Текст книги "Ночная катастрофа"

Автор книги: Нельсон Демилль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 34 страниц)

Глава 28

Когда я вернулся от Стейна, Кейт за рабочим столом не было, и я обратился к ее коллеге Дженнифер Лупо:

– Где Кейт?

Мисс Лупо ответила:

– У нее назначена встреча с Джеком. Я ее не видела с утра.

Определенно у Джека Кенига и Кейт Мэйфилд было куда больше тем для разговоров, нежели у Дэвида Стейна и Джона Кори. И мне это не понравилось.

Я отправился в свою часть рабочего помещения, поскольку из-за встречи со Стейном еще не успел туда заглянуть, но ни среди бумаг, ни на автоответчике не обнаружил ничего достойного внимания, Включив компьютер, я просмотрел электронную почту. Обычная чушь, и среди нее – сообщение из вашингтонского офиса ФБР, в котором говорилось: «Срочно свяжитесь с офисом АСАР в Йемене».

– Какого черта?..

Хэрри Маллер оторвался от своего компьютера, поднял на меня глаза и спросил:

– Что случилось?

– Компьютер выдал плохой гороскоп.

– Возьми мой знак зодиака. Я – Козерог, а у нашего знака не бывает плохих гороскопов. Кстати, что ты делал вчера?

– Болел.

– Между прочим, тебя разыскивал Стейн.

– Уже разыскал.

Маллер наклонился ко мне и спросил:

– У тебя что – неприятности?

– У меня всегда неприятности. Разве не знаешь? Кейт сейчас сидит у Кенига. Сделай доброе дело – скажи ей, когда она появится, что я буду ждать ее в греческой кофейне в конце улицы. Не помню, как она называется – не то «Пантеон», не то «Акрополис», не то «Спарта»…

– А почему бы тебе просто не оставить ей на столе записку?

– А почему бы тебе просто не оказать мне услугу, не задавая лишних вопросов?

– Знаешь, всякий раз, когда я оказываю тебе услугу, у меня появляется ощущение, что я становлюсь соучастником преступления.

– Обещаю, что принесу тебе из кофейни кусок пахлавы.

– Лучше кукурузной сдобы.

Я встал из-за стола и сказал Хэрри:

– Постарайся при этом не привлечь излишнего внимания.

– А ты постарайся, чтобы сдоба была с маслицем и поджаристая.

Я кивнул и торопливым шагом направился к лифтам. Спускаясь вниз, я прислушался к тому, что говорило мне о складывающейся ситуации мое чутье детектива. А оно говорило следующее: «Постарайся выбраться отсюда прежде, чем с тобой захочет пообщаться Кениг, после того как поджарит Кейт!» И второе: «Срочно переговори с Кейт – наедине и вне стен нашего „Министерства любви“».

Я вышел из здания и зашагал по Бродвею в сторону Всемирного торгового центра.

Греческая кофейня «Акрополис» имела то преимущество, что столы здесь располагались за высокими перегородками, так что с улицы посетителей увидеть было нельзя, а исполнявшаяся здесь греческая музыка заглушала слова. Помимо всего прочего, каждые пять минут в кофейне раздавался грохот бьющейся посуды. Самое интересное, что эти звуки были записаны на магнитофонную пленку – такая своеобразная шутка.

Я выбрал пустой столик в углу.

Обстоятельства складывались не лучшим образом, и мне, вероятно, не следовало пользоваться мобильником, пейджером, электронной почтой и телефоном – как офисным, так и домашним. Уж если федералы возьмутся за тебя всерьез, мало не покажется.

Подошла официантка, и я заказал кофе.

– Что-нибудь еще?

– Тост.

Допивая третью чашку кофе, я наконец увидел, как распахнулась входная дверь и показалась Кейт. Заметив меня, она подошла к моему столику и села напротив.

– Почему ты здесь? – спросила она.

– Нам необходимо поговорить. С глазу на глаз.

– Тебя разыскивает Джек.

– Вот потому-то я и здесь. О чем вы с ним беседовали?

– Он спросил, правда ли, что меня интересует инцидент с рейсом номер восемьсот, и я сказала, что правда. Он поблагодарил меня за прямоту, после чего спросил, интересует ли это дело тебя. – Секунду поколебавшись, она продолжила: – Я опять ответила утвердительно. Тогда ему захотелось узнать кое-какие подробности, и я рассказала ему все, что произошло после мемориальной службы – о чем он скорее всего уже знал. – Секунду помолчав, она добавила: – Ты ведь сам предложил говорить одну только правду, не так ли?

