Текст книги "Цена предательства (СИ)"
Автор книги: Наталья Пафут
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)
Глава 5.2
Временный лагерь поискового отряда Имперской креландской армии западного округа
Командор Грейрен Торраз
Жалкий человек хныкал и ныл:
– Вам не понять, до чего доводит человека отчаяние, истинное отчаяние.
Герцог Томеррен едва сдерживал раздражение:
– Господин Гирш, вы получите вознаграждение, если то, что вы сказали подтвердится, даю вам слово! Где назначено место встречи?
Гирш кивнул. И вдруг весь покрылся потом.
– Вы только не подумайте, я не в сопротивлении, – Томеррен согласно кивал, – я да никогда, всегда за Креландию, просто узнал, услышал…Меня заставили…
– Да, да, господин Гирш, я бы никогда и не подумал, – голос герцога старался успокоить нервного информатора, вы обязательно получите вознаграждение. Когда и где?
– У меня болен сын, – прошептал Гирш, – единственный сын! А вы… – сказал он внезапно. – Я в отчаянии. А вы!..
– Надеюсь, ваш сын поправится, – ответил Томеррен спокойно. – Теперь вы наверняка сможете себе позволить лучшего здешнего лекаря или даже мага-целителя.
– Я не предатель, я не…
– Нет, нет, вы верный креландец, родина и император этого не забудут…
Гирш не ответил. Лицо его одновременно выражало и злобу и боль. Злоба застыла у него в глазах, и он горбился сейчас сильнее, чем вначале.
Герцог Томеррен, руководящий поисковым отрядом, контролирующим Миррийское, западное, направление в последний месяц был чрезвычайно раздражен. Тысячи креландских солдат прочесывали леса и дороги, поселки и города в поисках ардорского мага и похищенной им принцессы. С каждым днем шансы найти мага стремительно таяли – герцог больше и больше мрачнел…В армии он слыл очень умным человеком, но со странностями и тяжелым.
Солдаты шептались, что герцог ныне в опале и единственный путь к спасению для него – найти беглого мага. Поговаривали, что в день побега Томеррен чудом избежал казни и что он был подвергнут допросу самим императором, и что всю последующую неделю его лицо украшали разноцветные синяки. Слухи множились и плодились – якобы Томеррен сам планировал украсть могущественного ардорца и подчинить его себе, или что принцесса и герцог без памяти любили друг друга и планировали тайную свадьбу, а ужасный маг похитил ее и тем разбил сердце герцога…
Всегда раздраженный, безвылазно сидевший в огромном временном лагере, передав все поиски в ведение нас, пяти командоров, в этот день, после донесения Гирша, развеселившись, собрался сам тоже выехать на охоту за ардорцем. На следующий день, за несколько часов до указанного времени встречи, все командоры собрались у большой палатки герцога. Томеррен, подпрыгивающий от возбуждения, со строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо двух командоров, которые пытались что-то рассказать ему. Он осмотрел все части охоты, напомнил наистрожайший приказ – схватить живым ардорца и женщину, послал вперед отряд из тридцати солдат и отряд охотников в заезд, сел на своего рыжего коня и повел солдат через поле, ведущее к Отрадненскому лесу, где по словам доносчика, планировалась встреча.
В общей сложности нас выехало в поле около ста тридцати пеших и двадцати конных солдат. Каждый солдат знал свое дело, место и назначение. Как только вышли из лагеря, все без шуму и разговоров, равномерно и спокойно растянулись по лесу. Как по пушному ковру, шли по мху лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то то храп лошади, то удар хлыстом. Когда отъехали с милю, навстречу нашей охоте из тумана показались еще пять всадников – разведчики. Впереди ехал свежий, красивый мужчина с большими седыми усами. Доложил обстановку:
– Встречающие прибыли, их там человек пятнадцать. При оружии, но очевидно, что не воины, перебить их не составит труда. Разложили костер, ждут. Отряда с ардорцем пока еще не видно. Запаздывают.
