Текст книги "Цена предательства (СИ)"

Автор книги: Наталья Пафут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 31 страниц)

Глава 2 Захваченный Осгилиан

Николас

Нас, связанных вместе, гнали в столицу. Руки у нас были скованы, а веревка вокруг щиколодки связывала нас с тем, кто шел позади. В течение трех ужасных дней к нам присоединялись пленные ардорцы, со священным ужасом взиравших на скованного Владыку, шедшего первым. Многие ардорцы были ранены. Если кто-то останавливался, тут же подъезжал креландец и хлестал его кнутом. Вся наша одежда была вымазана грязью и кровью. Нас кормили и поили один раз в день, по вечерам, когда нам разрешали остановиться на непродолжительный отдых. Разговаривать нам не разрешалось. Да и не о чем было говорить – боль терзала наши души.

Мы проходили мимо поверженной ардорской армии, мимо сгоревших городов. Мы проходили через сожженные деревни, пробираясь между остовами обугленных домов и трупами висящих на яблонях голых ардорцев.

В эти дни, можно сказать, так и не рассвело. Небо вокруг медленно светлело, но солнце не показывалось. Черное стало серым, и краски не возвращались в мир.

Через два дня между Троманем и Яснегоркой мы влились в огромный поток пленных – простонародья, их гнали со всех концов Ардора. Увидев нас, несмотря на хлысты и окрики солдат, все останавливались, уступая нам дорогу, и вставали на одно колено, почтенно склонив голову перед своим Владыкой. Рем, бледный до синевы, с почерневшими от запекшейся крови губами, скованный по рукам и ногам, с огромным белым мифриловым ошейником, шел, высоко подняв голову. Глаза его пылали темно красным, скулы остро выступали над впалыми щеками – так величаво Рем никогда еще не выглядел. Поверженный Владыка вел свой народ.

Один день до Осгилиана.

Весь небосклон заволокло дымом. Он поднимался от великой ардорской столицы, пачкая черными кляксами голубое небо, огни пылали от горизонта до горизонта.

Осгилиан – странный, красивый, величественный, драгоценный город! Мостовые выложенны чистейшим белым мрамором. Каждый дом Осгилиана поражает своей особой индивидуальной красотой. Тут дом из розового кварца, легкомысленно устремляется хрустальной крышей ввысь, подмигивая кокетливыми воздушными балконами, другой, из голубого опала, его белый балкон поддерживается сверкающими в лучах солнца кварцевыми колоннами. Еще один опирается на могучие малахитовые колонны, балкон третьего весело играет бледной зеленью изумруда. Осгилиан поражает обилием красок, прекрасными драгоценными мозаиками на стенах домов и дворцов, хрустальными, кварцевыми, золотыми крышами.

И конечно в центре Осгилиана дворец Владыки. Его видно издалека – он светится слабым матовым хрустальным сиянием. Сам дворец как-будто качается на небесных облаках, его фундамент вырезан из светло-голубого лазурита и увенчан молочно-пенными перьями облаков горного хрусталя. Белоснежные мраморные колонны устремляются бесконечно ввысь. Весь дворец облицован голубым и белым кварцем. На остроконечной хрустальной крыши на солнце блестят алмазы. Основная часть с парадной лестницей его изогнута подобно месяцу. Здесь цвет хрусталя постепенно сгущается, становится теплее, а огромные окна светятся как розовая жемчужина. Высокий балкон поддерживается резными колоннами из розового кварца.

Внутри дворец поражает красотой, мраморные стены, великолепные просторные залы, широкие занавески мерцают, как будто сотканные из огненных голубых опалов.

Осгилиан всегда был сверкающим как драгоценный камень в бесценной оправе. Но не сейчас.

Мы вошли в поверженный город.

Вокруг все было в черном дыму – горели дома и лавки. Где-то пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица людей, бегающих по улицам Осгилиана. В дыму мелькали черные фигуры людей, и из-за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики, хохот. Везде, куда ни кинь взгляд совершалось насилие. Женщины, дети лежали на земле, на скамейках когда-то прекрасных аллей и парков, их окружала толпа доблестных завоевателей, похотливо смотрящих на счастливчиков, громко одобряя и подгоняя их.

