Текст книги "Цена предательства (СИ)"

Автор книги: Наталья Пафут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 31 страниц)

Начало апреля. Ардор побеждает. Имперцы отступают. Мы в составе армии ардорской армии гоним врага прочь из нашей страны.

Двигаемся в сторону большого города Мелеборен. Еще вчера там звучал грохот орудий. Враг отступает.

– Ребята, – спрашивает вдруг крепко задумавшийся Томеррен, – так все это надоело, так устал…

– Да уж совсем немного осталось, потерпи друг, – Зак сегодня в хорошем настроении;

– А давайте сбежим, – с тенью прежней задорной улыбки предлагает вдруг Томеррен

Николас от удивления даже приостонавливается, – не понял, сбежим куда?

– Да нет же, – хохочет Томеррен, я не настолько безумен. – «по мне так сомнительное утверждение», – подумалось мне, настолько ярко и как-то сумасшедше отчаянно горели глаза брата в тот момент;

Зак, который тоже выпучил было глаза, малнул рукой, – а, балаболка…

– Да нет же, давайте возьмем вино, закуску и завалимся на ночь в какой-нибудь домик в предгорьях, не далеко, но только мы, без этих обалдевших от переизбытка ответственности охранников, – он махнул рукой в сторону традиционной толпы бойцов, охранявших меня.

– Сбежать говоришь… – мечтательно протянул я, – эта идея казалась очень заманчивой, но, как всегда но – ответственность;

– Да, да, – с жаром засуетился Томеррен, нажремся, песни попоем, поплачем…

– Нет – как всегда бескомпромиссно припечатал Сай, – опасно;

– К сожалению, – сказал я, пожимая плечами, – вынужден согласиться с Саем, – война еще не закончилась.

Томеррен весь поник, как будто сдулся внезапно, лицо его приобрело отсутствующе-тусклое выражение, взгляд потух – ну что ж, я понимаю, да, опасно, эх, опасно, да… – что то бормоча он ушел.

– Изменился он, – задумчиво произносит наконец Николас, – какую-то большую думу страдает наш весельчак. – Никалас продолжал смотреть вслед Томеррену;

– Вот, однако же, смотрю, – продолжил он внезапно после долгой паузы, – Томеррен стал словно задумываться много, вдруг начинает ходить по комнате, загнув руки назад; потом раз, не сказав никому, отправился стрелять, – сегодня целое утро пропадал; раз и другой, все чаще и чаще…Куда он ходит постоянно…

– Всем сейчас тяжело, после того, что мы видим каждый день, – произносит Лиэм.

Мы подходим к Мелеборену вечером. Там все еще звучит грохот орудий. Но город уже почти очищен, докладывает осунувшийся Тфуль. Вам лучше туда не ходить мой Владыка, умоляет Тфуль, мы сами справимся… Что ж такое произошло, что даже повидавший Тфуль заикается и отводит глаза при упоминании о Мелеборне. Но решение принято, мы собираемся выступать завтра с утра.

В большой палатке ложимся спать. Артиллерия противника, по обыкновению, благословляет нас на сон грядущий.

– Сколько жителей насчитывал Мелеборен до войны? – шепчет Лиэм.

– Тридцать тысяч, – тоже шепотом отвечает Сай, – надеюсь хоть кто-то выжил…

Один раз мне удается уснуть крепко. Я просыпаюсь, словно от внезапного толчка, и не могу понять, где я. Выхожу из палатки. Я вижу звезды, вижу ракеты, и на мгновение мне кажется, будто я уснул на каком-то празднике в саду около нашего дворца… Все это длится лишь одно мгновение, затем я узнаю силуэт Кат. Он сидит спокойно, смотрит на небо. Заметив, что я проснулся, он говорит:

– Очень неплохой фейерверк, если бы только это не было так опасно, – задумчиво говорит он;

Мы сидим и смотрим на яркие, разноцветные ракеты, расцветающие в небе. Креландская артиллерия получила подкрепления, это мы слышим сразу же.

