Текст книги "Фея Лоан (СИ)"
Автор книги: Райдо Витич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 35 страниц)
– Тати? – отчего-то испугалась Фея, увидев монумент в стразах, что уже застыл заложив руки за спину у обломков ограды. Взгляд его был направлен на девушку, а та сникла, погладила Семена по груди, то ли утешая, то ли прощаясь.
– Эя?
– Он твой брат или отец? – понял Колмогорцев. И лишь чуток удивился тому, что ничему уже не удивляется. – Пойдем Фея. По-моему нам с ним надо познакомится.
Девушка вздохнула с тоской, глянув на Семена, и помогла ему подойти к отцу.
– Он мой муж папа, – сказала, робея под взглядом Рейсли.
– Здравствуй дочь,– ответил тот, будто не услышал ее заявление. И вообще, он даже не посмотрел на нее. Фея поняла – Лоан в ярости.
– Папа…
Сегюр просто кивнул агноликам и те, подхватив сейти, понесли прочь. Семен не успел отреагировать и лишь шагнул за ней, но наткнулся на жуткий удар в живот. У мужчины дух перехватило. Падая, он смотрел на спокойное даже равнодушное лицо отца Феи и слышал ее крик, но не мог ответить ни ей, ни ему.
Рухнул в снег, согнулся, уткнувшись лицом в холод, чтобы быстрее прийти в себя. Застонал и начал подниматься, с прищуром поглядывая в пустые голубые глаза: не по вкусу видно зять папаше.
Хотел в шутку все перевести – не драться же с родителем жены, и только приподнялся, как получил удар в висок. Лоан просто ткнул в точку пальцем, и легонько пихнул землянина. Семен упал, но сквозь туман и темноту накрывшую его пытался дотянутся до Феи, подняться назло всем.
Промысловики, было, на помощь рванули, но были остановлены взглядами агноликов:
– Даже не пытайтесь. Один шаг, один жест – от этого места останется воронка, – спокойно заметил Арвидейф. Лангрэйф вытащил мэ-гоцо и нажав на главенствующий рубин на рукояти, показал неоновый клинок в действии: провел им по сваленной ограде и та вспыхнула.
Промысловики замерли, по звериному добро глядя на гостей, но выступить против не решились.
Сегюр даже внимания на массовку не обратил – смотрел на землянина ворочающегося в пустой попытке подняться в снегу у его ног, и решал убить его медленно или быстро. Ярость, которую он испытывал от понимания, что подлый тэн дотрагивался до его дочери, требовала долгой и мучительной смерти, гордость флэтонца не разрешала тратить время на какого-то червя. Но тут Эйфия решила все за сегюр самым неприятным способом.
– Он мой муж!! Я жду от него ребенка!! Не трогай его отец!!
Рэйсли сжал ладонью мэ-гоцо и лишь тем выдал свою злость в ответ на услышанное. С сожалением, что не может убить дикаря, посмотрел, как тот пытается и подняться и дотянуться до девушки, но лишь снег месит, и презрительно скривился. Постоял и двинулся за дочерью, кивнув агноликам: займитесь. Те душевно и по-простому попинали землянина, потом спокойно сели на снегоходы и покинули заимку, улетая вслед товарищам.
Глава 31
Эйфию усадили в сейфер, как она не вырывалась.
– Он мой муж, ты не можешь нас разлучать! – закричала она отцу. Рэйсли глянул на нее, давая понять: слышу. Сел напротив.
– Отец!…
Лоан жестом приказал: помолчи.
У него от ярости челюсть свело. Сегюр прекрасно понимал, что в таком состоянии легко может устроить маленький апокалипсис и для психики дочери и для планеты Земля. Заявление Эйфии о ребенке лишало его возможности отомстить землянину и дать выход гневу при дочери. Беременность не то состояние, в котором женщине стоит волноваться, но только он подумает об этом тут же готов рвать и метать.
