Текст книги "Большая Медведица"

Автор книги: Олег Иконников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 32 страниц)

– Дома ночуешь?

– Конечно, Леночка, только Максим у твоей матери, ничего?

– Да, пока я не выпишусь, пусть у нее живет.

– Ну, ладно, милая, я рвану. Родителей проведаю, и Эдька меня срочно заказывал.

– Ночуй дома!

– Приказ понял, но для этого тебе придется поцеловать меня, как можно крепче и не в щечку.

Поужинав горячими тещиными щами, Олег спустился к себе и, переодевшись в черное трико и такого же цвета футболку, достал из упакованных в целлофановом мешке зимних сапог жены резиновые медицинские перчатки. «Чтоб не делать отпечатков», – попробовал он натянуть одну из них на руку. «Видимо, не насиделся ты еще, ублюдок. Нары в местах не столь отдаленных скучают, бедные, по твоей синей шкуре. Или по жизни поганой меня прет так, что не остановишь». Чтобы не замарать чистую постель, Святой лег на палас и, подложив под голову огромного плюшевого зайца, смежил веки. «Пора, конечно, с этого чертового колеса вываливаться, но, с другой стороны, надо Сереге помочь, не одну пайку черного хлеба мы с ним сожрали». Под истошный визг голопузой ребятни, поливающей друг друга ледяными брызгами водопровода, Олег незаметно для себя прикорнул. Разбудил его страшный стук в дверь. Слепо шаря в темноте руками, он торопливо пошел ее отпирать.

– Вот мудила, по седлу захотел? Не дай бог, Ленкина мать рюхнулась, – один воровать пойдешь.

– Ты дрыхнешь, из пушки не достреляешься, – оправдывался Дымок, – подбираясь к холодильнику – собирайся.

– Я на стреме, – зашнуровал кроссовки Святой.

– Тогда валим, – Серега жадно рвал зубами толстый шмат колбасы, смазанный майонезом.

На удивление теплая, безлунно темная воровская ночь, затянувшая мглистым покрывалом облаков Большую Медведицу, больно кольнула Олега в сердце.

– Что с тобой?

– Все пучком…

Так оно и было. Болтаясь головой вниз, и получая ощутимые шлепки по скользкой попке, только что родившийся ребенок, наконец-то, разорался.

– Мальчик или девочка?

– Как муж и просил, мальчонка, – промокая ватным тампоном, крупные капли пота со счастливого лица роженицы, ответила немолодая уже акушерка.

– Горластый, наверное, в папашу. Слышит он сейчас его, интересно, или нет?

– Тетя Даша, время сколько?

– Полночь, Леночка, ровно полночь.

Башенные часы железнодорожного вокзала, до которого только что добрались приятели, высвечивали фосфорическими стрелками пятнадцать минут первого.

– Не рано?

– Красть никогда не рано.

– Но и не поздно.

– Точно, – хмыкнул Дымок.

– Кандыбай за мной чуть сзади, все равно не знаешь, куда идти.

– Далековато?

– Да нет, тут рядышком.

Отшагав четыре квартала, подельники присели в палисаднике школы на узкую скамью, усыпанную белыми лепестками черемухи. За невысоким кирпичным забором, отделяющим учебное заведение от здания областной прокуратуры, возвышались крытые рубероидом крыши гаражей. Прикинув, где придется работать, Святой покосился на приятеля, прятавшего в кулаке светлячок сигареты.

– Много боли пришлось мне в жизни вытерпеть, но подвешенным за собственные яйца я еще не раскачивался.

– Думаешь, мы наглеем?

– А ты, видимо, наоборот?

– Да, в общем-то, нет, но дельце, согласись, веселое.

«Веселее некуда», – Олег первым перелез через ограду и, вытирая о штаны руки, настороженно прислушался.

Дымок уже возился у обитых жестью ворот гаража.

– Ну, че, погнали?

После согласного кивка подельника, оглашая неосвещенный двор прокуратуры, вгрызаясь в металлическую дужку навесного замка, противно завизжала пилка.

«Страшно, что ли?» – слизнул с верхней губы соленую росинку пота Серега. «Хочешь быть богатым и здоровым? Хочешь. Значит, не трясись, сука». Когда с перепиленной шеей тяжелую «собаку» он, наконец, бросил на дно спортивной сумки, одежду было – хоть выжимай.

