.
Рука Августа с оружием наизготовку была тверда, однако, когда он заговорил, голос его задрожал от волнения:
– Мы никогда никого не просили приходить сюда! Да, здесь был торговый пост, но… проклятье, мы же построили этот дом достаточно далеко! Откуда нам было знать, что здесь вырастет целый город? – Август замолчал, хотя заданный вопрос явно не предполагал ответа. Отдышавшись, он продолжил: – Наш отец прибыл сюда в поисках уединения. Чтобы мы могли жить здесь тихо и спокойно, и нас никто не беспокоил. Да, у нас была гувернантка, но она была старая и прожила в нашей семье много лет. Цукору было четыре, когда мы сюда перебрались. Леопольде было девятнадцать, а мне семнадцать. Мы прибыли на собственном корабле, поэтому о Цукоре никто не знал, кроме доктора Эльзеворта.
– Что именно он о нем знал? – не понял Хадсон.
– Разве вы не понимаете? Он не должен был выжить! – почти прокричал Август. – Он должен был умереть в первые месяцы жизни, но он выжил. И вырос. Такие, как он… доктор Эльзеворт сказал, что никогда не встречал подобных ему. Он слышал о том, что такие дети рождались, но ни один из них не прожил достаточно долго, потому что… потому что сама жизнь их не принимала.
По затылку Хадсона побежали мурашки. Леопольда продолжала петь где-то в глубине коридора. Шум дождя начал стихать. Следующий раскат грома прозвучал в нескольких милях отсюда.
– Что случилось с Цукором? – продолжил расспрашивать Хадсон, хотя и так знал ответ.
– Ему стало хуже, – сокрушенно ответил Август. – Гораздо хуже. Последние пять лет у него начали учащаться вспышки гнева. Сначала их было две-три, потом больше. Даже Леопольда уже не могла его успокоить. – Пистолет отклонился на несколько дюймов вправо. Взгляд Хадсона напряженно следил за ним. К сожалению, Август быстро спохватился и навел оружие обратно на цель. – В первый раз, когда он вырвался, его не было два дня и две ночи. А когда он вернулся, то принес с собой искалеченное тело. Чтобы показать его нам, понимаете? Как животное, которое приносит хозяевам свою добычу. Верная охотничья собака, ja?
– И вам негде было его оставить? Где его можно было… безопасно содержать.
– Где? – Август выкрикнул это слово с такой яростью, что оно буквально ударило Хадсона по лицу. – Кто согласился бы заботиться о нем? После того, как он принес третье тело, мы подумали, что должны сами убить его и положить этому конец. Мы похоронили еще двоих за амбаром. Индейцы к тому времени уже знали, что нам нужно много мяса, поэтому пришлось заключить сделку с Томуваэ. Пока мы покупали лошадей по назначенной им цене, он хранил молчание и помогал скрывать следы Цукора. И доказательства его вины, если таковые находились.
– Хорошее деловое соглашение, – едко сказал Хадсон. Он продолжал следить за движениями вооруженной руки своего недруга и хорошо помнил о пистолете на каминной полке.
– Томуваэ так же сильно желает исчезновения этого треклятого города, как и мы. Нам повезло, что Цукор ни разу никого не убил посреди зимы. Зимой следы было бы тяжелее скрыть. По правде говоря, зимой он почти все время спит. Я же говорил, он ведет себя, как животное.
Хадсон сделал еще глоток. Его стакан почти опустел, да и времени практически не осталось. Леопольда все еще тихо пела, но периодические яростные удары большого кулака по ослабленному дереву возобновились.
– Вы могли бы отвезти его куда-нибудь, – предложил Хадсон. – В больницу… в церковь… хоть куда-то…
– Нет, не могли! – яростно возразил Август, и на его изможденных бледных щеках появились красные завитки гнева, а в глазах вспыхнули угольки. – Если б мы сделали это, внешний мир бы обо всем узнал!
– О чем узнал? О состоянии вашего брата?
– Не только. Они бы узнали о… предпочтениях нашей семьи.
Хадсон почти боялся услышать правду, однако все же решился спросить:
– В каком смысле?
Август ван Ремм целую вечность стоял и смотрел на Хадсона горящими глазами. Затем на его лице растянулась убийственная улыбка, и он крикнул:
– Леопольда! Подойди сюда, пожалуйста!
Пение прекратилось.
– Август… я не могу… мне нужно…
– Этот джентльмен хочет получить ответ на вопрос. Пожалуйста, подойди сюда.
