Текст книги "Большая Медведица"

Автор книги: Олег Иконников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 32 страниц)

– Мне ничего не нужно, – замотал он отрицательно, – я вам и так помогу, бесплатно.

– Тачку не глуши, скоро мы вернемся.

Продав последнюю бутылку водки, две продавщицы навалили на прилавке гору разноцветных купюр, и принялись их сортировать. Разнорабочий – лет под сорок, лысый, с животиком и дряблыми щеками мужчина, запер входную дверь на засов и, сунув в карман спецовки верхонки, пошел в подсобку допивать свою кровно заработанную белоголовую. Милая директорша, на которую Серега давно точил зуб, щебетала с не менее миловидной подружкой и, когда он возник в кабинете, даже не глянули в его сторону

– «Вот вороны, не замечают, с понтом. Не знают они меня, совсем не знают», – и появилось жгучее, желание, но не в штанах, а в желудке. Серега, понюхав разрезанную повдоль луковицу, плеснул себе в стакан.

– Мария Владимировна! – раздался крик продавщицы в торговом зале – сотрудник милиции в окошко стучится. Подойдите.

– Ой, девчонки, это, по-моему, инкассаторы! Шевелитесь. Танечка, ты пока я деньги сдаю, Сережку поразвлекай, – одернув халат, она убежала на непрекращающийся стук.

– Иду, иду, – повозившись с запором, Мария Владимировна приотворила с некоторой опаской, металлическую дверь.

– Вы инкассаторы?

– Что-то вроде этого, ответил ей Святой и, не грубо оттолкнув директоршу от порога, шагнул в помещение.

– Ваш кабинет где?

– Там, – слабо подняла она руку и, заметив у Эдьки обрез, шатаясь, сползла по стене на пол.

– Работайте – Олег вытащил из-под рубашки пистолет и, передернув затвор, пошел в подсобку.

Ветерок швырнул продавщицам сумку.

– Деньги в нее складывайте. Шустрее, суки!

Но и окрик не подействовал, женщины отказались выполнить его команду.

– Лечь лицом вниз, – разозлился он, – а то шлепну обоих. Ваше это? – совал Леха пачку четвертаков пожилой тетке в очки.

– Ваше? Собирай «капусту», живо!

– Не буду!

– Сядь тогда и не мешай пахать, лошадь Пржевальского. Откуда вас сюда понабрали?

Святой устроился в дверном проеме подсобного помещения левым боком к торговому залу и поднял ствол пистолета вверх. Не обращая на него внимания, Татьяна с Серегой чокнулись стаканами и выдохнув враз, глыкнули.

– Хороша, чертовка – сморщился от горечи водки и лука разнорабочий. Будешь? – предложил он менту. Олег промолчал.

– Такой парняга – симпатяга и не пьешь? Ей он тоже не ответил.

– А-а, понятно, вам на работе не положено.

«Угадала, кошка», – думал он, но упорно продолжал хранить молчание, боясь, что сидящие за столом запомнят, что у грабителя-старшины все зубы золотые.

– Да на, ты че кобенишься, – набухал стакан водовки грузчик и протянул менту.

– Сидеть! – опустил ствол Святой.

– Что происходит? – нисколько не испугалась Татьяна – отвечай, ты что оглох?

Чтобы прекратить базар, ему пришлось выдавить из себя.

– Ограбление. Коронки верхней челюсти потерпевшие удыбали.

– В туалет дай сбегать? – по-прежнему не боялась продавщица.

– Отвяжись ты, зараза!

– Ты что, настоящий милиционер? Будь человеком, пусти в туалет?

– Где он?

– Слева от тебя, первая дверь.

– Лети, стрекоза, и этого охламона прихвати, – Олег под пушкой проводил собутыльников в вонючий туалет и запер их там.

– Сидите тихо, не трепыхайтесь.

Серега таким стеченьям обстоятельств был рад, а Татьяна, мгновенно обидевшись, со злостью пнула в дверь, обломав на туфельке шпильку.

– Успокойтесь, человечки, или получите прямо через дверь по свинцовому орешку, – пуганул их Святой и за козырек натянул фуражку на брови: «Вот кипишная».

Подельники уже отпахали.

– Куда их?

– В туалет волоки.

– Встали, калоши, быстрее, пошевелил стволом обреза женщин Ветерок – а эту куда?

– Она без сознания?

– Вроде.

– Пусть лежит, где лежит. Подложи ей под голову мешок пустой – кивнул он брату.

