Текст книги "Встречь солнцу. Век XVI—XVII"

Автор книги: Николай Коняев

Соавторы: Владислав Бахревский,Арсений Семенов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 40 страниц)

«ОТПИСКА» ИРКУТСКОГО ВОЕВОДЫ Л. К. КИСЛЯНСКОГО
О ПОИСКАХ ПОЛЕЗНЫХ ИСКОПАЕМЫХ. 1684 г. [251]251
  Текст печатается по изданию: Хрестоматия по истории СССР. XVI—XVII вв. Сост. В. А. Александров и В. И. Корецкий. М„ 1962, с. 563—566.


[Закрыть]

Государей царей и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича, всеа Великия и Мальм Бельм Росии самодержцев, боярину и воеводе князю Костянтину Осиповичю Левка Кислянский челом бьёт.

По указу великих государей и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича, всеа Великия и Мальм и Бельм Росии самодержцев, и по наказу, каков наказ дан мне от тебя, боярина и воеводы от князя Костянтина Осиповича, за приписью дьяка Богдана Софонова, велено мне приискивать и роспрашивать всяких чинов людей и у ясашного збору иноземцев про золотую, и про серебряную, и про медную, и оловянную, и свинцовую руды, и про жемчуг, и слюду, и краски, и про железо, и про селитряную землю[252]252
  Селитренная земля – сырьё для получения селитры, важной составной части пороха.


[Закрыть], и про квасцы, и про иные узорочья.

И в нынешнем во 192 (1684) году, приехав, я в Ыркуцком остроге о том вышеписанном заказываю всяких чинов руским людей и ясашным зборщиком и иноземцом по вся времена, чтоб они про всякие руды и узорочья проведывали, а ясашные зборщики у ясашного збору у иноземцов спрашивали со всяким домогательством.

И в нынешнем во 192 году марта в 16 день против челобитной и допросных речей и сказок иркуцких и селенгинских казаков Сидорка Васильева, Гришки Кибирева, Анисимка Михалева, Данилка Уразова о слуде и о красках и о селитряной земле к тебе, боярину и воеводе ко князю Костянтину Осиповичю, с товарыщи в Енисейск с енисейскими казаками с Ваською Мартыновым с товарыщем я писал, которая слуда от Тункинского острогу езду три дни по Уре реке. Да в нынешнем же во 192 году апреля в 10 день после тех отписок послал я из Ыркуцкого в Баргузинский острог иркуцкого казака Якушка Турченинова да с ним для знатья красочных мест и признаков верхотурца иконника Ваську Коротова, а из Баргузинсково велел им ехать в Кучидцкой острог и по Витиму реке, и по мелким речкам до тех мест, где голубая краска есть, против отписок стольника и воеводы Ивана Власова, или до которых мест пристойно, по тамошнему смотря. И велел им той краски взять сколько мочно и иных красок ж, и слуды, и руд приискивать, и те краски и что будет вновь слуды, и руды, и краски ж, иль иные какие узорочья обыщут, привесть для опыта[253]253
  Опыт – здесь: образцы породы.


[Закрыть] в Ыркуцкий острог. И нынешнего 192 году майя по 22 число они, Якушка и Васька, из Кучицкого и с Витима реки не бывали.

Да в нынешнем же во 192 году майя в 6 день в Ыркуцком в приказной избе передо мною десятник казачей Данилко Уразов да иркуцкой казак Сидорко Васильев сказали. Слышали де они, Данилко и Сидорко, у иркуцкого толмача у Мишки Епифанова, есть де подле Байкаль озеро, по сю сторону, межу реками Большею и Малою Бугылдейхами, слуда. А неподалоку де от того места кочюют Верхоленского острогу ясашные брацкие люди[254]254
  Врацкие люди – буряты.


[Закрыть], и те де ясашные Верхоленского острогу брацкие люди ту слуду видают безпрестанно. А в котором де месте и урочище та слуда лежит и хто имены и которого роду брацкие люди около того места кочюют, про то они, Данилко и Сидорко, сказали – не ведают. И против их, Данилковы и Сидорковы, скаски толмач Мишка Епифанов в допросе сказал те ж речи, что сказали Данилко Уразов и Сидорко Васильев. А ему де, Мишке, про то сказывали у ясашного збору Верхоленского острогу ясашные брацкие люди и показывали де ему, Мишке, той слуде опыт – мелкие куски. А в котором де месте иль в урочище та слуда есть, тово де ему, Мишке, подлинно не оказали и места не указали, для того – прошали де у него, Мишки, те брацкие мужики подарков, сукна красного иль китаек[255]255
  Китайка – гладкая хлопчатобумажная ткань разных цветов.


