Текст книги "Большая Медведица"

Автор книги: Олег Иконников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 32 страниц)

– Боже мой, конечно, но не даст, жмот, скорее удавится. Я у него была намедни, говорит, что мясо только для детских садов и школы держит – приказ Разина. Хотела ему в лапу дать, не берет, боится.

– Сколько мяса нужно? – вытер детским полотенцем он ладонь правой руки.

– Холодильные камеры у нас вместительные, так что пять тонн приму сразу.

– Посидите тихо. – Олег пододвинул к себе захудалый телефонишко и набрал номер начальника ОРСа. – Юрий Викторович, это я, по голосу меня узнаете? Завтра утречком к вам подойдет директор продмага номер восемнадцать, выпишите ей пять тонн мяса.

– Импортного, – прошептала Антоновна.

– Французского, а я вечером домой к вам заеду и все растолкую, добро? Вот и хорошо, – опустил он трубку на рычаг, – а вы говорите не берет, плохо давали.

– Помоложе была, давала конечно получше, – расхохоталась директорша. – Про шоколад ты конечно забыл?

– Даст и шоколад, выбейте от моего имени. Теперь, Валентина Антоновна, любой дефицит с базы будет идти через ваш магазин. Мясо получите по девяносто рублей за килограмм, продавать будете не дороже двухсот, чтобы покупателям не туго было. Прибыль делим на троих. Вам, мне и дяденьке, которому я сейчас звонил. Весь товар, что он выделит должен уплывать таким же образом, схема расчета та же, потянет?

– Если гы знал, Олег, как меня выручил.

– Умная вы женщина, приятно будет с вами работать, – встал с табурета Святой. – Дальше мутить с вами будет мой человек, Воробьев его фамилия.

– Сашка? Знаю я его, сопляка, в люди значит выбился. Не похож он честно говоря на мафиози.

– Он и не бандит, Антоновна. Он простои коммерсант, делает звонкую монету.

– Для мафии.

– Проницательная вы дама, все видите. До свидания, понадоблюсь, найдете через Леху.

Прохладный и порывистый, но еще не очень злой ветер за заляпанными красной стеклами серого, даже после недавней побелки кабинета, срывал с тополей последние желто-багровые листья и гнал их к покосившемуся забору воинской части. ”Надо взбучить уборщицу за то, что не вымыла окно», – подушечкой большого пальца Шатров по диагонали провел по стеклу. Пятнышки краски размазались. «Масляная, если в коридоре панели такой же выкрасили, то, наверное, рукав плаща уделал…»

– Николай Иваныч!

Он вздрогнул и обернулся.

– Прости, милай. Вчерась ребята поздно закончили с ремонтом и я, грешная, не успела здесь прибраться.

– Ничего, тетя Зина, ничего. Я через час уйду, вот ты и наведешь тут порядок. Волоча за собой швабру, техничка, шлепая шлепками, пошла. «Кажется в бухгалтерию, никак ее отругать не могу. Правильно супруга говорит, что я бесхарактерный». Шатров выпил таблетку «ношпы» от покалываний в печени и заходил заложив руки за спину по кабинету. Он понимал, что раз сидит на золоте, то встреча с мафией неизбежна, поэтому сам искал сильного человека из среды организованной преступности, на которого можно было бы опереться в случае опасности. Обращаться в милицию по его мнению было бесполезно, в законодательстве были не трещины, а дыры, в которые лезли нахрапистые уголовники. Политическая обстановка в стране тоже им благоприятствовала. За свою безопасность нужно было платить. «Воробьев где-то запропастился.» Тот как-будто услышал своего начальника и без стука отворил дверь.

– Доброе утро, Николай Иваныч, – пожал он его сухую полную ладонь. – Болеешь что ли?

– Здравствуй, Саша, весной и осенью вот печень пошаливает, страсть как больно, но ерунда это. Вы, если не ошибаюсь, Иконников Олег? Он кивнул в ответ и сел в кресло Шатрова.

– Один на один поговорим?

– Это как вам будет удобней.

– От чашечки кофе надеюсь не откажетесь? Вот и хорошо, – Иваныч вынул из дипломата стеклянную баночку кофе и подал Воробью. – В бухгалтерии у женщин чайник электрический есть, сходи завари. Только им не отсыпай, кофе эфиопский, по великому блату Разин в Москве доставал.

– Вы близко знакомы с Разиным? – перестал бессмысленно чертить в календаре Святой.

