Текст книги "Встречь солнцу. Век XVI—XVII"

Автор книги: Николай Коняев

Соавторы: Владислав Бахревский,Арсений Семенов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 40 страниц)

Глава 5

После того как мы поднялись на несколько миль вверх по Оби, отчасти под парусом, отчасти на бечеве с берега, 13 августа мы прошли мимо устья реки Вах, берущей своё начало в Туруханских горах. Это большая река, вода её чёрно-коричневая, и впадает она в Обь примерно с северо-запада, с той же стороны реки, на которой расположен Нарым, куда 24-го числа мы благополучно прибыли. Город этот лежит на берегу реки в красивой местности, в нём имеется укрепление, или острог, с порядочным гарнизоном из казаков, а вокруг водится много помесей собак и лисиц, а также красных лисиц, бобров, горностаев, соболей и т. д.

Река Обь до этого места населена остяками, они поклоняются земным богам, не признают, что согласно природе на небе должен быть господь, который правит всем. Несмотря на это, они не оказывают ему никаких почестей, а имеют ими самими сделанных деревянных и глиняных идолов в виде человеческих фигурок, которым они поклоняются. Некоторые состоятельные остяки одевают их в шёлковые одежды, наподобие юбок, которые носят русские женщины. В каждом жилище расставлены такие идолы, сделанные из луба деревьев и сшитые нитками из оленьих кишок. Сбоку от идолов висит пучок человеческого и конского волоса, а подальше стоит деревянный сосуд с молочной кашей, из которого они ежедневно кормят своих богов, засовывая эту пищу им в рот специально сделанной для этого ложкой. Но так как идолы не могут её проглотить, то пища стекает вниз с обеих сторон рта, вдоль всего их тела; видевший это человек может навсегда отказаться от потребления каши. Этим своим «прекрасным» богам они поклоняются, или молятся, стоя перед ними, нисколько не сгибая спины, лишь мотая вверх и вниз головой; помимо этого, они шипят или свистят сквозь зубы, как мы делаем, когда подзываем собак.

Они называют своих богов шайтанами и могли бы, по правде говоря, называть сатаною. Однажды несколько остяков пришли ко мне на судно с рыбой для продажи.

У одного из моих слуг была нюрнбергская игрушка – медведь с заводным механизмом внутри. Когда накручивали пружину, медведь бил в барабан, качал головой из стороны в сторону и закатывал глаза. Его завели и заставили играть. Как только остяки увидели это, они сейчас же совершили все обычные для верующих обряды, стали изо всех сил танцевать в его честь, мотать головами, свистеть и шипеть. Они приняли эту игрушку за настоящего и несомненного шайтана и говорили: «Что такое наши шайтаны по сравнению с этим? Будь у нас такой шайтан, мы бы его всего обвесили соболями и чёрными лисицами». Они спросили также, не продадим ли мы им эту вещь, но я велел её унести, чтобы не дать повода к дальнейшему идолопоклонству.

Обычно остяки имеют столько жён, сколько могут прокормить, и браки между кровными родственниками у них не возбраняются. Если кто-либо из близких умирает, то они воют несколько дней без перерыва, сидя на корточках с покрытыми головами в своих хижинах, и никому не показываются. Труп же для предания земле уносят на шестах.

Кроме того, в этой реке ловится великолепная рыба, например, прекраснейшие осётры, щуки и другие, так что у них можно купить двадцать больших осётров за понюшку табаку стоимостью 3 стейвера. Но остяки так ленивы, что нисколько не стараются добыть больше того, что им нужно, чтобы прожить зиму.

В пути они едят главным образом рыбу, когда же рыбачат, то питаются исключительно ею. Почти все они среднего роста и по большей части светловолосые или рыжие, смуглые тела их малопригодны для работы, лица и носы неприятно плоские. Они совсем несклонны к войне и не способны к военным упражнениям. Их оружием являются лук и стрелы для охоты за дичью, но они не слишком ловки с ними.

Одежда их делается из рыбьей, главным образом осетровой, кожи или из хорька[342]342
  ...из хорька... — Это явная ошибка, вкравшаяся при первом издании книги. Скорее всего здесь имеется в виду кожа налима, которая наиболее широко использовалась хантами для изготовления одежды.


