Текст книги "Антология советского детектива-48. Компиляция. Книги 1-11 (СИ)"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Георгий Вайнер,Аркадий Вайнер,Эдуард Хруцкий
сообщить о нарушении

Текущая страница: 311 (всего у книги 337 страниц)

Но все равно война оставила свой след.

…1941 год. Стадион «Динамо». Здесь Павел Судоплатов из опытных чекистов и спортсменов-силовиков формирует специальные диверсионно-разведывательные подразделения. Позже их назовут ОМСБОН (отдельная мотострелковая бригада особого назначения НКВД).

Николая взял к себе адъютантом командир группы «Митя» – известный чекист Дмитрий Медведев.

Тринадцатого сентября 1941 года отряд Медведева с шестой попытки пересек линию фронта в Жуковском районе Брянской области. Потом, после двухсоткилометрового марш-броска, он выдвинулся в лесной массив между городами Людиново, Жиздра и Дятьково.

В этом треугольнике спецназовцы дрались почти пять месяцев. Они совершили пятьдесят диверсий, уничтожили несколько немецких гарнизонов.

Но недаром отряд именовался особым. Центр берег его для выполнения специальных операций.

Ночью Королева разбудил начальник разведки Саша Творогов.

– Коля, есть для тебя необычное дело.

– Всегда готов.

– Мы получили данные, что в Жиздре находится человек, который очень нужен Центру. Смотри, – Творогов развернул план городка, – на этой улице в доме, отмеченном крестиком. Его надо взять живым.

– Попробую.

– Пробовать будешь обед у жены. Сказано – живым, значит, живым. Нападение на Жиздру – операция прикрытия твоей группы. Чем быстрее ты возьмешь нужного человека, тем меньше людей потеряет отряд.

Николай Королев так рассказал мне об этой операции:

– Понимаешь, у меня была своя группа. Десять ребят боксеров. Они в основном все бойцы неплохие. Я проверил ребят в нескольких драках и в ликвидации начальника русской полиции в Людиново. Фамилия его была Латышев, до прихода немцев он работал в пожарной охране; когда началась война, спрятался в лесу от мобилизации. Пришли немцы, и он предложил им свои услуги. Лично принимал участие в расстрелах наших солдат, попавших в окружение, и подпольщиков.

Операцию эту Саша Творогов с Медведевым продумали тщательно. В общем, подставили ему нашего человека, красивую бабу. Жила она в деревне рядом с Людиново.

И вот когда Латышев в очередной раз приехал отдохнуть к своей даме, мы его и взяли. Приговор привели в исполнение на месте. Операция была не слишком сложной.

Конечно, я понимал Колю Королева: у войны свои критерии. Для выполнения этой операции группа спецназовцев миновала нашпигованный минами лес, пересекла совершенно открытое поле. Потом они скрытно вошли в деревню, несколько часов ждали в засаде. В любой момент могли напороться на немцев, которые постоянно патрулировали по дорогам и лесам. Но это все Королев называл не слишком сложным.

Продолжу рассказ Николая, как он записан в моем старом блокноте.

– Дом, в котором мы должны были захватить нужного Москве человека, был практически в самом центре городка. Нас вел разведчик из местных. Бывший сотрудник уголовного розыска, знавший все проходные дворы, все проулки в своем городке.

В назначенное время, без происшествий мы заняли позицию рядом с нужным домом.

А как только послышались взрывы гранат и ударили наши пулеметы, одним броском пересекли улицу и ворвались в дом. Охрану ликвидировали. В коридор выскочил офицер в форме СД с пистолетом в руке, но выстрелить не успел. Как на ринге, коронным крюком справа я отключил его. Потом дал ракетный сигнал о выполнении операции и, запаковав пленного в мешок из-под картошки, не ввязываясь в обычный бой, той же дорогой вытащили груз на окраину Жиздры, а дальше на базу.