– Намного ближе, чем мы предполагаешь, – и подождав, пока из кабинета выйдет Воробьев, продолжил. – Реальная сила в Первомайске – не председатель поссовета, а директор ГОКа. Он хозяин поселка и администрация, и даже милиция почти беспрекословно выполняют его приказы и артель эта, которой вроде я руковожу, тоже фактически принадлежит ему. Он учредитель «Бирюзы», но похоже, что не один, потому что тщательно скрывает от меня кое-какие документы.

– Все тайны мне выкладываете, с чего бы это, Николай Иванович?

– Есть у меня на это причины и одна из них то, что уголовники не его потрошить станут, а в первую очередь меня. Везде он в стороне, хитрый. Сведу я тебя с ним, сам увидишь, – закурил Шатров и предложил Олегу.

– Спасибо, я не курю.

– Откровенен я перед тобой и поэтому надеюсь, что о чем мы сейчас толкуем, Разин не пронюхает.

– Много потеряете?

– Да нет, прибылью он со мной делиться не собирается, жадный очень.

– А много ее, прибыли?

– Достаточно. Мне он выдает зарплату, а вот себе отхватывает прилично.

– Николай Иванович, что-то ты не договариваешь, не могу ухватить логики?

Председагель «Бирюзы» поправил пышные под картофелиной носа усы и выложил.

– Я тебя буду держать в курсе всех финансовых дел артели. Бухгалтерские книги и отчеты, пожалуйста, в любое время дня и ночи. Сколько Разин будет забирагь и когда, я тебе тоже буду сообщать. Ты с него будешь давить какую-то сумму и двадцать процентов мне давать.

– Годится.

– И еще, если Владимир Иваныч вдруг решит меня уволить, то ты не позволишь ему это сделать. Пока я буду председателем артели, тебе будет выгодно.

– Договорились, Николай Иваныч. Расскажите о себе немножко, кто вы, откуда?

– Сорок три года мне, родился здесь, в Первомайске. Женат, двое детишек. Работал трактористом до прошлого года…

– Кем?

– Трактористом.

– Образование у вас есть?

– Восемь классов и ПТУ.

Теперь Святому стало все понято.

– Иваныч…

Прервал его отворивший ногой входную дверь Санька с подносом в руках.

– Не помешал?

– Входи, мы почти закончили, – сдвинул на край стола бумаги Шатров, освобождая место для подноса. – Олег, ты что-то хотел сказать?

– Предложение у меня к вам есть простенькое. На базу ОРСа шоколад импортный пришел, вы выдаете из кассы артели миллион своему заму.

– Воробьеву?

– Ему, в подотчет конечно. Он на эти деньги выкупит шоколад и скинет его по своим каналам. Через месяц «бабки» вернет, прибыль пополам, – Святой поставил на поднос обжигающую пальцы чащечку.

Криминала в этой ситуации не было и Иваныч согласился.

– С Разиным, Николай Иваныч, сводить меня не надо и лучше не говорите ему, что контактировали со мной. Как бы он не заподозрил, что мы с вами подружились, а я сам как-нибудь ему под шкуру залезу.

– Сомневаюсь я, что он тебя без чьей-либо рекомендации подпустит к себе.

– Мне протеже и не нужны. Я уголовник, приду без приглашения и возьму за горло, вот и все.

Когда вышли на улицу, Воробей усадил его на припорошенную листьями лавочку.

– Ковалев плотно завязан с одним коммерсантом из Читы, Миша Шаргин, не слыхал про такого?

– Не доводилось.

– У Ковалева заместитель есть. Меркулова Альбина Михайловна. Вот через нее он летом этому барыге вагон водки по государственной цене спулил, а Шаргин Юрию Викторовичу за это две «Короллы» подарил. На одной он сам ездит, а на второй сыночек Разина, Меркулова тоже по-моему в накладе не осталась.

– Понятненько. Ты сейчас чем занимаешься?

– Час свободный есть.

– Вчера Агей взрывчатку в ГОКе вымутил, она на даче у «Ветерка» лежит. Может у тебя есть куда ее пристроить?

Санька сморщил узкий лоб, перебирая в памяти друзей.

– Есть такой. Наш, первомайский парень, Вовка Якушев. Я с ним в школе вместе учился. Брат у него на краю поселка в своем доме живет, место надежное. – Ты ручаешься, что все тихо будет?

