Текст книги "Встречь солнцу. Век XVI—XVII"

Автор книги: Николай Коняев

Соавторы: Владислав Бахревский,Арсений Семенов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 40 страниц)

Дошед до строгановских селений, неизвестно по какой причине, Ермак, имея с собою от 6 до 7000 человек войска[129]129
  ...имея с собою от 6 до 7000 человек войска... – На самом деле, в отряде Ермака было примерно 500 человек.


[Закрыть] и, вероятно, во всем нужном недостаток, не напал на оные. Или же, наскучив грабительством и разбойничеством, он, не входя ещё в Каму, помышлял о предприятии похода в Сибирь; или же грабительства Козаков простиралися на всех других, опричь единоверцов их. И сие мнение также имеет правдоподобие, потому что: 1, летописцы говорят, что козаки грабили купеческие караваны, в Россию приходившие из Персии и Бухарин; 2, что они грабили послов, к царю посылаемых; 3. что они грабили царскую казну. Но караваны сии состояли из иностранцев, из магометан, но послы были не христиане; по казну царскую везли разве из Астрахани, может быть, также иноверцы. Сколь бы ни ослабло где мнение народное, но при случаях оно является во всей своей силе; и потому мы видим, что в России в глазах черни тот, кто не творит знамение креста и не содержит постов, хотя бы он и не магометанин был, почитается неверным босурманом, наровне почти со скотиною. Сие мнение подкрепится и тем, что Ермак и его товарищи были очень набожны. Правда и то, что всякое бесчеловечие, неправда, вероломство, зверство, всякие пороки и неистовства с набожностию сопрягаются, и уголовные в России судопроизводства многочисленные содержат доказательства, что в прежние времена простолюдины в России меньшим прегрешением почитали отнять у человека жизнь, нежели есть в посты мясо, и были примеры, что убийца злодеяние своё начинал знамением креста.

Какие бы побуждения Ермак на то ни имел, он нимало не обеспокоил строгановских селитьб, и был для того принят Максимом Строгановым дружелюбно и снабжён съестными и воинскими припасами[130]130
  ...принят Максимом Строгановым дружелюбно и снабжён съестными и воинскими припасами... – Автор отводит Строгановым роль не более чем кредиторов казачьего отряда, а не организаторов экспедиции; инициатива похода принадлежит самим казакам. Эта версия нашла отражение в Ремезовской летописи и некоторых других источниках.


[Закрыть] для предприятия похода в Сибирь. Не входит в расположение нашего слова и то, что первый Ермаков поход был неудачен тем, что он ошибся в своём пути; ни то, сколько ему в продолжении его похода преодолеть надлежало трудностей и препятствий. По нашему мнению, много способствовало Ермаку к завоеванию царства Кучумова: 1, то, что он имел огнестрельное оружие; 2, что хан Кучум был не истинный владелец Сибири, но пришлец и завоеватель, а потому опричь пришедших с ним, подвластные ему повиновалися из одной только боязни, как то бывает всегда в завоёванных землях; следовательно, порабощённым народам, а паче сибирским, которые платят дань или ясак, всё равно было платить оный Ермаку, царю Российскому или хану Кучуму. Но сколь ни благоприятствовали обстоятельства Ермаку в его завоеваниях, надлежит справедливость отдать ему и его товарищам, что неустрашимость, расторопность, твёрдость в преследовании предпринятого намерения были им свойственные качества; что Ермак, избранный единожды верховным начальником своею собратиею, умел над ними удержать свою власть во всех противных и неприязненных ему случаях: ибо, если нужно всегда утверждённое и наследованное мнение, чтобы владычествовать над множеством, то нужно величие духа или же изящность почитаемого какого-либо качества, чтобы уметь повелевать своею собратиею. Ермак имел первое и многие из тех свойств, которые нужны воинскому вождю, а паче вождю непорабощённых воинов.

Кинем взор на зауральскую обширную страну и из того, какова она есть, познаем, каковы были трудности и препятствия, встречавшиеся россиянам на пути завоеваний их в сей северной части Азии.

