Текст книги "Антология советского детектива-48. Компиляция. Книги 1-11 (СИ)"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Георгий Вайнер,Аркадий Вайнер,Эдуард Хруцкий
сообщить о нарушении

Текущая страница: 334 (всего у книги 337 страниц)

– А поедут ли они туда, откуда они приехали, вот в чем вопрос, Шевелев, – произнес Сергей задумчиво. – Как говорится, лучше перебдеть, чем недобдеть. Бак полон, до Осташкова тебе должно хватить. А если не до Осташкова, то двадцатилитровая канистра сзади. Только, Бога ради, не думай вместе с ними на заправку остановиться.

– Я неумный, да? – обиделся Шевелев.

– Ты молодой, – назидательно заметил Никольский. «Фигуранты» что-то все не появлялись, хотя им давно уже следовало бы занять места в своей «Мазде».

– Где же они? – забеспокоился Шевелев.

– Сейчас будут, куда им деваться, – успокоил его Сергей.

И двое в красных пиджаках появились. С коробками в руках (видимо, запаслись на дорогу изысканной ресторанной пищей), шумные, оживленные, они, громко беседуя, подошли к «Мазде» и хлопотливо устроились в ней.

Никольский выбрался из «Оки» и пожелал:

– Держи хвост пистолетом, Шевелев!

«Мазда» тронулась. Тронулась и неприметная «Ока».

Никольский смотрел им вслед, когда под пиджаком заверещал сотовый. Он извлек пластмассовую штучку, раскрыл и откликнулся:

– Да! – и через паузу: – Иди ты! Бегу!

– Я бы и внимания не обратила, ну, перепутал паспорта и перепутал, – говорила, глядя поочередно то на Никольского, то на Котова, кассирша из обменного пункта, – но на паспортах-то одна и та же фотография – молодого. И просто случайно: первый паспорт я нечаянно на страничке с датой рождения открыла.

Еще раз посмотрела на Котова, еще раз на Никольского: интересно ли им?

– Если не секрет, как вас зовут? – строго спросил Никольский.

– Ряузова, – официально представилась кассирша и неофициально: – Ксения… Юрьевна.

– Вы молодец, Ксюша, – просто Никольский. Она засмущалась, тут же освободилась от напряженности и дополнила свой рассказ:

– Настоящие его паспортные данные у меня в копии остались, а фамилию и имя, отчество с первого паспорта я все повторяла про себя, чтобы не забыть до тех пор, пока он не ушел. И сразу же записала. Андрианов Николай Сергеевич.

– Спасибо, Ксения Юрьевна, – с командирской задушевностью поблагодарил ее подполковник Котов. – И извините за беспокойство. Сейчас вас отвезут домой.

– Я хоть чем-нибудь помогла вам? – желая услышать «да», поинтересовалась Ксения.

Никольский с лихвой удовлетворил это ее желание:

– Вы даже и представить не можете, как! Вы нам клювик дали, Ксюша, золотой ключик!

– А этот боров Димка говорил, что я зря волну гоню! – торжествовала Ксюша.

– Он кто – этот боров? – насторожился Котов.

– Да охранник наш! – сказала девушка весело.

В кабинет влетел Лепилов:

– Госпожа Ряузова, автомобиль вас ждет.

Ксения в последний раз посмотрела на всех, последний раз улыбнулась.

– Удачи вам! – пожелала она.

Миша галантно взял ее под локоток и проводил до дверей кабинета. Сам вернулся к столу Котова.

– Вот адрес этого Сергея Клягина, – Лепилов положил перед Славой бумажку. Котов глянул, перекинул ее Никольскому.

– Плющиха, – прочитал Никольский.

– Это дом такой длинный, справа, если от гостиницы «Белград», – дал пояснения Лепилов.

– Что ж, Миша, бери Климова и Вешнякова и на Плющиху. В РЭУ решите, кем вам лучше быть: водопроводчиками или электриками, приказал Никольский.

– И поосторожнее, – добавил Котов. – Этот гад с пистолетом.

