Текст книги "Легенда о Затерянном городе (СИ)"
Автор книги: Nata Gukova
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 35 страниц)
Не то чтоб совсем Сенмеркар не переживал за пациента, но все же страх за собственную судьбу пересиливал. Места себе не находя от страха, главный лекарь ухитрился все-таки задремать, посвистывая носом. Бело-голубой шлем съехал ему на лоб. Ни Андамон, ни Агнода и не подумали его будить, посменно дежуря у постели раненого.
Среди ночи Сенмеркар очнулся, разбуженный звуками и движением в комнате. Лекарь сел, резко выпрямляясь до хруста костей, захлопал глазами, ртом вдыхая пахнущий лекарствами воздух. Неужто заснул? О, боги!
Он увидел Агноду, наклонившегося над раненым. Старик бережно промокал лицо Рама белой тряпицей, тихо бормоча себе под нос. Сенмеркар вскочил на ноги и подбежал к постели пациента.
– Что?– выдохнул он единственное, на что хватало ему духу.
Агнода на мгновение поднял сосредоточенное лицо на главного лекаря.
– Лихорадка.– коротко пояснил и снова принялся промокать выступающий на лбу раненого пот.
Сенмеркар с замиранием сердца всматривался в бледное лицо лорда Рама. Сомнений нет, в теле происходит решающая схватка между жизнью и смертью. Под глазами еще темнее обозначились круги, дыхание прерывистое, всхлипывающее, тело сотрясает дрожь, с губ срывается неразборчивое бормотание.
– Мой брат уже пошел за снадобьем.– молвил Агнода.
Сенмеркар хмурился, кусал губы, соображая, какие средства должно применить.
– Необходимо дать ему еще священного масла!– вынес он и свое решение.
– И это не помешает.– кивнул седой курчавой головой Агнода и ласково забормотал, обращаясь к мечущемуся в лихорадке.– Даже не думай, лорд Рам. Я вытащил из реки богов мою Лэллэ, и тебе не позволю нырнуть туда.
Андамон со снадобьем явился сразу же, как только Сенмеркару удалось влить остатки масла из бутылочки в приоткрытый рот метавшегося в жару пациента. Это было непросто, ведь руки главного лекаря дрожали, как у горького пьяницы.
– Ты положил туда порошок, о котором я говорил тебе?– спросил ворчливо Агнода у брата, когда тот подошел к постели раненого.
– Положил, положил,– таким же тоном ответил Андамон.
– О, только не сделайте хуже!– взмолился Сенмеркар, прижимая пустую бутылочку из-под масла к груди.
– Не волнуйся, главный лекарь. Вода реки богов и так плещется ему до подбородка. Куда уж хуже? – «успокоил» Андамон.
Под ложечкой у Сенмеркара тяжело заныло, поскольку главный лекарь и сам видел состояние пациента. Ему чудилось, что его уже ведут на смерть от стрелы по приказу верховной жрицы. Он пошел к своему креслу, упал на него и, что спал, что не спал, мучился от страха и дурных предчувствий до самого утра, пока Агнода и Андамон глаз не спускали с Рама.
Утро после бессонной ночи три врачевателя встречали с красными глазами, опухшими веками, тяжестью в голове и тревожном ожидании.
Сгрудившись у постели больного, позабыв о разногласиях и распрях, все трое поочередно его осмотрели. Дыхание его стало ровнее, жар спал, бледность уже не была столь мертвенной. Он крепко спал. И три лекаря, переполненные различными чувствами, синхронно вздохнули.
– Вы с братом можете позволить себе отдых.– от облегчения в Сенмеркаре проснулось чувство солидарности и благодарности.– Я подежурю у постели больного.
– Отдых нам нужен.– сознался Андамон крепко зажмуривая и открывая сонные глаза.– Что скажешь, Агнода?
– Согласен с тобой, хоть такое и бывает не часто.– ответил его близнец.
И два лекаря без лицензии удалились в другой конец комнаты, где могли сесть в мягкие кресла и соснуть часок-другой. А Сенмеркар, которого перестал мучить страх за собственную жизнь, взял себя в руки и прекрасно справлялся с ролью дежурной сиделки.