[Закрыть] и олова, за то что де они ему, Мишке, без того места и слуды не укажут. И у него де, Мишке, с собою товару никакова не было и дать им было нечево.

И против той их, Данилковы и Сидорковы, скаски и допросных речей Мишки Епифанова послал я из Ыркуцкого вверх по Куде реке нынешняго ж 192 году майя в 6 день иркуцкого пятидесятника казачья Онисимка Михалева да с ним кузнеца, иркуцкого посадского человека, Сеньку Семёнова, да обротчика Пашка Микитина, да толмача Мишку Епифанова, которой толмач про ту слуду в допросе сказал, со снастью, какою снастью слуду ломают. Да с ними ж послал иноземцом на подарки своих сукон, красного и зелёного, и олова, и мишуры, и Белел им проведывая и роспрашивая про ту и про иныя всякия узорочья со всяким домогательством и ласкою и подарками у иноземцов, чтоб им ту слуду они указали и иные всякия узорочья, где будет ведают иль впредь обыщут, объявляли. И сверх подарков велел их обнадёживать государевою милостию и вечно от ясаку льготою – хто будет про какие узорочья подлинно скажет иль доведёт, и по их розысканью обыщут. И нынешнего ж 192 году майя по 20 число он, Онисим Михалев с товарыщи, в Ыркуцком не бывали. А как они в Ыркуцкой приедут и что какова опыту привезут, о том к тебе, боярину и воеводе, ко князю Костантину Осиповичю с товарыщи, буду писать не мешкая и опыты в Енисейск пришлю.

В Ыркуцком ж остроге передо мною иркуцкие жители словесно в розговоре говорили: за острожною де Иркуцкою речкою из горы идёт жар неведомо от чево, и на том де месте зимою снег не живёт, а летом трава не ростёт. И против их, иркуцких жителей, росказанья ездил я из Ыркуцкого того места по многие времена досматривать, а по досмотру то место от Иркуцкого не в дальном разстоянии, только с версту иль меньше, из горы идёт пара, а как руку приложить, и рука не терпит ни малого времяни и издалека дух вони слышит от той пары нефтеной. А как к той паре и к скважине припасть блиско, и ис той скважни пахнет дух прямою сущою нефтью. А как которую скважню побольше прокопаешь, и ис той скважни и жар побольше пышет, и тут знатно, что есть сущая нефть. А как, аже даст бог, от неприятельских мугальских иль китайских людей будет смирно, и я по тем признакам и разселинам буду копать и о том промышлять со всяким домогательством.

А которой жемчюжник Сенька по указу великих государей послан со мною из Енисейска в Ыркуцкой для жемчюжного промыслу, и он, Сенька, волею божиею скорою смертью умер, и в ево место приказал я в Ыркуцком жемчюишика ж, промышленного человека Ивашка Фёдорова, уроженьем Усолья Вычогоцкого, которой с ним, Сенькою, наперёд сего жомчюги промышливал. И как даст бог будет в озёрах и в протоках вода чиста и мельче, и я с тем жемчюжником поеду на Китой и на Белую на озеро проток и озёр вновь обыскивать, где пристойно, будет какой помешки не будет от неприятельских людей, мугальских людей.

ДВЕ «СКАСКИ» ВЛАДИМИРА АТЛАСОВА
ОБ ОТКРЫТИИ КАМЧАТКИ [256]256
  Текст печатается по изданию: Чтения в Обществе истории и древностей Российских. М., 1891, кн. 3.


[Закрыть]

208 (1700) году, июня в 3 день, явился в Якутцком в приказной избе перед стольником и воеводою Дорофеей Афанасьевичем Траурпихтом да перед дьяком Максимом Романовым якутцкий пятидесятник казачей Володимер Отласов и сказал:

В прошлом в 203 (1695) году по указу великого государя посылан был он, Володимер, с служилыми людьми за Нос в Анандырское зимовье для государева ясачного сбору. И собрав казну великого государя в Анандырском с ясачных юкагирей на 205 (1697) год, выслал в Якуцкой город с служилыми людьми. И после ясачного платежю, в том же 205 году, по наказной памяти пошёл он, Володимер, из Анандырского на службу великого государя для прииску новых землиц и для призыву под самодержавную великого государя высокую руку вновь неясачных людей, которые под царскою высокосамодержавною рукою в ясачном платеже не бывали. А служилых де и промышленных людей ходило с ним, Володимером, 60 человек, да для соболиного промыслу анандырских ясачных юкагирей 60 человек.

И шли де они из Анандырского чрез великие горы на оленях полтретьи недели и наехали подле моря к губе на Пенжине реке в Акланском и в Каменном и в Усть-Пенжинском острожках неясачных сидячих пеших коряк[257]257
  ...пеших коряк... – не занимающихся оленеводством (в отличие от «оленных»).