Герцог Томеррен нервничает.
– Главное не спугнуть, чтобы все было тихо – я не удивился. Если они ускользнут в Хмурый лес, их не поймать. Это был лес сплошной, непроходимый, таежный. В одну сторону, прочь от Тракта и лагеря, ему конца не было. Но и суету тоже устраивать нельзя. Мы находимся слишком близко к Миррии. Если согнать сюда все войско, началь стрелять и проверять каждое деревце, миррийцы поймут, что беглецы здесь, недалеко. Да и вередийцы тоже жаждут заполучить мага в свои руки. Тут надо действовать осторожно, ювелирно, тихонько схватить беглецов и, медленно, невозмутимо пятясь, отступать вглубь Креландии…
– Всем встать на свои позиции, стоять на своем месте и не вздумать пошевелиться. Кому надо отлить – дуйте в штаны, чтобы ни единый листик не дрогнул.
Я вздрогнул, увидев улыбку герцога, напоминающую звериный оскал, на его осунувшемся лице ярко горели огромные, безумные глаза. Они были единственным, что еще жило:
– Давай, давай братец, я тебя жду, иди же ко мне… – Томеррен, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не замечая, резал себе руку кинжалом.
Мы все на своих местах, замерли, ждем…
Мира
Мы подходим к самой западной границе Креландии. Недалеко большой густо населенный город Алпанон – это западные врата Креландии, сюда стекались темноглазые торговцы из Миррии, с западно-восточных герцогств Морадии и земель Коранфа, цветастые танцоры из южной Бандии, невидимые Венедийские лазутчики. Городские роскошества привлекали уставших путников, которые, дабы достичь северных земель, должны будут преодолеть опасные горные перевалы и пересеченные местности. Для тех, кто устремлялся по тем же тропам, но в обратном направлении, город также был гостеприимным домом и богатым источником всего необходимого в пути.
Здесь наш путь пересекает Великий имперский Западный тракт и далее Хмурый лес, который упирается в Андарские горы.
Несколько дней назад старый Петер ходил в близлежащее село, где он давал весть о нашем приближении. Было решено, что нас встретит группа сторонников сопротивления, как они себя называют, и помогут нам пересечь Западный тракт.
– Новости просто замечательные, милорд, – довольно потирая руки, чуть не приплясывая, говорил Петер, – они нашли кузнеца, который готов снять с вам мифрилы!
– Ну это же прекрасно, – я захлопала в ладоши, – Рем, тогда ты сможешь сушить мою одежду! – Только что прошел дождь и я наслаждалась мокрыми, холодными прикосновениями своих штанов и туники.
У Рема опять плохое настроение. Он нервничает и волнуется – растущее беспокойство овладевает им, когда он думет о завтрашней встрече. Лицо Рема натянулось от беспокойства, глаза горят лихорадочным блеском.
Мы опаздываем на встречу. Наши защитники торопятся. В сумерках лесная дорога стала темнеть, и Палых приказал спутникам остановиться и сделать привал. Мы ушли в лес, легли, обнявшись. Ночь был звездная и тихая, я вижу, что ардорец никак не может избавиться от муторного смутного чувства.
– Мира, быть может тебе придется уйти с дороги, найти убежище в лесистых землях, находящихся на расстоянии, не далеко, всего полдня ходьбы.
– Рем, не дергайся, мы это уже проходили, ты не доверял нашим защитникам, а смотри, все хорошо, без них мы не справились бы. Завтра кузнец снимет с тебя мифрилы… Давай надеяться…
Рем зарычал, – Надежда – предательская эмоция! Не забывай, что самое умное – это осторожность. Мира, завтра ты с нами не идешь. – Я попробовала протестовать. Куда мне…
– Слушай меня, – прошептал мой мужчина, – ты будешь делать, как я говорю. Поняла? Сейчас не время для споров или своеволия. Ясно?
