Текст книги "Ночная катастрофа"

Автор книги: Нельсон Демилль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 34 страниц)

Глава 39

Я передумал.

Очень неразумно отправляться на тайную встречу всем известным путем – не важно, деловые это переговоры или любовное свидание. Поэтому я не стал парковаться на стоянке у Капсог-Бич и, поколесив по Дьюн-роуд, нашел проход на пляж между двумя домами, где и оставил машину.

Потом я в новом пляжном костюме – черной футболке и темно-зеленых шортах – побрел вдоль берега. Табличка на колышке, воткнутом в песок, извещала, что я вступил на территорию парка.

Было чуть больше семи. Закат должен был наступить семнадцать минут восьмого. Солнце уже наполовину погрузилось в океан, и на поверхности воды сверкали рубиновые и золотые искорки. Несколько человек, оставшихся на пляже, уже собрали вещи и направлялись к выходу.

Вскоре я остался на пляже один – если не считать рейнджера на вездеходе, объявлявшего в громкоговоритель о закрытии парка.

Проезжая мимо меня, он сообщил:

– Парк закрывается. Покиньте, пожалуйста, территорию.

Я пошел прочь от берега и взобрался на одну из дюн. Оттуда было хорошо видно, как две последние засидевшиеся на пляже парочки несли свои пожитки к стоявшим на парковочной площадке автомобилям.

Я взглянул на часы: семь пятнадцать. У меня оставалось еще сорок пять минут, чтобы собраться с мыслями. Я мог сделать это и в предыдущие сорок лет, но все как-то не получалось.

Солнце село, и небосвод из темно-пурпурного вскоре стал черным. Заблестели звезды, с моря подул прохладный бриз, шурша высокими стеблями прибрежной травы. Набегавшие на берег волны шумели ровно и ритмично.

Я продолжил свое путешествие по поросшим травой песчаным холмам и вскарабкался на последнюю в этой части острова дюну, откуда берег залива просматривался особенно хорошо. На мой взгляд, до него было не больше пятидесяти ярдов.

Справа от того места, где я стоял, находился залив Моричес-Бей, слева простирался океан, их-то и соединял между собой этот небольшой залив. Неподалеку от берега горели мачтовые огни нескольких яхт, успевших войти в залив до темноты; краболовы, наоборот, торопились выйти в это время на большую воду. На противоположном берегу светились окна наблюдательной башни береговой охраны.

Я не имел ни малейшего представления о том, какой путь изберет мой «информатор», чтобы добраться до этой оконечности острова. Он мог пройти сюда вдоль берега, подобраться со стороны дюн или приплыть на лодке. Как бы то ни было, я оказался здесь первым и успел осмотреть местность, а кроме того, находился на возвышении – следовательно, должен был заметить того человека первым. Однако, получив приказ, я чувствовал бы себя гораздо увереннее. Тем более что все те преимущества, которые, как мне казалось, я имел, с заходом солнца и наступлением темноты потеряли свое значение.

Светящиеся цифры на моих часах показывали пять минут девятого, но пока на этой полоске суши никого, кроме детектива Джона Кори, не было. Мой информатор явно запаздывал. Вдруг я подумал, что он, возможно, затаился в прибрежной траве и ждет, когда я выйду на открытое место.

В восемь пятнадцать я решил, что пора что-нибудь предпринять, зная, однако, что первое же мое движение может стать и последним.

Хочу отметить, что, хоть я и находился здесь совсем один и без оружия, я отнюдь не идиот. Может, немного легкомысленный. Да еще ужасно любопытный.

Я прислушался, но тут же подумал, что расслышать шаги крадущегося по песчаному пляжу человека почти невозможно. Тем не менее, когда ветер стих, я услышал шуршание прибрежной травы, хотя именно в этот момент ей, казалось бы, шуршать вовсе не полагалось.

Медленно повернув голову в направлении шума, я всмотрелся в темноту, но ни одного движущегося объекта не увидел.

Взошла луна – яркий серп, – и берег и море мгновенно осветились. Теперь прибрежная трава, в которой я скрывался, уже не казалась мне таким надежным укрытием, как несколько минут назад. При свете луны мое убежище стало тем, чем и было в действительности – песчаным холмиком с торчащими тут и там сухими стеблями неизвестного мне растения, напоминавшего по виду речной камыш. Хорошо еще, что на мне была темная одежда, а кожу покрывал загар.

