Текст книги "Семь Оттенков Зла (ЛП)"
Автор книги: Роберт Рик МакКаммон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 40 страниц)
Выпив ром и покончив с ужином, Берри вернулась по коридору в свою каюту, пройдя мимо мистера Чендлера, который как раз шел на камбуз по сигналу для членов «второго списка». Устроившись поудобнее с зажженной лампой, она продолжила чтение книги леди Маргарет Кавендиш «Описание нового мира», более известной как «Пылающий мир»[57]57
«Описание нового мира» или «Пылающий мир» – прозаическое произведение 1666 года английской писательницы Маргарет Кавендиш, герцогини Ньюкаслской. Ныне этот роман называют предшественником научной фантастики, но иногда характеризуют как утопию.
[Закрыть]. Берри выбрала эту книгу на библиотечной полке рядом с каютой капитана.
Постепенно ее поманила кровать. Берри сняла платье и туфли, надела тяжелое шерстяное спальное платье, забралась под желанную тяжесть двух одеял, погасила лампу и попыталась заснуть.
Она чувствовала, как проваливается в сон, и сновидение, пришедшее к ней, поразило своей достоверностью. Берри увидела Мэтью на борту корабля, который швыряло на волнах разбушевавшееся море. За кораблем была темнота, но впереди стелился странный красноватый туман, колышущийся над барашками волн. В своем сне Берри увидела Мэтью, стоящего на палубе и смотрящего вперед на этот странный горизонт. А затем к нему приблизились две фигуры – по одной с каждой стороны. Когда они подошли к ее возлюбленному, Берри почувствовала, как сердце начинает биться сильнее, а дыхание учащается, потому что было в них нечто пугающее и жуткое. Она попыталась предупредить Мэтью, но голос не послушался ее. Она не могла разглядеть их лиц, но точно знала, что один из них был с густой блестящей гривой волос, а другая фигура была женской, с длинными локонами. Удивительным было то, что у мужчины были черные волосы с правой и рыжие с левой стороны, а у женщины – рыжие с правой и черные с левой. Они потянулись, чтобы схватить Мэтью за плечи, а он все еще не подозревал об их присутствии. Берри снова попыталась предупредить его, но ничего не вышло, и как только руки этих двух существ сомкнулись на нем, корабль поглотил туман, и тогда…
Бах!
Берри открыла глаза в темноте.
Шум донесся откуда-то сверху. Или ей показалось?
Нет, шум был достаточно четкий и громкий, чтобы разбудить Берри и вырвать ее из сна, из которого она была рада выбраться. Что-то происходило на палубе, прямо над ее каютой.
Она лежала неподвижно, прислушиваясь. Теперь ничего слышно не было, кроме непрекращающегося шума моря, с шипением бьющегося о корпус корабля.
Вдруг звук послышался снова. На этот раз он напоминал удар тяжелых канатов о доски палубы по правому борту.
И что с того? Главное, чтобы корабль не тонул. Возможно, ей все-таки померещилось? Берри подумала, что вечерняя порция рома, вероятно, подпитала сон, и от него все эти толчки показались ей реальными.
Беспокоиться не о чем, – решила она. – По крайней мере, точно не об этом.
Но сон…
Он был тревожным. Что он мог значить?
Берри подумала, что стоит попытаться снова заснуть. И лучше больше не читать тревожную книгу, в которой молодую женщину похищают в мир, населенный странными говорящими животными, людьми-рыбами и птицами, и вовлекают ее в войну за сказочное королевство Эсфи.
Жаль, что у нее нет возможности почитать один из будущих загадочных романов Джессики Райнхарт.
Применив титаническое усилие, Берри Григсби заставила себя снова закрыть глаза.
«Леди Барбара» продолжала свое путешествие.
Глава 4
Берри вынуждена была спросить:
– Кто-нибудь еще слышал странный шум прошлой ночью?
– О, я слышу странный шум каждую ночь, – ответила Гленнис Хэмметт, сидевшая рядом с Берри за завтраком. – Он исходит из ноздрей того джентльмена, что сидит слева от меня, и представляет собой чудесную серенаду.
– Для тебя все, что угодно, моя дорогая, – рассмеялся Гален Хэмметт, поднося ко рту кусочек ветчины на вилке. – Я знаю, как ты скучаешь по музыкальным вечерам в клубе «Сторк».
