Текст книги "Большая Медведица"

Автор книги: Олег Иконников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 32 страниц)

– А вы случайно не поинтересовались, зачем это я им понадобился?

– Не поняла толком, он что-то про наркоманов говорил.

– А ты – то тут причем? – немного тревожно и удивленно посмотрела на мужа Лена.

– Не знаю, – отвернулся он к телевизору, по которому начали транслировать футбольный матч.

«Вломил кто-то, что я ширяюсь до сих пор» – проворочался Святой всю ночь и утром шагнул не на работу, а в психоневрологический диспансер.

В уголовном кодексе черным по белому написано, что закон перестает преследовать человека, добровольно изъявившего желание, лечиться от наркомании. Это была лазейка, и теперь оставалось умело ей воспользоваться.

В кабинете главного врача очередь не колотилась, и еще не веря в то, что ему не придется торчать в душном коридоре час или больше, Олег потянул на себя белую дверь с не очень ровно приделанной табличкой.

– Входите, – пригласил его врач, рассматривая на свет окна череп на рентгеновском снимке.

– Здравствуйте.

– Добрый день, Иконников.

– Вы меня знаете?

– Прошлым летом я в скорой помощи подрабатывал и упрятал тебя в инфекционную больницу с гнойной ангиной и корью, помнишь?

– Припоминаю, – потер ладонями лицо Святой.

– С чем пожаловал на этот раз? – доктор сел за столик и сунул снимок в стеклянный шкаф.

– Как вас величать?

– Юрий Викторович.

– Наркоман я, Юрий Викторович.

– Опять шутишь?

– Да нет.

– Ну-ну? – подтолкнул его молчание врач.

– Избавиться хочу от этой заразы, но лечь в больницу, к сожалению, не могу, так как переезжаю с семьей в другой город.

– Чем в таком случае я могу тебе помочь?

– Зарегистрируйте, что я без принуждения обратился в ваше учреждение за помощью?

– Насколько я схватил, ты не собираешься проходить у нас курс лечения. Правильно?

После утвердительного кивка пациента, продолжил.

– Зачем тогда формальность в виде справки?

– Это для милиции, чтобы на новом месте жительства не придирались к черному так сказать прошлому.

– Понятно – секунду Юрий Викторович размышлял – скажи свой домашний адрес, это если ты вдруг передумаешь и не покинешь Читы. Придется найти тебя и полечить, но уже в принудительном порядке.

Камень с души свалился и два дня Олег отпахал спокойно, хотя и ожидал каждую минуту ареста за то, что не явился по повестке в милицию. В пятницу, как обычно, он получил в диспетчерской путевой лист и поднялся на второй этаж здания на предрейсовый медосмотр.

– Здравствуйте, милая женщина.

– Здравствуйте, Иконников, здравствуйте. Путевочку давай, – врачиха, чему-то радуясь отложила ее в сторону. Пройди, пожалуйста, в кабинет начальника автопредприятия, а потом, если вернешься, конечно, давление смерим и на линию выпустим.

«Знает что-то, кобыла, да не скажет», – улыбнулся Святой.

«Мегера ты, тетка, и исправляться, видно не торопишься».

Начальник встретил шофера с прохладцей в голосе.

– К тебе, Олег, – скосил он глаза на двоих в штатском, которые враз стали тушить сигареты.

– Мы из милиции, – не поздоровались они.

– Я догадался.

– Никак, встречались раньше – тот, что постарше, встал, потягиваясь, и вытащил из кармана брюк наручники.

– Нет, просто такие усы носят только менты.

– Не знал, честно говоря. Спасибо за комплимент, – он профессионально зажал на запястьях обидчика хромированные браслеты и затянул их резким ударом о колено – не жмет, не давит?

«Бывало и больнее», – не удостоил его ответом Святой. Минуту спустя задержанного впихнули в дежуривший у ворот задрипанный «жигуль» одного из оперов и утартали в центральный отдел, где их поджидал болевший с похмела востроносый лейтенантик, которому поручили упечь Иконникова в «кадушку». В дежурке от наручников его не освободили.

– Давай, Олег, не будем мозги парить ни себе, ни людям? – предложил лейтеха.

– Мысли наши совпадают.

