Текст книги "Ночная катастрофа"

Автор книги: Нельсон Демилль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 34 страниц)

Глава 30

Я вошел в просторный кабинет Джека Кенига, откуда открывался роскошный вид на Всемирный торговый центр, статую Свободы, порт и Стейтен-Айленд.

Я уже несколько раз бывал в этом офисе, и не могу сказать, чтобы предыдущие визиты оставили у меня особенно приятное впечатление. Сегодняшний тоже не сулил ничего хорошего.

Джек Кениг стоял спиной ко мне, глядя в окно.

Его начальнические игры включали и такую: проверить, как вошедший сообщит о своем присутствии.

Меня так и подмывало крикнуть по-арабски: «Аллах акбар» – и наброситься на него сзади, но я ограничился негромким покашливанием.

Джек Кениг повернулся и едва заметно наклонил голову. Это был высокий худой мужчина с серыми глазами и коротко подстриженными седыми волосами. Костюмы он носил исключительно серого цвета. Должно быть, полагал, что они имеют стальной оттенок, но мне лично их цвет напоминал тусклый блеск грифеля остро отточенного канцелярского карандаша. Или бетона.

Кениг пожал мне руку, указал кивком головы на круглый стол со стульями и сказал:

– Присаживайтесь.

Я сел, Кениг расположился напротив.

– Кейт сообщила вам, что я хочу вас видеть? – спросил он.

– Сообщила.

– Где вы были?

– В офисе капитана Стейна.

– А после этого?

– Решил немного прогуляться, чтобы проветрить мозги. Дым его сигары действует на меня не лучшим образом. Я не то чтобы жалуюсь, что он курит в учреждении, где курить запрещено, но…

– Дэвид сказал мне, что вы хотите подать заявление об отставке.

– Я передумал – если вы, конечно, не будете настаивать.

– Не буду. Вы нужны мне здесь.

Он не добавил: «Потому что здесь я смогу держать вас под контролем и трахать, когда мне вздумается», – но это с легкостью читалось между строк.

– Мне приятно, что вы мне доверяете.

– Я ничего подобного не говорил. Напротив, я нисколько не доверяю ни вам, ни вашему мнению. Но я готов предоставить вам еще один шанс послужить этой команде и своей стране.

– Превосходно.

– Только не надо меня доставать, Джон. Я сегодня не в том настроении.

– Я тоже.

– Отлично. В таком случае мы можем перейти прямо к сути вопроса. Итак, вы занимались делом о катастрофе рейса номер восемьсот в рабочее время, вопреки приказу этого не делать.

– Я не подчиняюсь приказам Лайэма Гриффита.

– Совершенно верно. В таком случае считайте, что этот приказ исходит от меня. Кстати сказать, такой же приказ я уже отдал вашей жене. Думаете, речь идет о заговоре? Или об операции по прикрытию некомпетентных действий администрации? Если вы и вправду так считаете, вам действительно лучше уволиться и продолжить расследование, но, что называется, уже на вольных хлебах. Между прочим, я такое развитие событий вовсе не исключаю. Но в данный момент у нас на повестке дня другой вопрос. Я хочу, чтобы вы отправились в Йемен и выяснили, как обеспечивается глобальная безопасность Соединенных Штатов.

– А как, в самом деле, она обеспечивается?

– Именно это вы и должны оценить.

– Но почему для этого я должен ехать в Йемен? Почему не в Танзанию, куда вы отправляете Кейт?

– Скажу сразу – это не наказание, как вы, возможно, полагаете. Зарубежная командировка – большая честь для агента.

Мы с этим парнем явно проживали на двух разных планетах, так что спорить с ним было бесполезно.

– Благодарю вас за предоставленную мне возможность продвинуться по службе.

– Между прочим, вам действительно есть за что меня благодарить.

– Но чем я там буду заниматься?

– Вам обо всем расскажут в Адене.

– Прекрасно. Мне бы хотелось только одного – чтобы госпожа посол, если ей вдруг не понравятся мои методы, не выдворила меня из страны, как это уже один раз случилось с неким ответственным чиновником.