Сибирь, в том названии, как она ныне приемлется, то есть: пространная сия страна, простирающаяся почти на 12 миллионов квадратных вёрст, от Уральских гор до Восточного океана и от Киргизской степи, Алтайского и Яблонного хребтов до Ледовитого моря, представляет естественно две, одна от другой совсем отменные половины. Одна, то есть та, которая, взявшись от смежности Уральских гор, простирается до Енисея, другая та, которая заключает в себе верхнее течение Иртыша, Оби, Енисея и все земли, к востоку от оныя реки лежащие. Первая представляется везде землю ровную, плоскую, и возвышения, где они есть, суть не иное что, как берега рек и укрепления вод. Реки, в ней текущие, суть тихие, плавные, и поелику один всегда имеют берег возвышенный, то подвержены разлитиям весною, когда тают снег и лёд. Другая – вся гористая почти без изъятия. Реки, сию часть Сибири протекающие, суть все почти быстры, и разлития оных не могут быть столь велики, ибо течение совершают между гор; по возвышение в них воды бывает всегда, когда только могут накопиться, так что сильный или продолжительный дождь оную усугубляет. Сии две половины столь одна от другой отличают, что до Енисея растения сходственны с европейскими, а за оным с азийскими.

На сем великом пространстве, исключая ближайших к Восточному океану народов, пять главных обитали в Сибири в то время, как Ермак, прешед Уральские хребты, в сибирские спустился долины. Ближайшие к Югорскому хребту были к берегам Ледовитого моря самояды, единоплеменники живущих в пределах нынешней Архангельской губернии. Древние их жилища были, кажется, те же, что и ныне: ибо, хотя в южной Сибири существуют при вершине Енисея и на Саянских горах три самоядские народа, а именно: койбалы, коргасы и сойоты, равным образом хотя остяки, живущие по Енисею, суть также самоядского происхождения, но одна пасства оленей доказывает, что отечество их, как и сего животного, есть северная часть земного шара[131]131
  ...отечество их... есть северная часть земного шара. – Это неверно. Ядро самодийских племён сложилось в южной Сибири, на Томи и в верховьях Оби. К VI—VII векам они были частью тюркизированы, а часть их отступила на север или в глухие места Алтае-Саянского нагорья. При своём движении на север самоеды утратили навыки, связанные со скотоводством и земледелием, сохранив только оленеводство, зародившееся в области Алтае-Саянского нагорья.


[Закрыть].

В соседстве самоядов, в близости Югорского хребта и вдоль Оби, почти до устья Тома, жили народы финского племени[132]132
  ...народы финского племени... – ханты (остяки), манси (вогуличи) и венгры составляют угорскую ветвь финно-угорской языковой группы.


[Закрыть], кои и доныне известны под именем вогуличей и остяков берёзовских и обских. Третьего племени народы были татарские. Сии суть известны под разными именованиями; начиная от Уральских гор они селитьбами и кочевьями своими распространилися по южной Сибири до Оби и вершин Енисея, опричь собственно татарами именуемых, живущих по рекам Туре, Тоболу, Иртышу, Оби, Чулыму, Тому, Кему, Енисею и пр. Роды их в Сибири суть: 1, киргизцы; 2, бухарцы, переселившиеся уже в Сибирь во время владения российского; 3, барабинцы, так названные по месту их пребывания; 4, телеуты, живущие при вершинах реки Тома; 5, качинцы, так названные по реке Каче, в соседстве коея они кочуют; 6, бельтиры, кочующие по вершине Абакана, и 7, якуты, кои сами себя называют сох, живущие по Лене и другим рекам ниже Якутска.

За сими следуют народы Мунгальского племени. Сии суть: 1, собственно мунгалы, живущие в окрестностях Селенгинска; 2, буряты, или братские, живущие в окрестностях Байкала и ближайших к оному реках;, 3, калмыки, коих число очень мало и рассеяно.

Пятого поколения народы суть: тунгусы, единоплеменники подвластным Китаю даурам и правительствующим в оном государстве манжурам, или манджу. Тунгусы, разделяющиеся на многие роды и поколения, к которым принадлежат ламуты, то есть поморские жители, кочуют от Енисея до пределов китайских и до берегов Охотского моря.