– Святой? – шепнул Дымок в оглушающую его темень – рули сюда, все на мази.

«УАЗик» подпирала «Волга», дверца которой была не заперта. Олег включил фонарик и нырнул головой под руль, намереваясь завести машину, замкнув между собой два провода. Неожиданно тонкий луч выхватил из темноты покачивающийся незамысловатый брелок на торчавшем в замке зажигания ключе: «Если счастье лезет в жопу, не отталкивай ногой».

– Что ты там бормочешь?

– Иди, говорю, в «УАЗик», дыбани – ключ зажигания на месте? Быстрее, чучело.

– Тута, – буквально через секунду ответил бесшумно исчезнувший подельник.

– Слушай сюда. Сейчас я раскрою ворота и как только заведу «волжанку», пускай дым своей кастрюле. Понял?

– Ага.

– Выскочу, сразу выгоняй «УАЗик». Пока я «Волгу» назад ставить буду, запахнешь ворота.

– Усек.

Пару минут спустя на входных дверях гаража болтался замок, предусмотрительно купленный Серегой еще утром. Как ни странно, но территория гаражей не имела ворот и даже проходной вообще, надеясь, наверное, на то, что ни один ворюга не посмеет сюда сунуться, и Святой беспрепятственно вывел машину под матовый свет уличных фонарей.

– Все, Олега, топи!

– Тише едешь, дальше будешь, – затормозил он на красном сигнале светофора.

– Ты че, в натуре? Никого ведь вокруг нет, жги!

– Не психуй ты, урод. Дай за город спокойно выбраться. Куда хоть едем?

– На север Бурятии, озеро Арахлей знаешь где? Ориентируйся пока на него.

Спокойно-размеренная получасовая езда под ненавязчивую мелодию магнитолы все-таки вывела Дымка из равновесия.

– Пусти меня, волчара, за баранку, ползем, как черепаха!

– Через два километра последний пост ГАИ. После него и сядешь, может, за руль, а может, в тюряжку. Все, родной, рот закрой и моли всевышнего, чтобы протащил нас мимо вон той будочки, видишь?

Святой сбросил скорость и переключил фары с дальнего на ближний свет.

– Господи, помоги прорваться, – Серега перекрестился, – ведь на это злодеяние меня толкнула, уверяю тебя, только любовь.

Закончив слезное обращение к господу, он пощупал свои яйца, и довольно усмехнулся:

– Мои, по ходу, меньше твоих.

Под заглушающий рев двигателя хохот, подельники проехали мимо милицейского «жигуленка», в котором кемарили трое гаишников.

– Может, документы проверить? – попытался вылезти один.

– Не рыпайся, сынок, – поймал его за рукав кителя тот, что был постарше – видишь, номера прокурорские…

– Дымок, вот я атеист конченный, а ты, в натуре, в бога веришь?

– Верю, но живот все-таки крутануло, а поэтому сворачивай в ближайшие елочки, а то весь салон задрищу так, что после этого тачку нашу никто не купит.

Ткнув «УАЗ» капотом в мокрые хрусталики росы цветущего багула, Олег опустил затекшие ноги на серую от хвои землю и с хрустом потянулся. Начинало светать. Невидимая за низко висящим туманом кукушка, пророчила всему живому долгих лет жизни.

– Любуешься? – вернулся к машине похудевший килограмм на пять, Серега.

– Красиво, вот только туман слишком плотный. Придется дальше поосторожней пылить.

– Тише не получится. Нам в Романовке через реку переправляться, так что к парому желательно первыми надо поспеть. Кто-то за руль обещался меня пустить?

– Падай, но шары на лоб не закатывай.

– Все будет в лучшем виде, – успокоил приятеля Дымок и сорвал «УАЗик» с места – твой красивый труп я в любом случае назад в Читу привезу, а если нервишки пошаливают от быстрой езды, лечи, – разглагольствовал он, напрочь забыв про обдристанный только что муравейник.

На сегодня чудеса, кажется, кончились – у переправы их ждала длинная очередь грузовиков.

– Вот блядство, – матюгнулся Серега, – меньше сотни не шел. Друга ненаглядного чуть на тот свет не отправил и все равно опоздал.

Он воткнул первую передачу и, объехав бесконечно вытянувшуюся вдоль берега вереницу машин, встал первым.

