Текст книги "Цена предательства (СИ)"
Автор книги: Наталья Пафут
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 31 страниц)
Глава 3 Поражение
Зачем за Вергилием следом кругами познанья
Идти сквозь кромешную чащу исканий, сомнений,
Нести баснословную нежную тяжесть иллюзий
В мельканьи теней, как в тумане, любви первозданной
Пытаться найти, задыхаясь, Единственный образ?
Как хочется жить! Но как страшно и как одиноко!
Как больно утраты, паденья оплакивать кровью…
Бессмысленных жертв грубой чёрствости, глупости, зверства —
Не счесть.
И по венам сквозь нас равнодушное время
Водою из Леты течёт в бесконечность, и снова
Обратно – отчаянье, блажь, откровенье, усталость…
Но не избежать мне дороги, ведущей по следу…
Николас
На следующее утро прискакал Зак на взмыленной лошади. Он пребывал в чрезвычайном волнении.
– Быстрее, собирайтесь! Уходим! – мы выскочили из дома, встревоженные;
– Имперцы ищут нас, их там тысячи. Они мелким гребешком прочесывают предгорья. Они не начали наступления, нет, – кричал он возбужденно размахивая руками как ветрянная мельница, – они направили всю армию сюда, о Создатели, да что же вы застыли, двигайте ваши задницы, я их опередил на считанные минуты…Они тащат за собой свои огромные орудия…
– Мы схватили наши скромные пожитки, собираться нет времени, вскочили на коней,
– Откуда они узнали только где нас искать, – пробормотал Лукас,
– Да уж нетрудно, наверное догадаться где мы прячемся, – возразил ему Томеррен, скача рядом, осунувшееся лицо его было желто. Он, видимо, не спал эту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Позади нас ударил снаряд. Лошади испуганно подскакивают. Через несколько минут разрывается еще один, на этот раз ближе. Сай спокойно произносит:
– Сейчас нам дадут жару. Откуда ж они знают куда направлять свои орудия? – все слишком заняты своими испуганными лошадьми, чтобы отвечать. Мой скакун делает отчаянные попытки меня сбросить, я держусь изо всех сил.
Обстрел начался. Рем падает с ошалевшей от громких разрывов лошади. Мы останавливаемся, окружаем наследника. Мы пытаемся отойти в сторону леса, в спешке пытаясь сориентироваться куда нас занесла погоня. Следующий снаряд уже накрывает нас. Мы падаем ничком на землю. Кто-то кричит. Над лесом поднимаются зеленые огни. Фонтаном взлетает грязь, свистят осколки. Шлепающий звук их падения слышен еще долгое время после того, как стихает шум разрывов.
Где-то с оглушительным треском упал снаряд, взорвавшийся на яркие синие огни. В промежутках между разрывами слышны чьи-то крики.
Наконец грохот стихает. Огонь пронесся над нами, теперь его перенесли западнее. Мы решаемся поднять голову и осмотреться. В небе трепещут красные ракеты. Наверно сейчас будет очередная атака.
На нашем участке пока что по-прежнему тихо. Я сажусь и треплю лежавшего рядом Лукаса по плечу:
– Очнись, друг! На этот раз все обошлось.
Он растерянно оглядывается. Я тороплю его:
– Надо двигаться.
Он садится, его лицо все в грязных разводах, глаза выпучены. Постепенно он приходит в себя. Вдруг он краснеет как маков цвет, на лице его написано смущение. – Как я испугался.
Где-то рядом хохочет Томеррен,
– Трус! Истинный защитник наследника Владетеля. В штаны небось надул?
Раненые лошади. Я еще никогда не слыхал, чтобы лошади кричали, и мне что-то не верится. Это стонет сам многострадальный мир, в этих стонах слышатся все муки живой плоти, жгучая, ужасающая боль.
Снова атака, грохот орудий имперцев.
