Текст книги "Ледовый десант"

Автор книги: Павел Автомонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 39 страниц)

5

Предчувствие близкой беды не обмануло Семена Кондратьевича.

Леся Тулина – ее позывные «ЗСТ-5-Л» – сообщила:

«На рассвете партизаны после тщательной разведки внезапным ударом захватили позиции противника на правом берегу Днепра. Плацдарм захвачен. Сейчас отбиваем контратаки пехотинцев и танков. Немцы послали на наши позиции сорок самолетов. Не хватает противотанковых орудий. Ждем Красную Армию. Трудно. Стоим. Держимся. В плен не сдаемся».

И подписи командиров и комиссаров отрядов, принимавших участие в этой операции.

Тревожна была и вторая радиограмма.

«Захватить переправу нет возможности: немцы обороняют понтонный мост 12 орудиями и минометами. От Чернигова отступают моторизованные и пехотные подразделения противника. Немцы имеют намерение перебросить свои полки через Остер к Окунинову, а потом за Днепр. Просим помочь…»

Генералу Шаблию все стало ясно: партизанам на правом берегу угрожают не только силы немцев, обороняющие противоположный берег, но и придеснянская группировка с танками, которая перейдет по понтонному мосту через Десну, а потом по окуниновской переправе – на правый берег Днепра и сильно укрепит оборону севернее Киева.

…«Эмка» быстро мчалась полевыми и лесными дорогами, направляясь на Новую Басань, где расположился штаб Воронежского фронта.

– Скорее, Коля! Скорей! – подгонял Шаблий водителя, хотя хорошо знал, что быстрее, уверенней и надежней мог ездить на «эмке» разве что Гриша Буряк, который погиб два года назад.

Шаблий был уверен, что эти радиограммы из партизанских соединений и отрядов приняли и операторы-радисты радиоузла, что сообщения эти уже передал в штаб фронта его заместитель Илья Гаврилович Веденский. И все-таки он торопился. Ситуация в нижнем течении Десны вдруг усложнилась и требовала срочного вмешательства штаба Воронежского фронта. От того, как быстро будет разгромлен противник в районе основной переправы через Десну, зависит и судьба Днепровского плацдарма севернее Киева, откуда дали тревожный сигнал партизаны.

Шаблию вспомнились слова из радиограммы: «Держимся. В плен не сдаемся…» Ему хорошо известно, что значит держаться во вражеском тылу против вооруженных до зубов фашистов. Это – отбить десятки атак немцев за день. Это – контратаки. Это – бессонные ночи, смерть друзей, стоны раненых.

Семен Кондратьевич закрыл глаза, начал обдумывать сложившуюся ситуацию.

«Восемь захваченных переправ на Десне еще не означают, что Десна в наших руках. Остер – наиглавнейший узел сопротивления немцев на подступах к Киеву с северо-востока…»

«Эмка» вдруг затормозила – дорога была запружена автомашинами, а на обочине лежали и сидели пленные гитлеровцы. Возле них стояли красноармейцы, сопровождавшие колонну, и один немец. Он о чем-то говорил с лейтенантом.

Семен Кондратьевич хотел было узнать, из каких частей пленные, но вдруг услышал:

– Товарищ генерал-майор! Товарищ Шаблий! – Это кричал пленный «немец», стоявший рядом с лейтенантом. – Я – Янкелевич! В сорок первом был в Коммунистическом партизанском полку. Потом… Нас провожали на фронт в июле сорок первого. Помните меня, Семен Кондратьевич?

Шаблий кивнул.

– Конечно, помню. Не раз читал радиограммы из вашего соединения. В них упоминалась и ваша фамилия. А почему вы среди пленных немцев?

– Долго говорить, но нечего слушать, – грустно ответил Янкелевич, взглянув на лейтенанта. – Не поверили, что я партизан, и майор Добрин отослал меня в колонну пленных. Это если коротко.

Шаблий задержал взгляд на небритом, усталом и измученном лице Янкелевича.

– Что все это означает, товарищ лейтенант? – обратился он к начальнику конвоя. – Это же наш человек!

