Текст книги "Славное дело. Американская революция 1763-1789"

Автор книги: Роберт Миддлкауф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 58 страниц)

Американцы не подозревали, что Корнуоллис собирается покинуть Уинсборо и вернуться в Северную Каролину. Он был сыт по горло Южной Каролиной с ее «вечными бунтами» и плохо подготовленными ополченцами-лоялистами. Он устал посылать конных курьеров, которые не добирались до пунктов назначения, и устал ждать продовольственных обозов, которые каждый раз попадали в засаду. Его надежда на то, что после разгрома повстанческой армии под Камденом местное население начнет оказывать ему активную поддержку, не оправдалась, и теперь он хотел одного – как можно скорее бежать подальше от этих мест. И когда он узнал, что мятежным ополченцам удалось пресечь распространение известий о победе англичан в глубинные районы, его уверенность в способности вернуть провинцию на сторону короля начала стремительно испаряться[831]831
  Correspondence of Cornwallis. 1. P. 80; Clinton-Cornwallis Controversy. I. P. 265.


[Закрыть].

Корнуоллис, похоже, так и не понял, почему умиротворение Южной Каролины давалось ему так трудно. Одно из его объяснений отражало типичное аристократическое предубеждение: английская армия столкнулась с недоброжелательно настроенными людьми, а не просто с очередным врагом. Кроме того, друзья правительства продолжали проявлять позорную трусость даже после того, как благодаря присутствию английских регулярных войск власть оказалась в их руках. Почему они вели себя столь малодушно? Единственный ответ, который мог дать Корнуоллис, состоял в том, что они были запуганы повстанцами. А повстанцы продолжали действовать, несмотря на поражения в Чарлстоне и при Камдене, опираясь на помощь своих друзей в Северной Каролине и Виргинии. Корнуоллис не догадывался, что почва для мятежа существовала в Южной Каролине независимо от поддержки с севера. Не понимал он и того, что английская армия своим присутствием лишь провоцирует сопротивление, которое была призвана подавить.

Грин не забеспокоился, когда в начале января он узнал, что Тарлтон, чей лагерь располагался в 25 милях к западу от сил Корнуоллиса в Уинсборо, повел своих солдат против Моргана. Грин добрался до своего нового лагеря в Черо на реке Пи-Ди на следующий день после Рождества. В это время Морган занимался поисками позиции, с которой он мог бы угрожать западным постам англичан.

В начале нового года Тарлтон предложил Корнуоллису окружить Моргана совместными силами где-нибудь в районе Кинге-Маунтин. Корнуоллис согласился и дал Тарлтону разрешение начать охоту за Морганом, но сам не стал торопиться с выступлением, решив прежде проверить, имеют ли под собой основание слухи о присутствии французов у косы Кейп-Фир. Слухи не подтвердились, и расположение британских войск благоприятствовало новой экспедиции на север, так что Бенедикт Арнольд, в минувшем сентябре перешедший на сторону англичан, возглавил рейд в Виргинию, а генерал-майор Александр Лесли, в октябре отплывший из Нью-Йорка с 2500 солдатами, 4 января 1781 года прибыл в Камден[832]832
  Willcox W. В. Portrait of a General. P. 340–350; Ward С. II. P. 753.


[Закрыть].

В то время когда войска Корнуоллиса покидали окрестности Уинсборо, Тарлтон гонялся за Морганом по всей Южной Каролине. Шестнадцатого января Морган покинул Беррз-Миллз на реке Тиккети-Крик и, преодолев двенадцать миль, достиг местности, известной под названием Ханназ-Коупенс. Теперь он находился в семи милях от брода Чероки на реке Брод-Ривер. За день до того Тарлтон переправился через Паколет, воспользовавшись бродом Истервуд-Шоулз, всего в шести милях ниже по течению реки от того места, где Морган разбил свой лагерь. Тарлтон двигался налегке, Морган тянул тяжелые фургоны. Зная, что Тарлтон дышит ему в затылок, Морган решил принять бой; если бы он начал отступать, противник наверняка перехватил бы его – либо где-нибудь у бродов, либо сразу выше по течению от них, где ему было бы гораздо труднее держать оборону, чем на Ханназ-Коупенс[833]833
  Ward С. II. P. 755.


[Закрыть].

