Текст книги "Ночная катастрофа"

Автор книги: Нельсон Демилль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 34 страниц)

Глава 23

«Бейвью-отель» вполне соответствовал данному Мари Габитоси описанию: большое здание в викторианском стиле, которое в прошлом, вполне возможно, было резиденцией какой-нибудь состоятельной семьи.

За старым зданием находилась окруженная вековыми деревьями более современная двухэтажная постройка, напоминавшая благоустроенный мотель. Еще дальше можно было разглядеть несколько коттеджей для гостей. Берег залива полого спускался к воде; на противоположной стороне водного пространства просматривался барьерный остров с Дьюн-роуд, шедшей параллельно океану. Надо признать, это было очаровательное место, и мне не составило труда представить, почему интересующая меня пара выбрала именно этот отель для своего тайного свидания. С другой стороны, это было такого рода заведение, где принадлежавшие к верхушке среднего класса люди могли встретить кого-нибудь из знакомых. В связи с этим мне пришло в голову, что они – или по крайней мере один из них – отличались некоторым безрассудством. Потом я подумал, продолжают ли эти двое жить со своими супругами. А если честно, то больше всего меня занимал вопрос, жива ли еще женщина, скрывавшая свое лицо под темными очками и широкими полями шляпы. Наверное, сказывалось то, что в прошлом я – детектив из Отдела расследования убийств.

Я поднялся по ступеням к парадному входу и вошел в маленький уютный холл, оборудованный кондиционером.

Бросив взгляд на улицу сквозь зеркальные стекла входной двери, я отметил про себя, что из холла мой джип не виден.

Гостиничный служащий, – хорошо одетый молодой человек, – увидев меня, сказал:

– Добро пожаловать в «Бейвью-отель», сэр. Чем могу помочь?

– Я видел объявление о наличии свободных мест. Можно получить номер в новом здании?

Служащий пощелкал клавишами компьютера, поднял на меня глаза и объявил:

– Вам повезло: у нас есть свободный номер с чудесным видом на залив по цене двести пятьдесят долларов в сутки.

Экономика страны в целом двигалась в южном направлении, но цены в этом отеле явно были устремлены на север.

– Я беру этот номер, – сказал я.

– Прекрасно. Как долго вы намереваетесь у нас пробыть?

– Вы делаете скидку, если гость занимает номер неполные сутки?

– Нет, сэр. По крайней мере летом. – Служащий многозначительно на меня посмотрел, как бы говоря: «Если хотите покувыркаться в постели с подружкой за полцены, приезжайте осенью».

– В таком случае я заплачу за сутки.

– Очень хорошо, сэр. – Он достал чистый бланк и ручку и пододвинул их ко мне по полированной поверхности регистрационной стойки. Я обратил внимание, что ногти у клерка были аккуратно подстрижены и покрыты бесцветным лаком. Я начал заполнять бланк, имевший гладкую глянцевую поверхность, так что при необходимости с него можно было снять отличные отпечатки пальцев.

Служащий, которого звали Питер – имя было указано на пришпиленной к его пиджаку латунной пластинке, – спросил:

– Как вы желаете оплатить счет, сэр?

– Наличными.

– Прекрасно. Могу ли я взять вашу кредитную карточку, чтобы снять копию?

Пододвинув к нему заполненный регистрационный бланк, я сказал:

– Я, знаете ли, кредитным карточкам не доверяю. Но в качестве залога могу предложить пятьсот долларов наличными.

Клерк посмотрел на заполненный бланк, потом перевел взгляд на меня и сказал:

– Очень хорошо, мистер Кори. Могу ли я снять копию с ваших водительских прав?

– К сожалению, у меня их при себе нет. – Вынув из кармана свою визитную карточку, я протянул ее клерку. – Вот, возьмите это.

Он взглянул на мою карточку с эмблемой ФБР и неуверенно спросил:

– А другого документа, удостоверяющего личность, у вас нет?

Разумеется, у меня было при себе удостоверение федерального агента, но мне хотелось узнать, смогу ли я получить комнату, действуя точно так же, как наш донжуан.

Наклонившись поближе, я сказал:

– У меня на нижнем белье вышиты мои имя и фамилия. Хотите взглянуть?

