Текст книги "Цена предательства (СИ)"
Автор книги: Наталья Пафут
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 31 страниц)
Я не могла заснуть из-за подскакивавшей на колдобинах и корнях деревьев повозки. Мне было страшно закрыть глаза, я боялась опять оказаться там, с пятью здоровыми мужиками между моих ног… Я вся окаменела, боясь пошевелиться. Я таращила глаза и изо всех сил смотрела на темный силует Рема, управляющего Мией. Становилось темно, гнать лошадей в такой темноте опасно. Нам надо остановиться и отдохнуть. Повозка замерла, я услышала шорох, Рем спрыгнул, расседлал лошадей, привязал их к дереву. Повозка качнулась – залез. Движение – лезет ко мне. У меня от ужаса ускорилось сердце – они лезут ко мне, сюда, меня кто-то тронул за ногу – это они, вернулись, держат. Умом я понимала, что это Рем, но я не могла остановиться, я погружалась в вязкую черноту кошмара. Меня кто-то сжал – они. Меня стало трясти. Сначала в руках и ногах, затем перешло к груди. От не контролируемой дрожи мои зубы стучали, мозг и зрение затуманились.
– Тише, тшш, не бойся, это всего-лищь я, ты со мной…
Мои зубы выбивают чечетку – Рем, они здесь, меня держут, в ногах, я чувствую, – Рем, помоги..!
Он обнял меня сильнее, прижимая мое деревянное тело плотнее к своему, желая передать мне свое тепло. Это не сработало.
– Они здесь! Меня кто-то держит! – Я кричала, отбиваясь.
Рем
Мира застряла в своем кошмаре. Это вернулось ко мне опять, мой сон, который я видел раньше каждой ночью – насилие над женщиной – этот кошмар преследовал меня – расплывчатый, навязчивый, темный, липкий, как смола, и нескончаемый…Только сейчас он опять был наяву, с моей женщиной, как я мог допустить это! Мне хотелось выть… Мира, растерянная и бледная, беззвучно взывала о помощи, по я не мог ей помочь. И она медленно погружалась в вязкую трясину, в кашу из дегтя, грязи и запекшейся крови, погружалась, обратив ко мне окаменевшее лицо. Она снова и снова переживала одно из тех коротких мгновений, когда мужчина и женщина сталкиваются лицом к лицу в своего рода ожесточенной и непримиримой ненависти, мне надо было вернуть ее себе, она проваливалась глубже и глубже. Я просто был одержим желанием уничтожить эти твари снова. Когда искореняют зло, не нужны никакие приговоры. Уничтожить их – значит, не только совершить акт возмездия, но и спасти десятки неведомых жертв в будущем. Как жаль, что я уже убил их. Я прижался губами к ее шее, скользнув вдоль хрупкого плеча, сгреб спутанное облако волос, пытаясь разглядеть ее лицо.
– Шшш, – прошептал я, – успокойся.
Я чувствовал, как ее руки судорожно упираются в мои плечи, отталкивают меня, она яростно боролась, но я только крепче стискивал ее, не в силах отпустить, оторваться от нее. Мысли Миры блуждали где-то вдали от меня, на той поляне, в бесплодном одиночестве, окруженная насильниками. Я поцеловал ее, она вся сжалась под моими поцелуями.
Я чувствовал свое полное бессилие, не зная как ей помочь, когда она крича, начала вырываться, я прижимал ее крепче. Её руки схватившие одеяло были напряжены от усилия, лицо вытянуто, рот – широко раскрыт и слезы из глаз стекающие по белым щекам… И ничего я не мог с этим поделать. Она никак не могла вырваться из того кошмара.
– Мира, это я, смотри на меня, – она уставилась на меня стеклянными глазами, не узнавая, – чувствуй меня, услышь мое сердце. – Мне никак не достучаться до нее.
– Не трогайте меня, нет, Рем, Рем, помоги! – Её тело дергалось в судороге.
Мне пришлось взять ее силой. Она изо всех сил боролась со мной. Кричала, кусалась, я развел ее бедра. Моя разгоряченная плоть уверенно нашла цель и поразила ее одним мощным ударом. Протестующий рев вырвался из ее груди. Она отозвалась глухим стоном. Мира дернулась и всхлипнула от ужаса. Ногти вонзились мне в спину. Её глаза плотно закрыты. Все ее тело напряжено, вытянуто в тугую струну. Я приказал:
– Посмотри мне в глаза.