Через пять минут приятели покинули помещение магазина. Входная дверь снаружи не замыкалась.

– Рвите к машине, я прикрою.

Олег наблюдал за улицей и одновременно за Эдиком с Лехой, драпающими вдоль пятиэтажки с полной сумкой денег.

– Разрешите, я пройду, – давно нечесаный неопределенных лет бичара хотел просочиться мимо «милиционера» в винополку.

– Все, опоздал, закрыто – загородил тот проход.

– Да меня там знают, я к Сереге.

– Тебе русским языком сказано, дергай отсюда, пока по седлу не получил – старшина столкнул бича с крылечка.

– Руки не распускай или раз в погонах – все можно?

– Не пали малину, винти отсюда и желательно галопом. Лохматый не стал связываться со странным наглым ментом и негромко матерясь, утопал.

На унитазе сидел, получивший затрещину от Татьяны грузчик. Женщины барабанили в прессованные опилки двери, пытаясь отрезвить от шока директоршу, а этим временем Святой, зажав в левой руке фуражку, метелил к Жигулям. За ремнем под рубашкой с взведенным курком бился «ПМ».

«В рот компот, сорвется курок, сразу яйца отстрелит».

Передняя дверца машины специально для него была распахнута, и едва он вломился в салон, Славка газанул.

– Не жги так, – попросил его Ветерок, – внимание лишнее к себе привлекаешь, сейчас легавые перекроют в городе все, что смогут, и все из-за тебя, между прочим – подмигнул он Олегу.

– Не каждый день в такой форме магазины грабят.

Оперативно-следственная группа фотографировала помещение винополки и допрашивала продавцов. Марию Владимировну «Скорая помощь» увезла в больницу.

Леха с Эдиком считали деньги, ворохом наваленные на паласе спальни. Каждый занимался своим делом. Менты искали, преступники прятались.

Святой прятался от правоохранительных органов на балконе. Расстелив верблюжье одеяло, он по пояс заголился, прилег позагорать и уснул, видимо не доспав ночью. Через час разомлевшего под нежарким вечерним солнышком, приятеля растормошил Ветерок.

– Четыреста пятьдесят тысяч срубили, – подал он Олегу охлажденную баночку голландского пива.

– Пять минут работали, столько капусты, не верится даже. Как раньше не доперли?

– Братан где?

– С племяшом в аэропорт упорол. «Амаретто» только там продают. Думаешь, зря его отпустил?

– Конечно. Иркутск на ушах стоит, а в порту тем более чес плотный будет.

– Авось пронесет.

– На бога надейся, но и сам не плошай. Вернутся, накажи Славке на завтра, чтобы жратвы дня на три с утреца подзакупил. Отсидимся, пока в городе кипишь.

Вечеряли по-человечьи, четыре пузыря итальянского ликера, конфеты в коробках и всякого шоколада набрал Эдик, шпроты и компоты тоже не забыл. Славке это дело, похоже, тоже начинало нравиться. Магнитофона не было, и врубили телевизор, послушать по коммерческому каналу «Музыкальный подарок».

Под «Белые розы» Юрия Шатунова подняли за удачный день стопки, но выпить помешала строгая женщина на экране.

– Внимание, внимание, – откашлялась она – сегодня, в семнадцать часов тридцать минут местного времени по улице Достоевского неизвестными ограблен винно-водочный магазин объединения «Продтовары». Нападавших было трое. Один из них в форме сотрудника милиции, вот его фоторобот. Вглядитесь, пожалуйста, пристальней. Может, кто-нибудь из телезрителей его знает. Рост средний, глаза большие, верхний ряд зубов из желтого металла…

– Вообще не похож, – рукопожатием поздравил брата Эдька. По такому фотороботу они тебя ни в жисть не найдут. Смысла тыриться вроде нет, завтра домой?

– Это не от меня зависит, вон Славку убалтывай насчет билетов, сейчас их не достать.

– Вам на какой лучше дневной, ночной?

– На тот, что быстро ездит.

– Это «Россия», а она в Солнечной не стоит.

– Эдька, «Россию» в Солнечной тормознешь?

– Базара нет!

– Бери, Слава, на «Россию».

Сумки, одну с оружием и формой, другую с деньгами к купейному вагону скорого поезда пронес вместе с билетами племяш. Подельники к составу подошли с разных сторон и всего за две минуты до его отправления. Попрощались со Славкой и всучили ему тридцать, как он не упирался, тысяч.