Кениг окинул меня внимательным взглядом:

– Это весьма ответственное и опасное задание. Как вам известно, при взрыве погибло семнадцать моряков. Кроме того, в Йемене довольно сильны антиамериканские настроения.

– Мне не нужно рассказывать, как выполнять мою работу.

– Несомненно. Но с некоторыми правилами вам все же следует ознакомиться.

– Разумеется. Это все?

– О Йемене все. А теперь скажите мне, что вы делали вчера.

– Ездил за город. В восточном направлении.

– И куда же, если не секрет?

– На пляж.

– Что-то не замечаю у вас загара.

– Я сидел в тени.

– Почему вы отключили мобильник и пейджер?

– Я не хотел, чтобы меня беспокоили.

– Неплохо, если человек нашей профессии иногда задумывается о покое.

Его замечание показалось мне не лишенным юмора, и я ухмыльнулся.

– Надеюсь, теперь вы не станете отключать свои электронные средства связи? – спросил Кениг.

– Нет, сэр. Надеюсь, в Йемене они будут функционировать исправно.

– Мы приложим все усилия, чтобы в Йемене все работало столь же исправно, как и здесь… Позвольте задать вам еще один вопрос: как вам кажется, вы узнали что-нибудь новое по делу рейса номер восемьсот?

Этот вопрос содержал в себе опасность. Поэтому я ответил на него очень осторожно:

– Если что-то узнаю, вы будете первым, кому я об этом сообщу.

– Это само собой. – Помолчав, он задал мне следующий, не менее коварный вопрос: – Скажите, вы слышали о видеопленке?

– Слышал.

– Многие о ней слышали. Но, подобно большинству слухов, сплетен и городских легенд, это всего лишь очередной миф. Надеюсь, вы представляете себе, как и почему распространяются такие слухи. Если хотите, я вам расскажу. Во все времена люди стремились объяснить необъяснимое. Им нужна вера в нечто – Святой Грааль, секретный код; а в случае, когда речь идет о преступлении, – в существование улики, способной стать разгадкой самой страшной тайны. Такова жизнь, в ней нет ничего сверхъестественного.

– Действительно, иногда все бывает именно так.

– Теперь представьте себе, что человек с чрезмерно богатым или даже больным воображением вбил себе в голову, что существует некое свидетельство, утерянное или намеренно скрытое от следствия. Стоит только этому человеку поведать о своем мнимом открытии другим – и дело, можно сказать, сделано. У фантазера появляется множество единомышленников, потому что вера – вне зависимости от того, во что вы верите, – дает человеку ощущение покоя и надежды. Проходит совсем немного времени, и такой вот случайный слух, обрастая с каждым днем надуманными подробностями, превращается в городскую легенду или миф.

– Боюсь, я не совсем понимаю, к чему вы клоните.

Он придвинулся ко мне и сказал:

– Я клоню к тому, что никакой видеопленки с трахающейся парочкой на переднем плане и взрывающимся самолетом на заднем не существует.

– Ракеты, значит, тоже никакой не было?

– И ракеты не было.

– Я чувствую, как после ваших слов с моих плеч спадает тяжкое бремя ответственности за глобальную безопасность страны. В таком случае, может, нам отозвать наших людей из Танзании и Йемена?

– Это невозможно.

– Тогда, значит, мне ничего не остается, как позвонить в Отдел командировок.

Поскольку при этих словах Кениг не поднялся с места, я тоже остался сидеть. С минуту помолчав, он сказал:

– Я знаю, как на вас повлияло дело Халила, и все мы разделяем ваши чувства.

– Я очень тронут, но дело Халила затронуло прежде всего меня – во всех смыслах.

– И вы, конечно же, не прочь с ним поквитаться. Отплатить ему той же монетой.

– Отомстить – пожалуй, более подходящее слово.

– Называйте это как хотите. Я знаю, вас глубоко потрясла гибель коллег, с которыми вы занимались этим делом. Кейт мне говорила, что вы до сих пор не можете поверить в смерть Теда Нэша.

– Гм… Как вы сказали?

– Она говорит, что вы отказываетесь считать его мертвым. Так часто бывает, когда погибает кто-нибудь из наших товарищей. Отрицая его смерть, вы тем самым как бы отрицаете возможность собственной. Психологам известно такое явление.