Судя по пребыванию различных сих племён, усматривается, что переселения в Сибири были весьма частые и дальние. Татары и мунгалы пришли с юга, финские народы с запада, самоядские племена от берегов Северного океана, а тунгусы, отделяся от дауров и манжуров, рассеялися по восточной части Сибири. Где первобытные всех сих народов были жилища, того определить точно невозможно. Происшествия, до них касающиеся, может быть, и не весьма древние, но за неимением памятников покрыты завесою непроницательнейшею. Но то вероятно, что Сибирь никогда великого населения не имела, а менее того вероятно, чтоб процветали в ней великие области и государства, славящиеся просвещением, от многолюдного общежития происходящим.

Относительно геологии Сибирь имеет многие достопамятности. Вся плоскость от гор Уральских до Енисея, а паче Бараба и степь Киргизская свидетельствуют, что море покрывало сию землю, и может быть, позже других мест. Растерзанные недра гор, наклонное и понурое положение слоистых гор доказывают, сколь сильны в заенисейских странах были землетрясения. Кости великих животных, которые ныне обитают токмо в жарких странах, знойному поясу соседственных, и таких, каких ныне нигде не находится, обретаемые на многие сажени земляными слоями покрытые, доказывают, что иль ось земли потряслася, или, что вероятнее, обращение земли было от севера к югу, как то оно ныне от востока к западу.

Но относительно истории человека или народов памятники суть бедны, пищи. То, что письменные сохранили предания в летописях татарских, касаются до самых последних народов, в Сибирь пришедших. Остатки зданий в близости крепостей Усть-Каменогорской и Семипалатной древностию прежних не превосходят: те и другие суть младшие времени славного Чингиса. Могильные холмы и камни при вершине Енисея и других ближних рек, хотя и древнее быть кажутся нашествия татар в Сибирь, но древнее ли они монгольских племён, то неизвестно. Они доказывают, что остатки суть народов, коим делание меди и серебра было известно. К той же эпохе относить должно и древние рудники, найденные в горах Алтайских и Аргунских. Древнее сих ещё те острые и твёрдые камни, которые близь рек находят, служившие вместо топоров и ножей.

Если мы сообразим и повествование и памятники и нынешнее состояние народов, в Сибири живущих, то найдём: 1, что татары в Сибирь пришли прежде мунгалов; 2, что хотя они и были народ кочевой и скотоводной, но начинали уже переходить из сего положения к земледелию, в сию эпоху своей истории они пришли в Сибирь; 3, что мунгалы, или моголы, хотя и были токмо скотоводы в то время как вошли в Сибирь, но имели многие художества и рукоделия, свойственные народам земледельным, и вероятно быть может, что рудокопи на Алтайских горах суть их дело; 4, что народы самоядские кажется быть всегда кочевые, жившие всегда на севере, ибо и те, кои живут на юге, водят оленей, что, по нашему мнению, есть собственное самых северных жителей упражнение; 5, финского племени народы в Сибирь переселились, вероятно, избегая утеснения, сперва татар, а потом россиян; 6, что первые жилища тунгусских племён, кажется, были всегда в Восточной Сибири и в Даурин и что недальное их ремесло было то же, что и ныне; что дауры, или забайкальские и китайские тунгусы, скотоводству научились от соседственных им мунгалов, а манжуры подражать стали в художествах, приближался к Китаю, которой наконец и покорили.

