Текст книги "Ночная катастрофа"

Автор книги: Нельсон Демилль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)

– Ты должен верить в то, что делаешь, и знать, зачем это делаешь.

– Хорошо, я скажу тебе, зачем это делаю. Я занимаюсь расследованиями, потому что мне это нравится. Работа детектива тренирует ум, будит воображение и позволяет испытать чувство интеллектуального превосходства над теми болванами, которые нами командуют. Это к вопросу о моей приверженности правде и справедливости. Иными словами, иногда я делаю добрые дела, но мотивация у меня другая. При этом, конечно, правда и справедливость полностью не игнорируются, но остаются как бы на заднем плане. Так что если ты собираешься заниматься этим исключительно из любви к истине, то, как говорится, флаг тебе в руки. Только не думай, что я способен разделить твой идеализм.

Кейт молчала не меньше минуты, потом сказала:

– Я принимаю твою помощь даже на таких условиях. Что же касается твоего цинизма, то над его искоренением мы сможем поработать в другое время.

– О'кей. Так и порешим: я буду делать дело, а ты – сидеть тихо и не высовываться. И если меня из-за этого даже выгонят с работы, я буду продолжать заниматься этим делом – как частное лицо. Если подумать, так будет даже удобнее – для нас обоих.

Кейт спросила:

– Ты идешь на это ради меня? Хотя бы отчасти?

– Отчасти ради тебя, отчасти ради себя…

– Может, уделишь десять процентов правде, справедливости и своей стране?

– Пять.

– Хорошо, согласна и на это.

Не люблю, когда люди, особенно женщины, покушаются на мой тяжело выстраданный цинизм. Я-то знаю, что движет мной в критических ситуациях. Между тем двигаться мне, судя по всему, в ближайшее время предстояло немало.

Глава 18

Я проводил Кейт до подъезда дома номер 26 на Федерал-Плаза и сообщил:

– Мне надо сделать несколько звонков из телефона-автомата. Так что увидимся позже.

Она посмотрела на меня и сказала:

– У тебя сейчас такой отстраненный вид… Ты всегда так выглядишь, когда затеваешь что-то серьезное.

– Просто я немного осовел от съеденной за обедом большой порции пасты. Прошу тебя, дорогая, не пытайся больше читать у меня по лицу. Это меня нервирует.

Кейт улыбнулась, чмокнула меня в щеку и вошла в здание.

Я направился к ближайшей телефонной будке на Бродвее и, выловив из кармана брюк несколько монеток, снял трубку. Я еще помню времена, когда у телефонов-автоматов выстраивались очереди, но теперь, когда мобильники есть у всех – даже у бомжей и бродяг, – телефонные будки пусты, как исповедальни в соборе Святого Патрика.

Опустив в прорезь двадцатипятицентовую монету, я набрал номер своего бывшего напарника Дома Фанелли, работавшего в южной части Манхэттена.

– Алло? – послышался в трубке его голос.

– Дом?

– Ага, пропащий, объявился! Давненько ничего о тебе не слышал. Ты где? По-моему, нам необходимо срочно хлебнуть пива.

– Ты сейчас в офисе?

– И что с того? У нас все будут рады с тобой повидаться. Особенно по тебе скучает лейтенант Вулфи. У него скопилось столько бумажной работы…

– Мне нужна дружеская услуга.

– Считай, то, что тебе нужно, уже у тебя в кармане. Немедленно приезжай.

– Не могу. Я должен…

– Ты свободен сегодня вечером? Я нашел в Челси великолепное местечко. Называется «Тоник». Туда такие телки захаживают…

– Я женился, Дом.

– Без дураков? И когда же?

– Ты же был на свадьбе, Дом.

– Ах да! Что-то такое припоминаю… Ну и как там Кейт?

– У Кейт все хорошо. Шлет тебе привет.

– Она меня терпеть не может.

– Напротив, она от тебя без ума.

– Скажешь тоже…

Трудно поверить, что этот недалекий и глуповатый на первый взгляд парень настоящий ас сыскного дела. Но это действительно так. Сказать по правде, я многому у него научился. Например, как разыгрывать из себя идиота.

– Как Мэри?