– Я в нем уверен, как в самом себе.

«Ориент» Олега показывал одиннадцать, когда два бумажных мешка с динамитом перевели с Лехиной дачи на новое место хранения. Условились словиться в шесть часов вечера в люксе и разбежались, после чего Святой забрал в гостинице Эдика и газанул к начальнику ОРСа. Ковалев встретил братьев словно любимых родственников, которых давно не видел.

– Здравствуйте, ребятки, садитесь, – нажал он на телефоне красную кнопочку. – Алена, ты меня слышишь?

– Что хотели, Юрий Викторович?

– Никого ко мне не впускай, а еще лучше говори всем, что меня нет и чайка горячего и покрепче сделай. Гости у меня такие, что не пьют и даже не курят, лимон не забудь. Аленушка. – вернул он кнопку в прежнее положение. – Хороша девчонка, женился бы, но слаба на передок Аленушка. Как приметит парня симпатичного, хлоп на спину и ноги рогаткой.

– Она мне сказала, что замужем.

– Врет, Эдик, врет. Проси лучше, а хочешь я ей прикажу и она с тобой переспит?

– Не надо, сам справлюсь.

– Юрий Викторович, просвети меня, темного, что там у вас за история получилась с вагоном водки?

– Какая водка?

– Лето, Шургин, Меркулова…

– А-а, вспомнил. Ничего особенного. Я ему вагон водки по госцене, он мне две иномарки. Одну я Разину по дешевке продал.

– Я знаю так, что не продали, а отдали?

– Ну отдал, Олег, отдал, а что делать, если он просит. Не дашь, уволит. Вот, хапуга, задушил паразит совсем, веришь? Уеду, брошу все к чертовой матери и уеду. Жена у меня в Москве и сын, – слегка побледнел он, вспомнив недалекое прошлое.

– А что вы здесь на периферии забыли?

– Не угодил в столице кому-то, сам не пойму кому. Сослали вот на пять лет.

– Сочувствую. Разину нужно отстегивать, в Москву, себе что-то на черный день отложить, да тут еще мафия на шею подсела. Не позавидуешь вам конечно, но что поделаешь, не мы такие, жизнь такая и все же, Юрий Викторович, как с вагоном быть. Все на нем поимели кроме меня.

– Олег, я тебя в то время не знал, теперь с таких дел и ты иметь будешь.

– Ладно, договорились. Сколько вы уже у нас в поселке годиков воруете?

– Олег, потише пожалуйста, услышит не дай бог кто. Три года почти.

– Значит два года осталось?

– Два.

– Это хорошо. С восемнадцатого магазина директоша приходила?

– Антоновна? Была, все чики-брики.

– Воробьев забежит завтра наверное. Шоколад ему отдашь с базы.

– Все что ли?

– Весь.

– Олег, оставь хоть полтонны?

– Оставляю, куда он вам?

– Шургину, можно мне с ним мутить?

– Валяй, только нас не забывай.

Посте шатровского вонючего эфиопского кофе пили вкусный и родной крепкий грузинский чай с лимоном и даже с «Птичьим молоком». Попрощались с гостеприимным хозяином так же, как и встретились, как родственники.

В коридоре Святого караулила Меркулова, узнавшая от секретарши Ковалева, что в кабинете у него братья Иконниковы.

– Здравствуете, мальчики, – бесцеремонно взяла она под руку Олега. – Прошу ко мне на чашечку кофе.

– Спасибо, Альбина Михайловна, – попробовал он освободиться от ее цепкой хватки. – Bo-nepвыx, мы с вами не знакомы, а во-вторых, нахлебались этой дряни уже по горло.

– Ничего страшного, – буквально втолкнула Меркулова старшего брата в открытые двери своего кабинета. – Девчонки, на минутку оставьте нас.

Две девчонки лет по сорок послушно встали и выполнили просьбу начальницы.

– Не желаете кофе? Вот и хорошо, у меня все равно он кончился. Присаживайтесь, братики. – она проверил перед зеркалом, висевшем на двери, ладно ли сидит на голове парик и кокетливо подмигнула Святому. – Вот какое у меня к тебе дело, вернее к вам. Увольняюсь я от Ковалева и кооператив создаю торговый. Юрий Викторович на меня конечно зол до ужаса. Помогите мне помещение под склады и магазин выбить, без вашей помощи не получится, ведь я теперь со своим кооперативом, как бельмо на глазах Ковалева буду. Сами понимаете, ему это не выгодно и он попытается меня сожрать. Вы – мне, я – вам, нормальная схема?