Все сии народы в то время, как россияне вступили в Сибирь, жили обществами отделёнными. Древние жители были в угнетении, а царствовали пришельцы. Хотя от самых Уральских гор по южной Сибири до Восточного океана владычествовали те же народы, кои столь страшно во время Чингиса прославились, но дух сего завоевателя в потомках его исчез. Многие царства, основанные потомками сего славного завоевателя из уделов его завоеваний, уже погибли, многие были немощны и в расстройке. Забайкальские страны, где было первое пребывание Чингиса, потомками его без уважения оставлены, и буряты, хотя мунгалам единоплеменны, но к ним не присоединены и, избегнув ига Чингисова, пребывали в первенственном своём состоянии, разделённые на разные роды, из коих каждой повиновался избранному или наследному начальнику, некоторые однако же из живущих за Байкалом платили дань мунгалам или паче китайцам. Укряты, или елеуты, известные в России под именем калмыков, хотя и были подданные Чингисовы, но при входе россиян в Сибирь имели своего особого государя, и те, которые освободились от ига мунгальского, составляли разные, одно от другого независимые, княжества. Некоторые из их владельцов покорили себе разные малые рассеянные в южной Сибири племена татарские, самоядские и другие и брали от них дань. Якуты, тунгусы, остяки и другие народы, живущие по разным странам пространнее, жили все разделёнными обществами, из коих иное больше, иное меньше, в зависимости общей не были; и хотя восставали общим согласием на угнетение, однако же сие соединение было мгновенно, и едва общая опасность миновалась, то нарушалась и связь, оною воздвигнутая. Но по течению Иртыша и при берегах впадающих в него рек распростёрлось владычествование одного государя, которое из всех сибирских царств хотя сильнейшее, стремлению российских завоевателей противиться не могло: столь превозмогает мужество, отважность над властию, столь превыше стоит устройство воинское над бесправильностию, а паче всего огнестрельное оружие превозможёт всегда худо вооружённую толпу; и хотя Ермак с товарищами своими сибирским народам не казалися быть богами, носящими огнь и молнию, но превосходство Ермакова оружия, сколь тогда оно несовершенно ни было, сильно было чувствуемо и предшествуемо было страхом и трепетом.

Какого племени были прежние татарские владельцы при берегах Иртыша и других рек, не есть наше дело для разыскания; но мы скажем только то, что не в давнем времени до пришествия в Сибирь россиян хан Кучум, потомства Чингисова, живший в Киргиз-Кайсацкой орде, или в Бухарин, победил прежних татарских владельцов, покорив державе своей все земли по Иртышу, Тоболу, Туре и других, и все живущие при оных реках народы: татары, остяки, вогуличи были его подданники.

Возвратимся к Ермаку, которого мы оставили переходящаго Уральские хребты. Разогнав вогуличей, препятствовавших ему плавание по Чусовой, он с вершин Серебрянки перешёл на речку Боракчу, а с сей на Тагиль, впадающую в Туру. Преодолевая все опасности, превозмогая все препятствия, побивая встречающегося неприятеля, а паче всего увещевая своих товарищей к терпению и убеждая желающих возвратиться в Россию к продолжению предпринятого, Ермак приплыл на устье Тобола и, победив хана Кучума при Чувашском мысу, принудил его удалиться бегством, и наконец овладел столицею ханскою, впусте оставленною.

Побеждённый Кучум испытал всё то, что влечёт за собою превратное счастие. Народы, бывшие его подданные или данники, не только от него отложились и не помышляли о защищении своего государя, но предались добровольно победившему его. В бегстве сопутники его были одни татары, да и, может быть, токмо его единоплеменники, то есть те только, которые пришли с ним по завоевании Сибири или их дети. Сие вероятно быть кажется из того, что татарские семьи, удалившиеся из жилищ своих при нашествии Козаков, из лесов, где крылись, возвратилися.

Разбив ещё татарское войско, под предводительством царевича Маметкуля бывшее, Ермак видел себя обладателем весьма пространныя области. Уже на четвёртой день по въезде его в столицу ханскую князь Бояр остяцкой, тогда при реке Демьяке бывший, пришёл к нему с великим множеством народа и принёс дары, состоящие в съестных припасах и дорогой мягкой рухляди. Сии остяки находились в войске Кучумовом, когда оно разбито было козаками под Чувашским мысом, и, не ожидая насильного порабощения, Ермаку покорились добровольно. Но ласковой его приём сих добровольных подданных, обещание защиты от озлобления и содержания жития спокойного и неугнетённого имели то действие, что ушедшие из жилищ своих татары в оные возвратились и не токмо мирные были подданные, но впоследствии в российском войске находились против самого хана Кучума и его детей. Всё сие доказывает, что владычество Кучума основано было силою и что побеждённые им народы мало к нему имели привязанности. Столь истинно, что иго мягкосерднейшего завоевателя, доколе не утвердится в мнении следующих поколений, что право есть, тягчит и несносно. Но слава подвигов козацких и ужас их оружия привлёк в подданство им народы отдалённые. Летописцы повествуют, что пришли к Ермаку с великими подарками два князя, один с реки Суклемы, впадающей в Тобол, другой с вершин Кояды, из-за болот Ескалбинских, именем Ишбердей, и сих покоряющихся принял Ермак благосклонно, стараясь утвердить мягкосердием то, что приобрёл жестокостию, и на место боязни старался водворить повиновение непринуждённое.

