Текст книги "Антология советского детектива-48. Компиляция. Книги 1-11 (СИ)"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Георгий Вайнер,Аркадий Вайнер,Эдуард Хруцкий
сообщить о нарушении

Текущая страница: 324 (всего у книги 337 страниц)

И быстро удалился. Владимир неприязненно глянул на Никольского, все еще смотревшего в темное окно, и не удержался:

– Люди вы или нет? Как можно радоваться тому, что Жорка застрелился?

Никольский резко обернулся к генералу.

– Вы его хорошо знали?

– Мы в одном дворе выросли. А здесь он полгода в гостинице кантовался, ждал, когда квартира рядом с моей освободится. Мы самые близкие друзья, понимаешь ты, майор?

– Здесь, по-моему, шантаж. Посмотрите, товарищ генерал. – Никольский протянул фотографию. Владимир взял ее, посмотрел и вернул.

– Ну и что? С бабой покувыркался Жорка. Из-за этого стреляться?!! – Он пренебрежительно фыркнул

– Фотография-то скандальная, – возразил Никольский. – Жене можно послать, руководству…

– Жорка не испугался бы. Жена? – генерал презрительно поморщился. – Они лет пять и не живут вместе, по сути дела. У нее какой-то балерун в Париже. А руководство… – Владимир опять поморщился, но на сей раз веселее. – Какое руководство? Парткомов нет. В аппарате премьера позавидовали бы да посмеялись. А стали бы жать – ушел бы Жорка, не обернувшись. Не ради чинов и квартиры он служил. Здесь что-то другое, майор.

Ничего вроде бы не изменилось в квартире Никольского. Но неизвестно почему она приобрела жилой вид. Милый уют запустения, свойственный квартире раньше, отчего-то переродился в гораздо более милый уют ухоженности. Сразу чувствовалась женская рука.

На кухне Наташа и Яна пили кофе.

– Сергей, – вдруг сказала Наташа, прислушиваясь. Никаких звуков не слышно было, и журналистка мысленно подивилась чуткости новой приятельницы.

– Ты так его чувствуешь, будто вы вместе прожили двадцать лет, – не без иронии заметила Яна. – Ну, где же твой мент?

– Здесь, – раздался голос, и Сергей вошел на кухню.

– Потрясающе! – поразилась Яна. – Вы с Наташкой и впрямь как сиамские близнецы! Связь – на телепатическом уровне!

Никольский польщенно улыбнулся. Ох, знала бы эта свистуха-журналистка, как приятно усталому мужику возвращаться домой и знать, что его с нетерпением ждет любимая женщина и даже чует его приближение за километр…

– Есть будешь? – спросила Наташа Сергея.

– Кофейку выпью, – сказал Никольский и уселся за стол.

– Сними мундир, а то мне кажется, что участковый пришел, – ехидно попросила Яна.

– Сейчас, – ответил Никольский, не двигаясь с места.

– Ты сегодня скучный, майор, – заметила Яна. – Даже огрызнуться не можешь. Пойду-ка я домой.

Женщины расцеловались, и Яна ушла. Никольский залпом выпил чашку кофе и направился в ванную.

– Я все-таки разогрею котлеты, – крикнула Наташа. – Ты же с утра ничего не ел!

– Попозже, Наташ, а! – попросил он, возвратившись. – Оклемаюсь малость, тогда и разогреешь.

«Все-таки олух он у меня! – подумала Наташа, хоть и с нежностью, но с легким раздражением. – Ждешь его, ужин готовишь, а он… Неужели не понимает, что нормальной бабе прежде всего накормить своего мужика хочется!..»

– Попозже я уйду! – заявила Наташа.

– Ну вот, опять… – расстроился Сергей. – Неужели трудно просто переехать ко мне?

– Трудно, – начала было она свой обычный монолог, но тут загудел телефон.

– Извини, – сказал Никольский и рванул в кабинет-спальню. Наташа осталась в кухне, но телефонный разговор слышала.

– Да, Виталий Петрович… – бубнил Сергей в трубку. – Без сомнения – самоубийство, но кое-что меня смущает… Что за срочные дела?.. Ну, кража и кража… Сейчас приду.

Наташа уже одевалась в прихожей. Сергей вышел из кабинета, спросил жалобно:

– Уходишь?

– Вместе с тобой, заметь – подчеркнула она. – Что там еще украли, Никольский? Неужто папу римского из Ватикана?

