Текст книги "Славное дело. Американская революция 1763-1789"

Автор книги: Роберт Миддлкауф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 58 страниц)

Правительство без долгих раздумий приняло решение начать войну с французами в Вест-Индии. Эти острова не в первый раз служили театром военных действий, сливки британской армии находились в Америке, а военных ресурсов для нападения на Францию через Ла-Манш попросту не существовало (отсутствовало и соответствующее желание, так что этот вариант даже не рассматривался)[724]724
  Mackesy P. The War for America 1775–1783. Cambridge, Mass., 1965. P. 181–186 (обсуждение значения Вест-Индии в британской стратегии).


[Закрыть].

Вест-Индия была лакомым куском. С точки зрения экономики, основанной на принципах меркантилизма, острова обладали неизмеримо большей ценностью, чем континентальные колонии: торговля с Вест-Индией приносила гораздо больше прибыли, чем торговля с материковой Америкой. В 1778 году вест-индийские купцы, как и следовало ожидать, потребовали защиты, и с учетом их важности на это требование нельзя было не откликнуться. Впрочем, даже если бы они промолчали, результат был бы тем же. Начало боевых действий против французов в Вест-Индии было фактически предопределено, и соответствующее решение было принято без раздумий.

Остров Сент-Люсия был выбран по веским тактическим соображениям. Он расположен в цепи Наветренных островов чуть южнее Мартиники, где Франция в то время располагала великолепной гаванью. Далее к югу лежат Гренада и Тобаго, в то время принадлежавшие Великобритании, а в сотне миль к востоку – Барбадос, крупный производитель сахара. Наветренные острова являются главной частью Малых Антильских островов. В северной части Наветренных островов основным оплотом Великобритании был остров Антигуа. Важнейшие из островов архипелага принадлежали Франции, которая в сентябре 1778 года захватила еще и британскую Доминику, остров между Гваделупой и Мартиникой. В тысяче миль к западу от Наветренных островов лежит Ямайка, самый крупный и самый богатый британский остров в Карибском море, но в силу его отдаленности и господствующих ветров он не мог быть использован в качестве опорной базы для ведения боевых действий против Франции в районе Малых Антильских островов. В этом качестве, если бы ее удалось захватить, могла быть использована Сент-Люсия, ибо этот остров располагал удобными якорными стоянками, с которых британские военные корабли могли бы выходить навстречу судам противника, держащим курс на Мартинику или покидающим Мартинику.

Решение нанести удар по французам в Вест-Индии получило единодушную поддержку в правительстве. Теперь оставалось решить проблему с французским флотом, стоявшим в Бресте и Тулоне. Когда Франция объявила о своем вступлении в союз с Америкой, она располагала 21 линейным кораблем в Бресте и еще двенадцатью в Тулоне. В течение весны она увеличила свой военный флот по меньшей мере на двенадцать кораблей. В марте Великобритания располагала 55 линейными кораблями, находившимися в различной степени боеготовности. Если бы французы отправили значительную часть своего флота в американские воды, где у Великобритании пока было военно-морское превосходство, ситуация там серьезно бы изменилась. У британцев было два способа противостоять такому неблагоприятному развитию событий. Во-первых, они могли воспользоваться методом, примененным ими в предыдущей войне, когда посредством морской блокады они фактически преградили французским военным кораблям выход из европейских вод. Блокада, однако, была сопряжена с большими трудностями, особенно в районе Бреста. Ближнюю блокаду, предполагавшую постоянное присутствие большого количества английских кораблей в прибрежных водах было бы трудно поддерживать, так как состояние многих английских судов оставляло желать лучшего, а длительные периоды пребывания на воде только ухудшили бы их мореходные качества. Кроме того, это отрицательно сказалось бы на здоровье моряков, среди которых по-прежнему была распространена цинга. Что касается «открытой» блокады, подразумевавшей патрулирование английских фрегатов около Бреста, то ее было бы намного легче поддерживать, но она тоже была связана с определенными рисками. Один из них состоял в том, что Франция могла разделить свой флот и отправить часть его в Америку. В этом случае англичанам пришлось бы послать следом отряд кораблей, положившись на опытность моряков и счастливый случай, которые, возможно, привели бы их именно в ту точку на американском побережье, где французы планировали нанести удар. В отношении тулонского флота можно было принять примерно такие же меры – блокировать, к примеру, Гибралтарский пролив или отрядить эскадру в американские воды.