[Закрыть], и они не носят на теле ни полотняного, ни шерстяного белья. Их чулки и обувь составляют одно целое, сверху же они носят короткую рубашку с капюшоном, который они натягивают на голову, когда идёт дождь. Обувь также делается из рыбьей конги и накрепко пришивается к чулкам, но редким швом, так что у них всегда, должно быть, мокрые ноги.

Но, несмотря на плохую одежду, они исключительно хорошо выносят холод на воде. Когда зима по-обычному студёная, они одеты только в то, что я упомянул; если же морозы особенно сильны, то они вынуждены надеть поверх этой одежды ещё одну рубашку из той же рыбьей кожи. Вспоминая жестокую зиму, они в этих случаях обычно говорят друг другу: «Помнишь ли ты ту зиму, когда пришлось надевать вторую рубашку?» Зимой они иногда уходят на охоту в простой рубашке, с ничем не прикрытой грудью, полагаясь на то, что согреются, бегая по снегу на лыжах.

Когда в пути их настигает особенно жестокий мороз и они не видят никакого способа спасти свою жизнь (так невероятно жестоки морозы на Оби), они с большой поспешностью стягивают с себя рубашку из рыбьей кожи, бросаются голыми в глубокий снег и добровольно замерзают. Делают они это для того, чтобы скорее и как можно менее болезненно умереть.

Женщины носят почти такую же одежду, что и мужчины. Главным развлечением мужчин является охота на медведя, для которой они соединяются в группы, не запасаясь никаким другим оружием, кроме острой железины наподобие большого ножа, которую они прикрепляют к рогатине примерно в сажень длиной. Выследив и подняв медведя, они идут прямо на него с этим коротким копьём и, когда убьют, отделяют голову, насаживают её на какое-либо дерево, бегают вокруг неё и всячески её чествуют. Вслед за тем они бегают вокруг туловища медведя и много раз выкликают, спрашивая у него: «Кто тебя убил?», и сами себе отвечают: «Русские». – «Кто тебе голову отрубил?» – «Русский топор». – «Кто тебе распорол брюхо?» – «Нож, который сделали русские», и далее в том же духе. Другими словами, виноваты русские, себя же они хотят представить невиновными в убийстве медведя.

У них есть свои князья или князьки[343]343
  У них есть свои князья или князьки... – Сохраняя за этими «князцами» их власть над соплеменниками, правительство использовало их для более прочного подчинения племён и более эффективной организации сбора ясака.


[Закрыть], одного из которых зовут Курза Муганак; владения его охватывают несколько сотен хижин. Он собирает с них дань для передачи воеводам их царских величеств. Однажды со всей своей княжеской роднёй и слугами он явился ко мне на судно, поклонился и преподнёс мне в подарок свежую рыбу; в ответ я одарил его табаком и водкой, после чего он, очень довольный, съехал на берег, но вскоре вернулся и радушно пригласил меня в свой княжеский дворец в гости.

Мне было любопытно повидать великого владетеля в его княжеском дворце, и я отправился туда, хотя никакого желания отведать его угощения у меня не было. Когда я сошёл на берег, предварительные церемония оказались весьма простыми. Князёк сам играл роль церемониймейстера и провёл меня без особенных околичностей в свой пышный дворец, который, так же как я обычные жилища остяков, был сделан из слабосшитого вместе луба или коры деревьев.

Я застал там четырёх из его жён, двух старых и двух молодых. На одной из молодых была красная суконная юбка, сама она была богато украшена стеклянными бусами, они висели вокруг шеи, спускаясь до талии, и в двух рядах кос по обеим сторонам головы. В ушах у них были большие точёные серьги в виде колец со свисавшими на длинных нитках бусинами.

Каждая из княжеских жён поднесла мне берестяной туес с сушёной рыбой, самая же молодая из них – такой же туес с осетровым жиром, он был совершенно жёлтого цвета, как золотой дукат. Приняв всё это, я велел угостить их табаком и водкой, которые считаются у них самыми изысканными вещами.

Во всем княжеском покое я не заметил никакой обстановки, кроме нескольких люлек и сундуков, сделанных из тех же скреплённых вместе берёзовых веток, в которых лежали их постели, состоявшие из стружек, почти таких же мягких, как перья. Колыбельки их детей стояли в дальнем углу избы, так как огонь разводится посреди неё. Дети лежат в них совершенно раздетыми. В доме я заметил медный котёл, а также котлы, сшитые из бересты, в которых они могут варить пищу на угольках, но не на огне.