Насмешка была злой – по крайней мере, так она прозвучала.

– Кожаное пальто, – Никольский словно съежился.

– Преступление века! – недобро рассмеялась она.

…Из подъезда вышли вдвоем, Наташа поцеловала Сергея, и они разошлись в разные стороны.

У себя в кабинете сидел вдрызг расстроенный Беляков и жаловался Никольскому:

– Ты подумай, Сергей, гардеробщик – поганец пьяный, залил шары и выдал пальто по номеру неизвестному человеку.

– Он что, должен пальто по удостоверению личности выдавать? – осведомился Сергей язвительно. Его вовсе не радовал вечерний вызов на работу, да еще по такому смехотворному поводу. Вот и Наталья обиделась… Ждала-ждала мужика, ужин грела, а едва суженый явился, как тотчас снова умчался на службу, даже не поев… Обидишься тут, конечно. Впрочем, такова судьба жены любого опера. Либо привыкнет Наташка, примирится, либо… Додумывать не хотелось.

– Ну, ты прав, прав! – досадливо воскликнул между тем Беляков. – Но ты понимаешь, пальто украли у главного редактора самой скандальной московской газеты. И характер у этого деятеля базарный – и в силу профессии, и сам по себе. Он уже заявление настрочил, представляешь?! И что мне оставалось делать? Пришлось принять.

– Пить надо меньше главным редакторам. По кабакам меньше ходить. Тогда номерки терять не будут, – выдал Никольский неприязненно.

– Вот ты ему это и скажи, – предложил Беляков. – Сам скажи, а я послушаю, что он тебе ответит.

Никольский вздохнул.

– Виталий Петрович, вы же сами прекрасно понимаете, что это пальто мы никогда не найдем, – серьезно проговорил он. – Единственный выход – всем отделением сброситься и купить ему новое. Переживем как-нибудь. Меня другое беспокоит: с самоубийством нечисто.

– Как нечисто? – изумился Беляков. – Мне позвонили и сказали, что все в порядке.

– Да разве в этом дело? – сказал Никольский и протянул фотографию Белякову.

– Беляков схватил ее и принялся разглядывать с нескрываемым удовольствием.

– Это покойный, что ли?! – воскликнул он с явным одобрением. – Шустрик! Баб любил. А где бабы, там и расходы. Непомерные по нынешним временам.

– Виталий Петрович, здесь прямой шантаж, – заявил Сергей твердо.

– Ты что, шантажистов собрался искать?! – изумился Беляков. – Извини, я тебе в этом не помощник и не советчик. Дело закрыто. А вот две квартирные кражи, шесть угонов, разбой на Патриарших и это проклятущее кожаное пальто на тебе висят.

Заведующий юридическим отделом шадринского министерства оказался старым знакомцем Сергея и обрадовался его приходу, как дитя. Он вскочил из-за своего стола и двинулся навстречу Никольскому, улыбаясь и протягивая для пожатия сразу обе руки.

– Не угомонился еще, старый хрен, все бегаешь?! – воскликнул чиновник с веселой насмешкой, за которой легко угадывалась затаенная зависть.

– А ты сидишь, – Никольский демонстративно осмотрелся. – И хорошо сидишь, Боря!

– Как только из нашей любимой краснознаменной милиции ушел, так жизнь моя потекла молоком и медом! – ответил Борис и засмеялся.

Впрочем, Никольский знал наверняка: лукавит Борька. Ведь он – бывший сыщик. А сыск – это жизнь. И променять ее на прозябание даже в самом шикарном кабинете очень тяжело для любого настоящего опера. А Борис был настоящим опером, что ни говори.

– Оно и видно, что молоком и медом! – усмехнулся Сергей. – Вон какой мордулет отъел.

– Сидячая работа, Сережа, служебная машина… – объяснил Борис чуть смущенно и взял быка за рога: – Ты ко мне по поводу Шадрина?

– Что ты можешь о нем сказать? – задал дежурный вопрос майор.

– А что ты хочешь о нем узнать? – спросил чиновник.

– Все! – отрезал Сергей. – Сам знаешь нашу работу, Боря. Мне нужен психологический портрет погибшего. Любая мелочь может оказаться важной.