– Понятия не имею. Может, ты о ней что-нибудь слышал? – Тут Дом захохотал. Он всегда первый начинал смеяться над собственными шутками – так уж у него было заведено.

– Но если серьезно, я за всю свою семейную жизнь ни разу не сходил на сторону.

– Ты у нас настоящий рыцарь, Дом. Послушай…

– Как там дела на Федерал-Плаза, двадцать шесть?

– Великолепно… Кстати, ты мне напомнил. Позавчера я видел капитана Стейна. Он все еще надеется, что ты перейдешь в ОАС, и держит для тебя место. Только никак не дождется твоих бумаг.

– Господи, мне казалось, я давно уже их отослал… Или нет? Никогда себе не прощу, если из-за собственной небрежности упущу шанс поработать на ФБР!

– Что и говорить, работа прекрасная. Но неужели тебе еще не надоело иметь дело с людьми, которые убивают других?

– Мне это надоест не раньше, чем тебе.

– Ладно, замнем. Ты помнишь?..

– Ох, чуть не забыл! Те два испанских джентльмена, которые просверлили в тебе несколько дырок… Похоже, я нащупал ниточку, которая может к ним привести.

– Какую ниточку?

– Позволь уж мне самому с этим разобраться. У тебя наверняка и без того дел полно. Но как только у нас все будет готово, я тебе позвоню.

– Если не забудешь…

Дом рассмеялся, потом как-то сразу посерьезнел.

– Каждый раз, когда я вспоминаю, как ты лежал на улице, истекая кровью…

– Позволь, Дом, еще раз поблагодарить тебя за то, что спас мне жизнь. А также за то, что помог устроиться в ОАС, где я познакомился с Кейт. Я ничего не упустил?

– Да вроде нет. Но у нас не принято считаться, Джон, и ты отлично об этом знаешь. Если тебе что-нибудь нужно, я всегда к твоим услугам. Уверен, если я обращусь к тебе за помощью, ты мне тоже не откажешь. Итак, чем могу быть полезен?

– Я уж и забыл, что мне от тебя нужно.

Дом в очередной раз залился смехом. Потом, отсмеявшись, спросил:

– Это имеет отношение к делу Халила?

– Нет.

– Между тем этот сукин сын способен нанести удар, когда меньше всего этого ждешь.

– Спасибо, что предупредил. Скажи… – Тут в трубке послышался предупредительный щелчок, и мне пришлось скормить автомату еще одну монету. – Ты помнишь Мари Габитоси?

– Как же, помню. Отличная у нее была задница… Ее еще трахал парень по фамилии не то Куловски, не то Ковальски. Он был женат, и когда его жена об этом узнала, то…

– Послушай, мне нужно ее разыскать. Она сейчас замужем и…

– Да знаю я все. Она вышла замуж за типа, который не имеет никакого отношения к нашему ведомству, и сейчас живет… сейчас живет где-то на Стейтен-Айленде. А зачем она тебе?

– Чтобы это узнать, мне сначала нужно с ней поговорить.

– Глубокая мысль. Но никак не могу взять в толк, почему именно я должен ее разыскивать. Ты-то в своей конторе способен найти любого человека в этом городе меньше чем за час. И потом, почему ты звонишь мне из телефона-автомата? Что вообще происходит, Джон? Ты опять во что-нибудь вляпался?

– Нет. Просто выполняю одно поручение на стороне.

– Правда? И на какой такой стороне нынче можно разжиться халтурой?

Я посмотрел на часы. Чтобы успеть на трехчасовой паром до Стейтен-Айленда, мне необходимо заставить Фанелли заткнуться, но это легче сказать, чем сделать.

– Послушай, Дом, – сказал я. – Долго разговаривать с тобой по телефону я не могу. Что же касается пива, то мы с тобой обязательно опрокинем по паре кружек – но на следующей неделе. Может, мне к тому времени понадобятся еще кое-какие сведения. Пока же, будь добр, узнай, где живет Мари Габитоси, и позвони мне на мобильный. Хорошо?

– Подожди немного. Может, и звонить не понадобится. Дело в том, что у меня есть кое-какие связи в «рулевой будке».