* * *

По заданию Центра в Жиздре был захвачен некий Корзухин. Но настоящая его фамилия была Львов. Вернее, князь Львов, сын знаменитого министра Временного правительства. Надо сказать, что папенька у него тоже был человеком крутым. После ареста бежал из тюрьмы и с массой авантюрных приключений удрал за границу. В Париже он возглавил «Политическое совещание» – координационный центр по борьбе с большевизмом.

Его сынок, Корзухин-Львов, стал профессиональным разведчиком службы безопасности нацистского рейха – СД. До войны он нелегально работал в СССР. В сорок первом дважды переходил линию фронта, налаживая агентурную сеть в Москве. Он знал агентов, явки, пароли. Поэтому и был нужен только живым.

В моем блокноте эта история именуется «Смертельный раунд». Надо сказать, что Николай Королев никогда не рассказывал мне подробностей этого боя. «Вынес раненого Медведева», и все.

Но от комиссара отряда, которому покойный полковник Медведев поведал подробности, я узнал многие детали.

В этом был весь «король советского бокса», человек предельно скромный, напрочь лишенный тщеславия.

Вот как все было.

* * *

В ту ночь мела пурга. Снег бешено крутился вокруг деревьев. Партизаны почти не спали. Ночь тянулась удивительно долго. Ближе к рассвету ветер утих. Стало слышно, как трещат на морозе деревья. Задымились костры. Повара начали готовить немудреный завтрак. Николай стоял у заснеженной сосны и слушал лес, который жил какой-то своей особой, мирной жизнью. Казалось, что и войны никакой нет. Просто есть тишина, синий предрассветный снег. Стук дятла и треск коры.

Взрыв гранаты был неожиданным. Он гулко раскатился по студеному лесу. И сейчас же ему ответили автоматы, зло и сердито.

– Отряд, в ружье! Тревога!

К Медведеву подбежал боец из секрета.

– Товарищ командир! Немцы! Каратели! Окружают!

– Николай! За мной! – скомандовал Медведев и побежал, на ходу расстегивая кобуру маузера.

Увязая в снегу, они добрались до гребня оврага, залегли за толстые стволы поваленных деревьев. Лежать было неудобно, снег залеплял лицо, скрипел на зубах. Николай поудобнее устроил свой автомат, вставил в гранаты запалы.

Внезапно Дмитрий Николаевич толкнул его в бок. Николай поднял голову. Вот они!

На другой стороне оврага появились черные шинели. Впереди офицер.

Сухо щелкает маузер командира. Эсэсовец катится на дно оврага. И сразу же взметнулся снег, прошитый автоматными очередями. Рассыпавшись цепью, в рост, прижав к животу автоматы, идут фашисты. Летит снег, падают срубленные свинцом ветки.

Сзади заговорили партизанские пулеметы, автоматы, винтовки. Королев, плотно прижав приклад к щеке, ловил на мушку фигурки врагов. Странное ощущение… Все время кажется, что он стреляет мимо. Все время в прорези люди в длинных черных шинелях. Но ничего, патронов хватит…

Отряд постепенно начал отходить.

Внезапно совсем рядом с Николаем разорвалась мина. Потом целый сноп черно-красного пламени. Осколки били по деревьям, срезая кору.

Королев осторожно выглянул из-за ствола дерева. Немцы близко, человек семь ползут по снегу. И тогда он вскочил – назло пулям, осколкам, смерти, бросил гранату. Прогрохотал взрыв. Но все наползают и наползают фашисты.

– Уходите, Дмитрий Николаевич, – повернулся Николай к командиру. – Я прикрою.

Перебежками, огрызаясь, уходили они в глубь леса. Бежали рядом – он и командир. Вдруг Медведев охнул, опустился на снег.

– Товарищ командир!

– Уходи, Коля! Вдвоем нам не выбраться. Я их задержу.

Дмитрий Николаевич вытер снег с маузера.

– Ну, что стоишь? – повернул он искаженное болью лицо. – Уходи!

Николай молча поднял командира.