Она широко распахнула глаза, наполненные слезами, посмотрела мне в глаза, заглянула в душу, я, сгорая от наслаждения и желания, замер. Я слышал, как у моей груди гулко и неровно бьется ее сердце, словно у маленького обезумевшего зверька. Я, слитый с ней воедино, чувствовал каждое ее ощущение.
– Концентрируйся на биении мого сердца, слушай его, – она задумалась, слушала меня, как зачарованная, не отрываясь от моих глаз, – дыши вместе со мной, мы единое целое, – ее дыхание успокаивается, я пульсирую внутри ее, – чувствуй меня, чувствуй мое желание.
И я время от времени ласково касаюсь ее прохладных губ легким, успокаивающим поцелуем. Но, несмотря на то, что страсть буквально пронизывала меня, заставляя дрожь судорогой пробегать по моей спине, я не давал ей одолеть себя. Я чуть ткнулся вглубь ее обжигающей тесноты. Меня пронзило наслаждение. С восторгом я почувствовал, что она немного пришла в себя, уже не так задыхается и дрожит, что она постепенно возвращается в этот мир, ко мне – я с неимоверной нежностью почувствовал, что начал возбуждать в ней желание.
– Возвращайся Мира, это приказ, иди ко мне…
Мира в муках сердца, где горько бились ужас и страх, которые она не могла побороть, начала наконец осознавать, что это я, Рем, склонился над ней, в ней. Я чувствовал, что наша близость была блаженством для нее, облегчающим бальзамом, разливавшим свою сладость по всему ее телу вплоть до самых потаенных его уголков.
Когда я вышел из нее и, словно вдруг утратив весь мир, она почувствовала такое страдание, такое одиночество распростертого в горестном призыве тела, что ей захотелось кричать, и она рванулась ко мне; я мощным толчком снова вошел – мое возвращение принесло ей сказочное блаженство, она обвила меня руками, чтобы больше не отпустить от себя, я ощутил, как ее легкие пальцы побежали вниз по моему телу, и с восторгом понял, что она снова ненасытно жаждет моей любви. Мира вернулась.
– Рем, это ты. Не оставляй меня, – стонала она. – Не оставляй меня… Прости, но только не оставляй…
– Я с тобой…
– Длинные ноги обвились вокруг моих бедер, она бросилась всем телом вперед, насаживаясь глубже, ее влажный огонь обжег мою чувствительную плоть. Я зашипел. Потом, собрав остатки воли, замер и посмотрел ей в глаза.
Мира выдохнула:
– Не останавливайся. Скорей. Мне нужно почувствовать тебя.
Но я уже не мог остановиться.
Мира
Мне казалось, будто я не могла выбраться из темной канавы с нечистотами. Оглянуться назад я не могла, потому что я сама была частью этой грязи, сама того не сознавая. Я пыталась и никак не могла выкарабкался. Они везде, держут меня, проникли меня, я погружалась в пучину страха и отчаяния.
– Посмотри мне в глаза. – металлический голос гремит у меня в голове, я не могла противиться этому приказу. Я широко распахнула глаза. И утонула – прямо передо мной нависали яркие глубокие фиолетовые глаза, обрамленные темными ресницами, они светились изнутри, они смотрели мне в душу, они были раем, цвета теплого, темнеющего закатного неба. Я чувствовала нарастающее желание, внутри меня все пульсировало:
– Концентрируйся на биении мого сердца, слушай его, – я очистила сознание, сердце стучало сильно, умеренно, мое тело пронзало желанием с каждым ударом, я задрожала, что-то толкнулось глубоко внутри меня, взорвав меня ярким фейерверком удовольствия.
– Рем, это ты. Не оставляй меня…
– Я с тобой…
Я была с Ремом. Он укутывал меня силой. Он был везде, его руки были вокруг меня, наши ноги переплелись, он был на мне и во мне. Мой господин, я вернулась… я обняла его покрепче и выгнулась дугой навстречу этим приятным прикосновениям, чувствуя его глубже, да, так правильно и хорошо. Там его место.