– Никакой не наш, – махнул рукой лейтенант. – Майор Добрин быстро расколол его. И…

– Товарищ генерал-майор! – прервал лейтенанта Янкелевич. – За два дня до форсирования нашими Днепра мы, партизаны, имели план дислокации немцев в Каневе, Корсуне, Белой Церкви, Мироновке, Фастове, Кагарлыке, Городище и в Смиле. Я должен был передать этот план нашему командованию. Убежден: если бы наши данные попали в штаб фронта девятнадцатого или хотя бы двадцатого сентября, то успехи на плацдарме были бы утроены. Однако я попал не к командиру дивизии или корпуса, а к майору Добрину. Он стал выяснять мою личность, а карту положил себе в ящик стола. Он решил, что я подослан немцами, чтобы навести туман на ясный день. Что делать? Справке, выданной командованием партизанского отряда, он не поверил. Вот и оказался я здесь. Не себя мне жаль, товарищ генерал. Жалко, что разведданные, собранные десятками наших людей в подполье и партизанами, оказались ненужными. Уже сейчас некоторые сведения устарели. А могли бы эти данные помочь войскам расширить плацдарм. Вот и весь мой горький рассказ, товарищ генерал. Вы же помните меня? Мы даже вместе фотографировались возле товарного вагона.

– И это помню. Вы стояли справа от меня через двух бойцов. – Шаблий помрачнел, повернулся к лейтенанту: – Так что?

– Вы имеете в виду… – растерянно забормотал лейтенант.

– Надеюсь, вы все поняли. Я забираю товарища Янкелевича с собой, в партизанский штаб.

– Но я же за него, как и за всех, отвечаю! – заволновался лейтенант.

– Я дам вам расписку на депутатском бланке, если вам мало того, что я начальник украинского партизанского штаба, – нервным голосом ответил Шаблий и осуждающе покачал головой. – Пренебречь такими разведданными! Это надо же…

Он достал из планшета блокнот, вырвал листок со штампом «Депутат Верховного Совета СССР» и быстро написал:

«Взял из колонны военнопленных командира партизанского отряда тов. Янкелевича. Удивляюсь безответственности отдельных офицеров, нерассудительность и бездумность которых льет воду на мельничное колесо противника.

Генерал-майор Шаблий».

– Вот, товарищ лейтенант, мой автограф вашему майору Добрину, – сердито произнес Шаблий и повернулся к Янкелевичу: – Сейчас я выдам вам новое удостоверение.

Через минуту он протянул Янкелевичу красную книжечку.

– Вот, пожалуйста! Теперь вы снова – командир партизанского отряда.

– Товарищ генерал! С этим удостоверением я смогу вернуться назад, к Днепру. Там люди сооружают мост. А я ведь тоже техник-строитель. Да и силы в руках еще есть. Мне бы только сбросить эту немецкую шкуру.

– Хорошо, – подумав, ответил Шаблий. – Коля! – позвал он водителя. – Найди свою спецовку и отдай товарищу.

Янкелевич быстро переоделся. Комбинезон оказался для него великоват.

– Ничего, – улыбнулся Янкелевич. – Сойдет. Надоело таскать немецкое обмундирование. А вон как раз и «ЗИС» едет к Днепру.

Шаблий поднял руку. «ЗИС» остановился.

– Подбрось нашего товарища, – попросил Семен Кондратьевич водителя.

– Снаряды к гаубицам везу, – сказал шофер. – Я не против. Пусть забирается в кузов. Будет держать ящики, чтобы не подпрыгивали на выбоинах. Я дрожу как осенний лист на ветру. Вот-вот бабахнет. Теперь будем дрожать вдвоем.

– Садитесь! – Шаблий пожал руку Янкелевичу. – Жаль, что вашу карту не увидели те, кому она адресовалась… Будете на правом берегу, разыщите Андрея Стоколоса, Терентия Живицу, Максима Колотуху… Они в артдивизионе капитана Зарубы. Возможно, снаряды эти и предназначены для их гаубиц.

Янкелевич приложил руку к груди.

– Еще раз повторяю: у меня нет никакой обиды на майора Добрина. Жаль только, что наше командование своевременно не получило информацию о противнике, которую с таким риском собирали партизаны и подпольщики в тылу армии Гота.

