Текст книги "Легенда о Затерянном городе (СИ)"
Автор книги: Nata Gukova
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 35 страниц)
– Скажи, где ты нашел указ Игтепа?
Табо тяжело вздохнул.
– В скипетре царя.– признался он.– Простите меня.
Кама опустила голову.
– Значит, это правда.– прошептала она.– Отец и советник Кут умышленно спрятали завещание.
– Видимо, у них имелись на то основания.– постарался утешить её Табо.– Я даже догадываюсь какие. Скажите, ваше высочество, вы действительно готовы пойти против закона ради Брийи?
Кама взяла его руку, крепко пожала и сказала:
–Да!
***
Нужно было настоять, забрать у царя этот злосчастный свиток уже давно и спрятать понадежнее. Ведь он предлагал уничтожить его с самого начала. Но Нерада не решался так поступить с завещанием грозного отца. Его без конца мучили сомнения, угрызения. Сломить их не удалось. Верховный советник Кут вздохнул. Ему тоже не нравилось ощущение, что нарушает законы, на страже которых должен стоять. Но ради спокойствия Ак-Барры как не пожертвовать собственным?
Размышления Кута прервало появление царевны Камы.
– На вас нет лица, ваше высочество.– с беспокойством сказал ей старик.– Не терзайте себя так. На все воля богов.
– Увы, и на то что Брийя так жестоко поплатится за нас обеих?– горько спросила царевна. Кут промолчал.
– Я не хочу тревожить и утомлять отца. Он еще не совсем здоров.– молвила Кама, садясь рядом с советником.– Но я не в силах сносить неведение. Почему завещание Игтепа Тридцатого спрятали? И почему оно вообще появилось? Разве не отец должен был занять трон по всем законам и правилам?
Кут вздохнул и покачал головой.
–Чтобы объяснить вам это, придется кое-что поведать из истории царской семьи.
–Это история моей семьи, советник. Я должна её знать. Даже, если в ней случались события, о которых знать неприятно.– твердо ответила Кама.– Я уверена, что не стану хуже думать об отце или о вас. У меня не может быть для этого оснований.
–Ваш отец меньше всех виноват в этой истории.– уверил её Кут.– Я поведаю вам, как было дело.
Игтеп Тридцатый, ваш царственный дед, взошел на трон Ак-Барры как сын и наследник царицы Бенефред и заключил согласно древним законам священный брак с дочерью сестры своей матери, вашей бабушкой, чье имя вы носите. Царица была добра и заботилась о благополучии города и подданных, но царь Игтеп, что уж скрывать, не любил свою царицу. Двое их сыновей – старших братьев вашего отца, родились нездоровыми и вскоре умерли. Выжил только ваш отец, но оставался болезненным и мало радовал царя. Игтеп стал часто говорить, что боги не благославляют его брак и вынес на совете требование – разрешить ему жениться вторично.
–Разве такое возможно?– воскликнула Кама, искренне изумленная.
–Один из древних законов позволял ему это.– пояснил Кут.– Правда, было множество условий и препятствий. И царю нужно было получить согласие совета. Но Игтеп привык добиваться поставленной цели. И так, во дворце появилась Майми, вторая жена царя. Она происходила из древнего рода, одной из ветвей династии, правда, пришедшего в упадок. Царица сохранила свой титул и государственные полномочия. Но вторая царская жена быстро показала, что не считается с правилами. Майми была очень красива и обладала изворотливым умом. Увы, заносчивость и жажда власти отравляли её душу. Однако царь без ума любил её, а она умела придать своим поступкам должный вид. Изобличить её в глазах царя было невозможно. Когда родилась Кабет, всем стало ясно, что царица и её сын обречены на забвение и прозябание. Все надежды царя Игтепа, вся его любовь предназначались Майми и её дочери. В том, кому перейдет трон, не сомневались.
Кама задумалась, слушая старого советника. Удивительно, что все эти перепетии семейной истории были скрыты от неё. Видимо, отцу неприятно было говорить о них.
– Но завещание написано в пользу Рама. – напомнила она. – Почему же мой дед не оставил трон дочери, как собирался?
Кут замялся на мгновение.
