Текст книги "Антология советского детектива-48. Компиляция. Книги 1-11 (СИ)"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Георгий Вайнер,Аркадий Вайнер,Эдуард Хруцкий
сообщить о нарушении

Текущая страница: 331 (всего у книги 337 страниц)

– Все, – кивнул информатор.

– Тогда иди, – предложил Сергей с тем же усталым равнодушием.

– Я лучше поеду! – решил Виктор, увидев, что приближается заблудившаяся в ночи «букашка». Громыхнули, открываясь и закрываясь, троллейбусные дверцы. Ресторанный певец укатил.

– Возвращался домой Сергей мимо Патриарших прудов. Проходя вдоль ограды, он бездумно любовался белыми лебедями, плывшими по черной воде.

– Ты друг мне, начальник? – спросил цыганский барон и сам же ответил за Никольского. – Вижу, вижу, что друг, сердце ты мое сероглазое!

– А без переплясов можешь? – лениво поинтересовался Никольский. – Ты, Паша, не в театре «Ромэн», а в 108-м отделении милиции. Что имеешь предложить? Без пены и без фуфла.

– Обмен, Сергей Васильевич, выгодный для тебя обмен! – заторопился цыган.

– Не понял! – отрезал Никольский.

– И понимать нечего! – Паша даже руками замахал. – Я тебе двух баб, ты их видел, они внизу дожидаются, а ты мне – трех девочек, что у вас за решеткой сидят!

– Три девочки, что за решеткой сидят, – воровки! – Сергей был непреклонен.

– Какие они воровки? – затянул барон со слезой в голосе. – И не украли они вовсе, а попались. По глупости, из-за бабской жадности, в первый раз на такое пошли. А я тебе двух настоящих воровок дам. Много крали, многих людей обидели и ни разу не попались. Такие рецидивистки, такие рецидивистки! Их за решетку посадишь – большое дело для народа сделаешь! Не обмен, подарок для тебя, начальник!

– Легко ты своих рецидивисток сдаешь! – усмехнулся Сергей. – Ведь они и тебе в клюве кое-что носили, а?

– Они цыганский закон нарушили, – сурово сказал Паша. – Ну, по рукам?

– Нет, – твердо отрезал Никольский и хлопнул ладонями по столешнице, вроде бы собираясь подняться и окончить разговор.

– Уснула справедливость в твоей душе! Бюрократ в ней поселился, который только по инструкциям и статьям живет, а о благе государства и думать не желает!.. – речитативом затянул барон, и вдруг резко сменил тон на деловой. – А если я к обмену и премию пристегну?

Сергей взглянул на него как на недоумка.

– Иди с Богом, Паша… – вздохнул он.

– Я не деньги тебе лично предлагаю, а кое-какие сведения по делу, которым ты без удачи сейчас занимаешься! – поспешно зачастил барон, поняв, что сморозил глупость и Сергей этих слов не простит.

– Тогда говори, – разрешил майор.

– Отдашь девочек? – сразу же начал торговаться цыган.

– Смотря сколько весит твоя информация, – усмехнулся Никольский.

Барон Паша поднялся со стула, подошел к столу, склонился над собеседником.

– Автомат «Борз» с оптическим прицелом и последний его покупатель… – прошептал он значительно.

– Сергей Васильевич, к вам можно? – В дверях стоял Лепилов.

– Можно, – разрешил Никольский. И предложил барону: – Подождите пару минут в коридоре.

Лепилов глянул на выходящего цыгана и начал осторожно:

– Как и полагали, те двое из кемеровской группировки. Задерживались тамошней милицией не раз. Полные и проверенные имена: Владимир Афанасьевич Знарок, кличка «Нора», и Григорий Семенович Воропаев, кличка «Пай». – Лепилов положил пару фотографий на стол. – А вот фейс их главаря – Авилы. – На стол легла третья фотография.

Никольский быстро просмотрел снимки, третий изучил внимательно и вернул Лепшюву.

– Сделай подборку к ней и притащи быстрее. Цыгану хочу показать.

Лепилов удивленно вскинул брови и шагнул к двери.

– Миша, скажи барону, пусть заходит! – крикнул ему вслед Сергей.

Вскоре Паша снова сидел перед Никольским. Тот смерил его насмешливо-заинтересованным взглядом и спросил весело:

– Так что та бабка насчет гребли говорила?

– Отдашь девок, начальник? – вновь завел цыган свою песню.