– Спасибо за это, дорогой, но, боюсь, твой стиль проведения музыкальных вечеров вышел из моды вместе с варварами.
Гален наклонился вперед, чтобы одарить Берри иронично-возмущенным взглядом, пропитанным стариковским весельем, а затем, ничего не сказав, вернулся к своей утренней трапезе.
– Что за странный шум? – За столом напротив Берри сидел Кой Чендлер, который вошел за десять минут до нее. Остальные еще не появились.
– Звук был такой, словно на палубу прямо над моей головой упало что-то тяжелое. Я не знаю, который был час, но, должно быть, очень поздний.
– Хм, – Чендлер потер челюсть. – Может быть, я действительно что-то слышал. Помню, я внезапно проснулся, но достаточно быстро снова заснул. – Чендлер посмотрел на повара. – Мистер МакКиг, яйца вкрутую уже готовы? – Он просил два еще при входе.
МакКиг оторвался от своей работы достаточно надолго, чтобы бросить на Чендлера недобрый взгляд.
– Я дам вам знать, – буркнул он со своим невнятным акцентом.
– Я должен вам сказать, мисс Григсби, что спас вас прошлой ночью, – признался Чендлер.
– В самом деле? Каким же образом?
– Холлидей, Диксон и я играли здесь в «Ньюмаркет» после одиннадцати. Я направлялся в свою каюту, когда увидел, как кто-то стоит с лампой у вашей двери. Подойдя чуть ближе, я разглядел, что это был он. Ну… вы понимаете. Он.
– О, да, ужасный «он»! – воскликнул Гален, точно зная, о ком идет речь.
– Вдвойне ужасный, – подтвердила Гленнис.
– Да, – кивнул Чендлер. – Я видел, как он заносит кулак, чтобы постучать в вашу дверь.
– Есть одна вещь, которую я терпеть не могу, – нахмурился Гален, – это насилие по отношение к невинным дверям.
– В общем, я окликнул его, чтобы спросить, что он там делает, – продолжил Чендлер свой рассказ, – и он тут же опустил кулак. У него был такой вид, как будто… я не знаю… он смутился или что-то в этом роде. Я сказал ему, что ему не стоит никого беспокоить в такой поздний час, особенно вас.
– Что ж, спасибо вам за это, – медленно кивнула Берри.
– Полагаю, он вернулся в свою каюту. Я тоже вернулся к себе и не видел его после этого. Но, прежде чем он ушел, он спросил меня кое о чем, чего я до сих пор не могу понять. – Чендлер сделал паузу, чтобы отхлебнуть кофе, который передал ему МакКиг.
– Не стоит так обрывать столь интригующий рассказ, молодой человек, – укорила его Гленнис. – О чем он вас спросил?
– Он спросил, не я ли оставил ему записку.
– Записку? – нахмурилась Берри. – Он сказал еще что-нибудь?
– Я ответил ему, что не понимаю, о чем речь, вот и все.
– Не совсем все. – Гален снова наклонился вперед, чтобы бросить острый взгляд на Берри. – Могу я поинтересоваться, почему мистер Гулби собирался постучать в вашу дверь после одиннадцати часов? У меня сложилось впечатление, что вы просили нашего капитана, скажем так, отвадить его от дальнейших попыток общения с вами.
– Вы имеете в виду, прижать его сильной рукой? – хмыкнул Чендлер.
– Именно так. Хотя, кажется, что сила его хватки ослабевает после того, как все двери закрываются, а шторы задергиваются. Так что могло от вас понадобиться мистеру Гулби?
– А разве не очевидно? – спросила Гленнис с сардонической улыбкой. – Дорогой, ты выдаешь свой почтенный возраст.
– Простите мое любопытство, мисс Григсби. Вчера вечером в моей чашке было слишком много рома. Или слишком мало. Я заглажу свою вину сегодняшним угощением.
Берри почувствовала, как к ее щекам приливает легкий румянец.
– Могу поклясться вам, что Гулби не был приглашен в мою каюту, и я…
Понятия не имею, чего он хотел, – собиралась закончить она, однако осеклась. Ведь у нее была догадка, чего он мог хотеть. Он был все так же встревожен возможной кражей.