Она вернулась в комнату, держа в правой руке пистолет. Как только она вошла, грохот возобновился. Громовой Человек закричал так громко, что Хадсон не сомневался: он способен разрушить любой замок, который его удерживал. Похоже, именно он нанес все повреждения, которые Хадсон заметил на стенах. Он подумал, что их оставили молотком или чем-то тяжелым, но истина была иной.
Оставшись один на один со своей звериной яростью, Цукор принялся молотить по стенам, как он делал это много раз прежде, пробивая себе путь из дома, который больше не сдерживал его жажду крови.
Леопольда пустым взглядом уставилась на брата.
– Чего ты хочешь? – спросила она.
– Пока ничего, моя дорогая. Позволь мне спросить тебя… кого ты любишь?
– Тебя, конечно же.
– И я люблю тебя, моя ненаглядная. Иди сюда, позволь мне обнять тебя.
Она подошла к нему. Август поставил подсвечник на стол и плотно прижал сестру к себе, глядя на Хадсона через плечо и продолжая держать его на прицеле.
– Вместе навсегда, – произнес он тихим и благоговейным голосом истинного любовника.
– Да, – выдохнула Леопольда, посмотрев на брата необычайно мягким взглядом. – Во веки веков.
– Покажи ему, мой ангел, – попросил Август и забрал у нее второй пистолет.
– Милый, я не…
– Он все равно нежилец. Покажи ему, и он поймет, что наша семья знала о любви на протяжении многих поколений.
Леопольда кивнула. Она повернулась к Хадсону и торжественно взглянула на него. Красавица начала снимать свои перчатки… сначала правую. Обнаженная рука насчитывала шесть пальцев, один из которых был искусно замаскирован перчаткой. Когда упала вторая перчатка, левая рука продемонстрировала не только шестой палец, но и уродливый обрубок седьмого, торчащего из мраморной кожи ее руки. Она протянула руки к Хадсону и демонстративно пошевелила пальцами.
Хадсону потребовалось несколько секунд, чтобы переварить увиденное и ответить. Он потер переносицу и разом допил последний глоток эля.
– А ваша особенность? – хрипло спросил он у Августа.
– Хвост, – усмехнулся ван Ремм. – И еще несколько… более интимных деталей.
– Что ж… зря я спросил.
Август вернул сестре пистолет. Она схватила его и направила на Хадсона, сжав оружие своими обеими уродливыми руками.
– Вставайте! – приказал Август. Продолжая держать Хадсона на прицеле, он потянулся назад, чтобы взять свечу. Цукор в коридоре вновь взревел и врезался кулаками в стену.
– Я бы предпочел еще немного посидеть тут.
– Следующий звук, который вы услышите, будет выстрелом, который сначала разнесет вам правую ключицу. Знаете ли, я стал опытным стрелком, еще будучи тринадцатилетним мальчишкой.
– Вставай! – скомандовала Леопольда и махнула пистолетом.
Хадсон глубоко вздохнул, медленно выдохнул и встал. Капельки пота стекали у него по бокам.
– Вы двое никогда не слышали о цепях? Они славятся своей способностью сдерживать…
– Он может вырвать любую цепь из стены. Он уже несколько раз так делал. И… черт, вы предлагаете нам заковать в цепи собственного брата? Как это грубо! – Август покачал головой. – Мы поступим так: вы пойдете по коридору первым. Мы пойдем следом.
– Вы, что же, просто скормите меня ему?
– Он не ест человеческое мясо. Он любит калечить и разрушать. После того, как вы исчезнете, Брайартус воспримет рассказ Андры ван Оттен всерьез. И тогда люди побегут из города. Наше желанное уединение не заставит себя ждать.
– Допустим, но что потом? Вы лишите Цукора потенциальных жертв. За кем, по-вашему, он придет дальше? – Он осекся и догадался, каков план. – А-а-а, все ясно. Вы хотите натравить его на могавков? Но ведь они убьют его. Или вас это устраивает? Они сделают за вас всю грязную работу. Это избавит вас от чувства вины?
– Делайте, что вам велят! И да, Цукор направит свой гнев на деревню могавков, если у него не останется других жертв. У него ограниченный интеллект, но я… то есть, мы считаем, что он отлично умеет выслеживать добычу, как хороший охотничий пес. Наверняка могавки избавят его от страданий задолго до того, как он перебьет их всех. Но… хоть что-то лучше, чем ничего. А теперь, манеер Грейтхауз, пожалуйста, выйдите в коридор. Не заставляйте меня калечить вас раньше времени.