– Совершенно верно. Ну и как? Пришлась ему по вкусу правда?

– По-моему, не очень.

Подошла официантка, и Кейт заказала ромашковый чай – или что-то в этом роде.

– Ты сказала ему, где я вчера был? – осведомился я.

– Я сказала, что ты ездил куда-то на восток и это все, что мне известно. Я вполне откровенно объяснила ему, что ты далеко не всегда делишься со мной информацией, чтобы в щекотливой ситуации мне не пришлось лгать. С чисто профессиональной точки зрения он оценил эту стратегию, но, надо сказать, был просто в бешенстве.

– Одно только упоминание моего имени всегда приводит его в подобное состояние.

Ромашковый чай принесли как раз в тот момент, когда раздался звон битой посуды. Кейт вздрогнула. Должен заметить, что после беседы с Кенигом она казалась несколько возбужденной.

– Это запись, – объяснил я. – Ты не очень испугалась?

– Все в порядке. – Сделав глоток чаю, она наклонилась ко мне и произнесла: – Я дала ему понять, что сама попросила тебя заняться этим делом и ты поначалу отказался, но потом из любви ко мне согласился кое-что проверить. Я сказала, что несу всю ответственность за нарушение существующих правил, распоряжений и так далее.

– Он покраснел? Обожаю, когда он краснеет. Кстати, ты когда-нибудь видела, как он с хрустом ломает карандаши?

– Это не смешно. Но раз уж ты спросил, отвечу: да, он с трудом сдерживал гнев.

– И о чем это говорит? О том, что кому-то – правительству, ФБР или ЦРУ – есть что скрывать.

– Не обязательно. Он мог разозлиться, потому что ему пришлось уже во второй раз говорить мне, чтобы я не лезла в это дело. Такие люди не любят напоминать о чем-либо дважды, даже о мелочах. Полагаю, раздражение Джека было вызвано не самим этим делом, а более серьезной проблемой – пособничеством моей особы сторонникам теории заговора и не в меру любопытным журналистам.

– Почему мы об этом не подумали?

– Потому что это чушь собачья.

– Надеюсь, ты сказала ему об этом?

– Нет. Я сказала, что понимаю его озабоченность.

Признаться, мне было не совсем ясно, какую позицию занимала теперь миссис Мэйфилд. Поэтому я спросил:

– Ну и чем все закончилось?

– Тем, что мне было приказано забыть об этом деле. И я согласилась.

– И что он на это сказал?

– Он сказал, что раз так, то все в порядке. Он принимает мое слово и никаких выводов из того, что произошло, делать не будет. Так что мое досье останется чистым.

– Вот, значит, как все обернулось. Не много же ты у него выторговала. Он пригласил тебя на ленч?

Кейт проигнорировала мои слова и спросила:

– А что, интересно, сказал тебе капитан Стейн?

– Ах да! Чуть не забыл про дружище Стейна. Так вот, Кениг ничего вразумительного по моему поводу ему не сказал – за исключением того, что меня – как самого беспокойного в ОАС копа – надо приструнить. Я честно рассказал Стейну, почему Кениг, по моему мнению, так на меня взъелся, и капитан потребовал, чтобы я держал себя в рамках.

– И это все?

– В определенном смысле. – Я решил пока не сообщать Кейт о предложении отправиться в Йемен.

– Тогда какого черта ты понадобился Джеку? – спросила Кейт.

– Откуда мне знать? Может, ты знаешь?

– Не знаю. Возможно, он хочет лично сделать тебе внушение.

– Не может быть. Он меня нежно любит.

– Сомневаюсь. Скорее уважает.

– А я – его.

– Но… он считает тебя опасным индивидуалистом. И боится, что твои анархические замашки могут дискредитировать всю команду ОАС.

– Неужели? Ну и пусть проваливает со своими страхами к черту. Да он терпеть не может всех копов, работающих в этом учреждении. Они раздражают его самим фактом своего существования.

Кейт не стала комментировать мое заявление.

– Мне не нужно больше встречаться с Джеком Кенигом. Я решил подать в отставку, – сообщил я жене.

Она подняла на меня глаза.

– Что ты сказал?

– Стейн предложил мне выбор: или перестать копать дело «Транс уорлд эйрлайнз» – или подать в отставку. И я предпочел отставку.

– Но почему, Джон? Брось это дело – и все. Оно не стоит нашей карьеры.