***
Две подруги спозаранку уже были вдвоём. Им не дано было знать, чем обернутся смерть или выздоровление сына верховной жрицы, потому обе испытали не радость, узнав, что жизнь лорда Рама вне опасности, скорее то было облегчение. Как бы там ни было, Кама никому и никогда не желала зла. Но её сердце сейчас переполняли мысли и тревоги далекие от происходивших рядом событий. Верная Брийя ни на шаг не отходила от царевны и твердила, что им надо держаться и надеяться на милость богов. Но Кама предавалась тихой печали.
– В прошлом была радость,– сказала она.– В будущем я её не вижу. Во всяком случае, для себя.
Брийя вздыхала, чувствуя чуть ли не вину за собственное личное счастье. Ведь Табо был рядом с ней. Хотя иногда сердце переписчицы сжималось от тяжкого предчувствия. Она боялась, что верховная жрица непременно погубит её любимого Табо, если уже погубила того, кого называли Дином. В такие минуты она мысленно умоляла богов, чтобы подозрения Камы о руке ба Кабет в исчезновении Дина и Нины не оправдались. Словно отвечая её мыслям, царевна вдруг с болью созналась:
– Я не уверена, что ба Кабет причастна к смерти Дина. Возможно, он и Нина просто ушли сами. Не захотели принимать помощи от меня. Разве я настолько не заслужила доверия, что он сомневался в моей искренности?
Рука Брийи ласково обняла пригорюнившуюся Каму за плечи.
– Не казни себя. Ты нужна народу, городу, твоему отцу.– и добавила:– Теперь верховной жрице придется просить прощения за свои нелепые подозрения.
Этими словами, видимо, хотела ободрить Каму, но та просто не обратила на них внимания. Подозрения верховной жрицы её не трогали.
***
Пока подданные шептались о последних новостях и гадали, чего теперь им ждать, царь Нерада, поговорив с Сенмеркаром и ба Кабет, потом с советником Кутом, не желая тревожить царевну Каму, попросил главного церемониймейстера объявить всем советникам, чтобы назавтра они были готовы к заседанию. Надлежало немедленно вызвать тех из них, кто выехал за пределы города оценивать ущерб в своих разоренных поместьях. Царь особо сделал ударение на том, что заседание будет очень и очень важным. Церемониймейстер поклонился и удалился, шлепая мягкими башмаками.
Нерада выглядел очень плохо. А чувствовал себя ещё хуже. Он за ночь еле-еле задремал дважды. Его, человека более всего боявшегося проблем или сложных вопросов, теперь просто разрывало на части от количества этих самых проблем и вопросов. Как было бы хорошо, если бы все решилось сразу! Если бы Кама с самого начала благоволила Раму. Если бы тот, кого называют Дином, оказался избранным. Если бы … Нерада знал, что его устроит любой вариант, лишь бы только избавил его от необходимости все время думать, думать и при этом постоянно рисковать принять ошибочное решение. Царь это всё прекрасно понимал, и его охватывал стыд за собственную слабость. А ведь завтра на совете опять поднимется буря. Опять он окажется меж двух огней. Кама никак не смирится с гибелью того, кто звался Дином. А ба Кабет непременно будет настаивать на признании чужеземцев самозванцами и восстановлении статуса кво до их появления. Царь вертелся с боку на бок, шумно и горестно вздыхал. Как тяжело это все! Как утомительно!
Нисколько не веселее провела эти ночь и день царевна. Няня с трудом уговорила её подкрепиться хоть чем-нибудь: грустные мысли заслонили даже чувство голода. Когда Брийя в очередной раз просочилась к подруге с новостями, то её глаза походили на глаза загнанной охотниками лани.
– На завтра назначено заседание совета!– сообщила она взволнованно.– Нам с Табо приказано там быть. И тебе тоже.
Кама подняла голову и посмотрела на испуганное лицо подруги с тревогой.
– Нет, я не знаю причину.– покачала та головой.– Но, думаю, будет что-то важное, что всех нас коснется.
На лице у переписчицы отразилась тоска. Брийю не покидало предчувствие какой-то катастрофы с момента случайного столкновения в коридоре с верховной жрицей. Взгляд Кабет был взглядом Медузы Горгоны, когда, проходя мимо, она впилась им в девушку, прижавшуюся к стене.