Для курения табака[344]344
  Для курения табака... – Курение табака распространилось в Сибири раньше, чем в Европейской России (из Китая). Описанный здесь способ курения (с водой) распространился и среди русских. Отсюда, вероятно, и выражение, употреблявшееся в XVII веке, – «пить табак».


[Закрыть] (к чему они все, как мужчины, так и женщины, очень склонны) пользуются вместо трубок каменным сосудом, куда они втыкают специально сделанный для этого чубук. Набрав немного воды в рот, они могут в два или три вдоха выкурить целую трубку. Дым они вдыхают в себя и потом падают на землю и лежат по полчаса без сознания, как мёртвые, с закатившимися глазами и дрожью в руках и ногах. На губах у них появляется пена, кажется, что у них припадок падучей, и совсем незаметно, куда девается дым. От такого способа курения многие из них гибнут, так как если они находятся в воде или в поездке или сидят у огня, то некоторые из этих завзятых курильщиков падают в воду и тонут или попадают в огонь и сгорают. Те из них, кто, вдохнув дым, выдыхают его через рот, отделываются дешевле, чем люди более слабого сложения, которые иногда задыхаются, втянув в себя дым.

Из других обычаев остяков следует упомянуть следующий: они приходят в ярость, если кто-либо вспоминает или называет имя кого-либо из родственников, хотя бы давно умерших. Они ничего не хотят знать о событиях, случившихся до их рождения, никто из них не умеет ни читать, ни писать, не занимаются они также ни земледелием, ни огородничеством, хотя и очень любят хлеб.

У них нет ни храмов, ни жрецов. Суда или лодки они обшивают снаружи лыком, каркас же внутри делают из очень тонкого дерева. Эти суда длиной почти в две или три сажени и в один локоть шириной. Они держатся на воде без большого ущерба, даже в сильную бурю.

Зимой остяки живут в землянках, в их жилища нет другого входа, кроме дыры сверху, через которую выходит дым. Случается так, что, когда они по своему обычаю голыми спят вокруг огня и снаружи начинается буран, та сторона тела, которая не повёрнута к огню, покрывается слоем снега в один-два пальца толщиной. Когда спящий почувствует, что он замерзает, он поворачивает к огню другую сторону тела, чтобы она отогрелась. Отсюда ясно, что это очень выносливый народ.

Когда остяк заподозрит какую-либо из своих жён в измене ему с другим мужчиной, он срезает с медвежьей шкуры шерсть и несёт её тому, кто, по его предположению, является любовником его жены. Если тот невиновен, то он примет шерсть. Если же виновен, то по их обычаю он не должен её тронуть, а обязан сознаться в том, что было. После этого они дружелюбно мирятся на том, что продают неверную жену. Если же случится, что кто-либо настолько подл, что примет медвежью шерсть, хотя он и виновен, то, по их мнению, медвежья шкура, с которой была срезана шерсть, превратится в медведя, который появится по прошествии трёх дней в лесу и разорвёт на куски клятвопреступника, не постеснявшегося принять его шерсть, чтобы скрыть правду. Шерсть иногда заменяют другими вещами: луками, стрелами, топорами и ножами. Остяки твёрдо верят, что принявший их виновный человек в течение нескольких дней от них же найдёт смерть. Это подтверждается единодушно и всеми живущими вокруг русскими. Ну а теперь довольно об остяках.

Берега Оби, по которой они живут, не обработаны от моря до реки Томь из-за сильных холодов, так что здесь не найти ни зерна, ни плодов, ни мёда, лишь на кедрах растут какие-то орехи.

Глава 6

После того как мы провели несколько недель на реке Оби, среди диких остяков, мы прибыли 1 сентября в город Кетск на реке Кеть, впадающей в Обь в северо-западном направлении. 28-го были мы у Сергиевского монастыря, а 3 октября – у деревни Ворожейкиной.

В этот день скончался входивший в мою свиту уроженец Шлезвига художник Ян Георг Вельтсель. Уже чуть ли не две недели он был прикован к постели из-за нарыва прямо над сердцем и одновременной горячки.