– Бери, бери. Деньги лишними не бывают, – полуобернувшись с верхней ступеньки вагона, обшарил глазами Леха многолюдный перрон – а жечь карман станут – в сберкассу положи. Никуда из города не собираешься?

– В смысле?

– В отпуск или так, куда отдохнуть.

– Нет, а что?

– Прикатим недели через две, хату держи на стреме. Матери с отцом привет передай.

Филки делили в купе. Эдька едва дождавшись свои восемьдесят штук, сразу смылся в вагон – ресторан и назад приплелся часа три спустя, чуть живой. Брат с Ветерком разули его и положили на нижнюю полку.

– Теперь все, можно и нам прилечь, – взбил дохлую ватную подушку Святой.

В дверь купе требовательно забарабанили. Приятели никого не ждали, билеты проводница забрала и, переглянувшись, они не сговариваясь, полезли за оружием. Леха разогнув на гранате усики кольца, зажал ее во вспотевшей ладошке и накинул сверху вафельное полотенце. Патрон еще с ограбления торчал в стволе и, вынув пистолет, Олег направил его на зеркало дверей на уровне груди.

– Кто там?

– Официант.

– Что нужно?

– Эдику принес кое-что.

– Спим мы, завтра приходи.

– Не могу, он мне забашлял и предупредил, что если заказ не выполню, зашибет.

Святой торкнул «ПМ» под одеяло и щелкнув спичкой, откатил в сторону дверь. Это был действительно ресторанный работник с огромной проволочной корзиной в обнимку.

– За все уплачено, тару в окно швырнете.

Подельники бухали почти до утра, и когда встал Эдька, они уже дружно храпели.

– Через тридцать минут «Солнечная», вы просили предупредить – через запертую дверь сообщала проводница.

– Спасибо, милая, – и он рванул по узкому коридору состава к тепловозу. Вернувшись, разбудил друганов и попер их в тамбур.

– Приехали, слышите? Приехали.

– Куда? – покачивался Ветерок.

– Солнечная на горизонте.

– Не остановимся мы в ней, зря поднял.

В забранное крупной решеткой окно железнодорожной кассы удивленно таращилась седая женщина. Тридцать лет провела она в этой комнатушке, но ни разу не только не видела, но даже и не слышала, чтобы здесь хоть на секунду тормознул скорый. «Что же это такое? «ЧП», точно «ЧП».

Никакого чрезвычайного происшествия и в помине не было. Машинист тепловоза всего за пятьсот рублей высадил приятелей точно напротив парадного входа вокзала и, протяжно гукнув, докатил на Хабаровск.

Рыжий со своей доли загулял, через четыре дня его поддержал прилетевший от тещи Костя. Жену он оставил в Казахстане и благодаря этому, отрывался во все лопатки. Во вторник, с бодуна, с трещавшей головой, Кот столкнулся с обедающими в «Кристалле» братьями.

– Привет, гангстеры!

– Здорово, алкаш.

– Обижаете, Олег Борисович.

– Тебе это кажется.

– Почему?

– Ты ведь хлестанул Эдьке, что пить бросишь, помнишь в Чите, в Северном?

– А-а, так я же пошутил тогда. Олег Борисович, это случайно не про вас пишут? – на тарелочку с хлебом положил он свежий номер «Щит и меч».

– На третью страницу обратите взор свой суровый, статейка на ней интересная. «Оборотень» называется.

В полглаза Святой пробежал по газетному шрифту.

– Попал ты, Эдька.

– Куда?

– Во всесоюзную прессу, на, поинтересуйся, что о тебе в Москве строчат.

– Вот сучки, кто?

– Читай и все поймешь.

Брат внимательно изучил статью.

– Вроде как про нас пишут. Но мы срубили четыреста пятьдесят тысяч, а тут намарано, что семьсот. Выходит, подогрелись бабы за наш счет! А где, интересно, мы денежки проворонили?

– Наверное, я виноват. В кабинете директора обязательно должен быть сейф, но я его просмотрел. Мужик с девкой видимо, спецом базаром своим меня от него отвлекали. Вот, собаки, но я еще вернусь.

– Олега, вы давно тут заседаете?

– С двенадцати.

– Слева от крыльца девчонки читинские колготками торгуют, видели их?

– Само собой.

– Они – маленькие спекулянтки, но ноги у них – будь здоров, давай отмажем красоток?

– От кого?