– Альбина Михайловна, – подивился ее напористости Олег, – с чего вы взяли, что мы разбойники?

– Мафиози, так точнее будет.

– Ну ладно мафиози?

– Земля слухом полнится.

– Понятно. Когда увольняетесь?

– От вас зависит.

– Даже так?

– Да.

– Тогда в долгий ящик откладывать не будем, – он снял с телефона трубку и набрал номер офиса председателя «Бирюзы». – Алло, это я. Узнали меня?

– Голос твой сразу запоминается, – чиркнули спичкой на том конце провода.

– Не успели толком познакомиться, уже я к вам с просьбой. Мне нужно помещение большое, чтобы под коммерческий магазин и одновременно под склады потянуло?

– Лично тебе?

– Не важно кому, прошу я.

– Я с этого иметь буду?

– Обязательно.

– Имеется такое, – вновь чиркнула у потухшей сигареты спичка. – Бывший компьютерный клуб подойдет?

– Секундочку, – зажал ладонью трубку Святой. – Альбина Михайловна, какой-то бывший компьютерный клуб потянет?

– Конечно, Олежа.

– Подойдет, Иваныч, а кому он принадлежит?

– Артели.

– Он у вас пустует, так и понял?

– Совершенно верно.

– Клуб – собственность «Бирюзы»?

– Нет, в аренду мы его взяли на два года.

– Ага, значит артель за него платит администрации поселка. Пускай так все и остается. Кооператив, который в клубе обоснуется за аренду помещения будет отстегивать лично в твой карман, годится?

– Спасибо, Олег.

– Не за что, Николай Иваныч, ты – мне, я – тебе.

– Высший пилотаж, – когда он положил трубку на аппарат, восхитилась Меркулова, – а еще говоришь не мафиози. Юрий Викторович облезет, бедненький, когда завтра я ему заявление об уходе на стол полежу.

На стоянке у тачки их поджидал Ветерок.

– Привет, братаны, где были?

– У начальника ОРСа, – встряхнул расправляя дужки очками Эдик и водрузил их на переносицу. – Потом у Меркуловой, ты что здесь делаешь?

– Не знаю, чем заняться, у жены в кассе сидел.

– Поехали с нами в «Кристалл», похрястаешь, а затем в бильярдную, поучу вас шары катать – Ты нас?

– Олега, что с тобой? – тревожно закрутил Эдька башкой, сдернув очки. – Мужичка вон того видишь?

– У которого кепка на затылке?

– Никого он тебе не напоминает?

– Нет.

– А мне причудился тесть мой, покойничек. Когда он с работы домой возвращался, теща по кепке определяла трезвый он или под хмельком. Если кепка на макушке, то трезвый, если натянута на брови – бухой. Ох, Михалыч, Михалыч, путевый был мужик, пусть земля тебе будет пухом.

– Леха, на даче порядок? – увел старшего брата от прошлой жизни Эдик.

– Ништяк, а че?

– Чушечки растут?

– А-а, вон ты че, волчара. Подожди, скоро сало выпрашивать у меня будешь. Ближе к шести вечера Святой взял у брата ключ от «люкса» и оставив его с «Ветерком» в бильярдной, уехал. После сауны он почти час просидел в бассейне и вытащил его оттуда пришедший Воробьев, который припер с собой маленького толстого, словно дыня, рыхлого мужичишку.

– Он начальником транспортного отдела в управлении работает, очень хотел твою персону повидать. Мне не говорит зачем.

Когда остались вдвоем, Олег услышал зачем понадобился этому толстяку.

– Разин «БЕЛАЗы» для карьера у государства покупает по два миллиона триста тысяч за штуку, а затем через филиал нашего ГОКа, что находится в Белореченске, сплавляет их в Китай.

– Кто у Разина своей человек в филиале?

– Начальник тамошнего снабжения.

– Дальше.

– На каждой машине Владимир Иваныч по моим подсчетам наваривает примерно двадцать миллионов. Ни с кем не делится, это точно.

– Даже с Москвой?

– Вот этого честно говоря не знаю, я имею ввиду здесь, в поселке, вернее в ГОКе. Пока он в отпуске, я хотел один «БЕЛАЗ» перепродать, но ему кто-то брякнул в Сочи и сегодня после обеда Разин нарисовался. Чуть живому мне сердца не выдрал – где «БЕЛАЗ»? Пришлось вернуть. Мне за эту информацию ничего не надо, просто ненавижу я «тятю». Растребуши его и мы в расчете.

