Текст книги "Славное дело. Американская революция 1763-1789"

Автор книги: Роберт Миддлкауф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 58 страниц)

Факт того, что Вашингтон отвел свои войска, не вызвал у Хау желания подойти к американцам ближе. Он медлил точно так же, как и в июне прошлого года под Бостоном, когда американцы заняли Банкер-Хилл, и этим летом после высадки на Лонг-Айленде, и 27 августа, когда он остановился перед Бруклин-Хайте. Мы не сможем дать точного объяснения такому упорному нежеланию развивать очевидный успех. Мы только знаем, что Хау не желал идти на большие потери ради победы, поскольку предстояли другие сражения, а возможности получения подкреплений были весьма ограниченны. Теперь 1 сентября преследование противника (через Ист-Ривер на Манхэттен) требовало неимоверных усилий. Противник хорошо окопался на острове – американцы потратили целое лето, сооружая укрепления на южной оконечности Манхэттена, – а флот, который мог бы перевезти туда армию Хау, слишком зависел от ветра, прилива и уровня организации экспедиции. В любом случае высадка в логове врага не была продиктована необходимостью – продвинувшись вглубь острова, можно было поймать Вашингтона в ловушку в южной его части. Таким образом, Хау практически сразу начал готовиться к прыжку на север.

Вашингтон, разумеется, дорого бы дал, чтобы вызнать намерения противника. Ему нужно было уделить внимание самым насущным проблемам своей армии, если, конечно, дезорганизованную и павшую духом толпу можно было так назвать. Может быть, солдаты и были благодарны своим командирам, вытащившим их из тяжелейшей ситуации, но они не демонстрировали совершенно никакой готовности сражаться дальше. Ополченцы, как и боялся Вашингтон, оказались абсолютно ненадежными, дезертируя едва ли не целыми полками. Их паника заражала и Континентальную армию. Как обычно, всевозможные запасы подходили к концу, и во многом из-за этого наблюдался всплеск болезней, но справедливости ради заметим, что в потерпевшей поражение армии больных всегда будет больше, чем в одержавшей победу.

Вашингтон и его офицеры в который раз прибегли к проверенным методам, чтобы привести полки в должный вид. Призывы уже не работали, тогда были применены меры прямого действия: военные суда и порка плетьми. Ни тогда, ни когда-либо еще в 1776 году не проводилось сколько-нибудь регулярное обучение солдат, но, чтобы хоть как-то остановить бесконечную ротацию, вносившую хаос, Вашингтон ввел постоянные построения и требовал сведений, которые могли бы дать ему представление об имевшихся в его распоряжении людских ресурсах. Низкий боевой дух, недостаток дисциплины и организованности, дефицит всего и вся превращались не только в текущие, но и в хронические трудности армии. Наиболее насущной проблемой была выработка дальнейшего плана действий. Нужно ли и дальше пытаться удерживать Нью-Йорк или лучше вывести из него войска и сжечь город, как предлагал генерал Натаниэль Грин?[616]616
  GW Writings. VI. P. 6–7 (размышления Вашингтона об обороне Манхэттена).


[Закрыть]

Вскоре конгресс разрешил сомнения Вашингтона по второму пункту: ему не следует уничтожать Нью-Йорк, если армия будет вынуждена покинуть город. Конгресс дал понять главнокомандующему, что ему не нужно защищать Нью-Йорк во что бы то ни стало – эту самоубийственную идею он вынашивал все лето. Избавившись от морального давления, Вашингтон начал планировать эвакуацию Манхэттена, пока она была еще возможна. Офицерский совет побуждал его двигаться на север, к Кингсбриджу, где Гарлем-Ривер впадала в Гудзон. В этот день начался вывоз припасов и больных, а войска принялись готовиться к отступлению, которое выглядело трудноосуществимым, так как длина коммуникаций составляла 16 миль[617]617
  Ibid. P. 22, 30.


[Закрыть].

Тем временем Хау решил не покушаться на южную оконечность Манхэттена и высадиться там, где концентрация вражеских войск была не такой высокой, чтобы обойти американцев с фланга еще раз. Построив 13 сентября солдат, он напомнил им, как они разбили врага на Лонг-Айленде, и рекомендовал, как записал в своем дневнике один британский офицер, «полностью положиться на штыковую атаку, с помощью которой они всегда добьются успеха, которого всецело заслужили своей храбростью»[618]618
  Diary of Frederick Mackenzie. I. P. 45.