– Гм… Ну… если Кейт говорит… – Признаться, я не знал, что ему сказать.

– Кейт и Тед, как вам, наверное, известно, стали близкими друзьями, работая над этим делом, но даже ей удалось справиться со своим горем.

Я знал, что Кениг специально меня поддевает, как до этого поддевал его я. Тоже своего рода месть. Но так себе, вполне цивильная.

Я сказал ему:

– Если честно, я недолюбливал Теда Нэша, и скорбь об этой утрате оставила меня ровно через две секунды после того, как я узнал о его смерти. Вы не могли об этом не знать, так чего вы добиваетесь?

На губах у Кенига появилась легкая усмешка. Но через мгновение он вновь стал серьезен.

– А мне казалось, я все излагаю предельно ясно. Как только вы вернетесь, в отделе вновь сформируют особую группу, которая будет заниматься преимущественно Халилом.

– Ясно. Это морковка. Правильно?

– Точно, морковка. А Йемен – проверка. Так что делайте выводы, Джон.

– Я уже сделал.

– Очень хорошо. Вливайтесь в команду, ведите себя как следует. Не занимайтесь самодеятельностью – и ваша карьера обеспечена. Но стоит вам уйти из команды, как вы уже никогда не возьмете в руки биту.

– Прекрасная аналогия. К тому же вы правы – поймать Халила для меня куда важнее, нежели копаться в деле пятилетней давности. – Я сказал это, потому что и вправду так думал. – Теперь я понимаю, почему вы здесь всем заправляете. Вы очень умный человек.

– Я знаю. Однако приятно, когда это признают и другие.

Я выждал некоторое время – тоже хотел услышать от него, какой я умный и как он меня уважает, – но так и не дождался.

Тогда я спросил:

– А вас не беспокоит, что видеозапись, существование которой вы отрицаете, возможно, вовсе не миф?

Он некоторое время смотрел на меня в упор, потом сказал:

– Я не отрицаю существования этой видеозаписи. Я просто говорю вам, что ее нет; но даже если бы она существовала, это не вашего ума дело. Надеюсь, я ясно выразил свою мысль?

– Вполне.

Кениг поднялся с места и проводил меня к двери.

– Вам понравится работать с нашими агентами в Йемене. Все они – высококвалифицированные специалисты.

– Я буду стараться изо всех сил. К тому же мне нужно вернуться в Штаты ко Дню труда.

– Это уж как получится. Но все возможно.

– Хорошо, если так. Я веду несколько курсов в колледже Джона Джея.

– Я знаю. Мы не хотим никому создавать ненужных проблем.

– Мы создаем проблемы, только когда это необходимо, не так ли?

– Естественно. Мы ведь солдаты, сражающиеся против глобального терроризма.

– А также ведем войну против исламского джихада.

Кениг проигнорировал мой неполиткорректный комментарий и сказал:

– Йемен считается враждебной нам страной. Там вам придется смотреть в оба. – Помолчав, он добавил: – Вас ожидает большое будущее, и нам бы не хотелось, чтобы за границей с вами что-нибудь случилось. Как не хотелось и Кейт. Кстати, вам нужно зайти в юридический отдел по поводу завещания, выполнить кое-какие формальности на случай вашего похищения.

Некоторое время мы с Джеком Кенигом молча смотрели друг на друга.

– Признаться, ничего такого в мои планы не входило, – сказал я.

Кениг наставительно произнес:

– Йемен – опасное место, об этом следует помнить. Например, в декабре 1998 года там были похищены и убиты религиозными экстремистами четверо западных туристов.

– Буддистами?

– Нет, мусульманами.

– А, так это мусульманская страна?

Моя тупость явно начинала действовать Кенигу на нервы, но он продолжал просвещать меня:

– За последние десять лет в этой стране было похищено не меньше сотни европейцев.

– Серьезно. Какого же черта все они там делали?

– Откуда я знаю? Среди них были преподаватели, бизнесмены, туристы…

– Допустим. Но после того как были похищены первые сорок или пятьдесят человек, почему остальные не сказали себе: а не поехать ли мне в Италию или куда-нибудь еще?