Перед нами разверзлась трещина. Дождем летят комья земли. Я ощущаю толчок. Рукав рубашки вспорот осколком. Сжимаю кулак. Боли нет. Но это меня не успокаивает, – при ранении боль всегда чувствуется немного позже. Я ощупываю руку. Она вся в крови. Тут что-то с треском ударяется о мою голову, так что у меня темнеет в глазах. Раздается дикий рев и хлопок, какая-то темная волна захлестывает меня и гасит сознание. Это Рем ответил преследователям, послав в них силовую волну.
Прихожу в себя, меня тащат Зак и Томеррен, держа под руки.
– Куда тебя угораздило, Николас? – кричит Зак, на ходу ощупывая меня.
Я пока не в силах ответить, мотаю головой, пытаясь прийти в себя, бешено вожу глазами; я еще слишком слаб, чтобы говорить. Перед глазами пляшут веселенькие яркие круги. Мы куда-то бежим. Я ничего не понимаю. Бешенный бег, хриплое дыхание.
Со стоном падаем на поляне, усыпанной цветами. Сай осторожно разрезает рукав моей рубашки, моя кровь заливает его руки. Я с трудом сдерживаю стон. Подбегает Крастон, пытается исцелить ее.
– Спокойно, спокойно, сейчас тебе будет легче. Нет времени на полное исцеление, я остановлю кровь, избавлю от боли.
Приходит долгожданное онемение, руку я не чувствую.
Мы снова отправляемся в путь. Растянувшись цепочкой, мы молча бредем в затылок друг другу. Нас опять ведет Сай. Я с трудом, качаясь от потери крови, еле плетусь вслед за Ремом.
Солнце показалось на чистой полосе из-под тучи, ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного летнего утра. Мы шли. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной темной грозовой туче, стоявшей над нами. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрезая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались сзади выстрелы орудий.
Вдруг что-то случилось; Крастон ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Убит, произносит Адриан, наклоняясь над ним. Грохот орудий приближается, нас настигают. Мы побежали.
Сзади нас слышен топот креландских солдат. Громкими хлопками стреляют их ручные орудия. Лиэм падает, встает и бежит дальше, намного медленне, он ранен. Принимать бой нет смысла, их слишком много. Рем останавливается, смотрит внимательно на преследователей – дрожит земля, между нами появляются глубокие трещины, толстые деревья падают в глубокие проломы, небо разрывается молнией, мы оглушены, сокрушены тягучими раскатами грома… Рем зеленеет, шатается, спотыкаясь на каждом шагу он бежит дальше. Наследник подарил нам драгоценные несколько минут, ребята подхватывают Лиэма… Бежим, тяжело проламываясь через кусты. Нельзя останавливаться. Нам надо спасти наследника, даже ценой наших жизней. Внезапно лес заканчивается скалистым берегом горной речкой, которая с грохотом срывается со скалы огромным водопадом. Мы резко останавливаемся, дальше бежать некуда. Недалеко от нас с жутким грохотом разрывается снаряд.
Несмотря на потрясение от грохота, я удержался на ногах. Мысль и чувства ускорились в сотни раз. Во мне одновременно принималась и перерабатывалась информация с разных сторон, я слушал, видел, воспринимал десятки важных образов, давал на них ответы, отвергал, принимал – все сразу. Я видел как кричал Рему Адриан яростным голосом: – «прыгай, Рем, прыгай!», я видел перекошенное лицо самого Адриана, он, отдаленный от нас несколькими футами, начал сражаться с первыми имперцами, выбежавшими из леса. Взмахами рук, он ронял деревья на головы креландцев, сзади начался пожар, работа Зака, на бегу выхватывающего меч.
И тут же я увидел посиневшего, задыхающегося от долгого бега Лиэма, обвисшего на руках Рема, он был ранен в ногу и оставлял за собой кровавые пятна. Огромная волна вражеских солдат обрушилась на Зака и Сая, и, крича проклятия, они боролись с превосходящим в разы количеством врагов. Я, шатаясь, приготовил меч, мечтая не потерять сознания и не стать легкой добычей напавших на нас имперцев. Вышел вперед, готовя магический удар, противников разбросало в разные стороны. Голова закружилась сильнее. Кровь потекла из вновь открывшейся раны на виске.
