Текст книги "Фея Лоан (СИ)"
Автор книги: Райдо Витич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 35 страниц)
Глава 33
– Я слышал, у вас есть флэтонец. Большая редкость встретить этих гордецов на невольничьем рынке, – пыхтел дородный толстяк с косичкой на затылке. – Какова стартовая цена.
– Сто семдесят гуэдо.
– Дороговато, однако. Они, поди, строптивей землян. За что ж платить такую сумму?
– Они продаются вдвоем с женой, бывшей жрицей.
– О-хо-хо, какая диковина! Тогда цена вполне разумна. Мне было бы любопытно взглянуть на них.
Монти сжал зубы, слушая рассуждения этого бельферца. Десятого покупателя за неделю, что приходили в камеру к флэтонцам как на представление в увеселительное заведение.
– Могли бы звукоизолировать камеры, – процедил.
– Для тэн? – усмехнулась Алорна. – К чему такие траты?
Монторрион тяжело посмотрел на нее и напомнил себе чтобы не сорваться: она твоя жена.
Жена! О, Модраш! Мог ли ты придумать более тяжкое испытание для своего верного сына?! С утра до вечера это сухое и нелюдимое существо, по недоразумению причисленное к женскому полу сидело в ритуальной позе и общалось с Модраш, плавало по мирам, возвращаясь в камеру лишь, для того чтобы вкусить скудную пищу невольницы и попенять мужу за недостаток стойкости и веры в милость Бога.
Ее наставлениями, как и смотринами покупателей Монти был сыт по горло и готов был перегрызть горло любому, кто еще посмеет шагнуть в его узилище.
К несчастью это оказался чиновник с Бельфлера, пузатый и надменный, как большинство их торговых консулов. Им нужны были крепкие руки для выполнения черной работы, именно поэтому флэтонцы как наиболее выносливые и стойкие имели у них особый спрос. И из десяти покупателей, что наведались в камеру, восемь было именно с Бельфлера.
Тытучин оглядел парня, попытался ощупать плечи и получил от не сдержавшегося Монторриона удар кистью по точкам на грудине. В тот же миг толстяк заверещал и рухнул на пол, а тэн получил заряд шокера под ребра и, скрючившись от спазма мышц, лег рядом.
Алорна спокойно посмотрела на извивающегося в спастическом приступе мужа, и укоризненно поджав губы, продолжила общение с Модраш.
– Еще один подобный выпад и получишь десять ударов хотто, – предупредил надсмотрщик Монти и выволок из камеры завывающего тытучина.
Минут через пять, когда парень тяжело дыша, пытался переползти на лежак, Алорна заметила:
– Глупо.
Монти лишь глянул на нее, и до хруста сжав челюсть, с трудом улегся.
– Почему мне навязали тебя?
– Тот же вопрос я могу задать тебе.
– Из тебя такая же жена, как из монии троуви.
– Забудь, кем ты был, лучше думай, кем хочешь стать.
– А ты? – повернул к ней голову.
– Я жрица.
– С тебя сняли сан, – напомнил.
– В этом мире, а в том я по-прежнему служу Богу.
– И в чем это выражается?
– Речь о тебе, а не обо мне. Что хочешь ты? Что будешь делать?
– Таранить взглядом стены и жечь каждого кто сюда заходит.
– А дальше?
– Что ты хочешь? Что предлагаешь?
– Сегюр унизил тебя так, как не унижал ни одного провинившегося. За что? За вину своей дочери, вздорной, капризной девчонки…
– Замолчи.
– Я права и ты это знаешь. Ты выполнил свой долг, а он гласит, что ты должен помогать наследной семье, выполнять любое желание, любой приказ императорского рода. Так за что тебя наказали? За верность. Как и меня. Это правильно?
– Да. Из-за меня сейти попала в беду.
– Сейти попала в беду из-за своего отца. Цигрун и крестница Модраш, наследница великой империи! Ты только подумай!
– У тебя логика хромает. Только что сейти была вздорной девчонкой, а теперь стала жертвой воли сегюр.
– Одно другому не мешает.
– В твоем разуме? Не сомневаюсь.
– А ты знаешь, что ее нашли? Она жива.