Даниэль Морган провел большую часть ночи с 16 на 17 января со своими солдатами. Между ним и его людьми было много общего. Хотя он был старше большинства из них, он общался с ними по-свойски, в откровенной и грубоватой манере, которая всегда нравилась солдатам. Переходя от одного костра к другому, Морган, возможно, частично раскрывал солдатам свои планы и уж, во всяком случае, не скрывал от них своей уверенности в них и самом себе. Более опытный тактик, хорошо усвоивший содержащиеся в учебниках правила развертывания войск, никогда бы не выбрал Ханназ-Коупенс в качестве оборонительной позиции. С точки зрения военного искусства XVIII века эта местность не предлагала никаких преимуществ – за исключением, пожалуй, возможности для атакующего полностью окружить обороняющегося. Она представляла собой луг около 500 ярдов в длину и почти столько же в ширину. Примерно в 300 ярдах от южной окраины луга поднимался невысокий холм, в 70–80 ярдах позади него – еще один, пониже. Подлеска почти не было, зато в пределах луга тут и там виднелись отдельно стоящие сосны, дубы и карии. Эта местность была словно создана для кавалерии – а у Тарлтона было в три раза больше всадников, чем у Моргана. По словам английского генерала Чарльза Стедмана, осмотревшего луг вскоре после сражения, эта местность совершенно не подходила для целей Моргана: его фланги были открыты, он был уязвим для конницы и река Брод-Ривер за его спиной преграждала ему путь к отступлению. Позже Морган признавался, что выбрал Коупенс по той причине, что недостатки этого места не оставляли его ополченцам иного выбора, кроме как сражаться[834]834
  Ibid. P. 756; Wickwire F. B., Wickwire M. Cornwallis. P. 259–260; Stedman Ch. History of the American War. II. 356–357.


[Закрыть].

Чем бы он ни руководствовался при выборе Ханназ-Коупенс, Морган грамотно использовал эту местность. Незадолго до рассвета разведчик сообщил о приближении Тарлтона, в тот момент находившегося всего в пяти милях от расположения американцев. Тарлтон поднял свои войска в 3 часа утра и старался двигаться как можно скорее. При получении этого известия солдаты Моргана повылезали из-под одеял, позавтракали и заняли свои позиции.

Главный оборонительный рубеж с солдатами регулярной армии Мэриленда и Делавэра в центре и ополченцами из Виргинии и Джорджии на флангах протянулся поперек склона более высокого из двух холмов. Общее число его защитников составляло около 450 человек. Примерно в 150 ярдах перед ними проходил еще один рубеж, длиной в 300 ярдов, занятый ополченцами из обеих Каролин численностью около 300 человек. Прямо перед ними 150 стрелков из Джорджии и Северной Каролины заняли позиции за деревьями, образовав стрелковую цепь. Морган оставил не так много людей в резерве, зато они были тщательно отобраны: восемьдесят кавалеристов под началом полковника Уильяма Вашингтона и сорок пять конных пехотинцев из Джорджии, расположившихся вне поля зрения противника позади второго холма.

Силы Тарлтона включали его собственный легион, состоявший из немногим более 500 кавалеристов и пехотинцев, один батальон 7-го полка королевских фузилеров и один батальон 71-го полка шотландских горцев, а также небольшие подразделения, состоявшие из солдат и офицеров 17-го полка легких драгун, артиллеристов и ополченцев-лоялистов. Общая численность его отряда составляла около 1100 человек, так что он имел некоторое численное превосходство над Морганом. Эта армия добралась до Ханназ-Коупенс вскоре после рассвета и быстро развернулась в цепь с драгунами по обоим флангам и королевскими фузилерами, пехотинцами легиона и легкой пехотой между ними. Здесь же была установлена королевская артиллерия – две трехфунтовые пушки на высоких стойках (не на колесах), прозванные «кузнечиками». Две сотни кавалеристов и полк горцев были оставлены в резерве.