– Сейчас он значит в Первомайске?

– Нет, уехал только что в Читу. Самолет у нею ночью на море Черное.

***

Словно предчувствуя, что сегодня произойдет трагедия, золотистая забайкальская погода буртовала над поселком синие темные грозовые облака. Но небо пока не плакало по будущеи жертве и привязав к желтой красавице-березке под кухонным окном сенбернара, Игореха гонял с пацанвой в футбол. Поглаживая собаку, Святой смотрел за сыном и внимательно слушал Костю, который вместо двух, четыре дня пас председателя «Юникса».

– Вроде все просчитал. Вариант такой. Манто гараж купить желанием горит, поднакопил, видимо деньжат, барбос, и объявление в «Шилкинской правде» поместил соответствующее. Заманим его в гаражный кооператив по улице Дружбы и там застрелим или в багажник и в карьер. Вот два патрона, – выудил он из нагрудного кармашка капроновые гильзы, – картечью забил самодельной, после такого гостинца не то что человек, животина ни она не выживет.

– Обрез, тот, из которого я под Хилком в лесу шмалял у кого хранится?

– У Лехи.

– Воткнешь эти «маслята» в него и ровно в десять, чтобы у меня был.

– Яволь.

– Сейчас дойди до Беспалого, пускай вместе со Слепым тоже до моей хаты подтягиваются, но чуть пораньше. Ветерку я сам брякну. Рыжего разыщи, вторая «жига» пожалуй нужна будет. Игореха! За Линдой приглядывай, я к Эдьке схожу, а ты, голубь, что стоишь? Лети.

В десять у пятиэтажки, где жил Олег, уткнувшись друг в дружку капотами стояли две легковушки. В одной причесывал вечно торчащий после убийства милиционера чуб Вовка, в другой негромко переговаривались Леха, Слепой и Женька. В квартире Святого Костя набирал номер председателя «Юникса», рядом стояли братья.

– Добрый вечер, – поперхнулся Кот, когда услышал, что на том конце подняли трубку.

– Не киксуй, – погрозил ему кулаком Олег.

– Вы объявление в газете дали насчет гаража?

– Да, а в чем дело?

– Извиняюсь сразу. Понимаю, что сейчас уже поздно и вы наверное ко сну готовитесь, но дело в том, что я уезжаю ночным поездом из Первомайска и в срочном порядке продаю капитальный гараж. Поэтому у меня к вам просьба, если сможете, то прямо сейчас придите в гаражный кооператив по улице Дружбы, я вас возле сторожки буду ждать.

– Может на завтра отложим, ах, да вы ведь уезжаете. Где гараж расположен?

– Прямо напротив сторожки, очень удобно, у сторожа он всегда в поле зрения. Номер сто сорок второй, теплый, подполье есть, яма ремонтная, «Главное, что у сторожа на виду».

– Все, договорились, ждите, я выхожу. – в трубке запикали гудки отбоя. – Нина, прогуляемся?

Сожительница его приняла предложение без восторга. Полгода назад она бросила ради Манто не только мужа-инвалида, но еще и троих детей, всех несовершеннолетних и теперь, боясь людской молвы, старательно отсиживалась за наглухо запертыми дверьми хаты.

– Не хочется что-то, дождь вот-вот хлынет.

– Собираися, а то прокиснешь в этой конуре.

– Куда хоть скажи.

– Гараж посмотрим, а может и купим сразу.

– Поздно уже на улице…

– Одевайся, Нина, не каждый день у нас в поселке гаражи продают. Человек уезжает и срочно его сбулькивает. Воспользуемся случаем и заодно выторгуем тыщу-другую, а там глядишь и машину возьмем и квартиру новую. Надоело тебе в этой?

Сразу после звонка банда рванула в Комсомольский сквер, именно через него должен был пройти председатель «Юникса», другой дороги у него не было. Кто будет стрелять еще не решили. Ветерок с Эдиком присели в густых кустах акаций посредине сквера и наблюдали за асфальтированной тропинкой в ожидании, когда на ней покажется жертва. Минут пять спустя притопал запыхавшийся Костя.

– Я шмалять не могу, он с сожительницей идет, а она меня, как облупленного знает. Или обоих на тот свет отправим?

