Текст книги "Классическая драма Востока"

Автор книги: Мотокиё Дзэами

Входят Сунь, Лю Лун-цин и Ху Цзы-чжуань.

Сунь.Вчера на могиле осушил я невесть сколько чарок, так что до сих пор в себя не приду. Однако вместе с моими верными братцами направляюсь в заведение дома Се, чтобы снова устроить выпивку.

Входят в кабак.

Лю и Ху.Старший брат! Давайте мы заключим братский союз, как в свое время Лю, Гуань и Чжан. Станем жить вместе, пока живется, а коль умирать, так и умирать вместе. У младших братьев несчастье – старший спасет; у старшего горе – младшие помогут; так и запишем в нашей клятве: стоять друг за друга не на жизнь, а на смерть!

Сунь.Совершенно согласен с вами, милые братцы!

Пьют вино и, захмелевшие, выходят из кабака; Лю и Ху волокут пьяного Суня, но тот падает и засыпает.

Лю и Ху.Послушайте, брат! Это же вам не постель, а улица! Нашли место, где спать! Разве не слышите, что уже ударили в колокол [162]162
  …ударили в колокол. – В старину в китайских городах вскоре после наступления темноты запирались ворота между кварталами и жителям воспрещалось без важного дела ходить по улицам. О наступлении этого часа возвещали удары колокола.


[Закрыть], возвещающий ночь и запрет ходить по улицам? Пора возвращаться домой!

Сунь не просыпается.

Экий увалень! Крепко заснул. Буди не буди – не проснется. А погода внезапно испортилась, поднимается пурга, мы оба промерзли… Тащить его домой слишком долго, к тому же в эту пору нас могут застать стражи. Ему-то ничего, он богатый, откупится, а мы? Мы ведь бедняки, и если нас схватят – так уж не пощадят: прощай жизнь! Лучше всего махнуть на него рукой, – пусть валяется, а самим поспешить по домам… (Ощупывают Суня.)Ого! Да у брата в голенище пять серебряных слитков! Как говорится, увидел да не взял – хуже, чем потерял! Видно, само Небо дарит вам такое богатство: мы не возьмем – другие возьмут!.. (Забирают деньги.)Если же он замерзнет, – мы ни при чем! (Удаляются.)

Появляется Сунь Чун-эр.

Сунь Чун-эр.Какая пурга! Я, Сунь Чун-эр, ходил по улицам, чтобы заработать хоть несколько грошей перепиской бумаг. Теперь стемнело, и я возвращаюсь к себе в старую гончарню.

(Поет.)

На мотив «Осмотрительность» в тональности «чжэнгун»

 
В черном-черном, кромешном небе
тучи стылые все мрачнее;
В пустоте, в безлюдье пустынном
резкий ветер все холоднее;
Вихрь снежинок шестиконечных
все плотней, все чаще и гуще,
С ног сбивает жестокий ветер,
леденящий и вездесущий.
От колючего ветра и снега
мне, бедняге, некуда деться,
От промозглого холода-стужи
мне, бродяге, негде согреться.
 

На мотив «Катится вышитый мяч»

 
О снегопаде у богатых мненье —
дурные, мол, уносит испаренья;
Мол, снег – благое предзнаменованье,
мол, будет урожай и процветанье.
А вот бедняк, что наг и обездолен,
и рассуждал бы так, да нет, не волен!
 
 
Я вижу, обложили небо тучи,
И представляю каждое мгновенье,
Что с высоты летят, летят каменья,
Как ядра смертоносные, гремучи.
 
 
И голову я низко опускаю,
И, зябко ежась, поднимаю плечи,
Замерзшими ногами, как увечный,
Едва-едва в снегу переступаю…
 
 
Услышу ли я о весне известье?
Чтобы сугроб не стал моей постелью,
Брести придется мне, борясь с метелью,
Опять в гончарню старую, в предместье.
 

Увы! Это удел богатых – веселиться, когда идет большой снег. А такому бедняку, как я, большой снег лишь усугубляет горькую участь…

(Поет.)

На мотив «Бестолковый сюцай»

 
Я слыхал от господ немалых,
От людей высокого званья,
Что приятно в такую пору,
Снег собрать с дорожек, натаять,
Заварить душистого чаю
И в хранилище сесть за книгу.
Говорят еще, что недурно,
За расшитым пологом сидя,
Коротать ненастное время.
Предаваясь вину хмельному.
Но ведь все это, впрочем, доступно
Либо книжникам многоученым,
Подражателям древнего Тао [163]163
  Тао– Тао Юань-мин (365–427), великий поэт, в стихах которого часто говорится о вине.
  Хань Синь. – См. прим. к с. 325. В молодости он был очень беден.
  Сунь Кан– примерный студент древности, от бедности читавший при свете, отраженном от снега.
  Хань Туй-чжи– Хэжь Юй (778–824), знаменитый литератор эпохи Тан.
  Мэн Хао-жань– выдающийся пол (689–740).


[Закрыть],
Либо самым сановным лицам,
Составляющим цвет государства.
Ну а старый рыбак, который
Знает только мороз и голод
И, в плаще дрожа тростниковом,
По замерзшей реке стремится
Очутиться скорей под крышей, —
Что рыбак нам на это скажет?
 