Вдруг мы увидели Томеррена, выходящего из перелеска, окружающего Мглистые горы. Томеррен имел вид человека, занятого какими-то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Не заметив нас, он, как тень, шатаясь, прошел мимо.

Я так устал, что сейчас с лошади свалюсь. Голова гудит, глаза слипаются. Мерный шаг лошади убаюкивал меня, и веки тяжелели. Нельзя спать, нельзя, нельзя.

Сай трясет меня.

– Ты спишь на ходу, – сказал он.

– Просто даю глазам отдых.

– Что-то долго они у тебя отдыхают. То-то смотрю, ты лег на лошадь. Смотри, Владыка, будешь носом клевать, к лошади привяжу.

– Очень страшно, тогда все узнают ужасную правду, что бедного наследника связанного доставляют на место сражения.

Со всех сторон слышится хохот.

Еще издали, на подступах к Мелеборену, мы видим, что на деревьях и стенах болтается что-то темное.

– О нет, это дерьмо опять, – простонал Зак.

Когда мы подъехали ближе, увидели голых ардорцев, висящих на длинных веревках. Мы вошли в город.

В медленно расходившемся дыме от пожаров по всему тому пространству, по которому мы ехали, по всему городу– в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Креландцы, ардорцы, женщины, дети… Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда мы не ведали…

Садилось солнце. Вечер был сух, как рисунок углем. Вдруг садящееся где-то за домами солнце стало из-за угла словно пальцем тыкать во все красное на улице: в красноверхие шапки креландцев, в полотнище упавшего красного-белого флага, в следы крови, протянувшиеся по снегу красненькими ниточками и точками.

– Ненавижу, ненавижу, – бессмысленно приговаривал Николас, задыхаясь от животной злобы и потребности излить эту злобу.

Лиэм тихо молился, лицо Зака почернело от гнева и горести, брови горестно сложились складками над почерневшими глазами. Томеррен сидел застывший, стеклянными глазами осматриваясь вокруг, крепко держась за лошадь судорожно сведенными руками, приходившейся ежеминутно перешагивать через мертвые тела.

Мной охватила страшная, бешенная ярость, она переливалась из меня, моя кровь кипела.

Это новое чувство безумного озлобления против врага заставляло меня все позабывать. Не заботясь о своих друзьях, о своих охранниках, я пустил лошадь в дикую скачку по мертвому городу, горя только одной идеей – уйти, вырваться из этого царства смерти, отомстить. Глаза горели, виски жгло. Никто не смел препятствовать мне. Я слышал, что друзья пустились вскачь вслед за мной.

Я несся в горы, я искал любое доступное место, где я сверху увижу врага и ударю, и сотру их в порошок, и наплевал я на подготовку места, на предварительную разведку, я чувствовал кровь на губах – я прокусил губу увеличившимися клыками – я был Владыкой. Я шел убивать…

Там, внизу, в Таурской долине весна уже вступила в свои права. Синий, напоенный выразительными, как крик, ароматами, южный вечер волнует вас своей мягким, нежным теплом, своей чарующей, свойственной только весеннему ветру музыкальностью.

Здесь же, в горах, вовсю еще властвовала зима. Снег падал все гуще, он становился мельче. Небо темнело, земля светлела, торжественная белая одежда заволакивала землю. Земля засыпала. Мне тоже захотелось бы заснуть, я покачнулся и чуть не упал с лошади. В ужасе я оглянулся, не видел ли кто, как я внезапно ослабел. Каждый был занят собой и своим горем, на меня не глядели. Мы взобрались на открытый уступ, который открывал прекрасный вид на дымящий черным едким дымом остатки некогда великого Мелеборена и дальше огромную, растянувшуюся на многие мили черную змею Креландской армии.

Я кипел. Перед глазами я видел голое тело ардорской девочки, лежавшей на тротуаре со страшными кровавыми разводами между ее ног. Ее прозрачные, как чистое небо, голубые глаза навсегда застыли в немом укоре, они смотрели на меня, прожигали мою душу – Владыка, почему?