[Закрыть]. Такая речь вполне подходила кадровым солдатам армии Хау: она не содержала ни высокопарных призывов постоять за «священное дело», ни упоминаний благословенных свобод, но в ней говорилось о внимании к штыковой атаке и отваге на поле боя, присущих английскому солдату.

Для успешной высадки в районе Кипс-Бей требовалось нечто большее, чем острые штыки. Адмирал Хау провел пять кораблей вверх по Ист-Ривер примерно в 200 ярдах от береговой линии. Около 11 утра они открыли бортовые люки с целью, по выражению Вашингтона, «расчистить землю и обеспечить высадку войск». Снаряды действительно расчистили землю, падая на слабые – несколько траншей – укрепления и вынудив ополченцев, которые никогда еще не находились под подобным огнем, бежать без оглядки. Спустя час баркасы доставили войска с Лонг-Айленда; те высаживались беспрепятственно, и к концу дня все были на берегу. Задолго до того как они высадились, всякое сопротивление было подавлено, более того, сам Вашингтон, бросившийся из Гарлема в Кипс-Бей, как только узнал о входе кораблей, едва избежал плена. Прибыв к бухте, Вашингтон стал свидетелем беспорядочного бегства ополченцев, большинство которых было из коннектикутской бригады капитана Уильяма Дугласа. Возмущенный до глубины души Вашингтон потерял самообладание, которое так ценили его подчиненные, и принялся охаживать хлыстом офицеров и солдат. В ярости он уронил шляпу на землю и не обращал внимания на приближающихся англичан. В конце концов один из адъютантов подхватил поводья его лошади и вывез Вашингтона в безопасное место[619]619
  Цит. по: GW Writings. VI. P. 58. О высадке в Кипс-Бей см.: Ward С. I. P. 238–245; Freeman D.S. GW. IV. P. 189–195.


[Закрыть].

Остаткам армии на юге города также удалось спастись благодаря удачному стечению обстоятельств, решительности отдельных командиров (а точнее, храбрости Израэля Патнэма) и очередному приступу летаргии у Хау. Патнэм всегда проявлял себя наилучшим образом перед лицом катастрофы, вот и сейчас он возглавил колонну ополченцев и повел ее вдоль западной части острова по заброшенным тропам (молодой Аарон Бёрр стал проводником нескольких отрядов). Патнэм продирался вдоль течения реки Гудзон, поторапливая солдат то окриками, то уговорами. Большая часть обоза и тяжелая артиллерия Нокса были брошены на произвол судьбы, так как войска стремительно бежали в надежде, что легкая пехота Хау не отрежет им путь. Хау между тем оставался на восточной стороне Манхэттена, хотя и двинул колонны слева и справа (то есть к югу и северу) от Пост-роуд, главной дороги острова. Вскоре солдаты вступили в город, захватив повозки и оставшиеся без расчетов орудия. Отряд, двигавшийся к северу, какое-то время шел параллельным курсом с дезорганизованными ополченцами, но Хау не решился нападать на них, и когда сгустились сумерки, американцы выбрались на возвышенность Гарлем-Хайтс; их левый фланг оперся на Гарлем-Ривер, а правый – на реку Гудзон.

На следующий день беззаботность британцев и их презрение к врагу стали причиной боя при Гарлем-Хайтс, в действительности вылившегося в перестрелку между несколькими сотнями легких пехотинцев и коннектикутским полком полковника Томаса Ноултона, прикрывавшим строй американцев. Как записал капитан полка валлийских фузилеров Фредерик Маккензи в своем ставшем знаменитом дневнике, легкая пехота преследовала американцев без «надлежащей поддержки», попала в затруднительное положение «и понесла тяжелые потери». Эта «победа» дала американцам некоторый заряд бодрости, хотя в этом бою они потеряли полковника Ноултона, бывшего одним из лучших полковых командиров в армии[620]620
  Diary of Frederick Mackenzie. I. P. 51; Ward С. I. 246–252; GW Writings. VI. P. 67–69.


[Закрыть].