Все это запечатлелось в моей памяти единой картиной, оно, вероятно, и было единой картиной, ибо совершилось в десятые доли секунды. Я зарычал от непереносимого бешенства. Все мои помыслы были сконцентрированы на одной мысли: «Убить! Убить!» И, до нестерпимости сжав всю свою энергию в узкий, как луч, пучок, я снова ударил им по наступающим врагам. Они не упали, обливаясь кровью, но лопнули, как мыльный пузырь, по которому хлопнули палкой. Взрыв, взвившийся столб огня и дыма, падающие куски плоти и брызги крови – вот и все. Я кинулся к Рему. Лиэм, бледный, пошатывался на плече Рема, глаза его были закрыты, он был в забытьи.
– Николас! – простонал Томеррен подбегая к нам.
– Спасай брата, нас окружают, быстрее, надо прыгать в водопад!
К нам подбежали Зак и Сай. Адриан остался лежать там, где его в грудь сразил снаряд орудия.
Мой взгляд упал на лежащего в нескольких футах Лукаса. Пронеслась быстрая мысль – мертв. Я дико закричал его имя. Лукас вздрогнул и сел. В его глазах появилась мысль.
И тут снова показались имперцы. Они ползли сразу со всех сторон, выбегая из объятого огнем леса. Их собиралось все больше, они подползали и накапливались, выстраивались полукругом, неторопливо приближались. Я понимал их план, в основе его лежал нехитрый расчет – окружить и схватить нас живыми.
Я зашатался, теряя сознание и, перед тем как рухнуть, успел увидеть, что Лукас, выпятив руки в сторону приближавшихся имперцев побежал к ним и ударил по врагам первой и последней в его жизни силовой волной, сметая солдат в стороны, эта жертва дала нам шанс прыгнуть со скалы в водопад. Этого я уже не видел, за мгновение до этого я, бессознательный, упал Саю на руки.
Я уже не видел, как имперцы окружили Лукаса, били и ломали его, пытаясь схватить живым. Я уже не видел как он хрипел нам, чтобы мы бежали, голос его обрывался – его душили, он отчаянно бился, отвлекая креландцев на себя, давая нам так необходимые секунды.
Сай схватил меня и прыгнул в рокочущий водопад, туда же вслед за ним болтая ногами в воздухе полетел Томерен, Рем, крепко держа Лиэма, и замыкал Зак.
Рем
Нам повезло. Мы не разбились об острые камни, вывалившись из водопада. Мы, раненные и обессильные, не утонули в ледяной воде, быстрая стремина утянула нас вниз по течению, отряды имперской армии нас потеряли. Когда мы, поддерживая друг друга, шатаясь вылезли из воды, сил у нас хватило только на то, чтобы вытащить чуть подальше от края воды бессознательного Николаса и мало чего понимающего Лиэма. Хрипя и стеная, мы лежали наполовину в ледяной воде, наполовину на каменном берегу. Солнце уже полностью спряталось в черной туче, отдыхавшей на гребне юго-западных гор; в ущелье, куда мы свалились стало темно и сыро. Река, пробираясь по камням, где мы лежали, ревела глухо и однообразно.
Черные мысли молотом стучали в висках, они ушли, они умерли, братья, друзья, Адриан – добродушный здоровяк, гениальный, все понимающий Лукас… Они все умерли из-зи меня и за меня. Я проклинал свою кровь и священность. Терзавшее меня отчаяние разрешилось диким приступом. Я упал на землю и рыдал, и кусал ее в бессильной ярости, и бил ее кулаками.
Рядом плакали друзья.
Сай тяжело встал;
– Надо позаботиться о раненных. С Николасом совсем плохо.
Эта мысль заставила шевелиться. Зак перевернул на спину лежащего без сознания друга. Руки Николаса безвольно разметались в разные стороны. Рана на руке, спешно залеченная Крастоном в лесу, снова открылась. Голова безвольно запрокинута, мокрые волосы покрыты кровью, на его виске видна огромная рана, из которой сочится кровь, стекая по его волосам, смешиваясь с водой на скале, широким ручейком стекая в реку. Его лицо за пределами кровавого пятна было белым, как молоко. Дыхание судорожное, с рваными всхлипами. Ничего хорошего.
