Текст книги "Цена предательства (СИ)"
Автор книги: Наталья Пафут
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц)
Часть IV
Глава 1 Возвращение армии
Улицы, ограды, парапеты,
Толпы… Толпы… Флаг над головой,
Радостным сиянием победы
Озарилось небо над Дворцом.
Гром орудий, но не грохот боя.
Лица… Лица… Выраженье глаз.
Счастье… Радость… Пережить такое
Сердце в состоянье только раз.
Слава вам, которые в сраженьях
Отстояли нашу вы страну
Слава и тебе, великий воин,
В небывалых трудностях который
Выстоял. Сражался. Победил.
Мира
Первые теплые дни лета. Мирония с ликованием встречает воинов, возвратившихся с войны.
Победа! Сегодня мы встречаем наших победителей! Центральные улицы Мирании, все здания, речные пристани, каждый фонарный столб были украшены флагами, приветственными лозунгами, плакатами, яркими бумажными фонариками. Все улицы заполнены радующимися, празднично, ярко одетыми людьми. Все смеются, плачут, кричат, обнимаются и опять плачут…
Вот, вдалеке слышен звук торжествующих боевых труб, словно чудовищные морские звери, перекликаются друг с другом, слышен рокот барабанов – толпа всколыхнулась…
– Идут, идут, ии-д-уу-т! Наши!
Наши любимые, любимые, такие долгожданные, герои! Звучит оркестр, бросаются люди навстречу идущему войску, и не в силах сдержать их смеющиеся, тоже очень радостные патрули, да и не очень они стараются.
Вот они, несокрушимые наши! Цветы, цветы, множество цветов…
Воины-победители идут по главной улице Меронии, звенят медали, вместе с золотыми и красными нашивками говорят они о больших солдатских дорогах, приведших к этому дню.
Радостные встречи со слезами на глазах.
Солдаты идут строем, этот день они не забудут никогда, гордость и радость на их благородных лицах: – Я вернулся, я победил эту страшную войну.
Все смешивалось в одну блестящую процессию. Солдаты направляются по главной улице – Миронийской на Триумфальную площадь, находящуюся подле императорского дворца. Мы, императорская семья выходит на центральный балкон, чтобы приветствовать наших героев.
Впереди армии опять, как три года назад, едет Император Дарко – статный, высокий, такой красивый, солнце, как будто признавая счастье окружающих, радостно играет яркими бликами на его длинных бронзовых волосах. Я не видела отца больше трех лет. Как же он постарел! На его широком лбу прорезались две глубокие морщины, его плечи все также широки, но я вижу, что он похудел.
Все пораженно вздохнули – мы наконец увидели ардорских пленных. Их на удивление не так много, как ожидалось нами. Скованные по рукам и ногам они медленно шли, склонив головы с длинными косами. Грязные, одеты в жалкие обрывки, с кровавыми следами на их телах, они выглядели отвратительно. Я жадно всматривалась, пытаясь увидеть их знаменитого короля Доменника – самого злобного и страшного зверя. Да, это наверное тот, первый – он держит голову выше всех, смотрит по сторонам дерзко, гордо, презрительно кривит губами, у него светло-каштановая длинная коса.
– Великий Создатель, какие они высокие! – сказала тихо императрица. – Это же не люди, а великаны какие-то!
– Поверженные великаны, мама, главное, что поверженные, – добавил Алек, – к тому же они и есть – не люди, а звери, – веско добавил он.
Император Дарко выглядел величаво, но тем не менее было видно, что он был весел и энергичен. Он несколько разрумянился, прогалопировав эти мили до столицы. Он оглянулся на молодых и таких же оживленных молодых людей, его свиту. Я с волнением увидела еще более похорошевшего Эжери среди приближенных императора. Все эти блестящие креландские офицеры были богато одеты, веселые, на прекрасных, выхоленных, свежих, только что слегка вспотевших лошадях. Император и его свита переговариваясь, весело улыбаясь, остановились, ожидая когда вся площадь наполнится прибывавшим войском.