– Если дашь достоверные сведения, – ответил майор.

Барон вздохнул и сдался:

– Таборные из-под Покрова этот автомат в лесу нашли.

– Или из автомобиля у чеченцев украли? – предложил свою версию Никольский.

– Тебе какая разница? – искренне удивился Паша.

– Пока никакой, – согласился Никольский.

– Мы, цыгане, народ мирный. Зачем нам автомат? Но мы, цыгане, народ бедный. А вещь дорогая.

Ох, и любил барон вещать речитативом! «Как со сцены выступает, – поморщился Сергей. – Или со всей цыганской трибуны… из кибитки какой-нибудь. Перед табором».

Сокращая эту долгую беседу, Никольский перебил:

– Продали?

– Куда же бедному цыгану деваться? – развел руками Паша.

– Как покупателя нашли?

Вопрос был, признаться, праздный, Сергей сам это понимал. Но не задать его не мог. И ответ не замедлил. Ожидаемый ответ.

– Мы всюду, начальник, и знаем кое-что, – улыбнулся цыган кажущейся наивности милиционера.

– Продавал лично ты? – наседал Никольский.

– Я, – горделиво кивнул барон.

– Кто он? – Сергей имел в виду покупателя. Паша понял.

– Не знаю, потому что знать не хотел! – отрезал он.

– А узнать сможешь? – не отставал Сергей.

– Смогу, – ответил Паша неохотно.

Дорого яичко к Христову дню. Вернулся Лепилов, без слов разложил на столе в три ряда девять фотографий.

– Ищи, – предложил барону Никольский. Тон его слов был жестким.

Барон лишь глянул опытным цыганским глазом на этот пасьянс и сразу же ткнул пальцем в первую справа во втором ряду фотку.

– Вот он.

– Авила, – любовно произнес Никольский и откинулся в своем стареньком полукресле.

– Я пойду? – собирая фотографии со стола, попросил разрешения Лепилов.

– Подожди! – остановил его Сергей. – Надо нам еще с нашим гостем погутарить. И лучше нам, Миша, чтобы потом он в отказку не сыграл. – И добавил, остро взглянув на барона: – Мало данных, Паша, увы, мало.

– Он на «Ауди» девяносто девятого года синего цвета… – тяжело вздохнул цыган. – Номер 63-16. Все сказал, Сергей Васильевич. Теперь, если откажешь, не по чести поступишь.

– Официально его опознаешь? – спросил Сергей все также жестко.

– Что теперь делать несчастному цыгану! – Лепилову показалось, что барон даже всхлипнул.

– Тогда спускайся в дежурку и жди, – распорядился Никольский. – Мне кое-какие формальности улаживать придется.

Барон встал. Посмотрел на Никольского, строго глянул на Лепилова – в свидетели призывал.

– Я тебе верю, начальник! – величественно объявил Паша перед уходом.

Сергей проводил взглядом экзотического гостя и обернулся к Лепилову:

– Миша, бери всех, кто свободен, и чтобы через полтора часа я знал имя, фамилию и отчество истинного владельца автомобиля «Ауди» синего цвета под номером 63-16.

– А если тачка ворованная? – Вопрос был вполне по делу.

– Авила не в бегах, не в розыске, – возразил Никольский. – Авила – полноправный гражданин. На кой хрен ему уголовный хомут на шею? Действуй, Миша!

Синий «Ауди» номер 63-16 замедлил ход, залез правыми колесами на тротуар и замер у ограды сада «Эрмитаж». Мощный, благопристойно и хорошо одетый мэн небрежно захлопнул дверцу и прошел за ограду, к летнему кафе под бордовым тентом, где не менее элегантный Тарасов, закинув ногу на ногу, благодушно попивал пивко. Поздним утром малолюдно было и в саду, и в кафе.

– Местечко для свидания выбрал, чтобы я не забывал, кто я есть на самом деле? – Авила кивком указал на грязно-желтое здание МУРа. – Но и ты ведь в этой конторе погостил?

– Было дело, – миролюбиво подтвердил Тарасов. – Садись. Пивка хочешь?

– Водки хочу. Но не буду, – усаживаясь напротив, сказал Авила. – В чем срочность?

– Двое твоих вчера сгорели синим пламенем. Знал? – Тарасов пристально взглянул на бандита. Но тот даже глазом не моргнул.

– Не знал, но догадывался, – ответил он спокойно. – Где их взяли?

