Текст книги "Славное дело. Американская революция 1763-1789"

Автор книги: Роберт Миддлкауф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 58 страниц)

Едва ли Бергойн мог подобрать более неподходящий тон или выпустить воззвание, которое могло бы причинить больший вред ему и его войскам. Его притязания на конституционность, патриотизм и христианские чувства в сочетании с грубой угрозой натравить на колонистов индейцев вызывали возмущение и насмешки. Подобно многим британским военачальникам, действовавшим в этих местах до него, Бергойн обладал талантом создавать оппозицию. Его соотечественники в Англии разглядели его просчет сразу, как только прочли его выспреннее послание: для Хораса Уолпола, человека с языком змеи, Бергойн отныне стал «болтуном Бергойном», «Помпозо» и, наконец, «Хурлотрумбо»[661]661
  Цит. по: Ward С. I. P. 405.


[Закрыть]. В Америке Бергойн не только навлек на себя презрение, но и вызвал более серьезное чувство – страстное желание остановить его. Пусть для умных людей, таких как Уолпол, Бергойн был «Помпозо», но его солдаты видели в нем командира, сочетавшего в себе интуицию с профессиональной компетентностью. Для солдат одним из доказательств его профессионализма стало лаконичное указание полагаться на штык, ибо «в руках отважного бойца штык неотразим»[662]662
  Hadden J. Hadden’s Journal and Orderly Books. A Journal Kept in Canada and Upon Burgoyne’s Campaign in 1776 and 1777. Albany, 1884. P. 74.


[Закрыть]. Это совет не раз испытывался в деле и не раз выдерживал испытание.

Экспедиция непобедимых 20 июня отплыла из Камберленд-Хед на озере Шамплейн и сошла на берег в Краун-Пойнт, в 13 км к северу от Тайкондероги. Там Бергойн устроил склады и госпиталь. Неделю спустя он снова двинулся в поход, и в конце месяца его войска стояли на расстоянии пушечного выстрела от форта Тайкондерога[663]663
  Ward С. I. P. 408–409.


[Закрыть].

Форт располагался на обеих сторонах озера, но основные укрепления, состояние которых оставляло желать лучшего, находились на западном берегу. Укрепления на возвышенности Маунт-Индепенденс на противоположном берегу озера, ширина которого в этом месте составляет не более полкилометра, соединялись с Тайкондерогой понтонным мостом. Бергойн решил атаковать с обеих сторон и разделил свои силы, разместив английских солдат на западном берегу, а немцев под началом Ридезеля – на восточном.

С покрытой густым лесом горы Шугар-Лоуф-Хилл, возвышавшейся на 220 метров примерно в двух километрах к западу от Тайкондероги, форт был виден, как на ладони. В течение многих дней солдаты Бергойна прорубали просеку через клен и сосну, и лишь 5 июля на вершине Шугар-Лоуф была установлена артиллерия. Когда в тот день заговорили пушки, генерал Артур Сент-Клэр, комендант Тайкондероги, принял решение оставить форт. На другое утро, еще до рассвета, он переправил своих людей, около двух тысяч бойцов, через мост на противоположный берег. Перед этим он погрузил всех больных и максимально возможное количество припасов в плоскодонки. По завершении переправы армия Сент-Клэра двинулась к селению Хаббардтон, расположенному примерно в 24 милях к юго-востоку от Маунт-Индепенденс[664]664
  Ibid. P. 409–412.


[Закрыть].

Узнав, что американцы покинули крепость, англичане тут же пустились в погоню. Отряд преследователей числом около 850 человек возглавлял генерал Саймон Фрейзер, толковый и бывалый офицер. 7 июля в пять часов утра отряд Фрейзера нагнал американский арьергард численностью порядка тысячи человек во главе с полковником Сетом Уорнером. Основные силы Сент-Клэра к этому моменту ушли на шесть миль вперед в направлении Каслтона. Несмотря на то что они были захвачены врасплох, люди Уорнера «вели себя», как впоследствии выразился граф Балкаррес, командир британской легкой пехоты, «с беспримерной отвагой»[665]665
  Burgoyne J. A State of the Expedition from Canada. 2d ed. London, 1780. P. 39. Ценность данного труда Джона Бергойна отчасти заключается в приводимых в ней свидетельствах, звучавших на парламентских слушаниях.