Вот все собрались. Император, гордо сидит на своем великолепном скакуне, поднимает вверх руку с мечом, все замолчали, десятки тысяч глаз с обожанием смотрят на своего Великого предводителя:
– Солдаты Креландии! Мои дорогие! Благодарю всех! – сказал Дарко, обращаясь к солдатам и к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова.
– Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Креландия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Ура-ра-ра! – заревели тысячи голосов.
В то же день, вечером был большой торжественный пир. Звон большого гонга возвестил о начале пиршества. Стол императорской семьи стоял на высоком помосте у стены огромного круглого зала. Длинные светящиеся столы ломились от яств, за ними сидели сотни блестяще одетых людей. В огромной столовой зале было полно народа – императорская свита, креландские офицеры, простые солдаты – герои ардорской войны. Был там и главный имперский маг Мериданон, он был высок, его благородные седины и длинная серебряная борода поражали взор. Широкие плечи, благородное морщинистое лицо, под мохнатыми бровями блестели удивительно живые, умные и добрые глаза. Император Дарко с женой – императрицей Марией сидели во главе стола. Все были веселы, море улыбок, торжественных тостов, страшных, ужасных и печальных военных историй.
После пира все гости прошли в огромную Большую золотую тронную залу с белыми резными колоннами. Здесь должна была состояться церемония награждения и укрощения пленников с последующим надеванием на них ошейников подчинения.
Большая золотая тронная зала была самым великолепным помещением императорского дворца– здесь проходили торжественные приемы иноземных послов, здесь проходили самые роскошные имперские балы.
О роскоши и богатстве прекрасного императорского дворца ходили легенды по всему миру. За троном императора стояло бронзовое позолоченное дерево, на ветвях которого сидели птицы разных пород, из золота, певшие соответственно своей птичьей породе на разные голоса. Золотой трон императора был так искусно построен, что одно мгновение он казался низким, в следующее – повыше, а вслед за тем возвышенным. Этот трон как бы охраняли необыкновенной величины львы, золотые, с яркими бриллиантовыми глазами.
Императорская чета направилась к своим тронам. Заиграла торжественная музыка. Зал заполнялся. Никто не сдерживал улыбки.
Началась церемония награждения героев ардорской войны. Лорды и простые солдаты вызывались один за другим – они один за одним чинно и неспешно шли к императорскому трону, преклоняли колено, чтобы получить заслуженную награду. Следовало краткое описание того или иного геройства, император тепло благодарил солдата, вручал ему награду. Одни получали знатные титулы и земли с дворцами и замками, воинам более скромного происхождения давали военные звания, блестящие доспехи, мечи, коней, почетные места на службе.
Был среди награжденных и мой Эжери. Его имя назвали одним из первых. Я вся пузырилась от гордости за любимого.
– Герцог Эжери Кранбский, – громко прозвучало во весь огромный зал.
Медленно, чеканя шаг, вышел улыбающийся Эжери. Он был прекрасен! Его лицо было удивительно красивым – прямой нос с легкой горбинкой, широко разметнувшиеся густые темные брови, высокий благородный лоб, твердые, чуть подкрашенные по последней моде красные губы, густые ресницы над прекрасными глазами. Высокий, в прекрасном красно-белом мундире.
– Мой любимый друг – герой, – приветствовал его император, встав с трона и выйдя ему на встречу – честь небывалых размеров!
– За твой геройский поступок, за спасение всей креландской армии под Сальдором, – я потрясенно вздохнула, прижав руки к груди, – «какой герой!», – прими мою личную благодарность и мое расположение на веки, – между тем продолжал отец.
Император пожаловал моему Эжери титул Блистательный Герцог, земли, недалеко от Меронии с замком, дом в Меронии, с правом передачи титула и наследства всем его потомкам. Неслыханная награда! Раздались громкие овации. Эжери купался в славе.