– Тогда колонись, где наркоту приобретал, с кем вмазывался, где и в каких дозах?

– Вопрос, конечно, интересный, облегченно вздохнул задержанный – а с чего вы взяли, что я – наркоша?

– Спрашиваю здесь я – произнес замызганную фразу следователь и, задрав на Святом рукав рубашки выше локтя, удовлетворенно хмыкнул, обнаружив на сгибе дорожку от инъекции.

– Что это?

– Вы же видите, следы от уколов. Поддерживаю организм витаминами, глюкозой.

– А может, ханкой? – остановил его мент.

– Было дело, но завязал.

– Давно? – в очередной раз полез он под шкуру подозреваемому, выуживая из кожаной палки чистый бланк допроса.

– Позавчера. Все, как положено. В диспансере отметился, можете проверить.

Лейтенант с досады стал пунцоветь. Отлично вроде, делюга складывалась, но Олег ее обламывал.

– Сопротивляться, значит, – зарассуждал он вслух, – теперь-то я тебя из принципа посажу.

– Легавый.

– Что, не расслышал?

– В милиции, оказывается, службу несут не только милиционеры, но и такие, как ты.

– Заткнись! Рожа уголовная! – зашипел следователь – сегодня же баландой давиться будешь. Обещаю!

В тесной камере дежурной части Святой был в последний раз без трех месяцев тринадцать лет назад. Ничего в ней не изменилось с тех далеких пор, разве что только нацарапанные, чем попало на дверях клички ее обитателей подновились, так как старые регулярно закрашивались. Задыхался в свое время тут и Дымок. Его погоняло коряво примостилось над самым глазком. Чуточку выше оставил автограф и Олег. Друган возник в памяти без натуги и вполне естественно, со смешным и одновременно горьким эпизодом его взбаламошенной жизни. Женился Серега перед предпоследней ходкой на красотке из Читинского педагогического института и после того, как совпал, в зоне почти каждый день трепал Святому, как безумно любит жену за то, что в письмах она шлет ему живую воду и счастье. Вместо счастья кареокая красотуля приперла мужу на длительное свидание гонорею. Как всегда в таких случаях и бывает, на третьи сутки у Дымка закапало. Забыв, что питает к напомаженной с высшим образованием курве нежные чувства, он бил ее так, что со стены комнаты свиданий оборвалась репродукция картины Серова, а на истошные крики о помощи пострадавшей, сбежалась, наверное, вся лагерная администрация.

Прервал воспоминания поворот ключа в дверном замке и не выполнивший обещания мент, вывел Олега на улицу.

– Можешь считать, на этот раз вывернулся, но гадом буду, компромат на тебя сыщу.

– Генералом стать хочется или морда моя вам не понравилась? – дерзнул на прощание Святой.

– И то, и другое.

***

В субботу, в семнадцать тридцать по местному времени плотно упакованный дачниками электропоезд отчалил от перрона и, пока шелушащая семечками толпа рассасывалась по ближайшим от города станциям, Олегу с женой пришлось поторчать на своих двоих в тамбуре. На восток, как впрочем, и на запад, Святого катали только «столыпиным», и теперь он с любопытством наблюдал сквозь треснувшее стекло разъезжающихся дверей за коршуном, который, стремительно пикируя под нижней кромкой серых туч, шугал звенящих над пахотой полей жаворонков.

Поймав зеленый Ленкин взгляд, Олег ободряюще подмигнул ей, согнав со лба морщинки. Чем дальше от напутанного в жизни удалялся вагон, тем крепче становилась безысходная поначалу мысль, что Читу придется все-таки покинуть. «Во-первых, менты на хвост сели, во-вторых, в натуре пора хату заиметь, да и от судьбы не убежишь, везде достанет. Ничего в природе просто так не бывает, говорят, что случайность – это неизученная закономерность, посмотрим, что она мне уготовила» – молча размышлял Святой.

Пятнадцать минут одиннадцатого электричка, наконец, приткнулась к одноэтажному деревянному строению станции Солнечная, оказалось, что до Первомайска нужно было добираться еще и автобусом, правда, всего двенадцать километров. Русоголовый крепыш с зачесанными назад волосами уступил свое место жене Святого и завязал с ним базар.

