Текст книги "Большая Медведица"

Автор книги: Олег Иконников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 32 страниц)

– В нашей фирме бюрократов нет. Нравится тебе твое детище, наверное? Миша не хотел вспоминать, что детище это не его, а Манто и улыбаясь до ушей, согласно затряс башкой.

– Нравится.

– Придется тебе распрощаться с «Юниксом».

– Шуточки у тебя не очень, – ослабил узел галстука Миловилов. – Ты ведь пошутил?

– Не совсем. Разин на вас бочку катит, почему пока не знаю, может ты в курсе?

– Hе-e, – промычал Миша или что-то похожее на это, – а куда нас, в ГОК что ли?

– В «Бирюзу».

– Это смерть, Олег, выручай. Восемьсот штук теперь отстегивать стану. Это сейчас, а перспективы вообще крутые, размахнусь – в золоте щеголять будешь.

– Я не один…

– Само-собой! Все значит, заметано?

Тростиночка-директорша Святого слушалась. Шустро вьпроводив обедающих, она в пять секунд собрала в кабинет поваров и официанток и не зная, куда сесть, так как за ее столом восседал Шатров, притулилась у сейфа. Наверное для того, чтобы его лучше видели, Николай Иваныч встал.

– Я – председатель старательской артели «Бирюза» Шатров Николай Иванович. Скоро аукцион и ваш ресторан купит моя артель, Женщины в раз загалдели.

– Вы почему нас не спросили, может мы и не пойдем к вам.

– Пойдете, милые дамы, – вмешался Олег, – другого хозяина у вас не будет, а вздумаете брыкаться, взорву вашу богадельню, вообще без работы останетесь. Бабенки притихли, понимая, что слов на ветер он не бросает.

– Олег, ты бы сам купил нас, а?

– Один год, Александра Сергеевна, отпашете на «Бирюзу» и я вас заберу у артели.

– Правда?

– Как работали, так и продолжайте. Хозяин ваш Шатров, но если он вас обидит, жалуйтесь мне.

Прикачивал суматошный и толковый денек Святой в «Березовой роще» с Агеем.

– Андрюха, вон та девчонка, кто?

– Это Колбаса, с мясокомбината, а че? Влюбился что ли, брось я тебе лучше сыщу.

– Кто она.

– Не целка, это точно, – вылавливал во французском мясе колечки лука Агей, и как ему казалось, незаметно стряхивал их с вилки под стол. – Да не про то я, кем работает?

– А-а, главный 6yxгалтер.

– Доедай, Андрюха, и давай тащи ее в машину, только без кипиша, я смываюсь.

Агей без труда обманул бухгалтершу и спустя десять минут, она затянутая и воняющая луком, ежилась от холода на заднем сиденье «Жигулей». Остановился Олег снова у кладбища, но в этот раз не случайно и когда вырубил весь свет и заглушили мотор, Колбаса струхнула. За бортом мело снегом, выл в крестах ветер и мороз моментом пробрался под ее легкую выходную блузку.

– Жутковато, – Святой так, чтобы не видела девчонка, включил портативный магнитофон с «Виража».

Бухгалтерша от холода и страха заикала.

– Ты ведь главбухом на мясухе вкалываешь?

– Ага, – заикала она еще пуще.

– В курсе значит всех финансовых операций?

– Ага.

– Вот и просвети нас, балбесов, как начальник твой государство обворовывает.

– Не плачь, Колбаса, че ты? Никто тебя убивать не собирается, – подмыливался к ней Анлрюха, – говори, что знаешь и назад поедем, не жалей ты этого волка.

Промозгло было на пустынной дороге, темно и жутко и только в зеркальце, закрепленном над приборной панелью салона, в свете Луны, поблескивали рыжие коронки Олега.

– Ты что, роднуля, кроме слова «ага» ничего больше не помнишь?

– Помню!

Через полчаса все сидели в теплом, уютном помещении кабака. Под «Белый, белый шарик», кроме которого музыканты почти ничегошеньки не знали, Святой потягивал шампанское и еще разок прокручивал магнитофонную ленту.

– Нормалек. Завтра, Андрюхя, в Чернышевск рванем, будь на стреме, а оттуда вернемся и по мясухе встрянем.

Ранним утром, ломая у Лехиного гаража тонкий лед замерзших луж, топтался Агей.

– Ты че в натуре, – ворчливо встретил он Олега, – я замерз, как собака.

– Проснулся кое-как, хорошо хоть Линда, как в туалет захочет, руку мне лижет.