– У него три раны, – судорожно сглатывая, докладывет Зак после быстрого осмотра, мне с ними не справится, отрывает низ своей рубашки – эти повязки прикроют их, – накладывает самодельные бинты на руку, но мы видим, что кровь вытекает из-под повязки. Я затягиваю ее покрепче, тогда Николас стонет, не приходя в себя.
– Это все, что я могу сделать. Нам надо идти…
Следующий Лиэм, он уже пришел в себя. У него повреждена нога, Зак перетягивает ногу, чтобы остановить кровь.
Томеррен сидит на земле, с трудом шевеля головой, в его взгляде нет ни одной мысли, он в шоке. Я присаживаюсь рядом с ним на корточки, он смотрит на меня и не может сфокусировать взгляд;
– Брат, ты ранен? – спрашиваю;
Томеррен только кивнул. Обветренные, потрепавшиеся губы трудно было разжимать.
– Нет, нет. Все в порядке. – я облегченно вздыхаю.
Мы идем. Я помогаю Лиэму, он почти висит на мне, Сай, Зак и Томеррен поочереди несут Николаса. Мы идем, шатаясь, спотыкаясь на каждом шагу.
О, эти долгие часы! Я слышу хрип Николаса. Сколько же времени нужно человеку, чтобы умереть? Я, который может разрушать и уничтожать целые материки, не могу спасти одного любимого человека! Да будь проклят этот дар! Я ведь знаю: его уже не спасти. Мой лучший друг! Сначала я еще пытаюсь убедить себя, что он выживет, но в середине этого сумасшедшего пути этот самообман рухнул, разлетелся во прах, сметенный его предсмертными стонами.
Мы его не донесем…
Тучи, преследующие нас весь этот безумный день, наконец настигли нас и низвергнулись потопом над нашими склоненными головами. Идем… Монотонно раскачиваемся, монотонно сипит-стонет Николас, он умирает, идем, монотонно идет дождь. Идем… Вода льется на наши головы и на головы убитых Лукаса, Адриана, Крастона и наших товарищей, она льется в наши сердца. Она стекает с наших лиц – это дождь, это не слезы, это соленый дождь, мужчины ведь не плачут…Идем…
Была уже совсем ночь когда мы дошли-доковыляли до ардорской армии. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. Мы все-таки дошли до наших. Грязные, мокрые, поверженные. Последние часы хрипящему Томеррену пришлось нести Лиэма, я уже не мог сделать ни шага. Зак нес неподвижное, мертвое тело Николаса, Сай полунес меня, всем телом опиравшегося на него, нес великого наследника – Владыку.
Николас
Николас! – звал меня голос. – Николас! Николас! – голос Владыки, – Николас, сожри тебя Создатели! – это уже кричит Зак.
О, меня зовет Рем – Владыка. Надо подчиниться. Я хотел откликнуться, хотел сказать, что жив, все слышу. повинуюсь «Я, кажется, ослеп и полностью парализован, но в остальном все, все хорошо! – хотел крикнуть я этому властному голосу. – Я сейчас встану, не зовите так отчаянно, мне тяжело! – думал я. – Оставьте меня в покое!» – молил я молча.
Мне казалось тогда, что мысль моя четка. Сейчас я понимаю, я десять раз умирал, и десять раз меня возвращали к жизни, пока я сам – сперва неуверенно, потом все настойчивее – не стал цепляться за нее.
– Николас! – взывал ко мне голос. – Николас! Вставай, Приказываю!
Голос не оставлял меня. Голос, требующий повиновения, он держал меня. В темном внешнем мире ничего не было, кроме этого голоса, он и был всем этим миром. Тесный, кричащий, беспокойный мир. И я наконец откликнулся на его призыв. Я открыл глаза.
Около кровати сидели Рем и ребята. Они напряженно всматривались в меня.
– Он приходит в себя! – сказал Томеррен шепотом.