IV

В течение следующих двух месяцев армия Вашингтона оставляла один укрепрайон за другим, пока Корнуоллис 20 ноября не захватил Форт-Ли на левом берегу Гудзона. Три недели после взятия англичанами форта и вплоть до переправы через реку Делавэр у Трентона в Пенсильванию американские войска только и делали, что отступали, отчаянно пытаясь избежать встречи с Корнуоллисом. Большую часть этого времени, до падения Форт-Ли, Вашингтон выглядел нерешительным и временами даже неумелым. Нерешительность его объяснить было легко: он не знал планов Хау. Нанесет ли тот удар по южной части Новой Англии или пойдет на Филадельфию через Нью-Джерси? Несвойственная Вашингтону неловкость не нанесла ущерба войскам – больше всего она проявилась во взаимоотношениях с высшими офицерами, особенно с генералом Чарльзом Ли.

После сражения 16 сентября обе армии замерли на Гарлем-Хайтс. Американцы насыпали укрепления, передислоцировали и пытались реорганизовать свои войска. Британцы в общем делали то же самое, хотя и не в таком сумасшедшем темпе, как их противник. Вашингтон демонстрировал высокую активность, пытаясь консолидировать армию и решить самую мучительную ее проблему – пополнение, так как окончание срока службы ополченцев в ноябре и декабре грозило его войскам полным распадом. Вскоре после битвы на Лонг-Айленде конгресс санкционировал набор 80 000 человек, что было весьма своевременным и обнадеживающим, но конгресс предполагает, а Господь располагает… В сложившихся обстоятельствах конгресс постарался ускорить процесс, обязав легислатуры колоний создать комитеты, которые назначили бы строевых офицеров, которые в свою очередь занялись бы вербовкой. Легислатуры действовали неторопливо, иногда по нескольку месяцев ничего не предпринимая, в личном составе полков зияли бреши, а Вашингтон отчаянно требовал пополнений[621]621
  Freeman D. S. GW. IV. P. 206–210.


[Закрыть].

Проблема встала во весь рост, но тут как раз Хау временно отвлек Вашингтона от нее, отправив 12 октября четырехтысячный отряд по берегу перешейка Трогс-Нек, который иногда называли Фрогс-Нек или Фрогс-Пойнт. Этот перешеек часто превращался из полуострова в остров и обратно, в зависимости от приливов и впитывания воды почвой, и выдавался в пролив Лонг-Айленд почти строго на восток от позиций американцев. В тумане корабли королевского флота прошли через узкий пролив Хеллгейт и беспрепятственно высадили десант, однако выбраться с Трогс-Нек было не такой простой задачей, так как сторожевые отряды американцев охраняли ведущие оттуда пути – несколько бродов и небольшую дамбу через ручей[622]622
  Ward С. I. P. 254–256.


[Закрыть].

Так Хау удалось обойти с фланга на американскую армию Гарлем-Хайтс. Через четыре дня Вашингтон решил двигаться на север к Уайт-Плейнс на расстоянии дневного перехода, и 18 октября начал отвод войск с Гарлем-Хайтс. Из-за нехватки лошадей и повозок переход занял четыре дня, причем солдаты тащили орудия на себе. Хау никак не беспокоил американцев, хотя в день, когда враги начали отход, высадил еще один десант в верхней части пролива в Пелл-Пойнте. Недоукомплектованная бригада полковника Джона Гловера попыталась навязать бой высадившимся гессенцам, но те вскоре заняли Пелл-Пойнт без особых проблем.

Еще десять дней британцы избегали движения на Уайт-Плейнс, пока наконец 28 октября не взяли приступом Чаттертон-Хилл, холм на крайнем правом фланге американских позиций. Три дня спустя Вашингтон отвел армию к Норт-Каслу и возвел новую линию укреплений. Хау последовал было за ним и занял оставленные позиции, но ночью 4 ноября отвел войска (Вашингтон ошибочно посчитал этот маневр «отступлением») и через десять дней сосредоточил армию вокруг форта Вашингтон на восточном берегу Гудзона, к югу от Кингсбриджа[623]623
  GW Writings. VI. P. 249; Ward С. I. P. 256–266.


[Закрыть].