Эя беременна от дикаря! Какой-то грязный ублюдок посмел прикоснуться к его дочери! И связал по рукам и ногам, наградив девочку ребенком! Ах, с какой бы радостью он живьем снял кожу с этого землянина! Да не получится.
А Арвидэйф доложил, что с сейти все нормально.
О, да!
– Стейпфил, – бросил в радиофон.
– Да, господин.
– Арвидэйф остается на Земле. До конца жизни!
– Понял, господин.
– Папа…– попыталась опять вставить слово Эйфия.
– Помолчи, – процедил угрожающе.
– Ты увозишь меня от мужа и я должна молчать?! – возмутилась девушка.
– Да!… И скажи спасибо, что он остался жить.
– Он отец моего ребенка…
– Поэтому и жив!… И больше не слова.
Эя смолкла, понимая, что иначе отец способен передумать и тогда Семена убьют.
Ничего. Главное сейчас обезопасить его, а позже, когда Эйфия смягчит отца, сможет вернуться к мужу.
– Я рада видеть тебя папа, – примирительно улыбнулась отцу. Рэй холодно посмотрел на нее: хитра, знала, чем обезопасить себя.
Лоан качнулся к дочери с мягкой улыбкой на устах:
– Объятья тэн приятнее и выгоднее объятий императора Цигруна?
Эйфия отпрянула, насупившись:
– Ты можешь упрекать сколько угодно, но я ничуть не жалею, то не стала женой Ван-Джук.
– Я это понял. И мейнц Люйстик жалкая хижина, по сравнению с той в которой ты жила. Кто надоумил тебя бежать?
– Никто отец. Я сама. У Константа не было выбора, кроме как помочь мне и скрыть от тебя.
– Не перекладывай его вину на свои плечи, тебе хватит своей. И не думай, что твое состояние освободит тебя от наказания.
– Я в воле мужа отец.
– Мужа… Как высоко ты вознесла дикаря, жалкого никчемного человечка. Только он не вспомнит о тебе, как и ты больше не вспомнишь о нем. Я не желаю ничего слышать о нем. Будем считать, что Модраш подарил тебе ребенка. Мы с твоей матерью воспитаем его, а ты выйдешь замуж.
– Нет…
– Это и будет твоя плата за проступок, а так же за жизнь приглянувшегося тебе тэн. Услышу о нем еще хоть раз – он лишится не памяти, а жизни. Никогда моя дочь не была и не будет женой раба, – с нажимом сказал Рэй, взглядом давая понять Эйфии что у нее нет выбора как только согласится с его решением. – Досадный эпизод в твоей жизни вычеркнут. После рождения дитя, Поттан проведет обряд очищения и я найду тебе достойного мужчину.
– Папа… мама тоже была тэн…
– Она женщина. Канно…
– Землянка.
– Канно!… – остановил взглядом дочь. – И потому не могла отстоять свою свободу. И все же получила ее благодаря мужеству и отваге, порой безумной, как у флэтонцев. Но нет чести тому мужчине, что не может отстоять свою свободу или доказать равенство свое с высшим сословием по тем или иным качествам. Место такого мужчины в сеприше! Потому что он раб, по сути! Пример – Сергей. Он смог доказать свою принадлежность к рангу человека, а не насекомого и потому получил свободу и должность, достойную качеств его личности. А твой тэн не смог даже подняться! Барахтался у моих ног как жук в песке! Пусть и остается там, где рожден и для чего рожден. Он не смог удержать свою жену! Тогда зачем она ему? Господину нужна госпожа, а твоему рабу нужна рабыня. Ты тэн?
– Нет.
– В таком случае, разговор окончен.