Кениг посмотрел на меня и сказал:

– Почему они оказались в Йемене, не столь важно. Среди пропавших без вести не было американцев. Подавляющее большинство их были европейцами, любителями приключений.

– Скорее уж безголовыми придурками, – уточнил я.

– Пусть так. Но как бы то ни было, в ваши обязанности будет входить сбор информации об этих пропавших представителях Запада. И постарайтесь не стать одним из них.

Мы с Джеком вновь посмотрели друг на друга. Возможно, мне это только показалось, но его губы на мгновение растянулись в улыбке.

– Я понял.

– Я знаю.

Мы пожали друг другу руки, и я вышел из кабинета.

Глава 31

Оставшуюся часть дня мы с Кейт провели на Федерал-Плаза, 26, расчищая бумажные завалы на столах, сдавая в сейф документы и бросая направо и налево легкомысленные «до скорого».

Потом мы зашли в медчасть, где нам сделали комплексные прививки от болезней, названий которых я никогда не слышал, и снабдили запасом пилюль от малярии. Работавшие в медчасти сестры вполне серьезно пожелали нам безопасного путешествия и счастливого возвращения.

Когда я приводил в порядок свой рабочий стол, Хэрри Маллер сказал мне:

– Я и не знал, что ты добровольно решил отправиться в Йемен.

– Я тоже.

– Насолил кому-нибудь, да?

– Кениг думает, что я трахаю его жену.

– Шутишь?

– Какие уж тут шутки… Только ты об этом помалкивай, ладно?

– Ладно… А Кейт, значит, едет в Африку?

– В Танзанию. Выяснять, кто взорвал там наше посольство.

– А она-то кому насолила?

– Все тому же Кенигу. Он начал к ней подкатывать, и она пригрозила ему обвинением в домогательстве.

– А ведь все это дерьмо собачье, правда?

– Только не распространяй никаких слухов. Кениг этого не любит.

Мы пожали друг другу руки, и Хэрри сказал:

– Постарайся поймать тех ублюдков, которые взорвали «Коул».

– Я приберегу для них свой лучший выстрел.

Последним местом, куда я зашел без Кейт, был кабинет адвоката ОАС. Там всем заправляла девушка, которой на первый взгляд нельзя было дать более семнадцати лет. Она вручила мне несколько бланков, которые я должен был заполнить, а также некий официальный документ из Государственного департамента на случай моего похищения или внезапного исчезновения.

Адвокат объяснила:

– Если вы погибнете, эта бумага обретет силу завещания. Но если вас похитят, возникнет масса неудобств. Никто не будет знать, живы вы или умерли. Кто будет оплачивать ваши счета и тому подобное.

– Джек Кениг, конечно.

Она даже не улыбнулась и спросила:

– Кого вы назначаете своим доверенным лицом в случае вашего похищения или исчезновения? Должен же кто-то вести переговоры с похитителями, а также заверить вашу подпись на финансовых документах или опознать ваше тело, если труп будет обнаружен.

– А кто был доверенным лицом Элвиса Пресли?

– Быть может, эти обязанности согласится исполнять ваша жена? – предложила адвокатесса, не ответив на мой вопрос.

– Она, возможно, в это время будет находиться в Африке.

– Полагаю, в случае крайней необходимости ей смогут устроить перевод. Так что остановимся на вашей супруге. Согласны?

– Вы, значит, хотите сказать, что в случае моего похищения или исчезновения жена получит мою чековую книжку и будет контролировать мои банковские счета и вообще всю мою собственность?

– Совершенно верно.

– А если я, неожиданно объявившись через год, выясню, что стал нищим?

Адвокатесса наконец позволила себе рассмеяться.

Я еще не очень привык к семейной жизни, и подобные вопросы вызывали у меня живой интерес. Так что для меня это было своего рода открытием.

– А кого избрала своим доверенным лицом моя жена? – как бы между прочим спросил я.

– Она сюда еще не заходила.

– Ну хорошо… я согласен. Пусть всем распоряжается моя супруга.

Юная адвокатесса вписала имя Кейт Мэйфилд в официальный бланк, я подписал документ, и моя подпись была тут же заверена нотариусом.