Клерк недоуменно поднял глаза.

– Сэр?

– Это все, Питер. Деньги за номер, залог наличными и визитная карточка. Надеюсь, этого достаточно, чтобы получить ключи от комнаты? – Подумав с минуту, я выудил из портмоне две купюры по двадцать долларов и протянул их служащему. – А это вам – за беспокойство.

– Спасибо, сэр… – Клерк спрятал деньги в карман, достал из выдвижного ящика регистрационную книгу и стал заносить в нее мои данные. Добравшись до имени и фамилии, он снова взглянул на мою визитку, потом посмотрел на меня и спросил:

– Вы и вправду… гм… имеете отношение к ФБР?

– Самое непосредственное. Если честно, мне и номер-то никакой не нужен. Единственное, что мне нужно, – это поговорить с мистером Розенталем. – Я помахал у него перед носом своим удостоверением – ровно столько, чтобы он успел рассмотреть фотографию. – Это официальный визит.

– Я вас понял, сэр… Быть может, я смогу вам помочь?..

– Спасибо, нет. Мне нужен мистер Розенталь – и никто другой.

Служащий набрал на телефонном диске три цифры и произнес в трубку:

– Сюзан? Тут джентльмен из ФБР. Хочет поговорить с мистером Розенталем. – Некоторое время он слушал то, что ему отвечали, время от времени вставляя отрывистые реплики: – Нет… Не знаю… Ну ладно. – Потом он повесил трубку и, посмотрев на меня, произнес: – Мисс Корва, помощница мистера Розенталя, скоро придет.

– Прекрасно. – Я отобрал у Питера свою визитную карточку, заполненный регистрационный бланк и сунул все это себе в карман. Но сорок долларов я у него отнимать не стал. Оставил ему на маникюршу. Сделав шаг в сторону, я окинул взглядом холл. Он был отделан потемневшим от времени красным деревом, по углам стояли растения в горшках, а на окнах висели кружевные занавески.

Слева находились двустворчатые двери, которые, без сомнения, вели в бар или ресторан. Оттуда вкусно пахло, и я почувствовал, как от голода засосало под ложечкой.

Справа тоже были двустворчатые двери. По словам Мари, они вели в гостиную и библиотеку. В задней части холла помещалась широкая деревянная лестница, по которой в данную минуту спускалась молодая привлекательная женщина, облаченная в темную юбку, светлую блузку и туфли на низких каблуках.

Она подошла ко мне и представилась:

– Меня зовут Сюзан Корва. Я помощница мистера Розенталя. Чем могу служить?

Помахав у нее перед носом своим удостоверением, я чрезвычайно вежливо произнес:

– Я детектив Кори из Федерального бюро расследований, мадам. И мне необходимо побеседовать с Лесли Розенталем.

– Могу ли я узнать, какое дело привело вас к нам?

– Официальное дело, мисс Корва. Больше я ничего сказать не могу.

– В настоящий момент он занят, но…

– Я, знаете ли, тоже занят, – веско, как всегда в подобных случаях, заявил я, – поэтому надолго его не задержу. Прошу вас, проводите меня.

Она согласно кивнула, повернулась и направилась в сторону лестницы. Я последовал за ней.

Поднимаясь вместе с ней по ступеням, я сказал:

– А у вас очень мило.

– Благодарю вас.

– И давно вы здесь работаете?

– Второе лето.

– А на зиму вы закрываетесь?

– Нет. Но после Дня труда наступает период затишья.

– Что в таком случае происходит с обслуживающим персоналом?

– Большинство увольняются. Они знают, что это неизбежно. Поэтому у нас много летних.

– Летних? Что вы хотите этим сказать?

– Хочу сказать, что многие нанимаются к нам на работу только на летний сезон. Среди них есть самые разные люди. Много местных. Даже учителя и студенты попадаются. Но есть и профессионалы, которые после Дня труда уезжают отсюда в теплые края.

– Понятно. Но эти самые летние к вам всегда возвращаются?

– Многие возвращаются. В сезон мы платим хорошие деньги. Кроме того, сотрудникам нравится проводить выходные у нас на пляже. – Она внимательно посмотрела на меня и спросила: – Вас привела сюда какая-нибудь проблема с нашим обслуживающим персоналом?