– Я инспектор городского энергохозяйства. Откройте, пожалуйста. Нам нужно проверить работу вашего счетчика, – говорил Лепилов в закрытую дверь. Вешняков и Климов находились пролетом выше, невидимые через дверной глазок. Никто не ответил Лепилову, но дверь резко распахнулась и вновь захлопнулась. К ней прижалась спиной выскочившая из квартиры девушка. Она так и стояла, прижавшись, и молча смотрела на Михаила.

– Вот направление-наряд, – доложил Лепилов. – Если не верите, прочтите.

Девушка не глянула на бумажку, она продолжала смотреть в глаза Лепилову.

– Вы не электрик, – сказала она уверенно и нервно.

– Вот те на! Не электрик! А кто же я? – возмутился Лепилов.

– Вы милиционер, и я вас жду третий день, с тех пор, как прочитала в газете, что Андрианов убит! – выпалила она.

– Сергей дома? – быстро спросил Лепилов. Терять уже было нечего.

– Нет его, нет! – воскликнула она, чуть не плача.

– Тогда зайдем в квартиру, поговорим, – предложил Миша.

– Я не пущу вас туда. Там мама. Будем говорить здесь! – девушка говорила негромко, но твердо. Миша понял: она от своего не отступится. Вздохнул и спросил:

– Сергей Клягин – ваш брат?

– Да.

– Где он сейчас?

– Вероятно, на квартире, которую он снимает, или убежал куда-нибудь. У него звериное чутье на опасность, – ответила она с горечью. И горечь эта была вызвана отнюдь не сочувствием брату.

– Почему вы думаете, что ваш брат убил Андрианова? – спросил Лепилов.

– Андрианов звонил два раза сюда и представлялся, разыскивая его, – отчетливо произнесла Клягина.

– Сергей оставил у вас какие-то вещи? – задал дежурный вопрос Миша.

– Попробовал бы! – вырвалось у девушки. И столько скрытой ярости слышалось в ее голосе, что Михаил понял: не врет девчонка. Ни на капельку, ни на молекулу не врет.

– Но вы вот так просто подозреваете своего брата в убийстве? – удивился все же Лепилов.

– Я не подозреваю, я знаю, что он – убийца! – Теперь она кричала. Глаза ее вспыхнули огнем ненависти.

– Почему? – Михаил даже опешил от подобного взрыва эмоций.

Но Клягина уже взяла себя в руки. Усталым механическим голосом, даже нудным каким-то, она произнесла:

– Он выродок. Нелюдь. Тварь, – будто озвучила набор банальных, никому не интересных истин.

– У вас есть адрес квартиры, которую он снимает? – спросил Лепилов.

– Есть, записан в алфавите. Сейчас я вам его принесу, – пообещала девушка и приоткрыла дверь. Лепилов придержал дверь ногой и сказал:

– Извините, но я с вами.

– Думаете, я все вру и он здесь прячется? – хмыкнула она почти презрительно. – Не прячется, не бойтесь. Что ж, пойдемте.

Они вдвоем вошли в темный коридор. Девушка крикнула в никуда:

– Мама, это электрик из РЭУ, счетчики проверяет!

Лепилов подождал у счетчика. Девушка вышла из комнаты с длинненькой книжицей в руке, кивком указала на выход. На площадке сказала:

– Держите.

– Я перепишу, – Лепилов достал из кармана шариковую ручку и блокнот. Быстренько переписал адрес, отдал книжку и поблагодарил, не подумав:

– Спасибо.

– За что? – тускло сказала она. – Господи, что же будет, когда мама все узнает!

Стемнело уже. В кабинете Никольского Котов и Никольский при свете настольной лампы играли в шахматы.

– Хреновый ты шахматист, Сергей, – бурчал негромко Котов. – Ты же сыщик, тебе же просчитывать надо на десять ходов вперед.

– Я и просчитываю. Счет-то три – один в мою пользу.

– Это ничего не доказывает. Я, чиновник, одну-то партию у сыщика все-таки выиграл. А сейчас вторую выиграю. Шах!

Будто по его приказу зазвонил телефон. Никольский взял трубку, включил звук.

– Лепилов?

– Я, Сергей Васильевич, – раздался голос Михаила. – Нету света в его окне. Что делать с ним?

– Будто не знаешь! – сказал Никольский.

– В засаду, да? – уточнил Миша.

– Это уж по обстоятельствам, что в квартире обнаружишь, – отдал-таки распоряжение Сергей. – Или не обнаружишь. Дверь незаметно вскрыть сможете?

