Текст книги "Семь Оттенков Зла (ЛП)"
Автор книги: Роберт Рик МакКаммон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 40 страниц)
Глава 6
Молодой человек, который доставил Кэтрин приглашение, ожидал ее на нижней ступени крыльца. Не говоря ни слова, он взял коня гостьи под уздцы и повел его к амбару. Кэтрин немного проводила их взглядом, затем глубоко вздохнула, поднялась по ступеням и постучала дверным молотком. Дверь ей открыла уже знакомая седовласая экономка, которая сделала при виде гостьи легкий реверанс, однако избегала встречаться с ней взглядом и держалась отстраненно.
Когда Кэтрин пересекла порог и попала в холл с белоснежными стенами и полом, выложенным красной плиткой, ее встретил еще один мужчина в униформе слуги с серебряными пуговицами. Это был стройный пожилой джентльмен в белом парике и белых перчатках.
– Мадам, – обратился он, поклонившись, – прошу, следуйте за мной.
Они прошли через коридор и множество комнат. Кэтрин отметила, что мебель, гобелены, лампы и ковры здесь были наивысшего качества и, разумеется, стоили целое состояние. При этом, на ее вкус, здесь было слишком много ярко-красного цвета, от которого у нее начали болеть глаза.
Слуга повел Кэтрин через арочный проем, за которым расположилась столовая с огромным столом, хрустальной люстрой прямо над ним и кричаще малиновыми стенами. Перед гостьей предстал мужчина с квадратной челюстью, одетый в белый костюм и красную рубашку с рюшами. Она была такой же яркой, как стены в столовой и других комнатах. Похоже, это был любимый цвет хозяина поместья.
– А вот и наша гостья! – с улыбкой поприветствовал мужчина. Он говорил так громко, будто обращался к целому залу зрителей… который располагался где-нибудь в соседнем городе от сцены. – Мадам Герральд, как любезно с вашей стороны присоединиться к нам за ужином!
– Благодарю за приглашение. Мне приятно быть здесь, – ответила Кэтрин, справляясь со звоном в ушах. По первому впечатлению, этот человек напомнил ей вареного выбритого бульдога. Его рябое лицо алело румянцем, курносый нос уродовал синий рисунок изломанных вен. Оттенок кожи мужчины был таким, каким она воображала себе египетский песок. Вероятно, они с Кэтрин были почти ровесниками. Под рыжими многоножками его бровей прятались глубоко посаженные глаза – бледно-голубые и почти устрашающе яркие. Фигура Бартона Чемберлена была… внушительной. Почти в три раза больше любого человека из всех, кого Кэтрин видела за всю свою жизнь. Телосложение у него было почти квадратным, а на толстой шее, вероятно, не сомкнулась бы петля палача, если бы до этого дошло.
– Ах! – выдохнул Чемберлен, ощерившись в неприятной улыбке. Его глаза заблестели. – Что вы скажете обо мне, мадам?
– Вы явно не испытываете недостатка в пище, – не сдержалась Кэтрин.
– И вы правы, мадам! Вы попали точно в цель! Ну же, ну же! Садитесь! Выпьем вина!
На одном из концов стола стояло три серебряных сервиза с хрустальными винными бокалами. Чемберлен указал на стул справа от себя и показал, что он хотя бы отчасти джентльмен, потому что подождал, пока Кэтрин сядет первой, и только потом втиснулся в кресло во главе стола. Кэтрин отметила, как горько оно заскрипело под его весом.
– Мы ожидаем других гостей? – спросила она.
– Моя жена Лили скоро придет. Должен признаться, она очень обрадовалась вашей компании этим вечером. Мы нечасто… Да мы почти никогда не принимаем гостей! Особенно тех, кто способен вести светскую беседу. Кстати, вы принесли с собой мой пистолет?
Кэтрин не выказала удивления на этот счет, хотя это далось ей с трудом.
– Он в моей седельной сумке. Я передам его вам, когда буду уходить.
– О, Михал, вероятно, уже нашел его. Я поручил ему осмотреть ваши вещи. Надеюсь, вы не возражаете.