В восемь двадцать пять я понял, что настало время принять хоть какое-то решение. Самое лучшее, что я мог сейчас сделать, – это немедленно убраться отсюда. Но уйти незамеченным было не так-то просто, поэтому я решил остаться на месте. Тот, кто меня сюда заманил, должен был начать действовать первым. Таковы правила игры.

Минут через пять я услышал странный звук, напоминающий кашель. Но это могла быть и собака. Через несколько секунд кашель послышался снова; теперь он раздавался откуда-то снизу и сбоку – на сравнительно небольшом удалении от дюны, где я притаился.

Я медленно повернулся в ту сторону, откуда доносился звук, но ничего не увидел и снова замер.

Через несколько секунд я снова услышал звуки. На этот раз они ничем не напоминали те, что могла издавать собака. Это явно был человек, и он обходил мое убежище по окружности. Вполне возможно, что возле моей дюны кружил не один человек, а несколько, вооруженных пистолетами с глушителями. Потом я снова услышал кашель – но уже совсем в другом месте.

Честно говоря, все это дерьмо мне ужасно надоело. Тот, кто пришел сюда, должен был понять, что хозяином положения являюсь я.

Я сказал:

– Встаньте так, чтобы я мог вас видеть.

Мужской голос отозвался:

– А вы, собственно, где?

Голос раздался справа от меня, и я вновь повернулся на звук.

– Встаньте так, чтобы я мог вас видеть, – повторил я. – Медленно.

На вершине дюны, находившейся от меня на расстоянии тридцати футов, возник темный силуэт человека. Хотя поначалу я увидел лишь очертания его головы и плеч, было ясно, что передо мной крупный, сильный мужчина. Его лицо скрывала от меня ночная тьма.

Я сказал:

– Подойдите ближе и руки держите так, чтобы я мог их видеть.

Человек стал подниматься на дюну, и его силуэт с каждым шагом увеличивался в размерах. Потом направился к тому месту, где находился я.

– Остановитесь.

Он подчинился.

– Теперь повернитесь и лягте на землю лицом вниз.

Он отказался следовать моим инструкциям, что чрезвычайно меня раздосадовало. Тогда я – в лучшей манере нью-йоркского копа – гаркнул:

– Эй, парень, я с тобой разговариваю. Повернись и ляг мордой на землю. Сейчас же!

Неизвестный продолжал стоять, глядя в мою сторону. Потом он достал сигарету. Когда он прикуривал, я увидел его лицо, освещенное огоньком зажигалки. На мгновение оно показалось мне знакомым. Но лишь на мгновение, так как этого просто не могло быть.

– Ты, задница! У меня в руке пушка. Она нацелена на тебя и ровно через три секунды заговорит. Поэтому повернись и делай как сказано. Считаю до трех: раз, два…

Неизвестный заговорил:

– Твоя пушка сейчас в дипломатическом багаже. Так что если другого ствола у тебя нет, то на этом острове только одна пушка. И она принадлежит мне.

И тут я узнал этот голос и это лицо.

Тед Нэш. Восставший из мертвых.

Глава 40

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы справиться с изумлением, но разочарование, я знал, останется со мной навсегда.

– Разве ты не умер? Мне казалось, ты уже давно на том свете.

– Официально я мертв. Но в действительности чувствую себя превосходно.

– Может, мне удастся вернуть тебе официальный статус?

Он ничего не ответил, выбросил окурок и двинулся в мою сторону. Когда он подошел ближе, я увидел, что на нем были надеты джинсы, темная спортивная рубашка и куртка-ветровка, под которой наверняка скрывалась кобура с пистолетом.

Он избегал двигаться по прямой и приближался ко мне зигзагами, так что я не мог ни швырнуть ему в лицо песок, ни заехать пяткой промеж глаз.

Примерно в десяти футах от меня он остановился.

Мы стояли лицом к лицу и не отрываясь смотрели друг другу в глаза.

Агент ЦРУ Тед Нэш был высоким мужчиной, примерно одного со мной роста, но не таким мускулистым. В лунном свете я видел его аккуратно подстриженные волосы цвета соли с перцем и черты лица, которые большинство женщин по непонятной для меня причине находили привлекательными.

Сразу после знакомства у нас с ним возникла взаимная неприязнь. Мы вместе работали над делом Плам-Айленд, и я невзлюбил этого парня частично из-за его высокомерия, но главным образом по той причине, что он тогда приударял за одной дамой из ФБР. Последнее я счел недостойным профессионала поведением, не говоря уж о том, что та женщина-детектив чрезвычайно нравилась мне самому.