– Раньше я не встречал вас в поселке, вы из Читы?

– Оттуда.

– В гости к кому или как?

– Имя у тебя есть?

– Извини, Костей мать нарекла.

– Отца нет что ли?

– Есть вроде, а вроде и нет. Сбег к молодой на старости лет.

– Понятно. Не к родственникам, Костя, квартиру смотреть. Если понравится, перееду.

– Конечно, понравится, у нас в городе благодать. Где вкалывать думаешь?

– Шофером, если есть где, а нет, так поищу, что-нибудь.

– В Первомайске одна автобаза, в комбинате …

– Что за комбинат?

– Горно-обогатительный, я в нем на «БЕЛАЗе» почитай, каждый день карьер чешу.

– Че в нем роют?

– На оборонную промышленность работаем, руду какую-то. Уран, наверное, точно не знает никто.

– Улица Строительная дом восемь, где это не подскажешь? – переменил тему Олег.

– На первой остановке сойдете и спросите у любого, вам покажут. От ПТУ третья пятиэтажка, не промахнешься.

«Вежливый парень, хороший, сразу видно», – определила Ленка попутчика, разыскивая нужный адрес, и не знала, бедная, что муж ее с этим вежливым в одном только этом поселке убьет четыре человека, а пока благоухающая сирень и насаженная везде черемуха навевала отличное настроение…

Хата из двух комнат находилась в последнем подъезде кирпичного дома на первом этаже. Новой планировки, большая и просторная, Святому она приглянулась, а жене его просто не верилось, что они будут скоро в ней жить. Теплым, чирикающим воробьями утром, хозяин квартиры водил их по Первомайску и ничего особенно не нахваливал. Олегу с Леной и так все нравилось. В небольшом городке было тихо, как на курорте. По нешироким, зеленым от пышной растительности улицам, умывая тополя и асфальт, ползала поливочная машина. Стоял поселок в ложбине сопок, вплотную к нему жался смешанный густой лес. Вид портил только глубокий карьер, в котором, несмотря на выходной, надрывно посвистывали турбинами сорокатонные «БЕЛАЗы». Часа через три, уставшая бродить компания, села передохнуть на спрятанную в тенистых кустах маленькой, ухоженной, словно личный приусадебный участок, площади. У постамента Ленина пестрела огромнейшая клумба ранних цветов.

– Серега, ты почему из такого рая ноги делаешь?

Прикуривая, тот улыбнулся.

– Женат был, потом разбежались, а теперь вот сходимся, но жена ехать сюда не хочет. В Чите с тещей живет.

– Короеды есть?

– Двое, вот собственно, поэтому и возвращаю все на круги своя. Ну, как вам деревня наша?

– Потянет. В понедельник с работы уволюсь, а во вторник мы припылим и документами на обмен займемся?

– Договорились, я пакую вещи.

Вечером он увез Святого с супругой на станцию, и они пассажирским поездом уехали домой. До квартиры добрались в шестом часу утра. Пока муж чертыхался с непослушным замком, Лена поднялась на второй этаж к матери за сыновьями.

– Мама, сейчас все обскажу, – едва переступив порог, стала она выкладывать новости поездки, – это и поселком не назовешь, городок правильнее будет. Зеленый-зеленый, красивый, чистый. Три школы, спортивный комплекс огромный, а магазины все за день вообще обойти не успели.

– Слава богу, – обрадовалась Валентина Афанасьевна, потише только говори, ребятишек разбудишь, пусть поспят подольше.

Понедельник и вторник Лена пробегала, оформляя документы, а Олег без особых проблем уволился с автохозяйства, выпросив при этом у директора машину, чтобы перевезти вещи на новое место жительства. В среду, оставив детей у матери, они уехали в Первомайск. Утречком Серега взял у своего другана «жигуль» и, прихватив нужные бумаги, все трое были в управлении жилищного коммунального хозяйства, а еще через час Олег помахивал перед счастливой женой ордером на квартиру.

Теперь осталось уладить только в милиции, – усадил их Сергей в тачку. – напишешь заяву на прописку, начальник я думаю, подмахнет, не глядя и там же с торца здания паспортный стол, пропишешься.