– Не останавливайся. Скорей. Мне нужно почувствовать тебя.
Все мое тело задрожало от страсти. Тишину комнаты пронизало низкое урчание. Он обнажил клыки. Мышцы сводило от напряжения, его бедра работали, как паровой молот. Обливаясь потом, с гудящей головой, без единой мысли и задыхаясь от исступления, он взял все, что я предлагала. Взял и потребовал большего. Превращаясь в дикого зверя, я обезумела от страсти. Кульминация приближалась по мере того, как чудесно его плоть ощущалась внутри меня. Оргазм вспыхнул ослепительной вспышкой. Взрыв горячим потоком пронесся по моим венам, захватил, ошеломил Рема, он задергался вместе со мной. Я выгнулась, издавая звуки восторга, Рем взорвался, ощущая, как сокращаются мои внутренние мышцы. Он неистово выплеснулся. Волны оргазма не утихали. Ураган… Рем пронесся по мне ураганом. Вырвал с корнем из леденящего ужаса кошмара. Он так далеко забрал меня от моей сущности, что назад я вернулась кардинально измененной. Был только он, – разрушитель моего мира и я вцепилась в Рема как в якорь, всей своей сущностью. Он был центром моей вселенной.
Широкие плечи, покрытые испариной, вздымающаяся от напряжения грудь. Рем отдал всего себя без остатка. Сделал меня своей. Да, все именно так. Я находилась во власти этого мужчины, хозяина, моего Владыки, которому я принадлежала. Овладел мной.
Я захотела испытать это еще раз, немедленно.
– Ты моя, – заявил он хриплым голосом.
– Да, кто ж сомневается, ты абсолютно мой хозяин. Не переживай. – Я засыпала, окутанная его теплом и энергией. Моя голова лежала на его руке, другую руку мужчина обернул вокруг моей талии. Он прижал мои ноги своим тяжелым бедром. Я бросила сонный взгляд на наши переплетенные тела. Я вздохнула. Что-то поселившееся глубоко внутри меня успокоилось, и я удовлетворенно закрыла глаза.
Я проснулась ранним утром от смутно переполнявшего меня чувства счастья, которое было так сильно, что разбудило меня. Было тепло и уютно лежать в объятьях спящего, сопящего в мою макушку Рема. Птичий свист в роще соответствовал моему настроению. Неприкрыто чистые, как неведение, полные звуки раздавались на весь лес и пронизывали его. Я принялась рассматривать его. У него были длинные ресницы, твердая линия рта расслабилась во сне. На скуле и под челюстью расцвели изумительной черноты синяки. Темные тени под глазами, волосы, слипшиеся от крови твердыми, черными сосульками обрамляют бледное лицо. Мда, красавец. Опять, как всегда устроила истерику, забыв о ранах моего бойца. Стало стыдно. Стараюсь лежать тихонько, Рему надо отдохнуть. Посмотрела на его лицо снова и окунулась в яркие глаза, в голове стало пусто.
– Привет, извини, я разбудила тебя
Он молчит, смотрит на меня, изучая меня голодным взглядом. Я поежилась, я знала, что он видит – мои волосы потускнели от грязи. Оборванная туника стала серой, а штаны больше не были синими. Моя бледная кожа припухла и пестрела синяками фиолетово-черного цвета. Губы распухли и покрылись корками.
– Не смотри на меня, я ужасно выгляжу
– Ты прекрасна…
– Обманщик…Как твоя голова?
– Прекрасно
– Обманщик, – помолчала, – Рем, я тут подумала, а я могу забеременеть от тебя?
Он напрягся, его взгляд застыл тоской:
– Наши расы могут иметь общих детей, но рождаются от таких родителей только ардорцы. А ты, ты против? – я задумалась, я видела, что это очень важный вопрос для него.