– Я сталкивался с Шадриным только по работе, – Борис пожал плечами. – Но как юрист скажу тебе, что такого руководителя в этом доме еще не было. Железный порядок, точность, понимание любого вопроса с полуслова… Как было замечательно с ним работать, Сережа! А главное – он перекрыл кислород всему жулью, которое клубилось в нашем ведомстве.

Сергей был осведомлен:

– Лицензирование? – спросил быстро.

– Естественно. Лицензии. Огромные деньги на кону… – вздохнул Борис. Порой его самого по старой ментовской привычке так и подмывало схватить за руку вора. Но… должность теперь не позволяла. И тут хоть батарейки грызи от досады.

– Значит, самоубийство Шадрина – для кого-то большой подарок? Так я тебя понял?

– Еще какой! – подтвердил Борис. – Шадринское кресло еще не остыло, а зам его уже выдал первые лицензии, на которых стоял отказ Шадрина. Тем временем доброе имя покойного старательно полощут в помойном ведре. Ты еще не читал эту пакость? – Борис протянул Никольскому какую-то газету. – Это вместо некролога ему.

Вечером Никольский вернулся домой. На этот раз в пустую квартиру. Он лениво раздевался в кабинете-спальне, когда загудел телефон. Не вставая с кресла, Никольский включил селектор и вяло отозвался:

– Да.

– Сергей Васильевич, это генерал Сергеев беспокоит, – услышал он знакомый голос бравого вояки. – Поговорить не с кем, возмущение выразить некому. Вы читали эту подлую заметку?

– К сожалению, – ответил Никольский.

– Кто мог позволить себе чернить память такого человека!? – кипел генерал.

– Обыкновенный современный журналист, – почти спокойно ответил Никольский и добавил зло: – Без чести и совести! Сейчас они все такие!

– Ох, и попадись мне этот писака! – взвился Сергеев. – Руки б обломал. Я еще вот почему вам звоню, – вдруг резко успокоился он. – Похороны Жоры – послезавтра.

Сергей выключил селектор и пошел в ванную. Но умыться ему не дали: зазвенел дверной звонок. Он открыл дверь. На пороге стояла Яна, а за ее спиной маячил некий молодой человек: вертлявый, с хитрой бесстыжей рожей настоящего скандального репортера.

– Нам повезло, – сообщила спутнику Яна. – Мент дома.

– Что тебе надо? – почти с ненавистью бросил Никольский.

– Мне надо, чтобы ты помог моему коллеге, – ничуть не смутилась молодая газетная поросль. – Ты что, будешь нас у дверей держать? – Яна двинулась на Никольского, и тот отступил:

– Входите.

Девка по-хозяйски прошла в столовую и крикнула оттуда:

– Володя, иди сюда.

Коллега проследовал за ней. Двинулся в столовую и Никольский. Втроем они уселись за стол.

– Ну, чем я могу помочь твоему коллеге? – устало спросил Сергей.

– Позвольте, я сам скажу, – бойко вступил в разговор парень. – Насколько мне известно, вы занимаетесь делом о самоубийстве Шадрина.

– Предположим, – традиционно неопределенно ответил майор.

– Наша газета ведет независимое журналистское расследование о коррумпированности высших эшелонов власти! – с пафосом заявил парень.

– А при чем здесь Шадрин? – прищурился Сергей.

– Вы что, не читали мою статью в сегодняшнем номере? – удивился юнец.

– Читал, – Никольский еле сдерживался.

– Ну и как? – жадно поинтересовался мальчишка.

– Кто вам давал информацию для этой статьи? – не отвечая на вопрос, сам спросил его Никольский.

– Это редакционная тайна! – произнес парень торжественно, даже с пафосом.

– А все, что связано с самоубийством Шадрина, пока является служебной тайной! – сказал Сергей, как отрубил. – Так что говорить мне с вами не о чем.

– Всюду тайны, всюду секреты! – возмутилась Яна. – Работать невозможно в этой затхлой совковой обстановке!

– Все повязаны, Яна, – раскрыл ей глаза коллега. – Никто не хочет говорить правду об этом деятеле.

– Почему же, – чуть помедлив, возразил Никольский. – Я знаю человека, который может очень много интересного рассказать о Шадрине.

– Кто же он? – поинтересовался Володя.

– Сосед покойного, генерал Сергеев. Я вам дам адресок. Можете идти к нему без предварительного звонка. Он сейчас дома и, как мне кажется, с удовольствием поговорит с вами.