– Сможем, замки знакомые, – заверил Михаил.

– А соседи? – зачем-то спросил Никольский. Ну не мог он не проконтролировать подчиненного, хотя и знал: Лепилов – опер более чем грамотный.

– Одни шумно гуляют, других вообще нет, – с готовностью доложил Миша.

– Тогда действуйте, – приказал наконец Никольский. – Как осмотритесь, сразу позвони. Только свет не вздумайте включать!

– О господи! – возмутился наконец и Лепилов, вешая трубку.

– Хороший у тебя парень Лепилов, – сказал просто так Котов.

– Угу, – согласился Никольский, глядя на шахматную доску. – А я ладьей закроюсь.

– Думаешь, спасешься? – хихикнул Котов.

– Не только спасусь, но и атаковать буду, – заверил Сергей. – Куда теперь ты своего ферзя денешь?

– Не хвались идучи на рать… – Котов размышлял. Вдруг встрепенулся. – Да, кстати. Мне сообщили сведения о мокрых висяках с голубыми.

– Что ж ты молчал?! – едва не заорал Никольский.

– Все не по делу вроде бы… – с сомнением сказал Котов. – Два глиномеса, задушенных удавкой…

– У него тогда пистолета не было! – азартно воскликнул Сергей.

– Считаешь, он? – спросил Слава.

– Почти не сомневаюсь. Яростная вера сестры в то, что он убил Андрианова, возникла не на пустом месте! – убежденно заявил майор. – Она, видимо, давно его подозревала.

– Уж очень свиреп для пидора… – вновь засомневался Слава.

– Задницей он только заманивал денежных глиномесов. Он не пидор, он тварь. – Никольский посмотрел на часы. – Конец второго акта.

– Какого еще акта? – удивился Котов.

– Я на сегодня в театр приглашен. Теперь Анюта мне башку отвинтит… – с наигранной тоской и затаенной гордостью сообщил Сергей.

– Дела! – еще раз удивился Котов. – Ишь как у тебя серьезно!

Никольский не успел отреагировать – зазвонил телефон.

– Лепилов? – спросил Никольский.

– Мы в квартире, – Лепилов замолк, ожидая следующего вопроса.

– Он туда придет? – поинтересовался майор.

– Да, твердое да, Сергей Васильевич! – заверил Миша радостно. – В комнате две сумки, в которых все для дальнего и длительного путешествия.

– Соображения, – предельно кратко спросил начальник.

– Мы в засаде до упора. С голода не помрем и от жажды тоже. Втроем мы возьмем его… – Лепилов прыснул и добавил голосом Папанова: – Без шума и пыли.

– Не кривляйся, – велел Сергей строго. – Клягин на пределе. Или уже в беспределе. Вас подстраховать?

– Нас трое, Сергей Васильевич, – устало сказал Миша, как малому ребенку. – Не надо, только толкаться будем.

– Разговор – шепотом. Разуйтесь и ходите на цыпочках, – опять начал было Никольский.

– Шеф! – укоряя, перебил Лепилов.

Сергей понял, мысленно сам посмеялся над собой.

– Чуть что – звони немедленно! – Никольский положил трубку. – Ну нам и ночка предстоит!

– Не нам, а вам. Я – начальник. Я спать пойду, – Котов встал, потянулся.

– Сдаешь партию? – съехидничал Сергей.

– Партия будет доиграна завтра, – Котов приблизился к дверям. – От Шевелева ничего нет?

– Пока нет, – ответил Никольский.

– Плакали наши пять тысяч… – вздохнул Слава.

В серой полумгле рассвета Вешняков, мягко ступая босыми ногами, отошел от входной двери и приблизился к комнатному окну.

– Тебе кто разрешил пост покинуть? – просвистел шепотом Лепилов. Он полулежал в кресле. А Климов дрых на кушетке.

– Все, – сказал Вешняков, тоже шипя. – Он до семи не объявится. Теперь только за компанию с теми, кто на работу торопится. Мое время закончилось. Буди Жорку.

Лепилов посмотрел на часы – было ровно четыре. Он осторожно положил ладонь на острое плечо Климова, который, отвернувшись к стене, тихо спал.