– Нет. Самая обыкновенная рутинная проверка.

Кстати, имейте в виду: если полицейский произносит слово «рутина», значит, дело серьезное.

Перед нами был широкий коридор, куда выходили двери номеров. От него отходил маленький коридорчик, заканчивавшийся дверью с надписью: «Только для обслуживающего персонала». Мисс Корва открыла эту дверь, и мы вошли в «предбанник» – небольшой офис, где четыре леди работали за компьютерами или разговаривали по телефону.

Мисс Корва подошла к другой двери, в противоположном конце комнаты, постучала, открыла ее и предложила мне войти.

В кабинете за большим столом расположился пожилой мужчина. Он был одет в рубашку с расстегнутым воротом, на шее у него болтался невероятно яркой расцветки галстук. Когда Розенталь поднялся с места и обошел вокруг стола, чтобы пожать мне руку, я увидел, что он высокого роста и очень худой. У него было умное интеллигентное лицо, но в глазах проступала легкая озабоченность.

Мисс Корва произнесла:

– Мистер Розенталь, это мистер Кори из ФБР.

Мы обменялись рукопожатиями, и я сказал:

– Спасибо, что согласились отвлечься от важных дел и встретиться со мной без предварительной договоренности.

– Нет проблем. – Хозяин кабинета повернулся к мисс Корва. – Спасибо, Сюзан. – Когда девушка вышла и прикрыла за собой дверь, он сказал: – Садитесь, прошу вас, мистер… мистер?..

– Меня зовут Джон Кори. – Свою визитную карточку я доставать не стал, но служебным удостоверением перед носом Розенталя помахал – чтобы настроить его на правильное восприятие действительности.

Я опустился на один из стоявших у стола стульев, а мистер Розенталь вернулся на свое место и устроился в большом глубоком кресле с подлокотниками.

– Итак, чем могу вам помочь, мистер Кори? – спросил он.

В академии ФБР агентов учат держать себя с законопослушными гражданами чрезвычайно вежливо, что, в общем, неплохо. Однако федералы должны быть одинаково вежливы и с преступниками, и со шпионами, и с иностранными террористами, а это мне совсем не по нутру. Но ФБР, как ни крути, необходимо поддерживать свой имидж. К тому же мистер Розенталь был добропорядочным гражданином и ни в чем, кроме отсутствия хорошего вкуса – я имею в виду его кошмарный галстук, – в настоящий момент не подозревался. Поэтому я – очень вежливо – сказал ему, что провожу доследование некоторых обстоятельств дела рейса номер 800.

Мои слова немного успокоили Розенталя, судя по всему, опасавшегося проблем, связанных с нелегальными иммигрантами. Поэтому он благосклонно кивнул: дескать, прошу, продолжайте, мистер Кори.

Я продолжил:

– Как вы знаете, сэр, в этом году отмечалась пятая годовщина катастрофы рейса номер восемьсот компании «Транс уорлд эйрлайнз». Она вызвала, как часто бывает в подобных случаях, новый всплеск интереса к этому делу, а также способствовала появлению в средствах массовой информации ряда новых материалов, посвященных той трагедии.

В ответ мистер Розенталь снова кивнул.

– Признаться, в последние дни я и сам не раз вспоминал об этой катастрофе.

– Не удивлен. – Краем глаза я оглядел владения Розенталя. Справа от входа на стене висел диплом Корнеллского университета в серебряной рамке. Там же помещались другие дипломы и почетные грамоты, полученные за всевозможные достижения в гостиничном бизнесе. Из огромного окна открывался вид на залив и новый корпус – двухэтажное здание, здорово смахивающее на мотель. Справа от него я заметил парковочную площадку. В это время дня, когда большинство гостей находились на пляже, она была почти пуста.

Осмотрев кабинет, я вновь обратился к его владельцу:

– Так вот чтобы пресечь разного рода кривотолки и нежелательные слухи, и понадобилось дополнительное расследование, которое я сейчас провожу. – Если честно, то, что я говорил, самому мне казалось абсолютным бредом, но мистер Розенталь в ответ на мои слова продолжал согласно кивать. – Полагаю, вы помните, что пять лет назад, семнадцатого июля 1996 года, то есть в день катастрофы, у вас в гостинице останавливались два потенциальных свидетеля.