От фургонистых «КАМАЗов» с прицепами к блестевшему в первых лучах солнца свежей зеленью краски «УАЗику» двинулись несколько человек, а из седых клочьев тумана, чихая дизелем и, перекатывая по палубе волны, показалась громадина парома.

– Вы почему без очереди воткнулись? – с недовольным видом загалдели подошедшие, – отваливайте, а то коросту вашу вниз по течению пустим. Здесь уже действует закон тайги.

Дымок бывал здесь раньше и знал, что шофера нередко браконьерничают на реке.

– Рыбнадзор, – ответил он, прикуривая сигарету, – еще вопросы есть?

Реакция после Серегиных слов была именно такой, как он и ожидал. Лица водителей, обветренные легким майским загаром, поплыли в улыбках.

– Ну, раз такое дело, то, конечно, – стали подхалимничать они, – может, горючки подкинуть? Или водочки по госцене, тушенку везем, сгущенку?

– Спасибо, ребята, – остановил их Святой – взяток не берем, а остальное у нас есть.

Переправившись через другой берег, Дымок осторожно съехал с дощатого парома и, через несколько минут, за открытой форточкой машины опять с бешеной скоростью замелькали придорожные сосны. Уставший спорить с подельником Олег задумчиво тер виски. Заметив его удрученное состояние, Серега немного всполошился.

– Что, быстро едем?

– Да нет, мне кажется, что мы слишком низко летим.

– Не обращай внимания, – стал оправдываться Серега – на спидометр дыбани, сто двадцать, а ее, кобылу, таскает по трассе, как проститутку, я же не виноват и назад сегодня же рассчитываю вернуться?

– Тогда полетели. Только помни, что лайбу мы вертанули не для того, чтобы угробить.

Покупатель, вертлявый, мордастый бурят лет сорока пяти, живший в добротной, из свежеошкуренных лиственниц хате, прямо из ящика кухонного стола вытряс на затоптанный сапогами ковер ворох разноцветных купюр и отстегнул подельникам четыре тысячи.

– Богатенький ты Буратино, – запивая парным молоком здоровенный ломоть ржаного хлеба, пошутил Дымок – во Францию, наверное, каждый год с семьей путешествуешь?

– Ты что? Откуда мне такие бабки взять!

– Не прибедняйся, старый лис, подкинул бы по старой дружбе пару тысяч?

– Без документов, однако, машина, и так хорошо заплатил.

– Уговорил. До Романовки, Батоха, нас кинешь, а там мы на попутках до Читы доберемся.

Солнце уже спрятало нижний краешек золотого диска за усеянную разлапистыми елями острую макушку одной из сопок, когда приятели, сойдя с парома, набивая кроссовки песком, вскарабкались по крутому откосу берега и почти наткнулись на захлопнувший двери рейсовый автобус.

– Халя-баля, – пытаясь, обратить на себя внимание заорал Серега, размахивая над головой сиреневым четвертаком, словно флагом на первомайской демонстрации. Укутавшись клубами пыли, набиравший скорость «ЛАЗ» резко затормозил и подождал запыхавшихся от быстрого бега подельников. Синей от наколок пятерней шофер спрятал денежку под солнцезащитный козырек и высветил, кажется, все тридцать два зуба.

– Голосишь, как потерпевший, я уж грешным делом подумал, не случилось ли что?

– Угадал, братила, – Дымок подмигнул Олегу – вот этому брюнету жена сына родила. Как назвал-то?

– Игорешкой, – как о давно решенном ответил Святой.

– Нарежемся сегодня, как собаки. К десяти до города докатим?

– Успеем, – протер грязной тряпкой, от которой лобовое стекло стало ничуть не чище, водитель.

К автовокзалу автобус прибыл по расписанию. Друзья тут же пересели в пустующие на стоянке такси и первым делом газанули в роддом. Понимая, что находится в не очень приглядном виде, но зато с полным карманом денег, Олег бросил в знакомое окно камушек.

– Лену позовите, – попросил он выглянувшую из-за белых занавесок с марлевой повязкой на лице девушку.

– Потерпи минутку, – крикнула она в форточку, – я ребенка кормлю.

– Не понял? – замерла душа Святого.

– Что тут непонятного. Ленка русским языком тебе, остолопу, сказала, что кормит ребятенка.