Монти сел, зажав ребра, которые еще болели, и с вниманием посмотрел на жену:
– Откуда знаешь?
– Я слушаю не только разговоры надсмотрщиков с покупателями, но и разговоры меж собой рабов и служащих. Три дня назад набирали служанок для сейти Эйфии, сегодня тэн с обильным доступным и-цы. Кажется ее состояние не очень хорошее. Сегюр плохо заботится о дочери.
– Твои речи крамольны.
– Зато слова правдивы. Сейти нужен хороший муж, но сегюр будет подбирать политически выгодного партнера для себя, а не способного стать хорошим мужем мужчину дочери.
– К чему ты мне это говоришь?
– Ты бы стал прекрасным мужем сейти Эйфии.
Монти разочарованно покачал головой, лег обратно и уставился в потолок. Минут через пять парень тяжело вздохнул, что не укрылось от слуха Алорны. Она чуть заметно улыбнулась: неделя и мои речи уже не будут казаться тебе крамольными, а идеи утопическими. И я получу возможность стать свободной.
Эя стояла у окна и смотрела в парк, но видела заснеженный лес, глаза Семена, с насмешливым, немного хищным прищуром, его лицо, губы, что шептали непонятные слова.
– Эя? – позвал ее Рэй.
Девушка вздрогнула и виновато посмотрела на отца:
– Извини, я задумалась.
– Нет, дело не в этом.
Он подал ей носитель информации с результатами тестов:
– Плохие показатели, девочка. Я решил отправить тебя под крыло Поттана. Поживи в къете, приди в себя и слушайся Высшего жреца, – погладил ее по голове мужчина, и девушка вовсе сникла, вспомнив, как гладил ее волосы Семен. – Ты не огорчишь меня?
– Нет, папа. Мне хватит вины.
– Я тебя не наказывал.
– А Константа? Я так и не видела брата.
– Он вернется к нам, но не сейчас. Каждому из нас нужно время, чтобы извлечь пользу из произошедшего, отсеять ненужное. Констант будет подбирать тэн и восполнять пробелы в своем образовании. Видишь ли, забавы с друзьями заменили ему необходимые сейти знания. Там где он сейчас, друзей будет минимум, как и забав, а опыта и знаний более, чем достаточно.
– Это надолго?
Рэй улыбнулся:
– Вы удивительно привязаны друг к другу.
– Он мой брат.
– Но близнец с Мариной, а ты с Рэйнгольфом. Впрочем, неважно. Собирайся, мы идем в къет.
– Я могу поговорить с мамой?
– Нет, – лицо сегюр закаменело. – Отныне ваши отношения будут минимизированы. Ты должна найти свое место в этой жизни, и не умом матери, а своим.
Эйфия поняла, что ее лишили последней соломинки спасения от тоски. Теперь ей не с кем поговорить о Семене.
– Я могу взять лэктор?
– Поттан проследит за твоим обучением и выдаст необходимые лэкторы. Доверься ему, он служит Модраш и роду Лоан ни один цикл.
– Тогда мне нечего собирать, я готова.
Сегюр щелкнул пальцами и в зале появились два молодых агнолика:
– Познакомься. Ману.
Остроглазый, высокий мужчина поклонился.
– Симгрэйф.
Теперь поклонился второй, более мощный телосложением и грубее чертами лица. В его лоб над переносицей был вправлен небольшой топаз, знак высшей ступени и личного обета Модраш.
– Он поклялся умереть за тебя. Эти двое всегда будут рядом и присмотрят, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Мы встретимся на праздники Хечи, дочь. Тогда ты мне и скажешь, готова ли вернуться в мир и выполнить свой долг перед родом и империей.
Эя покорно склонила голову: месяц достаточный срок, чтобы что-то решить для себя.
Ворота комплекса закрылись за ее спиной и оградили от внешнего воздействия, давая возможность погрузиться в себя или уйти к Семену, навестить его и тот грубый мирок, что стал ей дорог, не смотря ни на что. Поэтому Фея была даже рада решению отца и гостеприимному разрешению Поттана.
Ей было предоставлено крыло для особых персон, с отдельным входом и окнами, выходящими в благоухающий сад с капитами во имя Модраш.