Вскоре после того как Франция заявила о подписании договоров, тулонский флот начал готовиться к выходу в море. Командование было возложено на графа д’Эстена, и британцы тут же начали строить догадки относительно его намерений. Поведет ли он флот к Бресту для соединения с главными силами или же возьмет курс на Америку? Этот вопрос и порожденные им противоречивые предположения бурно обсуждались на заседаниях кабинета в течение двух месяцев. Сандвич и адмирал Огастес Кеппель, командующий флотом метрополии, или «Великим флотом», как гордо именовал его сам Кеппель, с жаром утверждали, что Британским островам грозит опасность и что флот ни в коем случае не следует дробить на части. Они были одержимы идеей защиты родных островов – «нашей главной целью должна стать оборона дома», как писал в начале апреля Сандвич. Оба выступали против плана задержать д’Эстена в Гибралтарском проливе, так как в случае провала этой операции французские суда могли бы проскользнуть позади «Великого флота», завлеченного в Средиземное море, и обрушиться на побережье Великобритании[725]725
  Private Papers of Earl of Sandwich. II. P. 22.


[Закрыть].

Джермен считал вторжение маловероятным и стремился предотвратить утрату военно-морского превосходства в Америке. Задержка тулонского флота в Гибралтарском проливе представлялась ему единственным разумным вариантом – вероятно, потому, что всеми его мыслями давно и прочно владела Америка.

Эти разногласия поставили короля и Норта перед сложной дилеммой. Они соглашались с тем, что французы в настоящий момент являются их главной головной болью, но ограничивать флот отечественными водами казалось им довольно странным способом борьбы с неприятелем. Если бы они поделили флот между Ла-Маншем и Гибралтарским проливом, это увеличило бы риск вторжения; если бы они этого не сделали, у противника оказались бы развязаны руки для устранения британского превосходства в Америке.

Между тем 13 апреля тулонский флот покинул родные берега и 16 мая миновал Гибралтарский пролив. За месяц, прошедший после отплытия д’Эстена из Тулона, король, Норт и большинство кабинета изменили свое мнение относительно оптимальной реакции на действия французов. В конце месяца вышел приказ об отправке тринадцати линейных кораблей под командованием адмирала Джона Байрона по прозвищу Джек Ненастье в подкрепление Ричарду Хау. Кабинет в тот момент был уверен, что д’Эстен направляется в Америку. Сандвич и Кеппель по-прежнему придерживались мнения, что д’Эстен намерен соединиться с брестским флотом, и им удалось поколебать уверенность короля до такой степени, что 13 мая тот приказал адмиралу Байрону задержать отплытие[726]726
  Brown G. S. Anglo-French Naval Crisis // WMQ. 3d Ser. 13. 1956. P. 9–22; Willcox W. B. Portrait of a General. P. 214–18. Нерешительность британского правительства отчетливо видна в переписке, см.: Correspondence of George the Third. IV. P. 90, 98, 112–113, 119–122, 124, 132–134, 136, 137, 145.


[Закрыть].

Флот, парализованный нерешительностью короля, не двигался с места вплоть до 2 июня, когда фрегат «Прозерпина», дежуривший в Гибралтарском проливе, прибыл с известием, что 16 мая д’Эстен вышел в Атлантический океан и взял курс на Америку. Фрегат в течение двух дней следовал за д’Эстеном, чтобы окончательно убедиться, что действия французского флота не являются обманным маневром. Байрон получил приказ отплывать, но из-за встречного ветра не мог выйти в открытое море в течение еще одной недели. На пути через Атлантику его корабли попали в шторм, были рассеяны и получили серьезные повреждения, в результате чего эскадра достигла американских вод лишь в начале августа[727]727
  Brown G. S. Anglo-French Naval Crisis // WMQ. 3d Ser. 13. 1956. P. 23–25.


[Закрыть].