По краю мостовой полз, притягиваясь на руках, стонущий ардорец с раскроенным черепом. Снизу шагом в ряд ехало несколько конных хохочущих креландцев. Они возвращались с конца улицы, куда их завлекло преследование.

Справа от нас два креландца несли брыкающуюся рычащую от отчаяния девушку ардорку, уложив ее на белоснежных мраморных ступеньках, бородатый имперец с хриплыми протяжными стонами начал трудился меж ее ног, от мощных толчков которого все маленькое тело девушки содрогалось, по белым ступенькам полилась алая кровь, другой, ожидая своей очереди, терзал ее соски мокрым красным ртом.

Со всех сторон горели костры. Дым костров, в которые бросали все лишнее, ел глаза. Креландские солдаты брали нагие тела ардорцев за руки и ноги и, раскачав, забрасывали в огонь.

Трудно поверить, чтобы люди, как бы низко они ни пали, могли дойти до таких пределов жестокости и разврата. Кто ж они такие, что ж за звери они эти имперцы.

Рема куда-то уволокли. Нас же бросили в смрадную тюрьму. Отворив железную дверь, ступив в вонючее помещение, первое, что мы увидели была скрюченная фигура в углу. Когда существо подняло свою голову, мы увидели, что это был Лукас. Его лицо побледнело и чудовищно осунулось, глаза смотрели дико, в нем мало чего осталось от того сильного и красивого гениального Лукаса.

Нас сковали по рукам и ногам так, что мы не могли ни встать, ни лечь. Ножные кандалы крепились к стене. В камере стало тесно.

– Так это правда, – прошептал Лукас, – я до конца не хотел верить, даже после смерти Владыки, даже когда Томеррен пришел ко мне и сообщил, что Рем схвачен и Ардор повержен… – он судорожно всхлипнул, – это конец, да? Рем он…Владыка тоже… – он не мог это произнести, сухие, без слез рыдания сотрясали его тело.

– Но как! Почему!

Зак сидел в неудобной позе, положил голову на колени, слова его звучали глухо,

– Томеррен, братец, мать его…

– Но почему!!! – на этот вопрос никто не знал ответа.

Мы потеряли здесь счет времени, нам не давали пищу или воду.

Мы услышали скрежет открывающейся металлической двери. В нашу камеру защел Томеррен.

Он выглядел великолепно – чистый, с аккуратно заплетенной косой, высокий, стройный, одетый в красный имперский мундир и белые обтягивающие его стройные ноги брюки. На нем были высокие сапоги из мягкой, хорошо выделанной кожи, широкий пояс с вставками из темных рубинов, плечи покрывал плащ из бледно-красного шелка. Он с озорной улыбкой осматривал нас хмурых, грязных, поверженных у его ног.

– Ну что ж, друзья, приветствую нас, – радостно провозгласил он. – Ну чего ж вы молчите, а, – он пнул Зака ногой, – а ты, герой, где ж твой громкий голос! Ну ничего, с тобой, друг, я поговорю скоро лично, мы с тобой все вспомним и вспоминать будем очень долго…

Зак, не желая доставлять ему удовольствия, молчал.

– Почему, Томеррен, почему, – тихо спросил из своего угла Лукас.

– Хочешь знать почему, – Томеррен попытался рассмотреть Лукаса, – ничего не вижу в этой темноте, он хохотнул, – ну как вы тут сидите, не понимаю, и вонища такая..;

– Почему спрашиваешь – это вы все меня создали, я ваше творение, – счастливо заявил он.

– Да и я сам Творец!

Я удивленно посмотрел на него, – «совсем свихнулся от счастья».