– Как вам будет угодно, – ответила Кэтрин. – Однако я думала, вы подарили эту вещицу мистеру Догетту за то, что он выполняет за вас грязную работу. Разве не правильнее будет вернуть пистолет ему?
– Я ему его одолжил, – последовал ответ, все еще очень громкий, даже сквозь натянутую улыбку. – И он его обронил, потому что кое-кто повредил ему косточки. В течение следующих нескольких недель он не будет способен пользоваться ими как следует. Ха! Слышали шутку, которая у меня получилась? [47]47
На самом деле здесь непереводимая игра слов. Псевдошерифа зовут Эйбл Догетт. Английское слово «able» в сочетании «to be able to do smth» означает «быть способным сделать что-то». Если переводить дословно, шутка заключалась в том, что шериф «несколько недель не будет Эйблом», и это точно так же означало «несколько недель не будет способен». Добавила здесь про поврежденные косточки, чтобы это хоть немного напоминало шутку.
[Закрыть] – Прежде чем Кэтрин успела хоть как-то отреагировать, Чемберлен вытащил из тайника под столом деревянную колотушку и дважды стукнул ею по столу так громко, что у гостьи едва не треснули зубы. Мгновение спустя из дверей в противоположном конце столовой появился слуга с бутылкой вина на серебряном подносе. Откупорив и налив хозяину и его гостье вина – темно-красного, разумеется, – слуга удалился.
Чемберлен поднял свой бокал и прогрохотал:
– Отличный пистолет, согласитесь? Один из набора, который я купил после того, как несколько лет назад очень крупно выиграл в своем игровом клубе. Вам наверняка известно, как это бывает. И вы хорошо знаете, какой именно клуб я посещаю, вы ведь обманом выведали его название у дорогой и доверчивой Эстер, когда сказали, что вы – мой деловой партнер. Манеры, мадам Герральд, манеры! – Он отпил вина. – Ах! Не самое лучше, что я когда-либо пил, но сойдет для ужина. Как вы находите вино?
Кэтрин сделала небольшой глоток. Вкус был насыщенным и островатым.
– Хорошее, – сдержанно произнесла она.
– Там, откуда его принесли, есть еще три бутылки, так что угощайтесь. Пейте, сколько хотите! В этом доме мы ни в чем себе не отказываем. О, посмотрите, кто к нам присоединился! Леди Лили!
В комнату вошла стройная молодая женщина лет двадцати пяти. Очень красивая, со светло-карими глазами и пшеничными волосами. Она была одета в великолепное белое платье с красными вставками и оборками на рукавах. В Лондоне ее могли бы назвать воплощением стиля, если бы не шляпка, которую она водрузила поверх собранной в прическу копны волос. Это была яркая масса павлиньих перьев, закрепленных круглой фиолетовой шапочкой. Совершенно нелепый головной убор.
– Мы как раз пьем вино, дорогая, – сказал Чемберлен. – Присаживайся и переведи дух. У вас будет достаточно времени, чтобы поговорить с мадам Герральд.
Когда «леди Лили» заняла свое место – Чемберлен не дал себе труда встать при этом событии – она замерла, рассматривая гостью через стол со странным выражением лица и глуповатой улыбочкой. Кэтрин даже показалось, что эта женщина не в себе.
– Не знаю, чем вас кормит мизз Лэмб, – прогрохотало чудовище во главе стола, – и даже боюсь это представить. Но здесь у нас несколько смен блюд.
С этими словами он принялся бить колотушкой по столу, и в ответ на его жуткий зов появился слуга с подносом, на котором лежали огромные черные колбаски и небольшие соусницы.
– Отличные сытные кровяные колбаски! – Чемберлен посмотрел на Кэтрин и, казалось, покраснел еще гуще в предвкушении этого сомнительного блюда. – Чудесные дары самой жизни, да?
Слуга разрезал колбаски на куски и разложил их по тарелкам. Кэтрин отметила, что Лили достался совсем небольшой кусочек, а ее мужу – целая колбаска, которую он густо полил темно-коричневым соусом.
– Острые специи! – воскликнул он. – Чем острее, тем лучше, я в этом убежден! Хотите попробовать?