Клинтон и адмирал Хау не знали об этих перемещениях кораблей, а Сандвич явно не торопился сообщить им, что скоро у них появятся гости из Франции. Раздосадованный тем, что ему не удалось помешать отправке части флота в Америку, он отказался выделить Джермену фрегат, который мог бы доставить в Америку известия о приближении д’Эстена. По мнению Сандвича, Джермен вполне мог обойтись и пакетботом. Джермен отправил сообщение с пакетботом, и 29 июня Хау узнал, что в ближайшее время д’Эстен должен появиться у американских берегов. Клинтон, заступивший на пост главнокомандующего английскими войсками вместо Уильяма Хау 8 мая, на следующий день получил приказ вывести войска из Филадельфии и отправить их в Вест-Индию и Флориду[728]728
  Willcox W. В. Portrait of a General. P. 217.


[Закрыть].

Новый командующий, которому фактически велят распустить свою армию, обычно относится к этому без особого энтузиазма. Подобно большинству военных, Клинтон никогда не был доволен тем, что ему давали, и потому решил не расставаться с тем, что он уже имел, по крайней мере до тех пор, пока не будет завершен вывод войск из Филадельфии. Поэтому он не стал торопиться с отправкой восьмитысячного контингента на юг.

III

Джордж Вашингтон давно привык к регулярному исчезновению своих солдат – нередко задолго до истечения срока их службы. Но в 1778 году он был настроен намного более оптимистично, чем минувшей зимой, и не только потому, что узнал о договорах с Францией и ожидал поступления помощи. Более веская причина состояла в том, что за зимние месяцы, проведенные в Вэлли-Фордж, состояние его армии значительно улучшилось.

Место, известное как Вэлли-Фордж и традиционно ассоциируемое с тяжелой зимой 1777/78 года, находится в 20 милях к северо-западу от Филадельфии, там, где река Вэлли-Крик впадает с юга в реку Скулкилл. Вопреки названию, там нет никакой долины, а кузница (forge), где когда-то выплавлялось железо, была давно заброшена. Территория между реками Вэлли-Крик и Скулкилл состояла из ряда низких лесистых холмов и была примерно две мили в длину и милю с четвертью в ширину[729]729
  Freeman D. S. GW. IV. P. 564–565; Ward С. II. P. 544.


[Закрыть].

Вашингтон выбрал для зимовки Вэлли-Фордж, руководствуясь тем, что это место было труднодоступным и что благодаря расположению на возвышенности и водным потокам его было легко оборонять. Оно находилось в отдалении от крупных населенных пунктов, но в то же время было не настолько отрезано от мира, чтобы армия не имела возможности следить за англичанами в Филадельфии. Как объяснил Вашингтон своим солдатам, на них лежит долг защищать Пенсильванию от ее «разорения врагами». В то же время он не хотел, чтобы его армия была обузой для тех областей штата, которые и так уже были переполнены беженцами, спасавшимися от наступающих войск Хау. «Человеколюбие воспрещает нам умножать их лишения», – говорил он своим солдатам, которые сами испытывали немалые лишения, включая голод. Отсюда выбор Вэлли-Фордж – места, имевшего удачное стратегическое расположение, удобного для обороны и находившегося в стороне от населенных мирными жителями областей[730]730
  GW Writings. X. P. 168.


[Закрыть].

Армия, пришедшая в Вэлли-Фордж, была измученной и усталой. После битвы при Джермантауне, состоявшейся в начале октября, она осторожно маневрировала, чтобы оторваться от армии Хау, которая и сама, похоже, не горела желанием вступать в очередное сражение. Время от времени случались небольшие бои, в том числе ожесточенные и кровавые, но дело ни разу не доходило до крупного сражения между основными силами каждой стороны. Это едва не произошло под Уайтмаршем, в 12 милях к западу от Филадельфии, где в начале ноября Вашингтон разбил лагерь. Хау, который через две недели после Джермантауна вернулся в Филадельфию, в начале декабря снова выступил в поход. Две армии стояли друг против друга нескольких дней, но войска Вашингтона занимали возвышенность, и Хау пришел к выводу, что нападение не принесет успеха. Он вернулся на зимовку в Филадельфию, а через несколько дней, 21 декабря, американцы пришли в Вэлли-Фордж[731]731
  Ward С. I. P. 379–383.


