Текст книги "Цена предательства (СИ)"
Автор книги: Наталья Пафут
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)
Глава 5.4
Следующий день был наполнен хлопотами – покупка лошадей, оружия, одежды, одеял, медикаментов, куда ж без них, многочисленных обсуждений, уточнений маршрута. Весь план очень хрупкий, полон дыр, как решето. Существует огромное количество «но» и «если», сможем ли мы утащить Владыку из под креландских и миррийских носов. В каком состоянии Владыка, сможет ли он ехать на лошади. Я могла лишь сказать, что он жив – сердце бьется. В конце концов мы решили прекратить планировать и начать действовать, всем было очевидно, что надо было торопиться. Были оповещены миррийцы, что в креландском лагере находится плененный Владыка. Сначала меня собирались оставить в городе, но я настояла на своем присутствии, для этого мне пришлось открыть тайну моего браслета и связь между мной и Владыки. Наградой моего откровения было шестнадцать изумленных пар глаз. В результате была произведена молниеносная переоценка планов и приоритетов.
– Тогда понятно почему они не увозят Владыку, что было бы самым естественным. Они боятся удалить его от Госпожи еще дальше, расстояние убьет его.
– Чего же вы не говорили, миледи? Вы же находитесь на огромном расстоянии от Владыки так долго! – завопил предводитель маленького отряда сопротивления Завур.
Меня едва ли не зашкирку зашвырнули на лошадь и с невероятной скоростью мы направились к Западному тракту.
Я чувствую молчаливое осуждение моих спутников. Как же мучаю и подвергаю смертельной опасности их драгоценного Владыку. Был темный дождливый день в две краски. Всё освещенное казалось белым, всё неосвещенное – черным. И на душе у меня был такой же мрак упрощения, без смягчающих переходов и полутеней. Мне очень хотелось опять увидеть моего любимого, моего Рема, я страшилась за него, боялась увидеть, что с ним сотворил Томеррен и в то же время я страдала от его предательства и не хотела больше встречать этого незнакомого мне Владыку, не видеть бы его больше никогда, не слышать его льстивых лживых клятв и обещаний. Я должна выполнить свой долг по отношению к народу Ардора – вернуть им Владыку. Дышу, концентрируюсь на этой мысли. Долг и Сострадание…
Смеркалось. Мы подъехали к Тракту. На какое-то короткое мнгновение я остолбенела. Ни при каких условиях мы не смогли бы пересечь Великий Западный Тракт с Ардорцем! Креландские солдаты проверяли каждого проходящего по огромной дороге. В конец разбитая частыми военными передвижениями дорога представляла поток черной слякоти, через который не везде можно было перейти вброд. Имперские солдаты шли и шли по краям дороги, обходя и объезжая самые глубокие озера-лужи и колдобины. Тракт мы переходим в нескольких, очень удаленных друг от друга местах, к которым по обеим сторонам приходилось делать большие обходы. Несколько раз нас останавливали, мы докладывали, – мы охотники, идем в Хмурый лес за пушниной. Да, пошлину заплатим, да конечно, по двойному тарифу, да, несомненно, этот красивый нож нам не нужен, а мы и сами собирались подарить его доблестным героям, нет, девушек с золотыми волосами давно уже не встречали, а то мы были бы так рады, так рады… – все гогочут, я скрежещу зубами, – «мужики, чего с них взять».
Мы вошли в лес. Я уже четыре часа тряслась на конской спине, всю меня сковала усталость, задница молила об отдыхе, руки тряслись, посинев от холода, ноги так заледенели, что, мне казалось, заставь меня сейчас спешиться, и я упаду, не почувствовав своих стоп, на меня все больше и больше давит лесная темнота. Ночь выдалась очень холодной. Вокруг перекликаются ночные обитатели леса. Рядом со мной едет Лахан, ежечасно с беспокойством спрашивая о моем самочувствие. Я в ответ огрызаюсь. Мужчины поначалу планировали оставить меня в небольшом лесочке, на безопасном от сражения расстоянии.
– А как вы найдете этого вашего Владыку в большом лагере? Надеятесь, что его подвесят в центре на самом большом дереве с табличкой на груди – «Владыка»? Или будете каждую палатку проверять, любезно спрашивая: – «Владыка вы тут?» – я так устала, замерзла и вымоталась от переживаний, что у меня уже не было сил быть вежливой, я сочилась от яда и хотела выплеснуть свое раздражение на ком-нибудь.