– На выходе из берлоги Кузьмина. – Алексей отвернулся. Разговор ему предстоял трудный, и терять очки на первых же секундах не хотелось.

– Все-то тебе известно, Леша, – недобро усмехнулся Авила.

– Не все, конечно, но многое. При них – снятые с компьютера материалы, – продолжал Тарасов. Это уже была серьезная информация.

– И что в этих материалах? – пока все еще спокойно поинтересовался бандит.

– Вот этого не знаю. Многого хочешь, Авила! – отрезал Алексей.

– Я тебя по имени, а ты меня кликухой… – с наигранным огорчением укорил Авила собеседника. – Нехорошо… – Он даже языком поцокал.

– Извини. А тебя Никитой родители в честь Хрущева назвали? И ты ведь Никита Сергеевич. Полные тезки.

Алексей откровенно насмехался. И был в этой насмешке ничуть не скрываемый второй смысл. Тарасов демонстрировал свое превосходство над Авилой, показывал, что ничуть не боится бандита. Но тот опять как бы ничего не заметил. Лишь посуровел.

– Покривлялся и будя, – произнес он холодно. – Дело давай.

Тарасов вздохнул, Авилу жалеючи, и кратко высказался по делу.

– По всему по этому, Никита, тебе и твоим бойцам уплывать надо из Москвы. Или на дно лечь глубоко и надолго, понимаешь меня?

– Не вижу необходимости, – заявил Авила твердо.

Не ожидал Алексей от бандита столь спокойной твердости. Думал, сорвется Авила, зашипит по-блатному, на рожон полезет. Подавить волю истерика и потом настоять на своем Тарасову было бы куда проще. Но Никита держался, как скала. И Алексей слегка растерялся.

– А заговорит твоя сладкая парочка? – спросил он чуть визгливо.

– Не заговорят, – отрезал Авила.

– Ты на их благородство не очень-то надейся! – проскрипел Тарасов.

– Я не надеюсь. Им сдать меня – себе дороже, – осклабился Авила. – Сдадут – соучастие в убийстве Кузьмина, не сдадут – в худшем случае злостное хулиганство, незаконное проникновение в чужую квартиру. Надо полагать, они из квартиры ничего не вынесли?

– Не вынесли, – скучно подтвердил Тарасов. – Но ведь береженого и Бог бережет…

– А про небереженого уже не стоит, – перебил Авила. – Зачем тебе надо, чтобы мы ушли из Москвы?

– Неспокойно здесь сейчас. Тревожусь я… – Похоже было, Алексей скис.

Авила налег грудью на край стола и, глядя исподлобья на Тарасова, заговорил тихо, но злобно, сбиваясь на хрип:

– Он тревожится! А ты тревожился, когда нас поднимал? А ты тревожился, когда золотые горы сулил? Когда территорию Китайца обещал? Когда с нашей помощью фээсбэшника решил замочить, чтобы Китайца с ног до головы замазать? Мои бойцы здесь осели, легально к Москве приковались, думали – на хлебном месте надолго прижились. Что я им скажу? Что ты тревожишься?.. Ты тревожишься, а мне что – слезами обливаться?.. Ты понимаешь, что мы свой регион отдали? Ты понимаешь, что нас нищими и бездомными делаешь? Сейчас я тебе, фраер московский, яйца для начала отстрелю, а потом прикончу, ты понял?!

Слишком длинен был монолог. Тарасов успел и испугаться до смерти, и оклематься немного. Сказал осторожно, но почти уверенно:

– Не прикончишь. Заробеешь. На голени, насколько мне известно, машинку с глушителем не пристроишь. А на полный выстрел менты оттуда вмиг примчатся. Ты и до своего «Ауди» добежать не успеешь. Вот и прикинь, что к чему. – Говоря это, Тарасов уже держал руку в кармане.

И Авила разом успокоился: он лишь разыгрывал блатную истерику. На всякий случай он все же оскалился урожающе:

– Опасаешься меня, клоп. Специально к хитрому домику привел.

– Опасаюсь, но не боюсь, – согласился Тарасов. Он солгал лишь наполовину. – Давай рассуждать здраво.

– Рассуждай, – разрешил Авила.

