Текст книги "Отпуск на Арканосе"

Автор книги: Нина Скипа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 33 страниц)

     – Не волнуйся.

     Элистан отошел. Его шпага осталась стоять на полу на острие. Было отчетливо видно, что она не оцарапала пол и уж тем более не проткнула. Драконид подошел к эльфу, забрал у него шпагу и пристроил в другом углу рубки. Фиолетовый свет в корабле сменился обычным, дневным. Зато стекло сначала замерцало, потом стало молочно белым, потом вновь прозрачным, как раньше. Теперь путешественники видели планету с высоты полета драконида.

     Кто видел землю с высоты, тот знает, что недостатки на расстоянии скрадываются, а виднеются только культурные поля, на которых даже зоркий драконид не заметит сорняков, чистенькие фермы, запах от которых теряется по дороге, аккуратные города и деловитые повозки разной степени резвости. Дороги кажутся ровными, сады – кудрявыми. В общем – картинка! И если на земле нет совсем уж чего-то ужасного, типа пожара континентального масштаба, то смотри и радуйся.

     Если же вы – драконид, то вы знаете, что в полете вас особенно радует разнообразие видов. Вот одинокое кудрявое дерево, вот заросли кустарника. Вы даже можете помечтать о том, как славно было бы спуститься и оборвать малину, если конечно время мирное, и вам не оборвут за это крылья.

     Но как бы ни старались эльфийские садовники, им никогда не добиться застывшего совершенства. Нет, технически все довольно просто осуществимо, но нужно знать эльфов! При их легкомыслии приходится удивляться не асимметричным садам, а пристойной одежде! Остальные же народы способны создать совершенный сад в еще меньшей степени, чем эльфы. Гномы не испытывают ни малейшей тяги к земле, по крайней мере в смысле садоводства, тролли садоводство любят несколько больше, только терпения у них еще меньше чем у гномов и эльфов вместе взятых, а дракониды имеют слишком своеобразные представления об идеальном саде. По их мнению, сад должен быть эстетичен не только для прогулок, но и для полетов над ним. Так как достичь такого совершенства они считают совершенно невозможным, то предпочитают нанимать эльфийских садовников. А, как известно, эльфы...

     То, что мирренцы увидели через линзу Элистана, напрочь опровергало их привычные воззрения. Казалось, они летят над дворцовым комплексом, где все выверено до миллиметра, и даже птички садятся только в специально отведенных местах, чтобы ни в коем случае не нарушить симметрию.

     Говорят, один человек, вернувшись домой после долгого отсутствия, застал там такой идеальный порядок, что плюнул на собственную жену, так как человек весьма далек от совершенства, а разрушить плоды ее труда продуктом своей жизнедеятельности он не мог. История умалчивает, что после этого они мирно под руку пошли искать место попроще, где можно жить, не опасаясь случайно испортить идеал. Идеал-то как раз и хорош тем, что не достижим. Горе вам, если вы его достигните. Ибо потом вам останется или служить ему, или же тихо умереть рядом...

     Элистан увеличил изображение. По тому, как он напряженно всматривался, Алан решил, что драконид пытается найти неподстриженную травинку, или там немножко мусора. Свалку, наконец. Должна же цивилизация оставлять культурный, точнее некультурный, слой, что б было потом в чем копаться археологам! Попытки драконида не увенчались успехом. Алан поймал себя на том, что тоже попытался найти хотя бы сухую ветку или что-нибудь в этом роде.

     – Давайте перелетим дальше, – попросил он.

     Гветелин кивнул. Корабль переместился на пару сотен километров и продолжил путь по орбите. Но, если бы не громадное озеро, которого раньше не было, можно было бы подумать, что корабль стоит на месте. Та же правильная архитектура, те же идеально подстриженные сады. За деревьями им трудно было различить очертания прохожих и определить, на кого они похожи.

     – Летим к морю, – предложил Анн, – может быть там меньше деревьев, и мы увидим что-нибудь еще.

     – Лучше бы кого-нибудь еще, – проворчал Тор.