– А? Что? – на испуганном выдохе вскинулся плохо соображавший Климов.

– Тихо, Жора, – по-матерински успокоил его Лепилов. – Твоя смена.

– А-а-а, – с трудом понял свою задачу Климов и, скинув ноги, сел на кушетке.

– Ты придиванный коврик захвати, – посоветовал Вешняков. – Из-под дверей сквозняком тянет, ноги сильно мерзнут.

Климов, прихватив коврик, направился к дверям.

– Спи, – с завистью приказал Лепилов. Вешняков опрокинулся спиной на кушетку, вытянул ноги и заворчал недовольно:

– Заснешь тут, – и помечтал: – Сейчас бы сто пятьдесят в два глотка и супчику горячего!

– Заткнись, – мечтательно протянул Лепилов. Сто пятьдесят и горячий супчик пленили и его воображение.

– Эх, ты, – Вешняков зевнул. – А Владимир Ильич Ленин что говорил? Надо мечтать.

– Он этого не говорил. Он говорил, что из всех искусств для нас важнейшим является кино.

Тот самый, дивный город на воде уже проснулся. Прошли по главной улице к пристани служащие порта; рабочие – к консервному заводу, мелкие чиновники расползлись по многочисленным конторам районной власти.

Музей открывался в одиннадцать. В половине двенадцатого Иван Степанович Коломиец, сняв пломбу с парадных дверей, открыл их массивным ключом.

Без двадцати пять с черного хода, который караулил бутафорский сторож-дед, в музей деловито прошагали двое краснопиджачников. Правда пиджаки их посерели от пыли.

Незаметно доведший их до места работы Шевелев развернулся и прогулочным шагом добрался до гостиницы, где на тротуаре у подъезда притулилась «Ока». Он все уже подготовил к отъезду, и «Ока» резво побежала из плавучего городка. На шоссе Шевелев дал скорость: машин там пока почти не наблюдалось. Только один раз «Оке» пришлось принять на обочину: навстречу пронеслись, уверенно занимая середину проезжей части, темно-синий «Мерседес» и бежевый шестидверный «Линкольн».

…На переговорном телефонном пункте города Торжка Шевелев зашел в кабину и, дождавшись соединения, доложил:

– Оба работают в городском музее, Валентин Поливанов – экскурсоводом, а Олег Дьячков – плотником. Сейчас на рабочих местах и, судя по всему, никуда больше не собираются… – Помолчал, слушая собеседника, затем продолжал: – Кое-что узнал мимоходом. Они вчера втроем вместе с директором в ресторане отдыхали. Ну и я тоже, за столиком со здешним бизнесменом одним. Так вот, директор музея Коломиец – бывший секретарь райкома комсомола, а Поливанов у него инструктором был. Дьячков из местных пижонов. Правда, в последнее время поутих, не высовывается. Все трое – при деньгах… – Опять помолчал. – Еду.

…Из музея вышла оживленная, жизнерадостная компания и подошла к двум богатым иномаркам. Три упитанных иностранца, директор музея Иван Коломиец и – добрым дядюшкой – Алексей Тарасов составляли это отнюдь не голодное и не нищее сборище.

– Вы, Иван Степанович, уже были гостеприимным хозяином, – Тарасов под локоток подвел Коломийца к «Линкольну» и усадил на переднее сиденье рядом с важным шофером. – А теперь вы наш дорогой гость.

Он тут же открыл дверцу для двух американцев, которые вольготно устроились в обширном салоне. Обернулся к третьему:

– А вы, мистер Сильверстайн?

– Я хочу катиться с вами, – сказал мистер Сильверстайн с немыслимым акцентом и заржал заразительно и тупо, сугубо по-американски. – Литл разговор. Интим конфиденс.

Поехали. «Мерседес» впереди, «Линкольн» сзади. Сидя рядом с Тарасовым, бойкий американец спросил без всякого акцента:

– Лешка, а этот Коломиец по-английски сечет?

– Вряд ли, – презрительно фыркнул дородный полуседой Лешка. – Из комсомольцев. Ну, да на всякий случай я его за стекло усадил.

– Лады, – Сильверстайн мелко закивал. – Ты знаешь, во сколько прямо навскидку оценил эту сову Гиге?