Более семисот человек получили в тот день разные награды. Церемония завершилась только через долгих пять часов. Через многочисленные золотые двери вошли слуги с горячительными и прохладительными напитками, раздавались легкие закуски. Императорская чета покинула зал на небольшой перерыв.
Все неторопливо переговаривались, переходили от группы к группе, никто не расходился. Предстоял главный и самый интересный этап – церемония овладевания. Это была главная интрига дня – кто получит раба. Имена оставались в тайне. Получить ардорца в подчинение – это мечта каждого, это статус, высшее признание заслуг и достоинств. Конечно, никто не сомневался, что император лично станет хозяином бывшего короля Ардора, но оставалось еще более двадцати пленников. Зал проявлял больше и больше нетерпения.
Тихая музыка внезапно умолкла, и трубы пропели громкий серебряный зов, забили барабаны. Все встали.
– Его императорское величество Дарко Маркес Бронтейн, властитель Креландской империи, сюзерен малых королевств, правитель Ардора!
– Ее императорское величество Иария Монна Бронтейн!
Улыбающаяся императорская чета под руку торжественно вошла в зал, в благоговейной тишине они чинно проследавали к своим тронам на небольшом постаменте и замерли в благородных позах.
Вдруг все зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, в зал ввели пленников. За ними следовала группа магов во главе с Мериданоном.
Я невольно ожидала увидеть те же забитые, жалкие существа, которые я видела вчера. Каково же было мое удивление, когда в зал вошли высокие, статные мужчины. Им позволили вымыться, накормили, их длинные волосы, заплетенные в сложные косы ловили свет сотен люстр, высевших под высоким потолком. Они были несомненно красивы – одетые в просторную черную одежду, которая, тем не менее не скрывала их атлетическое телосложение. Их чуть удлиненные, миндалевидные глаза поражали глубиной и разнообразием оттенков – тут был и ярко-желтый и прозрачно-голубой и ярко-зеленый. Их руки и ноги были скованы, но при этом они умудрялись двигаться грациозно и плавно. Я нашла глазами короля Ардора, как и в прошлый раз, он шел впереди своего маленького отряда, – «интересно, кому он достанется, хотя нет, не интересно, конечно императору…»
Солдаты выстроили ардорцев в линию, заставив встать на колени.
В зале воцарилась напряженная тишина.
Вперед выступил барон Араден Сорат – ближайщий советник и помощник императора. Это был чрезвычайно умный и так же чрезвычайно опасный человек. Наружность барона отвечала его характеру. Высокий рост и смуглый цвет лица, черные волосы, черные проницательные глаза, большой, но правильный нос, печальная и холодная улыбка, вечно блуждавшая на губах его, – это было существо особенное, не способное делиться мыслями и страстями с теми, которых судьба дала ему в друзья. Он говорил мало, но резко.
– Дорогие гости, люди Креландии, – проговорил он, тщательно, как бы взвешивая, выговаривая каждое слово, – эти преступники, имевшие наглость воевать против великой Креландии готовы добровольно передать себя в рабство!
Гости ответили утвердительными возгласами.
– Да будет так! – закричал барон.
– Раб Нарат Тейн выйди вперед, принеси клятву своему будущему господину герцогу Вараву Кранбскому!
В центр вывели того самого раба, которого я посчитала королем, поставили на колени, – «ах не король», – подумала я, – «о, раб достался отцу Эжери, счастливчик», – вздохнула я огорченно. Думаю, в этот момент мои мысли были созвучны со всеми в этом огромном зале, все хотели получить раба, и я тоже.
Гордый герцор, раздувшийся от счастья и осознания торжественности момента, вышел вперед. Вопросительно посмотрел на барона, – «что делать». Барон кивком головы показал ему где встать – перед рабом. Раб, видимо находясь под каким-то связывающим заклинанием, вяло сопротивлялся до того момента, как Мериданон подошел к нему сзади и положил ладонь ему на затылок. Со своего, переднего, места я видела, что лицо ардорца вдруг превратилось в неподвижную маску, взгляд застыл и остекленел.