– К двум часам Беспалый приказал им две тысячи рублей приготовить, а то…

– Рэкет что ли?

– Так получается, совсем наглость потерял. Отмажем, Олег Борисович? Не пожалеешь.

– Отмажем, а насчет танцев – манцев: это по Эдькиной части. Без пятнадцати время, айда?

Прислонившись к металлическим трубкам заборчика, метрах в девяти от входных дверей ресторана, братья наблюдали за не замечавшим пока их Игорешкой, который угощал мороженым Линду.

– Не кусай ты, глупая, горло заболит. Облизывай, вот так, видишь? Щенок про ангину не хотел ничего знать, и продолжал отхватывать то, что ему предлагал хозяйский сын.

– Девочки – припевочки, все ништяк. С данью убацал. Пьем, как вчера или похлеще?

– Хлеще некуда вроде. Костя, а вон тот парень, что в темных очках, кто это?

– Мариночка, ты, в самом деле, его не знаешь?

– Нет – облизнула та крашенные губы.

– Это Эдик Иконников. Чемпион вооруженных сил по боксу в тяжелом весе.

– Заливаешь, поди?

– В натуре! Это сейчас он исхудал, а зимой в форме себя держит, познакомить?

– Познакомь, скажу ему, чтобы он тебе морду набил за то, что ты вчера меня спаивал.

– Спасибо на добром слове.

– Игорюха, убежит она, не дай бог, смотри.

– Не убежит, – подпрыгнул он с газона и отряхнул трико – она знаешь, как мороженое любит?

– Как?

– Как я.

– Эдуард Борисович, гуляем!

– Дотрекался?

– Ты – чемпион вооруженки по боксу, холост, детей не имеешь, судимостей тоже.

– Ты их предупредил, что я маньяк, насилую вот таких как они, потом убиваю и съедаю?

– Забыл.

– Бывает. Что по дани?

– Нормалек, мы в стороне. Беспалому они скажут, что Святому уплатили. Молоток я?

– Башковитый, ничего не попишешь.

С универмага, находящемся в одном здании с «Кристаллом», вышел груженный свертками Воробьев и, заметив братанов, направился к ним.

– Здорово, бродяги. Неделю целую вас не видел.

– В Чите промышляли – нехотя отозвался Олег.

– Пошли, пожрем?

– Благодарю, Санька, мы только отстрелялись.

– Пойдем, все равно баклуши бьешь.

– Мы Беспалого пасем, он сейчас притопает матрешек вон тех потрошить.

– Святой, вечером в спортзал приходи, я тебе гостинец приготовил.

– Вот за это спасибо, только громко не говори, а то вместо меня легавые нагрянут.

Пингвин перебросился с торговками несколькими фразами и, отойдя к сидящему на корточках Бурдинскому, кивнув на Олега, что-то забормотал. Женька, уперев глаза в асфальт, выслушал его и, отвалившись от теплой завалинки, шагнул к Святому.

– Почему с телок филки срезать не даешь? – выплюнул он изжеванную папиросу в их сторону.

– Воруй, кто тебе мешает. А девчонок не тереби, это Костины подружки.

– Таким методом значит, на хлеб мне зарабатывать ты вроде как запрещаешь?

– Не блуди, Беспалый, не надо. Никто тебе ничего не запрещает. Как можешь, так и руби «капусту», но этих, именно этих матрешек, не тронь.

– Без свидетелей потолкуем?

– Это не свидетель, а мой младший брат. Можешь говорить при нем, что угодно.

– Я в курсе. Просто молодой он еще, а поэтому от арестантской жизни далек.

– Ну, пойдем, уважу тебя.

В тени тарного склада за кабаком они выбрали парочку пустых, из – под пива, ящиков и сели.

– Лично ты, Ветерок и Эдька пацаны путевые, а вот Рыжего и Кота зачем пригрели, понять никак не могу. Первого весь поселок в жопу пинал, теперь он их, а из за вас его боятся. Костя вообще ментяра натуральный и кенты у него в основном легавые, зачем он тебе?

– Про Вовчика базар отдельный, а вот Кот.… Это для тебя он такой, а мне приятель. Не потому конечно, что когда-то в ментовке околачивался. Шкура у него действительно красная, не спорю, но я с ним под пули хожу, а о людях я сужу по их поступкам.

– Жука за что мякнули?

– Думаешь это мы?