– Трудно сказать. Вы можете считать вашего деда жестоким и своенравным человеком,– сказал он.– Это не так уж далеко от истины. Он порой мало считался с другими. Полагаю, Кабет чем-то не угодила отцу и тоже попала в немилость.
Кама посмотрела на Кута внимательно. Ей показалось, что он почему-то не хочет говорить обо всех подробностях.
–А кто же предложил спрятать завещание?– спросила она.
–Ваша бабушка. Вдовствующая царица Кама.– ответил советник.– А несколько посвященных и преданных процветанию Ак-Барры людей поддержали её и умолили вашего отца согласиться с этим. Он долго не желал соглашаться.
– Что же стало с матерью Кабет? Я ничего о ней не слышала.– задумчиво молвила Кама.
–Она тяжело перенесла крах своих честолюбивых стремлений. Так тяжело, что заболела и вскоре умерла. Хотя вдовствующая царица и ваш отец, забыв обиды, поручили её наилучшим лекарям. Но яд зависти и гордыни неподвластен лекарствам.
Кут молчал, глядя на царевну, и, пытаясь понять, что за мысли бродят сейчас в её голове. Эти неприглядные страницы семейной истории не могли не огорчить её. Кама и вправду была немного ошеломлена, но не настолько, чтоб утратить ровный порядок мыслей.
–Если вы приняли когда-то такое решение,– сказала царевна, взглянув на Кута.– я верю, что вами руководила только любовь к нашему городу. Разве я сама лучше? Разве я не поддержала бы всех ухищрений Брийи, даже зная, что тот, кого зовут Дином, не избранный? Но я и сейчас уверена, что лучше бы нам обманываться и дальше, чем то, что случилось теперь. Нет, добрый Кут, я не осуждаю отца и тех, кто пытался уберечь наш город от Кабет.
Советник Кут снова замялся. В его проницательном взгляде мелькнула обеспокоенность, и он мягко ответил:
– Я рад это слышать. Но всё же не следует вам, ваше высочество, брать с нас пример. Сами видите, что сложилось всё только к худшему. Наш обман выставил нас в дурном свете и, вероятно, приведет к вражде с новым царем. А обман Брийи будет стоить ей жизни.
– Вражда Рама заботит меня меньше, чем жизнь Брийи!– вырвалось у Камы.
И Кут покачал головой. Так и есть, он не ошибся. Царевна готова на безумство, на прямое нарушение вековых законов. Но тогда ей грозит заточение или изгнание. Ведь она больше не наследница трона.
– Я попрошу вас об одном,– сказал верховный советник.– если вы задумаете какой-нибудь план по освобождению Брийи, который не будет… законным. Посвятите в этот план меня и позвольте мне осуществлять его. Чтобы в случае неудачи и кара пала на мою голову.
Кама даже отшатнулась, широко распахнув глаза.
– Нет, нет! Так невозможно!
– Я стар.– тихо и спокойно сказал ей Кут.– А вы нужны городу. Вам предстоит великая жертва. Не вините лорда Рама в смерти вашей подруги. Вините закон, вините ба Кабет. Приносите вашу жертву, а мне позвольте принести мою, если без неё не обойтись.
Царевна не смогла ничего сказать в ответ старику. Только дотронулась до его руки и быстро выбежала прочь.
***
Дверь в камеру открылась. Тюремщик-верзила почтительно пропустил посетителя. Брийя встала с жесткого лежака, зябко кутаясь покрывалом. Страх и растерянность отразились на её лице, едва переписчица увидела, кто пожаловал к ней.
– Не ожидала меня увидеть?
Рам остановился, окидывая узницу взглядом с ног до головы, взглядом, говорившим «и из-за этого недоразумения мне привалило столько проблем?»
– Рада видеть вас в добром здравии, лорд Рам.– пробормотала девушка.– мы все боялись, что вас унесет по реке богов.
– Так это ты подмешала мне снотворного в лепешки?– задал Рам второй вопрос как будто и не слышал, что она говорит. – Накануне поединка с иноземцем?
Брийя смогла лишь кивнуть в ответ, судорожно сглотнув застрявший в горле комок.