Журналисты ушли. Никольский радостно потер руки. Ох, и поговорит генерал Володя с Володей-репортером! Пух и перья полетят!

Котов разглядывал фотографию без особого интереса. Теперь, получив новую должность, Слава сидел в отдельном кабинете и очень этим гордился. Потому и поглядывал на Никольского с некоторым превосходством.

– Шадрин, что ли, отдыхает с дамочкой? Ну и что ты от меня хочешь? – скучным голосом спросил Котов.

– Попроси ребят из полиции нравов, чтобы посмотрели в своей картотеке, – ответил Никольский. – У них же все дорогие проститутки на учете.

– Ты их сам знаешь, этих ребят, – возразил Котов. – Иди и попроси.

– Одно дело, Слава, когда зам начальника отдела МУРа просит, а другое – мент с земли.

Никольский хотел немного польстить приятелю. Не получилось.

– Что ты хвостом бьешь?! – разозлился Котов. – Дело закрыто!

– А куда мы денемся с явной сто седьмой? – парировал Никольский.

– Для начала ты найди дурака-прокурора, который на основании этих фоток возбудит дело о доведении до самоубийства! – горячо воскликнул Котов. – Пойми, Сергей, это не наша головная боль. Они там, наверху, живут в роскошных квартирах, катаются на «Мерседесах», трахают красивых баб, хапают огромные взятки. Куда ты лезешь? Запомни: пока мы их не трогаем, они нас не трогают.

Никольский молча забрал со стола снимок и направился к двери.

– Ты куда? – удивился Котов.

– Ребятам фото покажу, – заявил Никольский.

– Тебя раскатают в пыль, Сережа! – предупредил Котов. Похоже, он искренне переживал за коллегу, лезущего дуриком в волчье логово.

Недалеко от совминовской автобазы стоял разноцветный рыдван Никольского, а рядом с ним – слегка возбужденный, модно одетый Стас. Увидев подъезжающую черную «Волгу», он панически заголосовал, даже на проезжую часть выскочил. Водителю «Волги» ничего не оставалось делать – остановился.

– Пьяный, что ли?! – проорал шофер.

– Друг, выручай! – Стас подошел к открытому оконцу «Волги». – Стала – и ни с места! Понять ничего не могу!

Шофер вылез из «Волги», подошел к пестрому авточуду и высказался:

– А я понять не могу, как она еще бегает.

Он открыл капот, заглянул в двигатель и спросил:

– Ты когда-нибудь в мотор заглядывал? Хотя бы для интереса.

– Да вот купил на днях по дешевке, чтобы на садовый участок ездить, – затараторил Стас. – А так – водить вожу, а в механике этой не секу ничего.

– Ну, смотри ты! – удивился шофер. – А двигатель в полном порядке. Тут просто контакт отошел. – Он пошуровал в моторе чуток и сказал: – Садись и езжай.

– Сколько я должен? – Стас сунул было руку в карман.

– За такую работу деньгами не берут, – тонко намекнул шофер.

– Нон проблем! Тогда по рюмке! – предложил Стас, полуобнимая собеседника за плечи одной рукой, а второй указывая на двери кафе.

– Хоп! – весело согласился шофер. – Я только машину поставлю.

Разместившись за столиком уютного кабачка на Патриарших прудах, новоиспеченные приятели огляделись по сторонам.

– Гриша, здесь все схвачено, сейчас будет как в лучших домах, – заверил Стас.

И действительно, к их столику уже бежала официантка.

– Станислав Федорович, как всегда? – с торопливой любезностью спросила она, замерев перед Стасом едва ли не по стойке «смирно».

– У меня гость, Люда. Оформи, как надо, на двоих, – солидно распорядился Стас.

Вскоре на столе уже стояла семисотграммовая бутылка «Лимонной», а вокруг нее расположились тарелки с подобающей напитку обильной закуской. Стас налил по первой.

– Спасибо, Гриша. За твое здоровье! – провозгласил он тост.

Выпили.

– Тебя здесь уважают, – заметил Гриша.

– Мой район, – пояснил Стас.

– Я этот район хорошо знаю. Хозяина последние три дня сюда на квартиру возил, – сообщил Гриша.

– А где он живет? – как бы без особого интереса спросил Стас.

– Жил, – поправил шофер.

– Переехал, что ли?

Стае великолепно имитировал ни к чему не обязывающий застольный треп, а на самом деле весь превратился в слух.