А потом он стал подкатывать к Кейт, и я простил ему это только потому, что он умер. Теперь, однако, у меня уже не было причин относиться к нему снисходительно. Кроме того, что нам нравились одни и те же женщины, у нас с ним не было ничего общего.

С иронией оглядев мои шорты и футболку, Тед спросил:

– Я помешал тебе отдыхать?

Я промолчал, но продолжал смотреть на него, мысленно составляя список его отрицательных качеств, заставивших меня возненавидеть этого парня еще в его первой жизни. Отчего, в самом деле, я так его невзлюбил? Давайте посчитаем. Во-первых, мне не нравились его наглость и отчетливо слышавшиеся в его голосе пренебрежительные, покровительственные нотки. Ну а во-вторых, я терпеть не мог ухмылочку, вечно кривившую его губы. Можно припомнить еще много всего, но времени думать об этом у меня сейчас не было.

Он посмотрел на часы и сказал:

– Если мне не изменяет память, мы должны были встретиться в восемь вечера на берегу залива.

– Брось молоть чушь, – грубо сказал я.

– Я кое с кем поспорил, что ты обязательно явишься. Ведь только идиот может прийти на встречу с незнакомым человеком в пустынное место без оружия и бронежилета.

– И только идиот пойдет на встречу со мной в одиночку. Надеюсь, ты обеспечил себе прикрытие?

Он проигнорировал мои слова и спросил:

– Тебе понравилось в Йемене?

Я промолчал.

Он продолжил:

– Я слышал, Кейт неплохо проводит время в Танзании.

Я упорно хранил молчание, думая, удастся ли с такого расстояния напасть на него, не дав шанса пустить в ход оружие. Должно быть, он что-то почувствовал, поскольку отступил на несколько шагов.

Помолчав, Нэш сказал:

– Красивая ночь, правда, Кори? Как это здорово – жить. – Тут он рассмеялся.

– Не стоит слишком уж к этому привыкать, – заметил я.

Он посмотрел на меня и спросил:

– Неужели ты нисколько не удивился, обнаружив меня в добром здравии?

– Честно говоря, я больше зол, чем удивлен.

Он ухмыльнулся и сказал:

– Из-за таких вот неожиданных появлений нас иногда называют призраками.

– И сколько времени ты уже работаешь призраком?

Гонору у него малость поубавилось. Должно быть, по той причине, что моя реакция на его появление была не совсем такой, как он ожидал. Тем не менее он продолжал говорить, придерживаясь заранее разработанного сценария.

– Я так и не поздравил тебя со вступлением в брак.

– Но ведь ты умер.

– А ты пригласил бы меня на свадьбу?

– Непременно. Если бы знал, где твоя могила.

Тед неожиданно помрачнел, отвернулся и зашагал вниз по склону, направляясь к океану.

– Пойдем прогуляемся, – сказал он. – Я люблю гулять по пляжу.

Я пошел за ним, стараясь с каждым шагом приблизиться хоть на долю дюйма. Он разгадал мое намерение и бросил через плечо:

– Только не подходи слишком близко. Держись на расстоянии десяти шагов.

Вот задница, подумал я, следуя за ним к берегу залива. Он скинул мокасины и подошел к самой воде – так что волны лизали ему ступни.

– Мокрое дело, – сказал он.

На жаргоне ЦРУ это словосочетание означает «убийство».

– Только не надо умничать, – сказал я.

– Ты никогда не ценил мой ум. А вот Кейт ценила.

– Да пошел ты…

– Послушай, разве нельзя вести беседу без этих твоих вечных «да пошел ты»?

– Извини. Убирайся к черту.

– Знаешь, ты начинаешь меня раздражать…

– Это я тебя раздражаю? Ты даже представить себе не можешь, до какой степени меня раздражает то, что ты все еще жив.

– Поверь, я то же самое могу сказать о тебе, – ответил он.

Мы шли по берегу на расстоянии десяти шагов друг от друга, причем я постепенно смещался в его сторону, чтобы подобраться поближе.

Он заметил это и сказал:

– Ты опять ко мне приближаешься?

– Просто я тебя не слышу из-за шума прибоя.

– Еще один шаг, Кори, и ты увидишь, какая у меня пушка.

– Все равно рано или поздно я ее увижу. По-моему, сейчас для этого самое подходящее время.

Он остановился – лицом ко мне и спиной к океану.

– Давай поговорим серьезно. Я вооружен, а ты – нет. Ты пришел сюда, чтобы получить ответы на свои вопросы. Я тебе на них отвечу. Что произойдет потом, в значительной степени зависит от тебя. Но не забывай, что я тоже мужчина.