После этого я заполнил и подписал еще ряд документов, и адвокат наконец сказала:

– Вот, пожалуй, и все. Желаю вам удачного путешествия. Когда вернетесь, не забудьте зайти ко мне.

– Если меня похитят, я пришлю вам открытку.

Мы с Кейт решили не выходить из здания вместе и договорились встретиться в шесть часов вечера в «Экко» – ее любимом баре в деловой части города.

Я пришел туда первым и, как обычно, обнаружил там целую кучу адвокатов, специализировавшихся по преимуществу на уголовных делах, которые могли пить только с себе подобными.

Я сразу заказал двойную порцию виски «Девар» без содовой. Таким образом, начало было довольно лихим. Получив заказ, я обратил внимание на симпатичную женщину в противоположной части бара, которая при ближайшем рассмотрении оказалась моей первой женой. Она, правда, перекрасилась и изменила стрижку. Увидев меня, Робин улыбнулась и приветственно подняла стакан. Так что мы, можно сказать, чокнулись на расстоянии. Как ни странно, в тех редких случаях, когда нам с ней доводилось общаться, мы неплохо ладили. Вот и сейчас она помахала мне рукой, предлагая к ней присоединиться, но я отрицательно покачал головой и заказал себе еще виски.

Через некоторое время в бар ввалилась толпа наших сотрудников, среди которых я разглядел Хэрри Маллера. К этой теплой компании я и присоединился. Потом в бар вошли несколько федералов, и я решил, что ждать Кейт мне осталось недолго.

Кейт вошла в бар в полседьмого в сопровождении нескольких коллег. К этому времени здесь уже набралось в общей сложности около полутора десятков ребят из нашей конторы, среди которых был и Джек Кениг, никогда не упускавший случая продемонстрировать своим подчиненным, что он в общем-то такой же человек, как и все остальные.

Находясь в окружении сотрудников, Кениг произнес небольшую прочувствованную речь, общего смысла которой я не уловил, хотя отдельные слова из нее, вроде «долг», «преданность» и «жертвенность», моего слуха все-таки достигли. Вполне могло быть, что он репетировал прощальную речь над моей могилой.

Робин, у которой мужества больше, чем у многих представителей сильного пола, что мне хорошо известно, подплыла к нашей компании и поздоровалась кое с кем из моих коллег. Потом она повернулась ко мне, и мы обменялись воздушными поцелуями. Но этим дело не ограничилось. Подойдя ко мне, она сказала:

– Прошел слух, что ты отправляешься в Йемен.

– Ты уверена? Мне обещали Париж.

Она рассмеялась.

– Ты все такой же шутник. Совсем не изменился.

– Совершенство изменениям не подвержено.

Подошла Кейт.

– Познакомься, Робин, это моя жена Кейт.

Женщины обменялись рукопожатиями, и Кейт сказала:

– Очень рада с вами познакомиться.

Робин вполне искренне ответила:

– Я тоже рада нашему знакомству. Слышала, вы уезжаете в Танзанию. Какая же, черт побери, интересная у вас работа.

Они стали болтать о чем-то своем, женском, и мне захотелось исчезнуть или стать мальчиком с пальчик – чтобы не мешать им.

– Надеюсь, вы переделали квартиру по своему вкусу? – спросила Робин.

– Пока нет, – ответила Кейт. – В настоящее время я работаю над переделкой Джона.

После этого обе дамы покатились от хохота. Не могу понять: почему я тогда не посмеялся вместе с ними?

– Где твой босс? – спросил я у Робин.

Бросив взгляд в мою сторону, она сказала:

– Он поздно заканчивает работу. И мы договорились встретиться здесь, чтобы поужинать. Не желаете к нам присоединиться?

– Когда мы были женаты и вы вместе задерживались на работе, ты ни разу не предложила мне поужинать с вами. Что же изменилось?

Голос у Робин стал холодным.

– Ты тоже всегда работал допоздна. Желаю удачного путешествия и счастливого возвращения. – Она повернулась и направилась в дальний конец бара.

Кейт сказала:

– А вот грубить не было никакой необходимости.