Я снова закрыл глаза. Я измучился, поднимая броневые плиты век. Мне надо было отдохнуть от затраченного усилия. Я снова стал погружаться в блаженную темноту – отдых, отдых… Но во мне надрывался все тот же голос Владыки: «Николас! Николас!». Я застонал.
– Перестань! – прошептал я, снова раскрывая глаза.
Зак молча плакал, Сай тоже утирал слезы. Только глаза Рема гневно горели, я сразу почувствовал свою вину, что все еще лежу тут. Внешний мир внезапно расширился и замолк.
– Друзья, Господин! – сказал я и попытался подняться.
– Лежи! – сказала Зак. – Тебе нельзя двигаться, Николас. И, сукин ты сын, мы очень рады, что ты вернулся. Рем жег меня взглядом. Улыбнулся мне. Мой друг– мой Господин.
Я облегченно откинулся на подушку. Я жив, я вернулся.
Рем
Зима, третий год войны. Мы теперь двигаемся с ардорской армией. Вся армия охраняет меня. Я думаю, не будь меня здесь, мы бы скорее выиграли б эту войну. Слишком много энергии и времени уходит на то, чтобы убедиться, что моя драгоценная персона будет в безопасности. Генералы, мои друзья, простые солдаты совершают бесконечное количество мнипуляций, передвижений по охране моей персоны.
Я никогда не остаюсь один, всегда вокруг меня по крайней мере пятьдесят охранников, готовых заслонить, оттолкнуть, поймать снаряд врага своим телом. Я спокоен. Моя священность – это моя ноша, я должен нести ее достойно. Моя магия и мое желание сражаться очень портит жизнь нашему военному руководству и моим друзьям. В этой борьбе меня поддерживает только Томеррен. Теперь, окруженный едва ли не большей армией охранников, чем сама ардорская армия, сопровождаемый толпой магов целителей, готовых подхватить мое хрупкое тельце, тут же залечить любую царапинку, не дать пролиться драгоценной крови, если мне позволяют ударить по врагу, то взойти на место удара, мне разрешается только после тщательной проверки местности, после мрачного одобрения сурового Зака, повторного одобрения серьезного Сая. Меня едва ли не на руках вносят к месту боя, челюсти моих охранников сведены в нервной судороге, у них бледные угрюмые физиономии, пальцы рук сжаты на мечах. Ужас.
Несомненно, явление полуживого наследника Владыки, окровавленного, безжизненно свисающего с рук таких же умирающих от ран и черной усталости горстки друзей, было шоком для всей ардорской армии. Это полностью парализовало все наши боевые действия на несколько дней, едва ли не вся армия была лишь занята вознесением молитв Создателям о благополучном заживлении всех царапин Владыки. К сожалению, никакие целители не могут восстановить энергетическое истощение, вызванное применением разрушительной магии. Так что в течение трех следующих дней ардорская армия не была боеспособна. Спокойствие восстановилось только когда мрачные целители, тревожно хмуря серьезные лбы, позволили мне явить свой священный лик перед взволнованными солдатами Ардора.
Главнокомандующий ардорской армии Тфуль никак не мог смириться с тем, что наследник находится в такой близости от боевых действий. Будучи несомненно чрезвычайно умным военночальником и признавая очевидную пользу от моих ударов, тем не менее, он всячески старался ограничить уровень моего участия в войне. Для ардорца Тфуль был невысок ростом, очень худ, но ширококост, грубого, здорового сложения, с широким тазом и костлявыми лопатками. Лицо у него было очень морщинисто, с глубоко вставленными светло коричневыми глазами. Волоса его спереди у висков, очевидно, торопливо были приглажены щеткой, сзади заплетены в седую косу сложного плетения.
Утро, ранее, морозное, Тфуль, беспокойно и сердито оглядываясь, вошел в палатку, где временно размещался наследник и, соответственно, военный штаб ардорской армии. Видя меня, сидящего на стуле у стола просторной палатки, он, неловким движением придерживая меч, обратился к Заку с разрешением побеспокоить наследника. Ему, видно было, как можно скорее хотелось окончить поклоны и приветствия и сесть за дело перед картой, где он чувствовал себя на месте. Он пришел ко мне с гениальной идеей, которая, я не сомневаюсь, изменила ход войны.