Я послушно кивнула, сосредоточившись на его дыхании, стараясь подавить пробуждающуюся панику.
– Вот то, чего мы будем делать, – твердо сказал он, глядя мне в глаза. – Мне придется пойти. С тобой я оставлю Лахана. Вы уйдете в сторону. Будете ждать сигнала. Не привлекай к себе внимания, чтобы не происходило. Если что-то случится, уходи на юг Креландии, как можно дальше от Ардора…
Я больше не хочу его слушать, он паникер, волнуется по пустякам. Я прижалась губами к его губам. Ох, такие мягкие. Ее губы были невероятно мягкими и нежными. И очень теплыми. Контакт был слишком мимолетным, но с другой стороны, он мог продолжаться часами и все равно оставался бы недостаточно долгим. Рем не хотел отвлекаться:
– Ты поняла меня? Я приказываю Мира – не высовывайся, молчи и выживай, – взгляд Рема стал жестким.
– Да поняла я поняла, хватит уже приказывать, поцелуй меня наконец…
Глава 5.3
Я жаждала, чтобы он погрузился в меня, в горячую темноту, пронзил, дальше и глубже, пока ничего не останется от наших «я», кроме пульсирующей крови и уже не принадлежащего нам дыхания…
Мы лежали на теплом плаще, изможденные, охваченные дремотой, похожей на легкий обморок. Сознание возвращалось к нам и снова отлетало, и мы опять растворялись в несказанном блаженстве; Он отдавал всего себя, остервенело, как будто в последний раз..
– Настоящая, горячая еда, кровать, размеренный режим. Ложиться спать вечером. Вставать утром. Шелковые платья, бесконечные улыбки, комплименты…Все считается само собой разумеющимся, пока не лишишься этого. Но Рем, мне ничего этого больше не надо, я намного счастливее здесь, на плаще в лесу, но с тобой, ты мой навсегда, моя любовь, моя жизнь. – Помолчала, – хотя в тех белых обтягивающих брюках ты смотрелся бы шикарно, да с помадой, пожалуй этого мне не хватает…
– Мира, я так люблю тебя. – Я согласно кивнула, плывя в сладкой дремоте. На душе у меня был мир, напряжение спало, и я наслаждалась покоем. – Я так схожу по тебе с ума, что готов даже те ужасные блестящие ретузики натянуть, губы и ногти накрасить.
– Ха-ха, очень смешно, чего ты понимаешь в красоте, мужчинка…
Начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Туманное марево колыхалось у земли, как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движение, которое было в воздухе, было тихое движение сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья.
Рем решительно подозвал Лахана, объяснил ему ситуацию. Тот кивнул головой.
– Поклянись сохранять ее жизнь даже ценой своей жизни… – Лахан опустился на колени, я отвернулась в отчаянии, отошла в сторону, не хочу слушать, что за бред! Рем совсем помешался от волнения, но эти вроде здравомыслящие мужчины поддерживают ардорца в его безумии, дают невообразимые клятвы. Рем одел мне на спину сумку с деньгами и драгоценностями, ласково гладил меня по спине, а я все всхлипывала, опустив голову ему на плечо, поцеловал и кивнул Лахану, мол «уводи».
Я потянулась и взяла в ладони его лицо:
– Любимый, возвращайся скорее.
Я посмотрела на их маленький отряд – все чрезвычайно собраны и серьезны, посмотрела, чем они вооружены, – просто, чтобы удостовериться, что этого достаточно. У креландцев были ножи, очень много ножей, притороченных к поясам, а еще – мечи, висевшие на перевязях, трое из них имели большие топоры, пристегнутые к поясам, несколько толстых дубинок с острыми шипами, а еще – арбалеты за спиной. Рем был вооружен только мечом и ножом, мне вспомнилось, как он говорил когда-то, давно-давно, что он не был воспитан как воин, он мог обращаться с мечом, но не очень умело. Я очень надеялась, что этого достаточно. Хотя, о чем я говорю, их шесть человек и один ардорец. Волнение Рема передалось мне, я готова была броситься ему в ноги и умолять не ходить туда.