Линия едва успела выстроиться, как Тарлтон скомандовал наступление. К этому моменту американские застрельщики уже сделали свое дело, сразив пятнадцать всадников, посланных Тарлтоном в атаку сразу по прибытии на Ханназ-Коупенс. Американские ополченцы второй цепи под началом Эндрю Пикенса терпеливо поджидали англичан, зная в точности, чего от них хотят их командиры. Морган не просил, чтобы они защищали свою позицию до последней капли крови – он лишь приказал им дать два полноценных залпа и сразу отступить за холм, где они могли бы построиться заново. Ополченцы действовали строго по приказу: они не открывали огонь, пока солдаты Тарлтона не приблизились к ним на расстояние прицельного огня, и лишь после этого дали первый залп. Перезарядив оружие, они дали еще один залп и начали отступать к левому флангу главной линии. Но не всем из них удалось добраться до своих целыми и невредимыми. Наступающие англичане, хотя их строй и был далек от образцового, двигались достаточно быстро, чтобы преградить путь американцам, отступавшим с крайнего правого фланга. Прежде чем все американские ополченцы успели добраться до левого фланга, английские драгуны уже были тут как тут, размахивая саблями и стреляя из пистолетов. Неизвестно, что стало бы с ополченцами, если бы Морган не отправил им на помощь всадников Вашингтона. Появление американской конницы застало драгун врасплох, и через несколько минут они отступили.

Главная линия англичан продолжала наступление. Несмотря на тяжелые потери от огня ополченцев Пикенса, англичане сохранили свой строй и по-прежнему двигались вперед. Но их ждал неприятный сюрприз – цепь, образованная солдатами Континентальной армии и виргинскими ополченцами на склоне холма, не отступила. Более того, американцы вели плотный огонь, грозивший рассеять наступающий строй неприятеля.

Тогда Тарлтон сделал единственное, что ему оставалось, – дал команду стоявшим в резерве шотландцам. Горцы пошли в наступление на американский правый фланг, от которого их отделяли несколько сотен метров. Генерал Джон Игер Хауард, командовавший главной линией американцев, наблюдал за их приближением с явной озабоченностью. Он заметил, что наступающая линия горцев протянулась далеко за пределы американского правого фланга и грозит охватить его. Предвидя такое обходное движение противника, Хауард приказал роте ополченцев на крайнем правом фланге повернуться кругом, а затем влево. Он, похоже, не подумал, что требует от ополченцев слишком многого, а именно осуществить маневр, трудный для выполнения даже на плацу и уж тем более под огнем. Толком не разобрав, что от нее требуется, рота повернулась кругом и начала отступать за холм. В бою нет ничего более заразительного, чем отступление в тыл (за исключением, пожалуй, панического бегства), и остальная часть линии также начала отступать. Озадаченный картиной, разворачивавшейся перед его глазами, Морган спросил у Хауарда, что за странный маневр совершает линия и не является ли этот маневр отступлением. Хауард не поленился удостовериться, что солдаты сохраняют полное самообладание и что ни о какой панике не идет и речи. Разуверенный в своих опасениях, Морган сам подался назад, чтобы найти удобную оборонительную позицию.

Солдаты Тарлтона тоже увидели, что американцы оставляют свои позиции, и, будучи уверены в том, что противник вот-вот обратится в паническое бегство, нарушили свой боевой порядок – который и так уже был достаточно расстроен – и бросились на врага, положившего так много их товарищей. Этот безумный бросок, в свою очередь, ввел в заблуждение Тарлтона, который, решив воспользоваться хорошо знакомым обстоятельством – паникой американцев, – призвал свой резерв. К этому моменту большинство американцев достигли заднего склона холма, где они были скрыты от глаз противника. После чего Хауард и Морган приказали им развернуться и стрелять в англичан, появившихся беспорядочной толпой из-за гребня холма примерно в 50 ярдах от американской позиции. Встреченные неприятельским огнем, английские солдаты почти сразу поддались панике, и их ряды окончательно рассыпались. Тут им во фланг ударила конница Вашингтона, еще раз покинувшая свое укрытие за вторым холмом. Следом за всадниками Вашингтона и пехотинцами Хауарда появились ополченцы Пикенса – это был их второй выход на сцену во время сражения. Через несколько минут американцы стали победителями, хотя шотландцы, более или менее сохранявшие боевой порядок, и небольшие артиллерийские расчеты, обслуживавшие «кузнечиков», сражались с беспримерной отвагой и держались до последнего.