Все эти десять дней Вашингтон строил догадки о намерениях Хау и готовился отправить часть армии из Норт-Касла для проведения операций в Нью-Джерси. Не оставалось сомнений, что Хау попытается взять форт Вашингтон, но ведь он этим не удовлетворится? Изучая поведение Хау, Вашингтон приписал тому одну из черт собственного характера, а именно заботу о репутации. Вашингтон всегда придавал большое значение тому, что другие думают о нем. Его убежденность, что и враг руководствуется теми же соображениями, хорошо иллюстрирует риторический вопрос, который он как-то задал в отношении Хау: «Он должен предпринять что-то, чтобы подтвердить свою репутацию, ибо что он уже сделал, имея столь внушительную армию?» Непосредственная задача Хау была очевидна: захват форта Вашингтон, но каков будет его следующий шаг в случае успеха? Возможно, он направится в южные колонии, а может, через Нью-Джерси двинется на Филадельфию, где заседал конгресс. Пока же на повестке дня стоял форт Вашингтон и вопрос звучал так: «Смогут ли американцы его удержать?» Вскоре этот вопрос трансформировался в другой, более развернутый: необходимо ли удерживать форт после того, как английские корабли прошли по Гудзону между фортом Вашингтон и фортом Ли на западном берегу реки? Американские орудия обоих фортов дали залп по кораблям, но не нанесли практически никакого ущерба, если не считать мелких повреждений парусов и такелажа, и корабли прошли вверх реке[624]624
  GW Writings. VI. P. 255.


[Закрыть].

Как только британцы продемонстрировали, что форты не могут помешать флоту, Вашингтон стал задумываться об эвакуации форта. Казалось благоразумным не рисковать тремя тысячами солдат гарнизона, особенно учитывая, что Хау имел над ним троекратное, если не четырехкратное, преимущество. Но Джорджа Вашингтона не было на месте событий, а непосредственный командующий силами американцев Натаниэль Грин и начальник гарнизона форта полковник Роберт Маго были уверены, что смогут продержаться. Вашингтон в своем письме Грину от 8 ноября выразил свои сомнения, но не решился отдать прямой приказ оставить форт. Он не желал подвергать риску гарнизон и боеприпасы форта Вашингтон, но: «так как Вы находитесь непосредственно на месте, то оставляю на Ваше усмотрение, стоит ли эвакуировать форт и отменить приказ, данный полковнику Маго защищаться до последнего солдата»[625]625
  Ibid. P. 258.


[Закрыть].

Находиться «непосредственно на месте» было предпочтительно для самого Вашингтона. Он был не из тех командиров, которые доверяют отвлеченным рассуждениям, а также никогда не стремился принимать решения, находясь вдалеке от событий. Он хотел все видеть своими глазами и поступал в соответствии с этим: так, в Кембридже он лично проводил рекогносцировку и инспектировал лагеря; на Лонг-Айленде он не отдавал приказа об отступлении, пока лично не убедился в его необходимости; он устремился к Кипс-Бей, чтобы видеть катастрофу своими глазами, а у Гарлем-Хайтс находился настолько близко к схватке, насколько позволяло благоразумие. Он производил впечатление кабинетного генерала, но по склонностям своим таковым не был. Вашингтон мог хорошо мысленно представлять диспозицию армии и поле боя, но предпочитал находиться в гуще событий. В юности он стал хорошим землемером, а эта профессия подразумевала посещение земельных участков, а ведь он был еще и плантатором, и земельным спекулянтом. Вашингтон, безусловно, мог командовать и на расстоянии, но он всегда желал сам удостовериться в происходящем, прежде чем принимать решения.

Вашингтон появился у форта как раз в момент движения к нему англичан, и там он встретил Натаниэля. Грина – обаятельного, уверенного в себе, способного чеканно выражать свои мысли офицера, который считал, что сможет защитить форт[626]626
  Об ответственности Грина за сдачу форта см.: The Papers of Nathanael Greene. 2 vols. Chapel Hill, 1976. I. P. 352n–359. Также см.: Ward С. I. P. 269.


[Закрыть]. Право иметь свою точку зрения, находясь в гуще событий, Грин имел, но полагаться на его правоту было недальновидно. Тем не менее Вашингтон ему доверился, поступив вопреки своему предчувствию, подкрепленному личной рекогносцировкой командующего, произведенной 14 ноября. В этот решающий момент сильная, трезвомыслящая личность уступила энтузиазму другой, более молодой, энергичной и оптимистически настроенной.