Я смотрел на врагов, мне не надо использовать силы природы, чтобы уничтожить их, мне не нужны камни, реки, земля, есть я – Владыка этой земли – с диким ревом я ударил…

В пространство рванулся чистый поток энергии еще не слыханной мощи и концентрации. Прими этот поток иную, более вещественную, форму и попади на его пути любая планета – даже вспышки не произойдет, просто исчезнет планета, словно и не было ее никогда.

И от одной мысли, что я могу высвобождать чудовищно огромные силы, я не испытывал гордость и радость – я ненавидел. Я уничтожал. Там, внизу, лопались, как мыльные пузыри солдаты, взрывались орудия, орали и разрывались на мелкие куски лошади, разлетались на щепки обозы. Я не чувствовал своего тела, я был там, я был смертью… Я ударил снова…Вторая волна была так мощна, что у меня не хватило дыхания на стон. Я был раздавлен, пронзительная боль разрывала клетки тела. Рядом со мной хрипел опрокинувшийся Лиэм, он потерял сознание, может, был уже мертв. Свалился Зак, кровь текла из носа и ушей Сая. Николас корчился и выл, держась за голову, меня в ногах. Снег с шипением растаял на нашем утесе, задымился лес. Я видел, что на мили вперед легла креландская армия… я мог уничтожить все эти горы, вспенить далекое Северное море… Мощный, глухой рокот утробно заурчал где-то внизу под Ардорской долиной – просыпался древний вулкан, расправлял древние плечи – вздымались холмы. Задымился великий Сальдор, спящий вот уже два тысячелетия… Креландская армия погибала…Я приготовился к новому удару – через минуту от армии имперцев останутся одни воспоминания и толстый слой пепла – я почувствовал резкую боль в голове, повернулся, Томеррен, весь в крови, стоял около меня с камнем в руках – падения я уже не ощутил. Только внезапную, полную темноту.

Часть III

Глава 1 Плен

Когда погребают эпоху,

Надгробный псалом не звучит,

Крапиве, че ртополоху

Украсить ее предстоит.

И только могильщики лихо

Работают. Дело не ждет!

И тихо, так, Господи, тихо,

Что слышно, как время идет.

(А. Ахматова. 1940)

Рем

На мое лицо капал дождь. Нет, не дождь – поток, я, наверное, опять упал в водопад. Где я. Сосредоточился…Судя по ощущениям, я лежал на спине, голова раскалывалась, а мысль открыть глаза казалась чудовищным, нереальным подвигом. Тошнило, да, пожалуй не надо шевелиться.

Наверное, я просто полежу вот так, подожду немного. Да… мне надо просто поспать…

Опять поток… или это дождь льется на щеки и ледяным потоком скатывались вниз по шее… Я поднял руку, чтобы вытереть лицо, не получилось, руку что-то держало…

– Он приходит в себя, – прозвучало откуда-то со стороны, знакомый голос – а, это голос Томеррена, что-то не так, что-то в голове сидит тревожное, связанное с Томерреном, не помню, подумаю об этом потом.

Я с трудом открыл глаза, не до конца понимая, где реальность, а где бред. Болело все.

Попытался сесть – «абсолютно нелепая идея», – успел подумать. Боль откинула меня на спину, как меткий выстрел, голова тяжело ударилась об пол, кажется, даже звезды увидел, и я опять провалился в темноту.

Нет – это точно не дождь, это потоп какой-то, – возмущенно подумал я, захлебываясь от очередного ледяного потока воды. Очнулся. Вспомнил предыдущий опыт пробуждения, учел ошибки, решил повести себя умнее – вместо того, чтобы вскакикать – медленно повернул гудящую голову и осмотрелся.