[Закрыть].

Армия Вашингтона насчитывала 11 тысяч офицеров и солдат, из которых в строю были 8200. Место, где они разбили лагерь, было стратегически выгодным, однако этим его преимущества и исчерпывались. У солдат, и без того уже усталых и голодных, не было практически ничего, что требуется для выживания армии. До этого они в течение многих недель вели полуголодное существование, и теперь устроились на зиму в той части Пенсильвании, где не было возможности доставать пропитание. В течение многих недель они жили под открытым небом и теперь нуждались в казармах или квартирах, которые могли бы защитить их от зимних холодов. В Вэлли-Фордж почти не было жилых строений, и солдатам пришлось самим заняться строительством.

Недавняя кампания потрепала не только обмундирование, но и самих людей. Среди бесплодных холмов нельзя было рассчитывать найти ни одежду, ни пищу. То же относилось ко всему остальному, что необходимо для более или менее сносного существования.

Через несколько дней после прибытия армии в Вэлли-Фордж Вашингтон обратил внимание на отсутствие мыла, но, как сам же и рассудил, в нем и не было особой необходимости, так как мало кто из солдат имел больше одной рубашки, а у иных не было и одной. И еще он заметил, что, хотя рядом с лагерем протекали две реки, Вэлли-Крик и Скулкилл, воду для всех нужд приходилось доставлять с большого расстояния, достигавшего мили или более[732]732
  GW Writings. X. P. 195.


[Закрыть].

Деревьев было в изобилии, и солдаты почти сразу приступили к сооружению хижин. Вашингтон распорядился, чтобы лагерь был разбит по всем правилам. Хижины размером 14 на 16 футов строились из бревен, в качестве крыш служили доски. Зазоры между бревнами заделывались глиной, из которой также делали очаги. Гвоздей, разумеется, не было, и в бревнах приходилось вырубать пазы. Каждая хижина вмещала двенадцать человек. Вашингтон дал себе слово разделять вместе с солдатами их лишения до тех пор, пока не будут построены первые хижины, и, прежде чем вселиться в один из немногих имевшихся в Вэлли-Фордж домов, жил в палатке. 13 января была сооружена последняя из хижин[733]733
  Ibid. X. P. 170–171, 180–181, 301.


[Закрыть].

Внутреннее пространство хижин не изобиловало удобствами. Во многих из них полом служила голая земля, порой даже не покрытая соломой. Хуже всего было то, что солдатам часто нечего было есть. На момент их прибытия в Вэлли-Фордж весь запас провианта составлял 25 бочек муки – и ничего больше, ни мяса, ни рыбы. Солдаты рубили деревья и строили хижины на голодный желудок. Как вспоминал Элбидженс Уолдо, врач Коннектикутской бригады, по вечерам окрестные холмы оглашались хором голосов – «Нет мяса! Нет мяса!» Сей «тоскливый клич» солдаты разнообразили своими версиями карканья ворон и уханья сов[734]734
  Diary of Albigence Waldo // PMHB. 21. 1897. P. 309.


[Закрыть].

Подражание птичьим голосам свидетельствует о том, что даже в самые трудные минуты солдатам не изменяло чувство юмора. Одним из неизменных предметов для зубоскальства служил так называемый «костровой хлеб» – тонкая лепешка из муки и воды, испеченная на костре. Немало доставалось и интендантам. Уолдо приводит несколько диалогов примерно следующего содержания: «Чем вас кормят, ребята? – Ничем, кроме лепешек и воды, сэр». Вечером: «Джентльмены, пора ужинать. Что у вас на ужин? – Лепешка и вода, сэр». Утром: «Что у вас на завтрак, ребята? – Лепешка и вода, сэр». И комментарий самого Уолдо: «Боже, сделай так, чтобы наши интенданты жили на одних лепешках и воде, пока у них не слипнутся кишки»[735]735
  Ibid. P. 309–310.


[Закрыть].