     Через несколько минут корабль оказался над берегом моря. Ожидания их оказались не напрасными. Хотя внизу по-прежнему были сплошные сады, но они заканчивались метрах в пятидесяти от берега. С высоты казалось, что граница садов выверена сантиметром. Очертания садов повторяли очертания побережья с фантастической точностью. Это уже даже не казалось красивым. Это было просто безжизненно.

     Впрочем, жизнь все-таки была. Несколько драконидов летели над морем, быстро удаляясь от берега. Двое из них держали в руках длинный сверток. Отлетев примерно на километр, они бросили его в море. Сверток с плеском опустился в воду, дракониды сделали круг и исчезли из вида. Вероятно, перенеслись куда-нибудь.

     – Как, они бросают мусор прямо в море? Это что, местный вариант свалки? – удивился Гветелин.

     – Скорее они кормят рыбок, – возразил Элистан.

     – Спускаемся, – приказал Ланс, – посмотрим, что это. А если это и правда рыбий корм, то отберем и съедим. Чем мы хуже местных рыб?

     Через мгновение корабль оказался в море. Он погрузился в море по законную ватерлинию стандартного корабля. Сайка, например.

     – Ну да, это же лодка, – пробормотал Арнольд.

     Ланс встал.

     – Лис, если не возражаешь, я настрою шпагу на тебя. Я хочу отлучиться на несколько минут.

     Элистан кивнул.

     Ланс пошел к люку. Гветелин последовал за ним.

     – Ну, нет, мой король, одного тебя я не отпущу. Это может быть слишком опасно.

     – Боишься, что я сломаю выходной люк?

     – Главное, чтобы ты не сломал себе голову.

     Ланс кивнул:

     – Хорошо, Лин. Будет даже лучше, если ты подстрахуешь меня у входа. И вот что. Я настроил на Лиса шпагу, на тебя настраиваю голубой кулон. Со мной останется браслет. Пока я жив, Лин, я способен на многое. Кроме того, по включенному браслету ты сможешь меня найти, если что. Впрочем, думаю, все будет в порядке. Кстати, Лин, я надеюсь, что это и правда ваша историческая родина и мы все сможем жить здесь без вреда для здоровья.

     Гветелин открыл люк. Ланс разделся до плавок и поднялся на верхнюю палубу.

     – А здесь тепло. Не закрывай пока люк, Лин. Я скоро вернусь.

     Ланс кинулся в волны. Таинственного свертка не было видно. Он погрузился глубже. Выныривать на поверхность только ради того, чтобы подышать Лансу не хотелось. Так можно было проискать сверток до полного его потребления местными рыбами. Поэтому Ланс подключился к магической энергии своего браслета. Бони клялся, что он способен обеспечить своему владельцу нормальную жизнь при любых внешних условиях на фантастически большое количество лет. Причем называл такую цифру, что Ланс совершенно искренне надеялся, что столько не проживет, даже если соберет все амулеты Миррена.

     Патологическая любовь жителей этой планеты к геометрическому порядку коснулась и моря. Казалось, что даже водоросли были высажены по строго определенному плану, и рыбы плавали исключительно в отведенных для этого местах и только по важным делам. Впрочем, Ланса сейчас больше интересовал сверток, чем красоты моря.

     Ланселот быстро опускался на дно. Течение в этом месте было не сильным, и маг он нашел сверток почти под тем местом, где его бросили. Ланс подхватил его – сверток оказался довольно тяжел, и начал подниматься вверх. Скоро он почувствовал магическое поле своей шпаги. Ланс зацепился за него и всплыл к кораблю. Через несколько мгновений, он взлетел к Гветелину. Эльф немедленно закрыл люк.

     –  Не знаю почему, но мне здесь не нравится, так что я хочу изолировать помещение от местной магии, – сказал он в ответ на удивленный взгляд Ланса. – Чтобы не было сюрпризов.