– Или вместе выйдем, или уж…

Автоматы стегают по деревьям, пули взметают снег. Он бежал, проваливаясь по колено. Сердце стучало, рубашка стала мокрой, пот заливал глаза. Но он бежал. Били по ногам гранаты, спрятанные в карманах, прыгал на груди автомат. Но он бежал. Дыхание горячее и хриплое.

Вот, наконец, под ногами твердый наст. Николай прибавил скорость. Еще совсем немного. Поляна. Дзот. Рыло пулемета. Немцы.

Как же быть?

Он опустил командира на землю.

– Ну, Коля?… Кажется, все. – Медведев сморщился от боли.

«Нет, не все. Есть один выход. И это может сделать только он. Только он, потому что он – боксер».

Но ведь это чертовски опасно. Один шанс из ста. Николай встал во весь рост, поднял руки и пошел. Пошел сдаваться немцам.

– Стой, – сзади хриплый, словно чужой голос Медведева.

Сухо щелкнул курок маузера.

«Неужели он выстрелит в спину? Тогда уж все… Тогда конец».

Николай шел медленно, все ближе и ближе к вражескому дзоту. Навстречу бежали немцы. Человек пять.

Вот они совсем рядом. Говорят что-то по-своему. Один снимает с него автомат.

Офицер улыбается, хлопает по плечу.

Николая подвели к дзоту, офицер и два солдата спустились вниз, видимо к рации. Остались двое. Они спокойны. Стоят совсем близко. Королев даже чувствовал, как от них тянет перегаром.

«Ну, пора. Вот этот ближе. Всю тяжесть тела в удар».

Раз! И сразу же еще. Раз! Двое лежат на снегу. Теперь гранату!

Тяжело ухнул взрыв. Осел бревенчатый накат. Из входа в блиндаж закурился синеватый дымок. Николай схватил упавший на снег автомат, дал две длинные очереди. Путь свободен!

– Молодец, Коля. А я было…

– Что, Дмитрий Николаевич?

– Да нет, ничего.

Через полчаса их встретили партизанские разведчики. Отряд прорвал кольцо. Ушел буквально из рук смерти. А ночью по рации был получен приказ: «Возвращаться в Москву».

* * *

Девятого мая в коммуналке, в узкой комнате Королева собрались его друзья спецназовцы. Николай всегда приглашал меня. За рюмкой беседа становилась оживленной, и я слушал необыкновенные истории, которые вспоминали эти отважные люди.

Они были в пиджаках, увешанных орденами и медалями, только хозяин сидел во главе стола без наград. Он вообще редко надевал их. Лично я не видел этого ни разу.

Сама жизнь этого человека была легендой. Двести десять раз он выходил на ринг и двести шесть уходил с него победителем.

Он дрался в тылу врага, работал в разведке. А потом занимал скромную должность гостренера по боксу в обществе «Буревестник».

Личная жизнь у него тоже не складывалась, только за несколько лет до смерти он встретил женщину, которая стала его нежной женой и верным другом.

Я никак не мог понять, почему власть имущие так плохо относятся к нашему великому боксеру. Узнал я об этом значительно позже, в конце 80-х.

В 1954 году был арестован генерал Судоплатов. Николай Королев написал в его защиту письмо Никите Хрущеву. Разве он мог знать, что его бывшего начальника арестовали по личному распоряжению первого секретаря ЦК КПСС?

Хрущев никому не прощал ничего. Не забыл он и о письме знаменитого боксера.

С тех пор Николая начали «затирать». Его перестали приглашать на официальные встречи, не выбирали в президиумы, не посылали за границу.

Но он все равно оставался легендой. Любимым спортсменом простых людей от Бреста до Сахалина.

* * *

Как сейчас, помню 6 ноября 1965 года. Балашиха. Вечер.

Я вместе с операми угрозыска стоял у отделения милиции, находясь в размышлении, куда пойти, чтобы досрочно встретить праздник.

Ко мне подошел директор клуба машиностроительного завода.

– Я знаю, что вы дружите с Николаем Королевым, не могли бы уговорить его выступить у нас?

– Подождите, – сказал я, зашел в отделение и позвонил Королеву.