– Как я мог об этом забыть? Скажите, вы нашли эту пару?

– Нет, сэр, не нашли.

– В ответ на это могу лишь сказать, что они здесь больше не появлялись. По крайней мере лично я их не видел, поскольку в противном случае сразу же позвонил бы вам.

– Не сомневаюсь. Надеюсь, у вас есть соответствующие контактные телефоны и имена агентов?

– Нет… но как позвонить в ФБР, я знаю.

– Очень хорошо. – Помолчав, я добавил: – Прежде чем приступить к выполнению задания, я прочитал рапорты агентов, которые в свое время работали с этим делом, и у меня возникло несколько вопросов, на которые я хотел бы попросить вас ответить.

– Не имею возражений.

Пока что мистер Розенталь казался мне весьма покладистым парнем, полным желания сотрудничать с властями – пусть даже и в моем лице.

– Скажите, тот служащий, который регистрировал упомянутого потенциального свидетеля, все еще работает у вас?

– Нет. Он уволился вскоре после катастрофы.

– Ясно. Как его звали?

– Кристофер Брок.

– Вы не знаете, где его можно найти?

– Нет. Но я могу предложить вам посмотреть его личное дело.

– Это очень бы мне помогло, – сказал я. – Кроме того, была еще горничная, латиноамериканка по происхождению, Люсита Гонсалес Перес, которая видела потенциального свидетеля и его даму в тот момент, когда они выходили из номера двести три. Эта горничная работает сейчас в отеле?

– Не думаю. По крайней мере я не видел ее с того самого лета. Но я могу проверить.

– А на нее у вас заведено личное дело?

Похоже, этот вопрос застал мистера Розенталя врасплох, и он несколько смутился. Тем не менее его ответ последовал незамедлительно.

– Мы храним копии грин-карт сотрудников, не состоящих в постоянном штате. Надеюсь, вы понимаете, что мы принимаем на работу иностранцев только в том случае, если у них есть на это разрешение?

– О, несомненно. Но меня не интересует, какой статус имела эта женщина. Главное, что она является свидетельницей, с которой я бы хотел побеседовать.

– Я выясню, что есть на нее в нашем архиве.

– Прекрасно. Меня интересует еще одна горничная – та самая, которая на следующий день убиралась в номере двести три и сообщила о том, что гость уехал, а также заявила о пропаже покрывала с кровати. Она все еще здесь работает?

– Нет. С того злополучного лета я ее больше не видел.

В этих однообразных ответах прослеживалась уже некоторая система.

– Но вы-то наверняка ее помните? – спросил я.

– Помню.

– У вас в архиве есть ее анкета?

– Уверен, что есть. Эта девочка была студенткой колледжа. И каждое лето приезжала к нам, чтобы подработать. Работала она хорошо, но иногда была не прочь расслабиться. – Мистер Розенталь улыбнулся и добавил: – Если мне не изменяет память, в то лето она писала дипломную работу.

– Как ее звали?

– Роксанна Скарангелло.

– Она местная?

– Нет. По-моему, она родом из Филадельфии и училась в университете штата Пенсильвания. Впрочем, все эти сведения есть в ее заявлении о приеме на работу.

– Вы что же – и заявления о приеме на работу храните?

– А как же? Налоговая инспекция-то не дремлет. К тому же мы всегда берем на заметку хороших работников. Бывает, даже звоним им в мае – спрашиваем, не изменились ли у них планы. Нормальную прислугу в разгар лета в этих краях не сыщешь.

– Понятно… – Студентка колледжа Роксанна, а также служащий отеля Кристофер и горничная Люсита не были теми свидетелями, которых я искал. Поэтому возникал резонный вопрос: какого черта я здесь делаю? Ответ напрашивался сам собой: надо же с чего-то начинать поиски. Нужно исследовать местность, расспросить людей, которые по большей части ничего не знают, раз по двадцать подергать за ниточки, которые никуда не ведут, походить по ложному следу – и так далее. Только когда станешь настоящим экспертом по части всех этих тупиков и закоулков, можно будет сказать, что сделан первый шаг к выходу из лабиринта.