Мне пришлось подождать несколько минут. «Рулевой будкой» назывался отдел кадров на Полис-Плаза, 1. Уж и не знаю, почему этот отдел Департамента полиции Нью-Йорка получил такое прозвище, но сейчас спрашивать об этом было как-то неудобно. Этот вопрос надо было задавать лет двадцать назад, когда я только начинал свою карьеру копа. Но как бы то ни было, тому, кто имеет знакомых в «рулевой будке» – а Дом Фанелли был знаком с половиной города, – не составит труда быстро получить любую справку относительно личного состава полицейского управления.

Фанелли снова взял трубку и сказал:

– На самом деле Мари Габитоси со службы не увольнялась. Просто с января 1997 года она находится в отпуске по уходу за ребенком. Ее фамилия по мужу – Лентини. Муж – человек штатский, отрада тещи… Я все пытаюсь вспомнить, что произошло с Ковальски, когда жена узнала о его шашнях с Мари…

– Дом, дай мне скорее номер ее чертова домашнего телефона.

– Мне сообщили только номер ее сотового, а адреса не дали. Записываешь?

Он продиктовал мне номер, и я сказал:

– Спасибо, Дом. Перезвоню тебе на следующей неделе.

– Или раньше, если вляпаешься в какое-нибудь дерьмо. Так или иначе, но ты должен рассказать мне о том, чем сейчас занимаешься.

– Расскажу. Обязательно.

– Ну, будь здоров. Береги себя.

– Только этим и занимаюсь. – Я повесил трубку, бросил в автомат еще одну монету и набрал номер, который дал мне Фанелли. В трубке три раза пикнуло, потом послышался женский голос.

– Алло?

– Мари Габитоси, пожалуйста.

– Говорите. Кто это?

– Джон Кори. Если помните, мы с вами одно время работали в южном Манхэттене.

– Кажется, что-то припоминаю… Что вы хотите?

На заднем плане заходились от крика по крайней мере двое ребятишек.

Я сказал:

– Мне бы хотелось поговорить с вами об одном старом деле. Мы можем где-нибудь встретиться?

– Можем. Найдите мне няньку, и я готова пить с вами хоть всю ночь.

Я рассмеялся и сказал:

– Вообще-то моя жена могла бы посидеть с вашими детьми.

– Если не ошибаюсь, ваша жена – адвокат. Поэтому было бы неплохо узнать, сколько она берет в час за такую работу?

– С адвокатом мы развелись. Теперь у меня другая жена.

– Неудивительно. Вы меня, конечно, извините, но ваша первая слишком уж задирала нос. Помните ту вечеринку, когда мы провожали на пенсию Чарли Гриббса?

– Помню. Но тогда она хлебнула лишнего – вот и выделывалась. Послушайте, почему бы мне прямо сейчас не подъехать к вам на Стейтен-Айленд? Если это, конечно, удобно?

– В принципе удобно… только вот дети с ума сходят.

– Я люблю детей.

– Вряд ли вам понравятся эти двое. Может, я могу сообщить вам все необходимое по телефону?

– Я бы предпочел поговорить с вами с глазу на глаз.

– Видите ли… Джо, мой муж… не любит, когда мне напоминают о моей прежней работе и заводят соответствующие разговоры.

– Но вы же не уволились с работы, Мари, а всего лишь находитесь в отпуске. Так что вести такие разговоры вам хотя бы изредка все-таки приходится.

– Ну ладно… приезжайте. Вы на паром успеете?

– Вроде бы.

– А как же вы вернетесь на работу?

Мне не хотелось отвечать на этот вопрос, тем более говорить о своей работе, но я считал, что обязан это сделать.

– У меня свободный график. Я агент ОАС и работаю по контракту.

В трубке повисло молчание. Потом женщина сказала:

– Я проработала в ОАС всего шесть месяцев и за это время участвовала в расследовании двух дел. Вас какое интересует?

– Последнее.

В трубке опять помолчали, потом Мари сказала:

– У меня такое чувство, что вы проводите неофициальное расследование.

– Так и есть. Дело ведь закрыто, и вы наверняка в курсе. Я узнал ваше имя от одного парня, который тоже им занимался. Мне очень нужно поговорить с вами, Мари. Как говорится, без протокола.

– И кто же назвал вам мое имя?