– Ну, ты и дрянь!– резко и быстро шагнул он вперед. Брийя в страхе попятилась, но не успела и рта открыть, как его рука сдавила ей горло.
– Как у тебя, библиотечная мышь, книжная моль, ничтожество, хватило наглости замышлять против будущего царя?!
Брийя задыхалась, слабеющими пальцами пытаясь разжать душившие её тиски. Искаженное гневом лицо лорда Рама расплылось перед её глазами белесым пятном, потом все потемнело. Очнулась она уже на полу, куда рухнула, когда лорд Рам её отпустил. А он, брезгливо отряхнув руку, повернулся к выходу.
–Ты понимаешь, что тебя казнят?– спросил он резко.
–Разве могут быть в том сомнения?– ответила Брийя, рукой схватившись за горло, и, все еще судорожно глотая воздух.
Рам обернулся, пристально вглядываясь в лицо ей.
–Так ради чего было жертвовать никчемной, но жизнью? Только сказок про любовь не надо – кто им поверит?
–Тот, кто в такой сказке хоть раз побывал, лорд Рам, не задавал бы таких вопросов.– тихо ответила узница и заплакала.
Что-то было в её голосе – не пафос, не вызов, но это отравило ему торжество возмездия, заронив непонятную ноющую горечь в сердце.
Молча он покинул камеру Брийи. И тюремщик крепко запер дверь, так что рыданий узницы никто не слышал.
***
Поговоришь там, поговоришь сям с разными людьми о событиях вроде незначительных, так и узнаешь что-то важное. Этим приемом инквизитор Балик умел пользоваться мастерски. Он как будто бы невзначай расспросил служителей в храме Усет, стражников, охраняющих порядок вблизи него и выяснил, что его раненым помощником интересовался человек, показавший вместо пропуска знак храма Оракула.
Балик смекнул, что приказ поменять показания пришел оттуда. Но ему никогда не доводилось замечать связи между храмом Оракула и верховной жрицей. Почему вдруг они решили так настойчиво вмешаться в дела города. Обычно они сохраняют нейтралитет. Пока что Балик не видел в этом большой беды или угрозы. Скорее его мучило простое любопытство. Впрочем, лучше точно быть в курсе, что за этим скрывается.
Сейчас инквизитор шел повидать верховного советника. Тот встретил его приветливо, хотя лицо Балика было мрачным.
– Какие новые беды грозят нам?– спросил Кут.– Или ба Кабет обвинила царя и меня еще в чем-то?
– А вы желаете дать ей повод?– спросил Балик. Взгляды их встретились, и Кут обо всем догадался.
– Верховная жрица приходила ко мне. Она утверждала, что стражу в тюрьме пытаются подкупить, чтобы устроить побег переписчице. И нити ведут к тебе, Кут.
Советник отвернулся. На его лице отобразилось разочарование.
– Она всё-таки прознала.– обреченно вздохнул он.
– Да. Правда, у неё недостаточно доказательств.– подтвердил Балик.– Но ты ходил по краю, мой друг.
– Какое несчастье, теперь они усилят охрану, сменят стражников.– словно не слыша его слов бормотал Кут.
– Не могу тебя осуждать, но это безумная попытка.– сказал Балик.– Ты мог очутиться вместе с Брийей на скамье подсудимых.
Кут отмахнулся, давая понять, что его подобное ничуть не страшит.
– Мне и так не поздоровится, когда власть перейдет к Раму.– сказал он спокойно.– Или ты думаешь, Кабет простит мне пропажу завещания? Моё противодействие ей все эти годы?
– Царь тоже подчиняется законам.– возразил Балик.– Думаешь, мне легко ничего не предпринимать? Но эта несчастная девочка совершила преступление. Увы! И не одно в придачу.
–Но не все платят за свои преступления!– горько ответил Кут.– Даже в нашем священном городе. Одним полагается смерть от стрелы, а другим – сан жрицы в храме! На совести Кабет куда больше предательств и смертей!