– У меня нет намерений приглашать его и в дальнейшем, – сказала она.
– Однако это озадачивает, не правда ли? – Гален сложил свои тонкие пальцы домиком. – С какой стати мужчине пытаться постучать в вашу дверь поздней ночью после того, как вы и другие дамы дали ему понять, что ему следует держаться подальше?
– Я рада, что мне не нужно об этом беспокоиться, – усмехнулась Гленнис.
Гален приобнял ее.
– Я очень четко сказал ему не преследовать эту прекрасную, элегантную и утонченную леди, которая является светом моей жизни и зеницей моего ока.
Она искоса посмотрела на него.
– Ты забываешь, что мы оставили Астрид дома, – сказала она и поцеловала его.
– Яйца вкрутую, – возвестил МакКиг, кладя яйца в керамическую чашку перед Чендлером.
– Обожаю, – расплылся в улыбке тот.
Берри доела последние кусочки своего завтрака и покинула камбуз, поприветствовав Диксонов, которые пришли ей на смену.
В своей каюте Берри оделась потеплее, чтобы подышать свежим воздухом на палубе. Задумавшись, она решила, что попала – как говаривала ее бабушка – в щекотливое положение. Она не хотела, чтобы кто-то заподозрил ее в тайных встречах с Роуди Реджи, а ее отказы счел лишь притворством.
Но… что это была за записка?
Что бы это ни было, она ведь должна быть подписана.
Стоит ли Берри спросить Гулби об этом? Нет, конечно же нет! Она не хотела вовлекаться в его дела. Его мысли о том, что за ним наблюдают, все еще казались ей лишь фантазиями. Наверняка эту слежку выдумал его собственный воспаленный разум.
Поднявшись по трапу в носовой части судна и выглянув на палубу через люк, Берри увидела небо, все еще затянутое густыми облаками и серое море. Пронизывающий ледяной ветер с мокрым снегом безжалостно ударял ей в лицо. Но на палубе по правому борту примерно посередине корабля стоял монстр.
Однако это был знакомый монстр. Она много раз видела Моргана Стаута в его черном пальто из медвежьей шкуры с капюшоном. Из-за пальто его размеры казались еще более чудовищными.
Берри ухватилась за страховочный канат и осторожно двинулась с его помощью по блестящим ото льда доскам палубы. Во время своего продвижения она заметила, как Стаут сгибается. При его размерах удивительно, как ему удалось согнуться пополам. Наклонившись, Стаут повозился с чем-то на верхней части своего ботинка.
– Доброе утро, – поздоровалась Берри, подойдя к нему.
Стаут, верный своим привычкам, не ответил. Он рассматривал то, что держал в руке в перчатке.
– Вы что-то нашли? – поинтересовалась Берри.
Она подумала, что снова не дождется ответа, но голова в капюшоне повернулась к ней. Стаут поднял изогнутый предмет длиной примерно с палец.
– Осколок стекла, застрявший во льду, – сказал он. – Я наступил на него и услышал хруст. – Он поводил им туда-сюда перед своим выступающим носом. – Это от фонаря. Чувствую запах китового жира. И следы сажи видно. – Он подался вперед, держась свободной рукой за страховочный трос, пока «Леди Барбара» выполняла свой опасный маневр на надвигающейся волне. – А вот, где он разбился. Видите след сажи на поручне?
Берри придвинулась ближе, так же крепко держась за канат. Там, куда указал Стаут, она разглядела едва заметное темное пятно под бледной белой пленкой.
– Чей-то фонарь разбился здесь прошлой ночью. Вчера его здесь не было, потому что я каждый день выхожу на палубу после обеда. Упражнение, видите ли. – Он одарил ее своей версией улыбки, которая, по правде говоря, больше напоминала пугающую гримасу.
– Я слышала шум прошлой ночью. Как раз где-то здесь, – сказала Берри. – Мне показалось, что что-то упало на палубу, но… по звуку казалось, что этот предмет намного тяжелее фонаря.
– В самом деле? – Губы здоровяка поджались, и его голова задвигалась из стороны в сторону. Глаза что-то искали. – Меня интересует вот что: где остальная часть фонаря?
– Возможно, член экипажа случайно сломал свой фонарь? А остальное забрал?