– Тут и прикидывать нечего, сожительница его видела, как он за угол дома прошел, потом «жига» ваша туда юркнула – и Руслана не стало.

– Побазарим, раз такое дело. Припылишь ко мне часиков в десять. Ленка с ребятишками в Читу уедет, один я в квартире буду. Посидим, побухтим не торопясь.

От жары на березке трубочкой свернулись листья. На подоконнике распахнутого окна зала дружелюбно повиливал лохматимой хвоста прохожим сенбернар. Все приходящее уходит. Возникает ниоткуда и пропадает в никуда. Подтверждая эту истину, душные сумерки медленно втягивал в себя знойный день, превращая его в дождливый вечер. Ослепительно длинная молния фыркнула в небе над Первомайском. Испугав Линду, разбудив Олега и сыпанув на зеленый поселок дождем с градом, Илья – пророк не надолго притих.

«Девять сорок», – потянулся, хрустя хрящами, Святой и, сполоснув морду, накинул поверх тенниски походную, из плащевой ткани синюю ветровку.

– Линда, я по делу отчаливаю. Не теряй меня и не вывались, смотри, на улицу.

Щенок понимающе мотнул вислыми ушами и снова лег на подоконник. Плохая погода распугала любителей тяжелой атлетики и в огромном, пустом помещении спортивного зала бряцал металлом блинов один Воробей.

– Эй, культурист!

– А-а, это ты, бандит. Под столом сумка, в ней все твое. Правда, не задаром.

Наплечную кожаную кобуру Олег сразу надел под ветровку. На дне сумаря, завернутый в тряпку, лежал двенадцатого калибра обрез, смастыренный из новой двустволки.

– Сколько за все?

– Семнадцать штук. Оперативку-то почто сразу нацепил, пестик, что ли имеешь?

– Откуда, Саня? Огурец в ней таскать буду.

– Не доверяешь мне?

Святой отломил деньги и придавил их к настольному календарю общей тетрадью.

– Воробей, я сматываюсь.

– Торопишься?

– Паренька одного в гости жду.

– Всего хорошего, шлепай.

В коридоре Олег сунул «ПМ» под мышку и, пошевелив корпусом, взмахнул руками: «Удобную штуку менты придумали».

Дождь, катая по асфальту градинки, барабанил веселее. По направлению к его дому вышагивала высокая сутуловатая фигура в черной болоневой куртке с капюшоном на голове. «Кажется, Беспалый», – свистнул Святой. Женька обернулся и, заметив его, стоящего на лестнице под козырьком здания, побежал.

– Льет, как из ведра, я до тебя рулю.

– Планы чуть изменились. Шагнем в «Кристалл», до моей хаты пока доберемся, промокнем.

– Мне все равно.

И они рванули в ресторан. Отряхнувшись от влаги небесной, устроились ближе, к эстраде.

– Хряпать будешь?

– Нет, и тебе не советую.

– Что так?

– «Ханкой» уколешься?

– Готовая?

Беспалый светанул два заряженных шприца.

– Аида в туалет, вмажемся и потолкуем?

– Нина?! – подозвал официантку Олег, – чай с лимоном, покрепче и погорячее.

– Ужинать будете?

– Спасибо, все равно, – чуть было не сказал, что выблюем, Святой – шоколад есть?

– Имеется.

– Две. Пять минут спустя, обжигаясь горячим напитком, Женька жаловался Олегу.

– Я на положении в поселке, вся шпана подо мной. Что прикажу – сделают, но понта никакого. Колются, траву курят целыми днями. Ничего серьезного с ними не замутишь, все без денег сидят. Как освободился, так вот в этих лантухах – и брожу до сих пор, – потеребил он лежащую на коленях курточку. Возьми меня на делюгу, оденусь хоть по-человечески. Перед женой стремно, за детский садик заплатить нечем, а бывает, что дома и жрать нечего Хорошо, что ее родственники нас подкармливают немного.

– Ты ведь с Костей на дело не пойдешь?

– Нет.

– А я без него, как без рук. Он хоть и мент бывший, но дерзок и в этом ему не откажешь.

– Послушай меня еще минутку, – стал заезжать с другой стороны Беспалый, – в Чите на положении Культурный, он попросил меня Первомайск поднять. У нас в поселке восемь магазинов, я имею в виду коммерческие, барыги – нос в табаке поживают. Один только «Юникс» по-моему, всех нас прокормит. У меня шпаны море, у тебя банда крепкая, давай объединимся? Пора коммерсантов загнать туда, где им и положено по жизни сидеть.