Янкелевич забрался в кузов, сел на ящик со снарядами.

Тяжело нагруженный «ЗИС» тронулся с места.

– Вот и вынужденная остановка, – сказал Николай Ветров.

– И необходимая, – вздохнул Шаблий. – Не встретили бы мы сейчас Янкелевича, еще неизвестно, как сложилась бы его судьба… Какое головотяпство! Люди, рискуя жизнью, добыли такие ценные сведения о враге, и мы не сумели ими воспользоваться. Нет, так воевать нельзя, если мы хотим победить малой кровью. Давай, Коля, гони к Новой Басани…

6

В просторной горнице сидели двое – командующий фронтом генерал Николай Федорович Ватутин и командир танковой бригады полковник Виктор Петрович Майборский.

Военный совет фронта только что решил послать к Десне сводный танковый отряд, чтобы захватить переправу. Силы отряда: сорок «тридцатьчетверок» и «КВ», три дивизиона противотанковых орудий, два дивизиона зенитной артиллерии, рота минометчиков на автомашинах, полк самоходных артиллерийских установок, два мотострелковых батальона, рота саперов и рота разведчиков. Сводный отряд будут сопровождать грузовые машины с горючим и боеприпасами.

Командующий фронтом и комбриг склонились над картой. Майборский стал водить карандашом, показывая маршрут, по которому должен пройти отряд.

– Прорываем линию фронта южнее шоссейной дороги Козелец – Киев, ставим там заслон и идем дальше на Булахов, а потом – к Десне. Вторая колонна идет на Литки. Это ближайший пункт на Десне к Киеву. Здесь может быть наша будущая переправа. От Литок до Лебедивки двадцать километров. Если нашим войскам удастся форсировать Днепр из Лебедивки на Лютеж и Старые Петривцы, то у нас будет плацдарм в тридцати километрах от Киева.

– Конечно, эти наши плацдармы и «пятачки» спутают карты фельдмаршалу Манштейну, – сказал Ватутин. – Однако Литки – второразрядное задание. Из Чернигова немцы отступают на Остер, на переправу через Десну. Ее нужно отбить у немцев и по ней немедленно переправить танки на правый берег.

– Они уничтожат понтонный мост, – заметил Майборский.

– Тогда не будет через Десну переправы и у танкистов генерала Гота. Вдоль Черниговского шоссе танкам не пробиться на Бровары и на Киев. Вслед за вашим отрядом части Тридцать восьмой армии сделают все, чтобы расширить прорыв и выйти на левый берег Днепра неподалеку от Дарницы. У танков Гота остается лишь одна дорога к Киеву – через Десну, через эту переправу!

– А сколько, товарищ генерал, у них там может быть сейчас танков? – Майборский нарисовал на карте эллипс между Черниговом, Козельцом и Остером.

– Вечером воздушная разведка засекла в одном месте до полусотни танков, в другом – до тридцати.

– А ведь есть еще танки, которых не засекли.

– Сколько бы их там ни было, все они ваши. Танки Гота не должны выйти ни на правый берег Днепра, ни за Днепр севернее Киева. Иначе мы там не добудем другого плацдарма. А нам их необходимо два! – решительно сказал командующий. – Вы подойдете к Остеру с запада. В этом есть момент внезапности. И еще одно. Вам надо разгромить танковую группу противника: она угрожающе нависла над нашими дивизиями, которые вышли к Переяславу и форсировали Днепр в районе Зарубенцев, Григорьевки, Большого и Малого Букрина. Манштейн может послать танки, которые вы должны уничтожить, на северо-запад, а другую группу от Кременчуга и Канева на северо-восток, чтобы отсечь наши части вблизи Переяслава и на нравом берегу Днепра. Силы вблизи Кременчуга у него есть. Гитлер дал ему дивизии из «Атлантического вала»…

– Это же будет авантюра с их стороны! – воскликнул Майборский. – Такие расстояния… Да и силы у Манштейна…