– И оставил битое стекло на палубе? Сомневаюсь, что капитан Стоунмен одобрил бы подобную небрежность. И почему бы не поднять стекло, пока оно не покрылось льдом? – Стаут подтолкнул носком ботинка заиндевевшее скопление осколков под собой. – Я рискну предположить, что сюда вмерзли стекляшки поменьше. Если бы кто-то изучил толщину льда, можно было бы сказать, что фонарь был разбит прошлой ночью. Вероятно, в поздний час. Интересно, не правда ли?
– Просто чья-то неуклюжесть, вот и все, – покачала головой Берри.
Стаут ничего не сказал, продолжая рассматривать осколок. Подняв взгляд, он ответил:
– Совершенно верно. Чья-то неуклюжесть. – И он бросил осколок в волны. – Простите, мисс. Я продолжу прогулку.
Он отошел, крепко держась за красный канат. Берри осталась на месте, рассматривая пятно сажи под наледью на перилах. Имело ли это какое-то отношение к тому, что она слышала прошлой ночью? Берри подняла глаза и увидела двух членов экипажа, работающих на такелаже наверху. Должно быть, это была неприятная работа в такой непогожий день, но такова уж была тяжкая доля моряков.
Возможно, прошлой ночью кто-то из матросов уронил свой фонарь, и тот разбился, только и всего.
Но Стаут был прав: Стоунмен бы не одобрил подобной небрежности. Судя по тому, что Берри видела, капитан «Леди Барбары» лелеял свой корабль и содержал его в порядке. Битое стекло так близко к тому месту, где прогуливаются пассажиры? Вряд ли он бы это допустил. Это было не в его характере. Кто-то мог упасть на палубу и сильно порезаться. Если бы фонарь упал сверху, наверняка человек, который его уронил, позаботился бы о том, чтобы убрать осколки.
Это было странно. Осколок стекла разбитого фонаря так близко к тому месту, где, как она слышала, ночью что-то упало?
Мокрый снег пошел сильнее, со свистом проникая в снасти и хлеща ее по лицу. Берри посмотрела на бескрайнее серое море и внезапно почувствовала себя очень одинокой. Ей было жаль, что она не может сейчас взять за руку Мэтью. Пройдет много времени, прежде чем она увидит его снова, и такова была суровая реальность.
Через некоторое время Берри отвернулась от моря под хмурым небом и вернулась к носовому люку, чтобы укрыться от суровой погоды, но по какой-то причине, даже когда она спустилась в скупое тепло корабля, внутри у нее продолжал гнездиться холод.
Глава 5
Вечером, когда «первый список» закончил трапезу и покинул камбуз, Берри поняла, что не может отойти от двери и ждет. Прозвенел звонок для «второго списка». Вот появился Чендлер, за ним Мика Холлидей. Несколько минут спустя в коридоре показались Хэмметты: Гленнис смеялась над какой-то шуткой своего мужа. Берри почему-то думала, что в молодости он был тем еще пройдохой.
Она ждала.
Реджинальд Гулби так и не появился.
Берри не видела его весь день. Можно ли сказать, что это было необычно? Пожалуй, нет. Бывали дни, когда он безвылазно сидел в своей каюте, однако сегодня… после того случая с запиской и поздним визитом к ее двери… Что ж, она решила, что подождет еще немного, потому что хотела расспросить его поподробнее о том, что происходит. На сердце у нее было неспокойно.
Время шло. Реджинальд Гулби так и не появился.
Из-за двери камбуза Берри слышала, как остальные переговариваются. Оттуда доносились смешки, ворчание и звуки переставляемой посуды. Гален снова выдал какую-то остроту, а Гленнис рассмеялась. Потом подали ром, и все насладились им как следует.
Реджинальда Гулби все не было.
Берри снова ощутила холодок, и дело было не только в температуре воздуха. Она подождала еще несколько минут, а затем нетерпеливо направилась по проходу, ведущему к занавешенным покоям. Фонари, подвешенные на крюках над головой, освещали ей путь. Ее короткое путешествие завершилось перед третьей каютой справа.
– Мистер Гулби! – позвала она. Голос прозвучал встревоженно и осторожно. Она не хотела привлечь чье-то внимание и вызвать ненужные подозрения. – Вы здесь?
Ответа не последовало.