– Боже упаси, – хмыкнул Хадсон. В его теле был напряжен каждый мускул. Сердце колотилось в груди почти с той же силой, с какой монстр болота Блэк-Оук пытался пробить стены своей темницы. Казалось, эта тварь вырвется в любую секунду, и Хадсон был уверен, что его сердце остановится в тот же миг. Это было бы милосердно.
Хадсон отчаянно искал путь к спасению, но не видел его. Нападение на одного из ван Реммов повлечет за собой пулю. Возможно, рана и не будет смертельной, но везением такой вариант назвать нельзя. Хадсон лихорадочно думал, хватаясь за любую возможность, которая могла бы позволить ему выжить.
– Шевелитесь! – скомандовал Август ван Ремм, и на этот раз приказ был окончательным.
Брат и сестра отступили, давая Хадсону пройти в коридор. Август быстро подошел к нему сзади и приставил пистолет к его спине. Дождь снова забарабанил по крыше, а на западе прогрохотал гром. Шторм не заканчивался.
– Остановитесь и стойте спокойно, – сказал ван Ремм, когда Хадсон подошел к потрепанной двери в конце коридора. Поперек нее был установлена массивная дубовая доска на металлических держателях, вбитых в стену. Леопольда протянула свою семипалую руку и сняла с крючка на стене ключ.
Что-то с силой врезалось в дверь прямо перед лицом Хадсона. Он увидел, как дверь пошатнулась, несмотря на удерживающую ее доску. Дерево вокруг держателей начало трескаться. Хадсон заметил другие дыры в стенах – вероятно на них крепили доски, которые Цукор уже успел выломать. Тем временем рама вокруг истерзанной двери начала раскалываться.
– Цукор! – позвал Август. Он заговорил с братом на родном языке, среди его слов Хадсон разобрал только «Отойди… к тебе кое-кто спустится… слышишь меня?». Август взглянул на сестру, в его глазах показался лихорадочный блеск. – Скажи ему.
– Цукор, ты меня слышишь? – Леопольда приблизилась к двери. – Я знаю, что слышишь! – Давление по ту сторону двери ослабло. Дом на краю мира застонал, словно от облегчения.
– Кое-кто спустится, – сказала Леопольда. – Плохой человек, Цукор. Плохой. Ты можешь его наказать. Иди вниз… спустись по лестнице… и жди там. Давай, сейчас же. Иди вниз.
– Дай ему время, – мягко сказал Август. Леопольда кивнула. Оба ван Ремма, казалось, боялись своего уродливого брата так же, как и Хадсон. Это осознание не утешало, потому что среди всех троих только одному предстояло спуститься в смертельную пасть этого подвала.
– Хорошо, – выдохнул Август. – Хорошо, я готов.
– Сейчас открою, – сказала Леопольда. Голос у нее дрожал, но она старалась говорить утешительно, успокаивая то ли возлюбленного брата, то ли спятившего. – Цукор, оставайся на месте… внизу…
Леопольда вставила ключ в замочную скважину и повернула его. Хадсон наблюдал за ней с прижатым к спине пистолетом Августа. Леопольда сняла дубовую доску с креплений и отложила ее в сторону. Затем она протянула руку – медленно, очень медленно, – повернула ручку и открыла тяжелую дубовую дверь. Хадсон невольно подался назад, все его тело запротестовало против спуска в эту бездну.
Огарок свечи, которую держал Август, освещал всего пару ступеней, ведущих вниз, в обиталище кромешной тьмы. Из подвала потянуло зловонием, напоминавшим запах немытого животного. Хадсон поморщился.
Сейчас или никогда, – подумал он. Ему нужно было сыграть свою роль правильно, иначе все пропало.
– Пожалуйста… – пролепетал он сломленным голосом. Это было не так уж сложно изобразить, учитывая, что он был по-настоящему напуган. Он посмотрел Августу прямо в глаза. – Хотя бы… дайте мне немного света. Прошу вас, не заставляйте меня спускаться туда в темноте…
– Ты не протянешь достаточно долго, чтобы это имело значение, – надменно бросила сука с уродливыми руками. Хадсон проигнорировал ее, продолжая призывно смотреть на ее брата.
– Умоляю вас. Ради всего святого. Пожалуйста, позвольте мне спуститься туда со свечой.
Август моргнул. Его рот искривился, и на мгновение на лице мелькнуло выражение жалости. Он начал вытаскивать огарок свечи из маленького оловянного подсвечника.
Нет, – подумал Хадсон. – Только не так!