Он с радостью согласился.

Клуб был полон. Люди стояли в проходах.

На сцену поднялся Николай Королев.

Зал встал и взорвался аплодисментами. А в задних рядах начали скандировать, как на соревнованиях:

– Король, давай! Король, давай!

Люди любили его. Он был для них символом мужества и доблести.

* * *

Книга памяти. Я листаю ее пожухлые страницы и вижу тренировочный зал и ринг, истоптанный нашими уставшими ногами.

И я вновь вижу нашего тренера Николая Королева и слышу его голос:

– Ну что? Разогрелся? Давай на спарринг.

Я приподнимаю шершавый канат и впрыгиваю в светлый квадрат ринга.

Именно там он научил нас главному, что я запомнил на всю оставшуюся жизнь: вставать до счета девять.

Глава четвертая
Тени

Приговорен к повешению

Восемнадцатого марта 1915 года, в Александровской цитадели в Варшаве началось заседание военного суда под председательством полковника генерального штаба Лукирского. Слушалось дело по обвинению числящегося по армейской кавалерии полковника Сергея Николаевича Мясоедова в шпионаже в пользу германского генерального штаба. Подсудимому были предъявлены и другие обвинения, в частности мародерство, но они в процессе судебного заседания отпали.

Дело слушалось при закрытых дверях, без приглашения защитника.

Начался процесс в 10.35 утра и длился шесть с половиной часов.

Приговор однозначен: «смертная казнь через повешение». Он был вынесен в 22.30 того же дня.

Решение суда по законам военного времени должен был утвердить Верховный главнокомандующий или его начальник штаба.

В три часа пятьдесят минут 19 марта приговор был утвержден и вступил в силу. Когда Мясоедову огласили решение командования, он попросился в туалет, разбил пенсне и пытался перерезать сонную артерию. Но надзиратели помешали, врач оказал надлежащую медицинскую помощь и сообщил, что приговоренный к казни готов.

Его повесили во дворе Варшавской тюрьмы.

При казни присутствовали комендант Александровского централа полковник Андрианов, подпоручик Буковский и фельдшер Войцеховский.

Два жандармских унтера дотащили сорокадевятилетнего полковника до виселицы, накинули петлю, и один из них выбил лавку из-под ног осужденного.

Так закончилась жизнь одного из известнейших российских авантюристов.

А на следующий день все газеты империи сообщили читателям, что виновный в поражении наших войск в Восточной Пруссии и Галиции повешен.

Либеральная общественность облегченно вздохнула.

* * *

Когда книжная экспансия в доме достигла критического предела, пришлось делать инвентаризацию собственной библиотеки и часть книг отправить в почетную ссылку на дачу.

Дело это хлопотное, приятное, но грустное. Я по сей день не могу просто расстаться с любой из книг собственной библиотеки без душевной боли. Мне все время кажется, что именно отложенную для эвакуации книгу я захочу завтра перечитать или вдруг она понадобится мне для работы.

Книги любят стабильность и оседлость. Я же большую часть своей жизни по стечению обстоятельств жил в разных квартирах, казармах, общежитиях и гостиницах. Поэтому, когда находишь книгу, связанную с прошлой жизнью, радуешься, словно столкнулся на улице со старым знакомым.

Бог знает, из каких завалов я извлек на свет книжку с занимательным названием «Тайны охранки». Написал ее некто И. Павлов, а выпустило в 1917 году издательство «Акционеръ», находящееся в городе Москве на Тверской улице в доме 24. На обложке даже телефон написан: 4-70-62.

Труд сей, в мягкой обложке, был напечатан на оберточной бумаге. Неведомый мне автор рассказывал о мерзавцах жандармах, которые боролись с подлинными патриотами – депутатами Госдумы Пуришкевичем и Гучковым, а также с либеральным Земским союзом и Союзом городов. Пуришкевичу жандармы мстили за убийство Распутина, а Гучкову – за разоблачение их коллеги, шпиона подполковника Мясоедова.