– Во сколько? – после короткой – для солидности – паузы лениво спросил Тарасов. Спокоен он был, ох, спокоен.

– Триста тысяч, – коротко взлаял Сильверстайн.

– Пятьсот, Гриша, пятьсот, – снисходительно хохотнул Алексей. – Я краем уха все-таки услышал, – Тарасов на миг повернул лицо к мистеру Сильверстайну, язвительно улыбнулся. – Хотя ты теперь и американский миллионер без дураков, Гришка, а как был ломщиком, так и остался.

– А ты ангел без крыльев, – с американского миллионера Гришки все скатывалось как с гуся вода. – Лады. Триста твои. С директором рассчитываешься сам?

– Зачем же все усложнять? – опять снисходительно и вновь лениво усмехнулся Лешка. – Лучше уж я прямо к мистеру Гигсу…

– Врешь! – взвизгнул Гришка. – Не пойдешь! Поостережешься неподкованного по российским делам купца! Окончательно – сколько?!

– Все пятьсот, – Тарасов был просто убийственно спокоен.

– А я без навара? – окрысился Гришка.

– Совесть поимей, Гриша, – урезонил его Тарасов. – Ведь знаешь, что в штатах наваришь другую половину.

Машины остановились – доехали до места. Казалось, вот он, рай земной. Путешественники вывалились из автомобилей у монументальной роскошной русской избы.

– О! – восхитился избой мистер Гиге. Обернулся к заливу и снова: – О!

Второй настоящий американец, без восклицаний оглядев окрестности, улыбнулся Тарасову:

– О'кей, мистер Тарасов!

Солнце било в окно квартиры, где томились оперативники. Все трое бодрствовали, но Климов горестно прошептал Вешнякову:

– Вот когда по-настоящему спать захотелось.

Лепилов, дежуривший у дверей, вдруг резко вскинул руку. Синхронно и бесшумно Вешняков и Климов брызнули по углам, затаились там, чтобы быть невидимыми из дверей. Заскрежетал в замочной скважине ключ. Дверь тихонько отворилась внутрь, прикрывая собой Лепилова с пистолетом в руке. Кто-то шагнул в прихожую, остановился, прислушался. Казалось, его встречает лишь тишина пустого помещения. Человек сделал второй шаг и вдруг шейными позвонками ощутил холод металла.

– Руки в гору! Не дергаться! – страшным голосом прокричал Лепилов.

Человек все-таки дернулся, за что и получил удар рукояткой «Макарова» по затылку. Ему не дали упасть: подскочили Вешняков с Климовым. Подхватили, скрутили, завалили, защелкнули на запястьях задержанного наручники.

… – Взяли, – устало доложил по телефону Лепилов. Никольский провел рукой по лицу, словно паутину снял. Отлегло от сердца.

– Молодцы! – от души похвалил он оперативников.

– Молодцы, да не очень… – поспешил огорчить начальника Миша.

– Что – постороннего повязали? – догадываясь, ужаснулся Никольский.

– Не совсем постороннего. Посланца, – чуть успокоил отца-командира Лепилов. – Он за вещами приехал.

– Где Клягин?! – яростно взревел Сергей.

– Клягин ждет его с вещами в «Макдональдсе» на Добрынинской в четырнадцать ноль-ноль, – доложил Михаил. – Паренек оставляет машину, оставляет ключи в машине и вещи. А сам только извещает Клягина и остается в «Макдональдсе».

– Вы с пареньком поработали? – спросил Никольский грозно.

– Ага, – беспечно отозвался Лепилов.

– С гарантией? Ничего не выкинет? – забеспокоился Никольский.

– Он уже ручной, Сергей Васильевич! – со смехом заверил Миша.

– Я с группой захвата жду вас на Добрынинской. Подъезжайте ровно в четырнадцать ноль-ноль! – суровым голосом отдал приказ Сергей.

…Никольский, гуляя, обошел «Макдональдс» кругом. Мужички из группы захвата выглядели вполне прилично: усредненные москвичи занимались суетными повседневными делами: жевали, беседовали, ждали любимых девушек.

…Верткий кореец «Дэу» остановился за два квартала до «Макдональдса» у института Вишневского. Опера выскочили из машины. Было без трех минут два.