– Мне необходимы три месяца тихой воды. Китаец на свою голову решил меня в депутаты двинуть. Эти три месяца я должен быть эталоном человека и гражданина. А вдруг? Вдруг какой-нибудь Никольский при нашей активности напрямую на убийство Кости выйдет? Полежать надо, полежать. А потом, когда я депутатом стану, за Китайца всерьез возьмемся. Я ни от чего не отказываюсь, Никита.

– Пойду, выпью, – решил Авила и направился к стойке. Бармен мигом налил сто пятьдесят. Взяв в правую руку стакан, в левую – тарелку с орешками, Авила встал, опершись спиной о стойку и уперся в Тарасова тяжелым взглядом. Тот не выдержал взгляда, поднялся, подошел.

– Мне пора, Никита. Мы договорились. Издержки я беру на себя.

Авила, не отрываясь от стакана, опрокинул в себя сто пятьдесят и похрустел орешком.

– А все-таки ты змей, Тарасов! – изрек бандит, гадливо скривясь.

Лепилов и Шевелев стояли у хлипкой двери на первом этаже замызганной пятиэтажки. Лепилов, опершись о косяк, устало толковал через закрытую дверь:

– Маргарита Егоровна, мы из милиции… из милиции! Ну, хотите, я под дверь свое удостоверение просуну?

Из-за двери раздался немолодой, но боевой старушечий голос:

– А зачем мне твое удостоверение? Нынче у каждого бандита удостоверение.

– Откройте же, поговорить надо, – едва не умолял Лепилов.

– Не открою! – стояла на своем бабка.

– Тогда мы во двор выйдем, а вы к нам спуститесь и там поговорим, – нашел вариант Шевелев.

– Никуда я не пойду! – отрезала старуха.

– Ну, тогда я вашу хилую дверь вышибу к чертовой бабушке! – взбесился Лепилов, почти уже готовый привести свою угрозу в исполнение.

– Попробуй, попробуй! – хихикнула вредная бабуся. – Ответишь за выбитую дверь-то! Наш участковый на тебя управу быстро найдет!

– А участковому вы откроете? – с надеждой спросил Лепилов.

Маргарита Егоровна немного помолчала, обдумывая вновь поступившее предложение.

– Вот ты приведи его, а там посмотрим! – вынесла она наконец свой вердикт.

– Шевелев! – прорыдал Лепилов. – Будь другом, отыщи ты его! Время, время! Нам Никольский головы поотвинчивает. А я здесь посижу, покараулю, а то эта бабка еще смоется куда-нибудь.

Шевелев по лестнице ссыпался вниз, а Лепилов уселся на ступеньках.

– Шпана и есть шпана! – раздалось из-за двери. – Бабка я ему, видите ли!

… – Что ж вы, Маргарита Егоровна? – строго спросил участковый лейтенант. – У товарищей срочное и важное задание, а вы их в дом не пускаете.

Вчетвером они сидели за круглым столом с кружевной скатертью.

– Да как же теперь чужого в дом пускать! – объясняла Маргарита Егоровна, этакий колобок лет семидесяти пяти. – С тобой я ничего не боюсь, а так – страшно.

– Спрашивайте, товарищи, – милостиво разрешил операм участковый.

– Вы, Маргарита Егоровна, являетесь владелицей автомобиля «Ауди», – осторожно начал Шевелев. – Где сейчас ваша машина?

– Какая машина? Нет у меня никакой машины, – удивилась старушка.

– Ну как же!… – Шевелев был само терпение. Он достал из кармана листок. – Вот справка из ГИБДД. Машина у вас «Ауди» девяносто девятого года выпуска.

– Так это не моя машина! – обрадовалась Маргарита Егоровна. Не так проста она была, как хотела казаться. – Мой бывший сосед Костик Кузьмин за приятеля своего просил, банкира, который не хотел, чтобы за ним лишний автомобиль числился. Вот я и дала доверенность на покупку.

– А потом еще одну – на вождение, да? – не выдержал Лепилов.

– Да уж и не помню я! – отмахнулась бабуся.

– Ну, а фамилию банкира помните? – напирал Лепилов.

– Куда уж мне, все забываю… – жалостно потупилась старушка.

– Нотариальную контору, где два раза были, хоть помните? – без всякой надежды на положительный ответ спросил Шевелев.

– Помню, помню, как же! – обрадовался вдруг колобок женского пола. – На Профсоюзной!

– Тогда собирайтесь, Маргарита Егоровна, поедем на Профсоюзную, – устало и облегченно вздохнул Лепилов.