– Давай ключ от «собаки».

– Сам открою. Андрюха, ты водить тачку можешь?

– Я прирожденный угонщик.

– Вообще-то че я спрашиваю, в тюрьме ведь вождению не учат.

На заправке в Нерчинске повстречали шесть иномарок и пока поили жигу бензином, Святой выяснил у перегонщиков, что его бригада уже пашет, с этого каравана деньги она слупила. Через полтора часа тряски по чушачьей дороге над укутанной белым снегом степью, выросло черное облако угольной пыли и копоти, это был Чернышевск. Первой же попавшейся на выезде из города «Тойете» Олег моргнул фарами и, когда та замерла напротив, опустил боковое стекло.

– Привет, путешественник! Откуда прешь?

– Сейчас с товарной станции, а вообще-то с Владивостока, – подозрительно всматривался в незнакомцев щетинистый мужик с хохляцким акцентом. – Я на Читу правивьлно еду?

– Правильно, до товарной как проехать?

– Не суйся туда, парень, не советую.

– Что так?

– Там дикая бригада работает с какого-то Первомайска.

– Знакомое название, – сморщил лоб Агей, с понтом что-то вспоминает.

– Беспредельничают?

– Не так, чтобы шибко, но меня от Владика три раза выхлопами на трассе, а ехать аж до Днепропетровска, где деньги на горючку брать? Вот то-то, а еще тут требуют. Нету, говорю.

– А они?

– А они вырвали с моей тачки магнитофон и шапку норковую отобрали. Bзамен вот листок от календаря всучили, говорят, что это пропуск до Иркутска, – тяжело вздохнул хохол.

– Может в милицию стоит обратиться?

– Да ты что, они с моего паспорта данные переписали, так что отыщут и под землей, не то что на Украине. Машину не изувечили, да и ладно, – снова невесело вздохнул он, – пощайте, ребята, я отваливаю.

Вкатил жигуленок в распахнутые ворота товарного двора как раз, когда там шел очередной погром.

– Не будешь за дорогу платить? Ну и в рот тебя еб… – бушлатился Эдька. – До Читы пока жгете вас всех, блядей, перешмаляют на дороге.

– Послушай, паренек, – в облезлой ондатровой шапчонке вертелся вокруг него пожилой фиксатый бульбаш, – нет у меня ни копейки, честное слово нет, клянусь.

– Вот, штрибанюга, – зло улыбался Эдик, – за восемьсот штук лайбу купил и воет, что денег нет. Сэва! Глянь, че у него отмести.

Сэва все делал с Корешом и хорошее, и не очень. Друзья детства нырнули во вместительное чрево «Мерседеса» и оттуда полетело на грязный утоптанный сне.

– О-е-ей. У него в тачке, словно коммерческий магазин, вылазь, Андрюха, пошли.

– Привет, шпана, – заметив их, вывалился из японского микроавтобуса «Слепой».

– Здорово, трудитесь, гляжу в поте лица.

– Но, запарился к чертям собачьим, тырят деньги не сознательные элементы, приходится рукоприкладством заниматься. Битком салон видаками забит, а денег нет в у волков.

– Бери натурой.

– В смысле, пороть их что ли? – шутя перепутал перегонщиков Слепой, – Да ты посмотри какие они некрасивые, грязные, небритые да еще, наверное – и вшивые.

Прервал их болтовню высунувшийся из «Мерседеса» русоголовый Сэва.

– Святой, шагай сюда.

– Че, Саня?

– Иди, иди, че я тебя зря зову что ли.

– Андрюха, помогай Слепому, – и Олег побежал к Сэве. – Здорово, пацаны, – пожал он холодные ладони подельников и осекся на полуслове. В развернутой мешковине на заднем сиденье лежал автомат. – Где надыбали?

– За спинкой.

– Саня, волоки сюда хозяина.

Сэва и Кореш минуту спустя не очень вежливо втолкали в иномарку бульбаша.

– Че тебя так коноебит? – похлопал его по плечу Святой – За проезд отстегннул?

– Нет, – ответил за белоруса Кореш.

– «Ромашку» где раздобыл? – мужик молчал. – Ну ладно, по-другому спрошу, ты мент? Может это твое табельное оружие? – Не-е, в порту Ванино купил.

– Дорого?

– Пятьсот.

– Мы игрушку у тебя изымаем и за дорогу в расчете, годится?

– Я согласен.

– «Маслята» есть?

– Что это?