Его там нет, – подумала Берри, и ей снова стало холодно. – Его нет… нигде…
– Мистер Гулби! – снова окликнула она и на этот раз решительно отдернула занавес.
В свете коридорных фонарей она увидела, что его действительно не было. Койка была не застелена, как будто он пытался заснуть, ему это не удалось, и он встал. Или же сон его был слишком беспокойным, и он сбросил одеяла. На полу стояли четыре пары ботинок, идеально выстроенные в ряд. Берри заметила, что его фонаря не было, как и его теплого пальто.
Ах, вот оно что! – немного расслабившись, подумала Берри. – Он просто поднялся на палубу!
Но она сразу же поняла, что ошиблась. Ведь после захода солнца, когда наступали настоящие холода, никто, кроме членов экипажа, не осмеливался подниматься наверх. И экипаж бы с радостью отказался, вот только им за это платили.
Берри прошла поглубже в каюту, но занавес оставила открытым, чтобы коридорный свет помогал ей лучше видеть. Она осмотрела идеальный ряд ботинок. Это нужно было сделать, чтобы удовлетворить свое любопытство. Если Гулби собирался спрятать свой мешочек, мог ли он спрятать его там, где, по его мнению, грабитель уже все обыскал? Конечно, он мог бы оставить мешочек при себе, но то, как он говорил прошлой ночью, заставляло Берри в этом сомневаться. Он хотел, чтобы она забрала мешочек себе. Боялся, что на него нападут и отнимут сокровища силой…
Берри опустилась на колени и запустила руку в первый ботинок…
Ее пальцы нащупали мешочек, засунутый в носок второго ботинка из следующей пары. Берри вытащила главный предмет беспокойства Роуди Реджи. Вместе с ним на свет появилось еще кое-что, и вскоре она опознала в этом предмете маленький сложенный листок бумаги с рваным краем. Похоже, его оторвали от большого листа.
Берри чувствовала драгоценности сквозь бархат. Вероятно, все сокровища Гулби и вправду были там. Положив мешочек на койку, она развернула листок и увидела то, что было написано на нем черными чернилами печатными буквами.
Полночь. Палуба правого борта.
Сьюзен П.
– Могу я спросить, что вы здесь делаете, мисс Григсби?
Голос, прозвучавший за спиной, заставил Берри подпрыгнуть так сильно, что она едва не выскочила из собственной кожи. Оглянувшись, она увидела огромную фигуру капитана Стоунмена и мгновенно вскочила с запиской в руке.
– Я беспокоилась о мистере Гулби, – торопливо сказала она, стараясь перекричать бешеный стук своего сердца. – Его… его нигде нет.
– Вы? Беспокоитесь о нем? – Взгляд Стоунмена наткнулся на мешочек. – Это его драгоценности?
– Да.
– И они лежали прямо так, на виду?
– Нет. Мешочек был спрятан в одном из его ботинок.
– И вы это знали? Каким же образом?
– Я искала его, вот и все. – Ее сердцебиение наконец нормализовалось. Она сделала несколько глубоких вдохов, чтобы избавиться от испуга после встречи со Стоунменом.
Капитан кивнул в ответ на ее утверждение, но Берри видела, что его речь, жесты и выражение лица преисполнились подозрительности.
– Я пошел на камбуз выпить чашечку кофе и обнаружил, что Гулби там нет, – прищурившись, сказал он. – Решил сам его поискать. Подумал, что ему, возможно, нездоровится. Никогда бы не подумал, что найду здесь вас. Что вы собирались делать с этим мешочком?
– Отдать его вам, если мне не удастся найти Гулби. – Она подняла мешочек и протянула его капитану. – Вот.
– Погодите. Давайте не будем бросать якорь слишком быстро. Может быть, он забрел куда-нибудь, где ему быть не следует? Например, в отсек экипажа.
– Сомневаюсь, – покачала головой Берри. – Зачем бы ему это делать?
– Вы ведь заперли свою каюту, прежде чем покинуть ее, не так ли?
– Я всегда ее запираю.
– Что здесь происходит? – спросил Дрейк Диксон, появившийся в проходе рядом со Стоунменом. – Наш добрый друг снова решил… – Он увидел Берри в каюте и удивленно замолчал. Несколько секунд он подыскивал слова, затем нахмурился и сказал: – Мисс Григсби! Какого черта вы здесь делаете?