Во внутреннем дворике къета работали рабы, приводя в порядок сад. Сновали агнолики кто с ритуального служения, кто по делам жрецов. Жизнь кипела и все же из-за абсолютного молчания находящихся в саду, ничего кроме шелеста листьев и тихого говора ветерка не было слышно, и казалось, жизнь замерла здесь, замедлив свое течение, увязнув в покое, аромате цветений, дымящихся благовоний, ярком свете Уэхо, щедро греющим здешний воздух.
– Покой, сейти, великое благо, – тихо сказал Поттан, осторожно придерживая девушку под локоток, повел по дорожке усыпанной жертвенными и ритуальными монетами, пластинами самоцветов и золотых гранул. – У тебя будет время и возможность обрести его, познать глубину этого великого дара, предвестника гармонии. Любые эмоции – враги его, твои враги, потому что делают тебя уязвимой, доступной для низменных порывов и отрицательных энергий. Я помогу обрести тебе гармонию, дитя Великого крестника Модраш. Ты станешь такой же сильной и неуязвимой как твой отец, да продлятся века правления воистину славной и благословенной династии Лоан.
После обряда очищения для Эйфии начались полные напряженной работы дни. Она была даже рада своему плотному графику, потому что он не давал ей расслабиться и отдаться тоске, что разъедала ее сердце. Сейти усердно занималась, изучая досконально то, что раньше игнорировала, лишь в необходимом минимуме для крестницы Модраш получив уроки астральных и ментальных перемещений. Теперь она проводила все утро вне тела, потом слушала наставления Поттана, беседовала с Главной жрицей о долге сейти и женщины.
Поттан усиленно тренировал ее дух, закаляя его и одевая в броню покоя. Медитации сменялись энергетическими упражнениями и приемами ритуальной борьбы, восстановления внутреннего равновесия и беспристрастия. Каждый день ей вменялось лично выбирать раба для укрепления организма, и получать расслабляющий массаж под монотонное гудение голосов жриц первой ступени. Эя понимала, что ей чистят память и тонко программируют в нужном отцу и Поттану направлении, выветривают остатки памяти о тех кажущихся уже безумно далекими днях, проведенных рядом с Семеном.
На ее пожелание получить лэктор по Земле, сейти тут же выдали требуемое, но лекции оказались скупыми и более пропагандистскими, чем информационными. Но и их Фее хватило, чтобы понять – пропасть, что разделяла их с Семеном изначально, никуда не исчезла и не исчезнет. Любовь на Земле такой же миф, как и на Флэте, но если здесь играет огромную роль разум, то там живут инстинкты. Они управляют, они диктуют, они влияют на личность, политику, социальные сферы жизни.
Получалось, что Семен просто желал ее как самец самку.
В этом же очень осторожно ее убеждала и Главная жрица, аргументируя вполне логично свои слова, но при этом, не акцентируясь именно на землянине и именно на сейти. Она всего лишь преподавала урок взаимоотношений между мужчиной и женщиной, опуская подробности интимных отношений.
Постепенно служители Модраш добились своего: Фея закаменела и превратилась с холодное и бесстрастное существо, которое казалось само себе более мертвым, чем живым.
Однако за маской каменной статуи пряталась наивная девочка, что по-глупости своей имела несчастье узнать, что такое любовь, та самая отвергнутая как не имеющая место быть флэтонцами, замененная инстинктивными желаниями у землян, но как ни странно, лишь в их языке имеющая хоть какое-то определение.
Именно эта девочка и выходила из тела замороженной связанной по рукам и ногам статусом и долгом сейти, и летела к своему мужчине.
– Сем, а, Сем, ты как? – спросил Петя.
Молчит мужчина, в стену смотрит.
– Горец, ну, чего ты?
– Семен, ты не переживай, утрясется все, – заверил Илья, а в ответ тишина. – Да-а-а. Семен, ну хорошо тебе глухонемого изображать. Смотреть на тебя, ей Богу, страшно. Вставать тебе надо, мышцы разминать, а то ведь вовсе работать перестанут. Пошли, прогуляемся? Се-ем?
Тот хоть бы моргнул.
– Семен, ну хватит тебе душу-то рвать! Елыча похоронили, Витька, осталось и тебя. А если ты за Елыча, то мы молчать будем. В тайге пропал и все тут. Семен?