– Патроны. – Не-е, нету.

Завернув автомат в мешковину, Олег возвратился к микроавтобусу, в котором шел кипишь.

– Слепой?

– Че? – вылез тот из салона и поглубже на уши посадил шапку. – Что это у тебя?

– Автомат.

– Че в натуре?

– Но, с коротким стволом и откидным прикладом. Я сначала подумал, что ментовский.

– Ништяк.

– Где Женька?

– С Десятком ханку варят.

– Далеко?

– Да нет, вон за забором кемпинги видишь? В первом от въезда, это столовая.

– Чьи кемпинги?

– А хрен его знает. Мы на двух замки сорвали и живем. Объявится поди начальник.

– Кота что-то не видать?

– Я его на вокзал угнал за продуктами.

В кухне столевой на электрической плите Костя разогревал консервы, а Беспалый с Лехой шаманили над эмалированным тазом с молотым маком. Вкусно пахло тушенкой и растворителем.

– Привет, бродяги, – подал Коту сверток Святой. – Притырь куда-нибудь, где поближе взять.

– Ну и нюх у тебя, – накрыл таз крышкой Десяток, – опять на ханку попал.

– Вы где ее раздобыли-то?

– У шпанюков местных.

– Как работенка?

– Далековато от дома, – снял с плиты закипевший чайник Женька, – но прибыльно. Всего третий караван чистим, а капусты уже море, видаки, шмотки, короче все путем.

– По-сколько с машины лупите?

– Эдька определяет, но меньше двадцати пяти не берет, – налил пол-литровую кружку чая Беспалый и пододвинул ее поближе к Олегу.

– Легавые наведывались?

– Еще нет. Пацаны после-экспроприации каждый караван провожают до трассы.

– Грматно пашете, – бросил он на пластиковую поверхность стола норковую шапку и, сдернув мохеровый шарф, положил его на рядом стоящий стул-Caxap где?

– Нету, Oлега, вон в пакете конфеты.

– Ветерок где?

– Затемпературил, горло ночью прихватило.

– Говорил я ему… – обжегшись, уронил на пол крышку Леха и сунул на сунулц пальцы в рот.

– Что говорил?

– Одевался, чтобы потеплее, – дул на покрасневшие пальцы Десяток, – так он не слушает, ежик несчастный. Блатует, грудь на растопажку, а перед кем тут блатовать, перед железнодорожниками что ли.

Хохоча в столовку всыпала шпана.

– Вы че, волки, ржете? – долил кружку Святой.

– Ты только ушел, – стал раздеваться брат, – Сэва с Корешом бульбаша отпинали.

– За что вы его, Саня?

– Наглый мерин, – сел за стол Сзва, – помогите говорит лантухи собрать, что вы у меня с машины вышвырнули. Я ему и пнул, а где я, там и Кореш, сам знаешь.

– Слепого где потеряли?

– Он с Рыжим караван провожает.

Неделю отработал Олег в Чернышевске, пятнадцатого он оставил там Слепого, Севу, Десятка и Кореша, с остальными вернулся в Первомайск Людей в бригаде стало не хватать, а работенки к тому времени прибавилось. Шестнадцатого с обеда лучили директора мясокомбината. Жизнерадостный сердечник на два paзa прослушал магнитофонную запись и понял, что деньгами хошь не хошь, а нужно делиться.

– Сколько хочешь зa кассету?

– Не продается. Пускай пока у меня хранится, а вы не боитесь, все будет шито-крыто. Цели засадигь в тюрягу у меня нет. Денежки раз в месяц будете отстегивать и услути кое-какие оказывать, потянет?

– С удовольствием, Олег, с удовольствием.

Напротив мясухи за железобетонным капитальным забором располагалась геологоразведовочная экспедиция, в административном кирпичном здании на втором этаже находился офис кооператива «Заря». У входа в подъезд Жигули тормознули и Эдик с Агеем пошли тукать председателя. Ветерок баночным пивом полоскал свою ангину и сплевывал в цель приотворенной дверки.

– «Заря», первый раз слышу.

– Я, в общем-то, тоже, закуккленная фирма. Богатая, наверное, paз тырится, – на хлоп подъездной двери повернулся Святой, – Ведут, ты, Леха, не знаешь этого мужика?

– Знакомая харя, но близко не знаком, – пододвинулся он по чехлу сиденья, освобождая место для Сыроежкина.

– Что надо, быстрей базарьте, – с места в карьер скакнул тот, – время деньги.