– Что ж, если наше присутствие обязательно, то мы придем туда.– безучастным голосом сказала Кама.
Она пыталась держать себя в руках, не дать горю раздавить себя. Взглянув на приунывшую подругу, царевна захотела поблагодарить её и ободрить.
– Тебе следует отдохнуть.– мягко обратилась она к переписчице.– Силы нам всем еще понадобятся. А ты, Брийя, целыми днями возишься со мной. На тебе и лица нет. Ступай, не беспокойся обо мне.
– Да пребудет Осирис с тобой, Кама,– всхлипнула Брийя, обнимая подругу.– ты нужна городу! Но я боюсь, боюсь…
Так и не сказав, чего же она боится, Брийя покинула покои царевны, чтоб не растравлять её горе своими страхами. Переписчица никак не мог вытеснить из памяти взгляд верховной жрицы и ухмылявшуюся рожу Отека, передававшего ей требования обязательно быть на совете. По одной только этой роже можно было предугадать, что ей, Табо, Каме готовится неприятный сюрприз. Она не пожалела ни на секунду ни об одном из своих отчаянных поступков. Она любила Табо, и ради него пошла бы на всё, ради неё он остался в городе. И бояться сейчас Брийя могла лишь за него. Настало время реванша верховной жрицы, тут нет сомнений, как и в том, что ба Кабет не знает пощады к своим недругам.
***
Путь к храму Оракула не такой уж близкий, но у Балика в распоряжении были самые резвые верблюды в городе. Он выехал, как только услышал о переломе в состоянии лорда Рама, и теперь его мысли полностью занимала другая загадка.
Положение Балика делало его особой привилегированной даже в общении со служителями Оракула, хоть тут его полномочия всё же были ограничены. Оттого Балик рассчитывал не на свою власть, а на свой авторитет и дружеское расположение, которым пользовался в Храме.
Мудрая Исат, как и предполагалось, не отказала в аудиенции инквизитору. Даже рада была видеть его. Он ухитрился первым доставить ей последние известия, и цепкий его взор отметил, что хранительница явно испытала радость и облегчение.
– Ты доставил добрые новости, Балик.– молвила она с благодарностью.– Но мне кажется, ты не только ради этого хотел увидеть меня?
– Твоя прозорливость достойна твоего титула, мудрая Исат.– развел руками Балик.– До меня дошли сведения, которые я не могу для себя истолковать.
– Слушаю тебя.
Балик старался сохранять на лице выражение спокойной и почтительной благожелательности, но на самом деле пристально вглядывался в хранительницу, замечая каждую черточку, каждый жест, говорящий о подлинных её чувствах.
– Речь о человеке, которого я лично никогда не видел, но много слышал о нём. Окрестные племена прозвали его Охотником Сеххом. И этот человек принимал участие в сражении с войском Кадека.
– И пал в бою, как герой.– закончила мудрая Исат, ничем не показывая, что это событие лично её как-то особенно взволновало.– Я знаю о нём. Он изгнанник, но сердце, как оказалось, сохранило верность священной Ак-Барре.
– Его гибель, согласно моим сведениям, была сопряжена с преступлением.
– Чьим?– довольно резко спросила Исат, и Балик отметил это.
– Не знаю. Потому и хочу разобраться. От пустячной раны сильные и закаленные мужчины не умирают. А в лесу нашли вот это.
Балик показал пузырек, который ему отдала Эфред.
– Отравленная стрела в спину. Он мешал кому-то.
Исат протянула руку и взяла пузырек из-под яда. На лице у неё не прочесть было удивления, смятения, раздражения.
– Охотник Сехх не был гражданином Ак-Барры.– сказала она.– Расследовать его гибель – не входит в твои обязанности, инквизитор. Не утруждай себя.
Балик понял, что ему не скажут ничего более. Он перевел разговор на другие волновавшие сейчас город темы и вскоре распрощался. Хранительница знает больше или знает всё. На чьей же она стороне?