– Ты так говоришь, как будто он может и не подписать заявление? – уловила в его голосе нотку сомнения Лена.

– Менты у нас Москве подчиняются, а муж у тебя судимый. Возникнут на этой почве, наверное, проблемы. Но жилищное законодательство есть, писано оно для всех, как я понимаю, так что никуда они не денутся, подпишут.

Сухопарый, под пятьдесят лет подполковник сквозь нетолстые стекла очков, утопленные в глазницы вытянутого черепа, внимательно изучил паспорт и военный билет Святого, затем сунул ксивы одна в другую и катнул их по полировке стола в сторону посетителя.

– Не получится, Иконников.

– Почему?

– В поселке нашем двенадцать судимых, ты хочешь стать тринадцатым.

– Если дело только в этом, то я не суеверный, не беспокойтесь.

– Не только, – закурил Бессомов, – в этом году была одна квартирная кража, да взломали пацаны пару гаражей. Вот и все крупные преступления, а с твоим появлением в нашем отделе предвижу, работенки прибавится.

– Не торопитесь с выводами, вы ведь меня совсем не знаете.

– По паспорту тебе скоро двадцать семь всего стукнет, а отмотано из них уже десять. Многовато, Олег. За четверть века, что я в милиции работаю, не встречал ни разу человека, которого тюрьма бы исправила.

Пришлось возвращаться в ЖКХ. Директор жилищного хозяйства попался супругам выходящим из кабинета.

– Что-нибудь так? – не стал притворять за собой дверь.

– Николай Васильевич, извините, что дергаю вас, но я решил пока в Чите поработать, а без прописки городской, сами знаете, ничего не получится. Да и вообще пусть жена хозяйкой будет, давайте, если у вас время есть, на нее квартиру переоформим?

– Пожалуйста – пожалуйста, проходите.

Отобедав в отделанной мозаикой первомайской столовке, которая по сервису и свежести продуктов была круче любого читинского ресторана, Святой с Леной отправились в милицию, Увидев в заявлении знакомую фамилию, подполковник изменился в лице: «Вот, собака, пищит, но лезет. Жену я его обязан прописать, а она в свою очередь пропишет этого бандюгу».

– Где сейчас ваш муж?

– Внизу стоит, в дежурной части.

– Позовите.

Как не был раздражен происходящим Олег, но после наставлений жены старательно держал себя в руках и лекцию, прочитанную Бессомовым, добросовестно в одно ухо впустил, в другое выпустил.

– Надеюсь, ты все понял, Иконников?

«Кажется, отпускает».

– Конечно, как не понять, – попрощался он с надоевшим ментом.

***

Месячной стажировки хватило для того, чтобы Святого наградили сорокатонным «БЕЛАЗом». Человеком для предприятия он был новым и видимо, поэтому ему всучили самую старую и расколоченную машину гаража. Работы Олег не шугался, натянув привычную лагерную робу, в которой откидывался, он с утра и до темени строполил третьями дышащую старушку и через две недели она, наконец, благодарно заурчала двенадцатью горшками отдраенного соляркой двигателя. Домой в этот день Святой приплелся позднее обычного.

– Чему радуешься? – заметила его настроение Ленка.

– Чугунку наладил. В понедельник в карьер выпускают. Услышав о чем разговаривают родители, из кухни что – то жуя, выбежал Максим.

– Папа, ты меня покатаешь?

– Обязательно – пообещал он.

– А у «БЕЛАЗА» колеса большие?

– Вот такие, – Олег поднял руки над головой, – Максим, завтра я отдыхаю, давай за березкой в лес сходим.

– Зачем? – не совсем понял его сын.

– В сентябре в школу потопаешь, и учитель тебя обязательно спросит – успел ты сделать что нибудь в своей коротенькой жизни хорошего или нет. Что ответишь?

– Не знаю, – шмыгнул он носом.

– Скажешь – дерево посадил.

– А это че, хорошее дело?

– Можешь не сомневаться.

– А ты хоть не шутишь?

– Проснешься завтра – и меня буди сразу, договорились?

– Олег обнял сына, и они пошли ужинать.