7 октября прибыл я благополучно в деревню Маковскую и велел похоронить Вельтселя посреди неё, на пригорке у реки. Должен сказать, что для меня путешествие вверх по реке Кети оказалось одним из наиболее неприятных и тяжёлых на всём пути до сих пор, поскольку пришлось пять недель подряд бороться с течением. Мы не встретили ни одной души, разве что по временам показывался остяк и тут же скрывался в лесу. Здешние остяки говорят на языке, отличном от языка остяков, живущих на Оби[345]345
  Здешние остяки говорят на языке, отличном от языка остяков, живущих на Оби. – Русские называли остяками не только хантов, но и селькупов, язык которых входит в самодийскую языковую группу, а также кетов, язык которых является обособленным. Именно о них здесь и идёт речь.


[Закрыть]. Они такие же идолопоклонники.

Мне пришлось выдержать много неприятностей и испытаний на этом тяжёлом и продолжительном пути, так как запасы продуктов питания, и прежде всего муки, сильно уменьшились. Случилось это потому, что со времени отъезда из Тобольска я ничем, кроме рыбы, не пополнял запасов продовольствия, и моё положение было бы лучше, если бы не сочувствие к находившимся на судне остякам. Когда по расположению места это было необходимо, они тащили нас с берега на бечеве и из-за продолжительной тяжёлой работы были настолько измучены, что нам приходилось всё время следить, чтобы они все не разбежались. Не было дня, чтобы, сколь зорко ни сторожили их наши люди, кто-либо из них не сбежал. В конце концов из-за наступивших холодов и ежедневного изнурительного труда они так обессилели, что никуда не годились. Если бы я заранее не написал енисейскому воеводе просьбу о присылке людей, что он выполнил с величайшей поспешностью, то я мог бы очень легко погибнуть вместе с остальными, так как без этого подкрепления не добрался бы до лежавшей почти в 30 милях деревни. Мы вмёрзли бы в речной лёд и погибли бы от голода и жажды в здешних глубоких снегах. Эта река к тому же совершенно необитаема и для зимнего путешествия совершенно непригодна.

Только мы отъехали от Маковского, как река замёрзла. Эта река течёт по равнине, сильно поросшей деревцами и кустарником. Русло реки подчас настолько извилисто, что там, где мы обедали, там же, или по крайней мере неподалёку, мы и ужинали. В этой местности очень много турухтанов, фазанов, куропаток и т. д. Утром и вечером с удовольствием наблюдаешь, как большие стаи турухтанов и фазанов тянутся к берегу пить. Их можно, проезжая мимо, стрелять прямо с корабля, и это нам очень пригодилось, поскольку наши собственные запасы провианта сильно уменьшились. Много здесь и различных ягод: земляники, красной и чёрной смородины, черники. Рыбой эта река не слишком богата.

Недалеко отсюда, в горах к северо-востоку находят Мамонтовы бивни и кости; их находят также в особенности по рекам Енисей, Турухан, Мангазея, Лена и у Якутска, вплоть до Ледовитого моря. Весной, когда лёд на реке Кети вскрывается, сильный ледоход при полной воде подтачивает высокие берега, так что целые утёсы обрушиваются вниз. И тогда по мере оттаивания почвы обнаруживаются вмерзшие в землю целые туши мамонтов, а иногда только их бивни. Среди сопровождавших меня в Китай был человек, который каждый год выезжал на поиски мамонтовой кости, он рассказал мне как чистую правду следующее.

Однажды он и его товарищи нашли голову животного[346]346
  ...нашли голову животного... – Это первое в литературе описание находки мамонта с указанием места нахождения.


[Закрыть], показавшуюся из глыбы обрушившейся земли. Как только они отрыли её, они обнаружили, что мясо по большей части сгнило, клыки же, торчащие, как и у слонов, прямо из морды, они с большим трудом выломали так же, как несколько костей головы. Постепенно они дошли до передней ноги, которую они также отделили и часть которой отвезли в город Туруханск. Она была примерно такой толщины, как талия взрослого человека. В шее на костях было что-то красное, вроде крови.

Об этих животных говорят разное. Язычники, как, например, якуты, тунгусы и остяки, утверждают, что мамонты всё время живут под землёй и, несмотря на то, что зимой бывают сильные морозы, они там свободно передвигаются. По их словам, они наблюдали, что, когда под землёй мамонт проходит, земля над этим местом вздымается, потом вновь спускается, образуя глубокую яму.