Эйфия огорченная и расстроенная долго смотрела в окно и вдруг сказала:
– Ты прав папа, но и не прав. Семен сильный, умный и смелый человек. Он выступил против своих защищая меня, он единственный не посчитал меня низшим существом, недочеловеком…
– Вот она, психология раба, – усмехнулся Рэй. – Убедилась насколько низок в мышлении подобный тип двуногих? Все кто не так устроен, не так мыслит или ходит, смотрит или говорит, автоматически причисляется к носителю угрозы всей системы низшей плоскости, которую они занимают. И его нужно обязательно уничтожить. Агрессивность первый признак несовершенства личности. Стадное чувство и амбиции жука мечтающего стать птицей – вот их суть, и невдомек что птица рождена птицей, и чтобы подняться с ней в небо не надо убивать ее и ненавидеть, нужно реально взглянуть на нее и на себя, на те плоскости которые занимает каждый типаж. Понять и принять птицу, как понять и принять себя каков ты есть, и стать равным своей мечте и подняться с ней в небо. Но жук зол, что он жук, он хочет такие же крылья, такие же глаза и перья, как у птицы. Не небо, а чужое место манит его. У него хватит сил напасть, искусать, но не схватит сил смириться с тем, что он жук, не хватит ума понять, что же ему нужно на самом деле – оперенье, острый взгляд сверху, с высоты полета, небо или чувство парения? Или ничего из всего этого, потому что это не его мечта? Такие даже став господами, все равно останутся рабами.
– Семен другой…
– Мне все равно, какой он в твоей интерпретации. Я видел его и достаточно понял. И повторяю: ты забыла его. Этого землянина не было в твоей жизни, как не было идиотского приключения, что ты устроила всем нам. Ничего не было. Или ты забудешь сама или я помогу тебе это сделать.
Сейферы зашли в платформу, как в обойму и уже через двадцать минут она состыковалась с базовым кораблем, который лег на курс до Флэта.
Агнолики сопроводили сейти в каюту, где ее уже ждали служанки. Девушку искупали, переодели, накормили и настал черед кафиров. Лоан лично присутствовал при диагностике общего состояния дочери, заподозрив по ее эмоциональному настрою значительные отклонения от нормы.
Эйфия выглядела подавленно и удрученно, чего не могло быть, учитывая, что она возвращается домой и к тому же ждет ребенка.
Но вот как раз его-то и не оказалось. Более того, кафиры заверили, что сейти по-прежнему девственна.
В первую минуту Рэйсли подумал, что дочь специально выдумала беременность, чтобы спасти своего землянина, но после разговора с ней понял, что дело всего лишь в ее необразованности в интимных вопросах, как и положено знатной наследнице, а суть проблемы, из-за которой она возомнила себя женой, в том, что дикарь прикасался к ней.
– Когда насекомое ползет по твоему плечу, ты не становишься ему женой, а оно тебе мужем, – довольный поворотом событий, заметил Рэй.
– Семен – мужчина!…
– Девочка моя, чтобы быть мужчиной мало иметь половые отличия, – улыбнулся сегюр, приобняв дочь за плечи. И усмехнулся. – К тому же я понял, что даже их у него нет. Что ж, проблема исчерпана. Поттан проведет по нашему возвращению обряд очищения, и мы закроем эту тему.
О землянине он даже не подумал. Это недоразумение, по его мнению, не стоило ни мысли, ни тем более времени на репрессии. Муравей остался в своем муравейнике, а птицы полетели дальше.
Часть вторая
Глава 32
Две недели Семен лежал и смотрел в стену. Он дышал через раз, почти не мог двигаться из-за боли во всем теле, но физическое мучение было ничто по сравнению с тем, что делалось в его душе.
С того момента как мужчины принесли его в дом, уложили на постель и обработали раны, он ни сказал, ни слова. Да и не видел он никого, с кем бы хотел говорить. И не о чем было болтать, не зачем. Перед его глазами стояла Фея, которую уносили прочь от него на плече, как какую-то одалиску. Он видел вновь и вновь как она тянет к нему руку, слышал опять и опять протяжный зовущий до гнетущего отчаянья голос любимой.