[Закрыть], человек ста с три и больши; и призвал их под государеву самодержавную высокую руку ласково и приветом; и собрав с них ясак лисицами красными, выслал в Якуцкой с служивыми людьми, с Олёшкою Пещерою с товарищи. А бою де у них с ними не было, потому что по государевой участе учинились они, неясашные коряки, покорны.

А ружьё де у них – луки и копьё, и начального человека они над собою не знают, а слушают которой у них есть богатой мужик. А товары де надобны им – железо, ножи и топоры и палмы, потому что у них железо не родитца. А соболей де у них на устье Пенжины реки нет, а питаютца они рыбой, и аманатов не держатца.

И от тех до острогов поохал он, Володимер, с служилыми людьми в Камчатцкой нос[258]258
  Камчатской нос – полуостров Камчатка.


[Закрыть], и ехал на оленях подле моря 2 недели. И от того Камчатцкого носа по скаскам иноземцев-вожей пошли они через высокую гору и, пришед к Люторским острогам, к иноземцам к люторам[259]259
  Люторы – олюторы, корякское племя, жившее к северо-востоку от Камчатского перешейка.


[Закрыть], и по наказной памяти под царскую высокую руку призывал ласкою и приветом и, призвав их, немногих людей, и в ясак писал с них лисицы. А промышляют де они те лисицы себе на одежю близ юрт своих, а соболи де от них по горам недалече белые[260]260
  ...соболи белые... – Белыми камчатские соболи названы потому, что в отличие от баргузинских, олёкминских, витимских они не имеют яркой окраски, не так темны, что снижало их ценность.


[Закрыть], и соболей де они не промышляют, потому что в соболях они ничего не знают. И русские люди у них преж ево, Володимерова с товарищи, приезду нихто не бывали, для того они соболей не промышляли. И бою де у них с ними никакова не было. А ружьё де у них – луки и стрелы – костяные и каменные, а железа у них нет и не родитца; а опричь железново – ножей и палем и копей – иного они ничего у них не берут. А аманатов де своих они не держатца ж.

И от того острожка отпустил он, Володимер, 30 человек служилых людей да 30 юкагирей подле Люторское море[261]261
  ...подле Люторское море... – по восточному побережью Камчатки; Люторское море – Берингово море.


[Закрыть] для проведыванья той земли и островов и для призыву под царскую высокосамодержавную руку вновь неясачных людей с ясачным платежей. А сам де он, Володимер, с достальными служилыми людьми и юкагирями пошли подле Пенжинское море[262]262
  ...подле Пенжинского моря... – по западному побережью Камчатки; Пенжинское море – Охотское море.
  ...совестясь... – сославшись, сговорившись.


[Закрыть] к Камчатке и к иным рекам.

И не дошед Камчатки-реки, наехали неясачных оленых коряк 2 юрты и ласкою их под царскую руку призывал, и они ясаку великому государю платить не стали и грозили их побить всех. И он, Володимер, поговори с служилыми людьми, громил их и побил.

И после того ясачные юкагири, Почина с родниками, послали от себя к родником своим, Коме с родниками, юкагиря Позделя, и велел им их, Володимера с товарищи, побить и отнюдь бы де их, Володимера с товарищи, не спущали, а он де, Почина с родниками своими, русским людей не спустит – побьёт их всех. И после того, пришед они, юкагири, к Анандырскому острогу, хотели взять и служилых людей побить. А пронеслась де та речь от них же, юкагирей; по тому их согласию, идучи подле Пенжинское море, ясачные юкагири Ома с родниками, трое человек, отходили от него, Володимера, в сторону и, пришед, сказали: подсмотрели де они на дороге коряцкой лыжной след. И он, Володимер, для подлинного проведыванья послал с ними служилых людей 4 человек. И он, Ома с родниками, отведя их, казаков, от него обманом, следу им не оказал, и заночевались. И ночною порою 3 человек казаков (Ома) убил до смерти, а родник де их, Ерёмка Тугуланов, на четвёртого человека, на Яшку Волокиту, нал и убить не дал; и они, юкагири, ево, Яшку, в 4-х местех изранили. И послал он, Ерёмка, к ним, Володимеру с товарищи, родника своего и велел ему про убийство сказать. И родник ево им про убийство не известил и, совестясь[263]263
  ...совестясь... – сославшись, сговорившись.


[Закрыть] с родниками своими, с Омою с товарищи, послал их, чтоб они их побили.