– Повторяй за мной раб,
Раб, едва шевеля губами, с потускневшим взглядом, янтарные глаза которого стали похожими на лишенными смысла холодные драгоценные камни, принялся повторять:
– Я, презренный раб Нарат Тейн, прошу тебя, благородный герцог Варав Кранбский, принять меня своим рабом,
В руках барона показался знаменитый ошейник подчинения, он передал его герцогу;
– Я добровольно одеваю этот ошейник, повторяет раб, – герцог наклоняется, одевает ошейник на ардорца, – Я раб, а это значит, что я – никто, я – вещь, принадлежащая Господину навечно.
– Я, герцог Варав Кранбский, принимаю тебя раб, да быть мне твоим хозяином навечно, до скончания моих дней! – Герцог с этими словами одевает на себя браслет хозяина.
– Слова сказаны, обряз совершился, – провозглашает барон Араден, – при этих словах ошейник и браслет вспыхнули ярким светом, герцог закричал, как от сильной боли, раб глухо застонал. Застежки на браслете и ошейнике исчезли, плотно обхватили шею и запястье своих носителей, превращаясь во вторую кожу. Теперь их снять невозможно. Раб навеки послушен воле своего хозяина.
Раб, шатаясь встает, послушно следует за своим хозяином.
Барон Араден называет следующие имена. Церемония идет своим ходом.
За окнами уже смеркалось, когда церемония наконец подошла к концу. Все ардорцы приобрели своих хозяев. Имя короля Ардора так и не было названо.
Глава 2 Узник
Мира
Прошло несколько дней, заполненных празднованиями и торжествами. Отец весело улыбается, шутит, завалил меня и маму блестящими, великолепными подарками – мама получила тяжелую бриллиантовую диадемы искусной работы – очень старинная вещь, – задумчиво причмокнула маркиза Анна Шамер, мамина фрейлина, приближенная и самая близкая подруга императрицы, она всегда все знала и не было во всей Креландии человека более осведомленного, чем эта сорокалетняя, все еще красивая дама. Мы с мамой часто посещали ее салоны, организованные маркизой в ее богатом доме недалеко от нашего дворца.
– Как вы себя чувствуете, дорогая моя, – с заботливой улыбкой спросила мама после положенных приличиями приветствий, когда мы уселись в глубокие светло-бежевые диваны огромной гостиной маркизы.
– Ах как можно быть здоровой… когда так сильно нравственно и физически страдаешь? Разве можно, имея чувство, оставаться спокойной в наше время? – сказала Анна Шамер, страдальчески закатывая глаза.
При этом она поправила свою прическу убедившись, что новый, блестящий браслет хозяина привлек наше внимание. Сердце сжалось у меня от зависти – «и она тоже».
– Да что же такое с вами, – встревоженно спросила императрица;
– Ах, дорогие мои, – Анна повысила голос чуть-чуть, так, чтобы ее услышало наибольшее количество людей в комнате, – это такое страдание, такая боль одевать этот браслет, – она помахала рукой в воздухе, привлекая к себе внимание окружающих. – Я приобрела себе нового раба, – она как бы небрежно махнула рукой, показывая на молодого миррийца, застывшего в покорной позе в углу комнаты.
Послышался уважительный шепот.
– Вы знаете какая это боль, моя рука чуть не сгорела. Меня лечил маг-целитель! Но такие травмы магии не поддаются.
Я уверена, больше внимания к своей персоне она не могла привлечь, зависть, горячее любопытство, уважение читалось во взглядах окружающих ее людей. Я сгорала от зависти. Браслет хозяина! Ох, моя мечта. Эта удивительная новинка появилась в Креландии в прошлом году и приобрела чрезвычайную популярность. Единицы могли позволить себе это – либо самые богатые и знатные жители нашей империи, либо награжденные самим императором за особые заслуги. Ну почему жизнь так несправедлива, я горячё переживала, что даже эта недалекая и страшная маркиза уже получила раба, а я, дочка самого великого императора, еще нет. День уже быть испорчен. Я хотела покинуть это место и погрустить где-нибудь в темном углу.