– Благодарю, но нет, – ответила Кэтрин, разглядывая свои куски почти со скорбью, потому что у нее начисто пропал аппетит. Колбаска была зажарена почти до черноты, хотя внутри она оставалась сыроватой и немного кровоточила на тарелку.
– Итак, о грязной работе, – внезапно сменил тему Чемберлен. Кэтрин даже не сразу поняла, что он говорит не о лежащих перед ним колбасках. – Мы ведь на этом остановились? – Он отрезал и пронзил вилкой черный кровавый кусок, который тут же затолкал в рот. Пока он говорил, на его губах выступали красные пятна. – Вы знаете так мало, а уже судите меня.
– Просветите меня, – попросила Кэтрин.
– Вам нравится моя шляпка? – внезапно вмешалась в разговор Лили Чемберлен. Она говорила высоким, слабым голоском, слегка подрагивающим от волнения. Кэтрин растерянно молчала, глядя на нее, и Лили повторила: – Моя шляпка. Она вам нравится?
– Она вам очень к лицу, – дипломатично ответила Кэтрин.
– Что вы хотите этим сказать? – озадаченно спросила молодая леди.
– Что она наверняка очень модная, – улыбнулась Кэтрин, не стесняясь своей чистейшей лжи.
– О, я тоже так думаю! А что именно вам в ней нравится?
Кэтрин чувствовала, что Чемберлен очень внимательно наблюдает за ее реакциями. Ей также показалось, что глаза Лили остекленели от вина, хотя она его еще даже не пробовала.
– Она прекрасно сидит на вашей голове, – сказала Кэтрин. Чемберлен разразился хохотом, от которого под ним подпрыгивало кресло.
– Это одна из моих любимых, – доверительно сообщила Лили так, как будто вовсе не слышала грохочущего смеха. Ее стеклянные глаза немного округлились и заблестели сильнее. – Я коллекционирую шляпки. У меня их триста четырнадцать.
Она произнесла это почти с детской гордостью. У Кэтрин сложилось впечатление, что петли Лили слегка разболтались… либо они были настолько тугими, что лишали ее рассудка.
– Что ж, у дамы должны быть свои интересы, – ответила Кэтрин с самой теплой улыбкой из возможных.
– Можно мне?.. – спросила Лили у мужа. И снова ее голос прозвучал по-детски. Она глядела на него, как испуганная собачонка, ее плечи ссутулились, будто она собиралась просить милостыню. Чемберлен махнул ей рукой, она тут же вскочила и вышла из комнаты.
– Ее шляпки, – сказал Чемберлен, делая очередной глоток красного вина, – заполонили бы весь этот дом, если б я позволил. – Он наклонился к нетронутой тарелке Лили и пронзил ее кровяные колбаски вилкой, после чего удовлетворил собственный неуемный аппетит. – Итак, моя грязная работа. Так вы ее назвали.
– Верно.
– Скажите, что вы увидели, когда ехали по дороге к моему дому?
– Грандиозное заявление богатого человека о своем богатстве.
Он снова рассмеялся, хотя звук перемежался отрыжкой после употребления огромного количества колбасок.
– Да, это, конечно, тоже. Но… скот, мадам Герральд! Скот!
– Да, я заметила стадо.
– Конечно вы заметили! – Он вытер рот тыльной стороной ладони. – Скот, из которого получается отменное мясо, мадам! Лучшее, что можно купить за деньги! Конечно, часть скотины умерла во время путешествия и пошла на корм акулам, но большинство осталось. А когда мы наладим размножение, мое стадо сможет соперничать с любым в Европе! Представьте: тысяча голов… две… три… и все больше и больше с годами! Вы понимаете, к чему я клоню?
Кэтрин кивнула.
– Вам понадобится больше пастбищ.
– Именно! А чтобы правильно развиться, требуются годы! Землю нужно расчистить и засеять. А это огромная работа, мадам! Скоро Бартона Чемберлена все будут знать как… – Он приподнял руки, словно увидел на потолке нечто чудесное, написанное пером Бога. – … как Говяжьего Барона!