– Мистер Гулби пропал, и я пришла проверить, нет ли его здесь.
– Вы еще не знаете наверняка, пропал ли он, – поправил ее Стоунмен. – Может быть, он поднялся на палубу.
– Никто, кроме членов экипажа, не поднимается на палубу после захода солнца. Я никогда не слышала, чтобы кто-то из пассажиров так делал.
– Все когда-то бывает в первый раз. Так или иначе, если он это сделал, то он непроходимый дурак. – Взгляд Стоунмена наткнулся на записку в руке Берри. – А это что?
– Записка, которую Гулби получил прошлой ночью. Он положил ее в ботинок вместе с мешочком. – Она протянула капитану листок, и тот взял его.
– Сьюзен П.? – спросил он, изучив написанное. – Кто, черт возьми, такая Сьюзен П.? – Его голос сделался грубым и резким. – И откуда вам известно, что Гулби получил эту записку прошлой ночью?
– Мистер Чендлер видел мистера Гулби у моей двери прошлой ночью где-то после одиннадцати. Гулби спросил, не Чендлер ли оставил ему записку.
– А ее оставил Чендлер?
– Нет. Я лишь рассказываю, о чем спросил его Гулби. Очевидно, он получил записку от кого-то неизвестного после ужина. Вероятно, ее оставили здесь, чтобы он нашел ее после того, как покончит с трапезой.
– Что все это значит? – спросил Диксон. – Кому понадобилось писать записку этому негодяю?
– Печатными буквами, – уточнила Берри. – Чтобы нельзя было с уверенностью сказать, мужчина это был или женщина.
– В чем дело? – Кара Диксон подошла к своему мужу. Позади нее стояла Джессика Райнхарт, которая уже надела свое синее фланелевое спальное платье.
Дрейк кивнул.
– Я все еще пытаюсь разобраться. Похоже, мы потеряли одного неприятного пассажира.
– Он должен где-то быть, – настаивал Стоунмен. Он снова взглянул на записку и убрал ее в карман своего пиджака. – Ладно, нужно обыскать корабль от носа до кормы. Я спущусь в отсек экипажа, а команду попрошу подняться на палубу. Если Гулби там, могу поклясться, долго он там не задержится.
– А что насчет этого? – Берри снова подняла бархатный мешочек. – Я не хочу носить его с собой.
– Тогда я запру его в своей каюте, – кивнул Стоунмен. – Давайте не будем мешать остальным ужинать. И не будем поднимать тревогу. Пока что. Я думаю, как только мы начнем поиски, Гулби быстро найдут. Мисс Григсби, встретимся в моей каюте примерно через пятнадцать минут после того, как я спущусь вниз.
– Морган Стаут, – внезапно сообразила Берри. – Где он?
– В каюте его нет, – сообщила Джессика, приоткрыв занавес рядом с каютой Гулби.
– Кто-то упоминал мое имя и осматривал мои покои? – Появился Стаут, идущий по коридору с четырьмя книгами в руках. – Что здесь происходит?
– Гулби пропал, – сказал Диксон. – Вы его видели?
– Не видел со вчерашнего дня.
– На корабле будет проведен обыск, – сказал Стоунмен. – Мы его найдем.
– Если мистер Гулби не объявится в ближайшие полчаса, я бы предположил, что его уже никогда не найдут, – проворчал Стаут.
– Как это понимать? – строго спросил капитан.
– Это значит, сэр, что, если мистера Гулби не найдут на борту корабля, логика подсказывает, что на корабле его нет. Это также означает, что, поскольку вокруг нас нет ничего, кроме холодного океана, – а я сомневаюсь, что этот джентльмен, как Христос, обладает способностью ходить по воде, – он, должно быть, ушел под воду. Позвольте мне спросить: фонарь Гулби все еще в его каюте?
– Нет, – мрачно ответила Берри.
– Вы же помните разбитое стекло от фонаря, которое я показал вам сегодня утром? Я подозреваю, что это мог быть фонарь Гулби, разбившийся, когда он поскользнулся на льду, каким-то образом перестал держаться за страховочный канат – если этот глупец вообще за него держался – и перевалился через перила. На льду осталось пятно сажи. Остальная часть фонаря вывалилась за борт вместе с ним. Итак… продолжайте поиски джентльмена, и я надеюсь, что он по какой-то необъяснимой причине забился в какую-нибудь щель, как напуганная мышь. Однако я полагаю, что последние сутки он пребывает на глубине океана. – Стаут пожал плечами. – Все кончено. Можно лишь пожелать ему покоиться с миром.