– Какого ребенка?

– Твоего, – скалился Серега.

– Иди ты в жопу!

– Благодарю за подсказку, – он понесся навстречу «скорой помощи», въезжающей в ограду.

– Выручай, родной! – Дымок без разрешения ошалевшего прыщавого шофера упал на переднее сиденье рядом с ним.

– Врубай мигалку и срочно к «Забайкалью».

Распугивая все встречное и поперечное движение транспорта, снующего по улицам верещащей сиреной, «Рафик» с красным крестом на боку подлетел к ресторану.

– Не вздумай улизнуть – Серега чесанул в крутящиеся стеклянные двери и почти тут же вернулся – ведро есть?

– Резиновое, правда. Подойдет?

– Потянет, – с той же скоростью он снова исчез.

Полное ведро плескающего пеной шипящего шампанского, которое всю обратную дорогу Дымок держал на весу, везли осторожно. Расплатившись с прыщавым за скорость и устроенный переполох, Серега свистнул подельника, висящего на подоконнике второго этажа с охапкой наломанных веток сирени.

– Святой, обрывайся и стаканчик прихвати. Повод для сабантуя, как я понимаю, есть.

– Пить будешь? – испуганно погас зеленый родничок глаз.

– Как думаешь, Леночка, в этом веке в глобальном масштабе, конечно, какое самое главное событие посетило человечество?

– Война во Вьетнаме, наверное, а может, полет Гагарина в космос.

– Умничка, а это смешной мальчишка с красной морщинистой мордашкой – мое жизненное событие. Понимаешь?

– Наше, – поправила его жена.

– Вот за это я сейчас и врежу. Дымок, че припер?

– «Шампунь»!

– Почему не в пузырях?

– Официантка, курва, не дала – на этикетках плюхи ресторанные стоят.

Пахнущее резиной шампанское кончилось около трех часов ночи.

– Айда на «Бан», – пнул мягкое ведро Серега.

– Возьмем у барыг водовки, догонимся и на тачке до меня дунем. Любаню тебе светану, шикарная дама.

До вокзала было рукой подать. «Завтра выходной», – прикинул Олег – в зияющую пустотой квартиру его не тянуло.

– Пошли, – согласился он и через час, растормошив давно спавших домочадцев, Серега продолжил праздник души Святого.

– Мама, это Олега! Помнишь, я про него рассказывал? – выворачивал наизнанку холодильник Дымок. Ему сегодня жена наследника подарила, вот мы и загуляли. Завтра опохмелимся, а на следующий день мы с Любашей к ее родителям махнем.

– На какие шиши, интересно? – помогала накрывать на стол обрадованной новостью невестке опрятная и приятно полноватая Серегина мать.

– Кент в отпуск пошел, – начал врать Дымок, – а все причитающиеся ему за это денежки мне подогнал.

– Правда, что ли, Олежек?

– Да не жалей ты его. У него дома под кроватью печатный станок спрятан, он, лиходей, день и ночь только тем и занимается, что «капусту» режет, – откупоривал зубами бутылки холодного пива Серега.

– Баламут ты, Сережка. Правда, хоть, что улетаешь?

– А че?

– Белье собрать надо? Надо, – стала загибать пальцы на руках мать – подарки куме отправить надо? Надо.

Заметив тоскливый взгляд Любы, которая ждала ответ Дымка куда сильнее его матери, Святой разрядил обстановку.

– Правда, тетя Лена, даю вам слово, но случится это, к сожалению, только послезавтра.

– Я тебе что, надоел? – удивился Серега.

– Мне-то ладно, а вот родителям пора от тебя отдохнуть.

– Сережка, где вчера шлялся? – села ему на колени Люба.

– Не поверишь, курочка моя, – уже набитым всякой всячиной ртом ответил он, – роман целый настрочить можно и даже нужно, Олега попросим, он башковитый, между делом как-нибудь черкнет. «Ночь на острие ножа», представляешь?

Угомонились сваленные водкой друганы почти в обед. Заблудившийся в квартире пахнущий мокрым асфальтом ветер, колыхал густые кудри Святого и наполовину свалившуюся с его распластанного по коже тела махровую простыню. Рядом постанывал в кошмарном сне Дымок. Стараясь не греметь посудой, на кухне прибирались тетя Лена и Люба.