– Этого я вам сказать не могу, но обещаю, что оно нигде не будет фигурировать. Прошу вас, решайте скорее, поскольку я звоню из таксофона и у меня кончается мелочь. Клянусь, что более получаса у вас не отниму.

– Мой муж работает в фирме по доставке товаров. Поэтому часто заявляется домой неожиданно. А он мужчина крупный и очень ревнивый.

– Не страшно. Я сумею с ним объясниться. Ну а если не сумею, у меня на такой случай имеется пушка.

Она расхохоталась.

– Уговорили. Что я, в самом деле, все с детьми да с детьми? Не имею, что ли, права со взрослым человеком пообщаться?

Когда она назвала мне свой адрес на Стейтен-Айленде, я сказал:

– Благодарю. Теперь мне остается лишь успеть на трехчасовой паром. Быть может, пока я буду к вам ехать, вы найдете где-нибудь свой старый блокнот с записями за июль 1996 года?

Она ничего не ответила на мою просьбу и только сказала:

– Я живу в двадцати минутах езды от морского вокзала. Купите мне по дороге упаковку памперсов, ладно?

– Угхм…

– Но только обязательно фирмы «Элмо».

– Как вы сказали… «Элмо»?

– Ну да. Ох, чуть не забыла – мне нужен четвертый размер. Как раз по пути к моему дому находится магазинчик «Дуэйн-Риди». Там и купите. Ну, до скорого.

Я повесил трубку и вышел из таксофона.

«Элмо» какой-то… Черт знает что!

Остановив такси, я вытащил из кармана жетон сотрудника полиции Нью-Йорка, который, смею вас заверить, обывателю приходится видеть куда чаще, нежели жетон федерала, помахал им перед ветровым стеклом и обратился к сидевшему за рулем джентльмену в тюрбане:

– Мне нужно успеть на трехчасовой паром на Стейтен-Айленд. Так что давай, парень, жми на всю железку!

У таксиста, должно быть, имелись проблемы с английским языком, а американских полицейских боевиков он и вовсе не смотрел.

– Куда жать? – с недоуменным видом осведомился он.

– На акселератор – вот куда! Полиция, надо спешить, понял?!

– А-а-а…

Должно быть, каждый манхэттенский таксист предвидит такую ситуацию, поскольку, как только мой водитель разобрался, что к чему, он и в самом деле стал «жать на всю железку», и мы помчались вперед, проезжая на желтый свет, и прибыли к морскому вокзалу Уайтхолл без пяти три. Таксист, зная, что я коп, отказался от денег, но я все равно сунул ему в руку пятерку.

По неизвестной мне причине кондукторы муниципального нью-йоркского парома в этот час плату с пассажиров, не имевших личного транспорта, не взимали. Впрочем, кто их знает – может, на обратном пути они сдерут по сто долларов за билет?

Паром издал гудок, и мне, чтобы не опоздать, пришлось перейти на рысь. Мельком взглянув на висевшее у трапа расписание, я вбежал в нижний салон, где имелось множество свободных мест, однако останавливаться там не стал, а поднялся на верхнюю палубу. Погода была отличная, и передо мной открылся восхитительный вид: солнце заливало золотыми лучами лазурное море, небо было ослепительно голубым, а горизонт, казалось, уходил в бесконечность. По волнам скользили шверботы, катера и яхты, в воздухе с криками носились чайки. Дул легкий, чуть солоноватый морской бриз.

В детстве я часто катался на таком же вот пароме со своими приятелями. Тогда билет стоил пять центов. Мы добирались до Стейтен-Айленда, объедались там мороженым и возвращались на Манхэттен. В общей сложности путешествие обходилось нам в двадцать пять центов на брата. Если разобраться, не такая уж высокая цена за морские приключения.

Уже гораздо позже я назначал на паромах свидания девушкам. Мы стояли ночью на верхней палубе и смотрели на освещенную прожекторами статую Свободы и зубчатые очертания Нижнего Манхэттена с выделявшимися на фоне иссиня-черного неба силуэтами башен-близнецов Всемирного торгового центра. Тогда центр только еще строился, и можно было собственными глазами следить за тем, как постепенно росли, устремляясь ввысь, гигантские башни. Все это было очень романтично и, что немаловажно, стоило очень недорого.