Однако 16 ноября Хау лишил Грина иллюзий и подтвердил опасения Вашингтона. Сутками ранее британцы заняли позиции, окружив силы американцев. Позиции эти, растянувшийся на добрые пять миль, находились очень далеко от форта, вставшего на Вашингтон-Хайте, холмах высотой в 230 футов над уровнем Гудзона. Хау потребовал от оборонявшихся сдать форт, на что Маго ответил насколько патетически, настолько и, как показали дальнейшие события, бессмысленно: «Позвольте мне уверить его превосходительство в том, что, будучи преданным самому великому делу, за которое когда-либо сражалось человечество, я намерен защищать форт до самой крайности!»[627]627
  Цит. no: Thayer Th. Nathanael Greene: Strategist of the American Revolution. New York, 1960. P. 119.


[Закрыть] На следующий день генерал Перси нанес удар с юга по пенсильванцам подполковника Ламберта Кадуоладера, генерал Эдвард Мэтьюс, имея Корнуоллиса в резерве, обрушился на ополченцев полковника Бакстера с востока, а генерал Вильгельм фон Книпхойзен повел своих гессенцев на мэрилендский и виргинский полки подполковника Мозеса Роулингса. Гессенские наемники понесли наибольшие потери, но через три часа укрепления на всех трех участках были преодолены нападавшими. Зажатые в своих укреплениях, дезорганизованные, близкие к панике американцы не могли больше держаться. Этого и не произошло, и во второй половине дня Маго сдался. Британцы потеряли убитыми немало – почти 300 человек, но общие потери американцев были гораздо более существенными: 54 человека убитыми, 100 ранеными и 2858 попавшими в плен. Боеприпасы, продовольствие и артиллерия также достались «красным мундирам»[628]628
  Ward С. I. P. 267–274. О потерях: Toll. P. 26. Подсчеты Вашингтона представляют особый интерес: GW Writings. VI. P. 243–245.


[Закрыть].

Через четыре дня, утром 20 ноября, Корнуоллис во главе 4000 солдат пересек Гудзон и высадился в Клостере, Нью-Джерси, в шести милях выше по течению реки от форта Ли. Его целью была американская армия в Нью-Джерси, разбросанная между рекой Хакенсак и фортом Ли. 9 и 10 ноября Вашингтон отправил на другой берег Гудзона в Пикскилл двухтысячное подкрепление; таким образом, у находившегося там генерала Хита оказалось 3200 солдат, охранявших подходы к южной части Новой Англии. Чарльз Ли и 5500 человек с ним оставались в Норт-Касле. Корнуоллис, стремясь завершить захват фортов вдоль Гудзона, проделал марш на юг и едва не застал врасплох гарнизон форта Ли. После того как ему не удалось зажать Вашингтона и Грина между Хакенсаком и Гудзоном, Корнуоллис решил отложить преследование врага до следующей недели[629]629
  Ward С. I. P. 276–277; GW Writings. VI. P. 298.


[Закрыть].

Вашингтон и оставшаяся часть армии (трехтысячный неорганизованный и павший духом отряд) в беспорядке начали отход от Хакенсака 21 ноября. На следующий день американцы достигли Ньюарка, где отдыхали пять дней. В конце недели Корнуоллис вновь вернулся к активным действиям – 28 ноября авангард англичан вошел в Ньюарк сразу после того, как оттуда ретировались последние солдаты Вашингтон. 29 ноября американцы добрались до Нью-Брансуика, а на следующий день их расположение покинули 2000 ополченцев из Нью-Джерси и Мэриленда, чей срок службы подошел к концу. Эти люди выдержали все, что могли, и теперь отправлялись по домам. Корнуоллис пытался двигаться по размытым дорогам как можно быстрее, но его темп замедляли дожди и холодная погода. Он опять почти догнал Вашингтона 1 декабря в Нью-Брансуике, но был остановлен приказом Хау. Все равно солдаты Вашингтона, переправившись через реку Раритан, обрушили мост, подрубив его деревянные опоры. И современники Корнуоллиса, и позднейшие историки критиковали его за пассивность, но справедливость требует указать на сильное утомление его людей и получение соответствующего приказа от начальства[630]630
  Ward С. I. P. 280–282; Wickwire F. В., Wickwire М. Cornwallis. P. 90–93.


[Закрыть].