Затемно, взяв ведро и лопату, Святой с Максимом тихонько выбрались из дому, и по сонным еще улочкам поселка минут за сорок дотащились до нерабочего карьера. Разрабатывать его прекратили несколько лет назад. Почему? А шут его знает. Среди заброшенных людьми отвалов, убегающих вершинами на двести и более метров в прозрачное субботнее небо, отыскали придавленную булдыганами пушистую березку и аккуратно, чтобы не повредить на удивление длинные корни, пересадили ее в ведро.

– Ростом с нашу маму, правда?

– Заметил, значит, шкет, может, заодно догадаешься, как назовем это чудо?

– У деревьев имен не бывает.

– У этого будет.

– Какое?

– Лена.

Солнце еще не полностью выкатило из – за сопок, а лесная гостья уже красовалась напротив окон квартиры, в которой жил Олег. Довольный Максим весь день мучил соседей рассказами, как он с отцом принес ее из леса, а с кухни сквозь стекла балконных дверей теперь всегда можно было видеть кудрявую макушку березки.

***

Работа в карьере была организована в три смены, поэтому на каждой чугунке пахал экипаж из трех шоферов, но драндулет Святого никого не прельщал и он вкалывал один, что впрочем не мешало ему вывозить норму, которую другие работяги кое-как вытаскивали на-гора на новых машинах. Сегодня, по-человечьи отдав восьмичасовой долг государству, Олег проехал через КПП на территорию гаража и загнав «БЕЛАЗ» на мойку, заглушил мотор. Под скрежет металлических щеток и водопад холода, в момент остудивший раскаленную дизелем и солнцем кабину, он прикемарил.

Разбудил Святого взрыв. В короткую пересменку в карьере рвали породу. Насколько позволяла теснота кабины, он потянулся и, переждав облако урановой пыли, оседавшее за распахнутыми воротами мойки, пустил двигатель. На автостоянке, задрав капот, чтобы не копаться утром, долил в радиатор воды и, проверив уровень масла в гидросистеме, нырнул под железное брюхо машины. Там и застал его бригадир, когда он менял карданные болты.

– Здорово, Олег.

– Привет, Саня, нужно что?

– Вылазь на пару минут, разговор есть.

– Базарь, я и здесь слышу.

– Ты ведь один на этой керосинке пашешь?

– С понтом, не знаешь.

– Там может в две смены побатрачишь. Получишь побольше, да насчет премиальных я похлопочу. Не мало должно выйти, ну как?

Святой согласился не размышляя. Первый раз в жизни он почувствовал, что, не причиняя людям зла, может заработать деньги, и начались гонки по вертикали. Дороги в карьере были опасны, круты и глинисты. Летом их постоянно поливали водой, а зимой – мазутом, чтобы не пылили снующие сутками от экскаваторов до отвалов «чугунки». В такой обстановке, особенно когда на груженном под завязку породой «БЕЛАЗе» Олег вкатывал на весы, и на табло вспыхивали зеленые лампочки цифр – сто тонн, он уважительно себе подмигивал в треснутое зеркало бокового вида. Изнурительно тяжелая работа была ему по вкусу, но уже через неделю отутюжив, как договорился с бригадиром две смены подряд, Святой до того вымотался, что не пошел домой, а постелив под гудящую голову чью-то промасленную робу, отрубился прямо в раздевалке душа.

– Олежка, я понимаю, что деньги надо, но и сутками в гараже пропадать не годится, – ругала на следующий день вечером Лена своего мужа, который опять заявился домой, когда дети уже спали.

– Ребятишки тебя потеряли, давай завтра пораньше приходи.

– Ленка, дай мне хоть месяц по – нормальному отпахать?

– Ты считаешь, что то, что сейчас происходит, это нормально?

– Сейчас бросать ни то, ни се, посмотрим, сколько получки будет, а потом прикинем, что делать дальше, – уговаривал он жену, уплетая плов.

Месяц Святой не вылазил из карьера и в день зарплаты зашел в весело гудящую кассу в приподнятом настроении. Отстояв в очереди, не глядя, расписался в ведомости и отошел в сторонку пересчитать деньги. «Сто восемьдесят рублей – внутри неприятно заледенело. Наверное, ошиблась» – решил он про девушку, которая выдавала деньги.