За годы, что прошли с тех пор, город сильно изменился, и как мне кажется, в лучшую сторону. Сказать то же самое об остальном мире я не могу.

Я смотрел на статую Свободы, пытаясь возродить в себе тот патриотизм, который испытывал в детстве.

Сделать это было довольно трудно, на что, собственно, я и намекал за ленчем Кейт.

Отдав должное высоким мыслям о своей стране, я переключился на созерцание приближающейся береговой линии Стейтен-Айленда и мысленно вернулся к разговору с Мари Габитоси. Она наговорила много всего, но слов: «Вы только зря потратите время, я ничего не знаю», – не произнесла.

Из этого следовало, что она располагает кое-какой информацией и, возможно, даже поделится ею с вашим покорным слугой.

А может, ей просто хотелось поговорить с новым человеком и бесплатно получить упаковку памперсов?

В любом случае день для прогулки на пароме выдался очень удачный.

Глава 19

Я сошел с парома на морском вокзале Святого Георга и направился к остановке такси. Сев в машину, я сообщил водителю адрес в районе Нью-Спрингвилль.

Я плохо знаю эту в общем-то окраину Нью-Йорка, зато хорошо помню, что, когда еще был молодым копом, проштрафившихся полицейских постоянно грозили сослать на Стейтен-Айленд. Я сам просыпался среди ночи в холодном поту, стоило мне только представить себе, что я патрулирую не городские кварталы, а какие-нибудь лесопосадки, перемежающиеся гнилыми болотами, где в изобилии водятся змеи и кровожадные комары.

Но как и большинство мест планеты, от одного упоминания о которых у обывателя кровь стынет в жилах – таких как Сибирь, Долина Смерти или штат Нью-Джерси, – Стейтен-Айленд совершенно не оправдывает свою дурную репутацию.

Если разобраться, этот округ Нью-Йорка вполне пригодное для жилья место, где элементы урбанистического пейзажа чередуются с пригородными и даже сельскими видами. Здесь по большей части обитают представители среднего класса, голосующие за республиканцев. По этой причине бесплатная паромная переправа представляется мне еще более необъяснимой.

Интересно, что здесь живут множество нью-йоркских копов, которых, вполне возможно, поначалу и впрямь перевели сюда в наказание за какой-то проступок. Однако узнав и полюбив этот район, они остались в нем навсегда. Должно быть, именно так происходило освоение Австралийского континента.

Как бы то ни было, здесь поселилась и Мари Габитоси-Лентини, в свое время служившая детективом в ОАС, а теперь ставшая женой, матерью и домохозяйкой. По пути к ее дому меня не оставляла надежда, что ей удалось найти свой служебный блокнот за интересовавший меня период. Я лично не знаю ни одного детектива, который выбрасывал бы свои старые записи. Другое дело, что они могли просто потеряться при переезде. В таком случае оставалось надеяться на то, что у Мари по крайней мере хорошая память.

Таксиста звали Слободан Милкович: вполне возможно, он серб и в прошлом военный преступник. Район он знал плохо и больше смотрел в карту, нежели на дорогу.

Я сказал:

– Здесь где-то должен быть магазин «Дуэйн-Риди». Или, быть может, это небольшой супермаркет? Или аптека? В любом случае остановите возле него.

Он кивнул и сразу же набрал скорость, как если бы я сообщил ему, что это задание представляет огромную важность и не терпит отлагательства.

Мы промчались по Виктори-бульвар, и наконец мистер Милкович вдруг изо всех сил ударил по тормозам, едва не въехав передними колесами в витрину. Перед нами было торговое предприятие с требовавшимся мне названием.

Не стану описывать, через какие унижения пришлось пройти Джону Кори во время приобретения подгузников с изображением торговой марки «Элмо». Скажу лишь, что это были не самые приятные минуты в моей жизни.

Вернувшись к такси, я забросил пакет с памперсами на заднее сиденье, сел в машину и велел шоферу трогать. Ровно через десять минут мы остановились у дома семейства Лентини.