И они, Ома с родниками, на Палане-реке великому государю изменили, и за ним, Володимером, пришли и обошли со всех сторон, и почали из луков стрелять, и 3 человек казаков убили и его, Володимера, во шти местех ранили, и служилых и промышленных людей 15 человек переранили. И божиего милостию и государевым счастием они, служилые, справились и их, иноземцов, от себя отбили, и сели в осаде, и послали к товарищем овоим, служилым людей, с ведомостью юкагиря, и те служилые люди к ним пришли и из осады их выручили.

И услыша изменниковы родники от коряк весть, что родник их Почина с родниками товарищев ево, служилых людей, обманом побить не могли, учали быть покорны. И он де, Володимер, на Кыгыле-реке дал им страсть – бил батоги. А изменники де, Ома с товарищи, от них ушли.

И на Кыгыле-реке били челом великому государю, а ему, Володимеру, служилые и промышленные люди подали за своими руками челобитную, чтоб ему с ними итти на Камчатку-реку и проведать подлинно, какие народы над Камчаткою-рекою живут. И он де, Володимер, по челобитью их с Кыгыла-реки, взяв вожев дву человек, пошёл с служилыми людьми и с осталыми ясачными юкагири, которые не в измене, подле море на оленях и дошёл на Камчатку-реку.

И наехали 4 острога, а около тех острогов юрт ста с четыре и боле, и подозвал их под царскую высокосамодержавную руку, и ясак с них вновь имал, а с кого имяны, подаст книги.

А остроги де они делают для того, что меж собою у них бывают бои и драки, род с родом, почасту. А соболи де и лисицы у них в земле есть много, а в запас не промышляют, потому что они никуды ясаку не плачивали, только что промышляют себе на одежду. А по государскому счастию руским людом они были рады. А ружьё у них – луки усовые китовые, стрелы каменные и костяные, а железа у них не родитца.

И они, камчадальские иноземцы, стали ему, Володимеру с товарищи, говорить, что де с той же реки Камчатки приходят к ним камчадалы и их побивают и грабят, и чтоб ему, Володимеру, с ними на тех иноземцов итти в поход и с ними их смирить, чтоб они жили в совете[264]264
  Жить в совете – жить в мире.


[Закрыть]. И он де, Володимер, с служилыми людьми и с ясачными юкагири и с камчадальскими людьми сели в струги и поплыли по Камчатке-реке на низ. И плыли три дни и, на которые они остроги звали, доплыли; и их де, камчадалов, в том месте наехали юрт ста с четыре и боле, и под царскую высокосамодержавную руку их в ясачной платёж призывали. И они, камчадалы, великому государю не покорились и ясаку платить не стали. И он де, Володимер, с служилыми людьми их, камчадалов, громили и небольших людей побили, и посады их выжгли, для того чтоб было им в страх и великому государю поклонились. А иные иноземцы от них розбежались.

А как плыли по Камчатке, по обе стороны реки иноземцов гораздо много: посады великие, юрт ста по 3, и по 4, и по 5 сот и больши есть. И оттоле пошёл он, Володимер, назад по Камчатке вверх; и которые острожки проплыл, заезжал и тех камчадалов под государеву руку призывал и ясаку просил; и они, камчадалы, ясаку ему не дали, и дать де им нечего, потому что они соболей не промышляли и руских людей не знали, и упрашивались в ясаке до иного году.

И с того места пришли, откуды поплыли по Камчатке; и у них де оленные коряки олени их хотели украсть, для того чтоб им, Володимеру с товарищи, великому государю служить было не на чем. И он де, Володимер с служилыми людьми, увидя их дорогу и следы, за ними погнались, и, сугнав их у Пенжинского моря, поставили они с ними, служилыми людьми, бой; и бились день и ночь, и божиего милостию и государевым счастием их, коряк, человек ста с полтора убили, и олени отбили и тем питались; а иные коряки розбежались по лесам.

И от того де места пошёл он, Володимер, вперёд, подле Пенжииское море на Ичю-реку. И услышал он, Володимер с товарищи, у камчадалов: есть де на Иане-реке у камчадалов же полоненик[265]265
  Полоненик – Это был японец Денбей из города Осака («Узакинское государство»). «Индея», «Индейское царство» – Иеддо (Токио), столица Японии. Денбей служил приказчиком у одного купца, который отправил его в 1695 году с грузом товаров морем в Йеддо. В результате кораблекрушения он оказался в плену у курилов, где пробыл два года. Позднее он был доставлен в Москву, в январе 1702 года был представлен Петру I и имел с ним многочасовую беседу (к этому времени он уже мог немного говорить по-русски). В Москве Денбей подробно рассказал о своём плавании, сообщил интересные сведения о Камчатке и Японии, о которой в России тогда почти ничего не знали. Пётр приказал обучить его русской грамоте, чтобы он мог учить японскому языку «русских робят». В дальнейшем он преподавал японский язык в одной из учреждённых Петром I школ, его ученики принимали участие в экспедиции Беринга в качестве переводчиков. В 1710 году он просил царя отпустить его на родину, но Пётр отказал и велел окрестить его, при крещении он получил имя Гавриил.