У нотариуса дело пошло полегче, но тоже не без завихрений. Эффектная дама, строго постукивая указательным пальцем по столешнице модернового стола, холодно сказала:

– Но существуют этические нормы, определяющие наши взаимоотношения с клиентами. Мне как юристу крайне неудобно…

– И нам как юристам крайне неудобно выступать перед вами в качестве просителей, мадам! – Лепилов был на пределе. – Один из ваших клиентов обоснованно подозревается в организации тягчайшего преступления, а вы нам про этические нормы!

– Вас не затруднит быть хотя бы элементарно вежливым? – произнесла крайне воспитанная мадам-нотариус тоном завзятого ментора.

– Постараюсь, – Лепилов заставил себя улыбнуться. – А вас не затруднит дать нам необходимые сведения?

– Только под полную вашу ответственность, – частично сдалась мадам. Развернувшись на вращающемся стуле, она оказалась лицом к картотеке и – о чудеса техники! – безошибочно извлекла нужную папку. Крутанулась обратно к столу, раскрыла папку и извлекла из нее копию доверенности. – Здесь все данные: фамилия, имя, отчество.

Лепилов торопливо прочел вслух:

– Самойлов Лев Константинович. Садово-Черногрязская… Какой, к черту, Самойлов?!

– Миша, может, вторые документы? – подсказал-напомнил Шевелев, сидевший здесь же рядом с Маргаритой Егоровной.

– Господи, совсем от этих баб ошизел! – Лепилов потряс головой и, осознав, что сказал, поспешно извинился: – пардон, мадам! – Потом быстренько достал из кармана фотографию и положил на стол. – Это он?

Брезгливо, одним пальцем развернув фотографию к себе, мадам засомневалась:

– Вы должны понять, наша клиентура настолько велика, что лица мелькают, как в калейдоскопе… Может быть, и он…

Забытая всеми Маргарита Егоровна прорвалась наконец к столу. Мгновенно схватила фотку и, отведя ее от дальнозорких глаз, закричала:

– Он, точно он! Лев Константинович!..

– Ох, и жох твой цыганский барон! – войдя к Никольскому, сказал Беляков.

– Все уладили, Виталий Петрович? – с приятной улыбкой подчиненного спросил Никольский.

– Не уладил, а совершил должностной проступок, – важно поправил его Беляков и тут же успокоил сам себя: – Ну, да ладно, все равно увольняюсь, – и опять вспомнил цыгана: – Ну, прохиндей цыганский, ну, ловчила!

– Ему по рангу положено, – ухмыльнулся Сергей. – Барон все же.

– Так-то оно, конечно, так! – согласился Беляков. – Но ты думал, что его до донышка выскреб, а он до самого конца, пока эти бабы на волю не вышли, кое-что при себе держал.

– Но вы-то доскребли? – Никольский продолжал улыбаться.

– Сам отдал. И действительно важное для тебя, – заявил Беляков теперь уже совершенно серьезно.

– Что, если не секрет? – сразу напрягся майор.

Подполковник опять повеселел.

– У меня секретов нет, слушайте, детишки! Папы этого ответ помещаю в книжке, – радостно процитировал Беляков. – У хитрована этого цыганский номер «Борза» был записан. А цыганский этот номерок полностью совпал с номером автомата, из которого застрелили сутенера.

– Вы официально запротоколировали, Виталий Петрович? – заволновался Сергей.

– Будь уверен, запротоколировал, – успокоил его Беляков. – При свидетелях, все чин чинарем. Теперь ты должен взять Авилу!

– Его сначала обнаружить надо…

Но обнаружить Авилу удалось довольно быстро. Не знал бандит о показаниях цыгана, потому и жил легально, не скрываясь. Вычислить его оказалось делом несложным даже в таком большом городе, как Москва.

…Беляков подошел к окну, глянул на дневной мир, спросил:

– Как там твои?

– Обложили и пока наблюдают, – доложил Никольский.

Не оборачиваясь, Беляков устало покряхтел.

– Эхе-хе, – потом помолчал и признался: – Тоска, брат, тоска. Нет, я все правильно решил, но здесь-то второй дом. Да и эти меня разве за боевые заслуги берут, за сыщицкий талант? Из-за связей моих они меня пригласили. Скучная у мена там будет жизнь…

Его перебил телефонный звонок.

– Да, – сказал в трубку Никольский и нажал кнопку громкой связи, чтобы Беляков слышал разговор. – Докладывай, Лепилов.