[Закрыть]. Сражение было жестоким, притом что ни та ни другая сторона толком не понимала, где находится враг, и в рядах солдат царила полная неразбериха. На исходе третьего часа перевес стал клониться на сторону Уорнера. Фрейзер, начавший преследование сутками ранее, не дожидаясь Ридезеля, теперь дорого бы отдал за то, чтобы увидеть своего немецкого собрата по оружию – и в самый последний момент тот явился с ротой стрелков и восемью десятками гренадеров. Их огневая мощь и живая сила сломили сопротивление Уорнера, и через несколько минут американцы обратились в бегство[666]666
  Hadden’s Journal. P. 91–92; Napier’s Journal // MdHM. 57. 1962. P. 300–301; Ward C. I. P. 412–414.


[Закрыть].

На следующей неделе американцы продолжали отступление с удвоенной скоростью. Бергойн, поднявшийся по озеру до Скенсборо, едва не настиг плоскодонки с больными из Тайкондероги. На суше англичане захватили форт Энн, но ни одному из отрядов не удалось догнать Сент-Клэра, который 12 июля достиг форта Эдвард на реке Гудзон. Худшая часть кампании – но не худшая часть сражений – для американцев закончилась. Для англичан она только начиналась.

В июле перед Бергойном встала задача добраться из Скенсборо в верхней части озера Шамплейн до форта Эдвард на Гудзоне. Лучшим способом, обдуманным самим Бергойном еще в Англии, было вернуться в Тайкондерогу, переправить суда на озеро Джордж и плыть вверх по этому озеру. Так он достиг бы форта Джордж, удобной базы, откуда было бы рукой подать до Гудзона – около 10 миль по уже прорубленной дороге. Несмотря на всю практичность этого плана, Бергойн отверг его по одному ему ведомым причинам. Через два года после кампании он объяснил свое решение тем, что «попятное движение» нанесло бы ощутимый удар боевому духу его армии. К тому же, если бы он повернул назад, неприятель остался бы в форте Джордж, зная, что теперь ему не отрежут путь к отступлению. Единственным способом сдвинуть американцев с места в такой ситуации было «рытье траншей» – то есть осада, которая привела бы к дополнительной задержке наступления. С другой стороны, пеший переход из форта Энн в форт Эдвард «улучшил» навыки солдат в несении «лесной службы» – с точки зрения Бергойна, это было железное оправдание[667]667
  Burgoyne J. State of the Expedition. P. 17.


[Закрыть].

Улучшили ли солдаты свои навыки в несении «лесной службы» или нет, но за время перехода из Скенсборо в форт Эдвард они насытились этой службой по горло. Их путь лежал вдоль реки с говорящим названием Вуд-Крик (Лесная), петлявшей по долине, поросшей гигантским болиголовом и еще более гигантскими соснами. Дорога пересекала реку не менее чем в сорока местах, многие из которых представляли собой глубокие овраги с перекинутыми через них мостами. Генерал Скайлер хорошо знал эту местность и прекрасно осознавал открывающиеся перед ним возможности[668]668
  Napier’s Journal // MdHM. 57. 1962. P. 303–304; Hadden’s Journal. P. 94–95.


[Закрыть].

Бергойн выступил из Скенсборо не сразу. Ему не хватало волов и лошадей для фургонов, а он не путешествовал отнюдь не налегке. Бергойна сопровождала в походе его любовница, подобно тому как барона фон Ридезеля – жена и три дочери. Офицеры более низкого звания тоже не спешили расстаться с багажом, так что экспедиция была отягощена изрядным количеством не самого нужного груза. Часть этого груза составляли слуги и непременные маркитанты.

Когда, наконец, армия снова отправилась в путь, ее продвижение затруднялось лежащими поперек дороги деревьями, отсутствием мостов, которые были предусмотрительно взорваны повстанцами, каменистым дном Вуд-Крика и пересеченной местностью. Зато солдаты не встречали сопротивления со стороны американцев, поскольку Скайлер «благоразумно», как выразился один английский офицер, ретировался, сохранив свои 4500 солдат целыми и невредимыми. 3 августа Скайлер дошел до Стиллуотера, расположенного ниже Саратоги на 12 миль по течению Гудзона. Оттуда он совершил еще один двенадцатимильный переход и вышел к устью реки Мохок. 4 августа был издан приказ, согласно которому командующим Северной армией вместо Скайлера назначался Гейтс. В армии, чья численность стремительно сокращалась из-за природной склонности американцев к дезертирству, это известие было воспринято с ликованием. Если бы солдаты знали, что период унизительного отступления перед силами Бергойна закончился, они бы ликовали еще сильнее[669]669
  Hadden’s Journal. P. 95; Ward C. I. P. 418–421.