– Не говорите так, – покачал головой Ватутин. – Среди немецкого командования фон Манштейн прославился еще в сороковом году тактикой «срез серпом». «Танковым серпом» он врезался в территорию Голландии, Бельгии, Франции… Впервые с Манштейном я встретился в июле – августе сорок первого, когда был начальником штаба Северо-Западного фронта. Тогда он командовал пятьдесят шестым армейским корпусом, шедшим напролом впереди войск группы «Север». Этот корпус не оглядывался на фланги. «Вперед, на Петербург!» И только. Командование нашего Северо-Западного фронта договорилось со штабом Ленинградского фронта «пощербить» «серп» Манштейна. Тогда как раз и пришли на помощь только что созданные партизанские отряды. Они устраивали засады, завалы, подрывали мосты на пути немецких танков. Как начальник штаба фронта, я понял, что действия партизан должны быть согласованы с армией. Я посылал самолеты У-два к партизанам со своими посланцами – они координировали их действия с нашими задачами на фронте. И в нынешней операции на Днепре нам помогают партизаны, чего, конечно, не учитывает противник… Но хватит воспоминаний! Не забывайте, что большие расстояния были и в сорок первом. Тогда Гитлер перебросил танковую группу Гудериана со Смоленского направления на Лохвицкое, а танки Клейста из Кременчуга пошли на ту же Лохвицу и Ромны… Мы ко всему должны быть готовыми, имея перед собой такого сильного, опасного противника.

Ватутин умолк, взял стакан с чаем, сделал несколько глотков.

– Пейте. Еще не остыл.

– Спасибо, товарищ генерал, – кивнул Майборский. – Я уже вдоволь напился… Этот вариант исключает переход танками генерала Гота Десны и Днепра севернее Киева… – стал размышлять он вслух.

– Вы идете на Десну ради обоих вариантов, – прервал Майборского Ватутин. – Сейчас командованию Четвертой танковой армии, противостоящей нашему фронту, до зарезу нужна переправа и Остер как пункт обороны на Десне. По сведениям нашей разведки, Манштейн еще в феврале выдвинул идею «Днепролинии», которую немцы и мы сейчас называем Днепровским, или Восточным, валом. Эта «линия» предложена для сокращения длины фронта. Какого-либо иного разумного выхода у Манштейна нет, чтобы закрепиться на Днепре. Если даже попытки немцев отсечь наши войска возле Днепра, по вашим словам, Виктор Петрович, мы будем считать авантюрными, с чем я тоже согласен, Днепровский вал все равно глобальная стратегия врага на юге. На днепровских кручах армии Манштейна хотят просидеть как можно дольше. В этой связи для немцев понтонная переправа через Десну очень важна! – Ватутин сделал паузу, внимательно посмотрел на Майборского, будто хотел убедиться, понял ли он его суждения, и, улыбнувшись, продолжил: – Мы все про Манштейна и Гота говорим, ставя себя на их место. Это, конечно, надо. Но давайте поговорим и о вас, о ваших командирах и солдатах. Цель танкового рейда – не секрет. Ею должен проникнуться каждый командир взвода и роты, каждый боец. Важно, чтобы в вашем трудном походе все хорошо понимали, ради чего идут в рейд и что всем надо совершить…

– Все будет сделано, товарищ генерал армии! – взволнованно произнес Майборский. – Я донесу ваши требования до каждого командира танкового и мотострелкового взвода.

– На танкистов – сталинградцев и белгородцев – я полагаюсь. Они не подведут. Они доказали под Прохоровкой, потом во время наступления, что им под силу все, на что только способны люди!

Ватутин еще с времен боев на Сталинградском фронте хорошо знал Майборского. Да и теперь мог убедиться в его находчивости, сообразительности. Взять хотя бы последний бой у переправы через Днепр. Майборский использовал в том сражении «троянского коня» (им был партизан Артур Рубен), почти без потерь уничтожил сотню немецких автомашин, бронетранспортеров, немало солдат и офицеров.

На войне с «во что бы то ни стало» и «любой ценой» встречаешься очень часто. Однако и в безвыходной ситуации всегда есть выход. Надо лишь своевременно найти его. Генерал Ватутин верил в молодого полковника Майборского, иначе поставил бы командовать соединенным отрядом не его, а кого-нибудь из генералов. Опыт – это хорошо, но нужна и решительность. А таким решительным и был командир отдельной гвардейской бригады Виктор Петрович Майборский.