О! Какой густой снег, какая пурга! Невольно вспоминается, что издревле бедные ученики и последователи Конфуция испытывали множество тягот…

(Поет.)

На мотив «Катится вышитый мяч»

 
За хворостом ходить во время вьюги, —
как ни гони, а не желают слуги.
В такой вот снег при всем своем желанье
Хань Синь не собирал бы подаянье.
Судейский – арестанта не повел бы,
Сунь Кан – строки единой не прочел бы.
 
 
Во время вот такого снегопада
Конь Хань Туй-чжи вперед бы не стремился;
Мэн Хао-жань с ослом бы не решился
Моста Балин преодолеть преграду.
 
 
Во время вот такого снегопада
Не знал Су Цинь [164]164
  Су Цинь– государственный деятель (IV в. до н. э.). В молодые годы он, потерпев неудачу в столице, в большой снегопад вернулся в родное село, но был недоброжелательно встречен родными.
  Ван Цзы-ю– Ван Хуэй-чжи, деятель периода Цзинь (265–420), известный своими причудами. Однажды снежной ночью он поплыл в лодке навестить своего друга Дай Куя, но вернулся, не постучавшись в его дверь. «Захотелось поехать – поехал, захотелось вернуться – вернулся», – объяснил он друзьям.
  Юань Ань– жил при Восточной Хань (I–II вв.). Однажды в столице, Лояне, выпал большой снег. Многие жители вынуждены были просить милостыню, но Юань Ань, несмотря на бедность, остался в своей лачуге.
  Люй Мэн-чжэн– сановник Северных Супов (X–XI вв.). В юности претерпел немало лишений.


[Закрыть], куда ему податься.
Не стал бы в гости к Даю собираться
И Ван Цзы-ю, как ни брала досада!..
 
 
Спал Юань Ань во время снегопада,
Иных забот себе не представляя;
И люди знали: дверь его сарая,
Покуда спит он, отворять не надо.
 
 
Встарь Люй Мэн-чжен во время бури снежной
С жаровнею остывшей ночь возился…
А мне, что крова отчего лишился,
Мне погибать придется неизбежно.
 

…А вьюга-то все сильней и сильней! Иду-бреду по улице один-одинешенек! Ветер такой злющий, а снег бьет в лицо, так больно!.. А какая на мне одежда? Одно название! Легко ли мне, бедному, передвигать ноги! Зайду-ка за угол, в переулок, отдохну немного от ветра и снега… (Повертывается и спотыкается.)Однако что это тут такое?.. Обо что я споткнулся? Мешок – не мешок? Ах! Да это пьяный человек! Ай-ай-ай! Бедняга! Поменьше надо выпивать! Не буду бояться, помогу ему… Это я, видно, об его ноту споткнулся. Да кто же он такой? Наклонюсь да посмотрю как следует. (Наклоняется и в ужасе отшатывается.)Ай-я! Да ведь этот пьяница – мой старший брат! Понятно! Ты валяешься здесь потому, что напился с теми двумя мерзавцами! Они, конечно, удрали, а тебя бросили. Вот так закадычные друзья!

(Декламирует.)

 
Совершенный человек
Не корысти ради дружит;
 
 
Низкий просится в друзья
Неспроста: ищи подвох.
 
 
Брат мой, бросили тебя
Замерзать в метель и стужу…
 
 
Ныне ль подлость не поймешь
Двух приятелей-пройдох?!
(Поет.)
 

На мотив «Тупое оружие»

 
Мой братец с дружками напился вина,
В глухом переулке свалился спьяна.
Где бросили, там и обрел он ночлег,
Не чует, что сильный посыпался снег.
Боюсь только, колокол скоро пробьет
И двинутся стражи ночные в обход.
Сюда, в переулок-то, вряд ли свернут,
Надеюсь, что мы в безопасности тут.
Прохожих не видно, шагов не слыхать…
Ты что же, собрался в снегу подыхать?
Не чуешь, что весь обморожен, хмельной,
Что грязь на повязке твоей головной?
 

Совсем потеряли совесть эти негодяи! Ведь и одеты и накормлены они братом моим. И вот – удрали! Бросили его на произвол судьбы… Лежи тут по воле своих замечательных дружков! А не твои ли это слова.

(Продолжает петь.)

На тот же мотив.

 
"…Цветы потоптал я… Такое стряслось,
Что шляпа сползает с затылка на нос…"
А ныне, промерзший, лежишь ты в снегу.
И чем же теперь я тебе помогу?
 

Брат мой! Старший брат! Сказал бы хоть что-нибудь!..

(Продолжает петь.)

На тот же мотив

 
Скажи, не вчера ль признавался ты днем:
«Рубаха насквозь пропиталась вином»?
 

Вот ведь как: он их одел, напоил, накормил, а они напакостили ему! Пусть мой брат напился сегодня; гораздо хуже то, что вы, два негодяя, – бросили человека! Эх, вы! Тоже мне, младшие братья!..

(Поет.)

На мотив «Бестолковый сюцай»

 
С давних пор образцом являлась
Дружба крепкая Лэя и Чэна [165]165
  Лэй и Чэнь– Лэй И и Чэнь Чжун, друзья, жившие при Восточной Хань. Когда первому было присуждено ученое звание, он отказался от него в пользу друга.