– Олежка весь синий, наверное, тоже сидел, не знаешь?

– Не-е. Сережка говорил, что он в Афгане служил. Душманы его самолет подбили, и Олег без парашюта из горящего истребителя катапультировался. Упал, бедный, прямо на скалы и теперь этот синяк у него на всю жизнь остался.

– Какой синяк? У него мужик с копьем, сидящий на коне, во всю спину наколот.

– Правда?!

– Иди, сама посмотри, он без футболки спит. Да не бойся, их, басурманов, сейчас атомной бомбой не разбудишь.

***

– Красивый у тебя, Валюша, зять. Не пьет, не курит, слова матерного от него сроду не услышишь, – нахваливала Святого тещина соседка, вместе с ней развешивающая стираное белье на прочно натянутой проволоке треснувший от старости дворовых столбов, – всю ночь у него под окошком такси включенным счетчиком молотило, сразу видено, любит твою дочь. Смотри, Валюша, – толкнула она ее эмалированным тазом, – никак едут!

Разгоняя купающихся в водопроводной луже голубей и мягко шурша по начинающему раскаляться асфальту шинами, к подъезду подкатила желтая «Волга» с черными шашечками на водительской дверке и из нее действительно показался Олег, бережно прижимавший к груди кружевной сверток одеяльца, перепоясанный широкой синей лентой.

– Любимая теща, внука принимай, – сверкая золотом коронок, передал он ей ребенка, – а я на работу смываюсь, отпустили только до обеда.

Поцеловав ямочку на щеке жены, Святой упал в тачку.

– Теперь до гаража Управления торговли и ты свободен.

– Олежка, переоденься!

– Некогда, Леночка.

– Близких друзей можешь вечером пригласить, я торт испеку.

– Друг у меня только один, – уже из тронувшейся машины крикнул Святой, – но тот, к нашему счастью, две недели назад со своей матрешкой на Черное море улетел.

Пропустив выезжающее с ограды такси, возле весело обсуждающих свои нелегкие проблемы женщин, остановился обшарпанный горбатый «Москвич», принесший от легкого на помине Дымка телеграмму и вместо торжественного ужина, Олег с напросившимся в город Максимом, до поздней ночи проторчал на центральном переговорном пункте. С затерянным в Украинской глубинке Лисичанском не соединяли очень долго и, когда Максимка заклевал носом в полированный столик зала ожидания, Святой подхватил парнишку на руки, и направился к выходу.

– Квитанция номер шестьдесят три, пройдите во вторую кабинку. Вас вызывает Лисичанск, – остановил его бодрый голос динамика.

«Вот сучка, пока пацана мне не заморила, не крикнула», – придерживая сладко причмокивающую голову старшего сына, повисшую на его плече, Олег зло сдернул с рычага телефона трубку и сразу заорал: – Ты бы, засранец, еще в пять утра меня с постели поднял…

– Гражданин, успокойтесь, вас все равно не слышат, – перебил его писклявый голосок телефонистки, после чего в перепонке уха треснул знакомый Серегин бас: – Алло! Как слышишь?!

– Не ори, мудила, Макса разбудишь.

– Понял, – не обращая внимания на просьбу приятеля, продолжал брызгать слюной, словно за ним гонится милиция, на другом конце страны Дымок, – у меня все ништяк! Накладочка, правда, непредвиденная вышла, вследствие чего я без копейки остался.

– Ты что там, деньгами печи топишь? – удивился Святой.

– Хуже, у Любкиных родителей, оказывается, кроме нее еще девять детей на иждивении!

– Гордись, теща – героиня, прикидываешь? Не каждому такое счастье на голову сваливается, а только избранным, и то не каждый день.

– Горжусь, но с утра пораньше я этой прорве тележку колбасы закупаю, а через час они ее уже кончают. Надеюсь, теперь ты меня понимаешь? Филки, как будто пылесосом из карманов повытянуло. Выручай, братан! Пригони хоть рублей двести!

– Да не вой ты, как волк на луну, завтра телеграфом отправлю. Теперь тебе миллионы красть придется, чтобы такую армию прокормить.

– Смеешься, гад, а я не знаю, как отсюда вырваться.

– Ну, ладно, придурок, разбег. Прилетишь, сразу ко мне прись.