– Может, да, а может – нет. Но что касается меня, то я подаю в отставку по принципиальным соображениям. Другими словами, мне эта работа надоела. – Кроме того, мне не нравится, когда тебя в любое время могут отправить в Йемен, наплевав на твою личную жизнь. Но этого я Кейт, конечно же, не сказал.

– Мы с тобой поговорим об этом позже, – сказала Кейт. С минуту помолчав, она добавила: – Джек тоже предоставил мне возможность выбора.

Я знал, что нам не удастся так просто отделаться.

– Он предложил мне перевестись в любое другое отделение ФБР или на время отправиться в Танзанию и принять участие в расследовании обстоятельств взрыва в американском посольстве в Дар-эс-Саламе, – сказала Кейт.

Я некоторое время обдумывал ее слова, стараясь не встречаться с ней взглядом и, наконец, сказал:

– Надеюсь, ты понимаешь, что это наказание, а не награда за примерное поведение?

– Это блюдо мне подавали под совсем другим соусом, – ответила Кейт.

– Ну и что ты собираешься делать?

– А как бы ты хотел, чтобы я поступила?

– Ну… Нью-Йорк ты не любишь, поэтому поезжай в Дубьюк или куда-нибудь еще.

– На самом деле я люблю Нью-Йорк.

– С каких же это пор?

– С тех самых, как у меня появилась возможность его покинуть. Послушай, Джон, если я соглашусь поехать в Танзанию, по возвращении я прослужу в Нью-Йорке по крайней мере еще два года. Если же меня переведут в какой-нибудь офис в глубинке, это навсегда. Ты сможешь подать сколько угодно рапортов о переводе по месту моей службы, но пройдут годы, прежде чем это осуществится.

– Ты, кажется, забыла о том, что я ухожу в отставку?

– Ты не уйдешь. Но даже если и уйдешь… Скажи, ты уверен, что тебе хватит духу бросить Нью-Йорк и потащиться за мной в Даллас, Кливленд или Уичито?

– Я последую за тобой куда угодно. Я никогда в жизни не бывал западнее Одиннадцатой авеню. Возможно, мне понравится.

Кейт посмотрела на меня, пытаясь понять, серьезно ли я говорю, или, по обыкновению, подшучиваю над ней. Я подшучивал.

– О нашем материальном положении не беспокойся. Я найду работу в службе безопасности какого-нибудь крупного универмага. Есть еще один вариант: ты прямо сейчас идешь к Джеку Кенигу и говоришь ему, чтобы проваливал к такой-то матери.

– Это не самое лучшее решение с точки зрения карьеры. Нет, как ни крути, единственный выход – это поехать в Танзанию. К тому же командировка продлится не более трех месяцев. Когда же я вернусь, все будет забыто и мы оба сможем спокойно продолжить работу. – Неожиданно она добавила: – Я выторговала у Джека Кенига обещание продлить твой контракт еще на два года.

– Прошу тебя никогда не обсуждать за меня мои контракты. Для этого у меня есть адвокат.

– Твой адвокат – я.

– В таком случае это я буду говорить тебе, что делать, а не наоборот.

Она взяла меня за руку и сказала:

– Прошу тебя, Джон, позволь мне полететь в Танзанию. Это единственное, что нам остается.

Я сжал ее руку и спросил:

– А что мне делать в Нью-Йорке все это время одному?

Она невесело улыбнулась и сказала:

– Делай что хочешь. Но не забывай, что за тобой будут круглосуточно следить мои агенты.

Я улыбнулся ей в ответ и подумал, какой интересный оборот приняло это дело. Нас, двух простых смертных, обеспокоивших своим поведением небожителей, решили на время отлучить от кафе «Акрополис» – да и вообще от этого города, и отправить на Ближний Восток и в Африку. И сопротивляться им – то же самое, что сопротивляться паровому катку.

– А почему бы тебе не подать в отставку? – спросил я Кейт.

– Никто из нас не уйдет в отставку. Ни ты, ни я.

– Хорошо, в таком случае я готов ехать в Танзанию вместе с тобой.

– Забудь. Я уже просила об этом, но мне отказали. – Она посмотрела на меня умоляюще и повторила: – Прошу тебя, Джон: позволь мне полететь в Танзанию. И не смей увольняться. По крайней мере дождись моего возвращения.

И тут я допустил оплошность.

– Я считаю недопустимым для себя роскошествовать здесь, пока ты будешь прозябать в Африке. Поэтому я отправляюсь добровольцем в Аден. Это в Йемене.