Рука Августа замерла. От свечи осталось не больше двух дюймов, она почти догорела до самого подсвечника. Август поколебался еще несколько секунд, а затем передал Хадсону его спасительный луч надежды. Теперь у него был мизерный шанс… и да пребудет с ним удача.
– Если вы думаете, что сможете им защититься, вы разочаруетесь, – небрежно бросил Август. – Подсвечник полый. Но свет у вас будет, раз вы так хотите. А теперь спускайтесь. Хватит медлить.
– Спасибо вам, – ответил Хадсон. Он догадывался, что Леопольда желает ему мучительного путешествие в царство Аида. Впрочем, другой дороги у него и не было. Только вниз.
Ствол пистолета подтолкнул его. Ван Ремм был прав в своем убеждении, что подсвечник будет никудышным оружием. Он почти не имел веса и не мог придать дополнительной силы при ударе. Но Хадсон попросил его не за этим. У него не было другого выбора: стоило рискнуть… возможно, в последний раз.
Он прошел через дверь. Как только он начал спускаться по лестнице, позади него раздался глухой хлопок. Дверь закрылась. Тьма сомкнулась вокруг Хадсона и его свечи. Он услышал щелчок замка и звук закрепляемой доски. Собственное прерывистое дыхание стало единственным, что нарушало зловещую тишину. В любую секунду на него мог наброситься монстр.
Хадсон стиснул зубы и вытер капли пота с бровей тыльной стороной ладони.
Пришло время отправиться навстречу своей судьбе.
Глава 6
На полпути вниз по лестнице Хадсон остановился. Он вытащил жалкий огарок свечи из подсвечника и вытянул его перед собой, чтобы уловить любое движение внизу. Второпях он поставил подсвечник на ступеньку под своим ботинком и изо всех сил наступил на него несколько раз, стараясь производить как можно меньше шума.
Пока все было спокойно. В поле света не попадало ничего, кроме каменных стен.
Хадсон перехватил свечу левой рукой, наклонился и подобрал подсвечник правой. Гнездо для свечи было сплющено по краям. Он провел им туда-сюда по стене, прикладывая достаточно много сил. Получилось подобие ножа. Не бог весть что, конечно. Полагаться на то, что такое самодельное оружие и жалкая свечка спасут ему жизнь, было бессмысленно. Однако попробовать стоило. Все равно других вариантов не было.
– Цукор! – позвал он самым сильным командным голосом, на который только был способен, и прорычал по-голландски: – Stap terug![16]16
Шаг назад! (нидер.)
[Закрыть]
Снизу не последовало никакой реакции. Лишь зазвучало тяжелое дыхание, напоминавшее звук раздуваемых мехов. Хадсон понадеялся, что, если он обратится к этой твари по-голландски, то сработает эффект неожиданности, монстр растеряется и запутается. Это должно было его замедлить. Окон здесь не имелось, подвал был пещерой зверя. Хадсону ни за что не удалось бы выбраться отсюда – высадить такую дверь ему было не под силу. Даже если б его заставили сделать это под дулом пистолета, у него бы ничего не вышло.
Нельзя было продолжать стоять посреди лестницы. У Хадсона появилось ощущение, что через пару ступеней Цукор ван Ремм окажется прямо перед ним.
– Цукор! – снова рявкнул он. – Stap terug!
Он почти достиг подвала. Над домом снова раздался громовой залп – приглушенный, но достаточно мощный даже для этой пещеры.
Осталось два шага – и он окажется в подвале. Хадсон сделал их и встал на земляной пол. Он протянул вперед свечу, приготовив свой импровизированный нож, чтобы нанести рассекающий удар. Горячий воск обжигал пальцы, но Хадсон не обращал на это внимания. Свеча догорала. Совсем скоро он останется без света. Все его тело напряглось, как струна. Казалось, он даже забыл, как дышать.
И все же нельзя было просто стоять и ждать нападения. Нужно было двигаться, несмотря на желание застыть и срастись с каменной стеной. Хадсон заставил себя идти, пока не добрался до угла. В скудном свете огарка свечи он увидел ведро с водой и кучу сена, где, должно быть, спал Цукор. На полу валялись обглоданные лошадиные кости. На стене прямо за кучей сена была закреплена металлическая пластина, на которой сохранилось несколько звеньев оторванной ржавой цепи.
И внезапно монстр выскочил из темноты.