«Ханка» слепляла веки и приятно тошнотворила. Обмакнув дольку лимона в сахар, Святой запихал ее в рот.

– Оружие у вас какое?

– Пока вообще нет.

– Дело поправимое, – успокоил он Женьку, – мы на деляну собрались, вернемся, замутим.

– Вместо меня Кота берешь?

– Его.

– Дай тогда монет, я вообще на мели.

Восьмого августа на машине Рыжего банда шныряла по Чите. Объект для работы снова выбирал Олег и опять осторожно. У комка по улице Бутина он неожиданно встретился с Весной.

– Здорово, Паха.

– Привет, Святой! Эдьку я иногда мельком вижу, а ты где тыришься? Говорят в Краснокаменске?

– В Первомайске.

– А-а, знаю. Рядом с городом. Что тогда редко навещаешь родные улицы?

– Часто, Паха, часто. Чем занимаешься сейчас, воруешь или рэкетсмен?

– Крутил наперстки на рынке, а теперь вот у Калины в бригаде. Крыши делаю, этот магазинчик мой.

– Личный, что ли?

– Да нет, ты что! Смотрю, чтобы на него кроме нашей кодлы больше никто не наехал.

– Вроде как охраняешь?

– Вроде так. Ты-то как бываешь?

– В артели вкалываю, в Иркутской области.

– Хорошо зарабатываешь?

– Меньше тебя конечно, но на жизнь хватает.

– А как тюрьма, мать родная?

– От нее конечно никуда не денешься, – в улыбке поднялась верхняя губа Олега.

– Весна! – окликнули его в форточку комка.

– Не обижайся, Святой, я побежал.

В два часа мясо – молочный магазин, вытолкнув из себя последнего покупателя, закрылся на обед и, приткнув «жигуленок» между сараев проходного двора, подельники шутя и не особо торопясь, направились к нему.

– Братан?

– Че?

– Грузчиков в такой лавке парочка, наверное, трудится, на тебе они на тебе и Косте. Я с Лехой остальными займусь.

– Мне что делать?

– Ты, Вовка, самое главное никого не убей. Ни за тем мы туда идем, а орать можешь сколько душе угодно. Кот, выдерни с его обреза патроны на всякий пожарный.

Выбив ногой доску в заборе, первым в безлюдную ограду продмага нырнул Эдик, за ним остальные. Надев маску, Олег вытащил пистолет и, передернув затвор, почесал стволом переносицу.

– Шустрее, – поторопил он приятелей.

– Все, – наконец натянул шапочку до подбородка Ветерок и поднял лежавший на ступеньке деревянного крыльца обрез. Святой потянул ручку двери на себя.

– Вот, кобылы, изнутри закрылись. Рукояткой «шабера» он остервенело забарабанил в ставень прикрытого окна и через минут из-за глухой двери откликнулись.

– Кто там?

– Свои!

– Кто «свои»?

– Много будешь знать, скоро состаришься.

– Пожарная инспекция, – впрягся в диалог Костя.

Вдруг все услышали, как в отворенные магазинные ворота, натужно урча мотором, вползает грузовик. Словно по команде приятели сдернули маски и двинули ему на встречу. Костя, не успевший затолкать обрез по куртку, просто убрал руку за спину. Свой шпалер Рыжий опустил в гачу штанов и теперь ковылял, как подстреленный. Леха матерился и даже плевался. Братья на весь двор безудержно хохотали над пережитым, и тем, что происходило сейчас.

– Вовчик, у тебя почему походняк такой странный?

Тот, понимая, что Кот ничего путного не спросит, не ответил.

– Да-а, это тебе не пыль с пряников сдувать.

– Костя, отвали от него.

– Слушаюсь, Олег Борисович – по вашей теории, как это все называется, масти нет?

– Соображаешь. Вовчик, а ты че в натуре загрустил?

– Светке пообещал с подарками вернуться.

– Кому, кому? Супругу твою ведь Ольга зовут.

– Это подруга моей супруги.

– Понятно. Не банда, а рассадник разврата какой-то. Что делать думаешь?

– Тачку на платную стоянку загоню и с вами в Иркутск махну. Неудобно пустым возвращаться.

– Наоборот ништяк, руки свободные. Ладно, не обижайся. Шучу, а если серьезно, не с нами, а домой рванешь. Делай все, как и в прошлый раз, долю получишь, а Светке привет. Сколь ей годиков?