В той войне ошибки командования часто компенсировались отвагой, однако в данном случае она не помогла. Шотландские горцы были частью перебиты, частью окружены, а артиллеристы погибли геройской смертью, пытаясь вывезти с поля боя свои орудия. Разгромленные англичане вскоре запросили пощады. Тарлтон бежал с сорока всадниками, оставив на поле боя 100 убитых, свыше 800 пленных (в том числе 229 раненых), знамя 7-го полка, двух «кузнечиков», 800 ружей и большую часть своего багажа, лошадей и боеприпасов[835]835
  Я реконструировал расположение войск и ход сражения на основе следующих источников: GW Papers. Ser. 4. Reel 74 (Морган – Грину, 19 января 1781 года, копия); Clinton-Cornwallis Controversy. I. P. 320–321; Tarleton B. History of the Campaigns of 1780 and 1781 in the Southern Provinces of North America. London, 1787. P. 217–221; Mackenzie R. Strictures on Lt. Col. Tarleton’s History of the Campaigns of 1780 and 1781… London, 1787. P. 91–115; Wickwire F. B., Wickwire M. Cornwallis. P. 259–264; Ward С. II. P. 757–762.


[Закрыть].

Тарлтон так никогда и не понял, что произошло с его людьми в бою на Ханназ– Коупенс, и не признавал – по крайней мере, публично, – что допустил серьезные ошибки. Он соглашался, что огонь, открытый отступающей линией Хауарда, был «неожиданным» и произвел «смятение» в рядах его солдат. Однако он не мог дать никакого объяснения последовавшей панике. Снова и снова воспроизводя в уме подробности сражения (удовольствие, которое позволяют себе не только победители, но и побежденные, хотя в последнем случае оно весьма сомнительно), он отчасти приписывал разгром своих войск тому фактору, что его конница не сумела сосредоточиться на правом фланге и нанести там удар по противнику. Кроме того, Тарлтон отметил «чрезмерную растянутость шеренг», характерную, как он считал, для «свободной манеры выстраиваться, которой всегда грешили королевские войска в Америке»[836]836
  Tarleton B. History. P. 217, 221.


[Закрыть].

Эпитет к слову «манера» был подобран как нельзя удачно, но Тарлтон явно поскупился с его применением. Он бросился в бой, как впоследствии замечал Чарльз Стедман, с бесстрашием партизанского командира, не учитывая конкретных обстоятельств положения своего и противника. Солдаты пошли в наступление, не успев сформировать строй, в то время как его резерв, 71-й полк, еще только пытался продраться сквозь тонкий подлесок, отставая от основных сил почти на милю. Родерик Маккензи, молодой лейтенант, раненный на поле боя, расценил атаку как «преждевременную, беспорядочную и ведшуюся не по правилам». Тем не менее она могла бы принести успех, если бы в тот момент, когда правый фланг главной линии американцев начал оттягиваться назад, Тарлтон сообразил направить в его сторону свой резерв. Однако англичане, нерешительные и дезорганизованные, не воспользовались ситуацией, и войска Хауарда перестроились в боеспособную линию[837]837
  Stedman Ch. History of the American War. II. P. 360–361; Mackenzie R. Strictures. P. 109.


[Закрыть].

Возможно, Морган выбрал неподходящее место – неподходящее по тогдашним понятиям, но он использовал его исключительно эффективно. Уединенный луг не предоставлял его солдатам никакой возможности для отступления. Неизвестно, осознавал ли Морган, принимая решение сражаться, что его ополченцы могут броситься в бегство при первой опасности. Как бы то ни было, примененная им тактика в течение следующих двух месяцев служила предметом восхищения и подражания для других военачальников.

Бой закончился вскоре после 10 часов утра. В полдень Морган со своими войсками и пленниками двинулся в путь. Он предполагал, что разгром Тарлтона вызовет быструю реакцию со стороны Корнуоллиса, и не хотел быть разбитым превосходящими силами противника в момент наслаждения своим триумфом. Пленные были серьезной обузой, и Морган планировал отделить их через несколько дней от своей колонны и отправить вглубь Виргинии. На следующий день отряд переправился через русловое Литл-Брод, а спустя три дня, 21 января, через реку Литл-Катоба у Рамсауэрс-Милл. Еще через два дня Морган перешел на другой берег Катобы, воспользовавшись бродом Шерилла, и разбил временный лагерь[838]838
  Ward C. II. P. 763–764.


[Закрыть].