     Ланс кивнул и стал разворачивать свой трофей. Он был тщательно завернут в ковер и перевязан веревками. Ланс развязал веревки, раскатал ковер и с удивлением уставился на безжизненную женщину. Довольно молодая, худенькая, тонкая, мелкая, со спортивной, мальчишеской фигуркой, тонкими, но не слишком правильными чертами лица, длинными, спутанными пепельными волосами, раскосыми глазами и странными, острыми, словно подрезанными ушами. Одета она была в синюю облегающую юбку чуть ниже колен и синюю же блузку, застегнутую чуть не до самой шеи и с длинными рукавами. На ногах женщины были черные туфли лодочкой на низком каблуке.

     Ланс с сомнением посмотрел на Гветелина.

     – Эльфийка?

     Гветелин опустился на колени рядом с безжизненным телом.

     – Ты, кажется, сомневался, Ланс, достаточно ли красив для эльфа.

     – Теперь не сомневаюсь, – рассмеялся Ланс.

     – А нужно бы, – назидательно заметил Лин. – Мне кажется, дорогой друг, что ты слишком красив. Кстати, о красоте. Ты не находишь, что тебе пора одеться?

     Ланс кивнул.

     – Я пойду в свою каюту, Лин. Сегодня утром, на острове, я отнес туда свои вещи... Арни, помоги, пожалуйста, Лину, – попросил он и пояснил, – не хочу оставлять тебя одного. Пока что мы не знаем кто она и что она. Она может оказаться опасной.

     Гветелин пожал плечами.

     – Опасно недооценивать потенциального противника, – заметил подошедший тролль. Он в свою очередь опустился на колени и осмотрел женщину. – Жива, только без сознания.

     – Несите ее в кают-компанию, – сказал Ланс и пошел к себе. – Мэри, дорогая, ты не одолжишь мне какой-нибудь халатик? Я вытащил из воды женщину.

     Тролль поднял женщину на руки и понес в кают-компанию. Когда через несколько минут Ланс снова присоединился к друзьям, женщина была закутана в купальный халат Мэрилин. Мэри была стройна, но выловленная из моря девушка буквально утонула в нем.

     Ланс настроил браслет, тот вспыхнул, выплеснув на утопленницу сноп яркого света, потом так же быстро померк.

     – Оригинальный подход, – хмыкнул Гветелин.

     – Я тут не причем, – удивленно возразил Ланселот. – Честно говоря, я не настолько хорошо знаю этот браслет, чтобы вмешиваться в его методы лечения.

     Женщина пошевелилась, и что-то проговорила, не открывая глаз.

     – Интересно только, что это за странный обычай купаться в ковре, – заметил Арнольд.

     – Нырять удобно, – пожал плечами Ланс.

     –  Пожалуй. Вот только выныривать несколько затруднительно.

     – А выныривать-то зачем? И так отлично.

     Услышав слова на незнакомом языке, женщина открыла глаза, посмотрела вокруг и в панике закрыла лицо руками.

     – О, магия! – воскликнул Ланс. – Греллах Доллайд, Айлиль Финд, Фертас Эхтранд, думаю, вас лучше замаскировать, чтобы скрыть ваш непривычный внешний вид. Как бы вы хотели выглядеть?

     – Как дракониды, – скрипуче ответил Греллах Доллайд. – Они ближе всех к нам по духу и имеют схожие с нами свойства. Так же, как и мы, они не любят много болтать и не могут сидеть в креслах со спинками.

     Ланс кивнул, и лизардмены исчезли. На их месте сидели три драконида. Светловолосые, с карими глазами, в зеленых костюмах и с крыльями, подкрашенными зеленой краской. Таким образом, Ланс пытался замаскировать правду, которую успела увидеть женщина.

     Та проговорила что-то на непонятном языке.

     – Лис, твое искусство быстрого обучения распространяется только на естественные науки?

     Драконид принес из рубки шпагу и широкий кинжал. Такой, с каким и на медведя ходить не стыдно. Шпагу Лис положил на стол, кинжал остался у него в руках.

     – Жаль, что у нас нет нейтрального артефакта. Честно говоря, мне не приходилось оперировать артефактами с жесткой настройкой. С другой стороны, этот генератор на два порядка сильнее нейтральных магических кристаллов. Надеюсь, что настройка шпаги выдержит мои манипуляции.