– Миледи, а чем вы сможете помочь? – спросил Завур – этот высокий пожилой мужчина держался подчеркнуто вежливо, хотя мне было очевидно, что я ему не нравилась.
– Я могу почувствовать своего раба, – я видела, что это слово не понравилось моим сопровождающим, ну как же, я же говорю о великом Владыке, ох как я его ненавижу, этого Владыку… – своего РАБА я найду в любом месте. Я и сейчас чувствую направление, надо идти вон туда, – я указала рукой в темноту. Мужчина недовольно кивнул.
– Близко подходить нельзя, лагерь охраняют караульные, они меняются каждые три часа, – доложил один из мужчин.
Едем дальше. Наконец мы спешились. Дальше пойдем пешком, до лагеря не далеко. Плащи мы оставили в седельных сумках, на нас черные, неприметные одежды. Легли, дальше ползем, я вся мокрая, вымазалась в грязи, на зубах хрустит земля. Перед нами креландский лагерь. Началось ожидание. Начинался рассвет, похолодало, по земле стелился промозглый серый туман. Меня всю колотит – от холода и от страха. Мы так отчаянно спешили. А сейчас все словно остановилось. Мы все наготове, как затишье перед бурей… Я помню, Рем как-то рассказывал однажды, что когда солдаты на смерть идут – они поют, а перед этим плачут, но самый страшный час в бою – час ожидания атаки. Помнится, я тогда ему не поверила, посмеялась, что ардорцы все же странные существа, а теперь… Теперь я поняла… Все вокруг меня было нереальным, паника охватила меня, я еще никогда не видела как разумные существа убивают друг друга. Смогу ли я пошевелиться в решающий момент? Надо отдохнуть, сердце в моих ушах стучало так громко, что я боялась привлечь караульных этим грохотом. Я закрыла глаза. В моей голове звучала торжественная музыка, которая становилась все громче и отчетливее. Что это? В лагере торжества? Приехал император? Я в ужасе оглядываюсь вокруг, мои помощники лежат на своих местах, не проявляя признаков волнения. Надо успокоиться. Наконец, я поняла, что это было во сне…
Солнце поднялось уже высоко, и утренний туман растаял. Клокочущий северный ветер нес белые клочковатые облака, хлопал флагами и знаменами на темно-зелёных палатках. Лагерь ожил – то и дело появлялись всадники. Вдоль широкой утоптанной многими ногами дороге тянулись груженные повозки в центр лагеря и пустые – в обратном направлении. Я вздрогнула, мне показалось, что я увидела Томеррена, он подошел к поляне, где под большим деревом стояла самая главная палатка. Зашел внутрь. Туда-сюда ходили солдаты. Сколько же их тут. Эта последняя мысль погасила надежду… Мы ждем. Ничего не происходит. Может миррийцы и не нападут вовсе… Глупая идея, что я делаю здесь? Я должна скакать по направлению к югу, в тепло и безопасность… Ледяной вечер, ночь… Лагерь освещается факелами. На площади у центральной палатки с толстой ветки свисает ремень, на котором подвешен закрытый сверху фонарь, бросавший на траву круг неяркого света, неразличимые во мраке деревья шелестят.
Тут на луну наплыло большое облако, а когда она вынырнула, мы все услышали конский топот и увидели темные силуэты всадников, быстро скачущих со стороны Тракта. В свете луны поблескивали наконечники копий и мечей. Где-то в креландском лагере запела труба – «Атака!». Число нападавших трудно определить, но мне кажется, что их намного больше, чем имперских солдат. Мои сопровождающие было вскочили, но были остановлены повелительным жестом Завура: – «Рано еще». Мы, напряженные, ждем.
И в это время раздались дикие крики. Ряд за рядом надвигались нападающие миррийцы, что-то выкрикивая гортанными голосами, вражье войско росло, разливалось по лагерю, раздался звон мечей, жуткие хлопки ручных орудий. Имперские солдаты, ошеломленные внезапным нападением, рассыпались по лагерю, как искры, разнесенные ветром. Все смешалось, непонятно кто где. Ряды защитников лагеря сломались, люди в страхе разбегаются, некоторые бросают оружие, хватают орудия, другие, громко крича, бегут на врага. Вспыхнул пожар. Миррийцы – маги менталы, атакуя, заставляют противника чувствовать сильнейшую панику, снова перегруппировываются, снова атакуют, креландцы палят из ружей душераздирающими, рвущими уши залпами, прорываясь через строй противников, оставляя их умирающими и вопящими.