[Закрыть], а называли они, камчадалы, ево русаком. И он де, Володимер, велел ево привести к себе; и камчадалы, боясь государской грозы, того полоненика привезли. И сказал тот полоненик ему, Володимеру; он де Узакинского государства, а то де государство под Индейским царством. Шли де они из Узакинского государства в Индею на 12 бусах[266]266
  Бусы – морские суда.


[Закрыть], а в бусах де у них было – у иных хлеб, у иных вино и всякая ценинная посуда. И у них де на одной бусе дерево сламило[267]267
  ...дерево сламило... – сломало мачту.


[Закрыть], и отнесло их в море, и носило шесть месяцев, и выкинуло к берегу 12 человек, и взяли де их, 3 человек, курильского народа мужики, а достальные де подле того же морского носу в стругу угребли вперёд, а где девались – того он им не сказал. И товарищи де ево, 2 человека, живучи у курилов[268]268
  Курилы – айны, жившие на Курильских островах и на юге Камчатки.


[Закрыть], померли, потому что к их корму не привычны: кормятца де они, курила, гнилою рыбою и кореньем. И тот де индеец им, Володимеру с товарищи, что они руского народа, обрадовался и сказал про себя, что он по своему грамоте умеет и был подьячим, и объявил книгу индейским письмом, и ту книгу привёз он, Володимер, в Якутцкой. И взяв ево, он, Володимер, к себе, и оставил на Иче-реке у своего коша[269]269
  Кош – укреплённый лагерь, стан.


[Закрыть] с служилыми людьми.

А сам де он, Володимер, с служилыми людьми пошёл подле Пенжинское море вперёд. И послыша их приход, оленные коряки с жилищ своих убежали вдаль, и он де за ними гнался 6 недель. И мимо идучи, на Нане, и на Гиги, и на Ники, и на Сиунчю, и на Харюзове реках неясашных камчадалов под царскую высокосамодержавную руку призывал и ясак с них ласкою и приветом имал, а с кого имяны – тому подаст книги.

И оттуды де пошли они вперёд; и на Кукше и на Кыкше реках оленных коряк сугнали и подзывали их под царскую высокую руку в ясашной платёж. И они, коряки, учинились непослушны и пошли от них на побег. И он, Володимер с товарищи, их постигли, и они, иноземцы, стали с ними битца, и божиею милостию и государевым счастием их, коряк, многих побили и домы их и олени взяли и тем питалися, а иные коряки от них убежали.

И оттуды пошед, наехали они курильских мужиков 6 острогов, а людей в них многое число; и их под царскую высокую руку призывали ж и ясаку просили, и те де курила учинились непослушны: ясаку с себя не дали и учинили с ними бой. И они де, Володимер с товарищи, из тех острожков один взяли и курилов человек с 50; которые были в остроге и противились – побили всех; а к иным острожкам не приступали, потому что у них никакова живота нет и в ясак взять нечего. А соболей и лисиц в их земле гораздо много, только они их не промышляют, потому что от них соболи и лисицы никуды нейдут.

А до Бобровой реки, которая на Пенжинской стороне, не доходил он, Володимер, за 3 дни. А от той реки, сказывают иноземцы, по рекам людей есть гораздо много. И оттого воротился он, Володимер, с служилыми людьми назад и пришёл на Ичю-реку. Божиим изволением олени у них выпали и итти им было вскоре в Анадырской острог не на чем, и он де на той Иче-реке поставил зимовье. А на Камчатку-реку послал от себя служилых людей, Потапа Сюрюкова, всего 15 человек, да ясачных юкагирей 13 человек. И он, Потап, писал к нему, Володимеру: камчадалы де все живут в совете, а в ясаке упрашиваютца до осени.

И на Иче-реке служилые люди били челом великому государю и подали ему за своими руками челобитную, чтоб им с той Ичи-реки итти в Анандырской, потому что у них пороху и свинцу нет – служить не с чем. И по тому их челобитью он, Володимер, с служилыми людьми и с полонеником с той Ичи-реки пошли в Анандырское зимовье.

И идучи дорогою, оленной коряка Эвонто, который убежал из Анандырского, и сказал ясашным юкагирям, что де Анандырской острог взят, служилые и промышленные люди побиты и аманаты выпущены, и чюванского роду Омеля Тюляпсин с товарищи, 30 человек, изменили и дву человек, казака да промышленного, убили.