Кэтрин уже собиралась прокомментировать это нелепое прозвище, когда произошло сразу два события: Чемберлен вновь воспользовался своей оглушающей колотушкой, а Лили вернулась в комнату в зеленой шляпке, украшенной металлическими веточками и бечевкой, прикрепленной к разноцветным стеклянным шарикам, издающим тихое пощелкивание. Лили невнятно пробормотала что-то себе под нос, когда уселась на свое место за столом. Ее стеклянные глаза нашли Кэтрин и уставились на нее в поисках одобрения.
Прежде чем Кэтрин успела что-то придумать и выдать очередной фальшивый комплимент, снова появился слуга с огромной кастрюлей, в которой оказался говяжий крем. Когда это густое вещество вылилось в тарелку Кэтрин, она поняла, что его специально присыпали крошкой печенья.
– Говядина, мадам! – провозгласил Чемберлен, когда слуга почтительно поклонился и ушел. – Будущее этих колоний! – Он с жадным наслаждением копался в тарелке перед собой, и, пока он говорил, крем собирался в уголках его рта. – Вам, конечно, известно, что все сейчас предпочитают свинину. И в Лондоне я разводил свиней. Но здесь у меня есть возможность отдаться делу, которое, я уверен, поспособствует процветанию колоний в ближайшие годы. Говядина, мадам! Да, говядина! И я буду первым, кто положит начало будущему! На самом деле, оно уже началось! – Его размышления были прерваны хмурым взглядом в тарелку Кэтрин. – В чем дело? Разве вам не нравится хорошая твердая говядина?
– Это блюдо трудно назвать твердым, – ответила Кэтрин, наблюдая, как месиво капает с вилки. Ее взгляд упал на огромную гору еды, которую поглощал Чемберлен. – А вы всегда так едите?
– Это моя новая шляпка, – внезапно подала голос Лили. – Разве она не прекрасна?
Прекрасна, – хотела сказать Кэтрин, но, когда она открыла рот, с губ сорвалось:
– Она очень необычная. Я бы назвала ее… смелой.
Услышав это, Лили просияла и хлопнула в ладоши. Судя по всему, она была довольна.
– Итак, – сказала Кэтрин, намереваясь вернуть разговор в прежнее русло. – Вы построили мост, по которому ваш скот сможет переходить на эти воображаемые пастбища?
– Не воображаемые! – Толстый указательный палец поднялся вверх. – Мы находимся на стадии планирования. У меня есть молодой адвокат в Нью-Йорке, который занимается оформлением документов. Вы знаете Томаса Бродина?
– Имя мне знакомо, но я никогда не встречалась с ним лично.
– Хороший парень, толковый. Видите ли, я купил землю к югу от поместья через суд в Нью-Джерси, но я не могу купить землю к северу, потому что она была куплена металлургической мануфактурой, которая собирается обосноваться здесь в ближайшее время. Город расположен на востоке. Следовательно, я должен расширяться на запад, через реку, а этот сброд должен покинуть свои лачуги, чтобы можно было претендовать на права собственности.
– Вы называете их сбродом, – нахмурившись, холодно сказала Кэтрин, – но у меня такое чувство, что в истории вашей семьи сброда не меньше.
Это заявление вызвало на перепачканных губах Чемберлена тонкую улыбку. Его глаза устрашающе блеснули.
– Вы не представляете, насколько вы правы, мадам, – тихо сказал он, но это было затишье перед бурей. – Но я вытащил себя из мусора, который моя семья называла жизнью! И я сделал это благодаря собственной силе воле! Что вы можете мне на это сказать? – Указательный палец постучал по красному лбу. – Я изо всех сил боролся, чтобы иметь все то, что вы сейчас видите, мадам! И я не позволю отребьям на том берегу реки помешать моим планам! Ведь мои планы повлияют и на будущее этих колоний! Говядина станет кровью, которая потечет по их венам, неужели вы этого не видите? Мое мясо усилит колонии, придаст энергии молоту и плугу, откроет новые рабочие места! Разве могут эти запущенные фермы и какой-то яблоневый сад сравниться с тем, что планирую я?! – Он залпом осушил свой бокал и продолжил: – О, я отдал все силы этому проекту, можете не сомневаться! – Его лицо опухло и раскраснелось до такой степени, что Кэтрин начала опасаться взрыва. – Кстати, моим сыновьям ничего из этого не нужно! Они от разных матерей, но я люблю их обоих! Касвелл остался в Лондоне, где он занимается мыловарением и производством духов. Он думает, что это благородное мужское дело, подумать только! А Дэйд… он непроходимый тупица! Но я должен признать, что у него есть дар убеждения, ведь он убедил нескольких своих знакомых начать вести дела с испанцами. Что еще забавнее, он заплатил несколько сотен фунтов, чтобы приобрести землю во Флориде! Он купил болота, кустарники и песчаные пляжи! Как, черт возьми, такая кошмарная земля принесет ему хоть какую-то прибыль?!