[Закрыть],
Не похожа она на сговор,
Что с прохвостами заключил ты.
Братской дружбы Фаня и Чжана [166]166
  Фань и Чжан– Фань Шн и Чжан Шао, современники Лэя и Чэня, прославлены в исторических преданиях как образец преданной дружбы.


[Закрыть]
Неразрывными были узы —
Болтовню ли твою напомнят
с Лю Лун-цином и Ху Цзы-чжуанем!
 
 
Если б не было, проходимцы,
Рядом с вами старшего брата,
Почернели бы с голодухи
Непотребные ваши лица.
Вы, поклонники винопийства,
Все вы высосали из брата.
И не стыдно вам было ночью
Пьяным бросить его на дороге!
 

Бессовестные люди! Разве достойно человека совращать пьянство моего старшего брата! И притом каждый день!..

(Поет.)

На мотив «Катится вышитый мяч»

 
Вы выглядите очень благородно,
но вам чужое только и угодно.
Винище пили, пищу пожирали,
где угощали вас, там вы и крали.
Узнай мой брат обычай ваш и норов,
не заключал бы братских договоров…
 
 
Не разглядел он ваше лицемерье,
Не оценил разбойничьей сноровки:
Вы применили хитрые уловки,
Он оказал вам полное доверье.
 
 
Для вас пускался на любые траты…
Те, что вчера могилы посетили,
Свидетелями этим тратам были.
А как же вы благодарите брата?
 
 
Он замерзал в снегу вдали от дома…
Вот так и в старой песне распевают:
Высоко в небо лебеди взмывают,
Когда вода ушла из водоема.
 

Если я на спине дотащу брата до дому, все равно он потом на ней же и отыграется. Но гораздо хуже будет, если он замерзнет, брошенный… Была не была! Понесу! (Подходит к дому Суня.)Вот и добрались наконец до дому… (Стучит в дверь.)

Везут плоды личжи. Гравюра в 'Изборнике юаньских драм'. 1617 г.

Появляется Ян Мэй-сян.

Ян Мэй-сян.Братец! Да вы, я вижу, помирились со старшим братом! (Замечает, что Сунь спит, свесив голову через плечо Сунь Чун-эра.)Что случилось? Почему это ты несешь его на спине?

Сунь Чун-эр.Дело было так, сестра Мэй-сян. Я возвращался к себе в старую гончарню, проходил переулок за Земляной улицей, остановился передохнуть… И вдруг вижу, на дороге кто-то валяется. Оказалось, что это старший брат. Он спал, занесенный снегом. Два негодяя бросили его. Я же, Сунь Младший, подумал: ведь мы единокровные братья, и мой братский долг – не допустить, чтобы он замерз на улице. Вот я поднатужился и донес его до дому. Он спит, сестрица, – вы его уложите, а я пойду…

Ян Мэй-сян.Погоди, братец. Одежонка на тебе ветхая, ты же совсем замерз… Выпей немного вина, поешь, – потом и пойдешь.

Сунь Чун-эр.А вдруг брат проснется? Тогда мне несдобровать!

Ян Мэй-сян.Не беспокойся. Уж коль проснется – тебя защищу.

Сунь Чун-эр.У брата крутой нрав. Что вы можете поделать, когда он начнет меня бить?

Ян Мэй-сян.Что-нибудь придумаю. Бояться нечего. (Слуге.)Принеси-ка моему брату лапши.

Сунь Чун-эр ест лапшу.

Сунь Чун-эр

(поет)

На мотив «Разносчик товаров»

 
Покуда, пьяный, спит он крепким сном,
Лапши поем я и согреюсь чаем…
Опомнится, пожалуй, завтра днем,
Но вдруг сейчас проснется невзначай он?
Сунь просыпается.
 

Сунь.Хорошо поспал!

Сунь Чун-эр

(продолжает петь)

На тот же мотив

 
Никак, мой братец вертит головой?
Вот с боку на бок он перевернулся…
Ведь только что лежал, как неживой,
Но, кажется, совсем теперь очнулся.
Сестрица! Он уже не спит!
Ян Мэй-сян.А ты не бойся, не бойся…
 

Сунь Чун-эр

(поет)

На мотив «Снимаю рубашку»

 
Сижу, напуган,
Сижу, изруган,
Забит совсем…
 

Сунь (приподнимается с постели). Кто это там ест мою лапшу?

Сунь Чун-эр

(продолжает петь)

На тот же мотив

 
В ногах дрожанье,
Таю дыханье,
От страха нем.
Он смотрит злобно,
Звероподобно,
И трезв и пьян:
И трезвый крут он,
И пьяный лют он,
Глаза – капкан.
 

На мотив «Великое спокойствие»

 
Еду и питье принимаю спокойно
От щедрой и добросердечной сестрицы.
Ее угощенье и вправду достойно
Самой Люй-тайхоу [167]167
  Люй-тайхоу– императрица Люй.


[Закрыть], императрицы.
 

Сестра Мэй-сян, брат проснулся! Заступитесь же за меня!

Ян Мэй-сян.Постой, посмотрим, что он будет делать…

Сунь Чун-эр

(продолжает петь)

На тот же мотив

 
Смотрите, мой старший брат пробудился,
Теперь умоляю вас о защите;
Я сам бы перечить ему не решился,
Уж вы за робость с меня не взыщите.
Руки дрожат, неловки движенья,
Словно дожил я до смертного часа;
И не поддастся изображенью
Лица испуганного гримаса.
Застряла в горле щепотка риса,
От страха ее проглотить не смею…
Хоть тысячеустым пред ним явись я,
И то от боязни тотчас онемею.
 