А в сборе у него, Володимера, ясачной казны: 8 сороков 10 соболей, 191 лисица красных, 10 лисиц сиводущатых[270]270
  Лисица сиводущатая – одна из цветовых вариаций обыкновенной лисицы, нечто среднее между красной лисицей и чёрно-бурой.


[Закрыть], 10 бобров морских[271]271
  Бобры морские – каланы; далее именуются также «бобрами большими».


[Закрыть], парка соболья, 7 лоскутов бобровых, 4 выдры, да староплатёжных юкагирей, которые ходили с ним в поход, 42 соболи, 26 лисиц красных. А у многих де соболей хвостов нет, для того что они, камчадалы, у соболей хвосты режут и мешают в глину и делают горшки, чтоб глину с шерстью вязало; а из иных шьют наушки[272]272
  Наушки – лопасти у шапки, шлема, закрывающие уши.


[Закрыть].

А из Анандырского ходу до Пенжины-реки тихим путём 3 недели, а от Пенжины до люторских народов 2 недели, а от лютор до камчадальских первых рек 6 недель, а от Кыгыла-реки до Камчатки переход на оленях 2 недели, а до Курил ходу от Кыгыла ж 5 месяцев.

И он де, Володимер, из Анандырского с служилыми людьми и с казною великого государя и с полонеником пошёл в Якутцкой город. И тот полоненик шёл с ними 5 дней и ногами заскорбел, потому что ему на лыжах ход не за обычай и итти было ему невмочь; и он де, Володимер, того полоненика с дороги с провожатыми возвратил в Анандырской. И после того, встретя на дороге прикащика Григорья Посникова, и о том ему говорил, чтоб он ево не задержав выслал в Якутцкой с служилыми людьми, и дал ему, Григорию, 35 лисиц красных, чем тому полоненику дорогою наймывать под себя подводы.

А книги де он, Володимер, вышеписанной ясачной сборной казне, с кого имяны что взял, подаст за своею рукою вскоре. А дорогою де он, Володимер, тех книг не написал, потому что не было у них писчие бумаги.

И естли из Якуцкого на Камчатку слуяшлым людей впредь будет посылка, и с ними надобно послать 2 пушечки небольшие для страха иноземцом, потому что после их, Володимера с товарищи, тех вышеписанных родов иноземцы остроги свои от приходу русских людей почали крепить.

Якуцкого города пятидесятник Волотька Атласов руку приложил.

1701 году, февраля в 10 день, явился в Сибирском приказе якуцкой казачей пятидесятник Володимер Отласов, а по допросу сказал:

Из Якуцкого де он, Володимер, пошёл в 203 (1695) году, августа в последних числах, в Анандырское зимовье для государева ясачного сбору, а с ним было якуцких служилых людей 13 человек. Из Якуцкого де, переплыв он в лодках через Лену-реку, взяв конные подводы, шли еланными[273]273
  ...еланными... – Елань – луговая равнина.


[Закрыть] и луговыми местами до Алдану-реки дни с три. А ходу в день будет вёрст по 30-ти. А переехали через Алдан в лодках, а коней от Алдану наймовали и через Алдан плавили повыше устья за день, против реки Токулана. А Алдан-река величиною будет против Москвы-реки вдвое. А против реки Токулана вверх по правой стороне шли коньми ж по грязным и каменистым местам до самой вершины 11 дней. А зима захватила их на устье Токулана-реки. А та Токулан-река меньши Москвы-реки. И перешед Токулан-реку, пришли на вершину Яны-реки, через камень 1 день, и шли по Яно-реке вниз коньми педели с две до Верхоянского зимовья. И в Верхоянском зимовье, наняв новых лошадей, шли на низ по Яне; а Яна-река шире Москвы-реки. И перешли на Тастак; а Тастак-река меныли Москвы-реки и мелка. А с Тастаку на Голяндину-речку, а та Галянда-речка пала в Индигирку-реку под Индигирским острогом. И шли тою Галяндою-речкою до Индигирского острожку на конех же. А всего ходу и с простоем от Якуцкого до Индигирского острожку недель по шести и по семи.

А из Индигирского острожку на низ по Индигирке шли на наёмных оленях дней с 5 или с 6 до Уяндинского зимовья. А та Уяндина-река пала в Индигирку с левой стороны. А от Яндина шли небольшое место на низ по Индигирке и перешли через хребет до Алазейского зимовья, а ходу дней с 8 или с 10. А от Алазейского зимовья на оленях же через хребет шли до Колымы-реки, до урочища Ярмонги 2 дни. А с Ярмонги шли на низ по Колыме дней с 10 на нартах до Нижняго Колымского зимовья, а то зимовье близ самого устья. А от Колымского зимовья пошли вверх по Анюю-реке и через хребет до Яблонной реки, а по Яблонной вниз до Анандыря-реки, и по Анандырю вниз до Анандырского острогу, недели с 4, а налехке весною выходят недели с три. А в подводы коней и оленей наймуют они, служилые люди, собою у ясачных иноземцов.