Вернулся молодой Лотер, – все в порядке, они на месте, ничего подозрительного, можно идти. – Ухмыльнулся, – миледи Мира, не переживайте так, мы вернемся скоро… – Они ушли.
Лахан осторожно положил руку на мое плечо, – «пора» – мы пошли в сторону от места встречи:
– Все будет хорошо миледи, Мира, не плачьте, мы подождем в сторонке и снова встретимся с ними позже, когда милорд перестанет так волноваться…
– Но если ты так уверен, почему уводишь меня?
– Такова Его воля. Я обязан подчиниться.
Помотала головой. Ерунда какая. Мы ушли довольно далеко, остановились и прислушались – тишина. Меня всю трясло. Мой защитник развалился на траве и устало закрыл глаза:
– Полежим здесь пару часов и присоединимся к остальным. Я прислонилась спиной к дереву. Через какое-то время, я очнулась со смутным ощущением тревоги. Что-то не так…Напряглась, прислушалась, принюхалась…
Мне казалось, я слышу слабый шелест растущей травы. В минуту опасности меняется зрение, оно становится другим, не таким собранным и острым, но более широким. Будто видишь не только глазами, но и кожей. Видишь даже шорохи. Все тело становится чутким, оно слышит. И когда замираешь с приоткрытым ртом, кажется, что и рот тоже слушает и всматривается вдаль. ЧТО-ТО НЕ ТАК! Я почувствовала резкую боль в ноге, потом в боку и руке, в голове у меня зазвенело… Взмахнув ножом, я поняла, что я падаю… Посмотрела на пустую руку, у меня не было ножа! Это не мои чувства. С диким криком-всхлипом кинулась туда, к Рему. Боль обжигала ноги и спину. Надо торопиться… я вскрикнула и мир потемнел…
Я наслаждалась беспамятством. Красная волна острой боли, не моей боли, охватила меня и, кроме того, почти подсознательно, я чувствовала, что должна придти в себя и позаботиться о чем-то. По какой-то причине, которую я не могла осознать, голова моя качалась взад и вперед, еще увеличивая в ней боль; я попыталась удержать ее и не смогла. Может я в плену, может меня схватили? После очень недолгого, как мне показалось промежутка времени, я осознала, что, я не связана, меня кто-то несет на плече, моя голова болтается, ударяя кого-то по заднице. Я сползла ниже, кто-то проворчал, подтянул меня выше. Что произошло? Кто меня тащит? Куда? Мои спотыкающиеся мысли шли вперед, медленно, неуверенно. Где Рем? Что-то случилось с ним; помню, кто-то ударил его. Что еще? Кто-то ударил меня. Все произошло так быстро, что я и опомниться не успела. Позже я буду воспроизводить все снова и снова, растягивая момент до бесконечности, переживая его… снова и снова. Пытаясь найти ошибки, найти виновного, но сейчас… Я застонала, пошевелилась. Человек тут же остановился, осторожно снял меня с плеча, положил на землю:
– Миледи Мира…
Лицо у Лахана стало каким-то помятым. Казалось, за несколько часов он постарел на двадцать лет:
– Была засада… убиты… схвачены… – Мое воспаленное сознание выхватывало отдельные слова, – предательство… Милорд в плену… – Я кричала и вырывалась, ударил по голове, был приказ сохранить, сберечь…
В голове что-то взорвалось:
– Как ты мог! Ты ушел! Не помог, бросил своих людей, друзей! – У Лахана стал землистый цвет лица, и весь он был какой-то серый: – Это ты предатель!
– Владыка приказал, я не мог ослушаться…
– Какой Владыка! Что за чушь ты несешь!