– Да, да, друзья, это небывалое по силе чувство быть Творцом истории. Вы все жили, суетились, мечтали, лепили свою глупую музыку, рисовали свои глупые картины! – Он стал ходить по нашей маленькой камере,

– Вы, кичились своей духовностью, своей двухтысячелетней историей, все такие великие носители Армадила не замечали меня маленького, ущербненького, ха, ха, – он зашелся в счастливом смехе, – а тут я, смешной зверек, пригретый великим Владыкой, ахнул как великое откровение в самую гущу вашей жалкой обыденной жизни. Я гениален! – Томеррен все больше возбуждался – Я разрушил все! – Так неуместно и несвоевременно только самое великое! Я велик! Я вас всех уничтожил! Представляете, друзья, я лично, вот этими руками, – он замахал руками в воздухе, – перерезал горло Владыке. Это чистый экстаз, это лучше секса! Я потом два дня не смывал его кровь с рук! – мы в ужасе уставились на Томеррена. – Вы, вы все меня создали, не замечали, не уважали! И Маришка ваша растоптала мою душу, насмехалась надо мной, Рем, жалостливый придурок, так трогательно заглядывал мне в глаза, когда отказывал мне в Армадиле! Ненавижу! – вскричал он.

– Зато теперь я счастлив, – я их всех имею каждый день, знаете, за последние два дня в Ардоре не осталось ни одной девственницы, ну почти, – он захихикал, вся креландская армия работает над этим.

Сай зарычал.

Томеррен гордо посмотрел на него:

– Я счастлив! Я так счастлив! А что такое счастье? Насыщенная, наполненная гордость. Я теперь лучше, могущественнее всех на свете!

– Вы все виноваты! – продолжал он, – Если б все меня любили, я в себе нашел бы бесконечные источники любви. Зло порождает зло; первое страдание дает понятие об удовольствии мучить другого; идея зла не может войти в голову человека без того, чтоб он не захотел приложить ее к действительности: идеи – создания органические, сказал кто-то: их рождение дает уже им форму, и эта форма есть действие; тот, в чьей голове родилось больше идей, тот больше других действует.

Мы молчали потрясенно.

Томеррен счастливо улыбнулся, – ну чего вы все угрюмые такие а? А я за вами пришел, – он потер руки, – у нас тут мальчишник наметился, вот, думаю, а друзья то, скучают наверное. Император разрешил пригласить и моих товарищей.

С этими словами он махнул рукой кому-то сзади. В нашу темницу вошли солдаты, отстегнули нас, и пинками и тычками заставили идти за Томерреном. Нас вывели на улицу.

Солнце давно село, и только серебристый месяц освещал неверную дорогу. На темном небе мелькали звезды. Нас вели ко дворцу.

Спотыкаясь из-за узких ножных кандалов мы вошли в малую колонную залу дворца. Несказанной красотой славится малый зал, мы часто бывали приглашены сюда на прекрасные балы, организованные Лариоттой, мамой Рема. Многочисленные колонны были украшены изысканными резными орнаментами, полы и стены вырублены из разноцветного мрамора, вниз с потолка спускались похожие на деревья серебряные светильники. Можно было бы сказать, что место это не извне освещается солнцем, но что блеск рождается в нем самом: такое количество света распространяется в этом прекрасном помещении. Чистым золотом выложен потолок, соединяя с красотой и великолепие; соревнуясь в блеске, его сияние побеждает блеск камней. С той и другой стороны – две галереи; и у них потолок является куполом, а украшением золото.

По приказу Томеррена нас привязали к огромным мраморным колоннам, заведя наши руки назад, заставив прижаться к резным колоннам спиной. В зал ввели Рема. Я с тревогой осмотрел его – вздохнул облегченно, не заметив новых повреждений на Владыке.

К Рему подошел довольный Томеррен:

– Для тебя братец я приготовил самое главное место, центральное, чтоб все видно было… – он весь светился от счастья, едва не пританцовывал, но глаза его были страшные, злые, в них угадывался сгусток враждебной воли, ненасытной алчности, радости от вида жертв, попавших в ловушку, из которой им не выбраться. Улыбаясь, Томеррен непрестанно облизывал красные губы.