Улица, на которую мы заехали, судя по всему, появилась совсем недавно: она была сплошь застроена одинаковыми, словно изготовленными на конвейере, сборными домиками из красного кирпича с отделкой из белого винила и уходила вдаль, на сколько хватало глаз. За оградами из раскрашенных в яркие цвета якорных цепей лениво лаяли собаки, на тротуарах играли ребятишки. Если бы я хоть на минуту забыл о своем манхэттенском снобизме, мне следовало бы признать, что это была вполне благоустроенная улица. Однако я бы скорее застрелился, чем согласился здесь жить.

Я не знал, сколько времени мне придется здесь провести, а также смогу ли я найти на Стейтен-Айленде другое такси, поэтому попросил мистера Милковича не выключать счетчик, вылез из машины и, открыв металлические ворота, зашагал по залитой бетоном дорожке к дому.

Я нажал кнопку звонка и прислушался. За дверью не было слышно ни детских криков, ни собачьего лая, и это меня очень обрадовало. Через несколько секунд замок щелкнул, и в дверном проеме появилась Мари Габитоси, облаченная в черные слаксы и красный топ без рукавов. Я открыл переднюю дверь из матового стекла, и мы обменялись приветствиями.

– Спасибо, что не забыли про подгузники, – сказала она. – Входите, прошу вас.

Я прошел за ней в оборудованную кондиционером гостиную, обставленную так, что Кармела Сопрано, героиня сериала «Клан Сопрано», наверняка почувствовала бы себя в ней вполне комфортно. Миновав гостиную, мы прошли на кухню. Надо признать, что у Мари – Дом Фанелли здесь совершенно прав – задница и впрямь что надо. Когда дело касается важных деталей, на память Фанелли вполне можно положиться.

По сравнению с чисто прибранной гостиной в кухне царил настоящий хаос. В углу стоял детский манеж, в котором сидело дитя неопределенного пола и возраста. Ребенок с глубокомысленным видом потягивал содержимое бутылочки, не забывая одновременно перебирать пальцы ног. Не скрою, у меня тоже есть такая привычка, так что теперь понятно, с какого возраста она сохранилась.

На обеденном столе и на полу валялись вещи, назначение которых я не мог определить. Казалось, я попал на место преступления, жертвы которого, прежде чем их убили и ограбили, оказали преступникам ожесточенное сопротивление.

– Присядьте, – сказала Мари. – Я сейчас сварю кофе.

– Благодарю. – Я уселся за маленький кухонный столик, положив на него упаковку памперсов. Рядом со стулом, на котором я расположился, размещался высокий детский стульчик. На его поворотной панели стояла грязная тарелка.

– Уж извините, – сказала Мари, – здесь настоящий свинарник.

– Напротив, – сказал я, – все очень мило.

Налив кофе в две кружки, Мари сказала:

– Я хотела прибраться, прежде чем его величество явится домой, да так и не собралась. Сахар? Сливки?

– Спасибо, я пью черный и без сахара.

Когда Мари поставила кружки на столик, я впервые заметил, что она беременна, а кроме того, разгуливает по дому босиком. Опустившись на низенький стульчик напротив, она подняла кружку, и мы чокнулись.

– Вы прекрасно выглядите, – сказал я.

– Вы что – ушли из полиции из-за плохого зрения?

Я широко улыбнулся.

– Нет. Я действительно так думаю.

– Спасибо на добром слове. – Она взяла со стола упаковку памперсов и стала изучать этикетку.

– «Элмо», – с гордостью сказал я.

Она улыбнулась.

– Вы позволите вернуть вам деньги?

– Не позволю. – Надо признать, что Мари Габитоси действительно все еще была привлекательной женщиной. Кроме того, я заметил, что перед моим приходом она побрызгалась чем-то душистым, хотя запах убежавшего молока и детской присыпки почти полностью перебивал аромат ее туалетной воды.

Кивком головы указав на детский манеж, она сказала:

– Это Джо-младший. Ему четырнадцать месяцев. Мелиссе два с половиной года, но она, слава Создателю, сейчас спит. И еще у меня третий на подходе.

Я вспомнил, о чем спрашивают в таких случаях:

– И какой же у вас срок?

– Шестнадцать недель и три дня.

– Поздравляю.

– Спасибо. Похоже, на прежнее место работы я уже не вернусь.