– Ежели бы мы знали, что вы плохо себя чувствуете, моя дорогая, праздник бы отменили, – сказала мать вежливо, скорее по привычке, как заведенные часы, говоря вещи, которые были уместны и не важно было ни ей ни кому другому верили ли ей окружающие.
– Ах я так мучаюсь, – счастливо простонала умирающая маркиза, – но я готова на все ради такого блестящего общества!
Гостиная Анны Шамер начала понемногу наполняться. Приехала высшая знать Меронии, люди самые разнородные по возрастам и характерам, но одинаковые по обществу, в каком все жили. Приехал и Эжери… Но он только вежливо поклонился императрице, весело подмигнул мне и пошел ласково ворковать что-то очень интимное сказочной красавице Элен. День был окончательно, отвратительно испорчен. Только воспитание и чудовищная выдержка помогли мне сдерживать слезы.
Вечер Анны Шамер был пущен. Люди с разных сторон равномерно и не умолкая шумели в разговорах, обсуждали ардорцев, победу, недавнюю церемонию, опять и опять возвращались к новому рабу маркизы:
– Ах а вы слышали, что король то Ардора, их владыка, сдох в пути, – говорит все всегда знающая маркиза;
«Ну сдох так сдох», – думаю я, – «там же, в этом Ардоре, еще много ардорцев, привезли бы мне хоть какого-нибудь…»
– Да вы что?
– Да, да, узнала из наивернейших источников…
– Вы видели, семье маркиза Сорраж тоже достался ардорец…
– Ах, как это несправедливо…
– Вы не видели еще моего нового раба, – или: – вы не представляете какая это боль, – говорила маркиза Анна приезжавшим гостям и подводила их к неподвижному рабу, демонстрировала его готовность выполнять приказы.
Когда объявили имя герцога Варава Кранбского и он вошел в гостиную, держа в руках золотую элегантную цепочку, пристегнутую к ошейнику гиганта-красавца раба-ардорца, это было последней каплей в чаще моего терпения. Сославшись на головную боль, я попросила позволить мне покинуть благородное общество.
«Ах, ужасно! Ай, ай, ай! Ужасно! Ах, как несправедливо! – твердила я себе и ничего не могла придумать. – И как хорошо все это было если бы у меня был свой собственный раб, как я хорошо б жила, ах как я была б популярна! И Эжери наконец обратил бы внимание на меня!
«Надо поговорить с отцом», – решила я, – «он меня любит, он купит мне раба, я ж не прошу ардорца, нет, хотя конечно хотелось бы, но я ж понимаю, что это совсем не возможно, мне бы мальчика из Мирии, например…»
Вернувшись во дворец, я, первым делом, принялась разыскивать императора, не нашла. Метаясь из угла в угол, я ринулась в единственное место, где я вот уже последние четыре года успокаивала свои нервы – мой самый главный секрет, моя страшная тайна.
Ничего бы не случилось, если бы не ссора с моими старшими братьями четыре года назад. Алек – взрослый девятнадцатилетний наследный принц, уже тогда на две головы выше меня, пятнадцилетней. Алек был похож на отца – сильный, высокий, темноволосый, воин– будущий император. Маркус же, на полтора года младше Алека, был из рода мечтателей – он предпочитал посвящать свой досуг раздумьям, а не действиям, упиваваясь радужными грезами, не имевшими ничего общего с действительностью. Он жил, довольствуясь своим внутренним миром, еще более прекрасным на его взгляд, чем Креландия, и лишь нехотя возвращался к реальной действительности. Взирая на людей, он не испытывал к ним ни влечения, ни антипатии. Взирая на жизнь, он не омрачался и не ликовал. Он принимал существующий миропорядок и свое место в нем как нечто данное, раз и навсегда установленное, пожимал плечами и возвращался в другой, лучший мир – к своим книгам, музыке и мечтам.