Это был план нового подхода к войне с креландцами, который он придумал, наблюдая за особенностями ведения боя имперцами и конечно, учитывая наличие у них огненных орудий. План основывался на том, что операционная линия врагов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу креландцам, нужно было воздействовать на их слабые края, тыл и сообщения. Тфуль начал разъяснять свой план Николасу.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что мы прорвем их; дайте мне пятьсот человек, я разорву их, это верно! Эту новую систему он называл – партизанская.
– Ну что это такое? Продолжай. – поддержал его Зак.
Тфуль покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом умном, старом лице главнокомандуещего), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между хребтом Мэдиссона и северного окончания линии фронта – Медвежьего зуба. Тфуль жил в этих краях и знал хорошо местность.
Одним из самых осязательных и выгодных отступлений от так называемых правил войны, по мнению Тфуля, есть действие разрозненных людей против людей, жмущихся в кучу. Такого рода действия всегда проявляются в войне, принимающей народный характер. Действия эти состоят в том, что, вместо того чтобы становиться толпой против толпы, люди расходятся врозь, нападают поодиночке и тотчас же бегут, когда на них нападают большими силами, а потом опять нападают, когда представляется случай.
План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Мы с восторгом поддержали эту идею.
Я, со своей стороны, настаивал, что буду наносить разрушения врагу с разных сторон. Наша задача, по моему мнению, должна состоять в том, чтобы, хаотически и быстро передвигаясь вдоль линии фронта, заходя то спереди, то с боку, то сзади, наносить быстрые неожиданные удары по креландцам, постоянно появляясь в другом месте. Наиболее слабым местом в этом плане, по моему мнению, было то, что наша группа становилась совершенно автономной, я не хотел, чтобы большое количество людей знало о том, где я планировал ударить. Эта идея вызвала волну протеста. Как всегда единственным, кто оказался на моей стороне, был верный Томеррен. Я почувствовал волну благодарности к нему в тот момент.
– Ты понимаешь, тупица, – горячился громкий Зак, – после прошлого провала нашей тайной миссии, было решено, что мы были жертвой предательства! – он вскочил и начал мерять огромными шагами палатку. – Слишком много людей знало о наших планах, о том где и, главное, кто ты! Мы так и не нашли предателя.
– Слишком опасно – поддержал его Николас.
Я заметил, что после того трагического сражения, ребята очень изменились, они как будто прибавили тридцать лет, их лица осунулись, постарели. Только Томеррен оставался неизменным шутником.
– Я так полностью поддерживаю Рема – он ободряюще хлопнул меня по плечу, – Рем обладает наимощнейшей магией – это спасет весь Ардор, – я согласно кивнул. Мы прекрасно справимся малой группой, на этот раз будем более осмотрительны, – я опять согласно кивнул. – мы сидим здесь, окруженные взволнованными охранниками, как малые дети! Прихлопнуть всех этих гадов одним ударом, – он ударил кулаком по открытой ладони, – Рем, брат, не слушай этих трусов, обожглись один раз и поджали дрожащие хвосты, – он широко улыбнулся, – давай раздавим их, хлопотно убивать каждую вошь в отдельности, если их у тебя сотни. Эти твари не такие уж мягкие, и давить их ногтем в конце концов надоедает.
Я заметил, что Николас, слушая эту пламенную речь мрачнел больше и больше.
– Мне не нравится, – повторил Зак, Лиэм согласно кивнул;
Тфуль задумчиво собрал складки на своем высоком умном лбу.
– Рисковано, – сделал он вывод;
Томеррен с вызовом ждал моего ответа. Я молчал. Спорить с ними было бессмысленно. Я думал.
– После гибели Лукаса и ребят… – взволнованно начал было Лиэм
– Кстати, о несчастном нашем друге Лукасе, – перебил его Томеррен. Вы все повторяете, что он погиб, нет, помните, он пропал – остался там, кто видел его мертвым, как мы все видели очевидную смерть Аддриана? – Зак скривился. – Думаю, никто не усомнится, что я с охотой отдал бы собственную жизнь ради его спасения, – продолжал Томеррен. – Но если уж с полной откровенностью, то лучше и для нас, и для всего Ардора, если Лукас погиб в борьбе с имперцами.