Было три периода, когда не хватало даже костровых лепешек – в последнюю неделю декабря, в начале января и в течение двух недель в середине февраля. Хуже всего, по-видимому, было в феврале, поскольку 6 февраля 1778 года Вашингтон писал о своих солдатах как о «голодающих», а 16 февраля – как об «умирающих от голода». К тому моменту солдаты существовали на голодном пайке уже два месяца, при этом они постоянно мерзли, многие из них болели[736]736
  GW Writings. X. P. 423, 469.


[Закрыть].

Вашингтон сочувствовал их страданиям и сознательно ограничивал себя в пище. Более того, он делал все, что от него зависело, чтобы добыть продукты и доставить их в Вэлли-Фордж. Его возможности были ограничены уважением к правам граждан, которые он ни в коем случае не хотел нарушать, хотя эта щепетильность не самым лучшим образом сказывалась на желудках его солдат. Члены конгресса, узнав о голоде в Вэлли-Фордж, убеждали Вашингтона изымать продукты у населения силой. Вашингтон сопротивлялся подобным предложениям, понимая, что спасение солдат от голода такими средствами подорвет принципы революции и лишит ее поддержки народа. Вместо этого он отправил своих интендантов на поиски провизии в Нью-Джерси, Пенсильванию, Делавэр и штаты Верхнего Юга. Иногда он все же прибегал к принудительным или с отсрочкой платежа закупкам, но и в этих случаях старался защищать интересы продавцов, насколько это было возможно. Например, когда зимой из-за бескормицы пали по меньшей мере пять сотен лошадей, Вашингтон распорядился найти им замену и отправил солдат на близлежащие фермы. Солдатам было приказано оставлять фермерам достаточное количество лошадей для ведения хозяйства, давать расписки и оценивать стоимость взятых лошадей без обмана. В качестве гарантов справедливой компенсации привлекались незаинтересованные третьи лица, фермерам предоставлялось право голоса при выборе таковых, а также право присутствия при оценке животных[737]737
  Ibid. P. 179, 201, 467, 474, 480–81; GW Papers. Series 4. Reel 47.


[Закрыть].

Поиск провианта был нелегким делом, но его доставка в лагерь порой давалась еще труднее. Ввиду нехватки лошадей и фургонов приходилось прибегать к помощи гражданских лиц – купцов, возчиков и т. д., но у этих людей, многие из которых имели своих постоянных клиентов, зачастую была возможность использовать свой транспорт более выгодно. Свинину, закупленную в Нью-Джерси, невозможно было вывезти оттуда из-за отсутствия фургонов, и она приходила в негодность. Частные подрядчики поставляли муку из Пенсильвании в Новую Англию, где цены были выше, в то время как солдаты Вашингтона сидели на голодном пайке. И многие фермеры в окрестностях Филадельфии, вместо того чтобы принимать обещания платежа от Вашингтона, предпочитали продавать свою продукцию находившимся в городе англичанам, которые платили наличными[738]738
  GW Writings. X. P. 412–413, 433–437.


[Закрыть].

Не имея иных занятий, кроме постоянных раздумий о пище и тепле, солдаты в Вэлли-Фордж порой пытались облегчить себе жизнь своими методами. Количество случаев дезертирства не превышало норму, которая, впрочем, была достаточно высокой, но не это беспокоило Вашингтона, а то, что офицеры начали в массовом порядке подавать в отставку. Солдаты фактически остались предоставленными самим себе (одним из слабых мест американской армии было отсутствие строгого распорядка дня с обязательной военной подготовкой и муштрой), и некоторые из них повадились грабить окрестные фермы. Самовольные отлучки были обычным делом, причем солдаты иногда «забывали» обратную дорогу в лагерь, и настоящим проклятием армии были те, кто ублажал слух себе и терзал слух другим бесцельной пальбой из ружей. Но самой серьезной проблемой было ограбление фермеров, которые сами едва сводили концы с концами. Вашингтон пытался пресечь мародерство – «низкое, жестокое и вредящее делу, которому мы себя посвятили» – путем ужесточения дисциплины. Отныне при выходе из лагеря требовалось предъявлять пропуск, и солдаты, задержанные за пределами лагеря без пропуска, заключались под стражу. Вашингтон также распорядился проводить регулярные переклички и наказал своим офицерам как можно чаще производить осмотр солдатских хижин. Те, кто устраивал беспорядочную пальбу, отныне получали по двадцать ударов плетью «на месте», а оружие разрешалось носить только во время дежурства[739]739
  Ibid. P. 201, 206–207.