[Закрыть].

30 июля, накануне перемен в американском командовании, передовой отряд Бергойна вступил в форт Эдвард. Вид на развалины крепости не придал солдатам бодрости, зато они наконец добрались до Гудзона. Переход из Скенсборо занял три недели и истощил солдат, животных и запасы продовольствия. Столкнувшись с нехваткой всего и вся, за исключением боеприпасов, Бергойн с интересом выслушал предложение Ридезеля снарядить экспедицию в восточном направлении, к реке Коннектикут, за фуражом для скота и лошадей. Ридезель советовал отправить большую партию, надеясь, что она вернется с продуктами для солдат и лошадьми для его безлошадных брауншвейгских драгун. Для немцев пеший переход в форт Эдвард был настоящей пыткой. Бергойн не испытывал особой симпатии к немцам, но он нуждался в продуктах питания и знал, что посылать за ними в Тайкондерогу было пустой затеей[670]670
  Ward С. I. P. 421–422.


[Закрыть].

Во главе шести сотен фуражиров был поставлен подполковник Баум. Он, не говоривший по-английски, получил указание заручаться поддержкой местного населения. В письменных приказах Бергойна экспедиция Баума именовалась «секретной», и она была поручена не кому-либо, а именно немцам, чтобы, по язвительному выражению историка Кристофера Уорда, «способствовать ее сохранению в тайне». Отряд покинул форт И августа. 15-го числа он был окружен под Беннингтоном вдвое превосходящими силами противника под началом бригадного генерала Джона Старка и фактически полностью уничтожен. Отряд, отправленный на подмогу 14 августа, тоже был уничтожен ополченцами Старка в считанные часы[671]671
  Ibid. P. 422–423.


[Закрыть].

Известия об этой «катастрофе», как назвал ее один из офицеров Бергойна, дошли до основной части армии 17 августа. Бергойн отреагировал с не характерной для него оперативностью: уже в 2 часа ночи армия находилась в состоянии «готовности к немедленному выступлению». Не прошло и двух недель, как поступили еще более удручающие известия. Подполковник Барри Сент-Лежер снял осаду форта Стэнвике. Британские командиры, которые и раньше чувствовали себя покинутыми, теперь осознали в полной мере, в какой изоляции оказалась их экспедиция[672]672
  Hadden’s Journal. P. 136; Napier’s Journal // MdHM. 57. 1962. P. 309–311.


[Закрыть].

Англичане не находились в изоляции, что бы они ни думали по поводу своей ситуации. Но их положение было критическим, и Бергойн это знал. У него был месячный запас продовольствия, и его солдаты были в достаточно хорошей форме. Тем не менее до склада на озере Шамплейн было далеко, и с учетом недостаточных запасов и отсутствия зимних квартир они не могли оставаться там, где находились – на восточном берегу Гудзона, далеко от озера Шамплейн и на приличном расстоянии от Олбани. Бергойн мог вернуться в Тайкондерогу, но он даже думать не хотел об отступлении, которое было бы всеми расценено как признание поражения. Поэтому он принял мужественное решение продолжить поход на Олбани[673]673
  Ward С. II. P. 501.


[Закрыть].

Одновременно Бергойн принял решение перебраться на западный берег Гудзона. Он мог бы остаться на восточном берегу и проследовать до Олбани, практически не встречая сопротивления, но переправа через Гудзон у Олбани была связана с большим риском, и не только потому, что в том месте река была шире, но и потому, что американцы непременно сосредоточили бы там свои силы, чтобы воспрепятствовать ему. В результате он приказал навести понтонный мост и 13 сентября начал переправку солдат на западный берег. В ходе этой операции, занявшей два дня, неприятель не бездействовал. Еще четырьмя неделями ранее Гейтс прибыл в свою армию, стоявшую в Олбани, и двинул ее на север. К этому времени ее численность выросла до шести или семи тысяч человек. За день до того, как Бергойн начал переправу своих войск на западный берег Гудзона, Гейтс начал укрепляться на высотах Бемис-Хайтс, в трех милях к северу от Стиллуотера.