Тем временем, обеспокоенная долгим отсутствием мужа и сына, в наброшенной на плечи материнской шали, Лена караулила их в увитой хмелем беседке, но подошли они все равно незаметно.

– Извини нас, мать, что нехорошо все так получилось, – закружил ее Олег на руках – торт готов?

– Как будто он тебе нужен.

– Максим, рубать хочешь?

– Хочу.

– Беги к бабушке и тащи сюда, что они там для нас выпекли.

– Здесь будем кушать, – обрадовался сын, – темно же?

– Не боись, Кибальчиш, мимо рта не пронесем. Главное, на лестнице аккуратней, – крикнул ему уже вдогонку Святой – нормально все, Ленка?

– Раз вернулись живыми и здоровыми, значит, нормально!

Спустя три дня, громкий стук в окно разбудил Олега и напугал кормящую малыша Лену.

– Сколько время? – нехотя выполз он из-под покрывала.

– Два часа, – ответила жена, глянув на будильник, стоящий под вечно горящим торшером.

Прошлепав босыми ногами до входных дверей, Святой провернул в замочной скважине ключ.

– Привет! – накинулся на него Серега, – я прямо с аэропорта!

– Заткнись, а то я тебя придушу.

– За что? – немного обиделся он.

– Игорешка бай-бай делает, а ты окно вышибаешь.

– Извини, я же не в курсе, что ты его домой забрал. Чайник ставь, жрать охота.

– Вали на кухню, там разберешься, что к чему – Олег пошел умываться.

Горячий еще чайник, в воде которого Лена совсем недавно подогревала бутылочку с детским питанием, сразу зашумел. Вспоминая невзрачный прокопченный угольной сажей маленький шахтерский городок, Дымок стал, как обычно, причесывать: – Сады белые-белые, словно мукой посыпанные, грушами только поросят кормят. Дороги, как стрела. На «Икарусе» всего тридцать минут до моря летишь.

– По ходу, ты из страны чудес сорвался? – сел за стол Святой.

– Ты жуй, давай, шустрее только, а том не на работу раненько вставать.

– О кей, я почти набил требуху, – согласился подельник – где почивать прикажете?

– На раскладушке. Помягче нар, надеюсь?

– Без сомнения, спокойной ночи, братка. Отдохни путем, а то тебе целый день вкалывать, да потом еще целую ночь воровать.

– Опять?

– Так мне Любашке «капусты» нужно отправлять, ей ведь к любимому мужу надо на что-то добираться. Подмогнешь?

– Довод, конечно, веский, поэтому базара нет. Куда от тебя, демона, притыришься?

В автохозяйстве Серега был уже свой в доску. Пока Олег получал путевой лист в диспетчерской и мерил в кабинете врача давление, он долил в двигатель масла и подогнал грузовик к воротам.

– Выпуливайся, – разрешил ему с кустистыми седыми бровями механик.

– Куда двинем? – деловито поинтересовался Дымок у хлопнувшего дверкой с пассажирской стороны приятеля.

– Сначала на овощебазу, оттуда сорок мешков лука с картошкой заберем и потом все эти причиндалы в коопторг, что по Новобульварной находится, утянем.

– Ясно море.

Гонять тачки Серега умел, но правил не знал совершенно и на железнодорожном переезде, махнув полосатым жезлом, машину прижал к обочине зеленый с виду сержант. Дымок выхватил из нагрудного кармана рубашки Святого кожаный портмоне, в котором лежало водительское удостоверение друга и с радостной улыбкой на морде, вылез из-за руля шедшему навстречу гаишнику.

– С добрым утром, командир, что случилось?

– Переезд имеет право пересекать любой вид транспорта, но в одиночном порядке, вам это известно?

– Женюсь в субботу, начальник. Не порть настроение.

– Поздравляю, – на каменном лице не дрогнул ни один мускул, – но это не повод для нарушения правил, – и он, щелкнув компостером, сделал в талоне предупреждений первую, и пока единственную за год безупречной работы Олега, дырку.

Понимая, что накосопорил, груженный овощами грузовик к магазину Серега подогнал как надо. Пока благоухающие тройным одеколоном двое небритых мужиков в засаленных черных халатах, кряхтя, таскали в полуподвальное помещение коопторга увесистые мешки, Дымок успел позубоскалить с рыженькой продавщицей и заодно прошвырнуться по всем закоулкам торговой точки.