Третьего декабря армия Вашингтона достигла Трентона на реке Делавэр; Хау, присоединившийся к Корнуоллису три дня спустя, приказал возобновить преследование, и на следующий день в который уже раз едва не поймал американцев у Принстона. Утром 8 декабря британцы, войдя в Трентон, обнаружили, что река разлилась, а лодок найти невозможно: переправившись на другой берег, Вашингтон приказал вывести из строя или отогнать к западному берегу все лодки, которые только можно было найти вниз и вверх по течению[631]631
  Ward С. I, P. 283–284; Wickwire F. В., Wickwire М. Cornwallis. P. 93–94.


[Закрыть].

Хау неделю метался вдоль берега Делавэра, пока посланные им патрули пытались найти лодки. Может, он и рассматривал возможность построить для переправы плоты, но всерьез до этого не дошло. 14 декабря Хау приказал войскам отойти на зимние квартиры, так как стало уже очень холодно, а никакой встречи с врагом в ближайшее время не предвиделось. Большая часть британской армии отправилась в Нью-Йорк, где пребывание было более комфортным, и Хау вместе с ними. Корнуоллис получил разрешение вернуться в Англию, а Клинтон, к тому времени полностью разочаровавшийся в Хау, остался фрондировать в Ньюпорте. Честь патрулирования территории вдоль берега Делавэра выпала гессенским наемникам.

В это же самое время Вашингтон вновь и вновь сталкивался со своими старыми, хорошо знакомыми неприятностями, главными из которых были недостаток людей и боевых качеств у тех, кто еще оставался с ним. Пока в его распоряжении было 3000 человек, но свыше половины из них должны были покинуть лагерь в конце месяца – истекал срок их службы. Разумеется, некоторые не хотели дожидаться конца месяца. Вашингтон с горечью смотрел на свою стремительно таявшую армию, и отчаяние его становилось все сильнее, так как он оценивал численность войск противника по меньшей мере в 10 000 человек[632]632
  GW Writings. VI. P. 330–332, 345–346.


[Закрыть].

Не добавил ему настроения и провал попытки генерала Чарльза Ли прийти к нему с корпусом в 5500 солдат, оставленных в Норт-Касле, когда Вашингтон в начале ноября двигался в Нью-Джерси. Вашингтон покидал Норт-Касл, предупредив Ли, что продвижение британцев вглубь Нью-Джерси может оказаться ложным маневром: «Они вполне могут нанести визит и вашей армии». Однако Вашингтон также уведомил Ли, что если вся английская армия или большая ее часть пойдет за ним в Нью-Джерси, то ему, Ли, следует присоединиться к Вашингтону: «У меня нет никакого сомнения в том, что вы тотчас пойдете ко мне навстречу со всей возможной быстротой, оставив в случае необходимости ополченцев и небоеспособных прикрывать границу Коннектикута». Здесь не столько примечательно насмешливое упоминание небоеспособных рядом с ополченцами (Вашингтон ставит между ними знак равенства), сколько неопределенность его обращения к Ли. На этом этапе взаимоотношений между двумя генералами рефлексирующий провинциал Вашингтон слишком заискивающе относился к опытному командиру Ли, понюхавшему пороху в Европе, чтобы отдавать тому приказы. На протяжении целого месяца после этого в письмах Вашингтона эта почтительность сохраняется. Так, в письме от 21 ноября он говорит Ли, что «интересы государства» требуют от того привести его армию в Нью-Джерси (в этот день Ли приказал бригадному генералу Уильяму Хиту направить ему 2000 человек из Пикскилла, но получил холодный отказ); 24 ноября Вашингтон пишет опять, пребывая в заблуждении, что Ли уже начал свое движение. Хотя 27 ноября он берет решительный и сухой тон: «Мои предыдущие письма, касавшиеся необходимости вашего появления в Нью-Джерси, были настолько ясны и конкретны, что больше нет необходимости что-либо добавлять по этому поводу»; но уже 10 декабря он возвращается к прежнему стилю; «Я могу лишь настоятельно просить вас» (присоединиться к основной армии). К тому времени Ли уже и вправду пересек Гудзон, но передумал двигаться дальше, ожидая возможности ударить по армии Хау с тыла. Такого шанса ему не представилось, так как 13 декабря в таверне около Вил-Тауна его захватил британский патруль[633]633
  Ibid. P. 264–266, 299, 309.


[Закрыть].