Сунь.Однако это кто же ест мою лапшу?

Ян Мэй-сян.Да это наш братец – Сунь Младший. На улице мороз, а ты свалился посреди дороги. Два негодяя бросили тебя и сбежали. Не случись тут проходить нашему брату, – не жить бы тебе, юаньвай!

Сунь.Помнится, в голенище у меня оставалось пять слитков серебра. Ну-ка, посмотрю… Гм… Где же они? Все ясно! Ты, Сунь Младший, нес меня и, видя, что я пьян, стащил деньги!

Сунь Чун-эр.Ты спал, старший брат. Я испугался, что ты можешь замерзнуть на морозе, дотащил тебя до дому. Ни о каких деньгах я и ведать не ведаю. И мог ли я своровать?

Ян Мэй-сян.А я так не сомневаюсь, что их у тебя вытащили два проходимца!

Сунь.Жена! Ты говоришь глупости! Мои названые братцы знают, что такое добродетель и справедливость. Не могли они забрать чужое и уйти. Лишь этот побродяжка Сунь Младший способен на такую низость!

Сунь Чун-эр

(поет)

На мотив «За чтением книг»

 
Запорошивший весь белый свет
Снег смел с дорог человечий след.
 
 
Белым-бело и темным-темно.
Земля и небо слились в одно.
 
 
Продрогший, холодный, как этот снег,
К себе в гончарню я брел на ночлег,
 
 
И слезы капали мне на грудь,
И так хотелось чуть-чуть отдохнуть!
 
 
Но кто это, вижу сквозь снежный туман,
Лежит на дороге, мертвецки пьян?
 
 
Присел и – такое увидел вдруг,
Что до сих пор не унять испуг.
На мотив «Смеющийся монах»
Я,
как приговоренный к плахе,
Глядел и трясся молча в страхе.
 
 
И в мыслях не было такого,
Что встречу брата там родного.
 
 
В снегу его я не оставил,
А на спине домой доставил.
 
 
Уж он и не дышал как будто,
А пробудился – смотрит люто.
 
 
Не видит правых, виноватых,
Забыл он, что грешно, что свято…
 

Сунь.Пусть этот бродяга сдохнет на моих глазах! (Бьет Сунь Чун-эра.) Эй, гоните Суня Младшего за дверь, пусть стоит там на коленях в снегу.

Ян Мэй-сян тщетно пытается удержать Сунь Чун-эра в доме.

Сунь Чун-эр.Я тебя от мороза спас, а ты меня на мороз?!

(Поет.)

На мотив «Докучливая песенка»

 
Пронизывающий насквозь,
холодный дует ветер,
Мне нет спасенья от него
нигде, нигде на свете.
И этот колющийся снег,
что все быстрей кружится:
Во мрак он погрузил меня,
и от него не скрыться.
Рубашка тонкая моя —
увы, одни лохмотья.
А как хватил по ней мороз —
и тех не соберете.
Какие же разведал брат
за мною прегрешенья,
Что выгоняет на мороз
и ставит на колени?
Чем я покорней, чем смирней,
тем больше слышу брани,
Но до жестокости такой
Не доходил он ране!
 

Ян Мэй-сян.Эх, братец, братец! Слишком уж ты послушен! Юаньвай только пригрозил тебе, а ты тут же встал на колени! Разве могу я допустить, чтобы ты замерз на морозе?

Сунь Чун-эр.Спасите меня, сестрица…

Ян Мэй-сян (слуге). Принеси скорее чарку горячего вина! Братец совсем продрог!

Сунь Чун-эр (выпивает вино). Ох! Когда б не это горячее вино, – наверное, окоченел бы навек.

(Поет.)

На мотив «Шаловливое дитя»

 
Есть закон, не дающий нам совершать
«Десять зол» и «Пять преступлений» [168]168
  «Десять зол» – тяжелые преступления (умысел против династии, измена, убийство ближайших родственников и т. п.), каравшиеся смертной казнью. «Пять преступлений» – в буддийском учении – тяжелейшие грехи, за которые не может быть прощения: умерщвление родителей, нанесение раны Будде, нарушение важнейших обрядов.


[Закрыть].
Не осмелюсь, сестрица, я нарушать
Брата старшего строгих велений.
 
 
Отношенья в семье и дела семьи
Предоставлены вашим заботам.
Устанавливать правила – каждый свои
Никуда не годится… Да что там!
 
 
Не позволю себе болтать языком,
Брат и старше меня и сильнее —
Утверждает он право свое кулаком,
И перечить ему я не смею.
 
 
Говорят же, однако: обидчик людей
Небеса-то обидеть не сможет,
День придет – и познает всю боль лиходей,
Боль, что так меня бедного гложет.
 
 
Я унижен, отвержен – поистине так!
К Небесам обращаюсь я с дрожью.
А для брата слова мои – сущий пустяк,
Называет их блажью и ложью.
 