Выдержка начинала мне изменять. Посмотрев на него в упор, я сказал:

– Знаешь что, Тедди? Никакой ты не мужчина, и не станешь им, даже если на боку у тебя будет висеть «узи». Ты просто мелкий подонок со склонностью к нарциссизму…

– Посмотри в воду, Кори, – сказал Нэш. – Что ты там видишь?

– Твой труп. Обещаю, что ты будешь плавать мордой вниз прежде, чем закончится эта ночь.

– Этого не случится. Со мной, во всяком случае…

Мы стояли на берегу в каких-нибудь пяти шагах друг от друга; рядом шумел океан. Нэш, перекрывая шум прибоя, крикнул:

– Ты думаешь, что я спал с Кейт, но не спрашиваешь меня об этом, потому что боишься услышать ответ.

Я с шумом втянул в себя воздух, но промолчал. Больше всего на свете мне сейчас хотелось заехать ему в физиономию, но я умел держать свои чувства под контролем.

Между тем Нэш продолжал:

– Но я все равно тебе этого не скажу. Джентльмены о таких вещах не говорят. Не то что ты и твои приятели – полицейские. Стоит вам немного выпить, как вы выкладываете друг другу, с кем, где и когда вы спали.

Я проигнорировал его слова и спросил:

– Скажи, зачем ты меня сюда вызвал? Неужели только для того, чтобы сообщить о своем чудесном воскрешении? Или для того, чтобы я выслушивал твои тупые инфантильные шутки? Но это же бесчеловечно. Нельзя быть таким жестоким, Тед. Дай мне скорей свой пистолет, я застрелюсь.

Тед Нэш прикурил очередную сигарету и выдохнул в ночь голубоватое облачко дыма. Помолчав некоторое время, он сказал:

– Я пригласил тебя сюда, потому что ты создаешь проблемы моему ведомству, как, равным образом, и своему собственному. Ты суешь свой нос куда тебя не просят, и Йемен, похоже, тебя ничему не научил.

– А чему, собственно, я должен был научиться, хозяин?

– Прежде всего подчиняться приказам.

– Но ты-то почему так об этом хлопочешь?

Тед ничего не ответил и спросил:

– Что ты делаешь в «Бейвью»?

– Я в отпуске, приятель.

– Ответ неправильный. Может, попробуешь еще раз?

– Повторяю тебе, задница, я в отпуске.

Похоже, ему не понравилось, как я его назвал, потому что он перестал спрашивать о причинах моего пребывания в отеле. Вместо этого он ткнул пальцем в ночное небо и сказал:

– Это было мое дело. Не твое, не Кейт, не Дика Кернса и не Мари Габитоси. Повторяю, это было мое дело. Теперь оно закрыто. И тебе, Кори, не следует его копать, потому что это до добра не доведет.

Признаться, я был несколько обескуражен тем, что он знал о Дике Кернсе и Мари Габитоси.

– Ты мне угрожаешь? Впрочем, ты и раньше мне угрожал, а я такого никому не прощаю.

Нэш выбросил окурок в воду, надел мокасины, после чего снял ветровку, продемонстрировав мне подмышечную кобуру с огромным «глоком». Завязав рукава ветровки на поясе, он сказал:

– Пойдем прогуляемся.

– Тебе нравится гулять? Вот и гуляй себе. Иди, иди и иди…

– По-моему, ты начинаешь забывать, кто хозяин положения.

В ответ на это я повернулся и зашагал к тому месту, где оставил свою машину.

Нэш крикнул мне вслед:

– Неужели ты не хочешь узнать, что произошло здесь с той парочкой?

Я показал ему из-за плеча средний палец правой руки. Это был неприличный, оскорбительный жест, но мне было наплевать. Если бы он хотел меня пристрелить, то давно бы уже это сделал. Не то чтобы я был уверен, что он не станет стрелять мне в спину, просто я думал, что на это не было разрешения. А если и было, прежде он намеревался выяснить, что мне удалось узнать.

Из-за шума волн я не слышал его шагов и увидел его лишь в тот момент, когда он выскочил из темноты прямо передо мной. Нас отделяли друг от друга примерно десять футов.

– Нам необходимо поговорить, – сказал он.