В день сражения Корнуоллис находился в населенном пункте под названием Терки-Крик, ожидая прибытия Лесли. Известие о разгроме англичан достигло его на следующий день, и 19 января он выступил в поход с твердым намерением догнать Моргана. Он двинулся в неверном направлении не по той дороге. Он знал, кого искать, но не знал, где, став жертвой очередного упущения английской разведки, типичного для той южной кампании. Благодаря этому упущению у него открылись глаза на особенно неприятный факт: он находился в краю врага, и хотя у него были деньги, чтобы купить разведывательную информацию, здесь мало кто был готов ее продать. Полагая, что Морган, скорее всего, отправился на юг, чтобы захватить Найнти-Сикс, Корнуоллис потерял день, маршируя в северо-западном направлении. Обнаружив свою ошибку, он сменил направление и двинулся к Рамсауэрс-Милл, где какими-нибудь сутками ранее, будь он лучше информирован и более расторопен, он мог бы перехватить Моргана[839]839
  Wickwire F. В., Wickwire М. Cornwallis. P. 268–269, 274–275.


[Закрыть].

В тот день, когда Корнуоллис достиг Рамсауэрс-Милл (25 января), известие о победе Моргана на Ханназ-Коупенс достигло Натаниэля Грина, стоявшего лагерем на берегу Пи-Ди. Грин сразу сообразил, что Корнуоллис будет преследовать Моргана, и справедливо предположил, что английская армия, оставшаяся без кавалерии и находящаяся далеко от своих складов, будет особенно уязвимой для атаки. С учетом всего этого он решил объединить свою армию с силами Моргана. Подготовка к такому походу требовала нескольких дней, а Грину не терпелось действовать. Он сдерживался два дня и за это время отдал ряд приказов, в том числе Айзеку Худжеру – выдвинуться с армией из лагеря на берегу Пи-Ди в Солсбери (Северная Каролина); интендантам в Солсбери и Хиллсборо – приготовиться к эвакуации складов и пленных в Виргинию; квартирмейстеру Каррингтону – позаботиться о лодках для переправы через реку Дан. Затем Грин в сопровождении небольшого конного отрада отправился на поиски Моргана[840]840
  Ward C. II. P. 765–766.


[Закрыть].

Тем временем Корнуоллис выпускал один за другим приказы самого разного рода. Подобно большинству армий XVIII века, его войска двигались колонной, которая за счет имущества и нонком-батантов раздулась до внушительных размеров. Офицеры обычно возили с собой по нескольку комплектов обмундирования, еду, вино и различные предметы обихода, включая мебель, столовые приборы и посуду. Они также брали с собой слуг, а иногда и своих жен и детей, хотя гораздо чаще их сопровождали женщины, не являвшиеся их женами, и дети от этих женщин. Чтобы ускорить погоню за Морганом, Корнуоллис приказал своей армии «похудеть», то бишь уничтожить все имущество, включая палатки и большую часть фургонов, и жить за счет даров земли и местного населения. 27 января он распорядился выдать солдатам по дополнительной порции рома. То, что было невозможно употребить за один раз, он приказал слить на землю Каролины. На следующий день, как только колонна продолжила путь, Корнуоллис огорчил своих солдат известием, что снабжать их ромом «какое-то время будет абсолютно невозможно», и ввиду нехватки продовольствия порекомендовал им научиться «молоть маис, либо растирать его после предварительного вымачивания»[841]841
  A British Orderly Book, 1780–1781 // NCHR. 9. 1932. P. 289.


[Закрыть].

Армия, сбросившая вес и оставшаяся без рома, но по-прежнему тащившая с собой своих женщин и детей, прежде всего, должна была переправиться через Катобу, после недавнего проливного дождя угрожавшую выйти из берегов. 1 февраля, после ложной переправы через брод Битти, армия в образцовом порядке перешла на другой берег Катобы через брод Коуэна. Зная о существовании четырех мест, где англичане могли бы пересечь Катобу вброд, Морган приказал ополченцам из Северной Каролины под началом генерала Уильяма Дэвидсона устроить засаду в каждом из них. Однако у Дэвидсона было всего 300 человек. Утром в день переправы он с небольшим отрядом подстерегал англичан у брода Коуэна и сложил голову при попытке остановить неприятеля. Грин, добравшийся до Моргана днем ранее, в это время стоял неподалеку, у Таррантс-Тэверн, ожидая, когда соберутся ополченцы. Напуганные явным численным превосходством англичан, многие из этих людей попросту разбежались по домам[842]842
  GW Papers. Ser. 4. Reel 75 (письмо Вашингтону от 9 февраля 1781 года); Ward С.II. P. 767–768; Wickwire F. В., Wickwire М. Cornwallis. P. 278–280.