– Давай его долбанем? Инкассаторы забирают на выручку из этой гниющей помойки раз в неделю, я промацал.

– Предложение принято. Денег на билет твоей королеве в этой лавке должно хватить. Поехали ко мне, отобедаем, да Ленке заодно сказку расскажу, что, мол, машина барахлит, и я после работы останусь ее, кормилицу, ремонтировать, а то потеряет меня, ласточка.

– Шибко ее любишь?

– Жить не могу!

– А почему тогда обманываешь ее?

– Из-за тебя, скотина!

– Врешь, ты без воровства, как дурак без махорки. Шучу – разминая сигарету, чиркнул спичкой Дымок.

– Понимаю, что в наглую лучшего своего кента на Колыму устраиваю, но и под Северным сиянием люди живут – хлеб жуют, правда, без масла.

– И зубов у них нет, – добавил Святой.

– Почему?

– Цинга бушует в царстве айсбергов.

– Точно! – ухмыльнулся Серега – будем пить тогда кашу манную, че мы, держиморды какие, чтобы сало жрать?

Служебный вход в магазинчик, на котором болталась приличная «собака», находился с тыльной стороны аляпистой четырехэтажки, в отворенную форточку одиноко светившегося в ограде окна, радио пропикало час ночи.

– Ни души вроде, работаем?

– На стреме стой, я замок перехвачу, – Олег быстро надел перчатки и извлек из хозяйственной бездонной сумки пилку по железу. Смачно плюя под полотно, чтобы не визжало, через пятнадцать минут он бросил «собаку» в пустую деревянную бочку, валявшуюся рядом с крылечком, и спокойно пересек по-прежнему безлюдный двор.

– Ну, как?

– Ништяк, – вытирая со лба пот, сел на остывающую землю в зарослях акации Святой.

– Рвем тогда, че растележился?

– Минут двадцать перекурим, если менты не прилетят, то, значит, никто за нами не подсматривает.

То же окно пикнуло два и погасло. Подельники встали, пересекли бегом двадцать отделяющих их от грузных металлических дверей метров и с ходу дернули на себя заблестевшую нержавейкой ручку. На секунду, моргнув фонарем, Олег проверил – нет ли в косяках кнопок сигнализации, и бесшумно притворил за собой вход. Спустившийся первым по круто уходящей вниз лестнице, Дымок присвистнул.

– Вот это подарочек.

Перед ним была еще одна, обитая ржавыми листами жести, дверь, аж с двумя навесными замками.

– Серега, скоро рассветает, так что времени у нас в обрез. Тут недалеко кочегарка есть, дуй за ломом, а я пока здесь поковыряюсь, может, что придумаю.

Два раза приятелю повторять не пришлось, и он, словно привидение, растворился в дверном проеме. Смачивая слюной полотно, Святой немного подпилил дужку одной «собаки» и принялся за другую.

– Здоровы были, мужики! – поприветствовал чуть не подавившихся от неожиданности суховатым голландским сыром кочегаров вломившийся в котельную Дымок. Выдернув из кучи угля торчащий лом, он взвесил его на руке, – подойдет, – подмигнул Серега чумазым работягам – скоро верну.

– Кто это был?

– А шут его знает, наливай.

Эту дверь подельники взломали уже быстрее, сильно при этом, нашумев, и занялись поиском денег.

– На «хапок» работаем, Серый, нагремели, как молния в небе, кто бы из жильцов не рюхнулся – Олега рылся в допотопном раскачивающемся на кривых ножках столе, находившемся в кабинете заведующей. Накладные фактуры и ворох еще каких-то ненужных ему бумаг сваливал в одну кучу, в угол помещения, в надежде найти ключи от сейфа, закинутым белым халатом рыжей хохотушки. По обостренным до предела нервам резанул страшный грохот в торговом зале. Святой схватил лежащую на ящике с яблоками выдергу и кинулся на шум. То, что творил Дымок, больше походило на разбой, чем на воровство. Все, что было на полках, он сметал на керамические плитки пола. Повсюду были разбросаны консервы и картошка.

– Ты тут чем, интересно, занимаешься?

– Филки ищу, – невозмутимо ответил Серега, – ты же сам сказал, что на «хапок» берем этот подвал, вот я и тороплюсь.