Призывая Ли поторопиться, Вашингтон вдруг понял, что сам не верит в то, будто отряд Ли, даже присоединившись к его войскам, сделает американскую армию серьезной силой. Однако отряд Ли, отнюдь не являясь крупным, так или иначе усилит армию, и к тому же «народная молва преувеличит ее численность, что позволит считать нашу группу настоящей армией». Видимость была важна, почти столь же важна, как и сама реальность, особенно для поддержания духа войск да и всего народа Америки, который должен был поверить, что может победить в войне[634]634
  Ibid. P. 299.


[Закрыть].

Принимая во внимание шаткость и ненадежность позиций американцев, следующий шаг Вашингтона может ретроспективно показаться нам на удивление рискованным, авантюрным, если не сказать глупым. Он решил предпринять наступление на Трентон в надежде потом нанести удары по Принстону и Нью-Брансуику, где размещались самые значительные магазины британской группировки в Нью-Джерси. Зачем ему это было нужно?[635]635
  Freeman D. S. GW. IV. P. 306n, fn. 15; Ward С. I. P. 292.


[Закрыть]

Частично ответ нужно искать в его столь долго подавляемых инстинктах, желании покрыть себя славой и честью, каковые могло принести стремительное возвращение за Делавэр. Кроме того, он хотел ослабить эффект неизбежного наступления британцев на Филадельфию весной: «Я боюсь за Филадельфию», – отмечал он в одном из писем. Однако был ли этот город так важен для него, чтобы поспешное наступление могло считаться оправданным? Филадельфия на тот момент была столицей Америки, и ее потеря могла нанести серьезный моральный урон общему делу, «ранив в сердце каждого благонамеренного американца», как говорил Вашингтон Джону Хэнкоку. Итак, мотивами наступления было поддержание боевого духа в армии и игра на патриотических струнах общества. Ибо «конец свободе», который британцы «хотят увидеть, заключается в распространении своего владычества над Америкой так глубоко, как это только возможно, в том числе и сея безнадежность в душах американцев, что естественным образом приведет к прекращению притока добровольцев в армию, от которой зависят все наши надежды, – именно этого они всеми силами и добиваются». Все надежды возложены на армию, а армия полагается на население – такой была максима, в истинности которой Вашингтон был совершенно убежден. Между тем и армия и население порой приводили Вашингтона в ярость: первая стремительно таяла в ходе отступления по Нью-Джерси, а поведение второго Вашингтон в письме своему брату называл «позорным» за ту поддержку, которую гражданские оказывали врагу. Территориальное ополчение – «разлагающая умы, недешево обходящаяся и неуправляемая толпа» – так злорадствовало при каждом успехе противника, что Вашингтон какое-то время выступал за его разоружение. В моменты, когда он старался мыслить логически и переставал поддаваться эмоциям, он понимал, что множество людей по всему Нью-Джерси просто наблюдают за событиями, ожидая, какая из сил возьмет верх; симпатия их не принадлежит ни одной из сторон, а их «предательство» «обусловлено, помимо всего прочего, и желанием видеть армию, идущую на врага с открытым забралом». Именно поэтому он и принял решение переправиться через Делавэр и встретиться с врагом лицом к лицу. Он должен был так поступить, чтобы сохранить армию: если же не будет армии, то потерпит крах и революция[636]636
  GW Writings. VI. P. 346, 355, 393, 397.


[Закрыть].

Гессенцы, несшие караульную службу на том берегу реки, и без того каждый день ощущали, будто находятся лицом к лицу с врагом. Они растянулись от Трентона к Берлингтону, командовал ими генерал фон Доноп, чья ставка располагалась у южной границы постов близ Маунт-Холли. Полковник Ролл с тремя полками находился в самом Трентоне, а генерал Лесли оставался в Принстоне. В Нью-Брансуике расположился командующий всеми британскими силами в Нью-Джерси генерал Джеймс Грант, подчинявшийся непосредственно Хау. Последний, с комфортом устроившийся в Нью-Йорке, писал обстоятельные письма лорду Джермену о том, что его силы слишком разбросаны по провинции («Цепочка моих войск кажется мне чрезмерно растянутой»), но, буквально тут же объяснял: «Я был вынужден занять Берлингтон, чтобы защитить округ Монмут, где много лояльных к нам жителей»[637]637
  Stryker W. S. The Battles of Trenton and Princeton. Boston, 1898. P. 328.