Ребята выхаживали его, пеняли за упрямое нежелание разговаривать и вставать, есть. А он не мог понять, зачем ему это, если ее нет, а значит и его тоже. Только боль, будь она неладна, напоминала ему о том, что он жив и заставляла мучиться от непонимания, к чему он выжил.
Ему до слез было обидно за собственную слабость, за то, что не смог удержать ее, не подумал, что некоторые родители хуже врагов, что не всем нравятся такие как он и понятно мало кому захочется иметь зятя обычного промысловика с длинным и не очень праведным послужным списком за спиной. А скорей всего дело всего лишь в том, что они с Феей из разных миров как из разных измерений, вот родственник ее и взъелся. В том, что родственник, Семен не сомневался – этот похож был на Фею, как она на него, и столь же непохож. Живая, наивная девочка и каменный истукан плохо складывались, но черты лица типичные для того и другой не оставляли сомнений.
День за днем, ночь за ночью промысловики выхаживали его терпеливо и настойчиво, заставляя жить, отпаивали настоями и отпаривали в бане сведенные мышцы.
Кровоподтеки спали, раны затянулись, сломанные кости срослись. Но сердце по-прежнему кровоточило, душа не давала покоя, рвалась к Фее, а память беспрестанно отщелкивала моменты их жизни, путь короткой, пусть бурной и неправильной, но прекрасной как самая романтическая сказка.
Тий, йиа – мэстэ, – слышался как наяву голосок любимой девочки, ее тихий смех. И мерещился ласковый и полный смущения взгляд ее изумительных глаз, аромат волос и кожи.
Только этим Семен и жил, а все остальное проходило мимо незамеченным.
Пережить полет было нелегко. Выдавливать улыбки и спокойно смотреть на отца, что разлучил ее с Семеном, было невыносимо. Но порой еще более тяжело понимать правоту отца и чувствовать недовольство землянином. То, что он не сделал ее своей женой, вызывало в Эйфии вполне резонные ответы на все вопросы: он либо не мужчина, либо не захотел ее. Значит, она не нужна ему, а он ей.
И все же сомнения оставались. Эя понимала, что у землян и флэтонцев разное мышление, разный менталитет и возможно именно в этом кроется истинная причина несуразностей произошедшего. Единственный кто знал землян и мог не просто поделиться информацией, но и понять Фею, помочь разобраться во всем, была мама.
В первый же день после прилета Эя заперлась с Аленой на половине сегюр-мэно и подробно рассказала все, что с ней случилось.
– Девочка моя, – обняла ее женщина с улыбкой. – Да ты влюблена. И судя по твоему рассказу, твой мужчина так же влюблен в тебя. Если это так, вы встретитесь, верь мне. Если прав отец, то не стоит и горевать – ты забудешь своего избранника, а нет – он найдет тебя.
– Как, мама?
– Не знаю. И кстати, – Алена разлила фэй по чашкам и пододвинула одну дочери. – То, что твой… Семен, да? Не тронул тебя, говорит лишь за мою версию, а не за отцовскую и ничего больше не значит.
– Мама, но как же мне быть? Он там, я здесь. Отец слышать о нем не хочет, запретил под угрозой стерилизации памяти о нем вспоминать.
– Это он может. А вообще, сложный вопрос и ответ на него в тебе самой. Но предлагаю тебе успокоиться, отдохнуть после всей этой волнительной истории и только тогда решать.
– Решать кто он мне? Я признала его мужем.