Лили подняла руку.
– Можно мне?.. – спросила она.
– Да, конечно! – отмахнувшись от нее, прорычал Чемберлен. – Надень сразу дюжину, пожалуйста, только перестань колоть меня своим тонким голоском!
Лили поспешила покинуть столовую.
– Кстати об острых предметах, – подметила Кэтрин, когда повисла тишина, нарушаемая лишь копошением вилки в говяжьем муссе. – Полагаю, эти костюмы для костяной банды шила жена Догетта? – Она ждала ответа, но Чемберлен продолжал поглощать пищу и не отвлекался от этого важного занятия. – Вы понимаете, что, если бы Догетт погиб, это было бы на вашей совести? Вы готовы к этому?
– Конечно нет! – Его вилка стукнулась о почти пустую тарелку. – И вообще, Догетт сам устраивал переполохи, из-за которых все боятся костяной банды! Я не хотел, чтобы он резал чьих-то лошадей или сжигал дома. Я бы сказал, он сильно погорячился, выполняя свою работу.
– И чуть не погиб, давайте не будем об этом забывать. Есть две вещи, которые я не могу понять. Во-первых, почему бы просто не заплатить фермерам, чтобы они ушли? Скажем, по тридцать фунтов каждому?
– Я не плачу сквоттерам и отребью! – Кровь снова прилила к его лицу. – Ни одного пенса я не отдам во имя лени, упрямства и… – он подыскал, как бы закончить свою тираду, – помехи прогрессу, который может принести пользу всем колониям!
– Вы называете бедность – ленью?
– Это правда жизни! Покажите мне лентяя, а я скажу вам, в чем он неудачник! И они все такие там, на западном берегу! Не пытайтесь меня переубедить!
– Я скажу вам, что Мириам Лэмб далеко не ленива. Она – одна из самых трудолюбивых людей, которых я когда-либо встречала. Но мой второй вопрос: почему бы просто не требовать от этих фермеров, скажем… фунт? С самого начала. Зачем затягивать дело требованием десяти шиллингов на протяжении месяцев?
Чемберлен несколько мгновений обдумывал свой ответ. За это время он успел доесть остаток влажного говяжьего месива и прикончить последнюю кровяную колбаску.
– Я хотел, чтобы они, – заговорил он, – познали страх и давление. Я познакомился с такими переживаниями еще в раннем возрасте. Они либо ломают человека, либо делают его сильнее. О, да, они сломали того слабака, который называл себя моим отцом, но меня – меня они сделали сильнее! – Чемберлен даже ударил себя в грудь, оставив на белоснежном костюме жирный след. – Я понял, что десять шиллингов этот сброд может себе позволить. Но это сделает их жизнь гораздо труднее. Затем я решил, что им следует испытать перед всадниками-скелетами такой страх, какого они не испытывали никогда в жизни! Вид этих существ на лошадях – зрелище не для слабонервных. Это кого угодно выведет из себя, и этого вполне достаточно для сброда – прошу прощения, этих трудолюбивых неудачников. Правда некоторые из них оказались упрямцами и решили держаться за свои жалкие фермы, потому что они глупы. Поэтому мне пришлось продолжить давить на них, брать их измором. Могу поспорить: те, кто сбежали первыми, распространили слухи о том, что по лесам здесь бродят скелеты на лошадях, поэтому никто больше на эти земли не позарится. Даже эта мануфактура, возможно, не сумеет здесь обосноваться, потому что попросту не найдет рабочих. Да… страх и давление… это именно то, что я хотел устроить.
Кэтрин вздохнула.