На этом участке река бежала через узкое ущелье, образованное утесами высотой 200–300 футов. Возвышенность Бемис-Хайтс, поднимавшаяся примерно на 200 футов над водой, огибали небольшие овраги, промытые ручьями, впадавшими в Гудзон. Большая часть территории между рекой и склонами была покрыта густыми полосами дуба, сосны и клена. Бенедикт Арнольд, самый блестящий офицер в окружении Гейтса, выбрал Бемис-Хайтс в качестве опорного пункта. Арнольд и польский инженер, полковник Тадеуш Костюшко возвели линии укреплений, тянувшиеся от берега вверх по склону до гребня Бемис-Хайтс. Укрепления представляли собой трехсторонние брустверы из земли и бревен, длина каждой из сторон составляла примерно три четверти мили. Южная сторона, находившаяся в наибольшем отдалении от наступающих англичан, была оставлена без прикрытия, тем более что проходивший там овраг обеспечивал некоторую защиту. В середине каждой стороны укреплений были построены редуты для артиллерии. В целом укрепления были возведены грамотно, но американцы не обратили внимания на высокий склон в километре к западу от линии укреплений. С этой высоты прекрасно простреливались американские позиции на Бемис-Хайтс, и если бы англичанам удалось установить на ней пушки, они получили бы большое тактическое преимущество[674]674
  Ibid. P. 501–503.


[Закрыть].

Бергойн переправился через Гудзон примерно в десяти милях выше Бемис-Хайтс и в течение следующих двух дней медленно двигался в южном направлении, высматривая неприятеля. За это время его армия, шедшая тремя колоннами – Ридезель слева вдоль реки, бригадный генерал Джеймс Гамильтон в центре по дороге (шириной в фургон), Фрейзер справа по лесу – преодолела около шести миль. 18 сентября один из фуражных отрядов Бергойна был разгромлен американским патрулем, и Бергойн получил некоторое представление о диспозиции неприятеля. На другое утро, как только рассвело, он отправил свои три колонны вперед с целью нанесения противнику удара по левому флангу и с тыла. Согласно его плану, Фрейзер должен был повернуть на запад, занять возвышенность, после чего повернуть на восток и прижать американцев к реке, где их можно было бы легко перебить. Сражение началось в 10 часов утра, как только выстрелом из пушки был дан сигнал к наступлению. Согласованное начало операции было единственным согласованным действием армии Бергойна в тот день. Правое крыло под командованием Фрейзера имело в своем составе десять рот легкой пехоты и десять рот гренадеров, отряд брауншвейгских стрелков численностью в роту, семь артиллерийских орудий, некоторое количество колонистов-тори и 24-й полк. Общая численность этих сил составляла около 2000 человек. Гамильтон вел центральную колонну, состоявшую из четырех полков общей численностью 1100 человек и шести легких полевых орудий. Левой колонной командовали генералы Ридезель и Филлипс, в распоряжении которых было три брауншвейгских полка и восемь полевых орудий[675]675
  Ibid. P. 504–505: Hadden’s Journal. P. 144–148; Napier’s Journal // MdHM. 57. 1962. P. 310–311.


[Закрыть].

Когда сигнальный выстрел привел все три колонны в движение, американцы сидели за своими брустверами на Бемис-Хайтс – солдаты Гейтса справа над рекой, солдаты из Массачусетса и Нью-Йорка во главе с бригадным генералом Эбенезером Лерндом в центре и смешанные силы ополченцев и солдат регулярной армии во главе с Арнольдом на левом фланге. Услышав о движении англичан в сторону его позиций, Гейтс никак на это не отреагировал. За него это сделал Арнольд, который начал убеждать Гейтса выдвинуть часть солдат навстречу врагу, пока тот не приблизился к укреплениям и не лишил американцев возможностей для маневра. По мнению Арнольда, пассивное ожидание делало американцев уязвимыми, но если бы они начали боевые действия в лесу, они лишили бы Бергойна того преимущества, которое давала ему артиллерия. Гейтс оставался глух к этим аргументам на протяжении почти трех часов, хотя наблюдатели, забравшиеся высоко на деревья, постоянно докладывали ему о «красных мундирах», наступающих со штыками наперевес[676]676
  Ward С. II. P. 506–508.