А меж Колымы и Анандыря-реки Необходимой нос[274]274
  Необходимый нос – Чукотский полуостров.


[Закрыть], которой впал в море, и по левой стороне того носу на море летом бывают льды, а зимою то море стоит мёрзло, а по другую сторону того носу весною льды бывают, а летом не бывают. А на том Необходимом носу он, Володимер, не бывал. А тутошние инородцы чюкчи, которые живут около того носу и на устье Анадыря-реки, сказывали, что против того Необходимого носу есть остров, а с того острову[275]275
  ...с того острову... – с Аляски.


[Закрыть] зимою, как море замёрзнет, приходят иноземцы, говорят своим языком и приносят соболи худые, подобны зверю хорьку, и тех соболей, соболя с три, он, Володимер, видел. А хвосты у тех соболей длиною с четверть аршина, с полосами поперечными, чёрными и красными[276]276
  ...соболи худые... с полосами поперечными, чёрными и красными. – «Худым соболем» Атласов называет здесь американского енота, который водится на Аляске, но отсутствует на Чукотском полуострове и на Камчатке.


[Закрыть].

И в Анандырском де зимовье собрал он, Володимер, служилых и промышленных людей человек с 60, а что с теми людьми он, Володимер, учинил и куды ходил, и то де писано в допросе ево, которой прислан из Якуцкого, и в ево, Володимерове, челобитной, что прислана из Якуцкого под отпискою.

А идучи в Камчадальскую землю и из Камчадальской земли, питались они оленями, которые полонили они у иноземцов, и рыбою, которую они имали у иноземцев, а иную рыбу сами ловили сетьмн, которые взяты были с ними из Анандырского зимовья.

А рыба в тех реках в Камчатской земле морская, породою особая, походит одна на сёмгу, и лотом красна, а величиною болыни сёмги, а иноземцы её называют овечиною[277]277
  Овечина – чавыча; это название Атласов заимствовал из корякского языка (евоч), по-камчадальски – човуича.


[Закрыть]. И иных рыб много – 7 родов розных, а на руские рыбы не походят. И идёт той рыбы из моря по тем рекам гораздо много, и назад та рыба в море не возвращается, а помирает в тех реках и в заводях. И для той рыбы держится по тем рекам зверь – соболи, лисицы, выдры.

А ходили они по той Камчатской земле летом и зимою на оленях, и зимою тех оленей впрягают в нарты, а летом на оленях ездят верхом с сёдлами, а сёдла бывают деревяные.

А зима в Камчатской земле тепла, против московского, а снеги бывают небольшие, а в курильских иноземцах снег бывает меныни. А солнце на Камчатке зимою бывает в день долго, против Якуцкого блиско вдвое. А летом в курилах солнце ходит прямо против человеческой головы, и тени против солнца от человека не бывает.

А в Курильской земле зимою у моря птиц, уток и чаек много, а по ржавцам лебедей много ж, потому что те ржавцы зимою не мёрзнут. А летом те птицы отлетают, а остаетца их малое число, потому что летом от солнца бывает гораздо тепло, и дожди, и громы большие, и молния бывает почасту, А чает он, что та земля гораздо подалась на полдень.

А в Камчатской и в Курильской земле ягоды – брусница, черемха, жимолость – величиною меньши изюму и сладка против изюму. Да ягоды ж ростут на траве, от земли в четверть, а величиною та ягода немного меньши курячья яйца, видом созрелая зелена, а вкусом, что малина, а семена в ней маленькие, что в малине. А на деревьях никакова овоща не видал.

А есть трава – иноземцы называют агататка[278]278
  А есть трава... агагагка... – Речь идёт о «сладкой траве», из которой камчадалы получали сахар, а русские гнали водку; русское название – борщовник.


[Закрыть], вышиною ростет в колено, прутиком, и иноземцы тое траву рвут и кожуру счищают, а средину переплетают таловыми лыками и сушат на солнце, и как высохнет, будет бела, и тое траву едят – вкусом сладка, а как тое траву изомнёт – и станет бела и сладка, что сахар.

А деревья ростут – кедры малые, величиною против мозжевельнику, а орехи на них ость. А березнику, лиственничнику, ельнику на Камчадальской стороне много, а на Пенжинской стороне по рекам березняк да осинник.