Запах крови, пороха, мочи лошадей и навоза переполнял нас. При каждом залпе орудий падало все больше нападающих. Лагерь наполнился криками, стонами, возникла неразбериха… Пришло наше время. Мы, как тени, выходим из леса, двигаемся вдоль края лагеря, я, под защитой моих шестнадцати мужчин, ищу палатку, в которой находится мой раб, следую зову, госпожа всегда найдет своего раба. Вдруг раздался свист и что-то грохнуло недалеко от нас. На меня прыгнул Лахан, от тяжести его тела я рухнула на землю, больно ударилась коленями, оцарапала ладони. Что же он все не слезает с меня! Дышать нечем. Вдруг тяжести больше нет, Завур протянул руку и схватил меня за локоть. Рывком поставил на ноги. Я пошатнулась и, вероятно, упала бы, если бы он меня не удержал. Я в ужасе уставилась на мертвое лицо молодого парня – Лахан защитил меня ценой своей жизни. Я застыла, сдерживая горький ком, который подступал к горлу, и глотая слезы. Я еще не видела мертвых лиц, и Лахан, черноволосый красавец, своими широко раскрытыми глазами и мертвенной бледностью вселял ужас в сердце. Сейчас меня вытошнит. Мужчины вокруг меня что-то кричат, я ничего не слышу, звон в ушах нарастает. Кто-то ударил меня по щеке – Завур… Меня толкают, идем дальше. Почти все вокруг горит, но несмотря на это, стоит какая-то странная звенящая тишина, это наверное от шока, подумала я – слышен был только треск огня – ни криков, ни шума боя, ни лязга оружия. Густо летели стрелы. Пробегали какие-то солдаты с широко открытыми ртами…То и дело вспыхивала земля от взрывов орудий. Звон в моих ушах не смолкает… Лагерь засыпан обломками, усеян телами убитых. Мы аккуратно обходим их, перешагиваем. Меня поддерживает Завур. Мои защитники один за одним пропадают. Я остановилась, уткнувшись лбом в темно-зеленую палатку:
– Он здесь;
Завур кивает головой, длинным ножом разрезает плотный материал, мы залезаем внутрь.
Глава 6
Рем
Когда сознание возвратилось, я лежал на большой поляне. Плечо болело, похоже на колотую рану. Череп проломлен не был, но голова раскалывалась от боли. Рядом на коленях стоял Палых, лицо его было окровавлено. Нас окружали креландские солдаты, готовые, судя по лицам, на все… Я, мотая головой, стараясь прогнать туман, сел, один из солдат поскочил и молча ударил меня по лицу, толкнул ногой, заставив лечь снова. Вновь полилась кровь, я остался лежать, не делая больше попыток подняться.
– Двое, – раздался недовольный голос Томеррена. – Это все? Где женщина? – Я довольно ухмыльнулся, судя по моим ощущениям, моя Госпожа уже далеко и быстро удаляется. Хоть в чем то я преуспел.
– Их было восемь, – громыхнул солдат. – Четверых мы убили, когда брали их, пятый умирает. Еще один здесь, – он кивнул на Палыха, женщины не было.
– Добить, – распоряжение выполнено молниеносно, около меня упал Палых. Это все из-за меня. Из-за меня, да простят меня Создатели.
Солдаты заломили мне руки и поставили на колени. Я посмотрел на брата. Он был одет в креландский красно-белый доспех – на предплечьях, покрытых широкими кольчужными кольцами, виднелись знаки отличия – офицер, высоко поднялся однако. Пронзительные серо-голубые глаза сверкали из-под блестящего шлема. Томеррен изменился – побледнел, похудел, синяки под глазами и осунувшееся лицо выдавали крайнюю степень усталости. На моих глазах лицо Томмерена стало напоминала созревший помидор. В глазах его плясала ярость:
– Где твоя Госпожа, раб? – я не мог сдержать победной улыбки, как приятно смотреть в это лицо, искривленное от гнева, он проиграл и было очевидно, что он это понимал.
– Ты, ничтожество, погубил принцессу! Думаешь ты победил?
Давай Томеррен, давай, торопись, если тебе еще есть что сказать. Я чувствую нарастающую боль, начинается спазм. Моя госпожа удаляется. Он это увидел, его лицо перекосилось еще больше…
– Но, подожди! Через пару часов она будет у меня в руках! И тогда, братец, я сам позабочусь о тебе. Ты еще будешь ползать передо мной на коленях и умолять прикончить тебя – если еще сможешь говорить!