Они рассказывают далее, что, если мамонт подымается слишком высоко, так что он почует носом воздух или увидит свет, он тотчас же умирает. Вот почему по высоким берегам рек, куда они неосторожно выходят, находят много их трупов. Таково мнение язычников о мамонтах, которых ещё никто не видел.

В противоположность им русские старожилы в Сибири считают, что мамонт такое же животное, как слон, разве только бивни у него несколько более кривые и находятся ближе один к другому, чем у слона. По их словам, слоны жили здесь до всемирного потопа, когда климат был мягче. Их затонувшие трупы были унесены водами потопа под землю, после потопа климат сменился на более холодный, и с тех пор мамонты лежат в земле замерзшими и не гниют, пока не выйдут на свет божий. Это нельзя считать неразумным мнением. Главное не в том, что до потопа климат был теплее, трупы утонувших слонов могли быть занесены водами потопа, покрывшего всю землю, из других, находящихся за сотни миль мест. Бивни, лежавшие, без сомнения, всё лето на берегу, совершенно чёрные и потрескавшиеся, и их уже нельзя использовать; те же, которые найдены в хорошем состоянии, не уступают по качеству слоновой кости. Их увозят во все местности Московского государства, где делают из них гребни и всякие поделки и продают вместо слоновой кости.

Вышеупомянутый человек рассказал мне также, что однажды он нашёл голову с двумя бивнями весом около 12 русских пудов, то есть 400 немецких фунтов, так что мамонты должны были быть громадными животными, хотя находят и гораздо меньшие бивни. Сколько я ни расспрашивал язычников, не было никого, кто бы видел когда-либо живого мамонта или мог бы сказать, как он выглядит, так что о них говорят, основываясь только на догадках.

Далее я не решался продолжать путь водой и вынужден был идти от Маковского по сухопутью.

После 16 миль пути по суше 12 октября я благополучно прибыл в город Енисейск, где и отдохнул некоторое время, ибо был вынужден ждать в нём зимнего, или санного, пути. Я сделал тем временем все приготовления, чтобы, как только придут известия, что реки Енисей и Тунгуска полностью стали, продолжать путешествие и воспользоваться этим перерывом, чтобы как следует ознакомиться с Енисейском.

Енисейск получил своё название от реки и был основан для изучения прилегающей области. Протекающая у города река называется Енисеем. Она берёт своё начало на юге, в Калмыцких горах, и течёт почти по прямой линии в Татарское, или Ледовитое, море и этим отличается от Оби, которая впадает в широкий залив и через него доходит до океана. У города Енисейска река эта шириной в добрую четверть мили, вода в ней светлая и прозрачная, но рыбой небогата.

Семь лет тому назад жители Енисейска совместно снарядили судно и выслали его бить китов, однако оно не вернулось назад. Никто до сих пор не имеет о нём никаких известий. Есть предположение, что оно погибло во время сильного ледохода. Однако же на китовый промысел ежегодно отправляются люди из города Фугания[347]347
  Фугания. – Города с таким названием не было; в нижнем течении Енисея был Туруханск. О китовом промысле в устье Енисея ничего не известно.


[Закрыть], лежащего ниже Енисейска по течению. Они тщательно выбирают время, когда ветер дует с суши и относит лёд к морю, и тогда промышляют без опаски и прибыльно.

Город Енисейск довольно велик и многолюден, его острог достаточно сильно укреплён. На несколько миль вокруг города разбросано множество деревень и монастырей, почва же весьма пригодная для возделывания. Много здесь зерна, мяса, рогатого скота и домашней птицы. Под властью города находится много язычников-тунгусов, живущих большей частью по Енисею, Тунгуске и далее, в глубь от берега. Они платят с лука, то есть с мужа и жены, их царским величествам подать всякими мехами. Из-за больших холодов плодовые деревья здесь не растут, а имеется только красная и чёрная смородина, немного земляники, малины и тому подобное.

Глава 7

После долгого отдыха в Енисейске выехал я отсюда на санях и с божьей помощью 20 января достиг острова Рыбного. Лежит он посреди реки Тунгуски, очень богат рыбой – осётрами, щуками и плотвой громадной величины – и заселён главным образом русскими.