– A ты знаешь, с кем говоришь? – в зеркало наблюдал за выражением лица председателя «Зари» Олег.

– Примерно в курсе, – тряхнул он кудрями.

Резко развернувшись, Святой врезал ему по морде и воткнув передачу газанул.

– Сейчас, кобыла, ты по другому запоешь.

– Подождите, ребята, – съехал Сыроежкнн, зажав кровоточащий нос, – давайтe здесь потолкуем.

В карьере Ветерок сразу за кудри выудил председателя из тачки и пнул его в мячик живота.

«На колени»! – на карачки он ставил всех, кого хотел унизить, но выполняли его команду не все. Сыроежкин встал.

– Не бейте, хлопцы!

Но с просьбой он опоздал. Четверо пинали его молча и с остервенением, до хрипоты в легких.

– Может, мякнем его? – потянул из брюк ремень Ветерок.

– Не торопись, – Олег прислонил избитого председателя к гранитному валуну, – отношение твое к мафии не изменилось?

– Простите, мужики…

– Какие мы тебе, капуста, мужики, – пнул его по разбитому лицу Леха.

– Погоди ты, – отстранил приятеля Святой. – Побазарим, председатель, или под камни полезешь?

Тот утвердительно кивнул.

– Платить будешь? – Слово даю, денег на счету нет.

– Что это интересно за кооператив, у которого филок нет, чем вы промышляете и на что живете?

– Пока нет, это пока…

– Два миллиона я тебе, дурню, дам. Через неделю мясокомбинат на счет «Зари» деньги перегонит. Ты их крутанешь, навар пополам, к новому году долг ка мясуху вернешь.

– Так быстро накрутить деньги я не успею.

– Успевай, Сыроежка, или закрывай свою шарагу. Бедный кооператив нам не нужен.

Сев в машину, подельники хлопнули дверками и укатили, а раздетый председатель, чтобы не окоченеть, по пустынной дороге в след за «жигой» чесанул в поселок.

Бывший компьютерный клуб, в котором теперь торговала «Мия», преобразился. В квадратном просторном торговом зале у прилавков толпились покупатели. На немой вопрос, где начальница, одна из ее «девчонок», обвешивающая какого-то мальчонку, кивнула Олегу в сторону подсобки.

– Здравствуйте, мальчики! – явно обрадовалась Меркулова. – Редко заходите, редко.

– Упрек принят, – развел руками Святой, – дела, Альбина Михайловна, делa, а у вас тут красота, чистенько и цены на товар не высокие, в восемнадцатом подороже.

– Стараемся на благо поселка, пока покупатели вроде довольны нами. – Меркулова из несгораемого шкафа достала заранее приготовленный серый бумажный пакет с деньгами и сунула Олегу за пазуху. – Это, ребятки, вам на конфеты.?

– На шоколадные?

– Обижаешь, Олежа, – притворно надула еще не очень дряблые губы Михайловна, – долг платежом красен.

– Полста штук Беспалому в общак, – отдал он капусту брату, когда падали в жигу, – на остальные собери шпану и погуляйте.

Вечером «Березовая роща» отрывалась. Уголовники сдвинули несколько столов вместе. Официантки, которым Эдька дал сто штук вперед, носились, как угорелые. В это время Сыроежкин в гараже «Зари» помогал сдернуть с новенького «Москвича» с шифоном головку блока, нужно было заменить прогоравшую прокладку. Пестун и Якут перегоняли машину из Братска в Краснокаменск, у них была дыра в Китай, куда они и скидывали тачки за доллары.

– У тебя, кажется, морда побита? – посветил переноской на лицо председателя Пестунов.

– Есть маленько, ключ на семнадцать дай? Не этот, накидной. Мафия в поселке обьявилась, сегодня и мне бока намяли.

– За что?

– Я ведь председатель кооператива. – Понятно.

– Иконников у них за паровоза, не слышал такого?

– Честно говоря нет, а он что местный? – Лет семь назад из Читы сюда переехал. – Ну ладно, «Москвича» отладим и поедем, погоняем вашу знаменитость. В первом часу ночи залаяла Линда, и после этого в дверь толкнулся Эдик.

– Олега, я из кабака, какой-то Пестун с Краснокаменска приперся, тебя требует.

– Мент или блатной?

– Блатюк вроде, говорит Культурного знает.

– Один?

– Базарит, что с бригадой и председатель «Зари» что-то возле него вьется, еще хочет что ли.