– Вы как будто пытаетесь заново проиграть какой-то момент из своей жизни, о котором боитесь вспоминать.
– Я живу прекрасной жизнью, мадам! И она станет еще прекраснее со временем. О, а вот и наша Лили с ее последним приобретением!
Лили вошла в комнату, сияя, однако Кэтрин поняла, что не сможет одарить ее достаточным количеством комплиментов. На этот раз на голове Лили была шляпка, которая больше всего напоминала птичье гнездо. По сути, это и было птичье гнездо с чучелом малиновки и двумя синими яйцами – скорее всего, из полированного фарфора. Эта штука, должно быть, была очень тяжелой, потому что Лили явно с трудом удерживала ее на голове. Когда ей удалось опуститься на стул, не рассыпав наполнение своего жуткого головного убора, она посмотрела на Кэтрин в поисках очередного одобрения.
– Ха! – усмехнулся Чемберлен и снова воспользовался колотушкой.
– Могу я спросить, – обратилась Кэтрин к Лили, когда появился слуга с тележкой и принялся убирать со стола тарелки, – кто делает для вас все эти шляпки?
– О, да! Аврора Флиндерс из Нью-Йорка. Возможно, вы ее знаете?
– У нее есть определенная репутация, – ответила Кэтрин. Не было необходимости говорить, что Аврора Флиндерс заслужила довольно своеобразную славу. Она жила на Уиндмилл-Лейн и зарабатывала себе на жизнь, придумывая так называемые лечебные снадобья от всех недугов на свете. А также баловалась изготовлением головокружительных шляп.
Слуга погрузил тарелки на тележку и укатил ее прочь.
– На чем мы остановились? – спросил Чемберлен с самодовольной улыбкой. – Ах, да! На том, что будущее колоний зависит от того, когда этот сброд соберет свои вещи и покинет мои земли. Когда уедет Мириам Лэмб? У меня такое чувство, что как только она сдастся, остальные последуют ее примеру.
– Она не уйдет, если вы не заплатите ей тридцать фунтов. Плюс я бы потребовала еще десять за убийство ее собаки. А также я хотела бы напомнить вам, что я легко могу привести сюда настоящего шерифа, чтобы раз и навсегда прикрыть вашу преступную деятельность.
– В самом деле? – Улыбка Чемберлена превратилась в оскал. – Тогда ведите своего шерифа! Его изваляют в смоле и перьях и отправят плыть по реке, потому что, хочу напомнить вам, что все в этом городе на моей стороне.
– Вы так легко говорите о насилии. Если так будет продолжаться, кто-то обязательно пострадает, а может, даже погибнет. Я не могу этого допустить.
– ТОГДА УБЕРИТЕ ЭТО ОТРЕБЬЕ С МОЕЙ ЗЕМЛИ! – не своим голосом заорал Чемберлен. Крик раздался так внезапно, что обе женщины вскочили со стульев. Глаза Лили даже на миг прояснились, как будто ее облили холодной водой. – ЭТО ЕДИНСТВЕННЫЙ ПУТЬ, СЛЫШИТЕ?! – На красном лице Чемберлена выступил пот, глаза налились кровью. – КАК ВЫ, УТОНЧЕННАЯ БЕЛАЯ ЖЕНЩИНА, ВООБЩЕ ПОЗВОЛИЛИ ЧЕРНОМАЗОМУ КУСКУ ДЕРЬМА НАНЯТЬ ВАС?! КАК МОЖНО ПАСТЬ ТАК НИЗКО, ЧТОБЫ ДАЖЕ МИНУТУ ПОЗВОЛИТЬ СЕБЕ ГОВОРИТЬ ОТ ЕЕ ИМЕНИ?!
Кэтрин решила, что лучшим ответом будет молчание. Согласно современному закону, «сквоттер» имел право претендовать на землю, если он либо облагораживал ее, либо обрабатывал ее и реставрировал то, что было разрушено. Чемберлен не мог предъявить западным фермерам свои претензии до тех пор, пока они и вправду не уйдут с этой земли. Получается, ситуация зашла в тупик, и Кэтрин не видела вариантов для мирного соглашения.