25-го числа того же месяца прибыли мы благополучно в город Илимск, лежащий на реке Илим, текущей с юго-запада на северо-северо-запад и впадающей в Тунгуску. До этого места река Тунгуска мало заселена как тунгусами, так и русскими.

В нескольких днях пути отсюда находятся большие каменистые пороги, называемые Шаманскими, и Заколдованная долина, потому что там живёт знаменитый шаман, или тунгусский жрец сатаны. Эти пороги встречаются на полмили по течению реки. По берегам тянутся высокие скалы, так что всё ложе реки каменистое. На эти пороги страшно смотреть (почему мы и приводим изображение их для любопытного читателя), грозный, пугающий шум падающей воды слышен при тихой погоде за три немецкие мили.

Чтобы суда или дощаники могли подняться вверх по реке через пороги, необходимо пять, шесть или семь дней; при этом забрасываются якоря и необходимы усилия многих людей, чтобы провести суда. В некоторых местах, где мелко, а камни торчат высоко, приходится целый день тащить суда на бечеве, чтобы подняться вверх на длину судна, и судно часто стоит с форштевнем в вертикальном положении.

Суда, которые подымают против течения или спускают по течению, всегда сначала разгружают, груз перевозят сушей и, как только суда минуют пороги, возвращают его на суда.

Я наблюдал своими глазами[348]348
  Я наблюдал своими глазами... – Это могло быть только на обратном пути, так как в Китай посольство ехало этими местами зимой, санным путём.


[Закрыть], как суда, спускавшиеся по порогам вниз, проделывали эти полмили и 12 минут, так стремительно здесь течение. По мало таких, и русских и тунгусов, которые умеют провести суда по порогам вниз по течению. Суда снабжены рулями спереди и сзади и с обеих сторон вёслами; лоцманы при помощи платка очень ловко подают знаки гребцам, как грести, так как крик не был бы слышен из-за ужасного шума бурно несущейся воды. Суда плотно конопатят, чтобы бешеные волны, нередко перехлёстывающие через борта, не проникали внутрь и не потопили бы судна. И всё-таки каждый год происходят здесь несчастья, в особенности если провести суда берутся неопытные лоцманы. Тогда суда разбиваются в щепки о скрытые камни. Людей же не удаётся спасти, так как они тут же разбиваются о камни или захлёбываются в бурлящей воде, так что даже трупы их редко находят. Берега повсюду испещрены многими сотнями крестов, напоминающих о погибших и похороненных людях. Зимой вода в этой реке (а наносится она из Ледовитого океана) подымается так высоко, что становится примерно в уровень с порогами, и по ним можно проехать на санях; летом уровень той же воды очень низок, как мы уже рассказывали.

За несколько миль отсюда, выше по течению, живут тунгусы, у которых имеется знаменитый шаман, или дьявольских дел мастер. Слухи об этом обманщике возбудили у меня желание повидать его. Поэтому, чтобы удовлетворить своё любопытство, я поехал в его жилище. Он оказался стариком высокого роста, имел двенадцать жён и нисколько не стыдился своего искусства. Он показал мне свой колдовской наряд и ещё кое-какие употребляемые им орудия. Сначала я ознакомился с его платьем, состоявшим из соединённых вместе железных пластин в виде птиц – сов, ворон, рыб, когтей животных и птиц, топоров, пил, молотков, ножей, сабель и изображений некоторых животных. Таким образом, этот дьявольский наряд был сделан из соединённых подвижно отдельных предметов. Чулки у него на голенях, как и платье, были из железа, железом же были покрыты ступни ног, а на руках было два больших, сделанных из железа медвежьих когтя. На голове также было множество железных украшении, и сверху торчало два железных оленьих рога.

Когда он собирается шаманить, берёт в левую руку тунгусский барабан, а в правую плоскую палку, обтянутую шкурками горных мышей, высоко прыгает с ноги на ногу, отчего всё его тело трясётся и железные пластинки производят страшный шум. В это же время он бьёт в барабан, и, закатив глаза вверх, издаёт страшный медвежий рёв, и производит отчаянный шум. Всё это лишь предварительная игра. Колдует же он следующим образом.