Кейт долго молчала, потом произнесла:

– Как это мило… – Она помрачнела и отпустила мою руку, затем, достав из сумки бумажный платочек, промокнула им уголки глаз. – Я не могу на это согласиться, ты ни в чем не виноват… Я сама все это затеяла, значит, мне и расхлебывать.

– Но я тоже не мальчик, и знал, во что влезаю. Я просто не думал, что им удастся так быстро нас вычислить. Вот если бы они так же мастерски контролировали террористов с Ближнего Востока.

Кейт промолчала, а я сказал:

– Итак, мы с тобой отправляемся на различные задания, а когда вернемся домой – загорелые, в отличной форме, – снова станем раскручивать это дело – с того места, где остановились.

Кейт вяло кивнула, потом подняла на меня глаза и спросила:

– Откуда ты знаешь, что тебе разрешат отправиться в Йемен?

– Мне нужно усилить следственную группу.

– И кто тебе об этом сказал?

– Капитан Стейн.

– Стейн?.. Но почему? Он предложил тебе туда поехать?

– Да. Чрезвычайно странное совпадение, не так ли? Учитывая предложение, сделанное тебе Кенигом.

– Ну ты и фрукт! – Под столом она нанесла мне туфлей довольно-таки болезненный удар в лодыжку. – Почему ты не сказал мне об этом с самого начала?

– Успокойся, Кейт, – посоветовал я. – Предложение Стейна не имело для меня ровно никакого значения, поскольку я сразу же отклонил его и решил подать в отставку. Но теперь, зная, что ты хочешь остаться на службе и для этого полетишь в Танзанию, я готов последовать твоему примеру и отправиться в Йемен.

Эти слова казались мне вполне логичными, но Кейт продолжала дуться и, когда я попытался взять ее ладонь, резко отстранилась и сложила руки на груди. Обычно это не предвещало ничего хорошего.

Снова раздался звук бьющейся посуды, и пожилые мужчина и женщина, сидевшие за соседним столиком, одновременно вздрогнули. Оставалось только надеяться, что в кафе «Акрополис» имеется дефибриллятор.

Кейт наконец успокоилась и холодно сказала:

– Ладно. Будем считать, что это дело решенное. Мы оба отправляемся в заграничные командировки. Возможно, это пойдет нам на пользу. А о расследовании, которым мы занимались, придется забыть.

– Рассматривай заграничную командировку только как необходимый шаг для карьерного роста – и все будет хорошо, – сказал я. – Кроме того, два или три месяца разлуки лишь укрепят брак.

– Я вовсе не это имела в виду.

– Я тоже…

Кейт наконец сменила гнев на милость и взяла меня за руку.

– Тебе нужно поговорить с Джеком.

– С нетерпением жду этой встречи.

– До вторника мне необходимо привести в порядок все свои дела. Сколько времени понадобится для этого тебе?

– Чтобы привести в порядок все мои дела, мне нужно не менее десяти лет. Но если поднажать, думаю, ко вторнику управлюсь.

– Мне надо также сделать прививки. И связаться с отделом командировок.

– Мне тоже.

– Пока я не вышла замуж, мне было наплевать, куда меня пошлют и сколько времени продлится командировка.

– Мне тоже.

– Ты же был нью-йоркским копом. Какие у вас могли быть командировки?

– Это верно. Командировок у нас не было. Но как-то раз я две недели провел в Бронксе.

– Джон, стань наконец серьезным…

– Хорошо. Как человек серьезный сообщаю тебе, что они используют одного из нас, чтобы закрыть рот другому. Это предупреждение. В следующий раз нам с тобой так легко не отделаться.

– Никакого следующего раза не будет, Джон. Дело закрыто.

– Согласен.

– Повтори!

Если бы я повторил эти слова, это означало бы, что именно так я и думаю. Но я так не думал, хотя чувствовал, что Джек Кениг использовал брачные узы, чтобы связать меня по рукам и ногам. И это было совершенно новым ощущением.

– У меня есть один недостаток. Я не умею проигрывать.

– Не строй из себя мачо! Говорю тебе, дело закрыто. Я его открыла, я его и закрываю. Ясно?

– Ясно. Обещаю тебе больше о нем не упоминать.

Кейт сменила тему:

– Известно что-нибудь новое по делу «Коула»?

– Ничего заслуживающего внимания. В противном случае мне бы об этом доложили.

– А вот в деле о взрыве американских посольств в Кении и Танзании появились кое-какие новые ниточки. Там прослеживаются следы террористической организации «Аль-Каида». Наши люди захватили двух членов этой группы, которые начали давать показания. Между прочим, считается, что «Аль-Каида» стоит и за взрывом эсминца «Коул».