***
Советники шушукались, ожидая царя, верховную жрицу и ба Амона. Молчал только советник Кут. Подобно изнывающим от дурных предчувствий Табо и Брийе, мудрый старец понимал – ба Кабет рвется обеими руками вцепиться в ускользнувшую было власть. И она полна радужных надежд – это сомнений не вызывало, достаточно глянуть, как блестят её глаза.
Царь, верховная жрица со жрецом заняли свои места, тем самым открыв заседание совета. Первым выступил советник Кут, поведавший, как обстоят дела с возвращением города к мирной жизни, укреплением обороны на случай повторного нападения, обеспечением жителей пищей, водой и всем необходимым, каков ущерб хозяйству и т.д.Старый Кут прекрасно знал, как легко впадает в панику и уныние слабохарактерный Нерада, а сейчас это нужно менее всего.
– Трудности велики, ваше величество, но у нас есть силы преодолеть их.– закончил советник свой доклад.
– Я знаю, что город доверен надежным рукам.– рассеяно ответил царь.
– Не уверена, что достаточно надежным.– сразу же перехватила инициативу ба Кабет. – Меня не так давно обвиняли в измене. Измена во дворце, под самым носом царя, действительно свила гнездышко.
Она, считай, не слушала Кута, потому что заседание это, созванное по её настоянию, затеяла не ради всеобщих проблем, а с личной целью.
Верховная жрица поднялась, тем самым, прося дать ей слово. Нерада кивнул в знак позволения, и советник Кут, еле сдержав тяжкий вздох, опустился на своё место.
– Совету да станет известно,– заговорила верховная жрица.– что военные события помешали мне раньше сообщить о фактах, имеющих необычайно важное значение. Фактах, касающихся появления в городе так называемых «акбарри».
Кама, Брийя и Табо обменялись полными тревоги и горечи взглядами. А верховная жрица продолжала:
– Сейчас совету предстоит выслушать свидетельства, многое объясняющие в том сплетении лжи, глупости и предательства, которым позволили себе задурить головы не только простолюдины, но и люди, чей разум всегда должен оставаться незамутнённым. И мой первый вопрос я хочу адресовать царевне Каме.
Кама вздрогнула, так как менее всего ожидала, что от неё верховная жрица потребует свидетельских показаний в свою пользу.
– Скажи, царевна Кама,– меж тем невозмутимо начала допрос ба Кабет,– в тот день, когда лорд Рам должен был сразиться с иноземцем на арене, приглашала ли ты своего нареченного разделить с тобой трапезу?
Царевна помешкала с ответом. Тут крылась ловушка вне сомнений, однако, Кама не могла разгадать, в чем именно. Да, она звала Рама позавтракать с ней. Кама не собиралась отпираться, но старалась взвешивать каждое своё слово.
Ба Кабет удовлетворенно склонила голову и обвела глазами советников, словно призывала их запомнить слова царевны. Мало кто из них понимал, что такого важного прозвучало. А жрица уже подала знак, и стражники впустили в зал человека, который явно неохотно сюда пришел. Кама снова вздрогнула, узнав лекаря Андамона.
– Поклянись Осирисом, Андамон,– строго приказала ему жрица,– что ты скажешь совету лишь правду.
– Я не буду лгать совету и царю, пусть бы от этого и жизнь моя зависела.– взглянув вокруг себя, и, тут же опустив глаза, отозвался брат Агноды.– Клянусь.
– Расскажи о том поручении, что я давала тебе, и о тех выводах, которые ты сделал.
Андамон изложил суть дела об отравленных фруктовых лепешках, правда, отдельно оговорился, что ни один лекарь в городе не использует опасный сок цветка Бэст в своих снадобьях. Кама силилась разгадать коварный замысел верховной жрицы и целиком обратила своё внимание на то, что говорил очередной свидетель, человек, которого она не могла подозревать в приверженности ба Кабет. Оттого царевна не заметила, что ладонь Брийи, которую она держала в знак их дружеской солидарности и поддержки, вдруг похолодела, задрожала и выскользнула.
– Все вы слышали,– заговорила ба Кабет, отпустив Андамона,– какие признаки отравления цветком Бэст. Они именно те, что называл нам всем Сенмеркар, докладывая о состоянии лорда Рама после поединка с иноземцем.