Шестая ария от конца

 
Я скорблю о превратностях тяжких судьбы,
но дойдут ли до Неба мольбы?
Бедняков ли ему свысока замечать
и на просьбы ли их отвечать?!
Вот, бия себя в грудь, на коленях стою,
слезы лью, но напрасно их лью!
День за днем я все клянчу гроши на еду,
а иначе совсем пропаду!
Две монетки иль три – в день доход невелик,
вечный голод терпеть я привык,
Но ни разу на просьбу решиться не мог, —
чтобы братец мне старший помог.
Он, как встретит меня, засучит рукава, —
пропадай ты, моя голова!
 

Пятая ария от конца

 
Оскорбленья твои и гоненья твои —
мой удел.
Но прохвостов зато, пьяниц злостных зато
ты согрел!
Были б в дружбе верны… Но с тобой не дружны, —
сплошь обман!
Нужно клад обрести – могут и потрясти
твой карман.
Чтобы кашу сварить, где мне рису добыть? —
Не найдешь!
Чем наполню суму, где сегодня займу
жалкий грош?
Зол мой жребий и лих, об обидах моих
я кричу
От утра дотемна, даже ночи без сна
прихвачу.
Лишь притворство во мне, непокорство во мне
ты узрел,
А в страданьях помочь да не гнать меня прочь —
не хотел.
 

Четвертая ария от конца

 
Ты – не я, мы с тобой совсем непохожи.
Ты врага отличить не способен от друга.
Ты – не я… И меня постоянно тревожит
То, что старший мой братец – завзятый пьянчуга.
 
 
Разум свой пропивать – никуда не годится,
А прохвосты с тебя и рубаху-то стащат.
Ты обрек на печаль дорогую сестрицу,
Огорчаешь ты всех, человек ты пропащий!
 
 
Коченел ты под снегом, почти бездыханный.
Если б стража ночная на тело наткнулась,
Увидав, что лежишь ты бездомный и пьяный, —
Как не петлей бы дело твое обернулось!
 
 
Почему ж негодяев, что пили с тобою
И тебя подвели, не призвал ты к ответу?
Отчего же ты брата встречаешь хулою,
Не воздашь за добро мне добром и приветом?
 

Третья ария от конца

 
Невинного меня ты выгнал вон,
А сам ненастной ночью был спасен.
Тебя тащил я к дому на спине
И думал: благодарен будешь мне!
Не разглядев, где запад, где восток,
Ты добротой моею пренебрег,
Услугу, как проснулся, позабыл —
И даже в краже брата обвинил.
Да ты всего меня перетряхнешь,
А больше цзяо не найдешь на грош,
Прощупай платье десять раз подряд —
А что в нем, кроме дырок и заплат!
 

Вторая ария от конца

 
Ты снял с меня последнюю рубаху,
Лишил куска, из дома выгнал вон,
Бранить сплеча и бить готов с размаху…
За что же я любви твоей лишен?
Я вашего вина отпил полчаши, —
Не пьяным быть – согреться я хотел;
А если съел лапши немного вашей —
Поверь, я от нее не разжирел.
 

Ян Мэй-сян.Сунь Чун-эр! Не кори так своего старшего брата. Ведь он сам не ведает, что творит. Бери пример с меня! Я спокойна.

Сунь Чун-эр

(продолжает петь)

На мотив второй арии от конца

 
Дает совет сестрица – не сердиться.
Нет, я не раб, меня не сторговать!
Но если младшим выпало родиться,
Свою обиду должен я сдержать.
Сестрица! Прошу прощения. Ваш Сунь Чун-эр уходит…
Заключительная ария
Он обижал меня и мучил,
рвал без стесненья узы братства,
И брань его я молча слушал,
Терпел без слов рукоприкладство.
В мороз у собственного дома
меня поставил на колени.
А я-то нес его средь ночи,
покинутого в опьяненье.
 

(Уходит.)

Появляются Лю Лун-цин и Ху Цзы-чжуань.

Лю и Ху.Вчера мы бросили на улице юаньвая Суня. Стащили у него пять серебряных слитков. Сейчас идем навестить его. Будем начеку: станет он говорить то-то, ответим так-то, а скажет так-то, ответим то-то. Вот и его дом. (Стучатся.)

Дверь открывает Ян Мэй-сян.

Госпожа, дома ли наш брат?

Ян Мэй-сян.Вчера вы все напились и двое бросили одного в снегу. Если бы Сунь Младший не принес его, наверняка замерз бы!

Лю и Xу.Ах, госпожа, да разве могли мы бросить нашего старшего брата? Мы благородные, порядочные люди. Мы собаку в беде – и ту не оставим. Старший брат наш и вправду много выпил. Но мы, на собственных спинах, доставили его к дому. Тут нам и встретился Младший Сунь. Все это истинная правда, госпожа! Вот мы и поручили брата Суню Младшему, чтобы тот бережно донес его до постели. Мы ведь тоже были пьяны и совсем выбились из сил, – путь-то был длинный. Впрочем, что это мы?! Вы все сами знаете от Суня Младшего. Он ведь шел от вас сейчас по улице?

Сунь.А я что говорю?! Мои братцы – люди достойнейшие! Пойдем сегодня в кабачок «Семейство Ли» и снова выпьем.

Лю и Ху.Вот увидите, тетушка: если наш брат снова напьется, мы его обязательно принесем, сил своих не пожалеем! (Уходят.)