Ну что ж, неожиданно, что еще сказать. Я нахожусь в каком-то небольшом помещении. Лежу, видимо, на полу, да, судя по запаху, точно на полу. Руки скованы. Магии в себе не чувствую, повернув голову, почувствовал сильное жжение на шее – конечно, ожидаемо, мифриловый ошейник – легендарный металл, носитель которого лишался любой магии. Шевельнул головой – ого, огромный какой, ошейник то, смогу ли я держать голову под этой тяжестью… мысленно грустно ухмыльнулся, значит боятся и уважают меня…

Осмотрелся – тут собраны все мои друзья, пребывающие в разной степени беспамятства. Над Лиэмом склонился какой-то креландец, судя по взмахам его рук – целитель, ну да, помню, во время моего удара Лиэму досталось больше всех. Зак, закованный, с мифриловым ошейником, сидит, обалдело трясет головой. Николас, с окровавленным лицом лежит, скрючившись, на него группа солдат льет воду из перекошенного железного ведра, приходит в себя, застонал. Хм… через секунду его ожидает неприятный сюрприз…Сай застыл в углу, на нем, единственном нет ошейника, он не маг, странно, откуда им известны такие детали. Увидел Томеррена, он что-то обсуждает с креланским офицером, вскользь бросил взгляд на меня, нахмурился, отвернулся. Сай, заметив наши переглядывания, усмехнулся и пробормотал,

– Ну почему, почему я совсем не удивлен.

Послушалось оживление, снаружи какие-то голоса, возникла суета. Заслонив свет, в помещение сразу вошло много людей в креландской форме. Судя по количеству блестящих штук, навешанных на их мундирах, любят креландцы это, вошли офицеры высших рангов. Приятно даже, все ж и мы не последние люди в Ардоре, «были», – печально напоминает внутренний голос, – «ослы», «дебилы», – грустно добавляет он же.

Подходят солдаты, один за другим, нас рывком поднимают на ноги, передумывают, ударяют по ногам, валят на колени. Меня держивают двое за руки, «наверное, чтобы не вырвался и не убежал, размахивая кандалами», – грустно хмыкаю я про себя. Томеррен почтительно склоняется перед высоким человеком,

– Это он, – брат подходит сзади и дергает меня за косу, заставляя смотреть снизу вверх на подошедшего человека. Я морщусь, голова все таки болит.

Ну что, вот я и увидел императора-убийцу, непобедимого Дарко Марка Бронтейна. На меня пронзительно смотрел высокий, широкий человек с квадратным, волевым подбородком, облаченный в сверкающие светло-серые, почти белые, доспехи.

– Итак, милорд-принц, вот он ты какой, – на красиво очерченных пухлых губах появилась улыбка, не отразившаяся в темно серых глазах… Улыбка застыла, кривя губы, он продолжил,

– Значит ты и есть великий наследник, Владыка, за восемь минут уничтоживший этим утром почти всю мою многомилионную армию…Самый сильный маг в этом мире. Носитель одного из самых больших Армадилов, Потомок самих Создателей, тот на ком держится бытие всего мира ибо как только ты умрешь наш материк будет поглощен огнем самого большого в мире вулкана… Теперь мой раб… Он усмехнулся. – Даже приятно как то, знаешь…

– И тебе мой привет, жалкий человек, – с достоинством Владыки (как бывало говорил мой отец на приемах с послами) произнес я, – презренный, безродный выскочка, убийца невинных и слабых, великий насильник детей, не маг, не носитель, не потомок, ничего из себя не представляющий – ничтожество в дешевой серебристой железке…

Договорить я не успел, лицо Дарко перекосилось от злобы, рука императора в стальной перчатке смазала мне по лицу и мир взорвался на осколки и исчез в красном реве боли… Чуть позже я очнулся, лежа на плече, услышал крик Зака, Николаса, кого-то еще, все слилось в катафонию диких звуков в моей больной голове, я попробовал перекатиться на спину, кровь залила мне рот, проглотил ее и утонул в темноте снова.