[Закрыть].

Ранее Грин отправил Моргана к броду Трейдинг на реке Ядкин, где в те дни был очень высокий уровень воды. В ночь на 2 февраля солдаты Моргана, которых буквально по пятам преследовал неприятельский отряд, переправились на другой берег в лодках, подготовленных людьми Костюшко. Неподалеку от брода передовой отряд английской кавалерии во главе с Чарльзом О’Харой настиг американский арьергард и разбил его. Но даже такая успешная операция не принесла англичанам удовлетворения, ибо, вместо того чтобы защищаться, американцы, если воспользоваться фразой каролинцев, с презрением процитированной О’Харой, «рассредоточились и рассеялись – другими словами, дали деру»[843]843
  Letters of Charles O’Hara to the Duke of Grafton // SCHM. 65. 1964. P. 175.


[Закрыть]. На следующий день после полудня Корнуоллис прибыл в Солсбери. В семи милях от него, на противоположном берегу Ядкина, расположился бивак американцев. Уровень воды в реке поднимался, а англичане утомились и остались почти без провианта. За следующие четыре дня они отдохнули и набрались сил, насколько это было возможно под проливным дождем и по колено в грязи, и выслали несколько фуражных отрядов. Восьмого февраля Корнуоллис повел свою армию на запад, к броду под названием Мелкий – широкому участку реки, где всегда было достаточно мелко для лошадей и людей. Удаляясь от неприятеля, Корнуоллис не думал, что тем самым дарит ему возможность незаметно спуститься вниз по течению Ядкин и выйти к Дану – последней преграде на пути в безопасную Виргинию. Наоборот, он полагал, что для перехода через Дан армия Моргана, как и его собственная армия, двинется на запад. Как это уже не раз бывало, разведчики Корнуоллиса снабдили его неверной информацией, сообщив, что ниже по течению реки, где Дан был слишком глубок для перехода вброд, не было ни одной лодки.

Морган как будто бы оправдал надежды Корнуоллиса, когда 4 февраля выступил в северном направлении. Но затем он внезапно развернулся на восток и, преодолев за два дня 47 миль, прибыл в Гилфорд-Корт-Хаус. Там он соединился с Худжером и основными американскими силами, которые по приказу Грина свернули в сторону от Солсбери. Вскоре к собравшимся присоединился легион Ли. Армия Грина вновь стала единым целым.

Несколькими неделями ранее Грин сказал Моргану, что отступать хотя и досадно, но не позорно. С тех пор его досада приняла такие масштабы, что он поставил вопрос о приостановке отступления. Он не испытывал трепета от полководческих талантов Корнуоллиса; Корнуоллис обладал импульсивным нравом и, подобно своему подчиненному Тарлтону, был склонен к поспешным действиям. А поспешные действия могут закончиться катастрофой, полагал Грин. Военный совет в составе Ото Уильямса, Худжера и усталого и больного Моргана придерживался иного мнения, и когда Грин спросил, не считают ли они, что пришла пора прекратить отступление и начать сражаться, они все ответили «нет». Совет, безусловно, был прав, так как солдаты устали, были плохо экипированы и по численности лишь ненамного превосходили вражескую армию, которая к тому же была куда более дисциплинированной[844]844
  О передвижениях Грина и его мыслях в конце января и начале февраля 1781 года см. в его письмах к Штойбену, Эндрю Пикенсу, Томасу Самтеру и др. лицам, написанных в начале февраля, а также доклад на военном совете 9 февраля 1781 года (Greene Papers. HL).


[Закрыть].

В соответствии с решением совета Грин продолжил отступление. Отступать, однако, стало намного опаснее, чем прежде, поскольку теперь между Корнуоллисом в Салеме и Грином в Гилфорд-Корт-Хаусе не было барьера в виде реки, и их разделяло всего 25 миль. В подобной ситуации введение противника в заблуждение может принести не меньшую пользу, чем быстрота, и Грин решил обманом заставить Корнуоллиса думать, что он собирается пересечь Дан в верховьях реки. Поэтому он поручил Ото Уильямсу с отрядом из отборных пехотинцев и кавалеристов численностью в 700 человек отвлечь силы Корнуоллиса от переправы Эрвинз-Ферри, где американцев уже ждали лодки, собранные из разных мест предприимчивым Каррингтоном.