Увлекшийся либеральными идеями автор обвинял весь Отдельный корпус жандармов в пособничестве кайзеру Вильгельму.

Перечитав эту книгу сейчас, я почему-то вспомнил многочисленные публикации начала перестройки, раскрывающие изумленным читателям тайны наших спецслужб.

Но тогда, когда я впервые ознакомился с этим сочинением, оно произвело на меня ошеломляющее впечатление.

Книгу эту мне подарил товарищ отца дядя Миша Ксенофонтов, преподаватель истории. Я специально приехал к нему в Колпачный переулок, в старый дом напротив комбината, где выходили все московские газеты, и задал мучивший меня вопрос: «Неужели все жандармы были шпионами?»

Дядя Миша выслушал меня, рассмеялся и сказал:

– Мне тебе трудно объяснить это сегодня. Вырастешь, все поймешь сам.

Надо сказать, что именно этот человек привил мне необычайный интерес к истории. Много позже я сосредоточил свое внимание на событиях начала века – крах империи, Белое движение.

И как ни удивительно, странная книга И. Павлова сыграла в этом не последнюю роль.

Фамилия Мясоедова продолжала регулярно встречаться мне в исторических романах об интересующем меня периоде. В книге «Брусиловский прорыв» прекрасный и незаслуженно забытый писатель Юрий Слезкин отвел «заговору» Мясоедова целую главу. О супершпионе немецкого генштаба упоминали Марк Алданов, Борис Лавренев и даже Юлиан Семенов. Были и другие сочинения, фамилии авторов просто стерлись из памяти.

В военном училище полковник Кузнецов, читавший курс военной истории, тоже ссылался на Мясоедова как на человека, передавшего немцам секретные документы о планах нашего наступления.

Увлечение историей было моим хобби. Одни собирают марки, другие ордена, а я – книги о жизни страны в начале века.

Только пятнадцать лет назад я начал скрупулезно собирать документы об этом периоде, собираясь написать роман о русской сыскной полиции.

Вот тогда-то я доподлинно узнал практически все о подполковнике Сергее Николаевиче Мясоедове.

* * *

Человек, «деятельность которого изменила ход Первой мировой войны», родился в старой дворянской семье в Смоленской губернии 5 июля 1866 года.

Отец его был долгое время виленским предводителем дворянства. Семья по тем временам вполне зажиточная.

Они определили сына в Первый Московский кадетский корпус. По окончании его Сергей Мясоедов поступает в Александровское военное училище. Курс он окончил со средним баллом, поэтому после производства в подпоручики 14 августа 1884 года был направлен для прохождения службы в Оренбургский пехотный полк.

Офицерская служба была нудна и мало приятна. Мясоедов командовал полуротой. Учил солдат маршировать, стрелять из винтовки, колоть штыком мешок с соломой.

Пыль. Карты. Скука. Унылые романы с полковыми дамами и скучные посиделки в офицерском собрании.

Перспективы не радовали. Лет через семь получить роту, а потом, если повезет, батальон и уйти в отставку подполковником. Правда, был еще один выход – Академия Генерального штаба. Это Петербург, общество, благосклонное к генштабистам, удачная женитьба и, естественно, карьера.

Он начал готовиться к поступлению в академию. Вечерами зубрил курс училища, но на отборочных экзаменах в окружной комиссии срезался по второму предмету и вернулся в полк.

Надежда на веселую жизнь в столице развеялась, как пыль на полевых учениях.

Но была еще одна возможность. На помощь пришел отец, имевший огромные связи в западных губерниях.

Поручик Мясоедов пишет прошение о переводе его на службу в Отдельный корпус жандармов. Мало кто из офицеров, утомленных армейской лямкой, старался попасть на эту службу. В крайнем случае они уходили в полицию на хлебную должность пристава. Даже эта, не самая почтенная по тогдашнему пониманию, служба в офицерских кругах стояла выше жандармской.

Но у офицера жандарма была масса преимуществ, начиная с денежного содержания, кончая возможностями, которыми обладали и обладают по сей день все работники спецслужб.