– Вы не знаете, о чем говорите! – прорычал Стоунмен. – И что это за россказни о разбитом стекле?
– Предоставьте молодой леди это объяснить. Я отправляюсь на свою восхитительную неудобную койку и попытаюсь немного почитать, чтобы выбросить из головы тот факт, что нам предстоит провести еще тридцать дней и ночей в этой плавучей тюрьме. – И Стаут отправился в свои отгороженные занавесом покои, после чего решительно задернул брезент.
– Этот болван сам не знает, о чем болтает, – буркнул капитан, но в его голосе Берри уловила дрожь. – Я еще раз загляну на камбуз, и, если Гулби там не будет, спущусь в отсек команды. Пару человек отправлю наверх, чтобы они связались с ночными матросами. Остальным предлагаю успокоиться и заняться своими делами. Не говорите пока ничего другим пассажирам. Мисс Григсби, через пятнадцать минут жду вас в своей каюте. Хочу, чтобы вы рассказали мне все.
После того, как Стоунмен ушел, Берри окружили Диксоны и Джессика.
– Я не могу в это поверить! – выдохнула мисс Райнхарт. – Гулби мог вывалиться за борт?
– Если так, то он не продержался бы в воде дольше нескольких минут, – мрачно произнес Дрейк Диксон. – Мисс Григсби, вы нашли на палубе битое стекло?
– Его нашел мистер Стаут. Он осмотрел его и сказал, что, по его мнению, это кусок фонаря.
– И еще записка, – напомнил Диксон. – Вы говорите, кто-то оставил ее для Гулби, пока он ужинал вчера вечером? Вы знаете, что там было написано?
Берри повторила то, что прочитала.
– Сьюзен П.? – переспросила Кара. – Но на борту нет никого по имени Сьюзен П., по крайней мере, никто не назывался таким именем.
– Минутку, – вмешалась Джессика. – Вы хотите сказать, что одна из присутствующих здесь женщин, возможно, самозванка?
– Кто бы это ни был, – сказала Берри, – записка была написана, чтобы заманить Гулби на палубу правого борта в полночь. А у поручней правого борта примерно в середине судна мистер Стаут обнаружил битое стекло.
Воцарилось молчание, и в нем Берри осознала тяжеловесность озвученной ею мысли.
Диксон заговорил первым. Голос был низким и тихим:
– Вы понимаете, какое высказываете предположение? Будто кто-то из нас написал записку, чтобы заманить Гулби на палубу, возможно, подвел его к перилам, а потом… что? Столкнул его? Сомневаюсь, что женщина смогла бы это сделать.
– Возможно, ей мог помогать какой-то мужчина, – предположила Джессика.
– Но на палубе всегда дежурит кто-то из команды. Два или три человека, не так ли? – Диксон выглядел озадаченным. Похоже, их с Берри одолевали одни и те же чувства. – Разве рулевой не должен был что-то видеть?
– Он мог бы что-то увидеть, – согласилась Берри, – если бы погода не испортилась, не пошел мокрый снег, и видимость не ухудшилась. Рулевой, возможно, ничего и не увидел в темноте за снегопадом.
– Мы забегаем вперед, – решил Диксон. – Неважно, во что верит Стаут. Мы не знаем наверняка, что Гулби упал за борт.
– Или его столкнули, – пробормотала Джессика.
– У меня назначена встреча с капитаном, – сказала Берри, понимая, что эта беседа ни к чему не приведет. У нее была своя теория, но делиться ею она не хотела. – Прошу меня извинить, – кивнула она и оставила пассажиров наедине с их мыслями и обсуждениями.
***
Каюта Стоунмена была заперта. Когда Берри постучала, ответа не последовало, и ей оставалось только ждать его возвращения. Она размышляла о шуме, который слышала прошлой ночью. Звук падения тела Гулби на палубу? Это означало, что кто-то на него напал. Он упал и почему-то не смог закричать. Фонарь выпал из ослабевшей руки, сломался, и кто-то – один или двое нападавших – выбросили его за борт, после чего избавились и от тела.