– Ты все запомнил, Денис? – спросил водителя Лепилов.

– Все помню, – кивнул Денис – среднестатистический представитель «поколения некст»: американизированный, жадноватый и трусоватый.

– Главное, не забывай о сроке, который будет или которого не будет, – не преминул еще раз пугнуть «тинейджера» Лепилов. – Поехал!

«Дэу» остановился на углу Садового, уперевшись в хвост нагло стоявшего радиатором чуть ли не на проезжей части джипа «Гранд Чероки». Денис, не выключая мотора, захлопнул дверцу и, обойдя «Чероки», свернул к входу в ресторан. Парень шел через зал к столику у окна, за которым сидел скучающий Сергей Клягин и потягивал через соломинку молочный коктейль. Денис сел за столик, доложил:

– Направо, за углом. Вторая. Ключ на месте, мотор не выключен.

– Почему вторая? – вскинул глаза бандит.

– Что я, на проезжей части должен был ее оставить? – трусовато полувозмутился Денис. – Сразу за джипом.

– Проводи меня до дверей, – предложил Клягин и поднялся.

Они не дошли до дверей, потому что Клягин метрах в пяти от них остановился.

– Ну, прощай, Денис, – сказал он, будто чего-то ожидая.

– Счастливо тебе, Серега… – Малый едва подавил вздох облегчения.

Однако бандит не торопился уходить, сверля взглядом приятеля. Денис заволновался, принялся неуклюже переминаться с ноги на ногу, пряча глаза. Постояли еще, помолчали малость. Потом Клягин тихо так произнес:

– Ты о гонораре своем забыл. А я не забыл. Получай!

Ребром ладони он ударил Дениса по открытому горлу. Обхватив ладонями шею, Денис осел на пол, а Клягин метнулся к дверям, в которые входила хорошо одетая мама с хорошо одетым пятилетним сыном. Клягин подхватил малыша на руки и, выскочив из предбанника, остановился на гранитных плитах подъезда. На левой его руке сидел ребенок, а правой он прижимал ствол пистолета к детскому виску.

– Менты! Менты поганые! – заорал Клягин. – Если кто-нибудь из вас попытается меня взять – только попытается! – я сразу же разнесу башку сосунку! Поняли, паскуды?!.

Первым из всех паскуд все понял Никольский, наблюдавший за операцией со стороны. Не замеченный Клягиным, он, умело прячась в толпе любопытных, скрылся за углом. Остальным паскудам пришлось себя обнаружить. Пятеро из группы захвата сделали по шагу вперед: мало ли кого может принять за мента взбесившийся убийца.

– Больше ни шагу! – приказал Клягин и боком двинулся к углу ресторанной стены. Свернув, он рванул к «Дэу». Рукой, державшей ребенка, открыл дверцу, сел за руль. Ему хватило времени посадить малыша на сиденье, держа пистолет у его головы. Затем Клягин передернул рукоять переключения и не глядя подал назад.

Все правильно, понял Никольский: для того, чтобы переключиться на первую скорость и вывернуть направо, Клягину понадобятся на пару секунд обе руки.

Два дела из трех успел сделать Клягин: переключить скорость и вывернуть руль направо. А третье – застрелить малыша – не успел. Мгновения хватило Никольскому, чтобы выскочить из-за джипа и трижды пальнуть с трех метров в лоб Клягину. «Дэу» двигался вперед. Никольский почти успел увернуться, но радиатор все же зацепил его. Сергея крутануло и швырнуло на асфальт. «Дэу» ткнулся в бок проезжавшей мимо «Газели» и остановился.

То, что было головой Клягина, лежало на баранке. Забрызганный кровью ребенок наконец завизжал, по-волчьи взвыла мать, рвавшая на себя дверцу автомобиля. Менты и омоновцы быстро и сноровисто оцепляли место происшествия.

А Никольский сидел на асфальте.

– За мной! – подобно Чапаеву скомандовал Тарасов и выскочил из баньки. Нагишом он бежал по мосткам к воде, за ним, тряся голыми потными животами, мчались американцы – тоже в чем мать родила. Все один за другим попрыгали в чистейшее озеро.

– Хорошо? – осведомился вынырнувший последним Тарасов.

– Вери, вери гуд! – подтвердил мистер Гиге.