– Умер хозяин… Застрелился, – повесил буйну голову Григорий.

– Проворовался? – весело подхватил Стас.

– Да ты что, Станислав! – замахал руками шофер. – Честнейший человек был! Я так думаю, что из-за бабы.

– От этих баб – одна беда, – мудро изрек Стас, многозначительно кивая. – Красивая?

– Класс! – определил Гриша и загрустил. – Эх, Лариса, Лариса!

– Ты ее хорошо знал? – как бы между прочим поинтересовался Стас.

– Ну, как знал? – пожал плечами Гриша. – Возил раз двадцать ее домой, в Несвижский, шесть. Вот вроде бы и женщина душевная, а довела. Давай помянем моего хозяина.

Теперь разлил Гриша, и они, не чокаясь, выпили.

Из кладбищенских ворот тянулась невеселая толпа. Чиновные рассаживались по персональным автомобилям, остальные устраивались в автобусе. Разъехались.

Тогда из красных «жигулей» вышла Лариса и направилась к кладбищу. Немного подождав, Никольский закрыл дверцу многоцветного своего автомобиля и на солидном удалении последовал за женщиной.

Она села в «Жигули», положила руки на баранку, лбом уткнулась в руки и застыла в неподвижности. Никольский ждал. Наконец Лариса подняла голову и включила зажигание. И он решился: открыл дверцу красных «жигулей» и сказал:

– Здравствуйте, Лариса Константиновна. Я майор Никольский из уголовного розыска. Мне крайне необходимо с вами поговорить.

Она, продолжая глядеть перед собой, спросила равнодушно:

– О чем?

– О ваших взаимоотношениях с Георгием Тимофеевичем Шадриным, – как можно мягче произнес Никольский.

– Шадрина нет. Нет и никогда уже не будет никаких взаимоотношений, – горько вздохнула женщина. – Мне не о чем с вами говорить, – добавила она без злости, печально и безнадежно.

– Я понимаю, вам тяжело. Но придется поговорить, Лариса Константиновна, – произнес Сергей с деликатной настойчивостью.

– Вон та пестрая машина – ваша? – вдруг спросила Лариса и, увидев утвердительный кивок Никольского, продолжала: – Я ее у себя в Несвижском еще заметила. Если уж следите, то не в таком приметном автомобиле.

– Я не следил. Я сопровождал вас, – возразил Сергей.

– Не вижу разницы, – отмахнулась Лариса.

– Разница есть. Если бы я следил, вы бы меня не заметили. – Никольский склонился к оконцу, и они встретились взглядами. – Я вас очень прошу ответить на несколько вопросов. Очень.

Лариса весьма нехорошо улыбнулась и, решившись, открыла дверцу.

– Ладно, садитесь, – разрешила она и тут же объяснила: – Мне необходимо выговориться, поговорить о Георгии, рассказать, какой он был замечательный. Но не с кем и некому. Разве вот только с майором милиции. Как вас зовут, майор?

– Сергей Васильевич.

– Пока не разойдусь, задавайте вопросы, Сергей. Мне так легче.

Никольский устроился на сиденье рядом с ней и задал первый вопрос.

– Ваш роман с Шадриным – это было серьезно для него и для вас?

– Не роман, Сергей. Любовь, – твердо поправила его Лариса, и видно было: для нее эта разница принципиальная.

– Поначалу мне казалось, что Шадрин имел дело с высокооплачиваемой проституткой… – осторожно высказался Никольский.

– Вы не ошиблись, – перебила его Лариса. – Я действительно высокооплачиваемая проститутка. Только как вы узнали, что у Шадрина была женщина?

– Мне об этом нелегко говорить, Лариса, но другого выхода нет… – Сергей помедлил. – Рядом с телом Шадрина была обнаружена пачка фотографий, на которых сняты вы и он.

– Что это за фотографии? Вы их можете мне показать? – торопливо и взволнованно спросила Лариса.

– Одну. Наиболее невинную, – Никольский протянул ей снимок. – Начальная, так сказать.

– Господи, – тихо сказала она. – Значит, нас тайно снимали у этой суки Майки, а потом все вывалили Георгию. И он решил, что я предавала его. – Она все поняла и закричала. – Я убила его! Это я, я убила его!

Она закусила тыльную сторону своей правой ладони и, раскачиваясь, как китайский болванчик, завыла по-звериному.