Тогда, четыре года назад, братьев учили быть руководителями, будущими императорами – история, политика, экономика, лучшие учителя учили их владеть мечом, копьем, ездить на лошадях, руководить людьми, а меня, хрупкую принцессу – петь, улыбаться и подчиняться. Меня это жутко расстраивало, конечно, они, наследники, мужчины, их доля руководить и подчинять, а я просто выйду замуж… Всеми силами я боролась, протестовала, хватала меч, просила научить меня скакать на лошади. Будучи осмеянной братьями в очередной раз, я, в слезах, бросилась прочь.
«Вот убегу, далеко, далеко, пропаду, съедят меня страшные, огромные пауки в том самом дальнем и темном углу того брошенного коридора, умру всем им назло… Будут они плакать и горько кричать вернись, вернись…», – с такими горькими мыслями неслась я в тот самый страшный и темный коридор и было мне все грустнее и грустнее, когда я представляла всю их печаль, и плакала я сильнее и сильнее, уже забыв свою обиду, а оплакивая свою смерть и их будущую печаль, забилась я в какую то темную, глубокую нишу, прижалась спиной к шершавой стене, все…вот тут я и умру…и вдруг услышала я глухой рык, сдвинулся мир сзади меня…и я с криками провалилась назад, в темноту. Наверное на какие-то несколько минут я потеряла сознание, звука закрывающейся стены я не слышала, очнулась я в полной темноте, окруженная грубыми каменными стенами. Сколько провела я там времени, крича, царапая, ударяя камни, я не знаю, только в какой-то момент я, видимо, нажала на нужное место и тяжелый каменный блок бесшумно отодвинулся, явив мне выход в ту же темную нишу.
Зареванная, вся грязная, в паутине, вернулась я обратно, готовая рассказать о своей находке братьям, но Алек, увидев меня, насмешливо спросил:
– Ну что, великий воин, вернулась, сколько пауков убила ты, смешное создание? – вокруг все засмеялись.
Этот момент изменил всю мою дальнейшую жизнь. Я замолчала, обиделась и ничего не рассказала. Намного позже, обдумав все, что случилось, я вернулась в ту нишу, ощупав стену, я нашла скрытую кнопку, открыла дверь, нагнулась и вступила в темный проход через узкую щель. Я знала из многих рассказов старых слуг, что есть легенда о старом лабиринте императорского дворца. Построенный неизвестно сколько поколений назад, лабиринт пронизывает весь дворец, он под землей, за стенами, в погребах, в подвалах, под холмом, под всем дворцом.
– Тогдашний правитель велел умертвить всех рабочих, строящих дворец, ради сохранения тайны лабиринта, – рассказывала нам, детям императора, старая нянька перед сном.
Это невообразимая путаница туннелей, огромный город под дворцом, в дворце, черный, полный монстров, привидений и тишины. Но, несмотря на поиски, никто его так и не нашел. Зато нашла я.