– Не волнуйся, я думаю, тебе это не очень грозит, – продолжил он, хмурясь, – у нас, ардорцев очень редко появляются дети, у моих родителей я родился только через девяносто лет совместной жизни. У наших друзей родились близнецы – это было небывалое чудо для Ардора, это обсуждалось все следующие тридцать пять лет, – Рем совсем помрачнел. Я взглянула на ардорца. Его бледное, изможденное лицо до странности потемнело. – Хотя, если тебе страшно, можно конечно обратиться к целителю, я слышал… – Ну понятно, его понесло, я перебила его, пока он не нагородил еще большей чуши, повернула его клыкастую физиономию к себе:
– Знаешь, я мечтаю, чтобы в жизни был любимый, моя пара – ты; обрести настоящий дом, – безопасное место, откуда не придется убегать и еще то, о чем даже думать не смею, – лишь призрачную надежду когда-нибудь родить детей. Да, я очень хотела бы, чтобы у нас были дети, рождаются только ардорцы говоришь, – я помолчала, поводила пальцем по его груди, он смотрел на меня невероятно огромными, удивленными глазищами, – ну что ж, я не против такого же клыкастого, хвостатого монстрика, как ты.
У меня загорелось все внутри, – давай сразу и начнем их делать, я не уверена, что проживу девяносто лет, – полезла на него. Мой желудок противно заурчал.
– Ну нет, сначала мы будем кормить противную человечку! – Засмеялся. Подхватил меня под мышки, встряхнул, – нет у нас хвостов! Нет! Сама ты монстр!
Осенний лес был прекрасен. Там и сям лес пестрел всякого рода спелыми ягодами: нарядными висюльками сердечника, кирпично-бурой дряблой бузиной, переливчатыми бело-малиновыми кистями калины. Позванивая стеклянными крылышками, медленно проплывали по воздуху рябые и прозрачные, как огонь и лес, стрекозы. Наша повозка стояла на высоком бугре, под которым неслась, обтекая его с трех сторон и подрывая берега водороинами, стремительная пенистая речка. Мы быстро вымылись. Я заставила Рема лечь головой в речку, чтобы промыть его голову. Огромные рана на затылке и виске шокировали меня, от воды кровь начала течь снова, я перебинтовала его голову, как могла.
– Рем, тебе нужен целитель…
– Ерунда, не обращай внимания, – отмахнулся он от меня. Рем, в одних штанах, сидящих низко на бедрах, суетился у костра. Если бы не страшные, многочисленные шрамы, его спина была великолепна, твердые мускулы обтягивали плечи, красивыми лучами расходясь от позвоночника. И его задница была…
– Мира прекрати сейчас же! – Я невозмутимо пожала плечами и стала смотреть на небо, изредка бросая горячие взгляды на ардорца, он каждый раз вздрагивал, легкая дрожь проходила по его мышцам. Хмуро смотрел на меня. Такой серьезный!
Мы съели остатки вчерашней рыбы. Рем с радостью продемонстрировал мне свой трофей – арбалет разбойников.
– Теперь у нас будет мясо!
* * *
Был ясный солнечный день. Стояла тихая сухая, как всю предшествующую неделю, погода. До места встречи с таинственными помощниками осталась одна миля. Мы не далеко от Ходатска – это самый большой город в южной Креландии, здесь нам надо будет свернуть от южного тракта на запад. Начиная отсюда открывался другой территориальный пояс, иной мир провинции, тяготевший к другому, своему, центру притяжения. Леса росли тут уступами по горным склонам. Горы эти были старые, и уже не были горами а скорее каменистыми холмами, усеяные мелкими, острыми камушками, как будто гигантские великаны пожевали горы и выплюнули их раздробленными.
Сегодня нам пришлось оставить повозку в лесу и взгромоздиться на наших лошадок. Я больше и больше переживала за Рема. Он держался бодро, но я чувствовала его слабость от потери крови, знала стучащую боль в его голове. Внутри его черепа словно работали все кузнецы ада. Его тошнило. Сколько он еще продержится? Мы яростно спорили:
– Не доверяю я креландцам, нет, не пойдем, – в который раз повторял он;
– Без помощи того креландца мы оба были бы уже мертвы, – в который раз отвечала я. – Тебе нужна помощь целителя…
Рем нахмурился, – чтобы я не слышал больше этой ерунды про «ты-умрешь-и-мне-не-жить-тоже», – он все утро сердился и ворчал. Я понимала, что собственная слабость раздражала его, он боялся и волновался за меня, а тут я еще пристала с этими помощниками…
Дорога становилась все круче и трудней. Нам пришлось спешиться, чтобы поберечь лошадей. Создавалось впечатление, что мы идем по скользкому льду, камни под нашими ногами с шуршанием перекатывались, заставляя нас ежесекундно терять баланс. Даже я, со здоровыми ногами, счастливая обладательница ботинок на толстой подошве, теперь страдала, наступая на острые камни, спотыкаясь, рискуя подвернуть ногу. Рем же всем телом налегал на посох-палку и осторожно переставлял поврежденные ступни обутые в сапоги. Он поскальзывался и чуть не падал на каменистую дорогу, с трудом удерживая равновесие. По каменистым склонам рос хвойный лес, иногда настолько редкий, что нас легко было заметить издалека.