– Пятнадцать.

– М-да, ты видимо скоро у матерей грудных детей вырывать станешь. Спустя два часа через знакомого капитана военной комендатуры железнодорожного вокзала, достав четыре билета на скорый поезд, подельники располагались в купейном вагоне до Иркутска. Эдик с Костей, едва раскатав матрацы, сели за картишки.

– Одна партия – бутылка воды, другая – сорок раз от пола отжаться.

– Потянет, Эдуард Борисыч.

– Мы с Ветерком – в ресторан, вам пожрать принести?

– Не надо, мы и так чувствую, досыта напьемся.

В кабаке было немноголюдно, но главное – уютно и между накрахмаленных скатерок столов шнырял Эдькин официант.

– Здравствуйте, ребята, добрый день. Какими судьбами вас на запад несет?

– Ты когда отдыхаешь, туда ехали, ты вкалывал, обратно – тоже суетишься?

– Работа такая. Что кушать будем?

– Цыплят, сметану и пиво. Кстати в четвертом вагоне в третьем купе Эдька мылит.

– Извините, не понял, что делает?

– В картишки шпилит, унеси ему пива бутылок десять, а то он, бедолага, по ходу, водицу хлещет.

– Устроим в лучшем виде, не беспокойтесь. Хитроватая рожа официанта исчезла.

– Наверное, Рыжик психует, что не взяли его?

– Не забивай голову, Леха. Долю он получает на халяву, отдыхает, ничем не рискует. Относимся мы к нему честно, а как он к нам относится, это его проблемы.

К иркутскому перрону «Россия» подкатила в час дня. Приятелей встречал Славка и чуть в стороне от него, обмахивалась газетой Хадича.

«Вот волчара! Когда он успел ей сообщить, что приезжает, да еще этим поездом?»

– Ветерок, мы там же ночевать будем, завтра расслабляемся, раз у тебя свидание, а вот послезавтра – пятница. Чуешь? Выходи, дружок, на работу. Без меня «объект» найдешь?

– Да уж как-нибудь.

– Пожирней, ищи, хапнуть, так хапнуть.

– Учтем твою просьбу, хапуга ты известный.

В пятницу встали поздно. Поймав такси, поехали обедать, потом от нечего делать – в баньку и, по предложению Эдика, в кинотеатр. Прятать лица от встречных – поперечных надоело и купив в комке солнцезащитные очки, маскировались только ими.

– Ох! Какая у нее печень!

– Про кого ты, Кот?

– Разуй глаза, Олег Борисович.

Вдоль по улице вышагивала принцесса с высокой грудью, осиной талией и длинными ногами на шпильках – сам погибай, а друга выручай.

– Я чем тебе помогу-то?

– У меня язык без костей, у тебя зубы золотые. Обманем, поди, вдвоем – то?

– Но она твоя, я так понял?

– Конечно! – сердце его упало в штаны, и моментально перестала варить башка.

– Сиди, сейчас я ее приведу. Святой догнал девушку и придержал за локоть.

– Привет, красивая!

– Здравствуйте! – она была в отпуске, без денег, а к тому же еще и с Киева. Жила у тети на Батарейной, и каждый день мечтала о чем-нибудь необычном и само собой о принце на роскошном «Мерседесе». Ну, на худой конец – о коммерсанте, богатом конечно.

– Мой товарищ в тебя влюбился…

– Когда?

– Вот сейчас прямо, ты мимо порхнула и Амур ему в сердце – бац стрелой. Айда выдергивать?

– Он симпатичный?

– Амура не видел, а приятель вот стоит. Не тот, что с цветами, а тот, что без них.

Костина рана стала подзатягиваться, когда на Оксанкиной щеке он рассмотрел довольно – таки приметный шрам.

– Это откуда у тебя, голубушка, не с Чернобыльской атомной станции?

– Нет, я в балетной школе занималась.

– Не каратэ случайно?

– Нет. В оркестровую яму упала.

На другой стороне дороги, у занимающего весь нижний этаж пятиэтажного здания продовольственного магазина, выгружалась «Алка».

– Братан, сбегай, дыбани?

Потные, в синих халатах грузчики, таскали во чрево винно-водочного отдела ящики с сорокоградусной.

– Мужики, когда торговать будут?

– За двойню цену хоть сейчас, – с готовностью опустил на землю ношу забулдыга.

– Одну давай.

– Двести колов, а за свою цену завтра с одиннадцати, – воровато сунул он Эдику пузырь водки.