Советники зашевелились, начиная уже понимать, куда клонит верховная жрица. А она, не давая никому опомниться, уже требовала в зал следующего свидетеля. В зал совета вплыло существо, при виде которого сидевшие на нижних скамьях инстинктивно подались назад и подобрали ноги. Нечто скрытое под ворохом обмоток и тряпок, амулетов, бус, сушеных насекомых, костей, рыбьих голов, с копной волос на голове, заплетенных во множество косичек с использованием все тех же амулетов, бус и прочей чепухи, а сверху придавленных чем-то вроде тюрбана.
Если бы переписчица Брийя могла, то стала бы белее снега, как царевна сейчас, хотя Кама не знала и знать не могла, чем грозит появление этого существа на заседании совета. Побледнел даже ба Амон и крепче сжал свой жезл. У него из глубины рвался протестующий вопль. Как? Ведьму, подозреваемую в поклонении Сетху, в черной магии и порче, привести в священный зал царского совета?
– Зачем потревожили властительницу тьмы?– хрипло проскрипело откуда-то из-под свисающих косм и обрывка ткани, намотанной на тюрбан.
– Скажи, о ведьма Силиктур,– обратилась к ней ба Кабет.– Знаешь ли ты кого-нибудь из сидящих тут людей?
– Силиктур читает в душах, как в раскрытых свитках.– бесстрастно изрекла ведьма.– и знает Силиктур, что перед ней сидит верховная жрица и верховный жрец, сидит перед ней царь Нерада и советники священного города Ак-Барры.
– Знаешь ли ты кого-нибудь из тех, кто сидит на скамьях молчания, стоит на страже?– продолжала допрос ба Кабет.
Жуткое существо стало медленно оборачиваться, оглядывая писцов и стражников. По мере того, как та часть головы, где должно было находиться лицо, поворачивалось к ней, Брийя начала сползать со скамьи в обмороке. Табо и Кама не замечали этого, потому что их взгляды приковало к себе это зловещее подобие женщины.
– Я знаю вот ту девушку-переписчицу.– прогудел голос ведьмы.
Брийя не удержалась, вскрикнула и на миг лишилась чувств, но Табо успел прийти ей на помощь и не дать свалиться со скамейки на пол.
– Откуда ты знаешь её?– в полной тишине властно спросила верховная жрица.
– В тот день, когда в царском дворце судили двух иноземцев, ввечеру она пришла ко мне и попросила дать средство, о котором она читала в древнем свитке, и которое может сковать тело и душу щупальцами богини Бэст. Этим средством в давнее время лечили вспыльчивость или плохой сон. Городские лекари позабыли о нём. А я владею секретом его изготовления.– гордо закончила Силиктур.
Брийя очнулась и затряслась от ужаса. Она понимала, что погибла. Ужас охватил Табо и Каму, еще не осознавших степень вины несчастной переписчицы и грозящую ей кару.
Ба Кабет кивнула, и слуга выпроводил ведьму за дверь, советники вздохнули легче. Но сразу же взоры всех устремились на загнанную в угол Брийю. Она еле сдерживала слёзы, глядя в змеиные глаза верховной жрицы.
– Итак, совету теперь известно, что неведомая болезнь лорда Рама, приведшая к поражению его в поединке с самозванцем, была подстроена царевной Камой с помощью переписчицы Брийи.– изрекла верховная жрица.
Это был удар рискованный, неожиданный, убеждавший, что ба Кабет объявила войну не на жизнь, а на смерть и отступать не будет. Советники вторично испытали шок, в зале поднялся шум. Неслыханное дело и неслыханное обвинение. Кама задохнулась, услышав его. Она еще не до конца вникла в происходящее, не хотела верить, и была готова назвать ложью всё, что тут прозвучало. Но Брийя, запуганная, почти приговоренная Брийя, тут вырвалась из рук, пытавшегося поддерживать её Табо и вскочила на ноги.
– Нет! Нет!– воскликнула она.– Клянусь жизнью моей, Кама не виновата! Я всё расскажу, это лишь моё преступление!