Мира, только будь в безопасности, я чувствую нарастающий жар, она все дальше и дальше. Тяжело не иметь понятия, где она, не знать, что с ней случилось. Возможность ее потерять ужасает… Я чувствовал, будто был смертельно ранен, хотя руки и ноги не были сломаны, а грудь не пронзено пулей или клинком. Но только не сердце. И если она сможет спастись, если она продолжит свою жизнь без меня, все будет нормально. Единственное, чего я хочу – чтобы она была жива и в безопасности. Беги Мира, беги моя любовь.
Гул в моей голове нарастал. Томеррен что-то еще кричал, резко повернувшись, он с размаха ударил меня по лицу. Стальная броня перчатки рассекла мне губы, но я уже ничего не чувствовал…
Мой мозг поразил удар неизмеримой силы. То, что я испытал раньше, во дворце, когда император Дарко забирал меня в темницу, удаляя от моей Госпожи, было как слабенький огонек спички по сравнению с блеском молнии. Боль нарастала. Я почувствовал, что задыхаюсь. Не хватало воздуха. Я горел. Глаза выкатились на орбит. Я утратил всякое представление о времени. Казалось, что на свете не осталось ничего, кроме боли. Боль жила во мне, пронизывая все мое существо, уничтожая время, заполняя все пространство. И наконец я погрузился в сладостное небытие.
И вот оно – возмездие настанет,
«Предатель!» – дождь тебя наотмашь бьет.
«Предатель!» – ветки хлещут тебя по лицу.
«Предатель!» – эхо слышится в лесу.
Ты мечешься, ты мучишься, грустишь.
Ты сам себе все это не простишь.
И только та прозрачная рука
Простит, хотя обида и тяжка.
И только то усталое плечо
простит сейчас, да и простит еще,
И только те печальные глаза
простят все то, чего прощать нельзя…
(Е. Евтушенко)
Мира
В палатке было темно. Единственным источником света была та небольшая дыра, прорезанная Завуром. Я огляделась, мне потребовалось несколько минут, чтобы привыкнуть к полумраку, после яркого дневного света. Наконец я увидела, что Завур склонился на чем-то в середине палатки. Подошла, сердце забилось быстрее, что я там увижу, – «Это он»
– Он более или менее в порядке? – спокойным голосом спросила я, хотя мне хотелось кричать.
Рем лежал на боку, его ноги были связаны, руки крепко стянуты в запястьях и локтях, я видела, как Завур перерезал веревки, перевернул Рема на спину. Его рука со стуком упала на землю, голова безвольно качнулась. Казалось, что он не дышал и был уже мертв. Завур укутал тело раба с головой в откуда-то взявшийся в его руках темный плащ, легко поднял, забросил безвольную ношу на плечо.
– Пойдемте миледи
Мы покинули темное помещение. Снаружи бой продолжался. Мы, стараясь двигаться незаметно, маленькими перебежками передвигались от палатки к палатке. Наши защитники уничтожали попадавшихся на нашем пути креландцев или миррийцев. Вот уже кромка леса недалеко. Осталось только сделать последний рывок через относительно пустое и просматриваемое пространство. Побежали. Раздался свист и грохот. Кажется я потеряла сознание ненадолго. Очнувшись, я обнаружила, что сижу на заду, опираясь руками о землю; ящика, мимо которого я бежала, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала мимо, а другая, так же как и сама я, лежала на земле и пронзительно протяжно визжала. Я очумело помотала головой. Обернулась назад – Завур уже добежал до леса, скрылся. Ко мне подбежал один из нашего отряда:
– Миледи надо бежать, скорее!
Я сидела на земле, смотрела на молодого человека. Как мне стыдно, за все это время путешествия я даже не узнала их имен. Все я закончилась. У меня не было больше сил. Он продолжал что-то кричать, тянул меня куда-то. Я смотрела на него и молчала, но с места не сдвинулась. Раз остановившись, я уже не могла идти дальше. Внезапно я почувствовала, как сильно я устала. Весь день напролет я не ела, две ночи не спала. И теперь, в промозглой сырости глубокой ночи, я чувствовала смертельную усталость.
– Бегите, спасайтесь, Милорд, я тут чуть-чуть полежу, – я легла, – я вас догоню…
Мужчина вдруг схватил меня и бегом понес к лесу, я положила ему на плече свою голову и провалилась в темноту…
Не представляю сколько прошло времени, очнувшись, я обнаружила себя сидящей на лошади, я почувствовала, что сзади меня кто-то сидит, кутает меня в одеяло и обнимает одной рукой. Мне тепло и приятно. Я потерлась щекой о широкую грудь мужчины:
– Рем, как хорошо, мне такой кошмар опять приснился, ты, поганец, опять меня бросил…
– Миледи, вам уже лучше? – раздался сзади меня приятный баритон.