– Да, надо мной тебе еще работать и работать. Может, пойдем?

– Еще пятнадцать минут, ладно? Иначе наш уход будет выглядеть невежливо. – И она смешалась с толпой.

Первым ушел Кениг со своими федералами. Собственно, они пришли лишь, чтобы отметиться; тесное общение с копами в их планы не входило.

Ко мне подошел Дэвид Стейн и сказал:

– Ты сделал правильный выбор.

– У меня не было никакого выбора.

– Нет, был. И ты его сделал. Ты вернешься назад с чистым послужным списком и даже с кое-каким авторитетом. Тебе ведь надо поймать Халила, не так ли? Вот и забудь о всяких глупостях.

– Это вы верно сказали.

– Ты действительно так думаешь?

– Да.

– Вот сейчас я тебя понимаю.

– Кстати, кто оплачивает все эти дорогие напитки?

– Фонд помощи матерям. Ты ведь делал пожертвования. – Стейн посмотрел на меня и сказал: – Не пытайся сменить тему разговора. А суть его в том, что тебя хотели основательно поиметь. Но потом дали еще один шанс. Кейт это понимает.

– Насколько я в курсе, данное учреждение второго шанса никому не предоставляет. Интересно, почему так повезло именно мне?

Стейн наклонился ко мне и вполголоса сказал:

– Ты их здорово напугал. Даже не представляешь, до какой степени. – С этими словами он повернулся и отошел от меня.

В этот вечер мне, похоже, было суждено встретиться далеко не с самыми приятными мне людьми: неожиданно я увидел Лайэма Гриффита, который, потолкавшись у стойки и взяв свою порцию выпивки, подошел ко мне и, приподняв стакан, сказал:

– Бон вояж!

Мне хотелось сказать ему, чтобы он сожрал свои подметки, но я, стараясь быть вежливым, как учила меня Кейт, заметил:

– Мне кажется, бармен забыл вставить в ваш коктейль зонтик – вы не находите?

Он ухмыльнулся. А почему бы и нет – если ему удалось переиграть меня по всем статьям?

Лайэм Гриффит сказал:

– Я и сам пробыл в Йемене несколько недель. А еще побывал в Танзании и Кении. Йемен по сравнению с ними несколько суховат – в прямом смысле слова.

Я промолчал, Лайэм же продолжал:

– Я был также в Судане, Сомали и других «горячих точках».

– Должно быть, там вас основательно поимели, а потом просушили на солнышке.

Он некоторое время на меня смотрел, потом его доброжелательность вдруг куда-то улетучилась и он уже более сухо произнес:

– Мы расширяем масштаб антитеррористических операций, поскольку понимаем, что если атака имела место в пункте А, то готовилась она в пункте В, а адекватный удар может быть нанесен в пункте С. Вы, надеюсь, следите за моими рассуждениями?

– Боюсь, после слов «Бон вояж» я потерял нить.

– Ни черта вы ее не потеряли. Я просто хочу сказать, что контртеррористические операции представляют собой чрезвычайно сложный комплекс, по размаху и сложности не уступающий раскинувшейся по миру террористической сети. Ключ к успеху лежит в правильной координации и кооперации. Но на арене временами появляются мстители-одиночки, которые путают нам все карты.

– Вы имеете в виду меня?

– Скажем так: я говорю о людях, подобных вам. Они не видят разницы между расследованием обычного убийства и контртеррористической операцией.

– Не понимают, идиоты, ну что с них взять?

Лайэм придвинулся ко мне еще ближе и прошептал:

– Хотите знать, почему я сейчас обратился к вам?

– Может, с вами просто никто больше не хочет разговаривать?

– Я обратился к вам, потому что меня попросил об этом Джек. Он посоветовал объяснить вам, что ответ на вопрос о том, что случилось с рейсом номер восемьсот, надо, быть может, искать вовсе не на Лонг-Айленде, а, к примеру, в Йемене. Или в Сомали, или в Кении и Танзании.

– Или в Париже.

– Совершенно верно. Или в Париже. Но начать можно и с Йемена.