– Перестаньте выть! – заорал Никольский. – Прекратите истерику!

Она впилась зубами в свою руку, перестала выть и заплакала. «Слава Богу… – подумал Сергей. – Выплачется – успокоится. Теперь, по крайней мере, по щекам хлестать ее не придется, чтобы в себя привести…»

Неожиданно пошел дождь. Капли медленно ползли по ветровому стеклу. Лариса платком вытерла глаза и спокойно, теперь абсолютно спокойно, произнесла:

– Я убила его.

– Его убили те, до кого я хочу добраться с вашей помощью! – жестко заявил Сергей. – Те, кто делал эти снимки, те, кто, шантажировал Шадрина ими. Это те, кто ради наживы с легкостью искалечат любую человеческую жизнь. Я найду их, Лариса.

– А что вы можете с ними сделать? – спросила она без всякой веры.

– Есть такая статья в уголовном кодексе – доведение до самоубийства! – Никольский говорил теперь жестко и уверенно, желая убедить женщину в том, что виновные в смерти ее любимого будут наказаны. Без веры в это Лариса вряд ли станет помогать Сергею.

– Статья, по которой в первую очередь необходимо привлечь меня… – сказала Лариса. – Хотите услышать все с самого начала? Так слушайте. Скоро год, как я дама из дома свиданий Майки Виноградовой. Завлекаю и развлекаю нынешних тузов, за что и получаю от Майки кое-какие суммы в зелени.

– Зачем вам деньги, Лариса? – поинтересовался Сергей. – Насколько мне известно, вы, мягко говоря, не нуждаетесь.

– Еще как нуждаюсь! – с горечью возразила она. – Мне было необходимо покрыть долг в пятнадцать тысяч долларов. Теперь, после разговора с вами, я поняла, что все это подстроено. Но тогда… Меня просили провезти эти пятнадцать тысяч через границу, и вдруг на таможенном досмотре, который я всегда проходила без сучка и задоринки, после тщательного обыска обнаружили эти деньги. Естественно, их конфисковали. Так образовался долг, который помогла мне выплатить сердобольная сука Майя на понятных вам условиях. Своего мужа я давно не люблю, жила с ним по привычке. К тому, чтобы переспать с мужчиной, отношусь спокойно и без предрассудков. Поэтому Майкины условия приняла. Деньги-то выплачивать надо было. Ну, вот… Сначала один любовничек, затем другой, третий… и – Георгий. Я страшно испугалась того, что он мне сразу же понравился. Клиенты не должны нравиться. А потом все ушло: и страх, и корысть, и профессиональное б…ское равнодушие. Остались только он и я. И это было счастье.

Никольский кашлянул в кулак и, понимая всю бестактность вопроса, все же спросил:

– А клиентов до Шадрина действительно было только трое?

– Действительно, действительно, – усмехнувшись, подтвердила она.

– Кто они?

– Я не хочу сегодня больше ни о чем говорить, – устало сказала Лариса. – Потом, Сергей.

– Вы поможете мне, Лариса? – с надеждой спросил Никольский.

– И об этом потом… – вздохнула она.

– Потом так потом, – послушно согласился он. – Значит, завтра мы с вами встречаемся.

…Лариса смотрела, как под проливным дождем бежал к своему пестрому драндулету Никольский. «Хороший человек… – думала она. – Честный. И верит в справедливость – вопреки всему, вопреки очевидной черной мерзости нынешней „новой“ жизни… Мой Георгий был такой же. А теперь его нет… Вот в память о нем я помогу Никольскому! Вместе мы обязательно достанем подонков, убивших Георгия! Чего бы мне это ни стоило!»

В уютной гостиной за журнальным столиком пили кофе и слегка баловались дорогим ликером воспитанная нервная англизированная хозяйка дома, упитанный сановный господин и молодая, пухленькая девица с наивными, навеки удивленными глазами – услада занятых мужчин.

– У вас душой отдыхаешь, Майя Дмитриевна, – признался сановный господин.

– Всегда рада видеть вас, Семен Ильич! – бойко отозвалась англизированная дама. – И, собственно, что мешает вам почаще быть в моем доме?

– Работа, работа и только работа… – нарочито тяжело вздохнул чинуша.

– У нас парикмахерская, у них – работа. Так и находим отговорки, – сказала услада занятых мужчин.