Ей сейчас необходимо было услышать от постороннего человека, стоили ли три ее беременности отказа от собственных амбиций и окончательного перехода на положение домохозяйки, но я решил не развивать эту тему и просто сказал:

– Вернетесь. И это произойдет даже раньше, чем вы думаете.

– Вы так считаете? – Помолчав, она сказала: – Между прочим, вы тоже неплохо выглядите. Разве что немного поправились. Кстати, я не знала, что вы развелись, а потом снова женились. Я вообще уже давно ничего ни о ком не слыхала. Ну и кто же эта счастливица?

– Кейт Мэйфилд. Агент ФБР, работающая на ОАС.

– Боюсь, я с ней не знакома.

– Она перешла в ОАС как раз перед катастрофой рейса номер восемьсот компании «Транс уорлд эйрлайнз» и занималась этим делом.

Мари никак не отреагировала на упоминание об этом деле, сосредоточившись на моей особе.

– Значит, вы женились на даме из ФБР? Что это с вами, Джон? Первая жена – адвокат, вторая – агент ФБР. Вам не надоело?

– Просто мне нравится трахать служительниц закона.

Она расхохоталась так, что едва не подавилась.

Некоторое время мы болтали о всяких пустяках, вспоминая дни совместной работы в отделении полиции южного Манхэттена. Это были приятные воспоминания, перемежавшиеся сплетнями и рассказами о разных смешных происшествиях.

Мари сказала:

– Помните, как вас с Домом вызвали на место происшествия, когда жена пристрелила своего мужа? Женщина утверждала, что это муж наставил на нее револьвер, а она якобы стала с ним бороться, в результате чего оружие выстрелило. Тогда Дом зашел в спальню, где все происходило, посмотрел на остывающий труп мужа, да как заорет: «Он жив, пришел в себя – немедленно вызывайте „скорую помощь“!» Потом повернулся к женщине и сказал: «Он утверждает, что это вы достали револьвер, хладнокровно прицелились и выстрелили в него». Как только он это произнес, дамочка сразу же грохнулась в обморок…

Мы оба от души посмеялись, и я ощутил ностальгию по старым добрым временам.

Мари сварила еще кофе, снова наполнила кружки, потом посмотрела на меня и спросила:

– Итак, чем я могу вам помочь?

Я отодвинул свою кружку в сторону и сказал:

– Вчера я был на мемориальной службе, посвященной памяти жертв авиакатастрофы…

– Я видела это в «Новостях». Вас, правда, не заметила. Трудно поверить, что с тех пор прошло уже целых пять лет, правда?

– Да, время летит… Так вот, после службы ко мне подошел один парень из ОАС – кстати, федерал – и стал задавать разные вопросы. Его вдруг заинтересовало, почему я там оказался…

Я в нескольких словах описал Мари ситуацию, правда, ни разу не упомянув Кейт. Но Мари была женщиной проницательной и сразу поняла, что к чему.

– А какого черта, в самом деле, вы потащились туда с женой? – спросила она.

– Как я уже говорил, Кейт занималась этим делом и каждый год посещает мемориальную службу. Что же касается меня – то я просто ее сопровождал, как и подобает хорошему мужу.

Мари недоверчиво на меня посмотрела. Очевидно, мои слова ее не убедили. У меня также возникло ощущение, что ей нравилась эта игра. Похоже, интеллектуальные упражнения доставляли ей куда больше удовольствия, нежели игры с резиновыми уточками ее детей в ванной.

– Вы сейчас работаете на ОАС? – уточнила она.

– Да. Я работаю по контракту.

– Насколько я понимаю, в данный момент вы не проводите никакого официального расследования. Тогда зачем вы приехали ко мне?

– Я как раз собирался все объяснить, – сказал я. – Этот парень – федерал, о котором я уже говорил, – по какой-то неведомой для меня причине решил, что я собираюсь покопаться в этом деле, и дал мне понять, чтобы я не совал нос куда не следует. Другими словами, он оскорбил меня в лучших чувствах, и я…

– Как зовут этого парня?

– Не могу вам сказать.

– Ладно, пусть так. Получается, из-за того, что какой-то федерал вам нагрубил, вы…

– Я заинтересовался этим делом.