***
Нагнувшись в три погибели, и, рискуя упасть и сломать себе что-нибудь, Табо пробирался по заброшенным туннелям, пронизывающим древние, выдолбленные в горной породе строения, одним из которых была городская темница. План этих забытых коридоров он отыскал в библиотеке с помощью Камы. И теперь с тусклым светильником в одной руке и картой лабиринта в другой пробирался к тому месту, где находилась темница Брийи. Он уже четвертый раз проделывал этот путь. В том месте, что находилось как раз над камерой переписчицы, Табо пытался продолбить дыру. Но как на зло мягкий в других местах камень здесь поддавался очень плохо.
Примостив светильник на стене, Табо взялся за кирку и начал, вернее, продолжил свою работу. Мелкая каменная пыль летела в лицо. Нос и рот приходилось заматывать шарфом, но глаза нечем было закрыть, и они болели и слезились от пыли. Сейчас бы не помешали специальные очки. Если бы с ними тут был Дин, он бы придумал что-то получше этой долбежки. Не зря же он учился на инженерном. Табо вытер лоб рукавом, переводя дыхание, и тут услышал шорох. Кто-то полз по лабиринту. Табо замер, не догадавшись погасить светильник.
–Тот, кого зовут Табо! -донесся до него голос.
Он узнал одну из амазонок царевны и откликнулся. Скоро стражница выбралась к нему.
– Царевна прислала сказать,– сообщила она.– что Брийю перевели в храмовый карцер. Царевна узнала только что. Верховная жрица что-то заподозрила.
Табо бессильно опустил руки.
– Неужели кто-то услышал удары?– прошептал он.– А как добраться до этого карцера?
– К нему нет прямого хода из этих пещер.– ответила амазонка.– Надо искать другие.
– Но у нас только два дня.– Табо смотрел на выдолбленное углубление. Если бы он потрудился сегодня и завтра, была еще надежда пробиться через потолок к узнице.
–Боги против нас.– покачала головой стражница.– Пойдем отсюда, тут больше нечего делать.
Кама ждала их в саду. Она бросилась к совершенно упавшему духом Табо, схватила его за руку, сама с трудом сдерживая слезы. Они сели на маленькую скамью. Общее чувство беспомощности связывало их в эту минуту. Потому что рухнула последняя надежда, и где взять новую – неизвестно.
– Если бы Дин не удрал домой, он бы точно что-нибудь придумал!– вырвалась у Табо мысль уже не раз приходившая. Он так это сказал, что царевна встрепенулась и глянула на него со смятением.
– Ты думаешь, что Дин остался жив?– спросила она, чувствуя, как что-то затеплилось в сердце.
– Я, наверно, просто хочу в это верить.– признался Табо.– Но будь Дин жив, он бы не ушел вот так, бросив друзей в трудную минуту. Это не в его правилах.
***
Когда Дин пришел в себя, то последнее, что маячило в его памяти, была вечеринка, на которой побывал за два дня до отъезда на раскопки. Картинки с вечеринки крутились перед глазами, как слайд-шоу, и Дин чувствовал себя, словно вчера был там. Больничная палата, капельницы и аппаратура для искусственной вентиляции легких – все это навело его поначалу на мысли, что ему снится кошмар.
Нина пришла в себя немного позже. И с её памятью произошло то же самое. Правда, она помнила, что ездила на раскопки, но вот день, когда её отец нашел останки неизвестного и артефакты, уже расплывался в густом тумане, а уж все случившееся потом – словно отрезано.
Доктора в один голос уверяли самих ребят, профессора Сондерса и приехавших, наконец, из своего кругосветного круиза родителей Дина, что амнезия в данном случае – вещь обычная и ничего в ней страшного нет. И можно лишь радоваться, что обошлось одной потерей памяти.
Сами пострадавшие чрезвычайно хотели бы знать, что произошло с ними. Но всё, что могли сообщить им – это тот факт, что вертолет (начисто стертый из их памяти) сгинул где-то над малоисследованной территорией среди леса, а спустя три месяца рейнджеры обнаружили в заповедной зоне два бесчувственных тела около дымящего костра. Собственно дым и привлек смотрителей заповедника к этому месту.