– А он тебя? – Алена внимательно посмотрела на дочь и вздохнула. – Влюбленность прекрасна, но это еще не любовь. Люди встречаются и расходятся, во всяком случае, у нас на Земле происходит именно так. У меня, например, был жених, и мы объявили о свадьбе, но… когда я вернулась домой, оказалось, что он женился на моей подруге. Я не жалела и не обиделась, потому что поняла – он не был мне нужен, я придумала его себе. Возможно, и вы придумали себе друг друга. Пройдет время, и вы будите удивляться своей привязанности, а возможно вовсе не вспомните о ней. Знаешь, твой отец порой невыносимо циничен и все же ему не откажешь в здравом смысле. Он прав, что заставляет тебя забыть о своем увлечении. Хотя бы на время попытайся отойти от него, а потом вернись и посмотри с другой стороны, возможно, то, что неясно сейчас, станет ясно тогда. Во всяком случае, ты точно поймешь для себя, нужен этот мальчик тебе или нет. И подумай – нужна ли ты ему. Вот это действительно важно. Или ты хочешь навязываться?
– Нет, – возмутилась Эйфия.
– Тогда… осталось немного остыть и хорошо подумать: стоит ли этот Семен твоих переживаний. А хочешь, я поговорю с отцом, и мы устроим прием, пригласим цвет элиты? Твоя беда и перекос воспитания Рэйсли, в отсутствии внимания со стороны мужчин. Ты совсем их не знаешь, не имеешь представления о их особенностях и своих вкусах в этом вопросе.
– Ой, мама!… Если тебя услышит папа…
– Знаю, знаю, опять устроит бомбардировку своими нотациями, – скривила рожицу женщина. Эя прыснула.
– Но мы же ничего ему не скажем? – заговорщески улыбнулась ей Алена. – Мы постараемся посетить все приемы и рауты, что намечаются в округе. Постарайся приглядеться к тусовке элитных отпрысков и понять кто и чем тебе по нраву. Договорились?
– Нет, мама, без Семена я не пойду, это будет нехорошо по отношению к нему.
Алена вздохнула, заскучав: чертов Рэй! В кого превратил девочку?!
– А чем плохо-то? Может тебе вообще в монастырь уйти, раз ты решила что замужем? – и фыркнула. – Вот еще бы муженек об этом знал!
– Что такое "монастырь"?
– Хм. Надеюсь это место не для тебя. Ты как себя чувствуешь? Энергоуровень проверяли?
– У меня все нормально мама.
Алена промолчала, но не поверила и вечером высказала Рэйсли:
– Эйфия плохо выглядит. Сидела как замороженная. Ни привычной живости, ни смеха, ни веселого блеска в глазах. Кафиры проверяли энергоуровень?
– В тот же день как мы ее забрали.
– А после?
– Ей поставляют лучших тэн.
– Но видно не тех, может ей не подходит их и-цы?
– Раньше подходило.
– А ты проверь сейчас!
– Не вижу повода.
– Я вижу! Рэй, девочка испытала потрясение! Девочка влюбилась и это на любой организм оказывает серьезную встряску.
– Что она сделала? – нахмурился мужчина.
– Ну, привязалась.
– В свое время она была привязана и к детенышу килпатрика! Мне и тогда надо было сделать тестирование энергопроцессов?
– Ну, что ты сравниваешь?! – всплеснула руками женщина. – Какой-то детеныш и мужчина.
– Кто мужчина? Где мужчина? Милая, я не вижу повода обсуждать то недоразумение, что произошло с Эйфией.
– В этом, между прочим, виноват ты.
– Это еще отчего? – удивился Лоан.
– Первое: цигрун девочке категорически не понравился, а ты понятия не имеешь, на что способна женщина, которой не нравится избранник. Хотя ты не знаешь и то на что она способна, когда влюблена. А Эя не знает мужчин в принципе, это второй твой минус. Девочку нужно чаще выводить в общество, дать ей возможность определится в ассортименте кандидатов. И третье: она женщина, чувственная, сформировавшаяся, но абсолютно неопытная во всех сферах взаимоотношений мужчины и женщины!