Росистый вечер дышал упоительной прохладой. Луна подымалась из-за темных вершин. Нас, в полубессознательном состоянии выволокли из полатки. Только что креландский целитель вытолкнул меня из спасительной темноты, голова у меня кружится после прощального удара императора Дарко, накатывает тошнота, видит только один глаз, второй либо выбит, либо сильно заплыл, я, с трудом поворачивая головой из-за массивного ошейника, увидел результат моего удара. «Что ж, я действиельно неплохой маг», – самодовольно успел похвалить я себя:

То, что осталось от тысячи тысяч людей был пепел, он лежал повсюду, создавая огромные сугробы, он падал, как тихий серый снег. Он вышел по хвое и бурым листьям на опушку леса, где сосны росли редко. Скалы за полем все еще были объяты пламенем. Свеже поднявшиеся холмы высились на плоской прежде долине, угрожающе дымился Сальдор, его верхушка была видна практически из любой точки Ардора. Горячий ветер нес запах крови и горелого мяса. На площадку, недалеко от палатки, из которой на выволокли, многочисленными рядами лежали раненные, их были сотни, сотни тысяч, между ними ходили лекари и маги-целители. Земля под ногами была скользкой, преобладали два основных цвета, «очень даже креландские цвета – бело-красный», – хмыкнул я про субя – белый от пепла и красный – от крови.

Показался император на белоснежном коне. Его конь, споткнувшись о труп, зашатался, но быстро выровнялся. Дарко снова пришпорил коня, тот поскакал, перепрыгивая через мертвые тела. Он, нервно взрыхляя землю под ногами резко остановился недолеко от нашей компании. Нас бросили на землю. Вокруг стали подтягиваться креландские солдаты с серыми лицами, грязные, злые и мрачные.

Встав в стременах во весь рост, император Дарко зычным голосом крикнул так, что трудно было поверить, что это голос смертного:

– Солдаты Креландии. Вчера этими грязными магами-зверями на нас была произведена магическая атака. Атака подлая, из-за спины, с использованием запретной, черной магии, атака, унесшая тысячи жизней наших собратьев! Подлая атака подлой страны. Вот они перед нами, на коленях перед великими креландами, в грязи, где их место! – все больше и больше солдат окружало нас, их лица были искажены от ярости. «Нас сейчас разорвут» – подумал я.

– В последнее время мы терпели поражение за поражением, все из-за них – черных магов Ардора, но мы их поймали! – гремел его голос, – теперь у нас появилась надежда, – повторил Дарко, гарцуя на лошади. – И предания утверждают, что Креландия еще никому не проигрывала и не потерпит поражение теперь! – толпа громкими криками поддержала его, – мы непобедимы!

– О нас будет петься в песнях! – под громкое ура вопил Дарко, – О нас сложут легенды! О нашем геройстве, о том, что несмотря не на что, мы разгромили черных магов Ардора!

– Не теряйте надежды! – воскликнул он снова – Мы победим! За Креландию! – ревел он.

Креландцы, потрясая оружием, орали в ответ – За Креландию! За императора! Дарко разбудил в них древнюю ненависть, они озверели. Сейчас они не отступят ни в темноте, ни при свете, пока не возьмут Ардор или не полягут сами. Сейчас же их ярость была обращена на нас. – Смерть, смерть магам!

– Мы не убьем этих тварей сейчас, нет, – продолжал император, – мы заставим их мучиться, они будут плакать и кричать и мучениями они ответят за каждую смерть наших братьев, за каждую рану каждого креландского солдата, чтобы каждую секунду они проклинали, что родились! – рев одобрения в ответ;

С этими словами Дарко выхватил из-за спины хлыст, замах рукой, резкий свист хлыста и через мгновение я ощущаю резкую боль в спине, замах – в левой ноге, удар хлыста, боль. Свист хлыста… Спина, плечи, ноги, спина, рубашка намокла от крови… Мощный удар хлыста какого-то офицера рассек спину Зака. Задохнувшись от боли, застонал Николас. На нас обрушились удары хлыстов со всех сторон.