Сергею Мясоедову повезло необыкновенно. Он попал на пограничную станцию Вержболово. Служба была приятной и, главное, перспективной.

В течение семи лет Сергей Мясоедов становится помощником, а потом и начальником железнодорожного жандармского отделения. Надо пояснить, что железнодорожные жандармские отделения политическим сыском не занимались, а исполняли чисто полицейские и, что наиболее приятно, таможенные функции.

Конечно, пресечение провоза оружия, взрывчатки и нелегальной литературы входило в их функции, но главное было в другом.

Пограничный пункт пересекали не просто чиновники высокого ранга, но и особы королевской крови. В обязанности Мясоедова входила забота об их безопасности.

Сам российский император, проезжая через пограничную станцию, пожаловал умного подполковника золотыми часами из собственной Его Императорского Величества канцелярии.

За тринадцать лет службы на границе Сергей Мясоедов был награжден двадцать одним иностранным орденом. В его формулярном списке я обнаружил такие экзотические награды, как китайский орден Дракона, сиамские ордена Белого слона и Короны, персидскую звезду Льва и Солнца.

Но вместе с ними в табельные дни Сергей Мясоедов вешал на грудь французский крест Почетного легиона, награду, которая высоко ценилась в России.

Если бы тогда еще ротмистр Мясоедов знал, чем это кончится, он бы под любым предлогом отказался 18 сентября 1905 года от приглашения своих немецких коллег приехать на богослужение в церковь в имении германского императора в Роменгтоне, в 15 километрах от Вержболова.

Выходя из церкви, Вильгельм II заметил русского офицера и пригласил его к своему столу на обед. За обедом император провозгласил тост «за русского ротмистра Мясоедова», а после трапезы три часа с ним беседовал. Потом Вильгельм несколько раз приглашал его на охоту и в знак дружбы подарил свой портрет с собственноручной надписью.

Вполне естественно, что Мясоедов об этих встречах немедленно сообщал начальству.

На одном из его рапортов генерал Курлов написал, что признает поведение Мясоедова «антидисциплинарным».

Практически еженедельно Мясоедов отправлял министру внутренних дел Столыпину донесения о том, как он и его сотрудники борются с социалистами, пытающимися попасть на территорию империи.

На самом деле «политики» мало интересовали веселого подполковника, он боролся с контрабандой, естественно, не в ущерб себе. Более того, из пограничного города Эйдкунен он на своем авто вывозил вина и всевозможный немецкий дефицит.

Наконец он устроил семейную жизнь, обвенчавшись с Кларой Голдштейн. Национальность супруги его не особенно волновала, главное, что ее папа, известный коммерсант из Германии, дал за нее 120 тысяч золотом.

Об этом тоже вспомнит через восемь лет судебный следователь Макаров, отрабатывавший линию еврейского заговора против империи.

После женитьбы, приобретя капитал, Мясоедов с головой окунулся в финансовые аферы. Свои коммерческие дела он предпочитал вести на сопредельной стороне.

Вольности эти не слишком нравились особому отделу Департамента полиции. Тем более что желающих занять хлебное место на пограничной станции было предостаточно.

Мясоедов, к которому, кстати, благоволил сам Столыпин, считал, что он настолько набрал силу, что может не считаться с сотрудниками Охранного отделения, проводящими на его станции оперативные мероприятия.

Его решили убрать любой ценой. Для этого из столицы в Вержболово был командирован жандармский подпоручик Пономарев. Он начал действовать решительно, в духе Охранного отделения, которое никогда не славилось ювелирной работой.

Мясоедов часто ездил по коммерческим делам в Эйдкунен.

Наивный столичный сыщик поручил своему человеку, некоему Юргенсону, подкинуть в авто подполковника тюк с контрабандой.

Все складывалось просто, как апельсин. На границе машину останавливают, досматривают, и у Мясоедова начинаются неприятности.

Одного не учел Пономарев. Мясоедов служил на границе более десяти лет и сам весьма умело устраивал подобные провокации.