[Закрыть].

Около полудня Гейтс поддался уговорам Арнольда и направил полковника Даниеля Моргана с его виргинскими стрелками в сторону правого фланга неприятеля. Морган, к которому вскоре присоединились легкая пехота Генри Дирборна и часть отряда Арнольда, встретился с центральной колонной англичан в месте, известном как Фрименс-Фарм, примерно в полутора километрах к северу от Бемис-Хайтс. Там, на открытом участке протяженностью 300 метров, разгорелось сражение. В течение большей части дня, вплоть до наступления сумерек, центральное крыло армии Бергойна под командованием генерала Гамильтона удерживало северный край поля. Солдаты Арнольда контролировали южный край. Каждая из сторон неоднократно бросалась вперед через открытое пространство и углублялась в лес противника. Солдаты Гамильтона поначалу «полагались на штык» – вероятно, в расчете на то, что люди Моргана и другие силы противника дрогнут и обратятся в бегство. Однако те не двигались с места и встречали наступающую английскую пехоту ружейными залпами. Ни Арнольд, ни Морган не верили в эффективность позиционной обороны и, вместо того чтобы ждать, пока им нанесут удар, стремились наносить удар первыми. Поэтому Арнольд несколько раз бросал своих солдат через поле на позиции англичан. В ходе этих атак американцы оттесняли противника вглубь леса и даже захватывали орудия, но англичане всякий раз возвращались и отбивали орудия, так как во главе их стояли офицеры не менее опытные и храбрые, чем Арнольд и Морган. Ближе к вечеру, когда поляна и окружающий лес были завалены телами павших, артиллерия англичан начала действовать менее эффективно. Отряд Гамильтона понес чудовищные потери, между тем как перед началом сражения он имел численное превосходство. Сильнее всего от американского огня пострадал 62-й полк – из 350 его солдат к концу дня в живых осталось всего шестьдесят. Британские офицеры, участвовавшие в Семилетней войне в Европе, впоследствии отмечали, что никогда прежде не сталкивались с таким интенсивным обстрелом. Бергойн был с ними, и его личная отвага, несомненно, способствовала поддержанию боевого духа англичан. Зато Фрейзер так и не появился: все это время он со своими людьми блуждал по лесу к западу от места сражения, пытаясь выбраться на возвышенность. Когда, наконец, подошла колонна Ридезеля, несколько часов прокладывавшая себе дорогу через лес от скалистого берега реки, силы Гамильтона были на исходе. Прибытие подкрепления предотвратило окончательный разгром его отряда, и в сгущающихся сумерках отступал уже Арнольд, а не его противник. Поле боя осталось за англичанами, но их потери были невосполнимыми. Британская регулярная армия потеряла убитыми и ранеными 556 человек[677]677
  О сражении при Фрименс-Фарм см.: Hadden’s Journal. P. 164–66; Napier’s Journal // MdHM. 57. 1962. P. 315–318; Burgoyne State of the Expedition. P. 41, 57. Превосходное описание сражения: Ward С. II. P. 504–512.


[Закрыть].

Арнольд был убежден, что в тот день он мог полностью уничтожить противника, если бы Гейтс внял его просьбе и послал подкрепления, пока еще сражение было в полном разгаре. Но Гейтс; как и его противник, не сосредоточил свои войска для нанесения массированного удара. Бергойн не сделал этого из-за своей изначальной диспозиции – три отдельных, практически изолированных, команды, блуждающие по лабиринту лесов, ущелий и крутых склонов. Гейтс не сделал этого по причинам, ведомым лишь ему одному. Совершенно очевидная истина, что сторона, концентрирующая силы, как правило, одерживает верх, в тот солнечный сентябрьский день была упущена из виду. Хотя Гейтс имел более четкое представление о местонахождении противника, чем Бергойн, он не мог быть уверен в том, что три вражеские колонны не пробьются на Бемис-Хайтс. Более проницательный военачальник воспользовался бы невыгодным положением, которое Бергойн навязал сам себе, более смелый военачальник непременно бросил бы своих людей в гущу боя. Если бы американцам удалось разбить Гамильтона, колонна Ридезеля, пробиравшаяся через ущелья вдоль реки, оказалась бы изолированной и уязвимой для нападения. Так или иначе обе стороны понесли тяжелые потери, но Гейтс имел возможность восполнить их, в то время как у Бергойна такой возможности не было.