Не дожидаясь дозволения, Брийя быстро выбежала на середину. В глазах у неё расплывались красными пятнами мантии советников, но она заговорила поспешно, пока её не вздумали перебить или увести, пока не изменили ей силы:
– Лишь на мне лежит вина за обман и подлог. Я убедила царевну, что двое иноземцев – избранные. Когда совет назначил поединок, я испугалась, что их ждет смерть, если они всего лишь обычные люди. В день поединка я посоветовала царевне попросить лорда Рама сжалиться над иноземцами, а для этого пригласить его на завтрак. И я добавила зелье ведьмы в любимые лепешки Рама, потому что не верила, что его удастся уговорить. Кама не знала ничего, клянусь!
И Брийя закрыла руками лицо. Она стояла на виду у всех – признавшаяся преступница. Признавшаяся в измене! В покушении на жизнь сына верховной жрицы и сестры царя, начальника храмовой стражи! Теперь весь мир словно был по одну сторону пропасти, а она – по другую.
– Я думаю, что девушка говорит правду.– изрек кто-то из советников.– Царевна не могла участвовать в подобном подлоге.
– Зачем какой-то переписчице затевать игру, которая может изменить судьбу династии?– возразила ба Кабет, хищно глядя на Каму.
– Этого не может быть!– воскликнула царевна, сбегая вниз к подруге.– Всё это выдумки верховной жрицы! Брийя, не бери на себя несуществующей вины!
– Нет, Кама, прости.– Брийя, ссутулившись, говорила тихо и хрипло, но все умолкли, слушая каждое слово.– Я увидела того, кто зовется Табо, когда его вели в темницу мимо окон дворца. Моё сердце умерло бы вместе с ним. Никто, ни одна душа более не участвовала в моем обмане и не ведала о нем. Покарайте меня, но только даруйте жизнь моему Табо!
– Любовь?– бровь ба Кабет иронично приподнялась.– Хотите поверить, что влюбиться в первого встречного довольно, чтоб безродная девчонка взялась за государственный переворот?
– Любовь порой толкает и на такие глупости. И на жертвы. – с внезапной печальной твёрдостью заговорил царь.– И тебе это известно, сестра. Мне жаль эту девушку, но в её признании сомнений нет.
Слова Нерады, пред советниками обратившемуся к ней не как к верховной жрице, заставили ба Кабет на мгновение измениться в лице, но она быстро собой овладела.
– Возможно, рассказу девушки и можно поверить.– отвернувшись, процедила сквозь зубы верховная жрица.– Ради мира и спокойствия Ак-Барры, пожалуй, так даже будет лучше. Стража! Обманщицу и отравительницу бросить в темницу. Не допускать к ней никого! За такое воздается лишь смертью.
Верховная жрица с садистским удовольствием глянула на побелевшее лицо царевны и закончила:
– Как только мой сын окрепнет достаточно, состоится суд и оглашение приговора.
Она повернулась к трону, на котором сидел Нерада потерянный, словно себя чувствовавший виноватым, и поклонилась с чувством исполненного долга. Стражники схватили Брийю, оттолкнув Табо, который пытался пробиться к ней.
Кама не в силах сказать что-нибудь или сделать смотрела на торжествующую ба Кабет и на придавленного тяжестью этой истории отца. Ей не приходило в голову, что Брийя и её обманывала, подстраивая удачу иноземцам. Единственное, о чем она могла думать: переписчицу ждет неминуемая казнь. Надежды нет.
========== Часть 1. Глава 25 На круги своя ==========
Второй день царь не вставал с кровати. Главный лекарь Сенмеркар прописал царю капли и покой. Нераду беспокоили боли в сердце. Царевна Кама часто навещала отца и развлекала его беседой о каких-нибудь пустяках. Она как раз читала старинное сказание отцу, когда в царскую опочивальню явилась ба Кабет.
– Пришла справиться о вашем здоровье, ваше величество.– произнесла громко верховная жрица.
Кама раздосадовано умолкла.
– Сенмеркар пообещал поднять меня на ноги через три-четыре дня.– слабым голосом ответил Нерада.– Но я уверен, что все это – лишние беспокойства. Это не болезнь, так, недомогание.
– В ваши годы, мой царственный брат,– нарочито заботливо произнесла верховная жрица, подходя ближе.– нельзя пренебрегать советами лекарей. Мы все возносим мольбы Осирису о вашем выздоровлении.