– Валюта, ты же знаешь, как я к тебе отношусь… – Доморощенный вельможа театрально прижал руку к сердцу, собираясь продолжать монолог о своем отношении к Валюше. Но его прервал звонок в дверь.

– Экскъюз ми, – сказала Майя Дмитриевна и пошла открывать.

В ожидании хозяйки Семен Ильич позволил себе рюмочку. Но хозяйка вернулась тотчас, отчего он поперхнулся.

– Валечка, можно тебя на минутный токинг? – позвала Майя Дмитриевна. – Надеюсь, Семен Ильич нас извинит.

Решительно покивавший Семен Ильич остался в одиночестве и налил себе вторую рюмочку. Но выпить не успел: в гостиную вошел Тарасов.

– Ну, ты и скот, – негромко сказал Тарасов.

– Как вы со мной разговариваете?! – возмутился Семен Ильич и поставил рюмку на столик.

– А как с тобой разговаривать?! – рявкнул Тарасов. – Из наших рук кормишься, а пользы от тебя как от козла молока. Ты как смел Боровскому отказать, козел?!

– Ноль оснований для выделения земли, Алексей Владимирович! – мгновенно струсил важный сановник.

– Вот за это твой сын «БМВ» и получил, чтобы ты нашел основание! – прорычал Тарасов.

– При всем желании не могу, Алексей Владимирович!

– Значит, не хочешь, – отрезал Тарасов. – Надеялся, что договоримся no-хорошему, но приходится по-плохому. – Он бросил на стол пачку снимков. – Сегодня – жене, завтра – мэру, а послезавтра и газетчикам можем показать.

Семен Ильич глянул на фотографии, и его прошиб пот. Взмолился:

– Алексей Владимирович, не губи!

Тарасов раскрыл кейс, с которым пришел, вынул из него бумаги и положил на столик перед Семеном Ильичем. Тот надел очки, достал из внутреннего кармана золотую авторучку и, не читая, стал подписывать листы там, где стояла галочка. Подписал все. Тарасов быстро и внимательно удостоверился, правильно ли подписано, спрятал бумаги в кейс, а из кармана вынул пачку долларов.

– Вот и основания нашлись, – наблюдая за тем, как Семен Ильич прячет доллары в карман, констатировал Тарасов. – Фотографии можешь взять на память.

– А негативы? – неуверенно спросил Семен Ильич.

– Негативы у меня сохраннее будут, – сказал Тарасов и громко позвал: – Майя Дмитриевна, кофе остыл!

Беляков сидел в своем кабинете и читал газету «Правда». На правах зама без стука вошел Никольский и бросил на диван кожаное пальто – то самое, похищенное у главного редактора скандальной газетенки. Беляков снял очки, посмотрел на диван и спросил с надеждой:

– Оно?

– Оно, – подтвердил Никольский.

– Как?.. – Он не уточнил, о чем спрашивает, но Сергей и так понял.

– Путем оперативно-розыскных действий, – ответил.

– Ты это своей соседке-журналистке рассказывай, – начал было Беляков, но вдруг вспомнил нечто весьма пикантное: – Кстати о журналистах. Позавчера одного журналиста сосед твоего Шадрина, генерал, отметелил и спустил с лестницы. Скандал был страшный! Но все рассосалось: журналист заявления писать не стал.

– Виталий Петрович, я установил хату, на которой тайно снимали Шадрина, – доложил Никольский. – Завтра хочу взять оперов и прокачать ее.

– Запрещаю, – серьезно сказал Беляков.

– Почему?! – возмутился Сергей.

– По кочану и капустной кочерыжке! – резко сказал Беляков.

– А еще почему? – не унимался Сергей.

– А ты подумай, – предложил подполковник.

– Как раз и думаю, – Никольский успокоился и стал излагать свои доводы последовательно. – Я располагаю проверенными данными, что на этой хате снимали не только Шадрина. Еще три человека, занимающие весьма и весьма важные посты в руководящих структурах, были сфотографированы там скрытой камерой. А следовательно, стали объектами шантажа.

– Этот бардак на нашей территории? – ядовито поинтересовался Беляков.

Никольский сник. Аргумент, скрытый в вопросе начальника, был убийственным: если «земля» чужая, то и «чистить» ее должны другие менты…

– Нет, не на нашей… – уныло подтвердил он невысказанное предположение подполковника. – На Мосфильмовской.