– Бесполезно, – вздохнул Петя, видя нулевую реакцию на любые уговоры-разговоры. – Это Фея его и дружки ее инопланетные. Так метелели гады!
– Зажило уж все.
– Может у него душа болит. Его же сроду так не укатывали, обидно, понятно. Я бы тоже испереживался.
В комнате Прохорыч с настойкой появился, выгнал говорунов, и к Семену:
– Давай-ка отвар выпей, сынок. Давай, Семушка, вставай, – чуть не силой развернул к себе мужчину старик. Сесть помог, напоил как ребенка. Разговор начал, а Семен опять набок и в стену уставился. Вздохнул старик и вышел.
В коридоре уже совет собрался, как раз его встретил:
– Что делать-то будем, Иван Прохорович? – спросил Илья.
– А бес его знает.
– Я предлагаю силком его с постели тягать, – заявил Иван.
– Поднимешь, дальше что?
– Так день, два – сам вставать начнет.
– Дело-то не в том, – протянул старик.
– А в чем? – полюбопытствовал Петя, желая подтверждение своей версии получить.
– Девка его эта сушит.
– У-у, – взвыл и отмахнулся парень. – Он для женских чар устойчив, к тому же Фея-то та еще женщина. У нее под кожей, поди, щупальца, и вообще, не человек она вовсе.
Мужчины покосились на него, Прохорыч головой качнул:
– Ежели б ему до того дело было. Сдается мне, сил она его как Виктора лишила, а дружки ее, чудь эта инопланетная, вовсе добили.
Илья бороду огладил и пошел к себе в комнату: сапфир-то Феин при нем, порошка заветного почти полон. Пусть-ка на пользу поработает.
– Ты чего задумал, Илья? – спросил Иван.
– Получится – узнаете.
– Ты хуже не сделай.
– Хуже уже не будет – некуда.
На бумагу чуток порошка сыпнул и Семену в рот насильно высыпал. Тот глянул на него как больной пес, дернулся и опять в стену уставился.
Илья рядом сел, ждать принялся. Иван и Петя у окна притулились, Прохорыч в коридоре трубкой пыхтел, в открытую дверь поглядывал. Час прошел – эффекта нет. Илья глянул – а Семен-то спит.
– Мало, видать. Завтра больше насыплю. Сегодня не стану, – мужчинам заявил и потер затылок обдумывая как это с Колмогорцевым получилось? Ведь на себе пробовал – часа не прошло, скакать начал, а этот заснул.
Семену показалось кто-то сел на постель за его спиной, легонький, и аромат Феиных волос почудился. Обернулся – она. Сидит на него искоса поглядывает, взгляд тоскливый, больной и чуть укоризненный. Колмогорцев к ней метнулся, руку протянул – девушка растаяла…
Семена подкинуло. Сел головой затряс, озираясь – приснилось, что ли? Никого в комнате. Мужчина с трудом сел, сгорбился, чувствуя себя стариком разбитым, и подумалось ему: а чего он вдруг сдался? Что дальше-то? Так и будет лежать, в стену таращится, тоской душу рвать да слабнуть? Мужчина он или мышь полевая, что в норке отсиживается? И чего его скрутило? Что это он раскис как дороги по весне? Ведь все четко и ясно – нужна ему Фея, инопланетянкой, вампиркой, хромой, косой – любой. Так чего сидеть? Из-за родственника ее Дракулы хренова? Ну, помяли Семена гвардейцы этого шедевра, ну, ответить не смог и Фею удержать – киснуть теперь? Что Фея о нем подумает? А сам себя уважать за это будет? И ответку не кинет, и девочку свою не увидит больше?
Не жить ему без нее, но помирать, как червяк он не станет. Не отыгран бой – всего-то первый раунд проиграл, второй за ним будет. И плевать с человеком или инопланетянином биться придется. Ишь, напугали! Как же, ждите! За Фею он самого черта порвет.
Семен сжал кулаки – слабо, мышцы плохо слушаются, сил в теле нет. Сейчас его, понятно, и муравей с ног собьет.
Нет, чего он сдался?