Насколько видел глаз, внизу перед нами простирались широкие долины, зеленые и пышные, с узором редких темных и желтоватых клочков. Долины и холмы были усеяны плотными грабовыми и дубовыми зарослями, а разноцветные полевые цветы весело трепыхались в легком ветерке. Зеленое полотно земли окропилось овечьими стадами как крупицами белоснежной соли; то тут, то там с крыш крестьянских построек, к небу вились ленты ароматного дыма. Всю равнину красной, широкой лентой пересекал Южный Тракт. Здесь он упирался в Ходатск и сталкивался с не менее широкой Заротской дорогой, петлявшей на юго-запад, соединяющей Великие Имперские Южный и Западный Тракты.
– Все будет хорошо, тебе нечего бояться, ну давай я схожу и посмотрю есть ли у них те татуировки… – снова начала я, в ответ яростный взгляд миндалевидных глаз, отвлекшись на меня, Рем поскользнулся, нелепо взмахнул руками, но в последний момент удержал равновесие, мелкие камешки с веселым шелестом посыпались по сухой, плотной земле.
– Ты. Никуда. Не. Пойдешь!
Я надулась. Раскричался тут. Я тут госпожа или нет. Либо мне удастся установить свои правила, либо сила его личности раздавит меня.
– Все равно пойду, тебе целитель нужен! – буркнула я;
Рем устало вздохнул, – перекину через коленку и отшлепаю!
– Рем, ну как ты не понимаешь, мир полон добрых людей, но замечаешь это, лишь когда оказываешься в беде. Надо просто поверить. Отправь меня – я всего лишь мальчик, грибы вот собираю. Зачем тому целителю нарушать свое обещание?
– Ты намного моложе меня, – напомнил он. Помолчал, – и наивнее и чище. Не пойдешь! Ардорец продолжил, – это не обсуждается.
– Но…
Его лицо застыло.
– Никаких споров, Мира, – сказал Рем.
Ах, вот и установила свои правила. Тиран! Посмотрела как он морщится от головной боли – глупый, твердолобый тиран!
Странный звук слабо раздался в отдалении. Мы замерли. Спереди, вдалеке, доносился рокот, заставивший ардорца, побывавшего на войне, вздрогнуть и напрячь слух.
– Дальнобойные креландские орудия, – пробормотал он, прислушавшись к ровному, спокойно прокатывающемуся гулу на низкой, сдержанной ноте. – Война что ли у них там началась с Мирией. Только этого нам не хватало…
Ноябрьское солнышко припекает, идти легче, мы вошли в сосновый лес. Я иду чуть впереди Рема, ведущего лошадей, собираю грибы на обед.
Толстая, полосатая змея лежала у большого камня, пригревшись на солнышке, она не услышала меня, весело подскочившей к грибу-красавцу. Я наклонилась сорвать гриб и взглядом натолкнулась на ядовитую тварь, лежавшую в нескольких сантиметрах от моей вытянутой руки. Потревоженная змея яростно зашипела, приподнимая плоскую голову, испуганная я, обалдев от ужаса, застыла. Мы обе замерли на секунду, вылупившись друг на друга и бросились в разные стороны. Змея в кусты, а я, как обезьяна, с пронзительными визгами взлетела на обалдевшего Рема.
– Змея, там змея! Аааа! – Верещала я, сидя у Рема на руках. – Там. Там!