Я спросил:

– Вы помните имена федеральных агентов, которые расспрашивали вас о постояльцах номера двести три?

– Нет. Они не слишком отчетливо представились. Или я просто забыл? Не знаю уже. Помню только, что один парень приехал раньше всех – утром в пятницу, на следующий день после катастрофы. Он поинтересовался, не заявил ли кто-нибудь из обслуживающего персонала о пропаже из номера покрывала. Вызвали старшую экономку, и она сказала, что да, из номера двести три и впрямь исчезло покрывало. Тогда этот парень пришел ко мне и попросил у меня разрешения побеседовать с обслуживающим персоналом. Я сказал: «Да на здоровье, но из-за чего весь этот переполох?» Он ответил, что подробности сообщит позже. Затем приехали еще три агента, и один из них сообщил, что все это связано с катастрофой. У него и покрывало это с собой было – в пластиковом мешке с надписью: «Вещественное доказательство». Он показал это покрывало мне, кастелянше и нескольким горничным, и все мы сказали, что это, вполне возможно, то самое покрывало, которое пропало из номера двести три. Тогда этим парням захотелось заглянуть в регистрационный журнал и компьютерную базу, после чего они выразили желание переговорить с администратором, дежурившим в день катастрофы. – Мистер Розенталь потер руки и добавил: – Но зачем, собственно, я это вам говорю? Вы и так все знаете.

– Знаю… Вы помните имя агента, который первым приехал в ваш отель и стал наводить справки о пропавшем покрывале?

– Нет. Он вначале дал мне свою карточку, но потом забрал.

– Понятно… Продолжайте, прошу вас.

Мистер Розенталь так хорошо помнил подробности дела пятилетней давности, словно рассказывал об этом своим друзьям и родственникам по крайней мере сто раз.

Пока ничего нового он мне не сообщил, но я внимательно слушал, надеясь, что все же узнаю что-то важное.

Мистер Розенталь продолжил:

– Потом вдруг выяснилось, что постоялец номера двести три зарегистрировался под вымышленным именем. Это, надо сказать, случай из ряда вон выходящий, поскольку мы всегда строго следуем стандартной процедуре. И Кристофер тоже должен был ее придерживаться… Мы, знаете ли, требуем, чтобы гость предъявлял водительские права, кредитную карточку или какое-либо удостоверение личности с фотографией…

В этом смысле у меня было припасено для мистера Розенталя не самое приятное известие, но я решил, что еще не время делать его достоянием гласности. Поэтому я просто спросил:

– А почему этот ваш Кристофер уволился?

– Ну… у нас с ним возникли кое-какие разногласия относительно того, насколько добросовестно он оформлял документы этого постояльца. Я его особенно не упрекал, но потребовал впредь неукоснительно придерживаться наших правил. Не могу сказать, чтобы разговор со мной так уж сильно его опечалил, но не прошло и двух дней, как он вдруг потребовал расчет. – Мистер Розенталь секунду помолчал и добавил: – Обслуживающий персонал отеля – особенно мужчины – люди по преимуществу довольно нервные и капризные.

Я обдумал его слова и спросил:

– А куда делся залог в виде пятисот долларов наличными, которые внес постоялец?

– Все еще лежит у нас в сейфе – дожидается, когда постоялец его затребует. – Тут мистер Розенталь улыбнулся. – Придется, правда, вычесть из этой суммы тридцать шесть долларов за две бутылки вина из мини-бара.

Я наклеил на лицо ответную улыбку и сказал:

– Не забудьте дать мне знать, когда этот парень вернется за своими деньгами.

– Не забуду. Уж будьте уверены.

Итак, наш донжуан и его леди хлебнули винца – или до того, как отправились на пляж, или после того, как оттуда вернулись.

– У вас в номерах обычно стоят полные бутылки? – спросил я.

– Нет, – ответил мистер Розенталь. – Интересно, что один из федеральных агентов тоже об этом спрашивал. Почему это так важно?

– Это не важно… Что, скажите, было напечатано на визитной карточке постояльца?

– Я не помню его фамилии. Помню только, что он был адвокатом.