     – Я подстрахую тебя, Лис, – предложил Ланселот.

     – Только в самом крайнем случае, – Элистан торопливо отступил. – Настройка настройкой, а шпага – твоя. Если ты будешь слишком близко, она может убить меня, Ланс.

     Ланселот сел в кресло.

     Элистан подошел к незнакомке, взял ее руку, проткнул острием кинжала. Из ранки потекла кровь. Эту кровь Лис собрал на лезвие столько, сколько поместилось, подошел к столу, взял шпагу и коснулся острием шпаги крови на своем широком кинжале. Шпага зашипела, вдоль лезвия заблистали разряды. Бледнее молнии, но все равно эффектные. Элистан перехватил шпагу поудобнее, переключил несколько кнопок на ее рукояти, потом установил ее вертикально острием вверх. Шпага осталась стоять на рукояти вопреки всем известным законам физики. Элистан вылил оставшиеся несколько капель крови на острие шпаги, отчего по кают-компании разлился белый свет.

     – Ученье – свет, друзья, – прокомментировал драконид. – Итак, девушка, поведайте-ка нам свою историю. Желательно с самого начала.

     – Надеешься выжать из меня что-нибудь еще, проклятая крылатая ищейка?

     Мирренцам показалось, что воздух в помещении сгустился. Зато, к своему огромному удивлению, они поняли слова своей находки.

     Элистан пожал крыльями и сел.

     – Задаю вопросы здесь я, – непонятно кому сказал он. По крайней мере, все слушатели отнесли это на свой счет. Мирренцы решили, что Лис имеет в виду, что ему виднее, пленница – что ей не нужно грубить, если жизнь дорога.

     – Итак, как тебя зовут?

     – Эстрильда. Я из семьи Даргла. Мой отец Дардан, мать – Гладус. Если соблаговолите вспомнить наши обычаи, то без особого труда сообразите, что обе семьи пользовались равным влиянием. Это дало повод для объединения и создания нового клана.

     Тон девицы был на редкость вызывающим, более того, она насмешливо и нагло скалилась.

     Лансу часто приходилось призывать к сдержанности и себя и  других, он считал проявление эмоций по пустякам просто неприличным. Но он никогда не верил, что простая холодная сдержанность способна заменить все другие чувства. Вот и сейчас он решил, что женщину нужно слегка одернуть и спокойно сказал.

     – Нельзя ли полегче, милочка?

     Эти, в общем-то, невинные слова неожиданно вызвали настоящий взрыв.

     – А ты сиди и помалкивай, предатель! Ты так горд, что тебе позволили сидеть в присутствии высших, что совсем забыл и честь, и свободу и былую славу нашего рода!

     – Я ничего не знаю о славе твоего рода, – удивился Ланс.

     – Из-за таких, как ты, мы все потеряли свободу! Как же, гораздо легче лебезить перед высшими, чем работать, как призывали вожди эльфов и мурианов. А эти горы мускулов, дорвавшиеся до власти, просто наслаждаются, видя такое пресмыкательство со стороны тех, кто чувствует магию! О, Магия! Ты одна могла спасти наш мир, но ты не можешь обойтись без адептов! И эти проклятые крылатые ищейки решили, что им проще позабыть, для чего нужны крылья, лишь бы не ссориться с властьимущими.

     – Властьимущими? – переспросил Элистан.

     – Тролли объявили, что они – высшая раса.

     – Но они же самые высокие, – Лис насмешливо передернул крыльями.

     – О, да. Они и гномы.

     – Гномы? Но они не такие уж и большие, – продолжал забавляться драконид.

     Эстрильда огляделась по сторонам.

     – Ловко же вы устроились, – презрительно хмыкнула она. – Пристроились слугами к высшим и радуетесь! Даже уши не обрезали! Носите такие же лопухи, как они!

     – Уши? – обалдело повторил Гветелин.

     Торвальд встал.