Выждав, пока шоферня разошлась, Олег стукнул в продолговатое забранное решеткой оконце кассы.

– Моя фамилия Иконников, посмотрите, пожалуйста, сколько я заработал за прошлый месяц?

Пошуршав бумагами, девушка отыскала то, что ей было нужно.

– Вот, ваш автограф?

– Мой.

– Сто восемьдесят рублей, правильно? Святой взобрался на капот своей кормилицы и, облокотившись на кабину, опустил голову на руки. Жгучая обида заливала сознание. Он не представлял, как глянет Ленке в глаза – вместо предполагаемых восьми сотен, вышло в четыре раза меньше, – Олег? – прервал его скучающие мысли потягивающий сигарету бригадир.

– Ты че не в горе?

– Сломался.

– А почему заявки на ремонт нет?

– Я сломался, а не машина – пнул по лобовому стеклу в сердцах Олег и спрыгнул на землю. Бугор побледнел от страха, он не раз мылся после смены со Святым, в душе и имел возможность видеть его разрисованное наколками тело. Блеснувшие слезы шофера ничего хорошего тоже не предвещали.

– Не ты ли, кобыла, хлял, что я в золотых штанах щеголять буду?

– Понимаешь, Олег, бригада план не выполнила. Вот без пятаков и остались.

– Но я с бригады один в две смены месяц горбатил. Почему те, кто на ремонте стоял, больше меня отхватили?

– На ремонте тариф идет. В случае, если бригада план не вытягивает, то ремонтная путевка в два раза дороже карьерной выходит.

– Сколько процентов в прошлом месяце сделали?

– Семьдесят девять, – упавшим голосом ответил Санька.

– А почему, мразь, ты не тормознул меня, когда я шкуру рвал в карьере. Ведь дней за десять до конца месяца ты уже знал, что плана не будет? Знал, сука, по рылу видно. Может, перо меж лопаток тебе сунуть, чтобы не нагребывал больше людей или так дотекет до мозгов твоих чушачьих?

– Так.

На грязной от сапог лестнице, ведущей в раздевалку, Святого догнал Костя.

– День добрый.

– А-а, это ты, неуловимый. Как в автобусе с тобой познакомились, так с тех пор и не встречал твоих синих глаз. Где курковался – то?

– В отпуске был. В Казахстан к теще летал и служил как раз там же.

– Значит, два удовольствия сразу справил, повезло.

– Извини, Олега, но я слышал случайно, о чем ты с бугром толковал.

– Жалеть меня, что ли приперся или посоветовать, что хочешь?

– Переходи ко мне в бригаду. В моем экипаже вкалывать будешь, чугуняка у меня нулевая, а как ты пашешь – я вижу.

– Давай, Кот, коньячка доброго пузырь возьмем?

– Я не пью почти.

– Брось ты этот девиз буржуйский – ни капли в рот, ни сантиметра в жопу. У всех белазистов репа сорвана на том, чтобы десять лет вредного стажа вымолотить, да тачку купить.

– Дело прошлое, говорят, ты не бухаешь.

– Правильно говорят, но сегодня врежу. До хаты трезвый не пойду. Перед женой стыдно, наверное, не поверит, что я столько капусты срубил.

Утром у Святого трещала голова. Собираясь на работу, он виновато смотрел на Ленку, а она упорно не замечала его.

– Извини, красивая.

– За что?

– Ты ведь понимаешь, за что. Денег мало принес, да еще и нажрался, как собака.

– Деньги тут не причем – жена устало опустилась на диван и закрыла лицо ладонями, Я почти всю ночь» не спала, проплакала и детей ты напугал… Они тебя никогда таким не видели. Ты почему вчера так напился? Про нас – то немножко помни.

– Муть в душе бродила, вот и хлебнул.

Тебе одному нехорошо было, и ты нашел способ поправить настроение, а мы тебя как увидели пьяным, так нам троим плохо стало, это нормально?

Олег присел рядом с Леной и обнял ее вздрагивающие плечи.

– Не дурак, понял. Вытирай слезы.