Рема также как и нас заставили встать спиной к центральной колонне и также приковали. У других колонн я заметил других ардорцев – все знатные граждане, военные – маги, носители Армадилов. Все с волнением смотрели на Рема.

Я оглянулся, посередине прекрасной залы установили огромный стол. Туда-сюда сновали креландские слуги. Центр стола был заставлен многочисленными бутылками с различными винами, несомненно взятых из подвалов Владыки. Вдоль стен установили многочисленные скамейки, пуфики, диваны, собранные по всему дворцу. Явно готовились не к балу, меня трясло от волнения, во всей атмосфере приготовления витало что-то нехорошее. Человек пятьдесят креландских офицеров заполнили залу, собирались группами, пили вино из высоких хрустальных бокалов, что-то весело обсуждали, тут и там раздавался хохот, на нас смотрели торжествующе и как-то грязно, обещая чего-то очень гнусное. В углу заиграла музыка. Наконец все многочисленные колонны малой залы приобрели своего прикованного владельца. Принесли малый трон Владыки, установили его на небольшом постаменте-пьедестале, нервное напряжение усиливалось.

К нам вновь подошел Томеррен, его глаза возбужденно блестели.

– Ну все, мы готовы! Все в сборе, ждем только его Величество императора Дарко. – он оглянулся назад в явном нетерпении;

– Это частная вечеринка, так сказать, среди друзей, и вы приглашены в виде исключения. Это честь, гордитесь, друзья мои. – Он подошел к Заку, – но некоторые из вас не всегда могут сдержать темперамент и я попросил придворного мага помочь вам, всем ардорцам соблюдать приличия.

Он махнул рукой в сторону первых колонн, где какой-то старик с длинной седой бородой переходил от одного прикованного ардорца к другому, по тому как они неподвижно застывали, было очевидно, что он наводил заклинание стазиса. Так, переходя от одного к другому, он подошел к Лиэму, Заку, те застыли, будто приклеившись к своим колоннам, к Рему, ко мне.

Имперский маг был высокого для людей роста, худощавый, в черном одеянии-накидке. Длинная седая борода, массивные брови свисали над острыми пронзительными глазами. Большой крючковатый нос, тонкие, сурово поджатые губы. Он быстро подошел ко мне, что-то пробормотал и я ощутил горячую волну, пролетевшую по моим венам, она зародилась где – то в макушке и как обжигающий, все сметающий шквал пронеслась вниз, кончики пальцев на руках закололо, колени вдруг выпрямились, голова поднялась… и все прошло, я не чувствовал больше своего тела, все что я мог – это смотреть вперед. А маг уже ушел дальше, к следующим заключенным.

Но вот толпа офицеров вдруг всколыхнулась, произошло какое-то одновременное движение, торопливый топот, солдаты встали в две колоны, образовав узкий коридор, заиграла торжественная музыка, в зал быстрой походкой вошел император.

Я несказанно удивился, увидев императора, сначала подумал, что – то не так с ним, и только через несколько минут осознал, что он был одет в мягкие брюки и халат! Отделанный драгоценными камнями, конечно красно-белый, но совершенно не подходящий для торжественного празднования халат. Дарко быстро прошел к трону. В его руках был огромный кубок.

– Друзья, – громко сказал он, – мы победили! Звери повержены!

Раздались громкие ура, виват! Император выпил вина.

– Эта война была долгой и кровавой, – продолжал император, – мы потеряли много достойнейших товарищей, грязные звери использовали против нас черную магию, – убийственный взгляд в сторону Рема, – но мы справились, мы очистили мир от этой страшной угрозы!

– Так давайте же веселиться! Здесь собрались самые близкие, самые дорогие мои друзья и соратники, без вам мы бы никогда не пришли к победе, я пью за друзей, – проревел он;

– За друзей! За Великого Дарко! – прокричали в ответ, выпивая вино, слуги торопятся наполнить бокалы вновь;

– Мы приобрели нового друга, благодаря его помощи мы схватили черных магов, – взмахом руки он призывает Томеррена подняться на пьедестал, – благодаря ему мы взяли оплот ардорцев – Осгилиан, Слава!