– Надоели, суки, ни днем, ни ночью от барыг поганых спокоя нет. Пока я одеваюсь, брякни Ветерку, чтобы на чемодане сидел.

Высокий и усатый, плотно сбитый парень лет тридцати, небрежным жестом пригласил братьев за свой столик.

– Сыроежкина знаешь?

– Знаю.

– Так вот, денег с него брать не будешь.

– Кто это решил?

– Я.

– Все отстегивают и он никуда не денется.

– Тогда сегодня ночью мы всех вас перестреляем. Я не один приехал. – блефанул Пестунов.

– Тем хуже для тебя, – резко поднялся со стула Олег.

– У тебя что денег нет?

– Что?! – сел на место Святой.

– Ты че, глухой что ли?

Почти ничего не соображая, Олег расстегнул молнию на полусапожек, медленно стянул его, затем снял с ноги чистый в общем-то носок и скомкав, швырнул его в усатое рыло.

– Это твой последний аргумент? – ни сколько не обиделся Пестун. «Не судимый значит» – без помощи рук одел обуток Святой.

– Нет, Пестун, – снова встал он, – Эдька, всех наших пацанов с ресторана на улицу собирай к машине, шустрее.

В «Жигули» набились семь человек. Прихваченный морозцем двигатель никак не хотел заводиться. Заднюю дверцу открыл Пестунов и полез в салон.

– Потолковать надобно, куда вы срываетесь?

– Пошел ты на х…, – пнул его ногой в грудь Эдька, но это не помогло.

– Пускай садится, наверное это судьба его, – Олег еще раз крутанул стартер и машина чихнув воздухоочистителем, пустила из выхлопной трубы сизым дымом.

– Айда допивать, – обнял Якут за плечи Сыроежкина и они возвратились в теплую «Рощу». «Жига» остановилась за Лехиным домом.

– Я моментом, – исчез Святой.

Одетый Ветерок чаевал в кухоньке и услышав, как кто-то вошел в прихожку, прямо с кружкой поспешил ему на встречу.

– Это ты, что случилось?

– Привет, оружие у Кота?

– Шабер у меня.

– Давай сюда я одевайся, автомат где?

– У Кота, ни х… дела, – засуетился Лежа и через минуту они садились в тачку.

– Братцы, – врубил фары Олег, – места в салоне маловато, поэтому шуруйте назад в ресторан и ждите меня там. Со мной поедет братан, Ветерок и Агей, добро?

– К положенцу меня везите, – потребовал Пестун.

– Сейчас встретишься и с богом, и с чертом, – отмахнулся от него Эдька. Спустя десять минут жигуленок был в карьере и как раз в том месте, где днем лудили Сыроежку, Пестунова вывели на улицу и прислонили к тому же валуну, не боялся он Святого и криво ухмылялся.

– Что дальше?

– От тебя зависит. – поднял воротник кожанки Олег, – детей зря ты затронул. – вынул он из-за пояса пистолет и слегка оттянув затвор, проверил есть в стволе масленок или нет.

– Ой, как страшно, прямо поджилки трясутся, – сбил на затылок петушок Пестун.

– Зря ты кочевряжишься, я и так вижу, что парняга ты дерзкий, отложим, может, все до завтра, утром ты трезвый будешь, поговорим на свежака, наверное по другому.

– А кто тебе сейчас мешает, базарь. Ночь, темень, хоть глаз выколи, попугай меня, постращай.

– Олега, че ты с ним вату катаешь?

– Подожди, Леха. Слушай, Пестун, ты меня в безвыходное положение ставишь?

– Убивайте, если отпустите живым, я вас всех в этом карьере похороню – вот тут, – похлопал он по валуну широкой ладонью.

– Посадите его в лайбу, – сунул Святой шабер в карман и с минуту простоял в одиночестве, раздумывая, что делать, смерть этого уебка нужна была пожалуй только ему.

Ветерок выдернул из брюк пьяного Андрюхи ремень и когда Олег открыл дверцы, попытался выбраться из салона.

– Садись, Олега, придержи его, козла, а я задушу. Святой чуток толкнул приятеля обратно и взял у него ремень, накинул на бычью шею Пестун и потянул концы удавки.

– Стой, братан, согласись, эта смерть лишняя.

– Не слушай ты его, давай, дави, – выпучил глаза Леха, – все равно ведь не отпустим!

Святой снова затянул петлю. Прошла минута, а может и меньше, но руки устали.

– Поговорим, – вдруг выдохнула жертва.

– Не отпускай, – швыркнул носом Ветерок, – его поезд уже ушел и он на него не опоздал.