[Закрыть].

Подобно Вашингтону, Хау также обращал внимание на политическую составляющую войны: ему важна была поддержка лоялистов, и поэтому он должен был обеспечить им защиту. Его прокламация о прощении всем, кто признает власть Короны, привела к тому, что колебавшиеся до того лоялисты осмелели, соответственно их нужно было защищать. Однако ресурсы Хау были ограниченны. Люди, в отличие от Вашингтона, у него были, но благодаря уничтожению последним провизии и фуража перебои в снабжении начались и у англичан. Разумеется, у Вашингтона не было ни времени, ни намерения применять тактику выжженной земли, просто он стремился не дать британцам обобрать местных фермеров. Как и большинство оккупационных войск во все времена, британцы находились в щекотливой ситуации: они должны были одновременно «защищать» население Нью-Джерси и эксплуатировать его, за что жители никак не могли относиться к ним с благодарностью истинных патриотов. Хау чувствовал такие настроения, поэтому отдал приказание Донопу делать запасы, но выдавать фермерам расписки на все, что у них реквизировалось, особенно скот и зерно. Впрочем, приказы Хау оставляли широкое поле для злоупотреблений: «Любое количество соли или муки, превышающее необходимое для потребления одной семьей, расценивается как запасы для мятежников» и может быть «изъято для нужд королевской армии»[638]638
  Ibid. P. 317.


[Закрыть].

Последствия вряд ли могли кого-то удивить. Гессенским наемникам почему-то оказалась чуждой политическая деликатность Хау, и они просто брали себе все, что плохо лежало, что привело к всплеску враждебности, которая в общем-то тлела и раньше. Уже долгое время командиры гессенцев жаловались, что нести службу в той тонкой цепи, в которую их растянул Хау, небезопасно. Чтобы отправить письмо в Принстон, полковнику Роллу приходилось снаряжать эскорт из пятидесяти человек. Патрули, фуражиры и сторожевые посты регулярно страдали от партизан и рейдов с западного берега реки Делавэр. Ролл даже не потрудился укрепить подходы к Трентону: по его словам, враг был вокруг него и не было никакой возможности защитить себя должным образом[639]639
  Ibid. P. 329–332.


[Закрыть].

Но ни Ролл, ни его начальство не ожидали атаки Вашингтона под Рождество. Погода стояла плохая: шел дождь со снегом, Делавэр еще не покрылся льдом, но большие льдины уже проплывали вниз по течению. Вашингтон тщательно готовил план атаки, хотя и не надеялся, что погода поможет скрыть его маневр. Наступление должно было развиваться по трем направлениям: 700 человек под командованием Джеймса Юинга переправлялись через реку на переправе Трентон-ферри и захватывали мост через Ассунпинк-Крик на южной окраине города. Подполковник Джон Кадуоладер высаживался еще южнее, в районе Бристоля, и наносил удар по позициям Донопа у Маунт-Холли – его задачей было вовлечь гессенцев в перестрелку и помешать им прийти на выручку Трентону. Трентон рассматривался главной мишенью – город должен был взять сам Вашингтон с основными силами, а затем, в случае успеха, двинуться к Принстону и, может быть, даже к Нью-Брансуику, где находился основной склад британской армии[640]640
  GW Writings. VI. P. 429, 434, 440–444; Freeman D. S. GW. IV. P. 306–310; Ward С. I. P. 292–293.


[Закрыть].

Вечером в сочельник основной отряд американцев, насчитывавший примерно 2400 человек, сосредоточился позади невысоких холмов, выходивших на переправу Макконки-ферри. Вашингтон планировал к полуночи перейти на тот берег и начать движение к югу. До Трентона оттуда было девять миль, и генерал рассчитывал достичь городских стен к пяти утра, задолго до рассвета. Однако гроза, волнение на реке и льдины выбили его из этого графика. Артиллерия, которой командовал Нокс (всего 18 орудий), застревала в снегу и смогла достичь противоположного берега только к трем часа утра. Вашингтон, к тому времени уже переправившийся со своим авангардом, стоял на берегу и ждал, сознавая, что его присутствие не может долго оставаться незамеченным, пусть и в темноте. К четырем часам утра все было готово к маршу на Трентон.