Какие постановления и учреждения Ермак делал в завоёванных им областях, то неизвестно, и вероятно, что они не могли быть обширны. Подданным своим он, кажется, оставлял полную свободу жить по-прежнему, не стесняя их свободы ни в чём, довольствуйся тем, что обязывал их в верном подданстве присягою и налагал на них дань, которая большею частию состояла в соболях, яко драгоценнейшем произведении стран пустынных. Малая часть дани состоять могла в съестных припасах, ибо количество воинов Ермаковых уже временно убавлялось и самыми победами.

Войско Ермаково при входе его в Каму состояло из 7000 человек. По другим же известиям, из 5000. Во время плавания его по Тоболу у него было немного больше 1000 человек. Когда же Ермак победил хана Кучума под мысом Чувашским, то Козаков не более было, как 500. Вероятно, что в сём сражении многие козаки погибли. Ибо если верить должно, что в два сражения, которые Ермак имел с татарами во время плавания своего по Тоболу, он потерял 500 человек, то есть половину своего войска; если верить должно, что у Кучума были две пушки, которые достались козакам в добычу, то думать должно, что сражение под мысом Чувашским дорого стоило козакам. Итак, сколь победа, ими одержанная над татарами, ни была совершенна, сколь следствия оныя благоуспешны ни были, но великое умаление войска заставляло Ермака и его товарищей помышлять о своей сохранности, и тем паче, что в воинских снарядах, что истинную их составляло силу, начинал оказываться недостаток. Не надеясь получить помощи ниоткуда, ибо если и могли от Строгановых получить ещё воинские припасы, по главной нужде, то есть недостатку в людях, пособить бы было нечем, Ермак с товарищами своими вознамерился прибегнуть к царю русскому. Может быть, и того опасалися, если к царю дойдёт известие о их завоеваниях, что он вознамерится их оных лишить, и они, будучи совсем в бессилии, противиться ему не возмогут и потеряют плоды всех своих трудов и подвигов; сие также было не невозможно, ибо знали властолюбие царя Иоанна, знали, сколько он любил завоевания; и то могло быть известно им, что до прихода хана Кучума в Сибирь некоторые сибирские владельцы давали царю русскому дань, и царь, услыша о сделанном козаками завоевании, почитать станет их принадлежащими ему и вознамерится их отнять по той токмо причине, что завоеватели были в числе его подданных. Козакам могло также по справедливости казаться, что тот, кто из России за ними вслед пойдёт, не будет иметь тех препятствий в пути, которые они имели, ибо если в новом каком-либо деле первый шаг труден, второй и все последующие легки. Для открытия Америки в Колумбе нужно было соитие многих великих качеств и дарований, за ним ныне всякой простой кормчий ведёт корабль свой в новой свет беспрепятственно. Толико всякой изобретатель далеко отстоит от последователей, в совершенстве его превосходящих.

Водимый столь сильными побуждениями, Ермак отправил к царю атамана Ивана Кольцова с 50 человеками Козаков. Отписка их к царю, которую летописцы и их последователи называют челобитною, содержит одно токмо известие о покорении Сибири и приведении жителей к шерти[133]133
  Шерть – присяга мусульман на Коране, этим же словом называлось и принесение присяги язычниками по своему обычаю.