[Закрыть].

Истинной причиной низкой дисциплины была нужда. Если бы удалось улучшить условия жизни солдат, количество нарушений дисциплины резко бы сократилось. Но в условиях острой нехватки продовольствия и обмундирования едва ли не единственным действенным средством поддержания дисциплины было пресечение преступных действий. Приказы Вашингтона свидетельствуют о том, что он не забывал о стандартных мерах по поддержанию дисциплины. Некоторые были жизненно необходимыми, в том числе приказ зарывать в землю трупы лошадей и отбросы, другие менее важными – например, запрет на игру в карты и кости. Офицерам было приказано регулярно производить обследование своих частей и проверять жилищные условия солдат[740]740
  Ibid. P. 207.


[Закрыть].

Все эти меры, безусловно, принесли определенную пользу. Постепенное восстановление системы снабжения дало еще больший эффект. Когда армия вступила в Вэлли-Фордж, ее службе снабжения было почти три года. С момента своего основания во время осады Бостона в 1775 году эта служба претерпела значительные изменения, но не улучшилась. В ее состав входили интендантский отдел, задачей которого было снабжение армии продовольствием, и квартирмейстерский отдел, отвечавший за удовлетворение большинства других потребностей, включая одежду. До зимы 1777/78 года главным интендантом был Джозеф Трамбалл, который прекрасно справлялся со своими обязанностями. Однако ему пришлось выйти в отставку, так как конгресс реорганизовал интендантский отдел и, помимо прочих нововведений, взял в свои руки назначение помощников главного интенданта. Эта мера фактически лишила главного интенданта возможности контролировать работу своих помощников, в то время как сам конгресс оказался не в состоянии выполнять функцию контроля. Помощники, которые фактически осуществляли большую часть закупок и занимались распределением продовольствия, использовали свое сравнительно независимое положение для личной наживы. А те, кто противился искушению, не могли удовлетворять потребности армии без надлежащей координации своих действий и соответствующих инструкций[741]741
  Подробно о снабжении армии см. в главе 20. Основным источником информации в этом вопросе послужила одна из докторских диссертаций Калифорнийского университета в Беркли: Carp Е. W. Supplying the Revolution: Continental Army Administration and American Political Culture, 1775–1783. Также см.: Johnson V. L. The Administration of the American Commissariat During the Revolutionary War. Philadelphia, 1941; Hatch L. C. The Administration of the American Revolutionary Army. New York, 1904; Risch E. Quartermaster Support of the Army: A History of the Corps, 1775–1939. Washington, 1962.


[Закрыть].

Преемником Трамбалла на посту главного интенданта стал Уильям Бьюкенен. Он попробовал свои силы на новом поприще, потерпел неудачу и ушел в отставку по примеру Трамбалла. В конце зимы 1778 года конгресс, убедившись в нежизнеспособности новой системы, предпринял еще одну реорганизацию службы и поставил в ее главе Джереми Уодсворта. Реорганизованное интендантство отныне функционировало с использованием системы материального поощрения, контроль над которой осуществлял глава службы. Главный интендант сам назначил своих помощников – уполномоченных по закупкам – и их подчиненных, которые получали определенный процент от своих сделок. Чем больше провизии они поставляли войскам, тем больше денег перепадало им самим. Система была далеко не идеальной, но она способствовала четкому разграничению полномочий, облегчала контроль и гарантировала ответственность.

Квартирмейстерский отдел пережил сходную историю, включая вмешательство конгресса, и вернулся к нормальной работе лишь в марте 1778 года, когда его возглавил Натаниэль Грин. Система поощрений усилила служебное рвение сотрудников отдела, которые, как и интенданты, были подчинены непосредственно главе отдела. Самому Грину были даны широкие полномочия в сфере назначения своих помощников. В частности, он получил право назначать по своему усмотрению фуражиров и вагенмейстеров.