Труп лежал на кровавом снегу.

«У председателя из башки накапало» – подсознательно ворохнулась у Лехи мыслишка и как всегда деловито на синюшной шее покойника он сделал два тугих узла из ремня. Блевал ресторанным салатом Агей. Эдик, присев на теплый капот машины, недоуменно крутил головой, думая о чем-то своем и никто, наверное, не поверит, но опять пошел снег. Жесткий и мерзлый, он не таял ни на горячих лицах, ни на холодном трупе.

– Ну, че вы, подмогните – ухватил покойника за зимние кроссовки Ветерок и волоком попер его в нагромождении камней.

Всего пять минут понадобилось снегопаду, чтобы завалить захоронение Пестунова, там же Олег и двинул речь, но убитого она не касалась.

– Прямиком отсюда шелестим до Лехиной хаты, и вы там останетесь, а я рвану к Беспалому. Запомните – от Ветерка я уехал вдвоем с Пестуновым, вы ни при делах. Одному мне легче будет от легавых отболтаться.

Женька ложился спать, но не очень удивился позднему визиту подельника: тот частенько наведывался в такое время.

– Одевай штанишки, в «Березовую рощу» поедем.

– Случилось что? – стал он быстро собираться.

– Пестуна краснокаменского помнишь?

– Этот тот, что летом мне жути гнал?

– Он самый…

– Где он?

– Минут тридцать назад я его кончил – в двух словах Святой поведал о случившемся.

– Молодцы! Его, ублюдка, еще полгода назад надо было ебнуть, морда барыжная, еще тогда он меня пугал, что всех в Первомайске, кто ему дорогу перейдет, перестреляет. Мне что делать?

– По дороге объясню.

В ресторане Женька подсел к бухающем Якуту и председателю «Зари».

– Я в поселке на положении, что хотели?

– А где Пестун? – спросил Олега Сыроежкин – Беспалый ему нужен был.

– Я думал он здесь. Возле ПТУ остановились, Пестун вылез из тачки и не вернулся. Может домой упылил, может, куда в другое место. Ну ладно, Женька, я исчезаю, завтра словимся.

На хате у Bетерка Святого не просто ждали, там готовились к войне. Костя притащил из загашника все, что стреляло и взрывалось.

– Кот, ты Пестуна знаешь? – сбросил у холодильника куртку Олег и взял со стола чью-то дымящуюся кружку кофе.

– Нет.

– А из наших пацанов?

На мгновение приятель задумался.

– По-моему, только Сэву.

– Эдька, сейчас дунешь в Чернышевск. Передашь Сэве, чтобы он немедля на паровозе ехал в Читу, Оттуда до Первомайска тоже пусть добирается электричкой и прямо с автобуса пускай шагает к родичам Пестуна. Скажет им, что видел их сыночка на вокзале в Чите. Сегодня у нас шестнадцатое…

– Семнадцатое уже – посмотрел на часы братан.

– Семнадцатое, значит, живым Пестунова в Чите Сэва видел восемнадцатого.

– Все?

– Да, вали. Смотри аккуратнее и не засни по дороге. Если хочешь, можешь с собой кого-нибудь взять.

– Один доеду, ключи от машины давай.

– В кожанке, шабер под водительским сиденьем.

Леха пошел закрывать за Эдиком дверь.

– Олега, пять трупов уже, многовато.

– Были, Кот, у нас причины и на это убийство. Понимаю, чувствуешь ты себя неуютно из-за того, что нас теперь преследует закон, но делает это он не из-за того, что мы мякнули человека, а из-за того, что мы нарушаем схему жизни, которую построило государство. Можно убивать людей, но только за медали и ордена. Кто-то на крови делает карьеру и получает за это не плохие денежки, а нас с тобой за ту же кровь накажут. Ты где-нибудь встречал, чтобы государство пропагандировало насилие над женщинами, допустим или детьми?

– Нет вроде.

– А убийство государством поощряется, но только на государственном уровне. Бесшумно вошел в кухню Ветерок.

– Пестун с кодлой?

– Не знаю, Леха. Костя до утра останется у тебя. Чуть чего – звоните. Я до хаты отрываюсь, меня по ходу первым шевельнут – прихватив автомат и пару гранат, Святой ушел.

Рассвело поздно, валил за окном снег и глупая Линда, радуясь ему, оглушительно лаяла. Жена жарила блины и, не смотря на выходной день, Максим и Игорехой уже проснулись.