– Ваш рейд, – еще раз напомнил Ватутин, – осуществляется ради будущих успехов Третьей гвардейской танковой армии генерал-лейтенанта Рыбалко, которая идет уже к Днепру, чтобы прикрыть правый фланг войск нашего фронта. Цель – уничтожить танковые силы противника, те, что могут оказаться возле Киева или прорваться на юг, навстречу кременчугской группировке. Этот узел вам нужно разрубить своим рейдом.

– Как с поддержкой с воздуха? – спросил Майборский.

– Через час штурмовая авиация начнет обрабатывать линию фронта. Я дал приказ, чтобы не меньше двенадцати «илов» сопровождали вас в течение дня. Будет помогать вам авиация и во время боя за переправу через Десну.

– На душе всегда легче, когда видишь вверху свои самолеты, – улыбнулся Майборский.

Командующий фронтом и комбриг вышли из хаты.

Майборский направился через двор на огороды, где находились пять тяжелых танков «КВ» штаба сводного отряда.

Ватутин открыл калитку. Возле ворот стоял его бронетранспортер, а неподалеку серела запыленная «эмка» генерала Шаблия.

Семен Кондратьевич выбрался из машины (он только что подъехал), стряхнул с галифе пыль.

– Как там? – спросил Ватутин, когда узнал, что Шаблий был на переправе.

– Начинают строить деревянный мост. Солдатам помогают сотни жителей из окрестных сел. Саперы готовят паром для танков. Привезли две пустые цистерны из-под бензина. Работа кипит, и Днепр тоже. Стрельба не утихает…

– А как наша авиация?

– Сражается с немецкой над Днепром.

– Наши летчики должны до конца использовать свое преимущество в небе, – строго произнес Ватутин. – О том, что сводный танковый отряд идет во вражеский тыл, вы, конечно, знаете? Армейские части сделают все, чтобы как можно быстрее прийти к партизанам, захватившим «пятачки» на Днепре к северу от Киева.

– Шесть таких «пятачков» на Днепре и один на Припяти.

– Молодцы! – кивнул Ватутин. – Однако тот край – сфера деятельности войск фронта генерала Рокоссовского. Мы с ним договорились о взаимодействии на Днепре… По глазам вижу: у вас что-то неотложное ко мне?

– Да. Вы, товарищ генерал, сейчас сказали, что нужно до конца использовать преимущество нашей авиации. А мы порой игнорируем данные разведки.

– Конкретней, – нахмурился Ватутин.

– Командир партизанского отряда Янкелевич два дня назад пришел со сведениями о дислокации немцев вокруг букринского изгиба Днепра. Но эти ценные сведения так и не попали к нам в штаб. Майор Добрин из стрелкового корпуса никак не мог выяснить личность Янкелевича. Теперь время потеряно. Дислокация у немцев меняется чуть ли не каждый час. Думаю, если бы в штабе фронта знали о разведданных Янкелевича, были бы приняты какие-то меры. Может, нам удалось бы захватить больший плацдарм возле Зарубенцев и Григорьевки. А может, и Днепр форсировали бы в другом месте.

– Какая безответственность! – гневно сжал губы Ватутин. – Как важен был для нас каждый «язык» с того берега два дня назад, вчера, даже прошлой ночью. Когда же мы научимся видеть дальше своего носа?

– Сведения собирали десятки партизан, подпольщики. Все данные Янкелевич нанес на карту. А кончилось тем, что его отослали в колонну немецких военнопленных. Вот так, Николай Федорович.

– Где сейчас Янкелевич?

– Я выдал ему новое удостоверение, и он поехал к Днепру строить мост.

К ним подошел Майборский. Он уже переоделся. Был в комбинезоне и танкошлеме.

– Разрешите, товарищ генерал армии, обратиться к генерал-майору Шаблию?

– Вы знакомы? – поднял удивленно брови Ватутин.

– Знакомы, – сказал Шаблий, обнимая Майборского. – Политрук ты наш! Это на границе… А сейчас… Рад тебя видеть, Виктор Петрович!