***

Уже год Святой шоферил в передовой бригаде и на новом «БЕЛАЗе». Он стал прилично зарабатывать и полегоньку обставлял квартиру. Устроив Игорешку в ясли, Лена пошла работать в Управление горно-обогатительного комбината. Максим без натяга закончил первый класс. Все дерьмовое в жизни семьи незаметно рассасывалось. Сегодня на пахоту Олег вышел в третью смену.

– Я только заехал, стартер сгорел, – встретил его чумазый Костя в ремонтном боксе – кое-где проводку заменил, а эту балбешку не успел скинуть. Отпустишь меня к любимой Люсе или помочь тебе?

– Вали, Кот, дрыхни. Остальное я сам доделаю.

– Ну ладно, до завтра.

Он направился в душ, посвистывая сонным голубям, нахохлившимся под крышей на фермах перекрытия, а его напарник – в слесарку.

– Привет, мужики.

– Здорово, коль не шутишь.

– Подмогните стартер снять.

– Заява есть? – оторвался от замызганных карт бугор.

– Обязательно.

– Иди откручивай, пока мы банк мылим, потом шумнешь меня.

Взяв гаечные ключи и пассатижи, Святой полез под машину. Втиснув тело между двигателем и передним правым колесом, он, подсвечивая себе переноской, освободил от хомутов длинный, чугунный корпус стартера. Затем забрался на балку и, неудобно убрав под себя ноги, стал смотреть, от чего произошло замыкание, надеясь провести ремонт на месте. Видимо, от неосторожного прикосновения, тяжкая болванка нехотя скользнула из своего гнезда и придавила Олега. В спину больно врезалась тормозная камера. Груз на груди не давал дышать. Понимал, что нужно как-то выбираться, он напряг последние силы, передвинув ногу чуть в сторону, вместе с тяжелой ношей упал на бетонный в масляных разводах пол. Через тридцать минут его положили на операционный стол и, только когда за окном палаты стали рассеиваться ночные сумерки, Святой, наконец, забылся в больном сне…

– Ты случаем не Иконников? – растолкал его мордатый парень в полосатой майке с татуировкой змеи на плече.

Ответить пересохшим горлом он не смог и утвердительно кивнул.

– Жена к тебе пришла, сейчас я ее проведу.

После непродолжительной перепалки с медсестрой, Лене удалось прорваться к мужу.

– Олежка, что стряслось? – села она на рядом стоящую без матраца койку.

– Кишка внутри какая-то лопнула, а так – все ништяк, – вытащил он у жены из кармана больничного халата чистое желтое яблоко.

– Да не волнуйтесь вы, – пристраивал мордастый на тумбочку Ленкину сумку с провизией для мужа – живой и ладно.

– Спасибо, ты кто будешь-то?

– Леха. Я приползу к тебе в сончас, потолкуем.

Так Святой познакомился с Ветерком, который недавно откинулся с колонии строгого режима и переехал в Первомайск со станции Дарасун, потому что подженился на местной девчонке. Днями они спали, а вечерами, в основном, резались в картишки. Иногда Леха сматывался в ближайший ресторан за бутылочкой молдавского коньяка, и тогда приятели засиживались за воспоминаниями о зоновской житухе до поздней ночи, не подозревая, что неизученная пока человечеством закономерность свела их вместе не только для того, чтобы они мучались ностальгией.

В карьер Олег уже не вернулся, медицинская комиссия запретила ему заниматься тяжелым физическим трудом. Потеряв денежную работу, он юзнул в Читу. Автохозяйство, с которого он уволился, переезжая в Первомайск, не совсем радостно, но все же приютило его. Жить стал у своих родителей, благо Эдька служил в армии и одна комната сиротливо пустовала в ожидании хозяина. К семье ездил только на выходные и через год и Лене, и ему самому надоели частные разлуки. Несмотря на острую нехватку денег, нужно было заниматься воспитанием сыновей, и Святой вернулся в поселок. Следующие два года пришлось горбатить на местном пищекомбинате грузчиком. Отдушиной в однообразной нудной работе стал спортивный комплекс, куда его затащил Максим с подросшим Игорехой. Вместе с мускулами появились и новые знакомые. Частенько, после, тренировок он с ребятишками и Воробьевым, выделяющемся среди занимающихся настырностью и спортивной злостью, заходил поужинать или просто попить кофе в расположенный рядом со спортзалом ресторан. Пока Олег отсутствовал в Первомайске, Костю вербанули гаишники и теперь раз в неделю тому приходилось дежурить в милиции, то кажется, это нисколько не тяготило его, а даже наоборот, нравилось. И когда Святому удавалось, нечасто, правда, забегать проведывать Костино семейство, его попугай, трепло и сквернослов, возвещал хрипло на всю хату.