– А что сказал по этому поводу ваш Кристофер? Похож был постоялец на адвоката?

Этот вопрос, очевидно, несколько озадачил мистера Розенталя. Посмотрев на меня, он произнес:

– Я… А как, по-вашему, должны выглядеть адвокаты?

Признаться, в этом вопросе у меня тоже полной ясности не было.

Поэтому я прибегнул к своей привычной палочке-выручалочке, сказав:

– Продолжайте, пожалуйста.

Мистер Розенталь вскоре добрался до того момента, когда к трем федеральным агентам присоединились еще четверо, в том числе одна дама. Это, разумеется, была Мари Габитоси.

– Они допросили всех – и прислугу, и постояльцев; это, конечно, внесло в распорядок жизни отеля некоторую сумятицу, но никто не роптал и все старались помочь. Ведь как-никак следователи пытались разобраться в причине этой ужасной катастрофы… – Розенталь потер ладони и добавил: – Все были чрезвычайно опечалены происшедшим и только об этом и говорили. – Он откинулся в кресле и предался воспоминаниям.

К тому времени мне уже основательно полегчало, похмелье почти прошло, и теперь я мог кивать в такт словам мистера Розенталя, не морщась от головной боли. Вынув из карманов мобильник и пейджер, я включил их и стал ждать, когда мне позвонят или хотя бы пришлют сообщение на пейджер. Чтобы уловить сигнал, обычно требуется около десяти минут, но иногда это удается сделать быстрее. Я выждал десять минут, и, ничего не дождавшись, снова отключил телефон с пейджером. Если раньше я злился на Кейт за то, что она мне соврала, то теперь меня рассердило, что она так и не удосужилась позвонить мне или хотя бы прислать сообщение на пейджер. В самом деле, как прикажете выяснять отношения с супругой, если у вас нет никакой возможности перемолвиться с ней хотя бы парой слов?

Тут мне пришло в голову, что Кейт, возможно, вызвали в какой-нибудь высокий кабинет, к примеру, в офис УПО, и теперь она отвечает на весьма непростые вопросы. Потом меня посетила блестящая мысль, что, хотя Кейт не знает, где я сейчас нахожусь, ребята из УПО смогли-таки вычислить, где проводит время ваш покорный слуга, сказавшись больным. На мгновение я даже представил себе, что сейчас в этот кабинет ворвется Лайэм Гриффит со своими громилами и, дав мне по голове, увезет в неизвестном направлении. Хозяина отеля это наверняка здорово бы удивило, а вот меня – нисколечко.

Между тем мистер Розенталь продолжал рассказывать:

– Тогда многие выехали из отеля. Не хотели ходить на пляж, куда, как говорили, волнами выбрасывало вещи из взорвавшегося самолета… и не только… гм… вещи. – Тут он глубоко вздохнул. – Но это только поначалу. Потом, напротив, в эти места понаехала масса народу – зеваки, журналисты, люди из спецслужб, политики. Поверите ли, ФБР гарантировало мне заселение тридцати номеров сроком на месяц – правда, при условии, что я снижу цены. Я принял это предложение – и до сих пор об этом не жалею, поскольку большинство агентов прожили у нас куда дольше, а некоторые остались даже после Дня труда.

– Поздравляю, вы выгодно использовали ситуацию.

Мистер Розенталь серьезно на меня посмотрел и сказал:

– К чему скрывать? Все в этих краях сделали на катастрофе неплохие деньги. Но я вам так скажу: если бы мне дали гарантию, что это поможет успешному расследованию дела, я бы предоставил номера бесплатно. – Немного помолчав, он добавил: – Впрочем, я и так кормил агентов бесплатными завтраками все то время, пока они здесь находились.

– Это, несомненно, свидетельствует о вашей щедрости. Вы не припомните, сколько агентов, из тех, что побывали у вас в первый день, осталось в отеле до конца месяца?

– Полагаю, один или два. Но поскольку с тех пор прошло уже пять лет, я могу и ошибаться. К тому же я с ними не общался. – Сказав это, мистер Розенталь осведомился: – А что, разве всего этого нет в официальных рапортах, которые вы просматривали?