– Разделяю радость такой встречи, – улыбнулся Ватутин. – Извините, но я должен ехать.

Вскоре бронетранспортер Ватутина тронулся с места и помчался по улице в сторону Переяслава, к Днепру.

Последний раз генерал Шаблий встречался с Майборским, тогда еще подполковником, в столичной гостинице «Москва» в конце марта сорок третьего года. Майборский с группой танкистов привез в те дни ценный трофей – «королевского тигра», чтобы показать его командующим бронетанковыми войсками и артиллерией. Сколько уже пройдено и пережито за прошедшие полгода! Поговорить бы сейчас по душам. Но для этого нужно время. А его, как всегда, не было.

– У нас еще с четверть часа до выхода танков в рейд, – сказал Майборский.

– Как звучит: «Рейд танков»! – улыбнулся Шаблий. – Знаю, что этот рейд задуман и как ответ на тревожные радиограммы партизан.

Они подошли к штабным «КВ».

– В сорок первом и сорок втором на «КВ» и «тридцатьчетверке» пушки были короткоствольные и меньшего калибра. Теперь не то… – сказал задумчиво Шаблий. – Я слышал, что у вас, Виктор Петрович, есть и танк «Пятая застава». Это правда?

– Теперь в моде длинноствольные пушки. Их начали ставить после появления «пантер» и «тигров». А что касается вашего вопроса, танк «Пятая застава» в моей бригаде есть всегда, даже если сгорит машина. Это – как эмблема бригады! Есть у нас и танк «Капитан Тулин»…

– Ну молодец, Виктор Петрович! – воскликнул Шаблий.

– Есть у нас и машины, названные именами танкистов, которые погибли, сгорели. Эти танки – наша боевая история, эстафета подвига, передаваемая молодым танкистам.

– А у партизан есть два радиопозывных – «ЗСТ-пять» и «ЗСТ-пять-Л», – похвалился Шаблий. – Первый – «пароль» моего Андрея, а второй – Леси Тулиной, хорошо известной тебе дочери начальника заставы.

– Вот как! – лицо Майборского слегка порозовело. – Вы так говорите, будто не я вам еще из госпиталя в сорок первом писал, чтобы дали мне адрес Леси… Кстати, один мотострелковый батальон и две противотанковые батареи мы оставим в Литках. Они пойдут на помощь отряду, в котором находится. Леся Тулина… А что касается длинноствольных орудий на танках, то вы сказали правильно. Танки стали более мощными и красивыми с такими орудиями. Ради этого мы и взяли в плен полгода назад «королевского тигра» и отправили его в Москву, чтобы там на танкодроме командующий артиллерией генерал-полковник Воронов и генерал-полковник бронетанковых войск Федоренко лично увидели это чудо немецкой техники и решили, как удвоить огневую мощь наших танков. Советские конструкторы настоящие гении! Еще до войны они предвидели, что на танках необходимо будет заменять орудия калибром вдвое большим. Поэтому и сконструировали просторной башню. Немцы же до сих пор не могут поставить на старые танки пушки, которые пробивали бы броню «тридцатьчетверки» и «КВ», и вынуждены создавать новые конструкции, много в чем позаимствованные у наших «Т-тридцать четыре» и «КВ». Средний танк «Т-пять» назвали «пантерой», а тяжелый «Т-шесть» – «тигром». А есть еще и «королевский тигр» – «Т-шесть-В».

– Любят фрицы хищников – пантеру, тигра. А у самих норов хищницкий. Недавно подпольщики из Киева сообщили: фашисты вывезли в Германию из Публичной библиотеки Академии наук Украины триста двадцать тысяч редких, древних рукописных книг и журналов, содрали со стен соборов четырнадцать фресок, в том числе четыре в Михайловско-Золотоверхом монастыре, – с болью произнес Шаблий. – Они подчистую выпотрошили из церквей драгоценные вещи культа, ограбили музеи. А эсэсовский штурмбанфюрер Вассерман, художник, охотился за саблей моих предков, довел из-за нее до смерти тетку Софию Шаблий.