– Первое, милая моя – минус тебе – определись для начала твоя дочь еще девочка или уже все-таки женщина. Второе: мы не на твоей планете с фривольными отношениями меж полов и таким же отвратным воспитанием. В-третьих: я сам решу, кто ей подходит, а кто нет. В-четвертых: всеми остальными, просветительскими вопросами займется муж, на правах мужа. В– пятых: мой главный промах в том, что я много воли дал тебе в общении с детьми. Именно ты забила голову сейти своим глупейшим мировоззрением, взлелеяла эмоциональный фон и отправила ее в страну иллюзий!… И в-шестых: мне абсолютно неинтересно, на что способна женщина в любом состоянии. Это давно для меня не загадка, – холодно посмотрел на жену. – И не путай себя и Эйфию! Она, слава Модраш, флэтонка. И впредь я не желаю, чтобы вы встречались.
– Ты разлучаешь меня с дочерью? – ужаснулась Алена.
– Сожалею, что не сделал этого раньше. Но лучше поздно, чем никогда. Девочка выросла и должна идти своей дорогой, а не путаться в подоле матери, не цепляться за брючины отца! – грохнул ладонью о стол Рэй. – Именно ты со своей дурной опекой превратила ее в неуверенную трусишку! И все что с ней происходит, все ее проблемы – плоды твоего влияния! Глупых сказочек о любви, жалости, прочих архаизмов! Хватит! Эя будет жить своим умом, а не твоим!
Мужчина вышел из покоев жены. Алена же поморщилась: кажется, она переусердствовала. Но, ничего. Рэйсли раз в сотый запрещает ей общаться с дочерью, но месяц, другой и они вновь вместе. И на этот раз будет так же. И на своем она все-таки настоит. Эя начнет крутиться в обществе и выберет себе мужа сама.
Рэй приказал провести детальное энерготестирование дочери и вызвал к себе Поттана.
– Когда ты сможешь провести обряд очищения?
Поттан не спеша прошелся по зале, теребя в раздумьях ножны.
– Хоть завтра. Но решит ли это проблему? Я видел сейти. Она не вернулась домой Рэй, она осталась на чужой планете в объятьях чужака.
– Что ты предлагаешь?
– Я на месяц заберу ее в къет и очищу ее разум от ненужного. А после мне кажется, было бы разумным поторопится в заключением союза.
Рэй задумался: месяц на поиск кандидата слишком маленький срок. Да и стоит ли форсировать события?
Совсем некстати требовательное гудение гуэдо возвестило сегюр, что его хотят слышать и видеть. Он нажал сейсор, и в зале появилась голограмма Рэйнгольфа:
– Здравствуй отец.
– Здравствуй сын. Что случилось?
– Я вижу, ты занят, – парень посмотрел на жреца и почтительно поприветствовал его. – Я могу связаться позже.
– Говори сейчас.
– Хорошо. У меня не очень хорошие новости. Люйстик узнал о возвращении Эйфии и мечтает вернуть свою невесту, готов забыть ее эскападу. Их отношения с Мариной совершенно отвратительны. Они не переносят друг друга, и хоть сестра из всех сил старается смирить свой вздорный характер, цигрун все равно находит повод для недовольства, отчего и у нее заканчивается терпение. Я могу усмирить Ван-Джук… если ты согласен на две свадьбы в один день, мою с Альциной и его с Мариной.
– Вы ладите?
– У нас как раз все прекрасно отец.
– Тогда передай Ван-Джук что Эйфия уходит в къет по собственному желанию на время, которое посчитает нужным провести в единении с Богом. И действуй, как посчитаешь нужным, сын, – улыбнулся ему Рэй. Парень понимающе усмехнулся в ответ и склонил голову в прощальном знаке внимания к служителю культа Модраш. Голограмма исчезла.
Поттан посмотрел на Рэй.
– Через месяц она должна забыть все что произошло, включая вздор о связи с землянином, – сказал сегюр. Жрец согласно поклонился и вышел, чтобы поспешить и приготовить сейти достойный прием и удобное помещение в своей обители.
К ночи были готовы результаты теста и они показывали серьезные сбои и дисбаланс в работе каналов.