– В квартире двое, Сергей Васильевич, – раздался в кабинете чуть искаженный динамиком голос Миши.

– Авила там? – мгновенно напрягся Никольский.

– Один вроде похож… – засомневался Лепилов. – Но с уверенностью сказать не можем. Точка наблюдения в двух метрах от их окон. Бинокль – он, конечно, бинокль, но вот если бы фээсбэшную оптику нам…

– Без лирики, Миша! – посоветовал Сергей. – Что они делают?

– Судя по всему, водку пьют.

Беляков слушал внимательно и с какой-то тоской во взгляде. Понимал подполковник: возможно, сегодняшняя операция – его последняя операция по задержанию преступников. Уходит он из сыска… А ведь сыск – это вся его жизнь. И расстаться с ним для настоящего сыскаря – почти то же самое, что потерять руку или ногу…

– Теперь про квартиру, – продолжал допытываться Никольский. – Двери, планировка, подходы.

– Дверь деревянная, старая, с обычными замками. Пообщались с соседкой, она говорит, что все осталось, как при старых хозяевах. В общем, дверь на один хороший удар молотком. Квартира трехкомнатная. Две комнаты слева по коридору, сортир и ванная – справа. Большая комната, где они сейчас выпивают, прямо напротив входа. Весьма удобно, шеф.

– Ждите, я буду через двадцать минут. – Никольский положил трубку.

– Дело твое, Сережа, но я бы взял их сейчас, – не приказал, а именно посоветовал Беляков. – Расслабились они после водочки. Днем все-таки безопаснее.

– Вот и я так думаю, – Никольский поднялся, взял пистолет из ящика стола, сунул его в наплечную кобуру под пиджак. – Виталий Петрович, а что, если и вы с нами? Последняя гастроль, а?

– Стар я для гастролей, – отмахнулся подполковник. – Ни пуха, ни пера!

– К черту! – Никольский выскочил из кабинета.

Деревянная входная дверь с оглушительным грохотом саданулась о стену коридора, и трое в камуфляже с автоматами на изготовку ринулись в комнату напротив. Ворвавшись туда, они застыли на пороге, наводя стволы внутрь помещения. Старший из камуфляжников рявкнул страшным голосом:

– На пол! Руки за голову!

Успевшие вскочить на ноги из-за журнального столика двое здоровенных парней покорно улеглись ничком. Двое не менее здоровенных омоновцев уселись на хребты задержанных и защелкнули наручники на их запястьях.

В комнату не торопясь вошел Никольский, вежливо попросил:

– Переверните их, пожалуйста.

– Мы и сами перевернемся! – прохрипел один из парней и перекатился на спину. – Мы перевернемся, а вы со своих мест опрокинетесь – за беззаконие!

– Нету Авилы, – грустно констатировал Никольский, разглядев выразительные фейсы задержанных. – А вот этот, крикун, действительно на него похож. Брат, что ли?

– Какой еще брат? – нахально ответил крикун. – Я кругом сирота!

Он уже не интересовал Никольского, который сказал стоявшим за его спиной ребятам из своей команды:

– Вам полчаса на обыск. А я пока свежим воздухом подышу.

– За полчаса не управимся, – возразил Лепилов.

– Управитесь, потому как, скорее всего, ни хрена здесь нет! – Сергей был расстроен. Надо искать Авилу. Где?..

…Повертев в руках яркие томики детективов в книжном магазине, Никольский неспешно вернулся во двор громадного дома сталинской постройки. Осмотрел свою «Оку», подергал ручки дверец и, удовлетворенный, направился к подъезду, где уже активно гужевалась компактная толпа. Местный народец, заметив служебные милицейские автомобили, кучковался в ожидании представления.

Первыми вышли из подъезда Лепилов с Климовым.

– Что-нибудь нашли? – из вежливости спросил Никольский.

– Да ничего особенного, – начал было Лепилов, но Климов перебил:

– А это? А это что? – Он показывал нечто, завернутое в промасленную тряпку. – Ничего особенного, да?

– Все-таки что же это? – Никольский с улыбкой смотрел на Климова.

– Как что? – несказанно удивился Климов невежеству начальника и тут же торопливо развернул тряпицу. – Запасной магазин к автомату «Борз»!

– Он его за унитазом в сортире нашел и чрезвычайно этим гордится, – с улыбкой сказал Лепилов.

– Запротоколировали? – для порядка поинтересовался Никольский.