– Папа, дядя Саша к тебе пришел – отворил дверь младший сынишка и упорол на кухню к матери.

Воробьев с Якутом, отряхнувшись от снега, прошли в зал.

– Здорово, Олега – сели они рядышком на диване.

– Извини, что спозаранку – пятерней поправил ежик на башке Воробей – Якут вот попросил, чтобы я его к тебе сводил.

Святой прибавил звук телевизора.

– Говори.

– Олега, Пестунов где?

– Дерзен был твой друган, но и я не лом во ржи, пришлось его укокошить.

– Надеюсь, ты шутишь? – то ли вспотел Якут, то ли снег таял на его лице.

– К сожалению другого выхода у меня не было. Детей он затронул, нагрубил кучу.

– Что я его Лизке скажу? – схватился за перебздевшую голову Якут – у него ведь двое ребятишек осталось.

– Вчера нужно было об этом думать, ведь дело прошлое, ты мог его тормознуть, когда он бушлатился, вы ведь, кажется друзья? Шобле Пестуна передай, чтобы жгли отсюда и быстрее.

– Какой шобле? Нет у него, вернее не было бригады, в двух мы прикатили – снова взялся за гудевший шарабан Якут – что я его Лизке теперь болтать буду, что?

Через час он летел по трассе на Краснокаменск и прикидывал, отразится каким-нибудь боком на нем убийство друга или нет. Получалось, что нет и даже наоборот, деньги с продажи «Москвича» теперь достанутся ему одному.

В двенадцать дня разбудил Святого возвратившийся с Чернышевска брат.

– Караван из восьми иномарок платить отказался – широко зевнул он и потер красные от бессонно проведенной ночи глаза.

– Часа через два он мимо Первомайска пронесется, пацаны на своей тачке у него на хвосте повиснут, а спереди надо бы нам их встретить.

– Спать хочешь?

– Смертельно, – упал Эдька спиной на кровать.

– Ночью выспишься, вставай. У Ветерка дома Кот сидит, шуруй туда. Собирайте оружие, бригаду и ко мне.

Выполнив поручение брата, Эдик последнего из банды Агея выхватил на квартире у его матери и газанул в ресторан за продовольствием на дорогу.

– Стой, Эдька, тормози! – заметил Сыроежкина Андрюха и с не совсем еще остановившейся «жиги» выпрыгнул на дорогу.

– Эй, Сыроежка, ходи сюда, поганая коблуха.

Пинали его приятели прямо посреди поселка и среда бела дня, приговаривая:

– Из-за тебя, сучонок, человека порешили, жена осталась без мужа, дети без отца. Продавай, козлина, свой кооператив засраный и все деньги от продажи семье Пестуна отдашь. Месяц срока, потом охоту на тебя откроем.

Словно наворожил Эдька, ровно в два на последнем перед Размахнино взлобке показался караван. Леха перегородил проезжую часть «жигуленком». Коротко стрекотнув из автомата вверх, Олег в минуту согнал легковушки с трассы и, не снимая маски, через заметенный снегом кювет, пошел вслед за скрывшимся в придорожных елках караваном. Потрошили иномарки деловито, весело и немного суетливо. Визжала на заднем сидении «Тойоты» в нутриевой шубе молодая девушка, которую придавив коленом и тыча обрезом в шею, стращал Сэва.

– Где деньги, курица?

Обрезом пятизарядки лупил какого-то чукчу Рыжий. Ветерок, раздев до трусов здоровенного жлоба, тоже искал деньги. Кот, Слепой, Кореш и Беспалый пинками сгоняли перегонщиков из тачек в микроавтобус. Эдька с Десятком и Андрюхой выворачивали из опустевших от владельцев машин упакованные в целлофановые мешки вещи и радиоаппаратуру.

– Завязывай – остановил Вовчика Святой.

– Это казах, они в армии меня хлеще лудили!

– Я сказал харэ, иди лучше паспорта собирай и тащи ко мне или пока в нашу «жигу» брось.

Сэва сдирал с бабы шубу.

– Снимай, овца, новую купишь.

– Оставил бы ты ей эту шкуру, замерзнет.

– Не-е, пускай скидывает. Она, стервоза, с пальцев все кольца с брюликами проглотила, жадная, скотина. Продрищется, возьмет себе таких шуб еще штук десять.

Сухо шмальнули с шабера. Держа автомат стволом в небо, Олег пошел на звук.

– Че ты?