– Слава! Слава! – в ответ;

– Я приготовил для вас подарок, – император дает знак солдатам у дверей.

За дверями застучал барабан, музыка снова заиграла, быстрее, чем прежде. Двери открылись. За спинами офицеров я не видел, что происходит. Креландцы приветственно закричали. Через несколько секунд я увидел и понял, что император Дарко имел в виду под подарком. Волосы встали у меня дыбом, я в ужасе смотрел вперед стеклянными глазами. В молчании, нарушаемом только шарканьем ног, шли нагие ардорки. Маришка была первая, за ней дрожащая Арнелия – невеста Зака. Они шли по узкому живому коридору между сладострастно облизывающимися креландцами. Наши сестры, невесты, дочки, любимые и трепетно охраняемые женщины. Их было человек тридцать. Процессия медленно двигалась к яркому и далекому прямоугольнику пьедестала. Я со стыдом вздохнул от облегчения – я не нашел в рядах женщин своей невесты – Ариэлы. Дикая надежда пронзила все мое существо – только бы ей удалось сбежать…или умереть…

– Томеррен, как главный герой этой войны, тебе первый выбор, – провозгласил Дарко.

Томеррен медленно прошелся вдоль ряда дрожащих женщин, ткнул в сторону Маришки, – эту хочу попробовать мой император, – улыбнулся он.

– Так тому и быть, да начнется же праздник, – крикнут Дарко под торжествующий вопль офицеров, – налетайте благородный господа победители!

И они налетели. Криками, стонами, сопением заполнилось помещение. Я стоял, приклеенный к моему столбу, не в состоянии даже закрыть или отвести взгляд. Сколько продолжалась эта пытка я не знаю. Я был в полуобморочном состоянии, не мог и не хотел очнуться, не хотел видеть и слышать. Все мелькало передо мной, счастливые голые креландцы, искаженное лицо Маришки, Арнелия, лежащая на столе, окруженная группой офицеров, император, сидящий на троне, с блаженной улыбкой закатывающий глаза, полы его халата разошлись, молодая девушка стоит на коленях между его ног… Отдельные, обрывочные образы выплывали на поверхность озера реальности света и звуков, словно бы из глубины небытия.

Я не понял что все кончилось, ко мне кто-то подошел, я вдруг получил возможность шевелиться, и обвис без сил на своих цепях.

В полуобморочном состоянии я увидел, что мимо меня два солдата проволокли Рема. Его голова была абсолютно седая…

Рем

Меня поместили одного в каком-то мрачном небольшом помещении. Голые стены и ведро для нечистот – вот и все, что окружало меня. Меня приковали к стене, относительно длинная цепочка позволяла, однако, лежать на полу и передвигаться по комнате.

Весь тот следующий день после мальчишника императора я пролежал на полу. Меня непрерывно тошнило. Рвота выходила из меня снова и снова, выворачивая все нутро. Ноги меня уже не держали. Я свернулся на полу, словно младенец, хоть и не замерз, отталкиваясь от предположения, что если я подтяну колени достаточно высоко, то боль в душе хоть немного уменьшится… Не очень помогало, или я недостаточно сильно подтягивал ноги…Продолжал пробовать…

Стараюсь не закрывать глаза, до боли тараща ими в серый кирпич стены, я боюсь увидеть все снова. Попробовал погудеть, напрасно, ужасные звуки все равно крутятся у меня в голове. Пришла малодушная мысль, что если достаточно сильно побиться головой, то, может, у меня получится убить себя, и тогда я всем им отомщу. «Но нет», – одернул я себя, – «этим я обреку на страшные страдания всех ардорцев, хотя они ж и так страдают», – пришла другая мысль. Надо подождать, решил я, когда же этот извращенец закончит радоваться и начнет выдавать конструктивные идеи о том, что он собирается делать с Ардором. Умереть я успею…

Как я ошибался…

Кто-то вошел в мою светелку. «А, сам великий император, ну, что ж, послушаем чего он скажет». Лежу без сил.