В феврале армию в Вэлли-Фордж спасла от голода не только дисциплина, но и предприимчивость. Грин под контролем Вашингтона обеспечивал как дисциплину, так и предприимчивость, регулярно отправляя фуражные отряды во всех направлениях. Энтони Уэйн перешел через Делавэр в районе Гошена и занялся поисками продовольствия на территории Нью-Джерси. Местность вдоль реки изобиловала заготовленным сеном, чего нельзя было сказать о домашнем скоте и лошадях, которых можно было бы им кормить, так как фермеры прятали скот и лошадей в лесу. Уэйн быстро нашел способ разрешения этой ситуации, и его солдаты в короткий срок собрали большое количество животных. За конфискованный скот выдавались расписки, и Уэйн был уверен, что эта мера «примиряла» большинство владельцев скота с «формой, необходимостью и справедливостью» конфискаций. Следовал ли Уэйн приказу Грина не выдавать расписки тем, кто прятал свой скот, доподлинно неизвестно[742]742
  GW Papers. Ser. 4. Reel 47.


[Закрыть].

Генри Ли отправился еще дальше – в Делавэр и на восточное побережье Мэриленда, где его ждала богатая добыча. В Делавэре фуражиры нашли больше коров, чем лошадей, и почти повсюду сена было больше, чем зерна. Пожалуй, самое большое количество лошадей было собрано на островах реки Делавэр – тамошние луга и особенно болота изобиловали пастбищами. Солдаты Грина прочесывали острова, сжигая все сено, которое они не могли взять с собой ввиду нехватки лошадей и возов. Такая тактика, разумеется, не добавляла им популярности среди фермеров Нью-Джерси и Делавэра. Но Грин и Ли пребывали в убеждении, что в этих двух штатах живут сплошные лоялисты. Жесткие действия американской армии противоречили интересам местных жителей, зато они лишали британцев продовольствия и фуража, которые американцы не могли взять с собой в Вэлли-Фордж[743]743
  Ibid.


[Закрыть].

В марте исхудалые, похожие на скелеты фигуры, едва передвигавшие ноги в Вэлли-Фордж и его окрестностях, начали превращаться в нормальные человеческие тела. И на эти тела теперь были надеты рубашки и брюки. Заслуга в этом принадлежала не только реорганизованному интендантству и квартирмейстерскому отделу, но и Вашингтону с его фуражными отрядами.

В течение зимы солдаты сидели сложа руки. Их физическое состояние исключало возможность любого физического напряжения, и они были предоставлены самим себе. В предыдущие месяцы армия столь часто передвигалась с места на место, что ни о каком четком распорядке дня не могло быть и речи. Ввиду отсутствия общих предписаний каждый командир полка лично решал, когда и как проводить военную подготовку. Большинство командиров сами не имели военной подготовки, и нередко случалось так, что они учили своих солдат совершенно бесполезным вещам.

Возможность переломить ситуацию – дать рядовым хорошую подготовку и сделать из них профессиональных солдат – появилась в конце февраля в лице приглашенного пруссака, гордо именовавшего себя Фридрихом Вильгельмом Августином Генрихом Фердинандом фон Штойбеном, или попросту бароном фон Штойбеном. Он прибыл в Америку с рекомендательным письмом к конгрессу от Бенджамина Франклина и Сайласа Дина. В своем письме они оценивали его весьма высоко, хотя далеко не так высоко, как он оценивал себя сам. По его словам, он был генерал-лейтенантом, генерал-квартирмейстером и адъютантом Фридриха Великого. Здесь барон несколько преувеличивал, подобно тому как он «преувеличивал» свое имя. Четырнадцатью годами ранее он действительно выполнял определенные функции в армии Фридриха, но то, что он рассказывал об этих функциях, было столь же далеко от истины, как и все остальное, что он рассказывал о себе. На самом деле он был солдатом удачи, которая, впрочем, никогда ему не сопутствовала. Он с упоением описывал свое имение в Швабии, хотя в действительности не имел никакой собственности вообще, равно как и никакого определенного рода занятий. Однако, в отличие от большинства из тех, кто рекомендовал себя конгрессу, он не требовал ни вознаграждения, ни выгодной должности. Его единственное желание, по его словам, состояло в том, чтобы поступить в распоряжение генерала Вашингтона. Взамен он попросил лишь возмещения своих расходов. Утешенный и обрадованный этой необычайной скромностью, конгресс направил его в Вэлли-Фордж[744]744
  Ward С. II. P. 550–551; Palmer J.M. General von Steuben. New Haven, 1937. P. 3–14.