Ян Мэй-сян.Мой юаньвай слепо верит двум мерзким прохвостам. А младшего брата то и знай бьет или бранит. И никак его не образумить – слушать не хочет! Но сегодня я, кажется, нашла выход и образумлю юаньвая во что бы то ни стало!

(Декламирует.)

 
Только единым живительным соком напившись,
Могут две ветки на дереве жить без печали.
 
 
Мудрость нужна и смекалка, чтоб тяготы жизни
Люди, стремясь к благоденствию, одолевали.
 
 
Жены издревле, являя в супружестве верность,
В доме делами семейными так управляли,
 
 
Чтоб посторонние сплетней досужей и глупой
Да пересудами дом и семью не пятнали.
 

На сцене появляется Ян Мэй-сян.

Ян Мэй-сян.Сегодня мой юаньвай опять пошел пьянствовать. Соседка, бабушка Ван, обещала мне продать собаку. (У двери соседки.)Бабушка Ван дома?

Бабушка Ван (за дверью). Кто там стучится? (Открывает.)А! Это госпожа, Сунь! Столь драгоценная гостья – и в моем ничтожном жилище! Какое дело привело вас ко мне?

Ян Мэй-сян.Бабушка, я не потревожила бы тебя без дела. Ты обещала продать мне собаку. Я как раз пришла за ней.

Бабушка Ван.Это можно, госпожа. Бери на здоровье!

Ян Мэй-сян

(говорит нараспев)

 
Проделка хитрая
В моем уме созрела.
Возьмусь решительно
Сегодня же за дело.
 

Бабушка Ван

(говорит нараспев)

 
Богатым соседям
Собака во двор – благодать.
Когда бы не бедность,
Не стали б и мы продавать.
 

(Отдает собаку Ян Мэй-сян.)

Ян Мэй-сян возвращается домой.

Ян Мэй-сян.Отрублю собаке голову и хвост, натяну на нее одежду, нахлобучу шляпу и брошу около задних ворот. Передние же закрою на замок. Юаньвай наверняка пойдет через задние ворота. Посмотрим, что он будет говорить, когда увидит это чучело! Не поздоровится в этот вечер юаньваю от моего замысла!

Сунь в сопровождении Лю Лун-цина и Ху Цзы-чжуаня возвращается домой.

Лю и Ху.Сегодня наш брат снова напился. Мы, два его верных спутника, проводили юаньвая до дому.

Сунь.Дальше меня не провожайте, дорогие братцы. Я не так уж сильно пьян. Сам войду в дом. Спасибо вам за все, а завтра приходите пораньше.

Лю и Xу.В таком случае, брат, уж мы дальше не пойдем. (Уходят.)

Сунь.Ушли мои братцы. Жена закрыла сегодня передние ворота. Придется войти в дом через задние. (Спотыкается и падает.)Обо что это я споткнулся? Ну-ка, погляжу… (Вглядывается.)Ай-ай-ай! Человек! Это, вероятно, наш приемыш. Видать, выпил не в меру и завалился тут спать. (Толкает.)Эй, вставай! А он и не двигается! (Ощупывает тело.)Его, наверно, вырвало, и я обе руки измарал. Пойду-ка на свет и при луне посмотрю, в чем я измазался… (Смотрит и вскрикивает от испуга.)Что такое? На руках – кровь! Убийство! А кто убил? (Стучит в дверь.)Жена, отвори скорее!

Ян Мэй-сян открывает, в дом входит перепуганный Сунь.

Ян Мэй-сян.Почему так встревожен юаньвай?

Сунь.Жена! Я выпил вина и возвратился домой. Подошел к задпим воротам. И – кто бы мог подумать? У ворот убитый лежит! Жена! Я – сын хороших родителей, а завтра соседи поволокут меня в суд. Разве я выдержу пытки? Уж лучше сразу удавлюсь!

Ян Мэй-сян.Не надо так волноваться, юаньвай! Мы с тобой знаем, что у тебя есть два верных братца. Ты их и кормил и одевал. Они же перед Небом клялись, что будут тебе друзьями до смертного мига. Ты еще повторял их слова: братцам будет худо – старший брат выручит; старший брат попадет в беду – братцы выручат. Так ведь? Сейчас ты в беде. Значит, им нужно доказать верность клятве. Сходи-ка к ним потихоньку да попроси унести труп подальше от ворот нашего дома. Пусть они закопают его где-нибудь. Разве не правильно я говорю?

Сунь.Все правильно, жена. Пойду к ним. (Подходит к дому Лю Лун-цина.)Вот и дом Лю Лун-цина. (Стучится в ворота.)Братец дома?

Лю Лун-цин.Кто это в неурочный час стучится ко мне?

Сунь.Твой старший брат Сунь.

Лю Лун-цин.Ах, это вы, старший брат! Сейчас открою ворота. (Открывает.)Проходите, пожалуйста, в дом, старший брат! Жена приготовила бобы с чесноком, может быть, отведаете вместе со мной?

Сунь.Ничего, не беспокойся. У меня срочное дело. Один человек жестоко обидел меня.

Лю Лун-цин.Я, ваш младший брат, своей горячей кровью поклялся быть верным другом! Кто посмел обидеть моего старшего брата?

Сунь.В том-то и беда, что не ведаю. А пришел я попросить тебя об одной услуге. Только не перебивай меня. Я знаю, что ты меня не выдашь.