Если тунгусы хотят разыскать украденное или стремятся узнать что-либо другое, они должны прежде всего заплатить шаману, тогда он проделывает всё вышеописанное, прыгает и воет, пока чёрная птица не сядет на крышу его дома, имеющую сверху отверстие для выхода дыма. Как только он увидит птицу, он падает без чувств на землю, а птица тотчас же исчезает. Когда он пролежит без сознания, как мёртвый, четверть часа, он вновь приходит в себя и сообщает вопрошающему, кто его обокрал или что-либо другое, что тот хотел узнать. Всё, что колдун говорит, будто бы так и сбывается.

Одежда колдуна настолько тяжела, что мне еле-еле удалось поднять её одной рукой. Этот колдун имел много скота, потому что к нему приезжало множество людей из отдалённых мест и давали ему всё, что бы он ни требовал.

Эти язычники зовутся низовскими тунгусами. Это крепкий высокий народ. Свои длинные чёрные волосы они связывают сзади пучком, который на манер конского хвоста висит у них на спине; лица у них широкие, но носы не такие плоские и глаза не такие маленькие, как у калмыков. Летом и мужчины и женщины ходят нагими и прикрывают лишь срамные части кожаным поясом шириной в три ладони с глубоко врезанной в него оборкой. Женщины, однако, украшают волосы бусами, железными фигурками и другими предметами. В левой руке тунгусы носят горшок, в котором всегда дымится полусгнившее дерево для предохранения от укусов комаров или мошкары. По берегам реки Тунгуски в лесах так много этих насекомых, что, если не покрыть лицо, ноги и руки, невозможно выдержать укусы. Но эти язычники не очень сильно страдают от них, так как вся их кожа уже прокусана. Они большие любители красоты и поэтому очень тщательно украшают себе лицо – лоб, щёки, подбородок.

Они прошивают кожу на теле нитками, смазанными чёрным жиром. После того как нитка пробыла в образовавшихся ранах несколько дней, её вытаскивают, остаются следы, образующие различный орнамент. Мало таких, у кого его нет. Наша гравюра даёт ясное представление об этом народе.

Зимой они одеваются в платье, сшитое из оленьих шкур, с нагрудником, с которого свисают конские хвосты, внизу оно обшито собачьим мехом. Они не знают ни полотна, ни шерсти, но умеют делать верёвки и кручёные сети из рыбьей кожи, которые им так необходимы. На голове вместо шапки они носят шкурку с головы самца-оленя, рога которого торчат вверх. Обычно они надевают такой убор, когда идут охотиться на оленей.

Таким способом они легко обманывают косуль. Тунгусы очень близко подползают к ним в траве, животные же, видя в траве оленьи рога, безбоязненно остаются на месте. Охотник держит наготове лук и, пользуясь близким расстоянием, без промаха бьёт по ним.

Когда они хотят сообща позабавиться, то образуют круг, один из них становится в середину, в руках у него длинная палка, и ею он, оборачиваясь, ударяет кого-либо в кругу по ногам. Но они умеют так быстро подымать ноги и избегать предназначенного для них удара, что, как ни странно, редко этот удар попадает в цель. Когда же это случается, получившего удар бросают в воду, пока он весь не вымокнет.

Покойников они кладут голыми на поваленное дерево и, когда их тела сгниют, кости закапывают в землю.

Никаких других жрецов, кроме своих шаманов, или заклинателей дьявола, они не знают. В хижинах у них имеются вырезанные из дерева идолы примерно в пол-локтя высоты, в виде человека; они, как и остяки, кормят их лучшей имеющейся у них пищей, также стекающей по туловищу идола.

Вокруг хижин висят конские хвосты, гривы и другие украшения. Построены хижины из бересты. Перед ними висят луки и колчаны, и мало найдётся хижин, возле которых не были бы развешаны мёртвые щенята.

Летом тунгусы промышляют рыбной ловлей. Их лодки, или байдарки, сшитые из одной бересты, поднимают семь или восемь человек. Они длинные, узкие и без скамеек; тунгусы стоят в них на коленях и пользуются вёслами одинаковой ширины с обоих концов. Держат эти вёсла за середину и гребут попеременно сначала по одной стороне, потом по другой. Когда гребут дружно, лодка несётся вперёд очень быстро. Тунгусы могут безбоязненно плавать на этих судах по большим рекам.

Летом тунгусы обычно промышляют рыбной ловлей, а зимой – охотой за пушным зверем, оленями и т. п.