Дальнейшее было как в тумане, наверное это из-за удара по голове, хотя и не сильного, но, видимо, результативного…Владыка… потомок Создателей… Великий маг… Связь со всеми ардорцами и теми кто признал его власть… Смерть… Предательство… Он меня предал – это была последняя капля в чаше моих горестей – насколько же он мне не доверял, что не рассказал… Мне показалось, что сердце у меня зашлось от мороза. В груди стало холодно, будто сердце сжала бесплотная рука. Боль продолжалась, ощущение холода не проходило. Холод остался и не отпускал – вот и все, Рем предал меня… какая же я идиотка! Я видела – и не хотела увидеть, знала – и не хотела верить…В голову и раньше приходили догадки, но я не придавала им большого значения. Верила, любила, доверяла…
* * *
Неторопливо потягивая пиво, я скольжу по залу взглядом изнывающего от скуки бездельника. За мокрой, облепленной мухами стойкой, волчком вертится трактирщик в грязном фартуке неопределенного цвета и в платке, повязанном на пиратский манер, над ухом. Трактирщик толст, но это не мешает ему делать одновременно добрый десяток дел: он поминутно заглядывает на кухню, проверяет готовность заказанных блюд, проворно разливает вино в глиняные кружки, то и дело вытягивает из-под фартука необъятных размеров платок и вытирает красную, бурно потеющую физиономию, при этом постоянно держит в поле зрения весь зал, каждую компанию, чтобы вовремя угадать назревающий пьяный скандал и принять меры. Вместе с тем трактирщик с чуткостью вслушивается в пьяную разноголосицу, выуживая такие разговоры, которые легко превращаются в монеты.
Между столами скользят тихие мальчики. Эти дети с голубыми тенями под глазами были заложниками, а трактир – тюрьмой, где их истязали, изматывали непосильной работой и побоями. Трактир набит креландскими солдатами, отдыхающими за кружкой пива. За соседним столиком сидит группа миррийских мужчин, их вид выдает в них воинов.
Я одета мужчиной. Лахан, верный клятве, данной Владыке, охраняет меня. Повсюду идут активные поиски рыжеволосой девушки, креландские солдаты толпами прочесывают окрестности. Я не волнуюсь, мне все равно, все внутри меня словно заледенело. Мы с Лаханом достигли Дюнкеф – небольшой город на пресечении Заротской дороги и Западного тракта. Отсюда наш путь пойдет обратно на юг.
Прошло уже три дня. Мы далеко отошли от места засады. Своего раба я не чувствую, даже не знаю жив ли он. Надо все забыть и выживать, убеждаю я сама себя. Надо двигаться дальше. Денег у меня достаточно, чтобы начать новую жизнь.
В этом трактире у Лахана назначена встреча. Он попросил меня посидеть в уголке, мой защитник не решается оставить меня одну. Когда вошли четыре мужчины, огляделись в полумраке трактира и направились к нам, сидящим у дальнего столика у самого камина, я напряглась, и Лахан тоже насторожился. Вперед выступил высокий седой старик. На нем длинная рубаха и штаны из оленьей кожи. На его смуглом от загара лице читается нескрываемое волнение. Мужчины бросали на меня косые взгляды, вопросительно смотрели на Лахана, – «кто это», – но никто от меня ничего не требовал – я расслабилась. Все уселись у нашего столика, заказали себе пива и начали шептаться. Я не прислушиваюсь, но все равно слышу обрывки их разговора:
– Перебили всех, кроме Владыки… – вспоминаю доброго Петера,
– Их лагерь в двадцати милях отсюда, по ту сторону Западного тракта…
– Около двухсот солдат, во главе герцог Томеррен, – вздрагиваю, втягиваю голову в плечи, хочется стать маленькой-маленькой…
– Много, не отбить…
– Предатель сбежал, позарился на деньги…
– Так что же теперь нам делать? – Да, выхода, похоже нет. Полная безнадежность. Не хочу больше их слушать. Смотрю по сторонам. Какие же миррийцы все-таки смуглые, темноволосые, с тяжелыми носами и толстыми губами, на мой взгляд, абсолютно похожие друг на друга. Интересно, а женщины у них красивые. Что они здесь делают?