Рем подержал меня, грозным взглядом осмотрел окрестности, поцеловал в макушку и аккуратно поставил на землю;
– Знаешь, Госпожа, – ядовито сказал мой раб наконец, – там, в имперском дворце, я наблюдал, что некоторые господа были прикреплены к своим рабам цепочками, изумительное, по моему мнению, изобретение, надо тебя ко мне прицепить цепью, да потолще, да покороче, чтобы не бегала по сторонам и не пугала бедного раба этими первобытными звуками…
– Ну ты, гад…
Из-за деревьев вышла группа вооруженных людей, очевидно привлеченная моими криками.
Бежать не было смысла. В руках у некоторых мужчин были арбалеты. Рем молниеносным движением задвинул меня за свою широкую спину и, обнажив длинный нож, немного согнув ноги в оборонительной стойке, приготовился защищать наши жизни. Я, выкатив глаза, задыхаясь от бешеной паники, стояла за спиной Рема, судорожно стискивая свой нож в руке.
– Когда все начнется, бегом на лошадь и скачи… – слышу его шепот;
Ну уж нет, упрямо мотнула головой. Мелкая дрожь прошла по его телу, когда он почувствовал мой ответ. Все – это конец! Я знала, что он не дастся им живьем. Я тоже туда не вернусь никогда. Никогда! Я не хочу, чтоб они меня поймали! Последний вздох Рема будет началом моего конца.
* * *
Все замерли напротив друг друга. Мужчины не стреляли, видимо у них был приказ захватить нас живыми. Рем, напряженный, был готов сражаться. Я, высунув нос из-за спины ардорца, насчитала восемь противников. Не солдаты, но держат мечи и арбалеты уверенно, знают как сражаться. Почувствовав меня сбоку, рука Рема задвинула меня обратно.
После нескольких напряженных секунд, я услышала тихое;
– Это он…
Ну конечно, наше описание в каждом новостном листке, за нас обещана огромная награда…Все зашевелились, Рем напрягся, сейчас начнется…Вдруг к нашему огромному удивлению мужчины перед нами опустили оружие, встали на одно колено, прижав руку к груди, склонили головы:
– Милорд, мы вас ждали…Была весть, что вы здесь возможно пойдете…Разрешите нам служить Вам.
Рем и я обалдело уставились на коленопреклоненных мужчин.
– Я принимаю ваше предложение, благодарю, – спокойно произносит Рем, качается, его колени подгибаются и он без сознания валится мне под ноги.
Огонь костра был разложен так, что приходится против солнца. Оно просвечивает сквозь прозрачное пламя, как сквозь зелень леса. Огня не было видно, и только по зыбившимся слюдяным струям горячего воздуха можно было заключить, что что-то горит и раскаляется. Я довольно урча, ем вторую порцию самой вкусной похлебки в моей жизни, вылавливаю куски с мясом и кажется не прожевываю. Мужчины смотрят на меня с умилением, удовлетворенно провожая каждую ложку похлебки, поглощенную мной. Я сижу, прикасаясь спиной к спящему Рему. Он так и не пришел в себя, просто в какой-то момент я поняла, что мой любимый мужчина просто спит. Глаза Рема были не совсем плотно прикрыты, с бровями, настолько сдвинутыми друг на друга, что казалось, будто во сне он пытался сформулировать какой-то очень сложный вопрос. Его лицо было чрезмерно бледным, седые волосы напротив, казались более темными, а дыхание слишком поверхностным.
Мне было тепло, уютно и впервые за долгие дни спокойно. Я понимала, что мы все еще в бегах, преследуемые армиями по крайней мере трех государств, за наши головы назначено огромное вознаграждение, наши описания в каждом новостном листке… но встретив этих восемь мужчин, во мне затеплилась надежда, и она обретала все большую силу, заставляя верить в возможность спасения, я вдруг осознала, что мы не совсем одиноки в этом мире.
Первый приступ паники у всех прошел. Когда Рем упал без сознания, мужчины резво перетащили его в свой лагерь, расположенный недалеко от того места, где мы их встретили.
– Не волнуйтесь Миледи, с ним будет все хорошо, – сказал мне пожилой мужчина – Петер, после беглого осмотра ардорца, – так бывает, что, избавившись от немыслимого напряжения, почувствовав себя в относительной безопасности, не удерживается на ногах и падает человек без сил. У Милорда самое обычное истощение. Наверное у него не очень легкая жизнь была в последнее время.