– Поднимите его. – Грубые руки поставили меня на колени – я не сопротивлялся – а смысл то. Императору внесли высокий стул.

– Доминник, – начал император, – я удивленно моргнул, а, да, это ж мое официальное имя, его никто никогда не использовал, – я предлагаю сотрудничество.

Я молчу, жду, если очень захочет, сам скажет, ему не нужно мое вмешательство.

– Я верю в то, что народ Ардора и ты связаны какими-то нитями, – продолжил Дарко, закидывая одну ногу на другую, так, что носок его дорогого сапога качался у меня прямо перед носом, – я готов признать эту связь, тем более я видел доказательство ее, когда трагически погиб Владыка Ромэн. – он помолчал, как будто принимая боль моей утраты.

– Более того, – помолчав, задумчиво продолжил он, – все мои маги хором твердят, что ваша легенда правдива и, в случае твоей смерти, грянет немыслимых масштабов природная катастрофа, соседи волнуются, шлют депеши с просьбами не уничтожать последнего Владыку, – он задумчиво глядя на меня, хмыкнул.

– Давай договоримся, я тебя не буду убивать, – «ну спасибо», – подумал я, – ты станешь моим рабом, тогда я сохраню жизнь ардорцам, твои люди присягнут мне, Ардор присоединится к Креландии, ардорцы получат назад свои жизни, дома, но будут работать на Креландию, – я заскрежетал зубами – шантажирует.

– Хотя, с другой стороны, – продолжил император вставая, – твое согласие мне и не нужно. Я пришел проинформировать тебя, Доминник, что завтра состоится твое отречение от трона Владыки, ты передашь Ардор мне, ну и, конечно, добровольно передашь твой символ власти – Армадил, – он пожал плечами, – ну или почти добровольно. А через несколько дней после этого мы отбудем в Креландию, – мне стало страшно, – ты и все носители Армадила будут доставлены в Меранию, где вы все пройдете церемонию обретения ошейника подчинения. И потом, уже будучи верными рабами, я, возможно, верну некоторых из вас сюда, в Ардор, проводить политику великой Креландии. Ты же, Доминник, станешь моим верным рабом, мы с тобой будем совершать великие деяния по укреплению и увеличению Креландии. Да, тогда и обсудим что же такое этот ваш Армадил, где вы его добываете и где находится ваша сокровищница со всеми Армадилами. Ну ничего, я терпеливый, подожду…

Я почувствовал, что становлюсь все менее заинтригованным относительно того, что он хотел сказать.

– Когда я закончу с вами и вы все будете в ошейниках, вы будете умолять меня о возможности сотрудничать, вы будете рыдать, пока я не разрешу вам этого, и счастливейшим моментом вашей жизни будет миг, когда вы, наконец, вымолите исполнение этого единственного вашего желания. В конечном итоге вы все потеряете всякий контакт с реальностью, которую знали всю жизнь, потеряете всякий контакт с личностями, которыми вы всю жизнь были. Когда вы достигнете этого состояния, мы, креландцы, примем вас, как своих верных рабов. И тогда вы расскажете во всех подробностях о своей магии, Армандилах, впрочем, обо всем, не только мучая свою память ради крох информации, которые вы могли бы упустить, но и активно составляя планы помочь нам, вашим господам.

Я в немом ужасе смотрел на Дарко, ошейники подчинения, кто б мог подумать!