– Так вот, от этого пусть начальник семьдесят шестого дергается. Брать людей не разрешаю. Тебе же запретить не могу, хотя личный сыск нынче не в моде. Расскажи лучше, как на пальто вышел.

Никольский, не ответив, встал и вышел. Беляков еще раз посмотрел на пальто и набрал телефонный номер:

– Соедините меня с главным редактором… Полковник Беляков… Игорь Сергеевич, можете забрать свое пальто… Нашел, нашел… Секрет фирмы.

Вечером у Никольского был Котов. Они сидели на кухне, пили водку.

– Ты свернешь себе шею, Сергей. Прошла команда – не воротишь это дело, – втолковывал приятелю Слава.

– Еще одна команда, – как бы про себя сказал Никольский. – Слишком много команд, чтобы соблюдать законы.

– Ты не о законе – о себе думай! – рассердился Котов. – Ты прекрасный сыщик, а семнадцать лет сидишь на земле из-за своего характера. Неужели в МУР не хочется?

– Мало ли куда мне хочется… – вздохнул Никольский. – Тебе Беляков звонил?

– Он желает тебе добра, Сергей! – убеждал его Котов.

– Слава, ты же сыщик! Я знаю, что могу их накрыть! – горячо воскликнул Никольский.

– Кого – их? – усмехнулся Котов. – Неужели ты думаешь, что люди, которых шантажировали, будут благодарны тебе? Шадрин-то мужик был. И он застрелился. А те наверняка на шантаж продались, и уже они-то используют все свое влияние, чтобы уничтожить человека, который возьмется ворошить эту помойку.

– Я их не боюсь, – Сергей упрямо опустил голову, набычился.

– Тебе жить, – Котов разлил по рюмкам. – Что ж, выпьем за предстоящее увольнение из органов бесстрашного майора Никольского.

– Сергей Васильевич, наконец-то! – Майя Дмитриевна раскинула руки, как бы готовая обнять дорогого гостя. – Наслышана, наслышана о вас от Ларисы.

– Тоже наслышан о вас и тоже от Ларисы. – Улыбаясь приветливо, Никольский поцеловал ручку Майи Дмитриевны.

– Ларочка знает, у меня без китайских церемоний. Прошу в гостиную, выпьем по рюмочке под кофе, говорить будем. – Майя Дмитриевна, завершив церемониал знакомства, направилась в гостиную.

– Это уж точно – без церемоний, – тихо сказала ей в спину Лариса.

Никольский зыркнул на нее, и она поняла, что продолжать не следует.

В гостиной вновь прибывших ожидал знакомый джентльменский набор: кофейник, чашки, бутылка ликера. Хозяйка и посетители расселись вокруг столика.

– У вас очень уютно, Майя Дмитриевна, – отхлебнув из чашки, сказал Никольский. – После этой бешеной жизни – тишина, покой.

– Бешеная жизнь – это ваша работа? – спросила Майя.

– Наверное, так, – согласился Никольский.

– А чем вы занимаетесь, если не секрет? – закинула удочку Майя. – Мне Лариса говорила, что вы юрист. Адвокат? Юрисконсульт?

– Если бы. К сожалению, я юрист-чиновник, – с наигранной грустью вздохнул Сергей. – Работаю в аппарате Президента, в комиссии по борьбе с коррупцией.

– И кем же? – будто бы равнодушно поинтересовалась Майя.

– Заместителем председателя…

– Ничего себе чиновник! – охнула хозяйка квартиры.

– Ты Сергея допрашиваешь, Майя, будто это ты – заместитель председателя комитета по борьбе с коррупцией, – со значением сказала Лариса. Майя поняла, что ей пора выметаться.

– Мне надо к соседке заглянуть, – сообщила она. – Такая жалость. Так интересно пообщаться с человеком, который живет полной, настоящей жизнью. Не то что мы, домохозяйки-отшельницы. Но я не прощаюсь. Мы еще увидимся сегодня. Выпьем, побеседуем… – Майя встала. – Ларочка, ты все знаешь.

Хлопнула входная дверь. Никольский и Лариса остались вдвоем.

– Лариса, вы неосторожны, – тихо укорил он.

– У меня одно желание – этой суке глаза выцарапать! – прошипела Лариса вполголоса.

– Понятное желание, но сегодня лучше не надо, – попросил Никольский с улыбкой.