     – Ну вот что, милочка. Мы, как ты уже поняла, не здешние и совсем не знакомы с милыми обычаями вашего прекрасного города.

     «Что-то у тебя все милое и прекрасное» – передал гному Арнольд.

     «Не придирайся к словам» – огрызнулся гном и вслух продолжил, – Вот что, детка, начни сначала. Кажется в тех местах, где мы живем, мир выглядит иначе.

Глава 3

     Музыкальная география мира

     Эстрильда обвела собравшихся взглядом. Нет, она явно ошиблась. Здесь не могло быть господ и слуг. Слишком уж непринужденны позы, спокойны и независимы взгляды. Не видно ни раболепства, ни снисходительности.

     – Неужто не врут старые баллады, и не вся география нашего мира звучит в черных тонах? – задумчиво проговорила она и вдруг оживилась. – Если вы и правда с острова ушедших, то пойдемте, расскажем миру правду, поведем всех за собой. Так нельзя жить, так нельзя жить!.. Или вы с мира Мечты? Мира, бывшего нашей Надеждой, навсегда оставшейся Мечтой? Если вы все-таки выжили и создали колонию... О, вы тогда уже завоевали весь мир, и пришли за нами?

     Торвальд отрицательно покачал головой и ухватился за только что услышанную фразу девушки.

     – Может быть, ты слышала песню о существах, живущих в мире и согласии на уединенном острове, навсегда накрытым колпаком силового поля? Никто не может попасть туда без согласия жителей, никто не может его даже увидеть. Силовое поле отклоняет взгляд, и вы увидите только бесконечное море. Ни один корабль не может пристать к берегам этого острова. Только корабли его жителей, которые изредка решаются выбраться в большой мир, чтобы понять, что туда не стоит возвращаться. А сейчас, некоторые говорят, что, может быть, стоит подготовить мир к встрече с нами. Что мы зря так совершенно отстранились от мира и его дел. Пусть первые годы нас не покидала тоска об ушедших навеки, но сейчас... Сейчас у нас нет оправданий.

     – Вам они и не нужны, – горько заметила девушка. – В конце концов, никто не заставлял нас похабить наш мир. Жили бы сейчас...

     – Погоди, – прервал ее Тор. – Так получилось, что мы мало знаем о мире, с тех пор, как заперлись на острове. Те отрывочные знания, которые случайно попадали к нам, слишком незначительны, чтобы мы могли составить общую картину. Поэтому, обрисуй нам ситуацию по порядку. Лучше всего, если ты начнешь с самого начала.

     Эстрильда хмыкнула.

     – Муриан на твоем месте сказал бы «разложи по нотам». Но вы, гномы, никогда не любили мурианов.

     «Лис, ты понял, кто такие мурианы?» – мысленно спросил Ланс.

     «Нет. Я пытаюсь составить себе картину из мыслей девушки, но пока что не ясно, насколько она получается правдивой".

     «А ты положи ее на ноты», – посоветовал Ланс.

     – Итак, – предложил Тор.

     – Дайте воды, – попросила Эстрильда. – Сегодня случилось столько всего, к тому же я наглоталась морской воды.

     Фертас Эхтранд вышел из кают-компании и вернулся через несколько минут с подносом, уставленным бокалами, бутылками вина и вазами с фруктами. Не смотря на все усилия Ланса, походка его как была, так и осталась походкой лизардмена – моряка. С походкой драконида ее мог перепутать только тот, кто никогда в жизни не видел драконидов.

     Элистан досадливо пожал крылом, разлил вино по бокалам и подал один бокал Эстрильде. Та взяла с брезгливым выражением на лице.

     – Выходит, вы все-таки приручили драконидов, – задумчиво проговорила она. – Как вы этого достигаете? Ломаете непокорным крылья?

     Элистан подошел к столу, капнул вина на застывшую на кинжале кровь и поднес кинжал к стоящей на столе шпаге.

     – Не надо, нет! – закричала Эстрильда и снова закрыла руками лицо.