Когда блок закрылся за мной, я подавив панику, вспомнила, где я нажала на скрытый замок – дверь послушно открылась, закрыла снова. Огляделась, прошла несколько шагов и увидела тонкую щель света сквозь каменные швы стены – маленькое, незаметное окошечко, позволяющее мне увидеть коридор, по которому я недавно шла. Прошла дальше. Туннель шел вниз. Тут было сухо, воздух был на удивление теплым и свежим, только чуть-чуть пахло пылью. Многочисленные окошки – снизу, на верху, на уровне моей пояснице и моих глаз – открывали потрясающую возможность все видеть. Я поняла, что попалась. Я никому не скажу об этом лабиринте, я исследую его сама…
За последующих четыре года я далеко продвинулась в своих исследованиях. Боясь быть увиденной оттуда, снаружи, я никогда не использовала свет, я шла, шагая вдоль стен многочисленных коридоров, легко касаясь их пальцами. На огромных каменных блоках были впадины, где-то они были гладкими, где-то шершавыми. По началу я использовала веревку, привязав ее у входа, я шла по лабиринту, разматывая клубок. Потом я записывала повороты, по ночам зубря их в своей комнате. Теперь, через четыре года, я с легкостью могла найти тайный коридор ведущий к практически любой части дворца. Сколько тайных, интересных разговоров я подслушала, стоя в темном коридоре, прижавшись к узкой щели, я знала кто и как спит с моими братьями, я знала кто из знати и с кем изменяет. Я присутствовала практически на всех тайных собраниях императора со своими советниками, слышала их тайные же обсуждения между друг другом. Я видела убийства и измены, слезы и проклятия.
Сегодня я вошла в лабиринт намереваясь отвлечься от грусти и черной зависти. Я оглянулась по сторонам, убедилась, что никого нет, нажала на тайную кнопку, нагнулась и вошла, очутившись по ту сторону стены. Тонкие, многочисленные лучики пробивались через многочисленные щели в камнях.
Уже давно у мены был запланирован поход в новый, пугающий своей темнотой коридор. Но из-за последних радостных событий, и непрерывных торжеств и встреч у меня категорически не хватало свободного времени. Я шла, привычно считая повороты. Иногда мне приходилось нагибаться, коридоры то расширялись, то сужались. Наконец я дошла до таинственного темного тоннеля. Коридор пугал абсолютной тьмой, значит на много ярдов вперед там нет ни одного смотрового окошка, этот факт не то, чтобы пугал меня, нет, я уже давно перестала бояться привидений и монстров лабиринта, просто это не привлекало меня – всегда меня манила возможность услышать что-то новое, тайное.
Но сейчас я решительно вступила в темноту, надо ж наконец узнать, куда ведет этот путь. Тьма, ни малейшего проблеска света. Казалось, тьма имеет вес и давит на открытые глаза.
Иду вперед, ну что ж, по крайней мере нет поворотов, легче запоминать. Наконец я вошла в большое ответвление, которое абсолютно неожиданно закончилось массивной дверью. Такого я еще не встречала. Интересненько, посмотрим что там… К моему удивлению дверь открылась легко и тихо, после первого же толчка. Я вошла в темное помещение, ужасный смрад чуть не сбил меня с ног. Это тюрьма! Маленький темный лабиринт вился между камерами узников. Многочисленные световые полоски пробивались из световых окошек-щелей. Везде находились грязные узники. Так, переходя от камеры к камере, заглядывая в окошечки, я вдруг услышала голос императора. Пошла на голос. Очередная камера – если переходить от окошка к окошку, расположенных на разной высоте, можно увидеть все, что происходит. Прижалась к окошечку.
Маленькое полутемное помещение было наполнено народом. Только сначала я никого не видела, мои шокированные глаза были прикованы к императору, сидящему на стуле у противоположной моему окошку стене. Штаны его были растегнуты и слегка приспущены, молодая девушка со связанными сзади руками на коленях сидела между его раздвинутых ног, ее длинные, спутанные волосы связаны в пучок, отец, держит ее волосы и грубо насаживает голову девушки на что-то, находящееся между его ног, он стонет, ускоряет движение рукой:
– Да, да, тааак хорошо, бейте его…Да, глубже моя кошечка…
Раздавшийся хлесткий удар оторвал меня от созерцания императора… Напротив его стула стоит металлическая решетка, к ней, широко раскинув в стороны руки, привязано какое-то существо. Сзади него стоит стражник с кнутом.