Хадсон успел лишь мельком рассмотреть это существо, прежде чем массивная рука ударила его по запястью и отправила маленькую свечку в полет. Хадсон разглядел лысую голову и грязное чернобородое лицо. Успел заметить разинутый рот, полный сломанных зубов, и единственный блестящий глаз, как у циклопа, прямо над аристократической фамильной переносицей ван Реммов. На правой щеке располагалась глазница, где угнездился второй глаз – не больше младенческого, только, похоже, он был слепым, потому что его затягивало молочное бельмо.
Свет погас и погрузил подвал во тьму.
Четырехпалая рука, похожая на монструозную лапу, ухватила Хадсона за горло и с ужасающей силой подняла его над полом. Другая рука взялась за челюсть незваного гостя и начала разрывать его лицо на части. Зверь был почти такого же роста, как и сам Хадсон, но шире в плечах. Намного шире.
Хадсон нанес удар импровизированным клинком и почувствовал, как тот впивается в плоть чудовища. Он размахнулся снова и продолжал бить тварь в лицо, пока мог, потому что еще немного, и его собственная голова должна была превратиться в месиво.
С оглушительным ревом Громовой Человек отшвырнул Хадсона в сторону, словно соломенную куклу. Хадсон ударился о землю правым боком, из легких выбило весь воздух. Похоже, он только что сломал несколько ребер, потому что в боку вспыхнула такая боль, будто туда поместили мешок с острыми гвоздями. Застонав, Хадсон пополз по земляному полу обратно к безопасной стене, чтобы перевести дух и подготовиться к новой атаке.
Зверь не заставил себя ждать. Он схватил Хадсона за правую руку и точно вырвал бы ее из сустава, если б Хадсон не вскочил на ноги с невообразимой скоростью. Теперь оружие, которое удалось удержать лишь чудом, сделалось бесполезным. Хадсону пришлось ударить левым кулаком туда, где, как он думал, находился здоровый глаз циклопа. Существо было хищным и туповатым, но ему хватило ума защитить свой зрячий глаз. Это сработало: его хватка ослабла, и Хадсону удалось высвободить правую руку. Плечо невыносимо болело и, похоже, было вывихнуто, но сейчас было не до боли. Он, как обезумевший, принялся размахивать импровизированным клинком из стороны в сторону, чтобы найти и повредить этот чертов глаз. Он не знал, удалось ли ему это, но Цукор издал еще один рев и ударил Хадсона в левое плечо так, что он отлетел и покатился по грязному полу.
Во время падения он потерял подсвечник.
Холодное дыхание смерти приморозило его к полу.
Цукор был достаточно силен, чтобы разорвать на части даже самого крупного человека. Это было лишь вопросом времени. Харкая кровью, Хадсон пополз туда, где, как он думал, находилась стена. Однако он был дезориентирован и не мог с уверенностью сказать, что движется в верном направлении. Его растерянный разум подкинул ему мысль о том, что семья ван Реммов, осквернившая себя инцестом множество раз за многие поколения, умудрилась создать пушку даже из человека.
Хадсон слышал тяжелое дыхание Цукора.
Нет… нет… это дышал он сам. Как раненый зверь.
Стоя на коленях, Хадсон принялся шарить перед собой в темноте в поисках стены. Внезапно его правая рука коснулась чего-то. Больше всего это было похоже на колено Цукора. Не колеблясь, Хадсон развернулся и ударил чудовище обеими ногами. Раздался сильный хруст. Цукор крякнул от боли, пошатнулся и уполз прочь. Впрочем, вряд ли он был готов отступить, потому что секундой спустя он взревел от ярости и нанес удар, который мог бы разнести Хадсону голову, попади он в цель. К счастью, Цукор промахнулся, его зазубренные ногти лишь оцарапали его жертве щеку. Хадсон откатился по грязи и лег на живот, слушая, как над домом грохочет буря. Пока природа кружила в танце с непогодой, он вел здесь свой собственный смертельный танец.
Шансов не было.
Если Цукор обладал острым нюхом, то знал, где искать жертву, и мог найти его даже сослепу. Хадсону казалось, что бороться бесполезно. Ему никогда не выбраться из этого дома живым, а сопротивление лишь отсрочивает неизбежное. Но сердце и разум продолжали напоминать ему, что он солдат и должен оставаться верным своей судьбе. Никогда не сдаваться. Ни за что.
Хадсон видел у себя всего одно преимущество. Он сомневался, что прежде хоть кто-то давал Цукору отпор. Если самодельный клинок и удары ботинками смогли причинить монстру вред он, как животное, мог бы поостеречься, чтобы не испытывать еще больше боли.