Разделенные расстоянием примерно в милю, обе армии оказали первую помощь раненым и выслали патрули, между которыми то и дело вспыхивала перестрелка. Бергойн пока еще не считал свое положение отчаянным, а два дня спустя после сражения он получил письмо из Нью-Йорка от Генри Клинтона, которое добавило ему оптимизма. В своем письме, написанном 11 сентября, Клинтон обещал «атаку на Монтгомери примерно через десять дней», уточняя, что речь идет об атаке на два форта на реке Гудзон – форт Монтгомери и расположенный в 40 милях к северу от него форт Клинтон. Клинтон планировал эти атаки как отвлекающие для помощи Бергойну, и не рассчитывал дойти до Олбани. Что творилось в голове у Бергойна, можно только гадать, но он явно возлагал большие надежды на эту операцию. Как он вспоминал два года спустя, у него не было оснований не рассчитывать на взаимодействие с генералом Хау. К несчастью для него, оснований рассчитывать на это взаимодействие у него тоже не было[678]678
  См.: Willcox W.B. Portrait of a General. P. 177; Clinton’s Narrative. P. 70.


[Закрыть].

Генри Клинтон сдержал свое слово. Получив свежие подкрепления, он отправил внушительную часть своего семитысячного гарнизона к фортам на Гудзоне, и 4 октября оба форта были у него в руках. На следующий день он очистил прилегающий участок Гудзона от рогаток и боновых и цепных заграждений, установленных американцами с целью воспрепятствования продвижению английских судов вверх по реке. Но этим его помощь и ограничилась[679]679
  Willcox W. B. Portrait of a General. P. 180–181.


[Закрыть].

Надежды Бергойна на то, что действия Клинтона вынудят Гейтса послать часть своей армии на укрепление тыла и тем самым ослабить свои силы, не оправдались. Гейтс не только прочно обосновался на Бемис-Хайтс, но и получил свежие отряды, привлеченные «победой» при Фрименс-Фарм, так что численность его войск вскоре выросла до 11 тысяч человек. Бергойн, разумеется, не получил никаких подкреплений и мок под дождем, наблюдая за тем, как его солдаты впадают во все большее уныние при виде страданий и смерти своих раненых товарищей.

В начале октября Бергойн наконец осознал всю незавидность своего положения. Он еще не был отрезан от Канады, но состояние его армии исключало возможность быстрого отступления: среди солдат было много больных и раненых, транспорта не хватало, продовольственные запасы стремительно иссякали. Взвесив все за и против, он решил сделать попытку прорваться сквозь ряды неприятеля. Утром 7 октября Бергойн выслал большой рекогносцировочный отряд от Фрименс-Фарм в том направлении, где, по его мнению, должен был находиться левый фланг неприятеля. При обнаружения слабого места он намеревался атаковать неприятеля всеми имеющимися в наличии силами. Его генералы отнеслись к этому плану без особого энтузиазма. Ридезель предложил отступить к Бэттен-Килл, небольшому притоку Гудзона, и Фрейзер поддержал его; Филлипс занял нейтральную позицию. Бергойну была ненавистна сама мысль об отступлении, и он отстоял свой план, отправив рекогносцировочный отряд тремя колоннами с десятью полевыми орудиями в диапазоне от шестифунтовых пушек до легких гаубиц. Отряд продвинулся на километр, но ничего не обнаружил. Тогда три колонны заняли линию протяженностью в тысячу ярдов. Солдаты застыли в ожидании[680]680
  Ward С. II. P. 506.


[Закрыть].

В два тридцать пополудни американцы, которым диспозиция англичан была известна лучше, чем англичанам диспозиция американцев, пошли в атаку. Бригада Пора – солдаты из Нью-Гэмпшира под началом Эноха Пора – атаковала левый фланг англичан, а чуть позже Даниель Морган прорвал левый фланг англичан и обошел противника с тыла. При виде наступающих со всех сторон американцев британский строй дрогнул. Тогда Бергойн послал своего адъютанта Фрэнсиса Кларка к Фрименс-Фарм с приказом об отступлении, но по пути Кларка сразила пуля, и он умер, так и не передав приказ.