– Как-то с трудом в это верится…

– Видите ли, Мари, все значительно сложнее, чем я сейчас говорю, но мне кажется, что чем меньше вы будете об этом знать, тем лучше. Мне просто нужна информация, которой вы располагаете.

Она с минуту обдумывала мои слова, потом сказала:

– Не обижайтесь, Джон, но откуда мне знать – вдруг вы работаете на Отдел внутренней безопасности?

– Разве это на меня похоже?

– Раньше я бы о вас такого никогда не подумала. Но с тех пор многое изменилось. Вы уже два раза женились – и оба раза на дипломированных юристах.

Я улыбнулся. Потом мы посмотрели друг другу в глаза, и Мари сказала:

– Ладно. Помогу вам чем смогу. Я занималась этим делом около двух месяцев. Общалась в основном с владельцами лодок и яхт, опрашивала местных жителей, которые могли заметить в прибрежной зоне подозрительные суда. Слышали, наверное, версию о террористах или группе каких-то психов, которые на скоростном судне вышли в океан и выпустили по самолету зенитную ракету? Ну так вот, я практически все лето ходила по публичным и закрытым яхт-клубам. Вы не представляете, сколько в тех краях любителей парусного спорта, а также всевозможных лодок, яхт… Вообще-то это неплохое занятие. Я и сама походила под парусом, порыбачила… – Она сделала паузу, набрала в грудь воздуха и продолжила: – Только вот крабов тогда никто не ловил. И есть не хотел, потому что… ну, вы понимаете.

Некоторое время Мари молчала, и я вдруг понял, что ей, несмотря на ее внешнее спокойствие, нелегко снова вспоминать обо всем этом.

– С кем вы тогда работали? – спросил я.

– Я не стану называть имен, Джон. Я расскажу вам все, что знаю, но никаких имен – договорились?

– Что ж, это справедливо. В таком случае давайте продолжим.

– Мне кажется, чтобы дело пошло веселей, вам следует задать мне несколько наводящих вопросов.

– Вам что-нибудь говорит название «Бейвью-отель»?

– Кое-что. Пока вы ехали, я заглянула в свой старый блокнот, чтобы вспомнить подробности, но записей оказалось до обидного мало. Федералы требовали, чтобы мы свели свои заметки к минимуму, мотивируя это тем, что нам не придется давать показаний по этому делу в суде. – Помолчав, она добавила: – Люди из ФБР ясно дали нам понять, что это «их» дело, а мы вызваны только для того, чтобы оказывать им помощь.

Я согласно кивнул и добавил:

– При этом, заметьте, они предлагали вам поменьше записывать.

Мари пожала плечами.

– Им лучше знать, как играть в свои игры.

– То-то и оно, что они вели свою игру, – сказал я и спросил: – Так вы побывали в «Бейвью-отеле»?

– Да. Через два дня после катастрофы. Мне позвонили и велели туда приехать. Федералы допрашивали персонал, и им были нужны люди. Ну, я отправилась в отель и нашла там еще трех офицеров полиции. Кроме того, там были три федерала, которые всем заправляли. Они-то и дали нам необходимые инструкции…

Внезапно заревел Джо-младший, и Мари, прервав рассказ на полуслове, прошла к манежу и стала успокаивать сына, приговаривая:

– Ну, что случилось с моим маленьким?

Она попыталась дать ему бутылочку, но малыш раскричался пуще прежнего. Тогда Мари взяла ребенка на руки и сказала:

– Ох, бедняжка, обкакался…

Ну и стоило ли из-за этого кричать? Я хочу сказать, что если бы сам наделал в штаны, то уж наверняка постарался бы скрыть это от окружающих.

Мари взяла со стола пакет с памперсами и, подхватив Джо-младшего под мышку, куда-то ушла. Должно быть, понесла его на санитарную обработку.

Я достал мобильник, чтобы проверить автоответчик своего офисного телефона, но гудков не услышал. Тогда я позвонил на сотовый Хэрри Маллеру, и тот ответил почти мгновенно.

– Ты в офисе? – спросил я его.

– Естественно. А в чем дело?

– Хотел узнать, не ищет ли меня кто-нибудь.

– Никто. А ты что – потерялся? Тогда мы сейчас же соберем поисковую группу. Какой-нибудь ориентир указать можешь?

Все в этом мире ломают комедию.