Мужчина начал сжимать и разжимать кулаки, напрягая мышцы рук и соображая как быстрее восстановиться. Лежать он больше не станет и в пустую сердце рвать тоже. Нужна ему Фея – значит, пойдет и заберет ее у "Кощея". Эк, напугали инопланетностью. Шалите. Не таких с умом охаживали, не такие преграды преодолевали, не такие бульдозеры на слом пускали.
Да и дел-то: Арчи этого найти или любого другого со знаковой татуировкой, к стенке прижать, по душам поговорить, пусть хоть и кулаками, но информацию об этом братстве инопланетном вытрясти и местонахождение Феи, а там в зависимости от обстоятельств действовать. Надо будет и тарелочку их инопланетную угонит. Не такая уж ситуация гиблая, а безвыходных вовсе не бывает, если с умом дружишь.
Семен сцепил зубы и перебрался на пол. Начал пресс качать, потом обливаясь и челюсти до боли сжимая. Сил нет? Будут. Получил раз под дых – в другой умнее будет, проворнее и сильнее. Не подставится уже как дурак. "Ты подожди, Фея, потерпи, девочка, я приду за тобой. Правильно ты сказала: вместе мы. Вместе и будем".
И ни грамма сомнения у него в том, что он ей нужен не возникло. А отчего так и думать не стал. Главное помнил: верила она ему, верила в него, берегла, и если уж считала чуть не Богом, значит, будет он им. Нет другого пути.
С того дня, как подменили Семена: с утра до вечера то пробежки устраивает, то дрова колет, то качается, за обедом и то с эспандером для кисти рук сидит. И все молчком со зверской физиономией доведенного до края человека. Товарищи косились на него, но в душу не лезли. Куда там – глянет, любой вопрос в горле застревает. Одно и без слов ясно было – задумал что-то Горец.
Глава 34
Состояние здоровья сейти все более ухудшалось, словно в насмешку над усилиями Поттана, который добился значительных успехов в одном и столь же значительный провал получил в другом. Чем больше он закалял Эйфию, тем сильнее она болела, чем больше укреплял ее дух, тем больше ослабевал работу энергетических каналов.
Жрицы стимулировали сейти их работу уже ежедневно, консервировали эмоции и лишали памяти о ненужных событиях, умело воздействуя пальчиками на нужные точки на теле.
Рэй и Поттан стояли на платформе вверху над залой и следили за работой служительниц Модраш. Интерес жреца и сегюр был не случаен – каждого из них беспокоило свое и они пытались понять причину отсутствия должных результатов.
– У нее явное ухудшение общего состояния организма, – сухо заметил Рэй, высказав, наконец, вслух свои опасения. Поттан понял, что сегюр намекает на плохую работу его людей. Пока намекает, но завтра, если состояние девушки не улучшиться может сказать прямо.
– Возможно это от пристрастия сейти к медитативным занятиям. Она затрачивает слишком много энергии для них.
– А должна получать.
– Да. В этом и странность.
– Странность? Скажи еще случайность.
– Нет. У меня есть подозрения, что сейти далеко уходит. И лишь в одном направлении.
– Тогда стоит пресечь занятия.
– Хорошо.
– Если через месяц состояние не стабилизируется, я пришлю кафиров.
– Мы поможем сейти, – решил пока придержать правду при себе жрец. – Прошло слишком мало времени.
– Три недели.
– Миг.
Рэй глянул на жреца и, развернувшись, пошел прочь. Поттан понял, что сегюр недоволен и задумался о тех методах, что еще не были применены. Терять расположение Лоан жрец не хотел, как не мог допустить потери наследницы империи.
Эйфию отлучили от занятий медитацией, не пускали на ритуалы, запретили любые учебные мероприятия. Теперь она слонялась в обществе двух агноликов по къету, сидела в саду и общалась со жрецами на уровне философских бесед и психологических тестов. Это значительно надоедало и она бы ушла из къета если бы не приказ отца оставаться под присмотром Поттана пока он не вернется со свадьбы Марины и Люйстик. Понятно, что Эя не стала противиться, сообразив, что здесь она недоступна ни для Ван-Джук, ни для других возможных претендентов в мужья. Что сватовство не за горами она не сомневалась – отец не однозначно дал это понять, и Поттан в своих речах стал все чаще касаться темы замужества и материнства, склоняя сейти к долгу перед империей.