– В свое время мы позволим тебе произвести детей, – заверил меня Дарко, – более того, усмехнулся он, – после приобретения ошейника, ты будешь заниматься этим постоянно, уж очень мне хочется развести вашу уникальную породу магов природы, ты будешь работать над этим каждую ночь, – он хихикнул, – и день – ты будешь рыцарем сияющего пениса… Ну да ладно, хватит о хорошем… Входите, – крикнул он кому-то, – надо подготовить тебя к завтрашней церемонии…

Вошли какие-то люди, двое держали меня за руки, сверкнул нож, голове стало легко – срезали косу. На меня надели цепи, широко развели руки в стороны, натянув, закрепили к двум перекрещенным перекладинам, не шевельнуться, головой не побиться;

– Это чтобы всякие глупые мысли в голове не появились, – ласково сказал Дарко, – а то у меня такие планы на тебя, такие идеи…

Воды мне так и не дали, ушли, оставив меня в шоковом состоянии. Я был на пороге истерики, ошейник подчинения! О Создатели, я, Ардор, все мои друзья пропали!

Ошейник подчинения! До нас в Ардоре доходили слухи и дикие истории о создании этого артефакта. Конечно только сумасшедшии маги Вередии, находящейся на юго-западе от Креландии – могучии маги артефактники и менталисты, могли додуматься до такого извращения. Ошейник надевают на раба, а на его господина браслет. И тогда совершается магическая связь и раб не пожет отказать в исполнении любого желания хозяина. Я слышал, что в последние три года ошейники получили огромную популярность во Внешнем мире, но сам я никогда их не видел. Как я ни напрягал память, в моей воспаленной голове не всплывало более никаких воспоминаний об ошейнике подчинения. Где-то в самом отдалении билась какая-то смутная мысль, что, вроде, нужно добровольное согласие раба, будто он даже должен прочитать какое-то заклинание, призывающее ошейник сковать его. Не помню, ничего не помню, не могу сконцентрироваться… Попробовал почувствовать магию, напрягся. Боль ударила молнией в голову, прошла судорогой по позвоночнику. С волнением я почувствовал легкий отклик. Странно, а говорят мифрил полностью блокирует магию… Подумал… наверное на один удар я смогу собрать достаточно сил… Позже, когда не буду таким уставшим…Голова кружится от голода и жажды. Уже несколько дней я ничего не ел и не пил. Руки, натянутые в разные стороны затекли, плечи ломило. Голова закидывалась то назад, то вперед, огромный, тяжелый мифриловый ошейник причинял острую боль воспаленным плечам. Закрыв глаза я расслабился, откинул голову назад и растворился в физической боли.

На следующее утро, когда креландские солдаты сняли с меня цепи, стоять я не мог, под общий хохот я бессильно повалился к их ногам. Тело так затекло, что я его совсем не чувствовал.

– Напоите его, – услышал я голос Томеррена. – Он должен быть в сознании.

Томеррен заглянул внутрь, хмыкнул, ухмыльнулся, – а с короткими волосами тебе идет братец, и седина даже не очень старит, – он оценил мое состояние, – позовите Мериданона, Рем должен идти сам!

Мне поднесли к губам чашку с водой, я жадно захлебываясь пил, пришел маг-цельтель. Проворчав что-то, положил руку на мои обрезанные волосы, в который раз вздрогнул от чудовищно болезненной магии целителя, c трудом, но я мог двигаться.

– Он должен молчать, – добавил Томеррен, – мы же не хотим, чтобы наш Владыка испортил церемонию своими неуместными комментариями, – он задорно подмигнул мне, – но кричать ему можно – это оживляет все эти скучные церемонии, неправда ли, – он с хохотом вышел;

Очередные манипуляции мага – теперь я не мог говорить.

Меня вывели наружу.

Николас

Нас вели на главную площадь у дворца Владыки. Блеск солнца был волшебный. Яркое утреннее солнце вставало над Андарскими горами, нависающими над Осгилианом. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда нас ввели в Осгилиан мимо Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, было очевидно, что Осгилиан продолжал гореть. Нам сказали, что нас всех вели на церемонию отречения Владыки.

С той минуты, как я увидал это страшное насилие на вечеринке императора, совершенное креландскими людьми, в душе моей как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой все держалось и представлялось живым, и все завалилось в кучу бессмысленного сора. Я шел, видел рядом опустошенные лица моих друзей, но ничего не воспринимал.