Дарко спешился, подошел, схватил меня и, повернув к себе лицом, принялся со знанием дела бить кулаками. Согнувшись от невыносимой боли в животе, я видел перед собой что-то вроде мозаичной картины: избиваемые, корчащиеся от боли друзья, сосредоточенные злые лица, серый вечерний свет, мелькающие в воздухе руки и какие-то беспомощные горы, которые вот-вот рухнут оттого, что опасно наклонилась линия горизонта. Удар ребром ладони по шее. Удар под ребра. Профессионально, классически. Еще и еще. Глухой стук, зверская боль, и снова, и снова… Кто-то рядом бил Сая палкой…

На мне были кожанные брюки и рубашка. Их тонкая ткань служила моей единственной защитой. Об ответных ударах не могло быть и речи. Я не успевал даже вдохнуть хоть немного воздуху. Вокруг звучал крики Креландцев. Я не слышал чего они орут, все смешалось в кровавом тумане боли.

Так или иначе, кончилось все тем, что окончательно озверевший император ударил кулаком меня по голове. Удар сотряс меня от макушки до колен. Реальность ушла на задний план и померкла. Я повалился наземь, лицом вниз. У самых глаз я видел серые камешки и короткие сухие стебельки травы, скорее бурые, чем зеленые. Я уже не двигался. Закрыл глаза и стал ко всему безучастен.

– Он отключился, – произнес чей-то далекий голос, – Тварь. Железный сапог обрушился на мой бок, с хрустом сокрушая ребра, мое безвольное тело перевернулось на спину.

Солнце уже закатилось, и багряный край небес поблек, став тускло-розовым; лазурь над головой постепенно окрашивалась в нежные, зеленовато-голубые, как яйцо зорянки, тона, и таинственная сумеречная тишь природы неслышно обступала меня со всех сторон. Призрачный полумрак окутывал землю. В этом призрачном полумраке высокие сосны в пойме реки, такие сочно-зеленые при свете дня, казались совершенно черными на блеклой пастели неба – могучие, величественные гиганты, они стояли сомкнутым строем, преграждая доступ к неспешно бегущей желтой воде.

Весь следующий день мы, скованные по рукам и ногам, лежали в той же палатке. Рты наши были забиты кляпами, еды и воды нам не приносили.

После избиения, я не помню как нас сюда приволокли, моим первым воспоминанием был кипящий огонь, проносящийся по венам от лечения креландским целителем. О Великие Создатели, ну почему креландстская магия такая топорная и грубая. Лечение ардорского целителя легко и невесомо как перышко, ты порхаешь на легких волнах, по телу пробегают теплые волны исцеления. Тут же – кровь кипит, с треском кости встают на места, с неимоверной болью – срастаются, ноги неконтролируемо молотят по земле в судорожном припадке, тело изгибается, из глаз слезы, сопли, кровь из носа. Долго потом приходил в себя, слабость и тошнота накатывали непрерывными волнами. Рядом слышал своих друзей – им тоже не очень понравилась магия креландского целителя. «Ну что ж, мы уже не умираем» – попытался думать позитивно, не получилось, – «мы все умрем скоро» – мысли перескочили на негатив – «Да, очень может быть, скоро нас убьют», – думал я, вспоминал последнее прощание с отцом и матерью, вспомнил Томеррена, боль от предательства затопила все мое существо. «Дурак, каким же дураком я был» – кричал я в бессилии, ведь видел и ростущее отчуждение, замечал злобу и ненависть в его глазах, подозревал о его неудачной любви к Марише. Знал о его черной зависти. Вспомнился вечер, когда я чуть было не зашел в кабинет отца и резко остановился, услышав разговор на чрезвычайно повышенных тонах между Владыкой и Томерреном.

– Отец, – просит Томеррен, – дай мне Армадил, – я видел, что отец печально качал головой. Он, любя своего воспитанника, не мог объяснить причину своего отказа, слишком запретна была эта тема, он вынужден был отказать, видя как это ранит брата.