Подполковник подловил Юргенсона в момент закладки контрабанды в свое авто, жестоко избил его, и Юргенсон не только «раскололся», но и написал жалобу на Пономарева.

Мясоедов отправил свой рапорт с жалобой в министерство, но ушлого подпоручика не отозвали.

Тогда Пономарев пробирается на сопредельную сторону, покупает у купца Миллера оружие и динамит, добывает привезенную из России нелегальную литературу и нанимает контрабандистов, которые должны переправить все это через кордон. Естественно, что умелый «охранник» не говорит, какой товар понесут нанятые люди.

Когда я читал эти материалы, то поражался, сколько сил и средств нужно было затратить, чтобы снять с в общем-то небольшой должности одного подполковника. Но потом, изучив внимательно документы, понял, что Сергей Николаевич Мясоедов был не просто жандармским офицером. Благодаря своему посту он обзавелся весьма влиятельными знакомыми, которым оказывал массу всяких услуг. В их число входили знаменитый генерал, ведающий всей разведкой империи, – Федор Палицын, много сенаторов и сама вдовствующая императрица Мария Федоровна. Кроме того, через тестя он имел поддержку определенных коммерческих кругов.

Но вернемся к нашей истории. Груз, подготовленный Пономаревым, был задержан, несчастные контрабандисты отправлены в тюрьму, и началось следствие.

Охранка решила: с контрабандой не вышло, притянем Мясоедова за халатность. Подполковника вызвали в суд, пока в качестве свидетеля.

Но кроме жалобы Юргенсона Мясоедов располагал еще одним документом. Прежде чем пойти к купцу Миллеру, Пономарев обратился с просьбой к владельцу одного магазина переправить оружие и взрывчатку. Тот наотрез отказался, но, будучи агентом Мясоедова, немедленно донес ему об этом.

На суде прокурор обвинил людей Мясоедова в тайной доставке оружия, динамита и нелегальной литературы на территорию империи.

– Нет, – ответил Мясоедов, – мои люди этим не занимаются, это дело Охранного отделения, – и предъявил документы, изобличающие Пономарева.

Газеты страны подхватили эту сенсацию. Охранку и ее действия склоняли, как могли.

Столыпин, который раньше относился к Мясоедову с некоторой симпатией, приказал командиру Отдельного корпуса жандармов фон Таубе убрать Мясоедова с границы и «отправить на меридиан Самары».

Однако Мясоедову не хотелось терять прибыльную должность. Он обратился к своим влиятельным друзьям, но даже они ничего сделать не смогли. Пришлось уйти в запас.

Вместе с родственниками жены братьями Борисом и Давидом Фрейбургами он организует акционерное общество «Русское Северо-Западное пароходство».

Основная задача новой фирмы – перевозка эмигрантов из России в Америку. Дела идут не блестяще, несмотря на то что новая контора загружает свои пароходы беспаспортными пассажирами.

Жизнь в Петербурге тоже не радует. Мясоедовы никак не могут попасть в петербургское общество. Сергей Николаевич понимает, что у него есть один выход – вновь возвратиться на службу. Он пишет прошение, но Столыпин долго не отвечает.

В 1909 году Клара Мясоедова встретилась в доме сенатора Викторова с Еленой Бутович, пока гражданской женой военного министра генерал-адъютанта Сухомлинова.

История отношений киевской красавицы и немолодого генерала обсуждалась во всех столичных салонах. Генерал тряхнул стариной, вспомнил свою кавалерийскую молодость и увез даму сердца прямо из-под носа мужа, богатейшего малороссийского помещика.

Так уж случилось, что женщины подружились и мужья тоже.

Они вместе отдыхают в Карлсбаде, Мясоедов весьма нравится министру, и тот решает помочь ему восстановиться на службе.

И помог. Мясоедов опять был зачислен на службу в Отдельный корпус жандармов и прикомандирован к военному министерству на должность офицера, наблюдающего за революционными настроениями в армии. Говоря по-нашему, он стал первым начальником Смерша.