     Элистан подумал и все-таки капнул на шпагу. Вдоль лезвия ощутимо прошел разряд. Эстрильда застыла. Потом оторвала руки от лица и уставилась на руки драконида. Он сидел, опершись локтем на стол, и перебирал пальцами бокал с вином. Второй рукой он небрежно опирался о коленку. Это зрелище чем-то поразило ее, и она заговорила:

     – Что ж, если вы с Острова, то вполне можете не знать всего. Тогда, три тысячи лет назад, или даже больше, прошла первая волна восстания против мурианов. Я читала, что ради этого народы Дрима объединились в первый раз в жизни. Раньше я не верила в это. В самом деле, об этом даже подумать противно – эльф, подающий руку троллю, гному или же дракониду! А теперь, кажется, верю, если вы меня не разыгрываете. Хотя, зачем вам это? Ну вот. Тогда мурианы предложили выход. Часть населения, которой не по нутру порядки Дрима, может организовывать себе демократию на свой вкус. Вот пусть апологеты нового образа жизни построят общество на свой вкус на другой планете и тогда каждый житель Дрима сможет выбрать какое общество ему по душе. Демократия или же анархия.

     – Демократия или анархия? – переспросил Ланс.

     – Демократия была на Дриме до последней революции. Сейчас здесь тирания. Но вы просили рассказывать по порядку?

     Ланс кивнул, и девица продолжила рассказ.

     – Как вы знаете, экспедицию снарядили. Возглавлял ее Мариолоцци – единственный муриан, решивший участвовать в заведомо безнадежном деле. Но у мурианов всегда было развито чувство долга! Эльфийских переселенцев возглавили племянники князя Эролана – Эрлан и  Эрмин. От гномов был принц Вальдес, от троллей – полковник Десмонд, от драконидов – полковник Станислас. Понятное дело, когда эти пятеро засобирались в неведомые дали, лишь бы куда подальше, то всем стало совершенно ясно видно их предательство. Высшие чины предали тех, кому были обязаны абсолютно всем! Собственно поэтому родственникам добровольцев и пришлось бежать на остров, а остров накрывать колпаком защитного поля. Их бы просто растерзали, останься они здесь! Может быть поэтому, а может быть, добровольцы и правда кончились, но остальных переселенцев взяли по призыву.

     – А может, добровольцев просто оказалось слишком много? – спросил Элистан.

     Эстрильда бросила нервный взгляд на его руки и пожала плечами.

     – Кто знает, что было три тысячи лет назад, благородный господин? Каждый поет историю на свой лад.

     – Поет? – переспросил Торвальд.

     – Я совсем забыла, что на остров не приехал ни один муриан. Вы, конечно, совсем забыли о них.

     – Трудно забыть о том, кого ни разу не видел, – возразил Тор. – Расскажи о них. Хоть немножко.

     – Они прекрасны и велики. Пока они правили Дримом, был поистине золотой век. Мы совершенствовали искусства. О, вы не представляете, как может быть прекрасна литература! А музыка? О, музыка это второй язык мурианов. Они даже изучают музыкальные науки. Музыкальная алгебра, музыкальная химия, музыкальная история, музыкальная география...

     – Музыкальная алгебра – это я понимаю, – сказал Элистан. – Это просто теория музыки. Музыкальная история – тоже ясно – просто история музыки. Но причем здесь химия и география?

     Эстрильда явно собиралась нагрубить, но взгляд ее остановился на руках драконида, которые чем-то здорово пугали ее, и она сдержалась.

     – Вы не поняли, благородный господин. Музыка – это такой же язык, как и слова. По сути, когда мы говорим, мы имеем дело с сочетанием двух языков – словесного и музыкального. Словесный язык освоить довольно легко, его знают все. А музыкальным по-настоящему владели только мурианы. Мы, эльфы, приблизились к пониманию этого языка ближе всех. Я читала, что Эрлан прекрасно говорил на нем. Поэтому Мариолоцци пошел с экспедицией. Надеялся, что Эрлан одумается и вернется.

     – Интересно, – протянул драконид. – А как выглядят эти врожденные музыканты?