Кама слушала верховную жрицу, пытаясь угадать, какую гадость та замышляет. Ба Кабет её демонстративно игнорировала.
– Ваше величество, я пришла поговорить об одном важном деле.– перешла она к настоящей цели своего посещения.
– Важные дела могут и подождать, пока царю не станет лучше!– решительно поднялась Кама.
– Я прошу тебя не перебивать, царевна Кама!– резко оборвала верховная жрица.– Судьба города ждать не может.
– Ты не волнуйся, дитя мое,– мягко обратился к дочери Нерада.– Я чувствую себя достаточно хорошо и могу говорить.
Кама села, обменявшись с ба Кабет выразительными взглядами. В глазах царевны читались упрек и неприязнь, лицо же верховной жрицы светилось злорадством.
Ба Кабет подошла к постели больного и села рядом на мягкий, шелком обитый стул.
– Негоже, что государством правит советник. Совет сам по себе, а во главе государства стоит царь. Ни для кого не секрет, что ваше здоровье нуждается в длительном лечении и покое. Сенмеркар сказал об этом и не только мне.
– Да, я знаю, Кабет.– не стал спорить Нерада.– Я уже думал о том, что городу нужен достойный царь, а не больной старик.
Кама взволнованно хотела уже что-то сказать, но сдержалась, натолкнувшись на жесткий взгляд верховной жрицы.
– Но советник Кут считает, что это должно хорошо подготовить.– виновато продолжал, словно оправдывался, Нерада.
– Совершенно верно.– сразу поддержала его ба Кабет.– Вы должны подписать указ, по которому передадите Раму трон по причине вашей болезни. А после следует заключить священный союз меж ним и царевной без дальнейших промедлений!
– К чему так спешить?– не смогла больше сдерживаться Кама.
– А к чему откладывать?– обернулась к ней верховная жрица.– Ведь этого требует закон. Не так ли, ваше величество? Объясните вашей дочери, что она должна подчиняться закону!
– Пока царь жив, он не обязан отрекаться от трона!– твердо сказала Кама,– А я не обязана выходить замуж.
– Кама, дочь моя,– слабым и ласковым голосом произнес царь.– не нужно ждать моей смерти.
Ба Кабет смерила царевну победоносным взглядом и встала.
– Я велю советнику Куту подготовить указ и принести на подпись вашему величеству.– улыбаясь, сказала она с легким кивком, заменившим поклон.
Но Кама не сдалась.
– Лорд Рам тоже нездоров пока что. И нуждается в покое и лечении.– с нажимом произнесла она.– Я не отказываюсь исполнить свой долг, но не вижу причин торопиться. Советник Кут справляется с обязанностями. И царю скоро станет значительно лучше, как уверил меня Сенмеркар, и не только он. Есть время обдумать всё и принять взвешенное решение. А ты, ба Кабет, лучше бы сейчас беспокоилась о здоровье и жизни твоего сына – ведь это важнее, чем трон, разве не так?
Верховная жрица выходила из царской опочивальни, трясясь от ярости. Она так зыркнула на служанку, некстати подвернувшуюся ей в коридоре, что девушка попятилась, споткнулась и уронила поднос с посудой.
Кама сидела, голову опустив, и делала вид, что ищет в свитке место, на котором остановилась.
– Кама!
Царевна встала и подошла к постели отца.
– Ты же знаешь, у нас нет иного выхода.– царь смотрел на неё виновато.– Закон обязывает…
– Отец, пока ты жив, ты не должен отрекаться от трона…– горячо начала Кама, но старик поднял руку.
– Этой отсрочкой ничего не решить, дитя мое. Мои силы и впрямь подорваны. И я не хочу видеть тебя одинокой, а наш город без достойного управления. Рам станет царем, и согласно закону, ты должна стать его царицей. Твой долг в том, чтобы стать мудрой царицей и помочь ему править нашим народом и нашим государством соответственно с заветами династии и наших предков.
– Не будем прямо сейчас обсуждать это, отец.– попросила Кама, взяла и поцеловала руку старика, избегая смотреть ему в лицо.
***
Между тем ба Кабет выслушивала доклад толстяка-шпиона, небрежно облокотившись на спинку дивана.