– Ты отдаешь отчет в своих словах, Томеррен?
– Полностью отдаю. Лукас слишком много знает о наследнике – уважительный кивок в мою сторону. – Зато он не знает, что такое пытки – физические и нравственные. Я уверен, что креландцы в совершенстве владеют техникой допроса… Вы меня понимаете? Нам нельзя оставаться здесь, Лукас точно сказал им как Рем работает, его слабости и сильные стороны; нам надо уйти в неожиданное для Лукаса место, которое он не сможет выдать даже ментальному магу! – Томеррен торжествующе обвел всех озорными глазами.
И на это я не ответил. Я уже думал о судьбе, ожидавшей Лукаса, если он жив. Милый и гениальный, взбалмошный и добрый, он меньше любого из нас был способен вынести насилие и муку. Но сомневался ли я нем, нет. Я, в отличие от Томеррена знал, Лукас скорее умрет, чем выдаст. Даже тот факт, что он являлся носителем Армадила и знал намного, намного бальше среднего ардорца, не беспокоил меня.
– Сказать тебе, кто ты? – взорвался Зак, вскакивая с места – Ты гад паршивый, вот ты кто! – Зак с перекошенным от бешенства лицом, вцепился в воротник Томеррена и тряс его как тряпичную куклу,
– Я уже давно хотел тебе это сказать, – выплевывал он, продолжая трясти брата. – Лукас никогда, слышишь придурок блаженный, никогда не предаст Рема! – Все всочили. Николас пришел на помощь стремительно бледнеющему от злости Томеррену. Зака оторвали, оттащили на безопасное состояние. Никто не спросил Томеррена о его самочувствии, после его слов, между ним и ребятами появилась незримая стена брезгливости.
– Сильный такой да, Зак, – сплевывая кровь из разбитой губы, прошипел Томеррен, весело и как то дико ухмыляясь, – Ты ж герой, устоял бы во время пыток, ни слезинки не уронил бы… – а затем, как то неуместо, по моему, вдруг добавил, – посмотрил каким ты будешь героем, когда… – не договорив, он, резко развернувшись, вышел-выбежал из палатки.
Воцарилась тяжелая тишина.
– Знаете, – тихий голос задумчивого Николаса прозвучал неуместно громко – я даже не хочу думать о том, что это он только что тут сказал про пытки и про посмотрим… Пророк тоже мне…
Я недоуменно пожал плечами как взрогнул, ну всякое бывает со всеми, нервы там, наверное у Томеррена…
В итоге этого совещания, уже без Томеррена, о создании нашего отряда было решено окончательно, а я, в свою очередь, одобрил идею Тфуля, горячо поддержаной ребятами, что отряд должен будет состоять из по крайней пятидесяти лучших бойцов и магов. Никому, однако, не понравилась идея, что отряд будет действовать самомтоятельно и автономно и, главное, без поддержки ардорской армии. Тут уж ничего не помогло, ни хмурый взгяд наследника, ни праведный гнев, ни шантаж и угрозы, ребята стояли плечом к плечу насмерть против одного меня священного. Скрепя сердцем, чувствуя свое поражение, я согласился, что мы будем действовать под поддержкой армии, переходя вдоль линии фронта, и выходя на передовую лишь для магического удара.
* * *
Конец зимы. Наши усилия наконец начали приносить положительный результат. Имперская армия дрогнула. Остановилась почти на подступах к столице Осгилиану. Начала отступать.
Уж солнце начинало прятаться за снеговой хребет, когда мы въехали в Таурскую долину. Мы неутомимо погоняли лошадей, чтоб успеть до ночи взобраться на Таурскую гору и с утра ударить по отступающему, но все еще огрызающемуся противнику. Славное место эта долина! Со всех сторон горы неприступные, красноватые скалы, обвешанные зеленым плющом, желтые обрывы, исчерченные промоинами, а там высоко-высоко белоснежная бахрома снегов, а внизу Серена, обнявшись с другой безыменной речкой, шумно вырывающейся из черного, полного мглою ущелья, тянется серебряною нитью и сверкает, как змея своею чешуею.