– Брату надо сказать, оставайтесь здесь, я скоро вернусь. – нырнул Эдик в темноту.

Слепой и Беспалый видели, как мимо них бесшумно скользнул Эдька и недоуменно переглянулись. Они ждали выстрела, после которого должны были блокировать любого, кто погонится за стрелявшим, но видно что-то случилось.

– Олега, он вниз прошел, но не один, с женой, что делать?

– Бабу валить не за что. Шлепай к пацанам, скажи, что все отменяется. Сторожка была заперта и свет в ней не горел, продавца тоже где-то не было.

‘«Минут пятнадцать можно и покурить,»– вытряхнул Манто из мятой пачки «Примы» сигаретку и пыхнул огоньком зажигалки.

– Дима, а что никого нет?

– Шут его знает.

– Гараж от нас далеко?

– Вот он, видишь, – ткнул перед собой светлячком сигареты Манто.

– Который?

– Сто сорок второй.

От прожектора, установленного на сторожке, падал на гаражи свет и прищурившись Нина произнесла.

– Тридцать восемь.

– Что?

– Это не сто сорок второй.

На враз онемевших ногах Димка пересек луч прожектора, распластанный на гравии, и под сердцем похолодело. На зеленых воротах белой эмалью было четко выведено – тридцать восемь. «Нужно позвонить в милицию, сторожка на замке, – запаниковал он. – Нина, домой, скорее» – сжал в кармане болоневой ветровки газовый баллончик, который как будто мог его выручить из беды.

В таких ситуациях страх не лучший советник, но сейчас именно он гнал назад домой председателя «Юникса». Левой рукой прихватив локоть сожительницы, а в вытащенной из кармана правой газовый баллончик, Димка подозрительно таращась на кусты Комсомольского сквера, двинул в обратный путь.

– Говорила я тебе сиди дома.

– Не скули, – оборвал он Нину, – и без тебя тошно. Извини, но мне и правда тошно.

Как сайгак, не разбирая дороги, ломился Эдик обратно к подельникам, у которых он оставил обрез, но самое главное обрез остался у Лехи, а у того не-заржавеет и двоих мякнуть. Брат Святого успел.

– Олега сказал – все откладывается, пошли, – почти вырвал он у Ветерка обрез.

– Куда пошли, стой ты, не понтуйся. Запланировали ведь и народу вокруг никого нет. Морду шарфом замотай и все дела или ты боишься? Давай тогда сюда шпалер.

– В бабу стрелять не буду.

– И не надо, кто тебя просит. Этому козлу шкуру продырявишь, а она, сто пудов, тебя нe запомнит с перепугу. Тихо, вон они катят. Шагай, Эдька, че ты в натуре, – подтолкнул он нодельника в спину.

Манто сожительницей уже почти вышли из сквера на прилегающую к нему центральную улицу поселка и он облегченно вздохнув, отпустил локоть Нины и сунул баллончк опять в карман и в ту же секунду его окликнули.

– Дима?

Мужчина с женщиной обернулись одновременно. Чтобы не задеть жену председателя «Юникса», Эдька повел стволами чуть влево и нажал на курок. Манто отбросило метpa на четыре, девять картечин попали прямо в сердце и с перебитой аорты на заметенный жухлыми листьями асфальт брызнула кровь и словно учуяв ее, низко висящее небо наконец-то обрушилось на подлую землю слезами, одновременно оплакивая жертву и замывая следы преступления.

Выстрел получился сухим и безликим. Кот напихал в гильзу поменьше пороха и побольше свинца и Святой услышал его только потому, что ждал. Первыми из кустов вывалились Леха и Костя, второй юркнул в тачку Рыжего и тот, как ошпаренный даванул на педаль газа. Ветерок довольно ухмылялся – план выполнили. Через несколько секунд после них из затрещавшей акации вынырнул братан и буквально упал на заднее сиденье машины рядом с Лехой.

– Видел как я его?

– Видел.

– Убил, как думаешь?

– Конечно, – снова ухмыльнулся Ветерок, – а ты че не заметил, как у него ноги подлетели?

– Когда? Картечь в председателя летела, а я уже рвал когти. Бабу не задел?

– Нет, не задел, кобылу.

Олег напряженно вслушивался в моросящую дождем ночь, после неожиданно погасших фонарей, ничего не было видно. Наконец прибежали Слепой и Женька.