– Томеррен, сын мой, не в Армадиле счастье. Это просто ярко сверкающий камень, если ты не носитель, он не дает тебе ничего – Ничего, – подчеркнул отец, – ничего, кроме иллюзии величия и эйфории.

– Но никто, никто не уважает меня! – вскричал Томеррен. Я твой воспитанник, я вырос здесь, окруженный величием и силой. Почему я не достоин быть носителем? Почему я недостоин быть великим?

– Будь велик без Армадила, твои деяния, не камень в груди заставляет людей уважать тебя…Великодушие, нравственное величие, возвышенность, благородство – вот истинные цели любого человека, воспитанник мой, продолжал отец, -

– Самая трудная задача для человека– это продолжать любить своих ближних, несмотря ни на какие причины, по которым ему не следует этого делать. И настоящий признак душевного здоровья и величия– продолжать любить. У того, кто способен на это, большое будущее и без Армадила. У того, кто не способен, – лишь скорбь, ненависть и отчаяние, будь ты носителем или нет; и это не то, из чего состоит душевное здоровье, счастье, величие. Основная ловушка– поддаться искушению и ненавидеть.

– Слова, слова, вы все, все лицемеры, – прокричал Томеррен, не желая слышать Владыку. – Гордые, величественные! Вы все – ничтожество, теперь я это вижу, я… я все понял…

– Что ты понял человек? – жестко прозвучали слова Владыки, не отца, я не вижу, но легко представляю как страшны изменившиеся темно-кровавые глаза Владыки, темный рисунок молний проступил на висках.

– Извини Господин, я был не прав, – Томеррен склонил голову, – позволь мне идти;

– Ты можешь идти, воспитанник, – прозвучал холодный, безжизненный скрежет – отец в бешенстве.

Мы лежали в темноте, вдруг что-то задрожало, затрепетало в воздухе. Глухой тоской заныло сердце, натянуло все чувства, отчаянием пропитался воздух… Наши души – это симфония, прекрасная симфония гармонии души и сердца – связь наших сердец с сердцем и душой Владыки. Эта связь натянута между нашими сердцами как звенящий нерв, как гудящая струна. Но увеличивается колебание струн, увеличивается резонанс. Звук натянутой жизни, струны застыли в звенящем ожидании, замерли в страшном предчувствии сердца каждого ардонца – увеличивается томящее душу, интенсивное колебание струны Владыки, связанной с нашими сердцами. Задрожали струны. Нарушилась гармония. Сердце зашлось в резком приступе паники. Нить – струна, связывающая каждое сердце каждого Ардорца с сердцем Владыки задрожала в последней, смертельной агонии, поднялась на самую верхнюю частоту и… и лопнула, как рвутся струны скрипки, издавая унылые звуки, полные смертельной тоски. Все ардорцы, агонизируя, в этот момент поняли, что это нити оборвались в сердце Владыки.

Ночь, тишина, Владыка мертв.

Мы лежим, окруженные темнотой. Душа наша агонизирует, тела корчатся в мучительной судороге, мы погружаемся в мучительное небытие. Это сейчас происходит с каждым ардорцем в мире. Рвется струна, связывающая наше сердце с Владыкой, рвется связь, падают люди, лежат в забытьи солдаты. Самые слабые – старики, младенцы могут и не оправиться от этого удара, пройдет три-четыре часа, очнутся ардорцы, ошарашенные, уничтоженные страшной новостью – Владыка мертв. Очнутся они, чтобы понять – все потеряно – Ардор пал.

– Столица в наших руках мой император, – докладывает Томеррен, входя в императорскую палатку, – как и планировалось, я провел креландские войска тайными тропами предгорьев, мы незаметно проникли во дворец. Владыка и его жена умерщвлены, как и было приказано. Осгилион под контролем креландской армии. Это поражение Ардора! Виват!

– Виват – закричали со всех сторон, – ПОБЕДА! Ардор повержен! Великая победа! Ура! Виват великий, непобедимы император Дарко. Виват, виват!