Я с визгом попыталась оглянуться:
– Эй, эй, осторожнее, вы так нас уроните…
– Кто вы?
Мужчина усмехнулся:
– Меня зовут Ромел, я вас вытащил из того лагеря.
– Где Рем?
– Кто?
– Ммм, да, извините, где Владыка? – Оглянулась. Наступил хмурый, темный день. Эта безрадостная темнота угнетала.
Ромел кивком указал на что-то позади нас, я быстро обернулась и увидела всадника, осторожно пробирающегося по роще, это был Завур; перед ним на седле находилось что-то большое и закутанное. Я хотела было броситься туда, потянула поводья, рука Ромела остановила меня, наконец я услышала, что пытался мне втолковывать:
– Он не умер, по крайней мере был жив, когда мы его принесли в лес, нам нельзя останавливаться. Пропажа Владыки уже должна быть очевидна. Погоня вот-вот может начаться. Надо торопиться.
Мы почти бесшумно двигались по темному лесу, только уздечки позвякивали еле слышно. Мужчины не вели разговоров, соблюдая величайшую осторожность. Мы выбрались на лесную дорогу, лошади перешли на рысь; меня подбрасывало в седле, отбивая всякое желание беседовать, даже если бы кто-то изъявил желание меня слушать. Я потеряла счет времени, то засыпая на плече Ромела, то вновь просыпаясь.
Немного погодя мы остановились на каком-то перекрестке, Завур и лысый начали о чем-то негромко совещаться – лошадь Завура, несшая двойной груз, не хотела стоять на месте и беспокоилась. Я обернулась к Ромелу что-то спросить и я увидела на его рубашке огромное пятно крови.
– Вы ранены! – воскликнула я. – Надо остановиться, вам нужна помощь!
– Нет нет, все в порядке, совсем чуть-чуть осталось и мы остановимся на привал, надо убедиться, что Владыка вне опасности.
Через несколько часов мы остановились. Группа наших спасателей спешилась с лошадей, в изнеможении свалившись у края дороги. Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами плащей и пламя зашипело и затрещало. Мужчины начали готовить сытную похлебку.
Завур откинул покрывало с головы Рема, я в дикой тревоге посмотрела на него. Внешний вид ардорца удивил меня. Каждая черточка, каждая линия его тела свидетельствовали о перенесенных страданиях, но я пока не заметила телесных повреждений.
– У него рана на плече и спине, шишка на голове неопасная– после короткого осмотра сказал Мавус, выполняющий в нашем отряде роль лекаря. – Плечо надо зашить, держите его, впрочем, он, кажется, не чувствует боли, – добавил он, поглядев на мертвенно-бледное лицо Рема и его запавшие глазницы. Свежий синяк красовался у него на скуле. – А так он в полном порядке.
Я с сомнением посмотрела на своего раба, на «все в порядке» он не выглядел точно. Надо сказать, некоторые из виденных мною мертвецов выглядели лучше его, но грудь Рема ровно вздымалась и опадала, а угрожающий зеленоватый оттенок кожи исчез. Веревка, перерезанная Завуром все еще болталась на запястьях Рема, он лежал без рубашки и я видела свежие следы на локтях, его запястья покраснели и распухли. Мавус достал все необходимое для сшивания ран, я, чувствуя, как подкатывает тошнота при виде иголки, стягивающей рваные края раны, отвернулась.
Пока остальные занимались своими обязанностями, я прошла немного вниз по лесной тропинке и свернула в сторону, где я неожиданно вышла на небольшую поляну. Я медленно шла в густых травах, доходивших мне до колена, потом остановилась, дабы подставить лицо под вечернее, темно-желтое солнце.