Беря подполковника на службу, В.А. Сухомлинов даже не предполагал, что сел на пороховую бочку.

Должность военного министра была не только почетной, но и весьма прибыльной. Именно он размещал заказы на вооружение и подряды на снабжение армии. Определенные круги во главе с Гучковым хотели видеть на этой должности генерала Поливанова.

В то время начальником особого отдела Департамента полиции становится полковник Еремин, человек злопамятный и неподкупный. Его звали грозой губернаторов. Именно Еремин за злоупотребления устранил с поста киевского губернатора Клейнгольса, личного протеже императрицы Марии Федоровны, а возглавив Тифлисское жандармское управление, разобрался с наместником князем Воронцовым-Дашковым. За что и получил пост начальника особого отдела.

Политическая полиция никогда никому ничего не прощает – она просто ждет удобного случая. Это было всегда.

Ударить по Сухомлинову решили через Мясоедова. Особый отдел вспомнил о его встречах с кайзером Вильгельмом, о портрете с дарственной надписью, о прусских и баварских орденах, полученных в Вержболове.

В апреле 1912 года глава партии октябристов Александр Иванович Гучков пишет записку о шпионской организации, связанной с министром Сухомлиновым. А 13 апреля того же года в петербургской газете «Вечернее время» появляется статья самого Бориса Суворина «Кошмар», в которой говорилось, что контрразведкой военного министерства заведует австро-венгерский шпион.

На следующий день Гучков дал интервью газете «Новое время», где открыто объявил Мясоедова военным шпионом.

Через несколько дней Мясоедов на ипподроме встретил Бориса Суворина и вызвал его на дуэль.

Звезда журналистики перепугался и ответил отказом, тогда Мясоедов просто набил ему морду на радость многочисленным зрителям.

На этом Сергей Мясоедов не остановился и вызвал на дуэль самого Гучкова.

Поединок состоялся, но обошелся без крови. Согласно офицерскому кодексу честь подполковника Мясоедова была защищена. Но кодекс кодексом, а политика политикой.

И вновь Мясоедову приходится уходить со службы. Правда, на этот раз он был уволен не в запас, а в отставку с хорошей пенсией и правом ношения мундира. Пришлось Мясоедову вновь заниматься коммерцией и доказывать через газеты, что он не шпион.

Надо сказать, что Гучкову не удалось свалить Сухомлинова – Николай II благоволил к военному министру и после его доклада о скандале уволил генерала Поливанова из министерства.

Но у Сухомлинова был еще один враг – великий князь Николай Николаевич, который не мог ему простить инициативу по ликвидации военного совета при министерстве, которое он возглавлял.

Два года продолжались интриги. А тут и война подоспела. После начала военных действий Мясоедов написал прошение об отправке в действующую армию.

Он был аттестован по армейской кавалерии и направлен на фронт.

О том, как воевал Мясоедов, можно узнать из рапорта начальника Игансбургского отряда генерала Архипова начальнику штаба Десятой армии.

В своем рапорте Архипов сообщает, что занимающийся разведкой подполковник Мясоедов проявил себя как отважный офицер:

«…Мясоедов имел целью подыскать среди местного населения подходящих для разведывательного дела лиц, принимал неоднократно личное участие в войсковых разведках, высылаемых от командуемого мною отряда, и был при столкновении с противником 4, 7, 12 декабря 1914 года под неприятельским огнем, причем личным примером, неустрашимостью и мужеством показывал пример и ободрял разведчиков, действующих против более сильного составом неприятеля».

Конечно, храбрый разведчик не мог побороть себя и прихватывал из оставленных домов некоторые ценности, что потом на суде ему пытались вменить.

Война началась удачно. Русские войска вторглись в Восточную Пруссию, захватили Галицию. Но бездарность Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича не позволила развить успех.

Он прекрасно командовал парадами, но совершенно не умел воевать, а главное, не слушал знающих генералов своего штаба.

Армия Самсонова была разбита в Восточной Пруссии, австро-венгерские войска начали наступление в Галиции, немцы прорвали фронт в Польше.