Накануне войны креландские солдаты наводнили город. Я вижу, что поисками меня они оправдывают многочисленные насилия и издевательства. Вот подошли к девушке со светлыми волосами, щупают, с громким хохотом тянут в темный угол, убеждаться, что это не опасная преступница, сообщница пойманного мага… Раздается визг, я отвернулась, уткнулась в свое пиво. У них ведь приказ, а приказ освобождает от любой ответственности. Можно, стало быть, дать волю инстинктам. Передергиваюсь от омерзения. Рядом я слышу разговоры имперских солдат:
– Так ведь после войны наверно опять будут бабы, верно? – мужчина, которого все называют Хайе облизывается.
– Будут и бабы. Да и в Миррии они очень даже ничего…
– Вот житуха-то будет, забодай меня муха! – говорит Хайе, и лицо его оттаивает. – Помните Ардор? Тогда я подобрал себе миленькую молоденькую ардоречку, этакую, знаете ли, я люблю, чтоб было бы за что подержаться, и без долгих разговоров – в постельку. Эх, ребята, да я тогда, в Ардоре, целую неделю и штанов не надевал!
Все его собеседники молчат. Вздыхают. Слишком уж великолепна была эта картина.
Мороз пробегает у меня по коже. Может не только в любви все дело. Ну да, Владыка меня предал. Но ведь там целый народ страдает… Но это не мой народ, не моя война, или моя…Я запуталась. Я протянула руки к камину, пылавшему жаром. Я потеряла баланс. Рем разрушил мой мир и стал моим якорем, центром моей вселенной. А теперь я чувствовала, что где-то внутри меня что-то во мне треснуло и трещина становится все шире. Я предана всеми. Кажется, что к предательству можно привыкнуть. Но это не так. С каждым разом они причиняют все большую боль. Такую боль, что становится жутко. Кажется, будто с каждым разом ожоги все сильнее. И с каждым разом боль проходит все медленнее. Эта моя боль уже никогда не пройдет. Я подперла голову рукой. – «Не хочу больше обжигаться». Слабачка! Сижу и стону, ну не доверяет он мне и ладно, ну не любит. Как бы нам освободить друг друга от этого навязанной ошейником подчинения связи. На первом месте должны быть Долг. Сострадание. НЕ любовь.
Решено, попробую помочь этим людям спасти Владыку. Установлю с ним деловые отношения, снять ошейник с него и прощай – удачного правления, всех благ.
Мужчины так и не пришли к единому решению. Мы покинули трактир и направляемся к постоялому двору. Вечер окутал город, и теперь дымные сосновые факелы коптили его оживленные улицы. Город казался мне жутким зверинцем, где шумят скандальные таверны и мрачно зияют опасные проулки.
– Лахан, а почему в городе так много миррийцев?
– Так они все ищут Владыку.
Ну вот, а мы мучаемся, надо донести миррийцам, что Владыка в руках креландцев. Столкнуть их лбами друг с другом. Может в обшей суматохе мы и сможем вытащить Рема. Озвучила свою идею. Лахан задумался, подумал и убежал.
Я осталась одна, оглянулась: за мной никто не наблюдал. В свою комнату возвращаться не хотелось. Пошла в сторону рынка. Люди спокойно шли по улицам, торговые лавки яркими огнями привлекали покупателей. Для них всех вечер был такой безмятежный. Бесконечные лотки ломились от ваз, картин и мехов, фруктов и хлебов. Мимо меня шли простые люди – с обычными, такими прекрасными разговорами – о погоде, об урожае, о повседневных делах, о страхе перед войной. Мир и покой! Так выглядит мирная жизнь, размышляла я. Мирная жизнь, которой я не знаю; так выглядит беззаботность, которую я, счастливая, когда-то испытывала. Но в мыслях моих не было зависти. Хорошо, что такое еще существует.