«Нелегкая, еще какая нелегкая», – подумала я. – «Несколько месяцев в тюрьме, пытки, побег, ранение, неделя тяжелого физического и нервного стресса, недоедание, раны, разбойники, волнения за мою особу… все это привело к истощению сил даже в таком мощном организме».
Мага-целителя среди новых знакомых не оказалось, но Петер весьма проффессионально промыл и перебинтовал раны на голове Рема, наложив ему какие-то мази, осмотрел ноги, порекомендовал отдых и покой. Я рассказала мужчинам о нашей встречи с разбойниками. Мужчины слушали меня, кивали с пониманием:
– Да, вы пересекли неспокойные местности, области хозяйничанья вооруженных банд, места недавно усмиренных восстаний. Вам еще повезло, что их было только пять, обычно они собираются огромными стаями.
– Каких восстаний, – удивилась я, – в Креландии нет недовольных, все счастливы и стремятся к общей цели… – я не договорив, посмотрела на простые, усмехающиеся физиономии мужчин.
– Да откуда вы такая наивная? – спросил Палых – руководитель их небольшого отряда. Это был здоровенный мужик с черными всклокоченными волосами и бородой, и шишковатым лбом, производившим впечатление двойного, вследствие утолщения лобной кости, подобием кольца или медного обруча обжимавшего его виски. Это придавало Палыху недобрый и зловещий вид человека косящегося и глядящего исподлобья.
– Как не бы… – начал Палых, но тотчас же замолчал, вскочил, опустив голову и тяжело дыша, ходил он взад и вперед. – Что вы, маленькая, или притворяетесь? С луны вы свалились, что ли? Вельможи, так называемая креландская знать – обжоры и тунеядцы на голодающих тружениках ездят, загоняют до смерти! – Мне стало стыдно, между тем Палых продолжал, – А другие виды надругательства и тиранства? А эти постоянные войны!
– Быть может, когда-нибудь наш век назовут эпохой иронии, – печально продолжил Петер, его доброе, сморщенное лицо излучало любовь и нежность, а глаза сияли, – иронией подневольной, нелепой, большей частью зловещей – это наше пошлое время с его успехами техники и полной деградацией культуры. С постоянными, непрекращающимися войнами и убийствами. Императорская власть ведет политику грабежа, поборов, насилия, расстрелов и пыток.
– Креландский народ любит императора! Он привел Креландию к неимоверной славе, Креландия ведет только освободительные войны, с хорошими намерениями… – Щеки у меня горели, и уши тоже. Я хоть и ненавидела отца, но Креландию любила. Подняв глаза, я увидела, что у Палыха уши тоже горят, да и весь он покраснел, начиная от шеи и выше. Даже глаза его, казалось, слегка пламенели. Ох, рассердила я мужчину и Рем спит, не защитит, зря я затеяла этот спор…Он некоторое время глядел на меня с открытым ртом, как будто собирался что-то сказать. Вместо этого он начал мотать головой из стороны в сторону, а потом захохотал. Я в негодовании нахмурилась. Что тут смешного?
– Кто вам сказал, Мира, что войны могут начинаться с хорошими намерениями? – спросил он, все еще веселясь, – вон, спросите ардорцев, – он мотнул головой в сторону спящего Рема, – с хорошими намерениями уничтожили их? А то, что сделали с их Владыкой, последним потомком самих Создателей между прочим? – он грустно мотнул в сторону Рема опять.
Мда, тут я немного преувеличила, не поспорю, грустно вздохнула и посмотрела на своего любимого, с Ардором несправедливо получилось, признаю, и Владыку их убили, а ведь я и не знала, что Владыка Ардора был потомком самих Создателей, надо же, какая утрата.
Разговор между тем перешел на более безопасные темы.
Вечерело. Рем зашевелился, вздрогнул и проснулся. Он с трудом сел, озираясь в вечерней мгле. Увидел группу мужчин, меня, сидевшую рядом с ним. Его фиолетовые глаза стали круглыми от страха и паники, и он начал тревожно оглядываться в поисках путей отступления. Мужчины, вскочили, почтительно склонили головы опять и замерли перед Ремом, опустившись на одно колено. Палых, как руководитель, заговорил первым:
– Милорд, мы тут, чтобы служить Вам.
Рем кивнул, вспоминая, помотал головой, пытаясь привести мысли в порядок.