Не видя смысла открыто сопротивляться, Эйфия не перечила, но тянула время, и радовалось любой отсрочки своего выхода из-под опеки жреца, а значит и выхода в свет к когорте претендентов на нее. Отъезд Рэйсли был, кстати, потому что дарил ей еще минимум месяц покоя и пусть относительной, но свободы.
Она сидела в саду и смотрела как рабы ухаживают за растениями. Один, светловолосый с типичной для землян порослью на щеках, давно привлекал ее внимание и не столько и-цы, сколько возможностью побеседовать, потренироваться в земном языке, узнать что-то новое, и пусть на призрачный шаг, но оказаться ближе к Семену.
– Иди сюда, – поманила, когда тэн покосился на нее. Мужчина сразу же напрягся и уперся, но Ману без слов поднял его и кинул к ногам госпожи, нависнув за спиной для упреждения непочтения. Раб исподлобья выжидательно уставился на девушку:
– Чего ж тебе надо, сука? – прошептал невнятно и еле слышно, но для Эйфии показалось вполне четко и громко.
– Имъя?
Мужчина нахмурился: это-то тебе зачем? Но агнолик поторопил его, недвусмысленно пихнув носком мокасина в бок:
– Олег.
– Олэк.
– Отгута? – Эя стеснялась своего ломаного и скудного знания языка. Учитывая, что ей не выдали лэктор по земному языку, а с мамой общение пресекли, тренироваться и пополнять запас слов она имела возможности. И этот тэн был кстати.
– В Портленде взяли.
Девушка кивнула и жестом разрешила мужчине встать с колен и сесть на землю, а Ману попросила принести две чашки фэй и моколи. Агнолик недовольно нахмурился, заподозрив, что госпожа решила напоить и раба, но слова поперек не сказал. Кивком передал Симгрэйфу свой пост и пошел выполнять приказ госпожи. Через Поттана, которому тут же доложил об интересе госпожи к землянину.
Эйфия в ожидании заказа рассматривала тэн, а тот усиленно поглядывал в сторону – не нравилось ему пристальное внимание девушки.
– Ты понимаешь по-флэтонски?
– Немного, – ответил ломано, настороженно покосившись на нее. Судя по виду, мужчина с удовольствием бы ушел. Тревожила его Эйфия, уверен он был, не к добру пригласила. Сейчас высосет его силы и привет. А зачем еще он ей нужен?
– О Земле с тобой поговорить хочу.
Мужчина с минуту соображал, правильно ли ее понял.
– Зачем? – насторожился еще больше.
– Говори на земном.
– Каком именно? У нас много языков.
– Много? Матушка говорила мне. Как вы не путаетесь? Ведь это удивительно неудобно одной расе иметь множество языков. К чему создавать трудности самим себе?
Мужчина ничего не понял и пожал плечами.
– Симгрэйф, принеси лэктор по языкам, – попросила Эя.
– Хотите обучить раба нашему языку? – спросил появившийся Поттан.
– Что в этом плохого?
– Ничего. Но и смысла в том нет.
– Я желаю пообщаться с ним, потренироваться в земном, потом потренируюсь в другом языке. Уму необходима разминка.
– Конечно, госпожа сейти. Но не слишком ли утомительно учить столь грубый и путанный язык, как у землян? – жрец жестом подозвал эстиба с типично тонорскими чертами лица: узкими глазами, широкими скулами и почти полным отсутствием носа. – Вот вам прекрасный экземпляр для учебы. Язык тонорцев мелодичен, прост и не потребует особого напряжения для изучения.
– Но я знаю тонорский.
– Тренировка лишней не бывает. Я слышал, королевич Тонора Ариспаша дважды предлагал вашему отцу свою кандидатуру в качестве вашего мужа.
– У них скупая энергетика. Каналы замкнуты, и-цы строго контролируемо. К тому же тонорцы бесперспективны, потому что до сих пор раздроблены и ведут междоусобные войны. Они ищут за кого бы зацепиться, чтобы выйти на другой уровень и занять место в совете Высших Цивилизаций. Ариспаша королевич одной из провинций одного из континентов. Мелкий никчемный князек мне не подходит.
Поттан кивнул, довольный рассуждением сейти.
– Вы правы.