– Внимание, в квартире менты!

– Вот, падла, заткнись, а то на улицу вышвырну!

– Мама! – сразу начинал жаловаться шестилетний Андрюшка – папа Кешу на мороз грозится выгнать!

– Я ему выброшу, – успокаивала сына Люся. Как бы твой любимый папуля вперед Кешки в форточку не вылетел.

– Слышал, че мама сказала?

Слабый, как принято считать пол, с которым Кот связал свою судьбу, проходя службу в войсках специального назначения, на отлично метал ножи, прыгал с парашютом и в совершенстве владел приемами рукопашного боя. Так что слова жены для Кости были не просто болтовней.

– Откуда эта райская птичка прознала, что ты в ментовку подался? – хохотал Олег.

– Папа научил, – гордился отцом Андрюшка – всего за четыре дня.

От первой жены удрал Ветерок и не к кому нибудь, а к лучшей ее подружке, и та готовилась весной родить Лехе наследника. Заходил Святой и к нему. Пару месяцев назад тот окончил курсы водителей и сейчас пахал на базе ОРСа. Как и многие в Первомайске, заколачивал Леха не густо, но регулярно приворовывал и считал, что живет, не очень может и расчудесно, но, по крайней мере, и не худо.

***

В первых числах января девяностого года Олегу попалась на глаза газета. В разделе «реклама» говорилось, что дорожно-строительной артели срочно требуются опытные водители на сезонную работу. У него был второй клacc и огромное желание отбатрачив всего восемь месяцев, как обещала газета, наконец-то купить «жигу». Уговорив жену, Святой собрал в рюкзак вещи и поехал в Иркутск по указанному в объявлении адресу.

«Права Ленка, что меня дальше, чем до магазина одного отпускать нельзя, заболею» – вспоминал он жену в прохладном тамбуре вагона. С детства преследующая его ангина, выбрав удобный момент, хватко вцепилась ему в горло.

– Мужчина, – попробовала оторвать Олега от стылого окна дверей в накинутом на голые плечи форменном костюме молоденькая проводничка.

– Вы что там в такой темнотище рассматриваете?

– Чаем горячим напоишь, скажу.

– Ух, ты, шустрый какой.

Она нагребла гнутым совком полведра угля, но уходить не спешила.

– Без чая значит, тайну не выдашь?

Крестики и амулеты в тюрьмах и зонах носить запрещалось. Фотографии близких родственников иметь не разрешалось. Дубаки отметали буквально все, что пахло волей, и все равно у зеков была память. У одного огрызок карандаша, которым сынишка рисовал дома, у другого – незаметно выуженный из сумочки супруги на длительном свидании носовой платочек, мокрый от слез. У Святого тоже был талисман – созвездие «Большая медведица», но откровенничать с незнакомым человеком не хотелось. Дыханием он растопил причудливый узор зимы на стекле и в образовавшееся пятно подмигнул не отстающим от поезда звездам.

– Без чая не выдам.

– Ну и не надо – фыркнула девчонка.

В офисе старателей, что находился в здании студенческого общежития в центральной части города, листал с яркими вкладками заморский журнале бывший первый секретарь райкома партии в Черемхово Игорь Николаевич Грибов. Скрипнувшие в очередной раз входные двери, вместе с клубами морозного пара впустили в помещение среднего роста пария в меховой летной куртке и ондатровой шапке. Судя по рюкзаку, он – то и нужен был Грибову.

– Здравствуйте, вы не на работу пришли наниматься?

– На нее, родимую.

– Специальность есть?

– Шофер.

Игорь Николаевич сложил журнал пополам и сунул его во внутренний карман потасканной дубленки.

– Категории какие?

– Второй класс.

– Потянет. Я начальник одного из артельских участков, Грибов Игорь Николаич. Машину новую приехал получать. Принимай?