     Эстрильда замялась.

     – Чаще всего они принимают вид эльфов с шестью руками и острыми, симметричными ушами, – как-то беспомощно сказала она. – А когда хотят пофасонить – просто эльфов с острыми ушками. Это из-за мурианов мы стали подравнивать себе уши. Но, кажется, эта мода возникла после того, как ваши предки отселились на остров.

     – Принять вид не штука, – заметил Элистан, – но я спрашивал, какие они настоящие. Мне интересно похожи ли мурианы на те описания, которые мне доводилось читать.

     Девушка кивнула.

     – Наверное. Честно говоря, эльфу трудно вообразить себе муриана. Они невысокие – меньше гномов, почти карлики. На четырех тонких ногах, с большим, широким туловищем. Злые языки говорят, что своей нижней частью они напоминают табуреты с подушками. Еще у них четыре тонкие руки по углам, длинная тонкая шея по центру туловища и громадная голова с четырьмя глазами по углам и ртом под передней парой глаз. Вы можете представить себе, какие нужно мозги, чтобы обозревать мир с четырех сторону сразу?

     – Если я правильно понял, если их аккуратно разрезать пополам, то получится два карлика? – недоуменно переспросил Элистан.

     – Да как ты смеешь, ничтожество?! Да в головах всех драконидов Дрима не найдется столько мозгов, сколько в голове одного муриана!

     – Кажется, не все эльфы разделяют твое мнение, – возразил Элистан.

     – Те, кто не разделял, нашли себе смерть в глубинах космоса. Нынешние эльфы трудятся, чтобы вернуть то, что потеряли их предки.

     – Попробуй говорить по порядку, – попросил Торвальд.

     – Да, по порядку. В общем, когда недовольные покинули Дрим, наступила эра всеобщего благоденствия. Рассвет государственности, литературы, музыки, архитектуры. Это в те дни Дрим принял свои теперешние очертания. Мурианы – непревзойденные маги, и эльфы им почти не уступают.

     – Государственности? – заинтересовался гном.

     – Да. Было создано по-настоящему демократическое общество. Самая подлинная демократия из всех возможных.

     – А это как?

     – Демократия основывается на выборах. Единственная сложность – определить, кто и из кого может выбирать. В те годы был разработан коэффициент интеллекта. Он учитывал способности к литературе, искусству, магии, музыке, математике и многим другим наукам. Поэтому, первоначальный отсев прошел довольно быстро. Ни гномы, ни тролли ничего не понимают в магии, а дракониды – они конечно даже лучшие маги, чем мурианы, но кто и когда видел драконида, который мог бы без ошибки сложить два и два?

     – Значит, к выборам допускались только мурианы и эльфы? – спросил позабавленный гном. – И по какому принципу?

     – По естественно-лингвистическому.

     – Это как?

     – От звучания слова голосование. Подать голос – поднять руку. В общем, одна рука – один голос.

     – А у мурианов четыре руки, – усмехнулся Тор.

     – Шесть, – несколько удивленно отозвалась Эстрильда. – Я же говорила, что это их любимая форма.

     – И ни у кого не возникало сомнений в правильности такой системы?

     – Ну, недовольные есть всегда и везде. Но мурианы мудрее эльфов, как ни жалко это признавать.

     – А что же все остальные народы Дрима?

     – Им было хорошо, – сообщила эльфийка. – Они жили простой и естественной жизнью, работали на полях, на заводах, шахтах, фабриках и ни о чем не думали. За них это делали эльфы – инженеры.

     – А дракониды? – продолжал допытываться гном.

     – Некоторые предлагали запретить отстрел драконидов, – виновато сказала Эстрильда. – А с другой стороны, летают, гадят на головы...

     Элистан вспыхнул.

     – Но потом драконидов просто отрезали от магополя, и им, для того чтобы летать, пришлось сесть на строгую диету. Кто умер, кто истощал...

     Торвальд взял Элистана за руку.

     – Что же было дальше? – спросил гном. – Как и почему закончился этот золотой век?