Ману принес фэй и вазу с моколи. Одну чашку взяла девушка, другую, к ее неудовольствию, Поттан.
– Вы хотели предложить фэй рабу? – заметив ее взгляд, удивился жрец.
– Нет. Мне мало одной чашки.
– Ману принесет еще. Но лучше взять и-цы этого раба. Оно недурственно.
Эйфия поняла, что жрец стремиться избавится от тэн и пресекает интерес сейти ее же руками, ставя перед выбором. Однако девушка сдаваться не собиралась – пока отец в отъезде Поттан не посмеет перечить ей. Его власть меньше власти сейти. Только нужно напомнить ему об этом.
– Так и сделаю. Но после того, как получу от него другое. Оставьте нас Поттан, я желаю побеседовать с ним.
Жрец холодно посмотрел на раба, потом на госпожу и поклонился, смиряясь перед ее волей. Было ясно, он сегодня же доложит сегюр об интересе дочери.
Но минимум сутки у нее есть.
Поттан не спеша покинул Эйфию, и та предложила рабу моколи:
– Кусат.
Мужчина подозрительно уставился на девушку и отрицательно мотнул головой.
– Я могу идти?
– Уйтит нэт. Лэктор Ману, – требовательно протянула ладонь к агнолику.
– У меня нет, госпожа.
– Симгрейф?
– И у меня нет, госпожа.
– Тогда сходите и принесите! Сейчас же!
Воины переглянулись, и Симгрэйф пошел выполнять приказ.
– Я буду у себя, – бросила ему в спину. – И поторопись!
И махнув Ману: "прихвати тэн", пошла в свои покои, чтобы меньше ушей и глаз смогло наблюдать за ней.
Ману не церемонился: толкнул мужчину на пол, заставляя встать на колени, и застыл за его спиной готовый в любой момент свернуть рабу шею.
Эя укоризненно глянула на агнолика и налила землянину прохладительный напиток с гранулами льда в высокий стакан.
– Возьми. Я знаю, вы влаголюбивы.
Олега мучила жажда с того момента как он по самой глупейшей случайности попал в руки инопланетян, потому как он не опасался знатной флэтонки, от питья не отказался. Выпил залпом и уставился на девушку:
– Что вам надо?
Пока Эйфия разгадывала вопрос и пыталась найти ответ, сложив известные ей земные слова, появился Ману и с каменной физиономией протянул ей лэктор. Она кивнула на раба. Агнолик неласково воткнул ему в ухо пуговку прибора и нажал на кнопку передачи.
Осталось немного подождать.
Поттан связался с сегюр и доложил о странном интересе сейти к земному рабу. На лицо Рэйсли набежала тень:
– Убрать. Любые контакты с земными рабами пресекать на корню.
– Ты думаешь, она все еще помнит о том?
– А зачем еще ей понадобился земной тэн? Она не должна их брать даже как допинг.
– Я уберу его, но… ее же руками. Она хотела его использовать, она его использует. А на счет и-цы, ты не прав. Что-то произошло Рэйсли. Организм твоей дочери отвергает и-цы юксиотов, бельфорцев, алимаян, саммитов. Я вынужден подбирать каждый раз представителей разных рас, но ни один не идет в прок. Позволь использовать этого землянина. Как эксперимент. Мне кажется, что обряд очищения не удался и недостойное поведение того землянина глубоко отразились на сейти.
– Намекаешь, что его энергетика соединилась с ее? Чушь. Они не были вместе. Более того, она щадила его и ни разу не взяла и-цы.
– Женский организм более тонко устроен, чем мужской. К тому же сейти очень ранима и нежна, и грубое воздействие могло оставить свой отпечаток на ее психике и энергоструктуре. Я сам не понимаю, что происходит, но факт, что происходит. Механизм воздействия мне не понятен, я далек от мысли что тот землянин владеет хоть сколько -либо примитивными технологиями управления личностью и энергией, но факты вещь упрямая. Ее каналы отказываются работать самостоятельно и отвергают воздействие и помощь любых иных жизненных сил. Я не кафир, Рэй, но могу ответственно заявить – твоя дочь умирает.
Лоан уперся руками в стол и склонил голову, переваривая услышанное.