– Шустрее, пацаны, – поторопил их Святой и когда они влезли в салон, рванул.

Вовчик в это время наоборот тормознул.

– Куда ты сейчас?

– Ворачиваюсь. Олега приказал дыбануть, что на месте убийства твориться будет.

– Ладно, до завтра, – хлопнул дверцей Кот и словно растворился в хлещущем ливне.

Жигули Святого неслись по опустевшим улицам Первомайска, как по автодрому.

– Слепой, возьми у Эдьки обрез, куда притырить – дело твое. Патроны из стволов вытащи и выкини, и пустой, и целый. Ты, Эдька, сразу ныряй в ванну. Вымойся тщательно и одежду всю замочи вместе с кроссовками, это на случай экспертизы. После такой пальбы ты весь в порохе. После того, как разбежимся, все алиби делайте, нас потянут обязательно.

Одна «Скорая» увезла труп Манто, в другую толкали носилки, на которых без сознания лежал пожилой пузатый дядька. После смены он прихватил с работы мешок комбикорма и когда заметил на дороге вооруженных милиционеров, притопил газульку своего старенького «Запорожца». Проскочить не удалось, автоматная очередь больно полоснула по радикулитной спине, но был он не при делах и наверное поэтому судьба оставила ему жизнь. Через пару месяцев дырки затянулись, и случай этот благотворно видимо подействовал на старика, он перестал воровать.

Сквозь лобовое стекло, заливаемое водопадом небес, ни хрена не было видать – стеклоочистители не успевали с ним бороться – и Рыжий рискнул подкатить поближе.

– Стоять! – сразу махнули ему жезлом. – А, это ты, че шаришься по такой погоде?

Из-под капюшона торчал один нос знакомого сотрудника милиции.

– Любопытство, что тут, авария?

– Нет, председателя «Юникса» шлепнули.

– Кто?

– Тот, кто нас не боится, отчаливай, а то и тебя сейчас заметут, всех хватаем. Эдик ушел с Беспалым. Слепой взяв под мышку обрез, завернутый в тряпку, вылез у дома Олега.

– До завтра, – попрощались подельники.

Ветерок погнал тачку в гараж, а Эдик тем временем старательно обливался шампунем в ванне у Женьки на квартире. Его старший брат тоже мылся.

– Ленка! Ты меня слышишь?

– Не кричи, слышу.

– Я сейчас домой шел, по улицам милиция шлындает, нездоровое движение по-моему. Может шпана что натворила. Ты на всякий случай имей ввиду, что мы с тобой с девяти до одиннадцати у Кости на хате были, слышишь?

– Слышу, слышу.

Взяли Святого в час ночи. В отделении милиции уже находились Беспалый и Леха. Перепуганный Секретарь, не ожидавший, что первомайские жулики заворачивают так круто, тоже смолил в камере.

– Вы бы хоть предупредили, – нервно выплюнул он в парашу недокуренную «Мальборо», – я бы в Читу смылся.

– О чем тебя предупреждать?

Нугзар не ответил Олегу и натянув на черные кудри кожанку, скрючился на нарах.

– Женька, Эдик где?

– Когда меня легавые забирали, он как раз в туалете сидел. Они туда не заглянули, так что все ништяк, – так же шепотом откликнулся он.

– Секретарь, тебя где замели?

– В «Березовой роще».

– Не водись, через трое суток отпустят. Ну, а тебя, друг мой, Ветер, за какие грехи в эту сраную кадушку спрятали?

– Сам в толк никак не возьму. Двери чуть скоты не выбили и в гараж уперли..

– В чей?

– В мой, в чей же еще?

– Зачем?

– Проверяли, машина на месте или нет. На белой легковушке в Комсомольском сквере кто-то крутился, свидетели так базарят.

– Тачка в стойле была?

– А куда ей деться.

– Ничего добавить не хочешь?

– Нет.

«Отлично, не догадались, дуборезы, двигатель пощупать, а он тепленький еще был…»

– Иконников?

– Здесь я.

– Выходи, – лязгая решеткой, сержант выпустил его из душной камеры.

– Куда меня, не знаешь?

– Не разговаривать, лицом к стене, руки назад.

– Он, как страшно.

– Шагай давай, на второй этаж и моли всевышнего, чтобы тебя не арестовали.

– А если арестуют, что тогда?

– Тогда зубы золотые я тебе вышелушу, – показал сержан Святому здоровенный кулак.