– Да пока ему, козлу, в ноги не стрельнул, деньги не отдавал. Одевайся, яйца отморозишь, – ногой пнул в сторону жлоба шмотье Леха – следующего давайте!

Слепой выпустил из микроавтобуса следующего.

С каравана слупили прилично. Две своих легковушки забили лантухами так, что казалось, самим садиться будет некуда. Бумажный мешок с деньгами Святой забросил пока на крышу и, поставив автомат на предохранитель, влез в автобус.

– Ограбили вас потому, что не уплатили за дорогу. Вот ваши паспорта, мы переписали с них ваши фамилии и места прописки, в ментовку заявлять не советую, найдем любого. Сейчас мы уедем, вы тронетесь в пять и не хитрите. Одного своего человека я на всякий случай оставлю присматривать за вами. Счастливого путешествия – вылез он из микроавтобуса.

– Иди сюда – махнул автоматом Сэве – ты че не в Чите?

– Поезд с Чернышевска до Читы ближайший самый в пятом часу, так что я лучше с Солнечной уеду, а назад, наверное, завтра. Что о к чему Эдька мне объяснил.

– Один укатишь?

– С Корешом. Высадите нас на станции, в поселок мы заглядывать не будем. Домой ко мне сходи, скажи сестренке, чтобы Луну проведала – как она там?

– Кто это Луна и где она, подружка?

– Ты че, жена – улыбнулся Саня – в больнице лежит, не сегодня завтра родить должна.

– Так ты почти папаша, поздравляю.

Филки и шмотки разбанковали поровну, долю Сэвы и Кореша, пока те в поездке, забрал Слепой. Замыв эту делюгу в «Кристалле», поздней ночью путем затянутые Женька, Слепой, Десяток и Вовчик, мотнули в Чернышевск. Остальные остались с Олегом в Первомайске.

Двадцать первого, вечером Эдька приволок в люкс высокого сухопарого парня.

– Сиди, чучело – толкнул он его в кресло и пошел в сауну за старшим братом.

– Олега, в гостиной зять Меркуловой – присел он на бортик бассейна.

– Что ему?

– Вчера в «Кристалле» по пьянке болтнул, что его теща тебе кровь пустить собирается.

– Устал я, Эдька. Позвони ко мне домой, пусть Ленка ребятишек сюда отправит, побарахтаюсь с ними, а с зятьком сам разберись. Андрюху в помощь возьми, что ли.

Зять Альбины Михайловны отделался легким испугом, новую видеодвойку «Джи Ви Си» и двести тысяч наличкой – вот и все, с чем ему пришлось расстаться.

С Меркуловой за длинный ее язык в виде наказания Эдька содрал пятьсот штук деньгами и сто ящиков «Боровинки».

На следующий день в обеденный перерыв Святой сидел у Разина.

– Олег, Шатров передавал тебе мою просьбу на счет «Юникса»?

– Загнать его в артель?

Директор утвердительно прищурил глаза.

– Невыгодно. Миловилов на мою банду хорошие бабки отстегивает.

– Подумай, Олег, может все-таки в одни руки поселок взять, конкурентов не будет, понимаешь?

– Владимир Иваныч, почему вы так об артели печетесь?

– Почему говоришь – ему нужно было прикинуть, чтобы ответить и директор прикурил сигарету. Красиво запел телефон.

– Разин слушает, кого? Тебя, Олег, – подал он через стол трубку.

– Кто это?

В мембране орал Сэва.

– Родила Луна!

– Поздравляю! Ты как меня нашел?

– Эдька сказал, я у него в гостинице. Копытца обмываем, не сваливай никуда. – Дай Эдьке трубочку. Братан, откупай на вечер «Березовую рощу», забашляй там всем, кому положено. Кто родился-то хоть у этого гангстера? Девочка? Все, понял, отбой.

– У кого прибавление? – стряхнул пепел под стол Разин, пепельницы не было.

– У товарища моего обстоятельства в жизни появились, которые теперь будут сильнее его.

– Я его знаю?

– Нет, Владимир Иванович. Так что у нас с «Бирюзой», вы так и не ответили?

– Она почти моя, я в ней учредитель, так что это мое дитя. На-ка вот держи – толкнул по столу директор к Святому лист бумаги с машинописным текстом – это все объекты, которые на аукцион выставляются.

– Спасибо – он бегло прощупал печатное – здания СМУ здесь нет, почему?

– Весной, Олег, весной.

– Хорошо – Святой вчетверо сложил лист и сунул его во внутренний карман куртки.