***
Ба Кабет стояла справа чуть поодаль от зеркала, стояла и любовалась своим сыном самодовольно как никогда раньше. О, до чего же распирала её гордость, что за грандиозные планы сейчас роились у неё в голове! Об этом лишь догадываться можно было по её прищуренным змеиным глазам и змееподобной улыбке на сияющем лице.
Слуга прикалывал золотыми застежками серебристый плащ на плечах лорда Рама. Сам он что-то поправлял на рукавах, изредка лишь бросал взгляд в бронзовое зеркало. На его лице, по-прежнему безупречно аристократическом, подлинном лице царевича древних мифов, стараниями лекарей и молодого сильного организма бледности уже и следа не осталось. Ссадины над самой бровью и на щеке тоже зажили бесследно.
И все же мать, придирчиво разглядывавшая сына, замечала изменения в его лице, не такие заметные, как шрамы, но столь же меняющие его. Что-то неуловимое в глазах, изгибе рта, манере держать себя было новым. Оно просвечивало как будто через привычную для её глаз оболочку сына. Но пока что ба Кабет не придала значения таким мелочам.
– Ты истинный внук великого Игтепа!– изрекла она торжественно, когда костюм Рама был окончательно подготовлен для выхода.– Сын мой, тебя ждет трон нашего священного города. Враги повержены и лежат у наших ног.
– Я на него похож?– каким-то задумчивым голосом спросил Рам, оглядывая бегло своё отражение в зеркале.
– Ты – словно вылепленная с него статуя.– гордо сообщила ба Кабет.– Клянусь Осирисом, славой ты его превзойдешь.
– А на отца?– спросил он столь же задумчиво.
Его мать поменялась в лице и отрубила резко:
–Неуместный вопрос! О чем ты думаешь? Ты не мальчишка уже, а почти что царь! Подумай о важном. О выступлении в суде. И о том, что надо заставить старика побыстрее освободить трон. Сейчас не время чувствительных и бессмысленных воспоминаний. Проклятая девчонка до сих пор не может смириться. Плетет интриги у нас под носом!
Рам удивительно спокойно ждал, пока у матери иссякнет поток упреков, потом сказал:
–В детстве ты наказывала меня за такие вопросы. Но ты права – я не мальчишка. Я имею право знать: кем и каким был мой отец.
Ба Кабет сжала до хруста свои пальцы. Её губы стали тонкими, как прочерченная на лице нить и побледнели. Она пыталась побороть бушевавшее в ней изумление смешанное с яростью. Глубоко вздохнув, сказала холодно и высокомерно:
– Кем был твой отец? Он был супругом дочери царя Игтепа Тридцатого. Каким он был? Он был неплохим воином, только и всего. Твой отец мог быть кем угодно, каким угодно. Главное, что ты – мой сын. Ты понял меня?
– Я понял. Пусть так.– сказал Рам и повернулся к выходу.
***
Заседание суда над переписчицей Брийей происходило в зале совета и при полном составе советников, ввиду тяжести преступления. Никто не ожидал, что суд будет долгим. Факты и так уже были известны. Закон чёток и неумолим. Брийя покусилась на жизнь начальника храмовой стражи, сына верховной жрицы, царского наследника, содействовала самозванцам. Брийя смирилась со своей судьбой и не пыталась как-то бороться за свою жизнь. Табо едва не выдворили из зала. Он, хотя ему не давали слова, умолял казнить его вместе с Брийей.
Царь Нерада поднялся. Если и был старик за что-то благодарен сейчас судьбе или богам, так это за то, что приговор предстояло выносить не ему, а главному пострадавшему и обвинителю.
– Рам, сын Кабет,– через силу заговорил царь.– по закону ты избираешь способ казни. Я не могу тебе приказывать, но вспомни, что царская кровь обязывает быть милосердным и не проявлять лишней жестокости.
Говоря это, Нерада пытался уговорить племянника хотя бы не лютовать и назначить самую легкую казнь переписчице.
За всё заседание Рам и слова не проронил. Порой казалось, что он скучает: выражение его лица напротив возвышенно скорбных лиц прочих присутствующих, даже злорадно высокомерного лица его мамаши, могло показаться оскорбительно несерьезным.
– Мы ждем твоего приговора.– верховная жрица сочла нужным подтолкнуть сына, не спешившего высказаться.