– Не может быть. Все было нормально. Да, Эйфия слаба энергетически, но так распорядился Модраш, отдав всю силу Ренни еще при рождении…
– Хвала Модраш, – прикоснулся к рубину во лбу Поттан в знак уважения и благодарности за то своему Богу.
– Да, – сжал голубой алмаз мэ-гоцо Рэйсли. – Но с Эйфией все было хорошо, – повторил. – Допинга хватало, чтобы нормализовать работу каналов.
– А сейчас нет.
– Вызови кафиров, – приказал глухо. – Пусть проведут дополнительные исследования. Я жду детального доклада в течение суток!
И отключил связь.
Поттан замер, обдумывая беседу.
Понятно, что Рэйсли не желает терять дитя, тем более по праву наследования Эйфия претендует на трон Флэта. Если бы она не устроила эскападу и все пошло, как они с сегюр задумали изначально, через полгода сейти официально стала императрицей Цигруна, а Рэйнгольф соправителем отца дома, уступив постепенно сестре полную власть над планетой мужа. Понятно, что от ее имени правил бы другой: пока тот кого назначил бы Рэйсли, а зачем, Констант, когда бы достиг совершеннолетия. И Цигрун стал бы наследной вотчиной Флэта и династии Лоан. Но теперь все изменилось и Рэнни придется властвовать на Цигруне, потому что Марине и Люйстик суждено погибнуть вместе. Гибель дочери сегюр не вызовет подозрений в совете и у общественности в причастности императора к внезапной и столь выгодной Флэту смерти Ван-Джук. Власть полностью перейдет в руки Альцины, а значит к Рэнни, который поспешит отодвинуть жену, наградив ее заботой по воспитанию наследников, и будет править единолично. Но в таком случае трон не передать ни Константу, ни кому другому из наследников Лоан, кроме законных детей Рэйнгольфа и Альцины. Цигрун остается во власти Флэта, но теряется для отпрысков других веток, уходя под полный и единоличный контроль лишь одного сейти.
В этой ситуации вопрос с союзом Эйфии и ее здоровьем становится особо актуальным и серьезным. Погибни она и ее место займет другая пара близнецов, урезав автоматически власть Рэйнгольфа на Цигруне. Констант неплох, но слишком мал и легкомысленен, чтобы занимать должность соправителя. Понятно, что еще семь лет он не вступит в нее, но Тайфия уже мало замужем, но и родила наследника. Ее муж от ее имени сможет претендовать на должность и получить ее вместе с властью на Цигруне. Допустить канно в управление империей было бы слишком возмутительно для спокойствия во всей системе, подточило бы влияние Флэта.
Хопитор прекрасный правитель и мудрый муж, но этим он и опасен. Его нельзя даже гипотетически подпускать к трону Флэта иначе это грозит тем, что не Лоан захватит власть на других планетах, а его империю заберут себе чужаки.
Если бы союз Хопитор и Танфии не укрепил на тот момент позиции Флэта в сообществе Высших Цивилизаций и не открывал путь к неограниченному контролю над торговыми системами и объединениями, Рэй бы не стал торопиться с заключением союза. Но прибавить к посту куратора Исследовательской службы при совете Галактик еще и должность куратора Торговых связей, было очень перспективно и поднимало Флэт очень высоко, делая его фактически главой совета Высших Цивилизаций…
Н-да. Что делать теперь?
Оставить Марину в живых? Оставить еще большую опасность. Мало посеять подозрения и удобрить почву для серьезных неприятностей и дрязг вокруг трона Цигруна, так еще и получить проблему для собственной планеты. При характере сейти посеять смуту ничего не стоит, как и перессорить наследников. А любая ссора в царственном семействе конец для отлаженной системы, для сильного и мощного Флэта, конец всем усилиям Лоан. Нет, Марина должна погибнуть и погибнет.
А Эйфия должна и жить и будет жить. И если для этого нужно поддерживать ее лишь и-цы землян, она будет получать землян.
Поттан нажал сейсор связи на гуэдо и вызвал кафиров и сленгиров. Консилиум не помешает, но сейти нервировать не надо. Покой, как отсутствие отрицательных воздействий на психическую и нервную систему, единственное, что благотворно влияет на любой организм, тем более, настолько расстроенный как у Эйфии.