Между тем на поле боя появился еще один участник – генерал Бенедикт Арнольд. Этот достойный, энергичный и храбрый офицер за несколько дней до описываемых событий был отстранен Гейтсом от командования, что было равносильно приказу покинуть зону военных действий. Гейтс не переносил Арнольда и даже не упомянул его в своей депеше конгрессу, в которой сообщал о сражении 19 сентября. Арнольд, разумеется, тоже не был в восторге от Гейтса; он пропустил его намек мимо ушей и остался в лагере. Как только засвистели пули, Арнольд вступил в сражение. Он воодушевлял солдат личным примером, храбро появляясь на своем коне то перед центром, то перед правым флангом противника. Солдаты обожали Арнольда и с готовностью следовали за ним в самые жаркие атаки. Арнольд дрался, как лев, но главной причиной успеха стало смятение в рядах противника. Строй англичан был смят и вскоре окончательно рассыпался; Арнольд не успокоился на достигнутом и бросился на основные укрепления с тем же бешеным энтузиазмом. К концу дня его солдаты заняли часть укреплений неприятеля на его крайнем правом фланге, на северной оконечности Фрименс-Фарм. На позднем этапе сражения Арнольд, получивший ранение, был вынесен в тыл, после чего напор американцев несколько ослаб. Тем не менее поля боя осталось за ними, и положение Бергойна стало еще более плачевным, чем прежде[681]681
  Ibid. P. 526–531; Napier’s Journal // MdHM. 57. 1962. P. 321–322.


[Закрыть].

Всю ночь и весь следующий день армия Бергойна покидала позиции, усталая, разбитая и павшая духом. Больные и раненые, всего около трехсот человек, были оставлены в полевом лазарете. 9 октября англичане достигли высот близ Саратоги; Гейтс шел за ними и настиг 12 октября. Бергойн слишком долго мешкал, и после неудачной попытки переправиться на другой берег ему ничего не оставалось, как запросить условия капитуляции. 16 октября состоялись переговоры двух военачальников, и на следующий день британские солдаты покинули позиции и сложили оружие. «Конвенция», как было названо соглашение между сторонами, предусматривала возвращение армии в Англию через Бостон. Конгресс, однако, пренебрег заключенным соглашением из опасения, что Великобритания снова отправит этих людей сражаться против американцев. В результате «конвенционная армия» была отправлена в Виргинию, где должна была оставаться до конца войны, не принимая участия в боевых действиях. Всего американцами было захвачено около 5800 офицеров и солдат, 27 полевых орудий и 5000 единиц стрелкового оружия, боеприпасы и другие трофеи[682]682
  Ward С. II. P. 533–542.


[Закрыть].

IV

В те дни, когда пала Тайкондерога и кампании Бергойна, казалось, был гарантирован успех, озадаченный Джордж Вашингтон пассивно наблюдал за тем, как Уильям Хау готовится в Нью-Йорке к походу. Гавань была забита кораблями, но Хау откладывал посадку вплоть до 8 июля, и даже тогда, отправив на борт около 18 тысяч солдат, медлил с отплытием еще две недели. В штабе Вашингтона считали, что флот намеревается подняться по Гудзону с целью поддержки Бергойна. Но когда 24 июля суда миновали Санди-Хук и исчезли на просторах Атлантического океана, в окружении Вашингтона появилось предположение, что Хау направляется к Филадельфии. У Вашингтона были «сильные сомнения» – Хау уже не раз устраивал ему неприятные сюрпризы, – и он, несомненно, ожидал, что Хау вернется или объявится в каком-нибудь неожиданном месте. Но флот не вернулся, и 31 июля Вашингтону сообщили о его появлении у мысов залива Делавэр. Затем Хау ко всеобщему удивлению снова растворился на просторах Атлантики. Обнаружив сильные укрепления, он не рискнул идти вверх по Делавэру. Догадки, строившиеся в штабе Вашингтона и в конгрессе, где к маневрам Хау относились с той же настороженностью, теперь сосредоточились на Чарлстоне в Южной Каролине. «Большинство считает, – писал Джон Адамс своей драгоценной Абигейл, – что Хау направился в Чарлстон. Но это предположение безумно. И все же не исключено, что оно верно, потому что Хау – безумный генерал». Вашингтон не разделял того мнения, что Хау собирается нанести удар на юге, и, безусловно, был прав. В начале августа разведка доложила о входе британских судов в Чесапикский залив, а 25 августа Хау начал высадку войск на западный берег реки Элк в штате Мэриленд. Два дня спустя они дошли до местечка Хед-ов-Элк, где отдыхали до первых дней октября. Отдых был необходим: в течение почти двух месяцев солдаты жили в тесных помещениях, причем половину этого времени провели в море, да еще при такой жаркой погоде, какой на памяти жителей побережья еще никогда не было[683]683
  GW Writings. IX. P. 1–6, 9, 21; Adams Family Correspondence. 2 vols. Cambridge, Mass., 1963. II. P. 321. Адамс о погоде: Ibid. P. 315.