Я продолжал идти, не изменив направления. Впереди показались домики, находившиеся за пределами парка. Нэш сделал новую попытку вовлечь меня в разговор:

– Будет лучше, если мы поговорим здесь – с глазу на глаз. Неужели ты хочешь, чтобы тебя допрашивали на официальном слушании? – Помолчав, он добавил: – Тебе могут предъявить серьезные обвинения – да и Кейт тоже.

Я повернулся и пошел в его сторону.

Он напомнил мне:

– Держи дистанцию, парень.

– Не понимаю, чего ты боишься? Пушка-то у тебя.

– Это верно, но мне бы не хотелось пускать ее в ход.

– Вряд ли ты попадешь в меня с десяти шагов. Считай, я облегчаю тебе работу.

Когда я находился от него на расстоянии пяти футов, он попятился и выхватил из кобуры «глок».

– Не заставляй меня прибегать к этому средству.

Я остановился и сказал:

– Вынь магазин, Тед, и засунь пистолет в кобуру.

Он не выполнил моего требования, но и стрелять тоже не стал.

Я заметил:

– Настоящим мужчинам, чтобы поговорить, не требуется иметь при себе пушку. Разряди пистолет, и мы поболтаем.

Некоторое время Нэш колебался, но потом все-таки поднял пистолет, извлек из рукоятки магазин и сунул в карман. Вслед за тем он оттянул затвор – патрон выскочил и упал на песок, а оружие отправилось в кобуру.

– А теперь брось мне магазин, – сказал я.

– Подойди и возьми сам.

Я в одно мгновение преодолел разделявшее нас расстояние. Теперь он был безоружен, но по-прежнему представлял собой серьезную опасность. Я нисколько не сомневался, что, если нам придется схлестнуться, сладить с ним будет непросто.

– Магазин, – повторил я.

– Я могу выбить из тебя дерьмо здесь и сейчас, – ответил он.

Я не остался в долгу:

– Последние сорок дней я вообще не трахался, поэтому злости мне не занимать.

– Я рад, что Йемен пошел тебе на пользу. Один из моих коллег говорил, что ты превратился в жирного пьяницу.

Поскольку пушку он уже разрядил, приходилось отдать этому парню должное: смелости ему было не занимать. С другой стороны, вполне вероятно, что у него имелось прикрытие и в этот момент я мог находиться в перекрестье прицела снайперской винтовки. Я огляделся, но слабого зеленоватого свечения нигде не заметил. На расстоянии нескольких сот ярдов от берега шло рыбачье судно, но, возможно, оно было вовсе не рыбачьим.

На всякий случай я сказал:

– Мне как-то не верится, что такой трус, как ты, отправился на важную встречу, не прихватив с собой парочку громил. В противном случае ты бы не разрядил так легко свой пистолет.

Нэш ответил мне неожиданным левым хуком, но я все-таки успел уклониться и его кулак лишь скользнул по подбородку. Я упал на песок, и он тут же бросился на меня, что с его стороны было большой ошибкой. Я ударил его обеими ступнями в солнечное сплетение и ногами перебросил через себя. Потом, перекатившись по песку, я устремился к Нэшу, в то время как он, вынув из кармана магазин, лихорадочно пытался вставить его в свой «глок», который мгновенно выхватил из кобуры. Прежде чем он успел это сделать, я, пригнувшись, прыгнул вперед. К сожалению, песок не лучшая опора для такого рода упражнений. Прыжок у меня получился так себе – я не смог дотянуться до Нэша, и он успел зарядить оружие. Когда он начал оттягивать затвор, я схватил его обеими руками за лодыжку и изо всех сил дернул в сторону.

Он рухнул на песок, и я сразу же сел на него верхом, левой рукой схватился за ствол его пушки, а правой нанес удар по голове.

Этот удар его оглушил, но недостаточно сильно, и в следующее мгновение он ударил меня в пах коленом. У меня перехватило дыхание.

Мы катались по песку, постепенно приближаясь к воде. К этому времени Тед Нэш понял, как велика моя ненависть к нему: я превратился в настоящего психа, готового скорее умереть, чем ослабить хватку. Всякий раз, когда наши головы сближались, я изо всех сил бил лбом по его лбу, и очень быстро мы оба погрузились в легкий транс. Так, намертво сцепившись и нанося друг другу удары, мы все дальше скатывались к линии прибоя и скоро оказались в воде.

Каждый из нас пытался найти камень или какой-нибудь другой твердый и увесистый предмет, чтобы с его помощью окончательно добить противника.