Лю Лун-цин.Конечно же, я ваш младший брат, человек надежный!

Сунь.Сегодня, когда мы разошлись после выпивки, вы с братцем Ху Цзы-чжуанем пошли по домам, а я направился к задним воротам своего дома. Подошел – и наткнулся на труп. Кто-то у моих ворот убил человека! Вот я и хочу попросить тебя отнести труп подальше и закопать его.

Лю Лун-цин (в сторону). Этого еще не хватало! Сам убил человека, а я тащи его куда-то? Подумают, что я и убийца! (Обращается к Суню.)Будьте спокойны, старший брат! Услышав ваш взволнованный голос, я выскочил в одном исподнем. Вы подождите меня здесь, у ворот, а я пойду и оденусь.

Сунь.И потом вернешься?

Лю Лун-цин.Тотчас вернусь! (Скрывается за воротами.)Закрою-ка я ворота на засов, а вы, мой старший брат, послушайте стихи, которые я прочту нарочно для вас:

 
Не скрою, старший брат хитер,
Но ведь и я же не дурак;
 
 
Пусть душегуб ты, пусть ты вор —
Не попаду с тобой впросак.
 
 
Кому-то ты вспорол живот
И думаешь, что братец глуп:
 
 
Оттащит от твоих ворот
И сам зароет ночью труп.
 

Сунь.Лю Лун-цин отказался помочь мне. Пойду к Ху Цзы-чжуаню. (Стучит в дверь.)

Появляется Ху Цзы-чжуань.

Ху Цзы-чжуань.Это кто стучится?

Сунь.Это твой старший брат Сунь.

Ху Цзы-чжуань.О, старший брат! А я могу прочитать вам одно стихотворение, а потом открою дверь. Или сначала открыть, а потом прочитать?

Сунь.У меня к тебе срочное дело. Нет времени слушать стихи. Открывай дверь.

Ху Цзы-чжуань.Раз такое дело, буду открывать дверь и одновременно читать. Слушайте!

 
На ночь глядя что за срочные дела,
Что за спешка гостя в дом мой привела?
 
 
Для визитов время позднее теперь,
Но стучится юаньвай упрямо в дверь.
 
 
Я давно у братца старшего в долгу,
В чем могу, ему, конечно, помогу,
 
 
Все исполню – я сговорчив и не скуп,
Разве только не возьмусь припрятать труп!..
 

(Открывает дверь.)Старший брат, проходите и присаживайтесь. Вы знаете, что я беден, а сейчас глубокая ночь. И не только вина – даже чаю сейчас не достанешь!

Сунь.Не до угощений мне сейчас, братец! Я пришел попросить тебя об одной услуге. Только не бери примера со своего брата Лю Лун-цина.

Ху Цзы-чжуань.А мы с ним вовсе не от одного отца и матери: он сам по себе, я – сам по себе. Что же за дело? Я всегда к вашим услугам – могу в воду, могу в огонь.

Сунь.Вот видишь ли, около задних ворот моего дома кто-то убил человека. Прошу тебя, братец, отнеси труп куда-нибудь подальше и закопай.

Ху Цзы-чжуань (в сторону). Он говорит, что убил одного, – вполне возможно, что и десятерых: теперь ему не хватает серебра, чтобы откупиться! Хочет, чтобы всю вину я взял на себя. (Суню.)А что в ответ на вашу просьбу сказал Лю Лун-цин?

Сунь.Он отказался. Поэтому я и обратился к тебе.

Ху Цзы-чжуань.Ах, так? Будьте спокойны, старший брат! Я – не Лю Лун-цин! Тот пройдоха нарушил слово верности! Сегодня старший брат в беде. Если младший брат не выручит, значит, он вовсе и не брат!

Сунь.Ты прав, братец. Только давай поторопимся.

Ху Цзы-чжуань.Не тревожьтесь! Подумаешь, всего один труп. Было бы десять – я бы и десять унес! У меня в доме есть холстяной мешок. Пойду его возьму, а если спросят, зачем беру, скажу, что надо отнести сено юаньваю Суню, хорошо?

Сунь.Согласен! Выноси скорее мешок! (Выходит.)

Ху Цзы-чжуань (закрывает за ним дверь на запор). Ты убил человека, а меня подговариваешь относить да закапывать!

(Декламирует.)

 
Как же Старший Сунь свершить такое мог?
Да ведь это преступление, браток!
 
 
То-то в доме у него теперь хлопот:
Труп неприбранный откуда у ворот?!
 
 
Хлопочи – не хлопочи, а все равно
Правосудия избегнуть мудрено.
 
 
Ночь пройдет, и не твоя уж будет власть,
Оставаться ли в живых или пропасть.
 

Сунь.Оба мои братца отказались помочь мне! Ой-ой-ой! Остается только умереть!

Появляется Ян Мэй-сян.

Ян Мэй-сян.Не убивайся, юаньвай! Не хотят эти два негодяя убрать труп – без них обойдемся! У тебя же есть родной брат – Сунь Младший! Обратись к нему за помощью.