– Инквизитор Балик все еще следит за вами.– докладывал шпион.
– То же мне, новость!– фыркнула верховная жрица, заедая злость каким-то фруктом.
– Чужеземец, которого зовут Дин и девушка сгинули бесследно.– продолжал толстяк (ба Кабет улыбнулась довольно).– Человек по имени Охотник Сехх пал в бою. А тело его забрали служители Оракула.
Верховная жрица вздрогнула и вперила в толстяка змеиной взгляд. Тот съежился и пробормотал:
– Свидетели уверяют, что Сехх был мертв.
Верховная жрица вздохнула не то с горечью, не то с досадой.
– Прочь!
Не дожидаясь повторного приказа, соглядатай скрылся с ее глаз.
А верховная жрица вызвала к себе Отека и о чем-то долго его допрашивала с пристрастием. Во всяком случае, Табо, столкнувшийся с Отеком как раз на входе в покои ба Кабет, видел, как верзила взмок, и что руки у него тряслись.
А Кабет металась по своим покоям и спрашивала себя – куда запропастился Морган? Что ей с этих глупцов – Отека, жалкого ничтожного толстопуза-шпиона? Морган – вот человек, на которого можно положиться. Неужели… Холодок прокрался по телу. Неужели Морган сбежал?
***
– Как он?– шепотом спросила царевна, набравшаяся духу проскользнуть в покои Рама, когда с раненым был Агнода.
– О! Лорд Рам будет здоровее прежнего!– уверил её лекарь.– Пока что его дух блуждает в царстве сновидений и глубинных дум. Но это не причинит ему вреда.
Бледный, похудевший, без обычной маски высокомерия на лице, Рам поневоле пробуждал в добром сердце Камы жалость. Но что же будет, когда встанет вопрос о наказании Брийи? Рам один, наверно, мог бы смягчить приговор, если бы захотел. Но как надеяться на такое чудо? Кама вздохнула. Он еще не знает ничего, но разве трудно догадаться, что он будет просто взбешен.
– Дворец напоминает мне храм Усет,– сказала она.– И мой отец слег после заседания совета. Я хотела попросить тебя, Агнода, тебя и Андамона, взглянуть на него.
– С царем неотлучно главный лекарь.– напомнил Агнода.– Боюсь, он съест меня и брата между обедом и ужином, если мы посягнем на его авторитет еще и у царского ложа.
– Я отвлеку его внимание,– пообещала царевна.– Но царю нужен ваш совет. Ведь ясно, кто лучшие лекари в Ак-Барре. Разве не вы не дали Раму уплыть от нас по реке богов?
Агнода улыбнулся добродушно, но лукаво скосил глаза.
– Уж мы-то с братом знаем себе цену.– тихо сказал он царевне.– Но главный лекарь похвастал недавно перед своими служителями, что спас лорда Рама. И, думаю, ждет поощрения от верховной жрицы. Кто знает, возможно, на радостях её сердце сделалось мягче.
– Я бы хотела надеяться на это,– с тоской произнесла царевна,– только сама понимаю, надежда – тщетна. Может, ба Кабет и наградит Сенмеркара, а вот несчастной Брийе не приходится рассчитывать на её милость! Мне даже не дозволено увидеться с ней! Тот, кого зовут Табо не найдет себе места. А когда лорд Рам встанет на ноги…
Кама умолкла в полном отчаянии.
– Да, Брийя чуть было не столкнула его с высокого помоста. Едва ли он простит её.– покачал головой, сразу опечалившись Агнода.– И человек, который мог бы его убедить, сейчас далеко.
Кама бросила на него удивленный взгляд полный немого вопрошания. Однако лекарь спохватился, будто выболтал что-то, чего не стоило говорить, и заторопился готовить лекарство, которое вроде бы чуть не позабыл приготовить.
***
С сердца главного лекаря отвалились все камни, поскольку помощник инквизитора Ларк пришел в себя, всех узнавал и несомненно пошел на поправку. Балик постарался как можно скорее навестить своего пострадавшего помощника в храме Усет. Тот был еще очень слаб, и говорил с трудом, но удивил начальника, начав беседу с просьбы «забыть» обстоятельства, уложившие его на одр болезни.