Мы вошли на площадь. Громко звонили колокола, повсюду реяли красно-белые знамена. Над дворцом Владыки был поднят стяг Креландии, он весело трепетал на легком ветру. Площадь наполнялась народом – имперскими солдатами, ардорцами, простым людом – горожанами, крестьянами, согнанными в Осгилиан отовсюду. Нас – магов, скованных, в мифриловых ошейниках, под усиленной охраной поставили отдельно, впереди, чтоб лучше было видно унижение нашего Владыки. Перед главным входом во дворец креландцы построили огромную деревянную платформу, возвышающуюся над площадью, сбоку к ней вели ступеньки.

Народ стекался на огромную площадь со всех сторон, никто не мог пропустить церемонию, за отказ наказывали смертью на месте без разбирательства и выяснения причины, болезни, травмы, возраст – ничего не принималось. На церемонию отречения ложного Владыки и приобретения истинного императора должны явиться все.

Прошло несколько часов. Мы ждем. Я начинаю волноваться за Рема, как бы не натворил он глупостей. Все ардорцы на этой площади знают, что никакая церемония ничего не изменит. Рем наш Владыка, никакие громкие слова ничего не значат.

Наконец загремели барабаны, я увидел процессию солдат – креландские войска шли к площади, и народ смотрел, как они идут, колонна за колонной. Они подошли к платформе и остановились в нескольких ярдах от нее. В проеме стояли воины в красных с белым доспехах, с обнаженными длинными мечами. Возглавляли почетную стражу императора лучшие офицеры Креландии. Все смолкло, когда из рядов подошедших воинов выступила свита императора, был там и Томеррен, все они были одеты в красное с серебром. Их отряд возглавлял император Дарко, на нем была темно-красная сверкающая кольчуга с серебряным поясом и длинный красно-белый плащ, скрепленный у горла пряжкой с большим сверкающим Армадилом. Он шел с непокрытой головой. Сзади него шел Рем, сопровождаемый магом. Он двигался тяжело, как будто преодолевая непреодолимое препятствие с каждым шагом. Его руки не были скованы. На Владыке были черные кожаные брюки, черная простая рубашка, он шел босиком. Отрезанные коротко волосы разметались седой гривой по склоненному лицу. На его голове красовалась черная корона Владык.

Император с достоинством взошел на платформу. Несколько ступенек стали непреодолимым препятствием для Рема, было очевидно, что самостоятельно он туда никогда не поднимется – вся площадь замолчала, и в тишине слышен был лишь перезвон колоколов. У лестницы, ведущей на платформу, Рем споткнулся, упал на колени, толпа как один выдохнула – Владыка упал, но тут Рем стал подниматься по ступенькам. Сквозь пелену, застилавшую мне глаза, я видел только эту черную фигуру. Потом до моего сознания вдруг дошло, что руки Рема лежат на плечах солдат и что эти двое просто тащат Рема, а сам он даже не переставляет ноги. Его голова с короткими седыми волосами свесилась на грудь. Солдаты поставили его на колени перед замолчавшей толпой, сзади Рема встал маг и положил руку на его плечо, как бы поддерживая.

Над площадью запела труба, забили барабаны, и наступило мертвое молчание. Тогда на платформу поднялся креландский офицер, его сопровождал Томеррен, за ними следовало еще пять воинов в доспехах Креландии. Они несли символ власти Владык Ардора и большой ларец, окованный золотом.

Томеррен подошел к Дарко, преклонил колено и громко произнес:

– Последний Владыка Ардора просит соизволения сложить с себя права. – Он протянул символ власти Ардора – хрустальный жезл.

Дарко величественно кивнул и принял жезл. Томеррен встал с колена и звучно произнес:

– Люди Ардора! Слушайте императора! Этот великий человек готов быть вашим новым правителем! Вот он, перед вами. Это Великий император Дарко Маркес Бронтейн. Быть ли ему вашим императором, войти ли древнему Ардору в состав великой Креландской империи, править ли ему на древнем престоле? Если да, встаньте на колени, приложите две руки к сердцу! Скажите «Да!»