Кота уперла на Батарейную балерина со шрамом, зато в половине двенадцатого вернулся от любимой Леха, трезвый, как стеклышко. К работе он относился серьезно.

– Наметили что?

– Есть на примете одна лавчонка. Правда, в центре, но зато в ней двести ящиков водовки. Отторгуются и проинкассируем их с ходу.

– Нормально значит, а Костя где?

– Длинная история. Шуры-муры, летающие по городу Амуры, а если коротко – то жене изменяет.

– Это в мой огород?

– Ты что, Леха, – выглянул из-под простыни Олег, – у тебя с Хадичей лямур, а у него просто слюни потекли.

Разбудил подельников Кот.

– Вот, сволочуга, – втолкал его в ванную комнату Святой – наливай воды холодной и отмокай. Через час пахать, а он, собака, полупьяный.

– С горя, Олег Борисович, с горя, – раздевался он, – представляешь, вместо того, чего я ожидал, Ксюша мне по морде врезала. Проклятая балерина, женись, говорит, а как, ведь я уже женат.

– Подменить может тебя. Костя?

– Кем? Не-е, ты ее сразу уломаешь. Скажешь, целую ручки, конфетка-мармулетка, наврешь, что холостой, я лучше сам сегодня вечером еще разок попытаю счастья.

Без пятнадцати три «Жигули» встали за короткий квартал от магазина. Святой под горло застегнул ветровку и поглубже натянул черную бейсболку.

– Слава, стой тут, номера скрути. Работаем мы лихо, потому что без масок и на «хапок», – загнал он в ствол пистолета патрон, – так что вернемся шустро, никуда не отходи.

– Олега, ты мне это в прошлый раз говорил.

– Извини, я думал, ты забыл.

– Может, переехать куда?

– А что тебя здесь не устраивает?

– Людей много, транспорта.

– Среди всего этого мы и затеряемся.

Вместе с первыми покупателями, ждавшими, когда магазин откроется с обеденного перерыва, Святой и вошел в прохладный торговый зал. Винно-водочный отдел не работал и ему пришлось вдоль полупустых витрин, не привлекая к себе внимания, подбираться к мясо-молочному.

– Иди-ка сюда, – позвал он грузчика, притащившего из подсобки флягу сметаны.

– Базарь быстрее, а то работы много – пожилой мужик с испитой рожей облокотился на стекло прилавка.

– Не в курсе, почему водкой не торгуют?

– Ты че, родной, она уже к двум все продала. Барыги по десять ящиков сразу брали.

– Узнай, завотделом еще тут или ушла?

– Некогда.

– Тормози, – поймал его за халат Олег, – мне на свадьбу четыре ящика нужно взять, если договоришься, то я на свои филки тебе лично еще пять пузырей беру.

– С этого бы и начинал. Обожди немного, только не сматывайся, – от радости забыл он на прилавке драные рукавицы и, отмахиваясь от что-то выговаривающей ему продавщицы, скрылся в подсобном помещение. Пришел назад он с другой стороны и, дыша перегаром в ухо Олега, зашептал: – Все, как в аптеке. Директор магазина деньги у нее принимает за проданную водку, минут через пятнадцать она освободится и может не четыре, но пару-то ящиков я тебе железно сделаю. У нее в заначке всегда есть.

– Спасибо, выручил ты меня. Век помнить буду, потряс грузчику руку Святой. Пойду покурю пока на улицу, позовешь, как утрясешь.

Приятели обогнули здание и встали у служебного входа в магазин. Первая дверь с массивным запором изнутри была открыта настежь, а вторая, сетчатая спасала «объект» наверное, только от мух да комаров.

Эдька, шагай внутрь и отыщи кабинет директора. Предложи ей по дешевке шоколад или спирт и посмотри, сколько в кабинете человек. Сейчас будем пахать, приготовьтесь.

Брат отсутствовал буквально минуту.

– Ты что так быстро?

– За сеткой направо серая дверь. На ней табличка: «директор». Заглянул, две женщины там и полный стол денег.

– Всего две, отлично. Шабер держи, передал он Эдику «ПМ».

– Я с Костей на шухере, ты с Ветерком работаешь. В первую очередь ключ от двери вышмонай и мне высунешь. Вперед.

В коридоре никого не было. Первым в кабинет вошел Эдик, за ним Леха и Святой.

– Здравствуйте, ключ от дверей у кого?