[Закрыть] и о наложении на них ясака, то есть дани, в мягкой рухляди состоящей. Сия отписка сопровождаема была 60 сороками соболей, 20 чёрными лисицами и 50 бобрами. Кольцов принят был с отменною от царя ласкою, все прежние козацкие досады забыты, все козаки одарены щедро; и тот самый, который незадолго пред сим за столь же храбрые дела почитался разбойником, ныне почтён был отлично за то только, что насильственные его поступки были удачны и сходны с пользами общественными. Столь величие и низкость близятся во мнении человека.

Между тем Ермак помышлял о истреблении совершенном татарских сил и о покорении новых народов. Напавши на оплошных, он разбил войска царевича Меметкуля при Вагае и его взял в плен. С другой стороны, также и вогуличей, живших по Тавде, покорил и наложил обыкновенную дань мягкою рухлядью.

С атаманом Кольцовым приехал из Москвы воевода князь Волховской в Сибирь с 500 человеками для умножения козацкого войска; но нигде не упоминается, чтоб Ермак лишён был власти, да и воевода недолго пожил после своего приезда в Сибирь. Умножение народа в сём городе истощило весь козацкой запас, которого вновь получить было невозможно, ибо все почти покорившиеся татары паки возмутились до приезда ещё воеводы с войском, будучи в том подкрепляемы одним татарским мурзою именем Карача.

Недостаток съестных припасов столь был у русских в Сибири велик, что многие из них померли, а оставшиеся ели тела умерших своих товарищей. В таких обстоятельствах, возмутивши против россиян побеждённых татар и остяков, мурза Карача осадил Сибирь[134]134
  ...осадил Сибирь... – Здесь имеется в виду столица Сибирского ханства Кашлык (Искер), называвшаяся иногда Сибирью.


[Закрыть], надеясь принудить голодом россиян к сдаче. Но Ермак его отбил и стан его взял. Сия победа, обратив паки в подданство русских побеждённые ими народы, возобновили паки к нам изобилие, и Ермак помышлять стал о утверждении власти своея в завоёванной им земле.

Хан Кучум, с своей стороны, помышлял о отмщении россиянам за причинённые ему бедствия; а как не надеялся их победить явно, то прибегнул к хитрости и подослал одного татарина к Ермаку с ложным известием, что хан Кучум остановил бухарской торговой караван, едущий в Сибирь к козакам для торга. Ермак, поверив сему ложному известию, отправился оному каравану навстречу сперва вверх по Иртышу, а потом по Вагаю. Но шед долгое время, никого не встречая, и видя, что известие о караване было ложное, обратился назад и, не опасаясь ни от кого неприятельского нападения, пристал к берегу и вознамерился на оном ночевать. Непрестанные в пути труды, утомив Козаков, заставили забыть осторожность и повергли их в крепкой сон. В сём случае первую, может быть, Ермак показал оплошность, не поставив около своего ночлега отводных караулов, и сия оплошность стоила ему жизни, ибо хан Кучум недреманно ему преследовал и, улучив сей удобной оплошностию Козаков случай, напал на спящих и всех почти побил. Ермак, не оторопев в опасности, но пробившись сквозь татар до берега, сскочил в лодку, которая, по несчастию его, находилась тогда в небольшом от берега расстоянии. Ермак упал в воду. Тёмная ночь и тяжёлые его доспехи препятствовали ему достигнуть до лодки. И сей смелый и твёрдый в предприятиях своих муж скончал скачком жизнь свою, которую смерть щадила доселе на сражениях с неприятелем.

Едва известие о смерти Ермака Тимофеевича дошло в Сибирь, как письменный голова Иван Глухов, не надеясь быть безопасным между неприязненных народов, вознамерился возвратиться в Россию с оставшимся войском. Не боясь скорого преследования в пути от хана Кучум а, он обыкновенную дорогу вверх по Тавде почёл опасною в рассуждении медленности плавания против течения воды. И сев в суда с остальными 150 козаками, поплыл вниз по Иртышу и Оби и через Югорскио горы приплыл на Печору.