– Есть, конечно. Но рапортов слишком много, и в них имеются некоторые расхождения. Я, кстати сказать, занимаюсь еще и тем, что на нашем профессиональном языке называется «сверкой рапортов». – Надо признать, что этот термин я только что выдумал, однако мой собеседник, похоже, ничего не заподозрил. Однако, как ни гладко протекал наш разговор с Розенталем, мне удалось узнать всего два новых имени – администратора Кристофера Брока и горничной Роксанны Скарангелло, совмещавшей работу в отеле с учебой в университете. Мне же, пока здесь не появились парни из подразделения федеральной полиции, занимающегося борьбой с инакомыслием, необходимо было узнать хотя бы еще одно имя.

– Как звали старшую экономку отеля?

– Анита Моралес.

– Она-то, надеюсь, еще работает?

– Да, она состоит в штате. Очень ценный работник.

– Приятно слышать, – сказал я и подумал, что при всем желании не смог бы сказать то же самое о многих агентах ОАС.

– Давайте вернемся к Роксанне, – предложил я. – Вы беседовали с ней после того, как ее допросили федералы?

– Пытался… Но она сказала, что ей запретили разговаривать на эту тему с кем бы то ни было – даже со мной.

– Однако она упомянула о следах губной помады на бокале, о том, что в номере пользовались душем, а также что постель была не убрана и из номера исчезло покрывало?

– Если она и говорила это, то не мне, – последовал ответ.

– Положим… Скажите, федералы снимали отпечатки пальцев у кого-нибудь из обслуживающего персонала?

– Снимали. У Кристофера и Роксанны Скарангелло. Федералы сказали, что их отпечатки необходимы, чтобы отделить их от тех, что были обнаружены на стойке регистрации и в номере двести три.

И на регистрационном бланке, добавил я про себя. Меня не оставляла мысль, что наш донжуан оставил на нем несколько отличных отпечатков, которые наверняка совпадали с теми, что были обнаружены на бокалах и бутылке из-под белого французского вина, найденных на пляже. Это свидетельствовало о том, что он побывал и в отеле, и на пляже. Его дама тоже оставила отпечатки на бутылке и бокале, но в номере, судя по всему, ее пальчиков не нашли. Но если данная парочка прежде полицию не интересовала, то это очередной тупик, поскольку сравнивать найденные отпечатки не с чем. Могло, конечно, случиться и так, что отпечатки по какой-то причине у них сняли позже – уже после катастрофы, но об этом оставалось только мечтать.

Мистер Розенталь, прервав мои размышления, спросил:

– Мне нужно будет подписать какое-то заявление или протокол?

– Нет. А вам что, не терпится?

– Да нет… Просто вы все время задаете вопросы, но ничего не записываете…

– Такой необходимости нет. Мы сейчас с вами просто беседуем, – сказал я, подумав, что для того, чтобы окончательно утонуть в дерьме, мне не хватает только официального протокола. Помолчав, я спросил: – А пять лет назад вы подписывали какое-нибудь официальное заявление или протокол?

– А как же? Разве вы его не видели?

– Мельком, – сказал я и решил, что сейчас самое время сменить тему. – Мне хотелось бы просмотреть личные дела ваших сотрудников.

– Разумеется. – Розенталь поднялся с места. – Я сам их вам покажу.

Мы с мистером Розенталем вышли из офиса и спустились по главной лестнице в холл. Я снова включил мобильник и пейджер – вдруг кто-нибудь дозвонится? Как любят говорить парни из отдела внутренних расследований, труднее всего поймать на криминале ребят из своей же конторы. Как известно, слишком умных преступников не бывает – в массе это народ недалекий и оставляет за собой куда больше следов, чем Санта-Клаус в рождественскую ночь. Но копы, федералы и люди из ЦРУ – совсем другого поля ягоды и знают, как заметать следы. Кроме того, у многих из них сильно развито так называемое шестое чувство, которое предупреждает их об опасности.

Так вот, это самое шестое чувство сейчас настойчиво говорило мне, что я, как выражаются наши нью-йоркские копы, нахожусь под колпаком и неприятности скоро посыплются на меня как из рога изобилия. Вот только как скоро это произойдет, я не знал – может, через двадцать четыре часа, а может, и через двадцать четыре секунды.