Через несколько минут, когда мы уже достаточно наглотались соленой воды и песка, а Теда Нэша стала обременять промокшая одежда, я начал одерживать верх. А все благодаря Йемену, где мне удалось обрести отличную физическую форму. Теперь я мог его утопить, если бы захотел. Он тоже это понял и неожиданно прекратил сопротивление. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга; при этом наши лица разделял всего какой-то фут. Потом Тед пробормотал:

– Ладно, оставим это на время…

Он выпустил из рук свой «глок», проплыл несколько ярдов до берега и выбрался на сушу, отряхиваясь и отплевывая морскую воду. В этот момент он напоминал мокрую собаку. Мокасины он потерял и с головы до ног был покрыт мокрым песком.

Я выбрался на берег и остановился в пяти футах от Нэша, глядя на него и тяжело дыша. Подбородок в том месте, где его коснулся кулак Нэша, щипало от морской воды, промежность от удара коленом сильно болела, а голова, которой я пытался его таранить, просто раскалывалась. Но в остальном я чувствовал себя великолепно.

Нэшу, чтобы прийти в себя, понадобилось несколько минут – согнувшись в три погибели, он извергал из себя морскую воду. Когда он наконец поднялся на ноги, я заметил, что из носа у него идет кровь.

– Задница, – сказал он, поздравив меня таким образом с победой.

– Не ругайся, Тед. Проигрывать тоже надо уметь. Разве этому не учат в колледжах Лиги плюща?

– Чтоб тебя черти взяли, – сказал Нэш, вытер рукавом окровавленный нос и повторил свое излюбленное ругательство: – Задница.

– Похоже, все-таки не учили, – сказал я, вынул из «глока» магазин, сунул его в карман и оттянул затвор. Оказалось, что патрон уже находился в стволе, но Нэш, когда мы сражались за обладание пушкой, этим не воспользовался и на курок не нажал. Я извлек патрон, а пистолет сунул за пояс шорт.

Тед заявил:

– Я мог бы разнести тебе череп по меньшей мере раз шесть.

– Полагаю, хватило бы и одного, – ответил я.

Удивительное дело: при этих словах Нэш рассмеялся; потом, правда, снова закашлялся, а откашлявшись и вытерев глаза, сказал:

– Верни мне пушку.

– Подойди и возьми сам.

Он подошел ко мне и протянул руку, которую я пожал, заметив:

– Неплохая была потасовка.

Он вырвал руку и толкнул меня в грудь.

Сила у него еще оставалась, как и боевой дух, и это вызывало уважение. Но меня его замашки, честно говоря, начали раздражать.

С силой толкнув его в ответ, я сказал:

– Никогда так больше не делай, задница.

Он отвернулся и побрел прочь. Я стоял у самой воды и смотрел, как он шел к дюнам.

Неожиданно он повернулся и крикнул:

– Иди за мной, болван.

Ну как я мог отказаться от такого приглашения? Я последовал за ним, и через некоторое время мы вскарабкались на ту самую дюну, где в июле мы стояли с Кейт.

Когда мы взобрались на вершину, Нэш повернулся ко мне и сказал:

– Сейчас я расскажу тебе, что произошло здесь семнадцатого июля 1996 года.

Он мог рассказать мне об этом полчаса назад – без драки и купания в океане. Но у нас имелись личные счеты.

– Только не лги, – сказал я ему.

– Правда делает тебя свободным, – сказал мистер Нэш, цитируя девиз своей конторы.

– Звучит неплохо. Хочешь заключить со мной честную сделку?

– Эта сделка куда лучше той, которую я хотел бы тебе предложить. Но я выполняю приказы.

– Это с каких же пор? – спросил я.

– Кто бы говорил… – Встретившись со мной взглядом, Нэш сказал: – Как это ни странно, Кори, у нас с тобой есть нечто общее. Мы – одиночки. И делаем свою работу лучше, чем парни, с которыми мы работали, и политики, на которых мы работаем. Мы с тобой не всегда говорим правду, хотя знаем ее и именно к ней стремимся. И я – единственный, кто скажет тебе правду, и, возможно, единственный, кому ты поверишь.

– Пока ты поешь довольно складно. Но что будет потом?

– Ты умный человек, и я не собираюсь оскорблять тебя пересказом дурацких баек.

– Тед, с тех пор как мы познакомились, ты только и делал, что пытался меня надуть.

Он ухмыльнулся и сказал:

– Позволь мне попробовать еще раз.

Я почувствовал некоторую двусмысленность этих слов, но сказал:

– Я польщен, что ЦРУ в твоем лице прилагает столько усилий, чтобы меня одурачить. Ну давай выкладывай, что у тебя там.