[Закрыть].

Узнав о местонахождении Хау, Вашингтон почти сразу двинул свою армию на юг. Осознавая всю важность поддержания морального духа граждан, он провел своих солдат через Филадельфию. Для неопытного глаза эти войска не производили впечатления «настоящих солдат. Они сбивались с шага. Они держали голову недостаточно прямо и выворачивали носок наружу не так прилежно, как следует. Их головные уборы не были заломлены набекрень, и все носили их по-разному»[684]684
  Adams Family Corr. II. P. 328.


[Закрыть]. Сколь бы малозначительными ни казались нам эти оценки, в них зафиксирован один важный изъян американской армии: отсутствие жесткой дисциплины, без которой армия не может называться боеспособной. Тем не менее в последующие недели эти «полусолдаты» сражались превосходно, хотя порой их подводили собственные командиры.

Солдаты Хау были приучены к строгой дисциплине, но и они порой выходили из-под контроля, особенно когда оказывались среди гражданского населения, тем более если этим населением были презренные американцы. В Чесапикском заливе дружественно настроенные американцы подплывали в лодках к их кораблям и предлагали за деньги фрукты, дичь и молоко. Эти мэрилендцы, жители побережья, держались бесстрашно, по-видимому, даже не подозревая, что армия иногда берет то, что хочет, безвозмездно. Гражданское население юга Пенсильвании, напротив, в страхе покидало свои дома и угодья, бросая на произвол судьбы скот, жилье и урожай. В сентябре солдаты Хау не голодали: дважды в неделю в их рационе было мясо, овощи и фрукты сыпались на них как из рога изобилия. Солдаты жили в свое удовольствие. Некоторые из них не могли устоять перед соблазном и грабили покинутые дома. Хау понимал, что подобные действия ведут к подрыву дисциплины, столь необходимой в бою, и что они не усиливают симпатий гражданского населения к его армии. Он применил телесные наказания и казнь через повешение, но сделал это уже после того, как слухи о бесчинствах англичан распространились по всему штату и привели к росту отчужденности между английскими солдатами и населением и увеличению числа желающих вступить в американскую армию[685]685
  Revolution in America: Confidential Letters and Journals 1776–1784 of Adjutant General Major Baurmeister of the Hessian Forces. New Brunswick, 1957. P. 91–96; Ward С. I. P. 336–337.


[Закрыть].

Эта армия, усиленная ополчением, должна была задержать англичан. После марша через Филадельфию Вашингтон временно перенес свой штаб в Уилмингтон и отправил несколько отрядов навстречу наступающим англичанам и немцам с целью «изматывания противника». Это выражение, традиционно используемое для обозначения постоянных мелких атак, как нельзя лучше характеризует тактику американской армии в те дни. Благодаря постоянному контакту своих солдат с противником Вашингтон всегда имел точное представление о расположении неприятельских частей, и его небольшие отряды, занятые «изматыванием противника», не давали покоя вражеским пикетам и патрулям, расстреливая их из засады и доводя до полной потери самообладания. Разумеется, Хау продолжал наступать, несмотря на рост раздражения в войсках, и 10 сентября ему доложили, что Вашингтон сосредоточил свои силы для крупного сражения[686]686
  GW Writings. IX. P. 140–142, 164, 198.


[Закрыть].