– А мне почудилось, что тебе магазин чем-то не понравился и ты решил его разрушить – заметив под весами связку ключей, Дымок бросил их подельнику, – ништяк все, че ты газуешь? Иди, суй лучше эти железяки во все дыры подряд.

Найденные Серегой ключи подошли к сейфу. Забрав из него целлофановый пакет, плотно набитый деньгами и набросав свою и найденную в подсобке сумку яблоками и шоколадом, приятели, пущенные, словно пращей, выпулились на свежий воздух двора.

– Дымок, пошли ко мне ночевать? Может, при тебе Ленка на меня сильно ворчать не будет?

– Как скажешь, – волоча обе сумки, пыхтел подельник, – меня дома все равно никто не ждет.

Резво перемахнули освещенную неоновыми лампами фонарей троллейбусных столбов дорогу.

– Слухай, Олега, пока масть хезает, может, ходом еще один сковырнем?

– Жадность фраера губит.

– Да не сейчас, завтра.

– Где он прячется?

– Вот это мне уже нравится. За городом, но такой красавчик, что тебя за уши от него не оттащишь.

– Уболтал, выпотрошим мы этого пижона, если сыщем, на чем до него добраться.

Через час, уминая плов, Святой, стараясь не смотреть в проницательные глаза жены, врал.

– Завтра, Ленуся, опять ночевать не буду. Калым подвалил, чучмекам яблоки с вагонов на рынок перевозим. Деньги они вперед уплатили, так что придется пахать до утра, наверное.

– Машину-то хоть починил?

– Нет, родная. На сломанной потихоньку полегоньку отработаю. Серега грузчиком подрядился, давай-ка, дружок, тугрики поделим.

Жующий Дымок проворно вытряхнул к ногам содержимое пакета и стал раскладывать деньги на две кучки.

– Это тебе, это мне, это опять тебе, а это снова мне. Пять двести, значит, две тысячи шестьсот рублей падает в ваш семейный бюджет.

– Так много?! – не в первый уже раз за последнее время удивилась жена.

– Труженик, – похвалил Серега подельника, – старается.

– Заткнись, – посоветовал ему Олег.

– Слушаюсь, – тот старательно скреб ложкой по сковороде.

– Олежка, что с деньгами делать будем?

– Ты хозяйка, тебе виднее.

Утром, не выспавшийся, Святой взял ремонтную путевку. Постелив в кузове своего грузовика ватное одеяло, завалился спать, и растолкали его заранее предупрежденные слесаря только тогда, когда закончилась смена.

Без пятнадцати семь он уже звонил в обтянутую дерматином коричневую дверь Дымка. Тот, заспанный, но одетый и даже в кроссовках, молча впустил подельника в квартиру и ушел в ванну.

– Олега! Перекуси, пока я рыло в порядок привожу.

– Родичи где? – присел он на полочку для обуви.

– В гости укатили, у батиного напарника юбилей, серебряная свадьба, что ли.

– Тачку нашел?

– У старшего брата кое-как вымолил, ты же знаешь, какой он у нас правильный.

– «Капусты» своей красавице отправил?

– Утром еще, прямо от тебя на почту забежал и тысчонку ей угнал. Ты че не лопаешь? – выглянул он в прихожку.

– Не хочется, скажи лучше, куда путь держим?

– В Танху, деревушка небольшая, от Читы до нее полста километров по трассе шлепать.

– Знаю такую, если готов, бери сумарь с инструментом и айда.

Они вышли на лестничную площадку, и Серега запер дверь на три хитрющих английских замка.

– Крадем, к сожалению, в этом городе не мы одни, – резюмировал он – шагай за мной, сейчас покажу тебе чудо техники двадцатого века, шары на лоб вылезут.

Он почти угадал.

– Не машина, зверь, – озорно постучал кулаком по ржавому багажнику, дышащему третьями, «Запорожцу» Дымок – что скажешь?

– Да-а, – удрученно протянул Святой, – если нас менты прихватят на делюге, то на этом корыте мы от них, конечно, не уйдем.

– Попадаться нельзя, потому что эту чебурашку обязательно надо вернуть брательнику, а то у него случится разрыв сердца, и виновными в его безвременной кончине будем мы.

Переднего сиденья в этой каракатице не было, видимо, с самого рождения. Удобно устроившись сзади, Олег вытянул ноги.