– У меня есть более красивые шляпки, – пролепетала Лили мечтательным голосом, однако ее никто не слушал. Чемберлен обеими руками отирал свое вспотевшее лицо. Его улыбка то вновь появлялась на губах, то исчезала.
– Простите меня, – пробормотал он. – Я вышел из себя. Это было… неприемлемо. Я могу увлечься, верно, дорогая? – Ответа не последовало, и Чемберлен несколько раз вдохнул и выдохнул, чтобы успокоить разбушевавшиеся нервы. – Давайте вспомним о манерах, насладимся ужином и отложим эту проблему.
– На время, – уточнила Кэтрин.
Чемберлен кивнул и допил бутылку вина.
Вернулся слуга, неся с собой сложенные белые простыни. К ним были прикреплены веревки, которые слуга обвязал сначала вокруг шеи Кэтрин, затем вокруг шеи хозяина, и только после этого подошел к Лили. Кэтрин сообразила, что это были огромные салфетки. Вскоре она поняла, почему они были необходимы, потому что слуга ушел и тут же вернулся с тележкой. На ней было три самых огромных куска говядины, какие она когда-либо видела. Корки снова были почти черными, но в середине мясо было с кровью.
– Ах! – просиял Чемберлен. – Вот и настоящая еда!
Кэтрин отметила, что, хотя все стейки были большими, самый большой поставили перед Чемберленом, следующим по размеру был ее собственный, а меньший отдали Лили. Кэтрин сидела и с некоторым отвращением смотрела на окровавленное мясо, в то время как хозяин дома начал с энтузиазмом орудовать вилкой и ножом.
– Это будущее колониальной еды! – сказал он, прежде чем набить рот. А затем, уже прилично набив его, пробормотал: – Еффте, мадам! Вы отведаете истовию пвямо в пвоцессе ее совдания!
Кэтрин срезала ножом жир, прежде чем попробовать первый кусок.
– Боже мой, женщина! – воскликнул Чемберлен, прожевав. – Это же лучшая часть! – С этими словами он протянул свою вилку к ее тарелке, вонзил ее в кусок жира и забрал его к себе на тарелку, испачкав скатерть маслянистыми каплями.
От звука чавканья Чемберлена у Кэтрин к горлу подступила тошнота. Пусть она и старалась съесть побольше, она физически не могла осилить такие порции. Лили клевала еду, как птичка. Пока эта пытка продолжалась, Кэтрин вспомнила о двух вещах, сказанных Чемберленом.
О, я отдал все силы этому проекту, можете не сомневаться!
Могу поспорить: те, кто сбежали первыми, распространили слухи о том, что по лесам здесь бродят скелеты на лошадях, поэтому никто больше на эти земли не позарится.
Кэтрин в голову пришла идея. Возможно, она была даже не такой безумной, как весь этот ужин. И даже не такой безумной, как шляпки Лили.
Она вздохнула и сказала:
– Вы любите азартные игры.
Чемберлен перестал жевать и прищурился.
– Фто? – переспросил он с набитым ртом.
– «Славные парни» – игорный дом. Вы выиграли там ваши пистолеты. Вам нравится играть в азартные игры, не так ли?
Он проглотил кусок мяса.
– Да, и я в этом хорош. К чему вы клоните?
– Возможно, у меня есть решение проблемы, – сказала Кэтрин. – Мне придется поговорить с Мириам Лэмб и остальными. Нужно принять меры, которые могут занять, скажем, неделю или чуть больше. Но, возможно, вас такое решение устроит.
– Каким же образом?
– Сначала я поговорю с остальными. А дальше… посмотрим.
Чемберлен хмыкнул. Его лицо снова покраснело. Салфетка была испещрена жирными пятнами «истории в процессе ее создания».
– Полагаю, вам нужно еще вина, мадам, – сказал он и вернулся к куску говядины, который поглощал с бешеной скоростью. Кэтрин с отвращением наблюдала, как он принимается за очередной кусок жира.
– Да, – сказала она, отводя взгляд. – Пожалуй, еще бокал не помешает.
Колотушка снова оглушительно забила по столу, и Кэтрин заметила, как Лили вздрагивает от этого звука, как будто знает, как сильно это орудие может бить…