Уильямс, один из недооцененных офицеров американской армии, справился с заданием блестяще. Корнуоллис попался на удочку, решив, что отряд Уильямса представляет собой авангард основной армии. Преследование оказалось изнурительным; Тарлтон и О’Хара в течение четырех дней предпринимали мелкие атаки на арьергард, представленный легионом Ли. Из-за того, что дороги, которые ночью наполовину замерзали, а днем оттаивали и под обильным дождем превращались в непролазную грязь и, кроме того, были разбиты многочисленными беженцами по всей Северной Каролины, спасавшимися от англичан, обувь солдат Уильямса быстро пришла в негодность, и их босые ступни оставляли на земле кровавые следы. По таким же следам можно было проследить и маршрут Грина. 13 февраля Грин достиг Дана, где вскоре к нему присоединился Ото Уильямс. Оба благополучно переправились через поток. Армия Корнуоллиса застыла на противоположном берегу, снова глядя на реку, для переправы через которую у нее не было лодок.

Почему Корнуоллис прекратил преследование? Ведь он мог бы Подняться к верховьям Дана, пусть даже это потребовало бы от него немалых усилий, и воспользоваться имевшимися там проходимыми бродами. По-видимому, он отказался от идеи возобновить погоню из-за стечения неблагоприятных обстоятельств: Камден, где он оставил на попечении Роудона припасы и солдат, находился на расстоянии двухсот миль; он не видел способа заставить Грина принять бой; его люди были усталы, разуты, нередко голодны, а местные жители не спешили одаривать их теплом своего гостеприимства. Наконец, существовала значительная вероятность того, что если бы он загнал Грина вглубь Виргинии, он бы своими руками обеспечил ему численное превосходство. Ибо в Виргинии в это время находился Штойбен, усиленно занимавшийся вербовкой в Континентальную армию.

Оставаться на берегу Дана было бессмысленно, и Корнуоллис медленно повел свою армию в Хиллсборо, где 20 февраля выпустил прокламацию, призывавшую всех преданных Короне американцев взять оружие и десятидневный запас продовольствия и объединиться с его армией в великом деле восстановления конституционного порядка. Копия прокламации была без промедления переправлена на другой берег Дана. Вскоре после этого Грину доложили, что призыв Корнуоллиса упал на благодатную почву и под британские стяги стекается так много лоялистов, что за один день были сформированы семь отдельных воинских подразделений.

На самом деле эффект от прокламации был ничтожным. Как отмечал Чарльз О’Хара, один из бригадных генералов Корнуоллиса, погоня за Грином принесла «некоторую известность и славу нашему оружию». Окрестные жители небольшими группами приходили «поглазеть на нас», но, «удовлетворив свое любопытство», отправлялись обратно домой. За долгие и трудные дни преследования к англичанам не присоединилось и сотни лоялистов. Грин, однако, поверил преувеличенным донесениям и, мысленно представляя себе каролинцев, возвращающихся в лоно Великобритании, счел необходимым принять меры по охлаждению их верноподданнических чувств. В итоге он направил свою армию обратно через Дан – вначале Ото Уильямса с корпусом легкой пехоты, а 23 февраля и основную армию, пополненную 600 виргинскими ополченцами[845]845
  Letters of O’Hara // SCHM. 65. 1964. P. 176. О движениях Грина см. его письма Вашингтону от 9, 15, 28 февраля 1781 года (Greene Papers. HL).


[Закрыть].

Корнуоллис отреагировал четыре дня спустя, выйдя на южный берег реки Аламанс, к стыку дорог, ведущих в Хиллсборо на востоке и Гилфорд и Солсбери на западе. В течение следующих двух недель обе стороны осторожно маневрировали в окрестностях Аламанса и притоков реки Хо. Между ними произошло несколько мелких стычек, но ни одного серьезного сражения, хотя Корнуоллис отчаянно жаждал крупной битвы. Пока американская армия перемещалась с места на место, ее ряды пополнились 400 континентала-ми и 1693 ополченцами из Виргинии, мобилизованными Штойбеном всего на шесть недель. Северная Каролина прислала две бригады ополченцев общей численностью в 1060 человек. Теперь, когда его армия существенно превосходила английскую по численности, Грин почувствовал себя достаточно сильным, чтобы дать бой, и 14 марта прибыл к Гилфорд-Корт-Хаус. Он счел это место наиболее подходящим для сражения[846]846
  Ward С. II. P. 782–783.