Лорд Рам поднялся, хлопнув ладонями по подлокотникам кресла. Обвел глазами залу, притихшую, переставшую как будто дышать.
– Переписчицу Брийю немедленно выслать в удаленную цитадель и заточить в темницу без возможности сообщаться с кем-нибудь.
Лорд Рам сел. А тишина все еще висела над головами, и такая гробовая, что, казалось, шорох каждой пересыпанной в песочных часах песчинки можно расслышать. Потрясены были все присутствующие без исключения. Лицо ба Кабет, только что сиявшее, приобрело оттенок побеленной стены, а потом вдруг стало багроветь. Она не проговорила, а прошипела:
– Сын мой, нельзя оставлять в живых отравительницу, это противоречит законам!
– Я – законный царь,– нажимая на каждое слово, негромко, но чётко произнёс Рам.– и сам буду писать законы! Кто-то хочет возразить?
Он обвел глазами совет. Но советники словно набрали в рот воды. Они не верили своим ушам и не знали, как реагировать на такое попрание древнего закона, которого им всем в глубине души хотелось. Первым опомнился Кут кашлянул и поднялся.
– В законе стоит слово «казнь»,– пробормотал он быстро.– но там нигде не написано слова «смерть». У суда нет причин не признавать вынесенного решения.
– И права нет.– холодно перебил лорд Рам.
Советник Кут проглотил эту реплику и сел.
–Приговор произнесен и будт приведен в исполнение.– в голосе царя изумление смешивалось с облегчением. – Да будет так.
Стража подняла Брийю и повела прочь, поддерживая, потому что осужденная была слишком близка к обмороку. Табо выбежал вслед, хоть ему и не позволяли приблизиться к узнице и поговорить с ней. Кама вскочила с места, желая последовать его примеру, но ба Кабет сурово остановила её и потребовала остаться.
–Поскольку совет в сборе,– произнесла верховная жрица, глянув на царя.– воспользуемся этим для объявления государственной важности.
Нерада вздохнул и кивнул верховному советнику. Кут поднялся и заговорил:
–Совету да будет известно, что был найден потерянный указ о престолонаследованни Игтепа Тридцатого, которым трон Ак-Барры завещан сыну его дочери Кабет.
Поскольку ропот, хоть и поднялся, но был не очень-то громкий, становилось понятно, что слухи успели распространиться среди советников заранее. Царь снова заговорил, и все умолкли.
–В скором времени воля Игтепа Великого будет выполнена: царевич Рам займет трон Ак-Барры, а я уйду на покой.
По залу снова прокатился шепоток.
–Как вовремя нашлось завещание Игтепа,– сказал один из советников соседу.– Я бы заключил пари, что это связано как-то с делом переписчицы, но, боюсь, доказательств этому не добыть. Как можно потерять царский указ на двадцать лет?
–О-о!-развел руками его собеседник.– Немудрено потерять, ведь это какой-то свиток! Найти – вот задача!
Но о чем бы ни шептались советники, каких догадок ни строили – внешне все было благопристойно. Свиток найден. Кем и когда, почему не раньше – не имеет значения.
Царь встал.
– Рам, сын Кабет, Кама, дочь моя, подойдите сюда.
Оба приблизились, не глядя друг на друга, на Нераду, на кого бы то ни было вокруг, и оба положили ладонь в протянутые руки царя. Нерада вздрогнул: такими холодными были эти ладони.
– По священному закону Ак-Барры вы заключите священный брачный союз, чтобы править городом и государством нашим как царь и царица в соответствии с заветами династии. Церемония состоится в день вступления нового царя на трон.
С этими словами Нерада соединил безжизненно холодные руки нареченных, а советники встали и склонили головы, выражая почтение и одобрение. Церемонимейстер, заранее знавший повестку
заседания, ударил жезлом и объявил, что завтра состоится праздничный прием во дворце и увеселения на площади для народа.
– Никогда не видел таких безрадостных лиц на помолвке.– сказал соседу любитель заключать пари.– Они и не взглянули друг на друга.
–Печаль царевны понятна.– ответил тот.– Но чем, скажи, недоволен лорд Рам?