– Все как положено. При двух понятых, – с чувством исполненного долга доложил Климов, явно огорченный вялой реакцией шефа.

Вывели, наконец, стреноженных парней. Спокойно шли парни. Увидев толпу, предполагаемый брат Авилы вдруг растворил пасть и заорал рыдающе:

– Люди! Граждане! Менты беззаконие совершают! В квартиры врываются, безвинных хватают! Магазин от автомата подкинули, чтобы нам убийство пришить! Магазин от какого-то автомата!

Никольский, наблюдавший за толпой, позвал полушепотом:

– Лепилов! – глянул на Лепилова и передумал. – Нет, ты слишком приметный. Где Шевелев и Вешняков?

– Здесь мы. – Из-за спин омоновцев вышли Шевелев с Вешняковым.

– Видите человечка, который к арке направляется? – И кивком указал на неприметного гражданина, который лениво шел со двора. – Хвостами за ним! Упустите, засветитесь, я не знаю, что с вами сделаю! Живей, живей! Вас на моей машине Лепилов страховать будет!

Все понявший Лепилов принял ключи, а Шевелев с Вешняковым вслед за гражданином направились к арке. Хорошо шли, бездельно, беззаботно.

Братан продолжал громогласно жаловаться общественности:

– Не менты, а шайка беспредельщиков! Хватают без санкции на арест, творят, что хотят! Нас в квартире ногами били! А в черном «воронке» до смерти забьют! Убивают! Убивают!

– Кто тебя убивает, скот? – тихо спросил приблизившийся к задержанному Никольский.

– Ты, милицейская падла, ты!

И он яростно лягнул Сергея. Точнее попытался лягнуть. На этот раз Никольский не отпрянул, как в случае с Вовчиком, а ушел в сторону и, сделав шаг вперед, ударил бандита в открытую челюсть. Не то братан хрюкнул, не то челюсть хрустнула. Громогласный борец за законность мягко приземлился на тротуар.

Сильно взопревшие Эдип и Антигона кланялись и кланялись. Великодушный премьерный зрительный зал вызывал античную пару бессчетно. Не старый еще господин в седых кудрях и бороде, аплодируя, снисходительно поведал в ухо стоявшего рядом с ним Никольского:

– Милая и даже обаятельная, но, я бы сказал, малоубедительная трактовка мифа. Противоестественная модернизация – болезнь нынешнего театра. Вы не находите?

– Позвольте вам возразить. Даже такой знаток Эллады, как Юрий Кук, излагал в своей популярной книге историю Эдипа по трагедии Эсхила, потому что других источников просто не существует. А вы можете дать гарантию, что Эсхил не модернизировал мифы? – продолжая аплодировать, вальяжно ответил Никольский. Был он на премьере хорош: в ладном вечернем костюме, на крахмальном пластроне – галстук-бабочка.

– Оригинально. Весьма оригинально, – оценил ответ волосатый господин. – Вы эллинист?

– Скорее криминалист.

Волосатый посмеялся, отдавая должное забавной шутке.

В последний раз поклонившаяся Антигона отыскала взглядом в третьем ряду Никольского, встретилась с ним глазами и лихо подмигнула ему. Вовсе не по-древнегречески.

По фойе в броуновском движении бездумно перемещалась сотня избранных, приглашенных на банкет. Звучали тихий говор, тихий смех, журчание и переливы интеллигентных голосов.

– Здравствуйте, Сергей Васильевич! – раздалось за спиной Никольского. Он обернулся и увидел высокого стройного элегантного господина.

– Здравствуйте, Борис Николаевич, – сдержанно ответил Сергей.

– Я-то не знал, с какого бока и подойти к вам, – улыбался приветливо Китаин. – А вы, оказывается, меня знаете.

– Кто же не знает господина Китаина? Китаин и в телевизоре, Китаин и в газетах, Китаин и на магазинных вывесках. Правда, на вывесках закамуфлированный Китаин.

Сергей ерничал, но ерничал совсем слегка, дабы, не дай Бог, не оскорбить влиятельного бизнесмена-преступника. А впрочем, кто из крупных бизнесменов не преступник? Нет таких – что у нас, что за океаном…

– А неплохо придумано, правда? – Китаин открыто радовался своей выдумке. – Китаин Борис. Сокращенно Кибо. Покупатель видит такое на вывеске и задумывается. Кибо – кто он? Француз или японец? И для разрешения этого вопроса в магазинчик-то и зайдет.