[Закрыть].

Гилфорд-Корт-Хаус, или Гилфордский суд, стоял на окраине деревушки, прилепившейся к склону холма. Ниже здания суда, обращенного фасадом на юго-запад, распростерлась долина, пересекаемая Грейт-роуд, идущей от Солсбери. В то время как само здание суда стояло на открытом месте, большая часть долины была покрыта лесом. Неприятель, двигающийся по дороге, должен был миновать дефиле между двумя невысокими холмами. Там, на входе в долину, по обе стороны дороги тянулись маисовые поля. С восточной стороны было два поля, одно из которых примыкало к дороге. Поля были разделены лесным массивом шириной 200 ярдов. На участке между дефиле и речкой Литл-Хорспен (четверть мили) долина постепенно понижалась, а затем вновь шла в гору и углублялась в лес[847]847
  Wicktuire F. В., WickwireM. Cornwallis. P. 292–293; Ward С. II. P. 785.


[Закрыть].

Выбор места для сражения принадлежал Грину, тактика – Даниэлю Моргану. Следуя примеру Моргана в битве на Ханназ-Коупенс, Грин решил прибегнуть к эшелонированной обороне, состоящей из трех оборонительных линий. Передовая, которая должна была принять на себя первый удар неприятельских войск, тянулась вдоль опушки леса к северу от открытых полей. Чтобы достичь ее, англичане должны были спуститься в долину, а затем подняться по склону, находящемуся под обстрелом американцев. Ведение огня было поручено 1000 ополченцам из Северной Каролины, которых Грин расположил по обе стороны дороги. К их правому флангу Грин прицепил 200 виргинских стрелков и ПО солдат Континентальной армии из Делавэра; позади них расположилась конница полковника Уильяма Вашингтона из примерно восьмидесяти всадников. На крайнем левом фланге Грин разместил около 200 виргинских стрелков и 150 легионеров Генри Ли, примерно наполовину состоявших из кавалеристов. Единственное, что требовалось от этой линии, это дать два залпа и отступить. В центре линии, прямо на дороге, Грин приказал установить два шестифунтовых орудия с дальностью стрельбы 600–800 ярдов[848]848
  Ward С. II. P. 786–787.


[Закрыть].

В 300 ярдах позади первой линии Грин сформировал вторую, состоявшую из двух бригад виргинских ополченцев численностью по 600 человек каждая под командованием генералов Эдварда Стивенса и Роберта Лоусона. Историки того сражения расходятся в вопросе об относительном расположении этих двух бригад, но, похоже, люди Стивенса стояли справа (или к западу) от дороги. Вся линия располагалась в лесу.

Третья и основная линия занимала открытое возвышенное место сразу за зданием суда. Она целиком располагалась по правую сторону дороги, которая, поднимаясь на холм, делала небольшой поворот на северо-восток. Ввиду такого рельефа местности эта линия проходила под небольшим углом ко второй линии на расстоянии 500–600 ярдов позади нее. Правая часть линии состояла из почти 800 солдат Континентальной армии из Виргинии под командованием генерала Худжера, левая – из немногим более 600 континенталов из Мэриленда под командованием Ото Уильямса.

Англичане выступили в 25-мильный поход к Гилфорд-Корт-Хаусу еще до рассвета. Они шли на пустой желудок, так как накануне у них кончилась мука. Корнуоллис выслал Тарлтона на несколько километров вперед, и около 10 часов утра его всадники столкнулись с конницей Ли, отправившейся навстречу неприятельской армии, чтобы дать знать Грину о ее приближении. В ходе короткой стычки было ранено по нескольку всадников с каждой из сторон, и пара легионеров Ли были захвачены Тарлтоном в плен. Однако пленные не смогли рассказать Корнуоллису ничего конкретного о расположении американцев, й когда он вступал в долину, ведущую к Гилфорд-Корт-Хаусу, он не знал, что ждет его впереди. Разумеется, ему прежде случалось бывать в этих краях, но, похоже, он почти ничего не помнил[849]849
  Clinton-Cornwallis Controversy. I. P. 364. Грин объяснил, почему он решил расположить свои войска именно таким образом, в своем письме к Континентальному конгрессу от 20 марта 1781 года (GW Papers, Ser. 4, Reel 75).


[Закрыть].