В этот момент мне следовало двинуть ему как следует. Но я сдержался и лишь сказал:

– Я теперь понимаю, почему вы с Тедом Нэшем держались вместе. Потому что оба вы – законченные мерзавцы.

Мистер Гриффит глубоко вздохнул и произнес:

– Тед Нэш был прекрасным человеком.

– Он был полным дерьмом.

– Ваша жена – после того как провела с ним месяц в «Бейвью-отеле», – придерживалась другого мнения.

Я сразу понял, что этот парень нарывается на драку, причем в присутствии свидетелей. Вообще-то я легко поддаюсь на такие провокации, хоть знаю, что это глупо.

Для разнообразия я решил побыть умным парнем и положил руку Лайэму на плечо, чем, признаться, здорово его удивил. Потом, приблизив губы к его уху, я сказал:

– Исчезни, чтобы я больше тебя сегодня не видел.

Он снял с плеча мою руку и ушел.

Похоже, никто не заметил этого маленького инцидента, и я вернулся к нашей компании.

Мы с Кейт пробыли в баре еще пятнадцать минут, потом еще. В полвосьмого меня уже слегка штормило. Я решил, что пора уходить, поманил Кейт и направился к двери.

Выйдя на улицу, мы поймали такси.

– Джек сообщил мне, что специальную группу восстановят после нашего с тобой возвращения из-за границы. Ты об этом что-нибудь слышала? – спросил я.

– Нет. Возможно, он хотел сказать это тебе лично. Ведь это хорошая новость.

– Ты ему веришь?

– А почему бы и нет? Не будь циником, Джон.

– Я всего лишь житель Нью-Йорка.

– На следующей неделе ты станешь жителем Йемена.

– Не смешно.

– О чем, интересно знать, ты разговаривал с Лайэмом Гриффитом?

– О том же, о чем и в прошлый раз.

– Согласись, было мило с его стороны прийти в «Экко», чтобы проводить нас.

– Он не упустил бы такой возможности ни за что на свете.

Я решил не вспоминать слова Гриффита насчет Кейт и Теда Нэша в «Бейвью-отеле». Во-первых, все это было в прошлом, во-вторых, Нэш уже умер, а в-третьих, я почти не сомневался, что между Кейт и Нэшем ничего не было. Кроме того, мне не хотелось ругаться с Кейт перед отъездом. Лайэм Гриффит даже среди федералов считался провокатором, так что он вполне мог соврать – только для того, чтобы отравить нам с Кейт последние часы в этом городе. Меня больше волновал другой вопрос: как им с Джеком Кенигом удалось узнать, что это было моим слабым местом?

Домой мы с Кейт ехали в полном молчании, не желая больше касаться событий этого дня.

Следующий день, то есть субботу, мы провели, готовясь к отъезду и приводя в порядок свои личные дела, что оказалось далеко не таким простым делом, как я думал. Хорошо еще, что Кейт все взяла в свои руки.

В воскресенье мы обзванивали знакомых, а также рассылали всем, кому только можно, электронные послания. Мы сообщили своим близким и родственникам, что на некоторое время отбываем за границу, и обещали связаться с ними сразу же по возвращении.

В понедельник Кейт вставила в автоответчик новую кассету, на которую записала сообщение о том, что мы отбыли за рубеж и звонить нам следовало не раньше чем через три месяца.

Из соображений безопасности пересылать нашу с Кейт корреспонденцию по новому адресу было запрещено, и нам пришлось договариваться на почте о том, чтобы адресованные нам письма хранились здесь до нашего возвращения. Кейт немного взгрустнула, так как неожиданно поняла, что, кроме торговых и рекламных каталогов, ничего не будет получать в течение длительного времени.

Современная жизнь одновременно комфортна и сложна – в основном благодаря современным технологиям. Кейт, например, в решении большинства своих проблем – будь то финансы, общение, а также всякого рода покупки – полагалась почти исключительно на Интернет. Я же пользовался им только для доступа к электронной почте.

Покончив с домашними делами, мы с Кейт отправились по магазинам, чтобы купить все необходимое для путешествия.

Я настаивал на посещении «Банановой республики», что, по моему мнению, было бы вполне логично, но Кейт выбрала универмаг «Аберкромби энд Фитч» на Уотер-стрит, где, как она считала, можно было купить абсолютно все.