Вот уже неделю мы преследуем медленно отступающую креландскую армию. С болью смотрю я вокруг – то, что сделали имперцы с еще вчера изобильным краем. Отступая, имперцы сожгли города и деревни. Когда-то в красивой долине зеленым озером колыхались пышные травы, а пересекающая ее Серена уже здесь, в своей середине, была глубокой и сильной рекой, так как ее питали бесчисленные источники и ручьи, стекавшие с гор. Земля у ее берегов была жирной и плодоносной.
Сейчас все здесь изменилось.
Долина выглядела сумрачно и печально, в ней стояла тишина, нарушаемая лишь плеском воды в камнях. Дым и пар тяжелыми клубами плыли над землей и залегали в ямах. Мы скакали молча.
Вся линия фронта находится в постоянном движении. Креландцы нехотя, огрызаясь залпами орудий отступают. Я насылаю на них наводнения, землетрясения, камнепады. Этой ночью мы пытаемся выяснить обстановку. У нас сравнительно тихо, поэтому мы слышим, как за линией обороны противника всю ночь катятся тяжелые обозы с орудиями, безостановочно, до самого рассвета. Кат сказал, что имперцы не отходят, а, наоборот, подводят войска, – войска, боеприпасы, орудия. Мы планируем очередной удар.
Кат – маг-целитель, новый член нашей команды, за считанные дни ставший душой нашего отряда, человек с характером, умница и хитрюга, – ему сорок лет, у него смуглое красивое лицо, ярко голубые глаза, широкие покатые плечи, и необыкновенный нюх насчет того, когда начнется обстрел, где можно разжиться съестным и выпивкой, и как лучше всего укрыться от неприятеля.
– Они даже деревья сожгли – потрясенно проговорил Зак.
Мы взобрались на холм и, пораженные остановились…перед нами открылась заброшенная деревня…
– Я их ненавижу, я их ненавижу… – монотонно, как заведенный шептал Лиэм;
Николас молчал – весельчак и заводила в прошлом, готовый на любые озорства, он на спор мог даже подкоротить косу Владыки, свисавшую с трона, на котором он гордо восседал, принимая заморских послов. Теперь же озабоченная хмурая складка не сходила с его лба, миндалевидные темно-оранжевые глаза были постоянно настороженно задумчивы. И сейчас он только поджал губы.
На ветвях деревьев висят убитые ардорцы – не солдаты, это гражданские – в большинстве своем женщины, старики и дети. Между стволом и одной веткой застряла голая девушка. Следы надругательства видны на ее теле и тел других женщин и даже детей.
В прошлом густонаселенная местность, пуста, война сделала свое дело. В этой и во всех других деревнях и городах, встречавшехся нам, не осталось больше поселян. И везде, насколько хватало глаз, стояли деревья с развешанными на них мертвыми, голыми ардорцами. Птицы клевали трупы, ветер раскачивал и крутил тела.
– Прощальный подарок креландцев – с ненавистью процедил Сай, на его сером, изрезанном морщинами лбу выступили крупные капли пота. Он думал о своей жене с дочкой. Не постигла ли их такая же участь.
– Почему они все голые, – прошептал Кат, – я понимаю женщины, но и мужчины… – он судорожно всхлипнул;
– Искали Армадил скорее всего, – с отвращением сказал Николас, – твари…
Странный звук послышался над нашими головами. Вспугнутые нашим внезапным появлением, огромная стая галок, оторванная от их пиршества, поднялась над нами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе.
А потом наступила тишина… Эта тишина – причина того, что счастливые образы прошлого цветущего Ардора пробуждают не столько желания все вернуть, сколько печаль, безмерную, неуемную тоску. Оно было, но больше не вернется. Оно ушло, стало другим миром, с которым для нас все покончено. После этой войны, после того, что мы увидели наш прежний, счастливый мир уже никогда не вернется.