Хадсон как раз думал он этом, когда Цукор набросился на него. Ему удалось перехватить когтистую лапу за секунду до того, как та вырвала ему глаза. Зубы клацнули недалеко от затылка Хадсона. Невзирая на боль в плечах и боку, он титаническим усилием развернулся и снова вступил в бой. Они катались по грязному полу и оба напоминали разъяренных диких зверей. Хадсон слышал, как щелкали зубы, пытавшиеся найти его плоть. Существо снова потянуло его вниз, набросилось на него и придавило к земле. Кулак монстра собирался выбить Хадсону мозги. Чтобы хоть как-то пережить эту атаку, нужно было сравниться по свирепости с Цукором.
Руки Хадсона нащупали уши монстра – одно нормальное, а другое со странными наростами. Он потянул их на себя, сам взвыл, как зверь, а затем его голова метнулась вперед, а зубы сомкнулись на аристократическом носу ван Ремма. Он прокусил глубоко и начал мотать головой из стороны в сторону. Цукор замычал и попытался вырваться, но Хадсон не отпускал. Его охватила горячая лихорадка битвы, зубы скрипели, прорываясь сквозь плоть, и последним рывком он оторвал искалеченный нос от лица монстра.
Громовой Человек заорал, но теперь в его голосе слышалась только боль и никакой ярости. Он снова швырнул Хадсона в сторону, и тот упал в грязь, ошеломленно застыв. Он был поражен собственной жестокостью, пока сплевывал плоть и кровь на земляной пол.
А теперь давай покончим с этим, – думал Хадсон. – Клянусь Богом, с этим нужно покончить. Давай же!
Он услышал, как Цукор бросился к двери наверху лестницы. Существу надоел человек, оказывающий такое яростное сопротивление. Теперь гнев Цукора распалился снова, и он принялся биться в дверь с новой силой. Он готов был сломать собственные кости, лишь бы вырваться из этой тюрьмы.
– Цукор! – закричала Леопольда. – Прекрати! Слышишь меня? Хватит!
Срывающимся испуганным голосом она вновь начала петь ему ту голландскую песенку, но младшенький из семейства ван Ремм уже не слушал.
Еще через три удара Хадсон услышал, как срываются крепления, удерживающие доску поперек двери. А еще через три дверь слетела с петель и выпала из разбитой рамы. Цукор вырвался, и наверху, в освещенном дверном проеме появилась массивная фигура.
Хадсон услышал крик Леопольды, который разнесся по всему дому. Ему вторил вопль Августа:
– Цукор! Нет! Стой! – Звук доносился до Хадсона из другого конца этого измученного дома.
Что-то разбилось. Август выкрикнул нечто неразборчивое. Леопольда снова завопила. За криком последовал выстрел из пистолета, и крик Леопольды превратился в безумный лепет. Только тогда Хадсон заставил себя вырвать все свои двести двадцать семь фунтов боли из цепких лап грязи и, шатаясь, как восьмидесятилетний старик, поднялся на ноги.
Он шел по ступенькам так быстро, как мог бы человек, только что переживший аварию в перевернувшемся экипаже.
В гостиной он нашел Леопольду, прижавшуюся к дальней стене с одним из пистолетов в руках. Сизый дымок все еще висел в воздухе, но он клубился рядом с пистолетом того, кто лежал на полу. Его шея была вывернута так сильно, что голова смотрела почти назад. На лице умершего Августа ван Ремма застыл шок.
Монстр из болота Блэк-Оук стоял на коленях. Безносое окровавленное одноглазое лицо было повернуто к сестре. Хадсон увидел, как моргнул его жуткий глаз. В его груди, прямо над сердцем, темнело отверстие с синими краями, из которого текла темная кровь.
Цукор встал. Он поднес руку к ране, набрал в нее крови, как в чашу, и поднес к своему зрячему глазу. В глубине его горла родился рокочущий звук, затем монстр пошатнулся, распростер объятия и рухнул в сторону своей сестры – то ли в поисках последней порции нежности, то ли в попытке раздавить ее.
Леопольда выстрелила.
Пуля попала Цукору в лоб и вышла из задней части его лысого черепа. Монстр сделал еще два шага, Леопольда прижалась к стене и тихо пискнула, когда ее младший брат снова рухнул на колени. Затем он свалился на живот и, как ни удивительно, начал медленно ползти по направлению к своей сестре! Ее охватил ужас. Правая когтистая лапа Цукора ухватила Леопольду за лодыжку… монстр вздрогнул и замер.