– Ясно. – Я подозвал официантку, заказал поджаренную кукурузную сдобу с маслом и попросил принести счет.

– Эти командировки, можно, конечно, рассматривать и как наказание, но если разобраться, у нас появился шанс сделать кое-что действительно важное, – сказала Кейт.

– Это точно. Мы там быстренько управимся и вернемся домой. Чаю больше не хочешь?

– Нет. Ты меня слушаешь?

– А как же.

– Будь осторожен. Йемен – враждебная нам страна.

– Тогда я буду чувствовать себя там как дома. Но ты тоже не забывай об осторожности.

– Танзанийцы хорошо к нам относятся. При взрыве американского посольства пострадали сотни местных граждан.

– О'кей. Ты иди первая. Я приду через десять минут.

Кейт поднялась, поцеловала меня и сказала:

– Об одном тебя прошу – не устраивай скандал с Джеком Кенигом.

– И думать об этом не смею.

Когда Кейт вышла, я не спеша допил свой кофе, взял сверток с кукурузной сдобой, расплатился и, получив сдачу в виде нескольких монет, вышел на улицу.

Я ничего не боялся. Был спокоен, холоден, собран и полон желания отомстить.

Глава 29

На Бродвее я зашел в телефонную будку и позвонил на мобильник Дому Фанелли.

Когда он снял трубку, я спросил:

– У тебя есть свободная минутка?

– У меня два убийства на Западной Тридцать пятой улице, но для тебя я выкрою время. Что случилось?

Признаться, я никогда не смог понять, шутит этот парень или говорит серьезно, и утешал себя тем, что то же самое он говорил обо мне.

– Мне нужно найти трех человек.

– Ради тебя я готов найти четверых.

– Итак, лицо первое. Пол – женский, фамилия – Скарангелло, имя – Роксанна. Передаю по буквам: С-К-А-Р…

– Послушай, парень. Четырех моих кузин зовут Роксанна Скарангелло. У тебя на нее еще что-нибудь имеется?

– Выпускница колледжа. Окончила Университет штата Пенсильвания или Пенсильванский государственный университет.

– В этом есть какая-то разница?

– А мне, черт возьми, откуда знать? Ты слушай да записывай. Возраст: двадцать семь-двадцать восемь лет, родом из Филадельфии, возможно, живет там и сейчас. День рождения в июне. Ни даты, ни года рождения я не знаю.

– Это все?

Я не хотел упоминать о ее регулярной летней подработке в «Бейвью-отеле», поэтому сказал:

– Да, это все. Первым делом проверь университеты.

– Думаешь? Ну, давай номер второй.

– Номер два. Пол – мужской. Фамилия – Брок. – Я назвал фамилию по буквам. – Зовут Кристофер. Возраст около тридцати пяти лет. Работал или работает в гостиничном бизнесе. Последний известный адрес пятилетней давности – Лонг-Айленд.

– Не густо.

– У него на заднице татуировка в виде мыши, высовывающей морду из анального отверстия.

– Ах вот это какой Кристофер Брок…

– Номер три. Пол женский. Фамилия – Гонсалес Перес, имя – Люсита. Как точно пишется фамилия, не знаю. Латиноамериканского происхождения. Родина – Сальвадор. Иммиграционный статус неизвестен. Возраст: двадцать три-двадцать четыре года, также работает в гостиничном бизнесе. – Помолчав, я добавил: – Вряд ли тебе удастся что-нибудь накопать на эту женщину, так что сконцентрируйся на первых двух объектах.

– Ладно. Сконцентрируюсь. Только ответь – какое тебе до них дело?

– Не могу пока тебе этого сказать, Дом.

– Может, я попробую догадаться?

Я промолчал, и Фанелли продолжил:

– Я тут недавно звонил Хэрри Маллеру – просто поздороваться и узнать, как ему работается с федералами. Разговор коснулся твоей особы, и он сказал мне, что в последнее время ты ведешь себя как-то странно. Тогда я спросил его: «Какие же странности ты замечаешь за нашим общим другом Джоном Кори?» И он ответил, что ты часто исчезаешь с работы, а также обмениваешься тайными посланиями с женой, избрав его в качестве курьера. Не говоря уже о таких мелочах, как купленные тобой на двоих бутерброды с колбасой, которые пришлось съесть ему одному. Вчера он сам мне позвонил и сказал, что тебя вызвал на ковер капитан Стейн. Он также сообщил, что у тебя серьезные неприятности и ты даже, наверное, подашь в отставку…

– Слушай, может, лучше поговорим о твоих жмуриках на Западной Тридцать пятой улице?