Я знала, что не справляюсь. Намного легче было ненавидеть того незнакомого мне Владыку на расстоянии. Представлять, как я буду держать его на дистанции, что не буду ничего чувствовать, кроме ненависти и разочарования от предательства. Но теперь, увидев его, зелено-бледного, моего Рема, мне казалось, будто я чуть не понесла невосполнимую утрату, чуть не упустила что-то бесконечно мне дорогое из-за собственного безрассудства и неосторожности. Меня почему то переполняло чувство вины и облегчения. Страх и боль, связанные с событиями последних дней, отступили. Мне хотелось обнять своего раба, раствориться в нем, слиться с ним в одно целое. Нет, он предал меня, обманул, я не могу ему доверять, у него там, в Ардоре куча женщин, он приблизил меня к своему священному телу Владыки только потому, что я его Госпожа и ему так легче контролировать меня, а я дура такая…Больше всего мне хотелось остаться с Ремом наедине и целовать его, и обнимать его до скончания времен… Слабачка…Мямля…
Ко мне на поляну вышел Завур.
– Миледи, мы вас потеряли;
– Как Владыка?
– Все нормально, надеюсь, скоро он придет в себя
– Завур, я очень вам благодарна за наше спасение. Мы планируем идти в Ардор, нам надо пересечь Хмурый лес…
На лице Завура опять появилось напряженное, злое выражение, которое я уже видела несколько раз. Все таки за что-то он меня так ненавидит.
– Нет;
– Простите?
– Владыка и его Госпожа останутся под нашим контролем и будут выполнять наши распоряжения.
В голове у меня пронеслось множество мыслей. Удивительно, сколько можно передумать за одну секунду!
– Что происходит? Вы кто?
– А где вы находитесь? В Креландии? – Я судорожно кивнула, прижал кулаки к груди, мне вдруг стало очень холодно, я тряслась. – Грязный тиран, этот псевдо-великий император Дарко завоевал наше королевство Савааор тридцать лет назад. Не знаете? – Я помотала головой. Савааор, да, что-то припоминаю, было дело.
– Наше королевство было захвачено, народ уничтожен. Вы, креландцы, убивали мужчин, угоняли наших женщин. Вы брали их в плен и насиловали. – Завур покраснел от гнева, он навис надо мной и кричал, выплевывая слова мне в лицо. – Моя страна наводнена грязными креландцами. Но теперь все изменится. К нам в руки попал сам Владыка ардорский, великий маг. Под нашим руководством он разрушит Креландию, Миррию, Вередию и воссоздаст великий Савааор. Ты, его Госпожа, будешь приказывать ему.
– А что, если я не соглашусь? Вы перережете мне глотку? – спросила я, ненамеренно обостряя ситуацию.
Завур помолчал, посоображал, взвешивая возможности, и ответил спокойно:
– Конечно нет. Я буду тебя пытать, на глазах раба. Хочешь, чтобы я это сделал? Лахан перед смертью успел нам рассказать про трепетное отношение Владыки к своей Госпоже.
Он шагнул ко мне, и я поспешно отступила. Я ничуть не сомневалась, что он так и поступит. Его взгляд остановился на моей груди, словно задумавшись «стоит ли оно того», и чтобы я могла получить более ясное представление о тех прелестях, которые он может сделать со мной на глазах раба. Он взял меня за горло, сжал его и, всряхнув, приложил меня со всего размаха о дерево. У меня перед глазами заплясали звездочки:
– И не думай, я посмотрю, что ты слабая девушка, я ненавижу креландцев. И тебя тоже ненавижу маленькая сучка. Ты ведь тоже принадлежишь к ним, к этой шайке убийц; это твой народ уничтожил мою страну, креландцы преследовали меня и моих братьев, гнали, лишили жизни наших матерей и невест.
– Но Владыка, он не виноват ни в чем, сейчас страдает его народ, объединитесь, помогите себе и ардорцам…
– Дор-р-р-рогуш-ш-ша, – ответил Завур с утрированно раскатистым «р» и долгим «ш», мне наплевать на Ардор. Через день мы выйдем к своим, Владыка будет закован в цепи и будет послушным как котенок, а не то кто-то будет расплачиваться… – Он снова ударил меня спиной об дерево:
– Не натвори глупостей креландочка и мы сработаемся…
Когда он исчез, я увидела у края поляны Ромела – Завур оставил мне охрану. Я не увидела ни капли жалости в его хмуром лице. Я вздохнула-всхлипнула, перекатилась на спину и с трудом села. Ко мне еще не вернулась способность мыслить.
Надо двигаться. Ноги не слушались. С трудом пододвинула одну ногу, потом другую. Встала. Меня шатало, я оглянулась, ища опоры. Села на камень, опустила плечи и положила голову на руки. Долгое молчание наступило в лесу, такое долгое, что птицы осмелели и, перекликаясь одна с другой тоненьким писком, принялись носиться над поляной за последними насекомыми лета. Что же делать.