Но эти предположения были абсолютно дикими. Возможно, Стоунмен вернется и объявит, что Роуди Реджи нашелся. Играл в кости с командой или что-то в этом роде.
Однако… а как же записка? Призыв выйти на палубу в полночь и имя?
Сьюзен П. Кто бы это мог быть?
Кто-то, кого Гулби знал, иначе зачем бы ему так рисковать и подниматься наверх в одиночку? Берри поняла, что, вероятнее всего, Гулби подходил к двери ее каюты, чтобы узнать ее мнение об этой записке. Посоветоваться с ней, стоит ему подниматься на палубу или нет.
И тут возникла другая мысль: если кто-то действительно убил Гулби, то кража драгоценностей, которой он так опасался, не была настоящей целью. Потому что тот, кто это совершил, должен был обыскать тело, которое лежало на палубе, а, не найдя искомого, отправиться в каюту Гулби. А этого никто не сделал, ведь мешочек оставался неприкосновенным.
Над Берри вдруг открылся кормовой люк, впустив поток мокрого снега и морозного воздуха. Капитан Стоунмен в своем плотном пальто и фуражке задраил люк над своей головой, спустился по трапу и, не сказав Берри ни слова, отпер свою каюту.
– Войдите, – пригласил он, заметив, что Берри нерешительно замерла.
Она послушалась, и он закрыл за ней дверь.
Внутри горели две масляные лампы на настенных подвесах, освещая помещение. Стоунмен сбросил пальто, снял фуражку и сел за свой стол, жестом пригласив Берри занять стул напротив, однако она покачала головой.
– Благодарю, я постою. Вам не удалось найти его, не так ли?
– Нет, – последовал краткий мрачный ответ.
– И что это значит?
– Это значит, – едко проговорил Стоунмен, – что Стаут прав. Покойтесь с миром, Реджинальд Гулби. А теперь расскажите мне все, что знаете, начиная с самого начала.
Берри так и сделала. В конце она добавила:
– Мне кажется, я слышала, как прошлой ночью он упал на палубу. Это означает, что он мог потерять сознание, и кто-то перебросил его за борт.
– Значит, два человека. – Стоунмен задумчиво нахмурился, полез в карман и достал записку. – Кто-то заманил его на палубу. Это уже не просто слежка, это похоже на спланированное преступление.
Берри кивнула.
– Если все случилось около полуночи, рулевой мог что-то заметить?
Стоунмен невыносимо долго смотрел на нее, прежде чем ответить:
– Вчера в это время за штурвалом был я. В одиннадцать я сменил Годвина, моего первого помощника, и пробыл за штурвалом до четырех.
– И вы ничего не видели?
– Шел мокрый снег. Море штормило, и корабль вел себя неспокойно. Все мое внимание было сосредоточено на работе. Хотя около полуночи я видел свет фонаря в том районе палубы. Я не мог оторваться от штурвала, чтобы рассмотреть поближе, кто там ходит. Потом свет погас, и я решил, что, кто бы это ни был, он повернулся ко мне спиной и направился к переднему люку, чтобы спуститься вниз. Что касается звуков… сквозь завывание ветра ничего было не расслышать.
– То есть, вы видели только свет фонаря?
– Только его.
– А на палубе были другие члены экипажа?
– Один человек, – отмахнулся Стоунмен. – Да и то, нельзя сказать, что он был «на палубе». Это был о’Хара в «вороньем гнезде». Худшего места такую погоду не найти. Предупреждая ваш следующий вопрос: работа о’Хары заключается в том, чтобы смотреть вперед, а не вниз, на палубу. Так что…
– Что вы обо всем этом думаете? – перебила Берри.
– Это очевидная уловка, чтобы вызвать Гулби на палубу в конкретное время. Но я понятия не имею, кто это сделал. – Капитан подтолкнул к ней записку.
– Сьюзан П., – покивала Берри. – Я рискну предположить, что Гулби знал это имя, иначе он не стал бы подниматься на палубу.
– Да, – согласился капитан, не отрывая глаз от бумаги. – Он должен был знать это имя.
– Что бы все это ни значило, это не имеет никакого отношения к товарам Гулби, – заключила Берри. – Вы согласны?