Между тем отправлен был из Москвы новой воевода Иван Мансуров с 100 человеками и несколько пушек в Сибирь. Приплыв по Тоболу до Иртыша, он узнал от татар, что козаки Сибирь оставили и что вся земля паки подвластна князьям татарским. Мансуров, побуждаемый теми же причинами, как и Глухов, не хотел испытывать счастия оружия, оставаясь в сей земле, ниже возвращаться по Тоболу в рассуждении медленности. Он поплыл вниз по Иртышу, но, воспрепятствуемый в плавании зимою, построил при устье оныя реки на берегу Оби городок, где пробыл зиму в немалом от остяков обеспокоивании. С наступившею весною он отправился вниз по Оби и возвратился в Россию тем же путём, как и Глухов. Итак, завоёванная козаками земля обратилась паки в подданство татарских владетелей, и ни одного русского в ней не оставалось.

Сибирь оставленная не была совсем забыта. Едва Глухов привёз в Москву известие о смерти Ермака Тимофеевича и о исходе русских, как царь велел нарядить войско для приобретения потерянного. Дорогая мягкая рухлядь, присланная к царю завоевателем Сибири, та, которую, вероятно, привёз с собою Глухов, новое титло и приобретение великой области малыми средствами были для царя довольные побуждения не забывать Сибири. И для того отправил для возвращения оныя двух воевод – Сукина и Мяснова и письменного голову Чулкова с 300 Козаков.

Сии новые вожди российских воинов пременили образ прежних военных действований и последовали надёжнейшему в незыблемом укоренении в Сибири российского владычества.

Ермак, вступая в Сибирь, не имел нужды стараться о сообщении с Россией. Отторгнутый от своего отечества без возвратный надежды, ища лучшия страны, которая бы его вместо отечества восприяла, избегая мщения Иоаннова, не надеясь на подкрепление ниоткуда, разве своего мужества, он устремлялся токмо на завоевание, стараясь силы свои иметь совокупными, и, вероятно, победы его но дороги ому становились. Если б слепое суеверие не отдаляло его от вступления в родство с побеждёнными, заключая с дочерьми их брачные союзы, Ермак не помыслил бы о извещении царя и о своём завоевании, основал бы в Сибири область, от России независимую, и утвердил бы в ней своё владычество. Новые же начальники, от царя на возвращение Сибири посланные, наставленные примерами Глухова и Мансурова и отправленные с тем намерением, чтобы утвердить в Зауральской стране владычество России и удержать навсегда в подданстве обитающих в оной народов, долженствовали прежде всего помышлять, каким образом можно утвердить сообщения России с Сибирью и проезд во оную оградить от набегов соседственных народов.

Было ли таковое дано воеводе Сукину наставление или он следовал своего разума расположению, но едва вступил с войском своим в татарские пределы, то вознамерился иметь при самом въезде в их область место укреплённое для сохранения всех своих припасов и воздержания остающихся назади вогуличей. Нашед для оного удобным место на возвышенном берегу реки Туры, где прежде был татарский город Цимги, он тут построил укрепление и жилища и назвал оное Тюленем.

В то время как россияне по смерти Ермака Тимофеевича вышли из Сибири, воспоследовала в правлении оной великая перемена. Кучум хан, изгнанный из своея столицы и много раз побеждённый, находился в тесных обстоятельствах. Князь Сейдяк потомства прежних сибирских владетелей, коего родители были побеждены Кучумом, пользуясь его отдалением, возвратился из своего изгнания в Сибирь, был принят и признан государем; народ татарский, укоренённый в порабощении, мыслил, что платить ясак не можно иначе, как хану. Но сия не одна была причина восприятия Сейдяка. Сибирские татары искали защищения против россиян. Хотя Кучум был их завоеватель, но был их единоплеменник, был единого с ними исповедания, был отрасль славного поколения; то хотя для сибирских татар и был чужестранец, но иго его легче казаться могло ига россиян: сип представлялися им ужасными; и если бы не что другое между ими вперяло различие, как исповедание, то отвращение татар к россиянам долито было быть велико.

Владение князя Сейдяка, хотя повое, имело, однако же, две не малые опоры. Один ханской сын Козачей орды[135]135
  Казачья орда – Казахская орда.