– Вы психолог, Борис Николаевич, – саркастически польстил дельцу Никольский.

– Я бизнесмен! – с достоинством парировал тот. – Кем только не должен быть бизнесмен… Экономистом, педагогом, философом, лингвистом, графологом, криминалистом…

– Криминалистом? – удивился Никольский, услышав недавно произнесенное им слово.

Китаин – веселый человек – опять рассмеялся.

– Я случайно слышал ваш разговор с профессором Уваровым, который принял вас за серьезного эллиниста. Значит, вам иногда необходимо быть эллинистом. Вы эллинист, а я криминалист. Только между нами огорчительная разница: вы серьезный эллинист, а я плохой криминалист.

– И как вас понять? – спросил Никольский.

Неспроста предприниматель говорит это, ой, неспроста, решил Сергей. Покупать будет? Вряд ли, не так он глуп. Тогда что?..

– Судьба, стечение обстоятельств, счастливая случайность – не знаю, но получилось так, что все мои основные интересы на вашей территории, Сергей Васильевич, – Китаин слегка поклонился. – И вы, и я, пожалуй, более всех заинтересованы в строжайшем соблюдении порядка на нашей земле…

– На вашей? – удивился Никольский.

– На вашей, на вашей! – поспешно поправился Китаин. И тут под пиджаком у Никольского зазвенело. – Неужто свершилось, и нашу милицию наконец-то оснастили сотовыми телефонами? – искренне удивился Китаин.

– К сожалению, нет, Борис Николаевич. Это вещдок, которым я незаконно пользуюсь. Извините, – Никольский извлек из внутреннего кармана пиджака трубку и, развернувшись, направился к выходу.

– Надеюсь, мы еще потолкуем? – крикнул вслед Китаин.

– Обязательно! – вполоборота уверил его Никольский.

Он шел, все быстрее и быстрее, а говорил в трубку только одно:

– Да. Да. Да.

Пожилая, изысканно театральная дама, мимо которой он промчался, горестно поведала своему столь же театральному спутнику:

– Телефон в театре! Ох уж эти новые русские! В голове только деньги, деньги, деньги!

– Куда едем? – спросил Никольский у Климова, который был за баранкой «газона».

– В Левшинский. Там гостиница частная, – быстро ответил оперативник.

– А… знаю, – припомнил Сергей. – Где остановимся?

– В Плотниковом… – полувопросительно предложил Климов.

– Из гостиницы не будем просматриваться? – насторожился майор.

– Вы меня за неумного держите, Сергей Васильевич, – возмутился – впрочем, совсем чуть-чуть – Климов.

«Газон» остановился, не доезжая до закругленного угла Левшинского переулка. Выйдя и захлопнув дверцу, Климов сообщил:

– Я пойду.

– Куда? – поинтересовался Никольский, тоже выбравшийся из машины.

– У нас с Паршиковым пост во дворе гостиницы, – пояснил Климов.

– И старика задействовали! – удивился Никольский.

– Почитай, все отделение на ногах, – важно сказал Климов. – Я пойду?

– Иди и помни: надо все сделать, чтобы взять Авилу живым, – сказал Сергей озабоченно.

Оперативник удалился. Никольский постоял, послушал ночную Москву и направился в Левшинский. Он прошел мимо шикарной частной гостиницы, имевшей в своем облике что-то интимное, во дворик жилого дома Вахтанговского театра. Лепилов ждал начальника, сидя на скамейке в позе слегка выпившего бонвивана на отдыхе.

– Подробности, – скомандовал Никольский, присаживаясь рядом.

– «А из зала мне кричат: „Давай подробности!“ – спел Лепилов из Галича и поспешно, чтобы отец-командир не успел осудить за развязность, приступил к докладу: – Мужичок, на которого вы нам указали, таскал нас по Москве целый день, никуда, в общем-то, не заходя. Пообедал, правда, в аргентинском ресторане у Павелецкого. Дважды звонил по телефону. Эти разговоры услышать не удалось. Ну, а в восемнадцать тридцать семь зашел в гостиницу и уселся в вестибюле, где и сидит до сих пор, журнал „Совершенно секретно“ читает. В двадцать два сорок шесть в вестибюле неожиданно появился Авила. В номере его до этого не было, мы проверили. Через главный вход он пройти не мог, там дежурили Шевелев с Вешняковым.