Сунь.Между мною и братом – пропасть, мы – как солнце и луна. И бил я его и ругал. И никогда не сказал ему сердечного слова! Теперь я попал в беду, и если попрошу его помочь, он, конечно, не захочет оказать мне услугу… Да мне и стыдно обращаться-то к нему…

Ян Мэй-сян.Не убивайся так, юаньвай! Мы вместе попросим его о помощи. (Уходят.)

На сцене – Сунь Чун-эр.

Сунь Чун-эр.Недавно я, Сунь Чун-эр, движимый самым добрым чувством, принес пьяного брата домой. А брат ни за что ни про что ударил меня. Брат мой! Ну, как ты не поймешь, что мы с тобой – одной плоти, одной крови!

(Декламирует.)

 
Видано ль где, чтобы кровные братья
Размежевались, как небо с землей?
 
 
Братские узы порушить – нарушить
Матери нашей могильный покой.
 
 
Ты не отказывал двум проходимцам
В ласке, в одежде, в еде и в вине,
 
 
Только о брате ты вовсе не думал,
Ты не заботился лишь обо мне.
 

(Поет.)

На мотив «Цветущая ветка» в тональности «наньлюй»

 
Солома в окнах и дверях —
вот какова моя лачуга!..
Здесь не нарушит тишины
ни смех, ни даже голос друга.
Хруст глины жженой под ногой
да треск обломков черепицы…
Нет, вешним солнечным лучом
жилье мое не озарится.
Пусть хор свирелей зазвучит —
увы, им отклика не будет.
Но ветерок донес в ночи
звук, что меня внезапно будит;
Соломой старой зашуршал,
и в то же самое мгновенье
Дрожит в светильнике огонь,
колеблется от дуновенья.
 

(Прислушивается.)

 
Нет!.. Я все так же одинок.
Луна сияет ночью звездной.
А ветер западный жесток —
промозглый, ледяной, морозный.
На мотив «Седьмая песня из Лянчжоу»
Я – новоявленный Фань Дань [169]169
  Фань Дань– добродетельный муж времен Восточной Хань, отказавшийся от выгодной должности и живший в бедности.
  Чэнь Туань —отшельник (X в.), живший в горах и питавшийся, согласно легенде, одним воздухом.


[Закрыть]:
без денег жить куда как скверно!
Сравниться с Чэнь-Туанем мне —
и то бы нелегко, наверно…
Все безысходнее печаль,
я болен от забот и горя.
Вокруг меня совсем темно,
и рябь какая-то во взоре…
А в животе моем гремят
от голода раскаты грома —
Мне, Сунь Чун-эру, с давних пор
жизнь впроголодь, увы, знакома.
Пусть славен будет старший брат
на десять тысяч поколений,
Но младшему зачем терпеть
поток обид и оскорблений?!
Отец и мать – одни у нас,
я человек, а не букашка,
Однако каждый день и час
то плачу, то вздыхаю тяжко.
 

Входят Ян Мэй-сян и Сунь.

Сунь.Жена, уж постучи в дверь ты, а то мне стыдно перед младшим братом.

Ян Мэй-сян.Хорошо. Коли ты не решаешься, постучу сама. (Стучит.)Сунь Младший, открой дверь!

Сунь Чун-эр

(продолжает петь)

На тот же мотив

 
Чей голос слышится в ночи,
кто в поздний час ко мне стучится?
 

Ян Мэй-сян.Скорее же!

Сунь Чун-эр

(продолжает петь)

На тот же мотив

 
И не мужчина… Как могла
под дверью женщина явиться?
 

Ян Мэй-сян.Сунь Младший, открой дверь! Это я, твоя сестра…

Сунь Чун-эр

(продолжает петь)

На тот же мотив

 
Никак, сестрица там стоит?
Замужняя! Одна!! Средь ночи!!!
Что привело ее сюда?
Она ж сама себя порочит!
 

Сестрица, время за полночь! Годится ли мужней жене приходить в чужой дом об эту пору?

Ян Мэй-сян.Открой, Сунь Младший. Ведь я же твоя родственница, твоя сестрица Мэй-сян. Не бойся!

Сунь Чун-эр.Я, Сунь Чун-эр…

(Поет.)

На мотив «Гэ вэй»

 
Я ощущаю сил прилив подчас,
а то вдруг вялость в теле, расслабленье.
Казалось мне, что свет в душе погас,
внезапно наступило просветленье.
 

Надо бы открыть дверь и впустить ее, да ведь это нарушение приличий, и когда брат узнает, что я впустил в дом женщину, он наверняка меня изобьет.

Ян Мэй-сян.Открывай, Сунь Младший, да поскорее! Я пришла по просьбе твоего старшего брата, у меня важное дело.

Сунь Чун-эр

(поет)

На тот же мотив

 
Сегодня брат прислал вас по делам,
а завтра придираться станет шибко…
Сестрица! Ночью вы к моим дверям
пришли, быть может, просто но ошибке?
 

Ян Мей-сян.Нет, не по ошибке!

Сунь Чун-эр

(продолжает петь)

На тот же мотив

 
Согреться я не мог – я мерз всегда,
с тех пор, как был поставлен на колени.
Знакомы мне и горе и беда,
Судьба плачевна, бесконечны пени.
 

Ян Мэй-сян.Я же пришла не одна. Твой старший брат тоже здесь.

Сунь Чун-эр.Почему же вы сразу не сказали? (Открывает дверь, падает на колени.)Не бей меня, брат!