[Закрыть] пришёл к нему с изрядным войском; другая состояла в том, что сильный мурза Карачи, отложившийся от Кучума, но россиянам враг непримиримый, был вспомоществователь Сейдяку. При таких обстоятельствах царские воеводы не рассудили за благо нападать на татар, но истребовали от царя нового войска. И пришёл царской указ, сопровождаемый пятьюстами Козаков, с повелением построить город в близости ханския столицы, что письменный голова Чулков исполнил весною 1587 года без малейшего от татар препятствия, построив укрепление при устье реки Тобола, в Иртыш впадающей, и сие было началом первый российский столицы всея Сибири – Тобольска. На сказку несколько похоже то повествование, что Чулков, зазвав к себе в гости Сейдяка, царевича Козачей орды и мурзу Карачу, сделал их своими пленниками. Но как бы они в руки россиян ни попались, то истинно, что после того остальные татары, их подданные, удалились от Тобольска и Сибири и более оных не беспокоили. Пленники же отосланы были в Москву.

Утвердившись таким образом в средине земли, россияне помышлять стали о распространении своего владычестна, следуя принятому ими правилу заводить в новоприобретённых землях укреплённые места для защиты и хранения всяких припасов. Они прежде всего старались сообщение с Россиею сделать наивящше способнейшим и безопаснейшим; в сём намерении построен был город Лозвин, которой потом запустел и уничтожен, когда лучший путь вместо Тавды открыт был с вершин Туры.

Для усмирения и удержания в подданстве вогуличей построен Пелым, для владычествования над Обию построены Березов и Сургут, для охранения подвластных татар, вверху Иртыша живущих, от набегов хана Кучума, который не преставал обеспокоивать России подданных весей, и для распространения владычества её над жителями Барабы в 1594 году построен город Тара.

Соседственность сего города со многими народами побудила оной населить паче других сибирских городов, и снабжён всем нужным для продолжения побед и завоеваний. Действие соответствовало намерению. Хан Кучум был побеждён совершенно[136]136
  Хан Кучум был побеждён совершенно... – Окончательно Кучум был разбит в Барабинских степях в 1598 году.


[Закрыть], дети его взяты в плен и отведены в Москву, и он сам едва мог спастись бегством. Барабинцы были покорены, и сколь предпринятой против них поход труден ни был, однако ничто не могло противустать мужеству россиян, корыстолюбием подкрепляемому. С другой стороны ургутские козаки владычество российское распространили вверх по Оби, что поводом было к построению Нарыма в 1596 году.

Ничто алчности прибытка в россиянах противиться не могло. Презирая все трудности и препятствия, превозмогая самую естественность, жители Березова, покорив всех окрестных народов, известилися, что суть другие великие реки, в Ледовитое море впадающие, при коих обитают разные народы. Сего уже было довольно, и вследствие разведанного берёзовскими жителями отправлены были князь Шаховской и Хрипунов и письменные головы с 100 козаками из Тобольска для строения на сих реках города. Сии, спустись от Березова в Обьскую губу, а оттуда на лыжах на реку Таз, построили в 1600 году город Мангазею.

Обыкновенная дорога из России в Сибирь чрез Чердынь и Лотву на реку Тавду найдена многотрудною; и для того, её оставя, стали ходить по Туре; и для того город Лозва уничтожен, а построены Верхотурье, для ямщиков же Туринск. Сию новую дорогу[137]137
  Сию новую дорогу... – Эта новая дорога от Соли Камской до верховий Туры, названная по имени первооткрывателя Бабиновской, более чем вдвое сокращала путь через Урал. Вплоть до 1763 года она оставалась основным правительственным трактом.


[Закрыть] от Соли Камской на верховье реки Туры отыскал и прочистил некто житель Соли Камской Артемий Бабинов, коего потомки и доныне живут в окрестностях города Верхотурья, за что он от царя Годунова и Михайлы Феодоровича пожалован землёю при реках Енве и Чикмане в вотчину и освобождён был со двором своим и деревнею от всех податей. О сём граммата царская хранится у них и доныне и любопытна для всякого любителя отечественной истории.