[Закрыть].

Вашингтону понравилось то, что он увидел в Штойбене, и когда Штойбен упомянул о своем желании помочь с обучением одетых в лохмотья солдат, Вашингтон предоставил ему полную свободу действий. На первых порах Штойбен занимал должность генерала-инспектора, и его главная обязанность состояла в обучении солдат строевому шагу и обращению с оружием. Несмотря на тот факт, что Штойбен отлично знал свое дело, ему пришлось нелегко, так как он не знал английского языка. Поскольку у американской армии не было ни письменного устава, ни письменных инструкций по строевой подготовке, он написал инструкции на французском языке, и его секретарь Пьер Дюпонсо, юноша семнадцати лет, перевел их на английский. Джон Лоренс и Александр Гамильтон, состоявшие при штабе Вашингтона, отредактировали этот перевод, в необходимых случаях перефразировав его таким образом, чтобы он стал понятным для американских солдат. В заключение инструкции были занесены в книги приказов и распоряжений различных полков.

Затем Вашингтон предоставил в распоряжение Штойбена сто человек, которые должны были послужить в качестве образцовой роты. Штойбен лично занялся строевой подготовкой этого подразделения. Тем самым он отказался от существовавшего в британской и американской армиях обычая, согласно которому все обучение проводилось сержантами. Барон начал с того, что приказал одному из взводов роты выйти на плац, после чего стал водить его строем взад и вперед на глазах у остальной роты и большого количества солдат и офицеров из других подразделений. И он почти сразу столкнулся с серьезной проблемой. К этому времени он заучил наизусть многие слова и фразы на английском языке и отдавал свои команды по-английски, но скверная память и сильный акцент вкупе с раздражительностью сбивали марширующих с толку. Строевая подготовка, подобно другим элементарным составляющим военной подготовки, имеет свои специфические сложности. Когда барон в очередной раз начал сыпать ругательствами на французском и немецком языках (его знание английской брани исчерпывалось примитивным God damn), капитан Бенджамин Уокер предложил ему свои услуги в переводе его команд на английский язык. Штойбен с готовностью принял предложение капитана. Начиная с этого момента муштра проходила достаточно гладко, хотя отдача команд дважды – сперва на французском, затем на английском языках – порой приводила солдат в растерянность.

Подобные уроки строевой подготовки шли на пользу не только тем, кто маршировал, но и тем, кто наблюдал. Даже если в соответствии с пословицей считать подражание самой искренней формой лести, оно так или иначе является эффективным способом обучения строевому шагу и обращению с ружьем. Те, кто маршировал под строгим взглядом барона, вскоре сами начали обучать других. За строевой подготовкой последовало обучение ружейным приемам и грамотному применению штыка. В конце марта все полки армии проходили подготовку по методу барона.

Судя по дошедшим до нас рассказам очевидцев, эта форма военной подготовки утвердилась отчасти благодаря удовольствию, которое офицеры и солдаты получали от наблюдения как за самой экзерцицией, так и за бароном фон Штойбеном. Они явно восхищались и одновременно забавлялись им, особенно в те моменты, когда он давал волю языку. Военные любой национальности имеют пристрастие к сквернословию, и многие являются истинными виртуозами нецензурной брани. Штойбен был одним из них, но, не прекращая при каждом удобном случае разражаться бранью и проклятиями, он вскоре осознал, что его попытка внушить американским солдатам уважение и страх обречена на неудачу. У вооруженных республиканцев был своеобразный нрав, о котором он писал своему старому европейскому товарищу: «Прежде всего, дух этой нации не имеет ничего общего с духом пруссаков, австрийцев или французов. Если вы скажете своему солдату: „Сделай это“, он это делает, в то время как здесь я вынужден говорить: „Вот причина, по которой ты должен это сделать“, и только тогда он это делает»[745]745
  Palmer J.M. Steuben. P. 157.


[Закрыть].