Рядом стоит жаровня, на ней накаляются металлические инструменты, другой палач стоит, прижимая горячую палку к груди пленника. Послышался глухой стон – узника, еще один и еще – моего отца, он закинул голову от волны удовольствия;
– Еще, еще, – с расстановкой, томно распоряжается он, – другая раскаленная докрасна палка касается груди существа. Его тело дернулось… Дернулось тело императора…
Я подхожу к другому окну – вижу Мериданона, каких-то людей, одного темноволосого, бородатого незнакомца, одетого в кожанную коричневую одежду, он выглядит как уроженец Вередии.
Отец отталкивает девушку, она остается лежать там, где упала. Встает, поправляет штаны, я стыдлива отвожу глаза, не стоит дочери видеть то, кусок чего болтается там… Подходит к пленнику:
– Ну, скажешь слова подчинения?
Пленник молчит. Опять раскаленная палка, я чувствую противный запах горящей плоти.
Когда все кончилось, Мериданон, подчиняясь жесту отца, подходит с поникшему пленнику, с гримасой омерзения на его благородном лице, кладет руку на белую голову, пленник дергается – маг его лечит. Ожоги на моих глазал перестают кровоточить, но не затягиваются, видимо не в первый раз уже его лечат. Пленника снимают с решетки, скованного по рукам и ногам странными белыми кандалами, бросают на пол. Все уходят.
Я, заинтригованная, полная чувства гадливости, следую по темных туннелям в императорский кабинет. Там все как раз собираются.
– Да, да, ваше величество, – говорит Вередиец, – вы все правильно делаете, продолжайте поколачивать его, покричите, поприжигайте, главное, дайте ему понять, что вы очень, ну очень злы…
– А я и так очень и очень зол, – прерывает его император.
– Да, да я понимаю это расстраивает чрезвычайно, – добавляет Мериданон, – но тут я совершено, абсолютно беспомощен. – он устало садится в кресло и вытирает лоб, – как я уже говорил – этот маг в тысячу, нет в десятки тысяч раз сильнее меня, да и любого мага в этом мире, я никак не могу пробиться через его защиту, да даже, если и пробьюсь…
– Если мы и пробьемся, – подхватывает его чернобородый, – обряд можно совершить только сняв весь мифрил! Весь, до одного, что является…
– Что является абсолютно не возможным, – как бы подхватывая передачу, продолжает Мериданон, – уважаемому господину Заросу даже такому сильному магу-менталисту, чтобы установить контроль надо по крайней мере пять секунд…
– По крайней мере, по крайней, – суетливо двигаясь по императорскому кабинету, подтверждает Зарос, – и то, при условии, что вы его максимально, да, да, абсолютно, несомненно максимально ослабите. Для захвата контроля такого уровня магии надо много сил, а для прохождения обряда подчинения надо чтобы особь была в сознании и без мифрила, да, да, но тогда, когда мы снимем мифрил…
– Тогда он нас всех тут развеет в пыль идиоты! – заорал отец. Никогда я его не видела в такой ярости. – О чем вы только думаете, слабоумные!
– Да, да надо его ослабить, очень, очень ослабить, магическая атака взглядом и волей – самый распространенный метод магической атаки тут не сработает, особь слишком сильна, – в состоянии крайнего эмоционального возбуждения заговорил Мериданон. – Я справился с ардорцами, это было не сложно, но тут…
– Тут необходимо воздействие на уровне высочайшего мага-ментала. Людей способных на такой уровень влияния очень и очень мало, в силу необходимости для этого достаточного уровня моего развития. Бытовые маги до такого уровня обычно не дорастают. Результат магического воздействия проявляется, как изменение отношения объекта атаки к целевым объектам и установкам, которые задает агрессор..;
– Как правило по сути – подключение к каналу эгрегора и передача ему двух входных параметров: жертвы с ее идентификацией и эмоционально-ментальной установки о угрозе, исходящей от жертвы для самого эгрегора…
– Да нет же, нет же, мой дорогой коллега, горяче запротестовал имперский маг – это может выполняться, как атака магом, подключенным к энергополю эгрегора. Маг-агрессор при этом отождествляет себя с самим эгрегором и использует его силу и энергетику…