– Да, – вздохнул Майборский, – они специалисты убивать, так сказать, художники своего дела. Знаете, свои противотанковые орудия на самоходных лафетах гитлеровцы назвали: «оса», «овод», «куница», «носорог»…

Полковник вдруг умолк, увидев проходившего по улице танкиста в комбинезоне, с автоматом и биноклем на груди.

– Луденко! – окликнул его Майборский.

Танкист тут же подбежал, доложил.

– Командир взвода разведки Луденко явился!

– Вы из этих краев?

– Так точно! Из села Лебедивки, что на левом берегу Днепра.

– А мы сейчас идем к Литкам.

– Знаю и это село на Десне, как свое родное. Мы к девчатам туда бегали.

– Бери шестерых разведчиков и на танк!

– Есть, товарищ полковник!

В больших серых глазах Луденко заискрилась радость от предчувствия свидания с родными, односельчанами.

Козырнув, старшина Луденко побежал на край села, где уже выстраивался к походу сводный танковый отряд.

– Это же в каком-то из штабных «КВ» будет находиться и секретарь Киевского обкома партии, член Военного совета Зиновий Тимофеевич, – сказал задумчиво Шаблий. – И мне бы с вами! Так нет, нужно быть неотлучно вблизи радиоузла. Удачи вам всем, Виктор Петрович, в этом рейде!

Майборский взглянул на часы.

– Через пять минут подам команду: «По машинам!» Не хотелось говорить, но придется. Артур Рубен погиб…

– Как! Артур? Погиб? – перехватило дыхание у Шаблия.

– Да. В том бою, неподалеку от переправы. В униформе немецкого майора он остановил колонну машин, бронетранспортеров и сопроводил к лесу до «особого приказа». Помощником у него был Терентий Живица. Артур играл роль посредника ставки Гитлера. Недаром учился еще в школе с детьми немецких колонистов в своей Латвии. И вот там, у леса, наши танки и поработали. Уничтожили все машины и бронетранспортеры. Артура узнал уже упоминавшийся вами штурмбанфюрер Вассерман и застрелил. Живица не успел спасти его, но штурмбанфюрера прошил автоматной очередью.

Один за другим загрохотали, вздрагивая, «КВ».

– Артур, Артур… – прошептал Шаблий. – Мой Андрей с того берега передавал, что тяжело ранен Оленев. Но об Артуре ни слова не сказал…

– Наверное, не хотел волновать вас.

Гул моторов усилился. Майборский хотел уже было подать команду «По машинам!», но к ним подбежал капитан – командир танкового батальона.

– Семен Кондратьевич! Я лишь пожму руку вашу и… на танк! Это я – Игнат Тернистый, друг вашего Андрея по школе. Мне сказал старшина Луденко, что вы здесь. Как же не повидать земляка?..

Тернистый говорил торопливо, будто хотел сказать сразу все за каких-то полминуты. Глаза его сияли. Такая неожиданная встреча.

Когда-то полковника Шаблия, начальника штаба пограничного отряда, пригласили выступить в школе. Игнат сидел с Андреем Стоколосом на одной парте. Они слушали его раскрыв рты. И вот выросли. Один стал пограничником, другой – танкистом.

– Так вы узнали меня, Семен Кондратьевич?

Шаблий не сразу нашел в себе силы улыбнуться: он только что думал об Артуре.

– Узнал. Как же ты вырос! И уже капитан. Тебе ведь всего двадцать один.

– Да. Я на семь месяцев старше вашего Андрея. Передайте ему мой привет!

– Спасибо, передам. Но пока что по радио.

– Мне пора, Семен Кондратьевич, – сказал Майборский, следя за бегом секундной стрелки на своих часах. – До будущей встречи!

Вскоре лавина бронированных машин тронулась в путь.

Рев моторов танков, тягачей постепенно утихал. Оседала на землю и поднятая колесами и гусеницами желтоватая пыль.

«Сорок танков! Это все-таки сила! – радостно подумал Шаблий. – А два года назад в этих местах нельзя было увидеть ни одного нашего танка. Только и разговоры про немецкие, что прорвались к Лохвице, отрезав путь войскам от Киева к Харькову. Такой бы танковый отряд тогда!..»

Над селом, над деревьями и крышами черными стрелами пронеслись двенадцать «илов» – поддержка танковому отряду.