Войдя в универмаг, я сказал служащему:

– Я отправляюсь в самую гнусную дыру, какая только есть на этой планете. Поэтому ищу что-нибудь такое, в чем выглядел бы прилично на фотографиях, которые распространят после моего похищения.

Служащий уставился на меня во все глаза, но тут подошла Кейт.

– Нам нужно два костюма хаки и ботинки на толстой подошве.

Воистину, даже женщины иногда могут кратко сформулировать требования, касающиеся их собственного гардероба.

После покупки одежды и обуви наши с Кейт пути на некоторое время разошлись. Моим последним пунктом назначения в тот день стал «Уорлд-бар» во Всемирном торговом центре, который жители Нью-Йорка с присущей им скромностью считали лучшим на свете.

Было полседьмого вечера. Бар находился на сто седьмом этаже, на высоте тысячи трехсот футов над уровнем моря. Внутри собралась толпа таких же людей, как я, которые в дополнение к пятнадцатидолларовой выпивке хотели насладиться прекрасным видом из окна – красивейшим в Нью-Йорке или даже в мире.

Я не был в этом баре с прошлого сентября, когда Кейт затащила меня сюда отметить двадцатую годовщину основания Особого антитеррористического соединения.

Один из выступавших в тот вечер старших офицеров ФБР сказал: «Благодарю вас за отличную работу, а главное, за то, что вам удалось захватить людей, ответственных за трагедию, произошедшую здесь 26 февраля 1993 года. Уверен, что ничего подобного больше никогда не повторится и мы вновь встретимся в этом баре, чтобы отметить двадцатипятилетний юбилей нашей службы новыми впечатляющими успехами».

Я не знал, доведется ли мне принять участие в этом юбилее, но на кое-какие успехи в борьбе с терроризмом все-таки рассчитывал.

Позвонила Кейт и сказала, что скоро ко мне присоединится. «Скоро» на ее языке означало час. Я заказал себе виски «Девар» с содовой, облокотился о стойку и стал смотреть в огромное окно, начинавшееся прямо от пола. С высоты, на которой я находился, даже нефтеперегонные заводы Нью-Джерси выглядели эстетично.

Вокруг меня было множество людей – туристы, финансисты с Уолл-стрит, молодые лощеные яппи, студенты, девушки по вызову и, конечно же, провинциалы, считавшие своим первейшим долгом посетить Всемирный торговый центр. Были и люди одной со мной профессии, чьи офисы находились в Северной башне.

Признаться, я не слишком любил это место – главным образом из-за дороговизны и вечной толчеи, но Кейт захотелось в наш последний вечер на родине взглянуть на Нью-Йорк с высоты птичьего полета. Она надеялась, что эта картина сохранится у нее в памяти до возвращения в Штаты.

В отличие от отправляющихся на фронт солдат я не ощущал тоски от предстоящей разлуки с любимым городом, родным очагом и женой. Я знал, что мое вынужденное отсутствие продлится всего несколько месяцев, а грозящая мне опасность, хоть и была вполне реальна, не идет ни в какое сравнение с риском, которому подвергается боец действующей армии.

И все же я чувствовал себя не в своей тарелке. Возможно, из-за того, что Джек слишком уж подробно рассказал мне о нравах и обычаях жителей Йемена, в котором я должен был провести несколько месяцев, после чего адвокат ОАС дала мне подписать целую кучу бумаг на случай моего похищения, исчезновения или смерти. Разумеется, я беспокоился и за Кейт, отправлявшуюся в страну, где исламисты уже прикончили нескольких американцев. Я хочу сказать, что, хотя борьба с терроризмом – это моя работа, до сих пор я занимался ею только на американской земле, а американцы подверглись террористической атаке всего один раз. И что интересно, нападение было совершено на то самое здание, в котором я сейчас находился.

Кейт появилась неожиданно рано, и мы сразу же обнялись и поцеловались, словно встретились после долгой разлуки.

Кейт сказала:

– Я упаковала несколько коробок, которые мы завтра отправим в посольства с дипломатической почтой.