     Эстрильда помолчала. Казалось, ей не хотелось рассказывать, но то ли страх, то ли таинственные манипуляции Элистана, заставляли ее говорить.

     – Было несколько восстаний, – тихо продолжила эльфийка. – Сначала выступили гномы против плохих условий труда. Гномы, по естественному порядку вещей, работали в шахтах, жизнь там была нелегкой, к тому же воровство. Ну и хозяева старались не допускать рабочих в города. Впрочем, это была стандартная политика. Что грязному, неграмотному существу делать в городе? Вшей распространять?

     Торвальд рассеяно улыбнулся.

     – Восстание подавили. Потом было восстание рабочих-металлургов. На этот раз это были тролли. Потом еще и еще. Не думаю, что эти горы мускулов смогли бы что-нибудь достичь, если бы не рискнули навлечь на себя всеобщее презрение, объединившись с драконидами. Дракониды во все времена считались низшей расой и только вконец обозленные работяги могли протянуть им руку.

     Эстрильда словно впервые заметила руку гнома, сжимающую руку драконида и замолчала. Потом перевела взгляд на других драконидов.

     – Не понимаю, как могло измениться отношение к драконидам у вас, на Острове. Вы, кажется, считаете их равными. И ладно бы гномам, но и эльфам.

     – Ты же только что говорила, что сейчас в большом мире властвуют гномы и тролли? – усмехнулся Ланс.

     – Гномы, тролли и дракониды, – уточнила девица. – Все началось с большого восстания, во главе которого встал, точнее, взлетел, драконид Октейвис. Правда, об этом не сразу узнали. Мурианы бросили на подавление восстание обычные силы, и те исчезли, словно их и не было. Потом пропала целая армия, а потом... Потом мурианы и эльфы в один прекрасный день не смогли дотянуться до магической энергии. Оказалось, что тролли и гномы помогли драконидам восстановить контакт с магическим полем, а те, вместо того, чтобы летать и пакостить по мелочам, отрезали от магии всех эльфов и мурианов. Мурианы бежали под землю. Эти острова, вдоль экватора, составляли земли мурианов. Первоначально считалось, что четыре больших континента предназначены для четырех больших народов, но мы по привычке жили все вместе. Так же, как и сейчас. После бегства мурианов, у эльфов не осталось шансов на победу. И мы, бывшие хозяевами жизни, были вынуждены зарабатывать себе на хлеб!

     – И как вам это удалось? – холодно спросил Ланс.

     – Плохо! – вздохнула Эстрильда. – На руководящую или ответственную работу эльфов никто не брал. До работ, связанных с использованием магополей, то есть практически до всех мало-мальски интеллектуальных дел, эльфов просто не допускали. И эльфы, великолепные маги, умные, образованные и культурные существа были вынуждены работать дворниками, садовниками, прислугой в доме и на подсобных работах везде, где удастся устроиться.

     – Это тебя удивляет? – усмехнулся Ланс.

     – Нет. Что еще можно ждать от этих недоумков?!

     – Я бы на их месте устроил эльфийский погром, – сказал Гветелин.

     Элистан встрепенулся, оглянулся на Гветелина и улыбнулся.

     – И что же мы имеем сейчас? – поинтересовался он.

     – Вот уже пятьсот лет на планете господствуют три расы. Теперь они называют себя мастера, подмастерья и солдаты.

     – Надо под этим понимать троллей, гномов и драконидов? – переспросил Гветелин.

     – Именно так. Часть эльфов смирилась с поражением и перешла на сторону победителей. Хотя это низко и недостойно и мерзко. А часть пытается поднять восстание совместно с мурианами. Только солдаты слишком хорошо контролируют нас. Я пыталась приобрести партию оружия у банды грабителей – гномов, но то ли кто-то донес на меня, то ли у солдат в банде был осведомитель, но меня поймали и закатали. Одно восстание все-таки мы организовали – это было около ста лет назад. С тех пор дракониды окончательно взяли под строгий контроль использование магополей. Несмотря на их потрясающую тупость, нет других существ так чувствительных к малейшему изменению магического поля.