– Тогда тоже молись, чтобы меня арестовали. Выпустят, обязательно выхлестку тебе зубы.

В кабинете начальника милиции на расставленных полукругом стульях сидели человек семь. Минут десять Святой объяснял, где он находился в момент убийства Maнто, после чего прокурор поселка Черноухов объявил ему, что по подозрению в совершении преступления, предусмотренного статьей сто второй, ему необходимо еще трое суток протирать штаны на нарах. Столько же получили Ветерок и Беспалый. В пять утра в камеру вошел Кот.

– Это что у тебя?

Костю чуточку поряхивало, в такой обстановке он оказался в своей жизни впервые.

– Вещи жена собрала.

– Она тебя че из дома выгнала?

– Нет, Олег Борисович, это в тюрьму.

– Ты что в тюрьму собрался, а за что?

– Начальник милиции, когда меня забирал, так Люсе и сказал, собери ему что-нибудь в тюрьму.

– Козел он, Костя, не верь ему. Среди легавых по-моему вообще людей порядочных нет, по крайней мере я таких еще не встречал. Ложись на свободные нары, а узелок под голову положь. Нагонят через трое суток, не переживай. Сынишку менты не напугали?

– Он у бабушки ночует.

– Предусмотрительно, – похвалил его Леха, – а вот у меня, суки, всех на ноги подняли.

– Закурить дайте? – вылез из под куртки Нугзар.

– Не спится на жестком? – бросил ему сигарету Женька. – Спички-то хоть есть?

– Нету.

– Лови. Дети у тебя есть?

– Есть, наверное, не знаю.

– Не женатый что ли?

– Че я дурак, пока так дают, – чиркнул он спичкой, – перестанут, женюсь. – Он глубоко затянулся вонючей «Примой» и с наслаждением выдохнул дым в закопченный потолок. – Твари бабы, мерзкие твари.

– Откуда это тебе известно? – поднялся со шконок Святой и скомкав непонятно откуда взявшуюся в хате «Забайкалку», залепил ей решку окна, дуло оттуда ощутимо и холодно.

– Ты по любви женился?

– Вопрос конечно интересный, – шутливо скорчил он рожу. – по любви, а что?

– А вот допустим изменит тебе супруга.

– Никогда.

– Не увиливай, я же говорю допустим, что тогда?

– Это от ситуации жизненной зависит. Если я на воле буду, то разобраться надо. Может заблудилась баба, накосопорила по групости, а вот если я за решеткой буду баланду жрать, а она с кем-то целоваться в это время, то это уже конечно не глупость, а подлость, можно такое и предательством назвать. Тогда выход один, камень на шею и в прорубь.

– Себе?

– Мне-то за что? Ей.

– Вот поэтому я и свободен.

– Свободен, значит одинок. Все в мире нашем двояко, есть солнце и луна, день и ночь, черное и белое, хорошие мы и плохие. Моя жена кроме радости мне пока ничего не давала, а самое главное конечно это сын, Она его родила между прочим, а не я, так что свое предназначение на этом шарике она уже вьполнила. У тебя сын есть?

– Нет.

– Поэтому ты и не знаешь, что такое счастье. Ответь мне, Нугзар, только не торопись, что ты видишь в девушке, объемно ответь.

Тот бросил обжигающий пальцы бычок под шконцы и расплылся в широкой улыбке.

– Ножки, задок, передок и грудь.

– Понятно, я в отличии от тебя не кобель, а муж, понимаешь? Нет? Тогда слушай:

предок у женщины в первую очередь для того, чтобы рожать детей, а грудь, чтобы их выкармливать, теперь понятно хоть чуть-чуть?

– Башковитый ты оказывается, – удивленно мотнул кудрями Секретарь. – Никогда о том, что ты сейчас говорил, не слышал раньше и естественно об этом не размышлял.

– Иконников, – прервал их базар, распахнувший дверь камеры, сержант, – на выход.

– Куда вы пацана в шесть утра дергаете?

– Тебя не спросили, – зыркнул из-под реденьких бровей на Беспалого дежурный. Место бывшего владельца этого кабинета, который в данное время работал у Ковалева начальником базы ОРСа, занимал ныне майор Алимов. По смуглому его лицу трудно было определить его национальность, но то что он был не русский, это точняк, русаков он не переваривал и когда сержант ввел Олега, первым вопросом Алимова был: – Русский?