Верховная жрица, сохраняя приличия, улыбалась. Но, когда совет распустили, быстро сказала сыну: «Идем со мной!» и буквально вылетела из зала. Её распирала злоба. Лорд Рам, отныне официально именовавшийся царевичем последовал за матерью в её покои, где она шагала из стороны в сторону, как всегда делала в минуты гнева.
–Что, скажи, могло стать достойной ценой за это глупое великодушие?– язвительно заговорила она, не переставая шагать по комнате. – Они лежат у наших ног! Мы можем отомстить за свое унижение и вселить в их души трепет! А что же ты сделал? Ты показал им слабость, когда должен показывать силу! Ты выставил меня посмешищем! Ты слушаешь меня?
По лицу Рама, думавшего, казалось, о совершенно постороннем, скользнула тень.
– Пусть Кама, советники и все, кто извивался, словно змеи, чтобы меня перехитрить, вызволить переписчицу от моего гнева, пусть у них у всех отнимутся языки!– сказал Рам очень мрачно, не глядя на родительницу.– Посмотрим, под каким предлогом теперь царевна будет называть меня чудовищем!
Лицо ба Кабет не прояснилось, хоть верховная жрица видела некоторую целесообразность сделанного шага. Она овладела собой, несмотря на бурливший еще гнев.
– Возможно, сын мой, Брийя еще может пригодиться нам. – сухо заметила она. – Однако, не будь таким щедрым на жалость. Царь обязан быть сильным и непоколебимым. Враги должны трепетать перед ним.
– Об этом можешь не беспокоиться.– холодно молвил Рам.– Cегодня я переступил через древний закон, и все они добровольно это одобрили. Приняли один раз, примут и во второй.
Разговор их прервал слуга, доложивший, что царевна Кама ищет царевича Рама и что-то важное хочет ему сказать.
–Пусть войдет.– небрежно ответила ба Кабет.
Кама вошла. Она был бледна, но держалась с достоинством. Глянув на самодовольное лицо верховной жрицы, перевела взгляд на Рама, попыталась улыбнуться.
– Мне кажется, я должна поблагодарить тебя за дарованную Брийе жизнь.– начала она, обращаясь к нему, хотя слова звучали натянуто.
– Это не стоит твоей благодарности,– ответил Рам.– потому что я всего лишь придумал подходящую кару для мерзавки, покусившейся на мою жизнь. Ей придется до самой смерти в одиночной камере думать: стоило ли это делать.
Кама вздрогнула.
–Если ты поэтому…– начала она.
–Да!– перебил Рам, усмехнувшись.– А почему же, ты думала? Уж не по твоему ли желанию, моя царевна?
Кама вспыхнула, но сдержалась и сказала ровным голосом:
– Тем не менее, я все же благодарю тебя, царевич Рам.
Затем сразу развернулась и вышла. В её душе бушевало пламя негодования. Хоть она изначально подозревала подвох в его внезапной доброте.
Ба Кабет обернулась к сыну:
–Ты только что говорил, что помиловал девчонку, чтобы помириться с Камой.
–Разве?– сделал вид, что удивился Рам.– Я имел в виду кое-что другое.
–Портить отношения с будущей царицей не так уж разумно.– заметила ба Кабет, правда, в её словах не слышалось особого упрека. Отповедь Рама Каме потешила её мстительное чувство.
–Я долго боролся за любовь царевны.-сказал на это Рам.– Пусть теперь она поборется за мою.
***
Увеселения для народа были в целом скромны. И все же Табо с трудом протиснулся через площадь, пробираясь к тюрьме. Сегодня Брийю увезут и бросят в каменный мешок пожизненно. И кто-то называет это милостью?
Табо напрасно умолял о свидании с узницей взмокшего и непреклонного командира Сенека, которому поручено было доставить Брийю к месту заключения.
– Приговор воспрещает осужденной общение с кем-либо.– чеканил он в ответ.
– После заключения в крепость, командир.– раздался вдруг голос Камы.
Сенек смутился и отвесил почтительный поклон царевне.