– Э, нет. Эти жмурики никуда не денутся. Твое дело куда интереснее. Из того, что мне известно, я, естественно, делаю вывод, что ты снова сунул свой нос в дело о катастрофе рейса номер восемьсот…

Признаться, такой проницательности я от Дома Фанелли не ожидал. Кашлянув, чтобы прочистить горло, я довольно холодно осведомился:

– Ну и как же ты пришел такому выводу?

– Легко. Я просто сложил все, что у меня на тебя было.

– А что, интересно знать, у тебя было, кроме каких-то домыслов?

– И это ты называешь домыслами? Не ты ли спрашивал у Маллера, работал ли он по делу «Транс уорлд эйрлайнз»? Кроме того, не сам ли ты брякнул, что ездил на мемориальную службу, посвященную пятилетней годовщине катастрофы? А ведь я знал, что Кейт занималась этим расследованием, как и Мари Габитоси. А теперь ты вдруг хочешь установить местонахождение парня по имени Кристофер Брок, который пять лет назад жил на Лонг-Айленде. Это что – совпадение? Да ничего подобного. Во всем этом прослеживается четкая система. Так-то, Джон.

Иногда я, чего греха таить, забываю, что полиция не только поставляет, но и собирает информацию; а также о том, что Дом Фанелли – отличный коп.

Мне ничего не оставалось, как сказать ему:

– Знаешь, Дом, ОАС потеряло в твоем лице отличного сыщика. Но как бы то ни было, выжми из имен и фамилий, которые я тебе сообщил, все, что сможешь.

– Когда ты хочешь получить ответ?

– У тебя есть два месяца.

– Я выясню это за две недели. А может, и за два дня.

– Не надо так напрягаться. Я на пару месяцев уезжаю в Йемен.

– А где этот чертов Йемен?

– Между прочим, он есть на карте. Меня решили туда отправить, чтобы показать, как важно следовать распоряжениям начальства.

– Как все это неприятно. Может, тебе, Кори, все-таки следует исполнять приказы?

– Вот я и исполняю. Еду в Йемен.

– Это похоже на Стейтен-Айленд?

– В определенном смысле. Только условия немного хуже. Кстати, Кейт тоже уезжает в Африку.

– Мама мия! Да вы влипли, ребята. Обещаю, пока вы будете в отъезде, приглядывать за вашей квартирой.

– Я оставлю тебе ключи. Только не используй мою квартиру как любовное гнездышко.

– Перестань. А что мне будет за то, что я займусь поиском этих людей? Тоже бесплатная поездка в Йемен?

– Федералы ничего не узнают. Ты же не будешь с ними встречаться. Мне просто нужно установить их местонахождение. А дела такого рода как-никак в компетенции полиции, верно?

– Ладно, считай, ты меня уговорил. Но перед Йеменом неплохо было бы хлебнуть пива.

– Не очень хорошая мысль. В настоящий момент за мной следят. Что же касается ключа, то я оставлю его у консьержа.

– Ладно… Только скажи мне: дело того стоит?

Я правильно понял вопрос и ответил:

– Поначалу я не был в этом уверен. Но когда система крепко врезала мне по яйцам, пришел к выводу, что у меня один выход – ответить ей тем же.

Дом молчал не меньше минуты, что для него целая вечность, потом сказал:

– Да, парень, я тебя понимаю. Но иногда такие удары приходится терпеть.

– Иногда приходится. Но к данному случаю это не относится.

– Значит, тебе удалось собрать кое-какую информацию по этому делу?

– Какому делу?

– Ладно. Проехали. Ты когда улетаешь?

– Вероятно, во вторник.

– Не забудь позвонить перед отъездом.

– Не смогу. Я позвоню тебе, когда вернусь. Только не пытайся связаться со мной в Йемене.

– Ну ты даешь! Если я не знаю, где этот чертов Йемен, – как же я буду туда звонить? Кстати, пожелай Кейт от моего имени доброго пути.

– Спасибо, Дом, – за все. – Я повесил трубку и отправился на Федерал-Плаза, 26.

В одной умной книжке я прочитал, что сумасшествие – это когда человек совершает одни и те же действия, рассчитывая при этом получить различные результаты.

Если верить этому определению, я уже давным-давно свихнулся.