А на Пенжине живут коряки пустобородые, лицом русоковаты, ростом средние, говорят своим особым языком, а веры никакой нет, а есть у них их же братья шеманы – вышеманят, о чём им надобно: бьют в бубен и кричат. А одежду и обувь носят оленью, а подошвы нерпичьи. А едят рыбу и всякого зверя и нерпу. А юрты у них оленьи и рондужные.

А за теми коряками живут иноземцы люторцы, а язык и во всём подобие коряцкое, а юрты у них земляные, подобны остяцким юртам.

А за теми люторцы живут по рекам камчадалы: возрастом невелики, с бородами средними, лицом походят на зырян. Одежду носят соболью и лисью и оленью, а пушат то платье собаками. А юрты у них зимные земляные, а лётные на столбах, вышиною от земли сажени по три, намощено досками и покрыто еловым корьём, а ходят в те юрты по десницам. И юрты от юрт поблизку, а в одном месте юрт ста по 2, и по 3, и по 4.

А питаются рыбою и зверем. А едят рыбу сырую, мёрзлую, а в зиму рыбу запасают сырую: кладут в ямы и засыпают землёю, и та рыба изгноет, и тое рыбу, вынимая, кладут в колоды и наливают водою, и розжегши каменья, кладут в те колоды и воду нагревают, и ту рыбу с тое водою розмешивают и пьют, а от тое рыбы исходит смрадной дух, что рускому человеку по нужде терпеть мочно.

А посуду деревянную и глиненые горшки делают те камчададьцы сами, а иная посуда у них есть левкашеная и олифляная[279]279
  Посуда левкашеная и олифляная – японская лаковая посуда, при изготовлении которой деревянную посудину сначал левкасят (левкас – жидкая шпаклёвка), а потом проолифливают.


[Закрыть], а сказывают оне, что идёт к ним с острова, а под которым государством тот остров – того не ведают.

А веры никакой нет, только одне шаманы, а у тех шаманов различье с иными иноземцы: носят волосы долги.

А по хребтам живут в Камчадальской зомле оленные коряки. И с теми камчадальцы всякую речь, о чём руским людей доведетца говорить, говорят коряцким языком ясыри, которые живут у русских людей. А он, Володимер, по коряцкому и по камчадальскому языку говорить ничего не знает.

А за камчадальцами вдаль живут курильские иноземцы: видом против камчадальцов чернее, и бороды меньши. А в той Курильской земле против Камчадальской теплее. А одежду носят такую ж, что и камчадальцы, только камчадальцев они скуднее. А соболи у них есть, только плохи, для того что место стало быть тёплое. А бобров больших и лисиц красных много. А вдаль за теми курильскими иноземцами какие люди есть и далека ль та земля – неведомо.

А от устья итти вверх по Камчатке-реке неделю, есть гора, подобна хлебному скирду[280]280
  ...гора, подобна хлебному скирду... – вулкан Ключевской группы.


[Закрыть], велика гораздо и высока; а другая близь её же подобна сенному стогу и высока гораздо: из неё днём идёт дым, а ночью искры и зарево. А сказывают камчадалы: буде человек взойдёт до половины тое горы, и там слышат великой шум и гром, что человеку терпеть невозможно. А выше половины той горы которые люди всходили, назад не вышли, а что тем людей на горе учинилось, не ведают. А из-под тех гор вышла река ключевая, в ней вода зелена, а в той воде, как бросят копейку, видеть в глубину сажени на три.

А вышеписанные иноземцы державства великого над собою не имеют, только кто у них в котором роду богатее, того больши и почитают. И род на род войною ходят и дерутся. А летом те все иноземцы мужеского полу ходят наги. А к бою временем бывают смелы, а в иное время плохи и торопливы. А наперёд сего дани с тех иноземцов никуды не имано. А жён имеют всяк по своей мочи: по одной, и по 2, и по 3, и по 4. А скота никакова у них нет, только одне собаки, величиною против здешних, только мохнаты гораздо: шерсть на них длиною в четверть аршина. А соболей промышляют кулёмами у рек, где рыбы бывает много, а иных соболей на деревье стреляют.

А воюются те иноземцы меж собою род с родом. А огненного ружья гораздо боятся и называют руских людей огненными людьми. А бои с рускими людьми у них были только до тех мест, как сойдутся с рускими, и против огненого ружья стоять не могут и бегут назад. А на бои выходят зимою камчадальцы на лыжах, а коряки оленные на нартах: один правит, а другой из лука стреляет. А летом на бои выходят пешком, наги, а иные и в одежде.

А товары к ним надобны: одекуй лазоревой, ножи. А у них против того брать соболи, лисицы, бобры большие, выдры.

А на море около люторов зимою лёд ходит, а всё море не мёрзнет. А против Камчатки на море лёд бывает ли, не ведает. А летом на том море льду ничего не бывает.