Кама должна была сейчас быть на приеме во дворце. Она выскользнула тайком. Темный плащ с капюшоном скрывал её роскошное платье. Сопровождавшая её амазонка тоже скрывалась под плащом.
– Брийя пережила слишком тяжелые испытание. Неизвестно, когда она сможет увидеть друзей.– продолжала Кама, обращаясь к Сенеку.– Дайте нам сказать ей хоть два слова. В ваших силах быть милосердным к несчастной.
Сенек колебался, но, глянув на телохранительницу царевны, вполголоса молвил:
– Я пойду сейчас за верблюдом для узницы. У вас только одна минута, ваше высочество. Я не хочу неприятностей.
Он выскользнул из узкого тюремного коридора, а Табо и Кама бросились к камере и прильнули к окошку. Брийя, вся в слезах, прильнула к нему с другой стороны.
–Как тебе удалось этого добиться, не знаю, Кама.– молвила переписчица.– но, боюсь, всё напрасно. Меня ждет медленная смерть в каменном мешке. Разлука с Табо и с тобой хуже немедленной казни.
– Не говори о смерти,– прервала её царевна.– мы получили отсрочку. Я найду способ вызволить тебя. В честь знаменательных событий и праздников можно просить амнистии для заключенных. К тому же я скоро стану царицей.
Она грустно улыбнулась.
– Это уже решено?– ахнула Брийя.
– Я прибежала с помолвки.
– Пусть хранят тебя боги, Кама.– только и сказала ей Брийя, и непонятно, кого жалела она больше – царевну или себя.
Кама, как ни хотелось ей побольше сказать подруге, отступила назад, чтобы Табо и Брийя могли поговорить один на один.
Несчастные влюбленные сплели пальцы через прутья решетки. Слезы застилали обоим глаза и мешали наглядеться друг на друга.
– Обещай мне,– попросила Брийя.– если мы не увидимся больше, ты не будешь страдать и убиваться. Будь счастлив за нас обоих. О, Табо, как больно мне было слышать твои просьбы казнить тебя со мной. Я погубила себя, чтобы спасти твою жизнь. Не отказывайся от неё так легко.
– Без тебя моя жизнь пуста.– отвечал Табо.– Если буду жить, счастливым всё равно не буду.
Он припадал губами к её пальцам, орошал их слезами. В общем, озабоченный Сенек застал душераздирающую сцену и прекратил её, покашляв в знак, что свидание окончено.
– Кама, позаботься о нём!– крикнула вслед друзьям Брийя.– Не дай его в обиду!
Перед тюрьмой собралась толпа. Всем хотелось поглядеть на преступницу, чудом избежавшую смерти. Некоторые горожане хотели удостовериться в этом лично, потому что не верили в дарованную Брийе пощаду, если вынесенный приговор можно назвать таковой. Кто-то жалел переписчицу, но были и те, кто бранил её. Когда узницу вывели из тюрьмы, чтобы посадить на верблюда в закрытое балдахином седло, раздались крики:
– Обманщица! Отравительница!
Полетел брошенный кем-то камень. Но Сенек, быстро прикрыв собой узницу, рявкнул:
– Кто хочет на её место в темницу – выходи вперед!
Стража оттеснила толпу. Хотя выкрики и свистки всё же раздавались, но бросать камней никто больше не решился. Брийя, оглянулась, отыскала глазами Табо, улыбнулась ему сквозь слёзы, затем балдахин скрыл её от глаз толпы.
Кама и Табо молчали, угнетенные и удрученные. В особенности злобой части горожан, неожиданной для них. Царевна впервые задумалась, каким переменчивым бывает настроение толпы.
– Не знаю, чего добивается Рам,– упавшим голосом сказала она.– Но не желание угодить мне им движет.
– Как я хочу быть вместо Брийи на её месте!– простонал Табо.
– Не отчаивайся!– ободрила его царевна.– Мы вызволим Брийю. Прости, но я должна вернуться во дворец. Хоть я бы предпочла плыть по реке богов с тем, кого называли Дином, чем принять всё, что мне предстоит. Но я нужна городу и Брийе.
Она сильнее надвинула на лицо капюшон и пошла вместе с телохранительницей ко дворцу, где собирались гости.
