Текст книги "Классическая драма Востока"

Автор книги: Мотокиё Дзэами

Влетает по воздуху Капалакундала, одетая в ужасающе сверкающие наряды.

Вишкхамбака

Капалакундала

 
Властителю сил в окружении сил [62]62
  Властителю сил в окружении сил… – Капалакундала и Агхорагхапта были последователями одной из так называемых тантристских сект, особенно распространившихся в конце I тысячелетия. Тантризм– совокупность учений этих сект, суть которых сводится прежде всего к почитанию бога, как материнского начала, в той или иной шакти (женской ипостаси данного бога), осмыслявшейся как его супруга. В данном случае Малати должна быть принесена в жертву богине Чамунде, одной из ипостасей супруги бога Шивы. Тантристы обычно устраивали свое поклонение тайно, сопровождая его всякими мистическими и сексуальными обрядами. Особый упор в их культе делался на магическое значение мантр (молитвенных формул), биджа (особых слогов, приуроченных к каждому божеству), янтра (особых диаграмм), мудра (различных положений пальцев рук) и ньяса (прикосновение изображения божества к разным частям тела); все это должно способствовать прежде всего лицезрению избранного божества, а затем и полного отожествления верующего с ним.


[Закрыть]вездесущих,
Властителю сильных, которые в нем пребывают,
Властителю сведущих, истинный путь находящих,
Тебе, обитающий в сердце и в жилах, победа!
Вот теперь,
В средоточии жизненных сил сокровенный, ты в облике Шивы
Явлен лотосом сердца мне, слитой с тобой, так что я прилетела,
Пять начал подавив, духом верным в шестнадцати
жизненных силах,
Силой мысли моей безо всяких усилий грозу обгоняя.
И при этом:
Наслаждение мне доставлял в поднебесье
Этот яростный лязг с неумолчным трезвоном,
Потому что в полете гремит и трезвонит
Ожерелье мое: черепа с бубенцами.
 

А также:

 
На север, на юг и на запад волосья мои на лету развевались.
Бубенчик, болтаясь на посохе, взвизгивал дико на все мирозданье.
Полотнища ветер трепал, в исступленье хлестал он бегучие тучи.
Огни задувал, черепа задевал он, в глазницах пустых завывал он.
(Прохаживается, всматриваясь и принюхиваясь.)
 

Здесь, неподалеку, у дороги на кладбище, где сжигают трупы, стоит храм Каралы, – доносится оттуда дым погребальных костров, несущий запах чеснока, изжаренного на протухшем масле из семян нимбы. Тут мне и надлежит, по повелению наставника Агхорагханты, все сделавшего, чтобы с помощью заклинаний обрести волшебную силу, приготовить то, что нужно для принесения жертвы [63]63
  …то, что нужно для принесения жертвы. – То есть необходимые сосуды и инструменты.


[Закрыть]. Вот что он мне говорил: «Доченька Капалакундала, сегодня блаженной Карале должны мы принести обещанную раньше жертву – красавицу из красавиц, живущую как раз в этом городе». Вот я и ищу ее.

(С любопытством всматриваясь.)

 
Но кто это, суровый и прекрасный, со вздыбленными волосами, с мечом в руке вступает на кладбище? Кто ж это?
Телом он темен и бледен, как синий застенчивый лотос;
Шествует он, как плывет над землею заоблачный месяц.
Левая только рука, позабыв дерзновенно смиренье,
Мясом прельщает людским, человеческой кровью
прельщает.
 

(Всмотревшись.)

Да это Мадхава, сын приятеля Камандаки, торгует человечьей плотью. Зачем он здесь? Пусть его. Займусь-ка я желанным делом. Уже настал урочный час. Смотрите-ка:

 
Кругом наподобие черных цветов расцветают исчадия мрака;
Земля погружается в зыбкую глубь, словно падает в бездну
глухую;
И в темных чащобах темнеет, сгущается сумрак во мрак
непроглядный,
Как будто ползет, надвигаясь клубами зловещими, дым отовсюду.
 

(Выходит.)

Конец вишкхамбаки

Входит Мадхава в том виде, в каком он описан в вишкхамбаке.

Мадхава

 
Ах, обнять бы прекрасную мне, испытать бы мне хоть на
мгновенье
Страсть в объятиях сладостных этих, которые даже в мечтанье
Несказанно блаженною близостью вдруг зачаровывать могут
На мгновение, так что сказаться нельзя сокровенному чувству.
Да хорошо бы
Целовать ненаглядное сладкое ушко,
Целовать ее грудь, где моя плетеница
И поныне, наверное, благоухает,
Жемчугами ничтожными пренебрегая.
Но пока, увы, до этого далеко. Но вот чего хотел бы я сейчас, так это увидеть ее лицо.
Бестелесным самим облюбованный, лик ее виден во мраке,
Порожденный сиянием юного месяца, праздник для взора,
Порождающий страсть, порожденный наитием Страсти
небесной
И в сердцах ненасытных людских порождающий столько
блаженства!
 

Но только, по правде говоря, если я ее и увидел бы, ничто б не изменилось. Ведь то и дело на память мне приходят наши прежние встречи: тревожат сердце мысли о совершенстве ее красоты и рождают ее образ. Беспредельность помыслов о любимой словно бы созидает ее присутствие в моей душе.

 
Видно, в сердце моем воцарилась она и в душе растворилась,
Отраженная, неискаженная, преображенная мыслью,
Возлелеяна, к сердцу приклеена, памятью в сердце зашита,
Словно стрелами – всеми пятью! – дивный образ привил мне
 

Манматха.

За сценой слышен шум.

(Вслушиваясь.)Как мерзко кладбище и эта толчея нечистых духов! Ведь здесь

 
Тьма, которую не пересилить печальным кострам погребальным,
Чьи бессильные проблески, правда, заметней во тьме вездесущей.
С визгом, с плачем, со всхлипами, с воем кишат омерзительным
роем
 

Вурдалаки во мраке: на игрище мчится и мечется нечисть.

Пусть их! Но должен я к ним обратиться. (Кричит.)Эй вы, кладбищенские жители! Вы, упыри, веталы, духи злые [64]64
  Вы упыри, веталы, духи злые! – Индийская демонология крайне разнообразна; среди всех сверхъестественных существ, связанных главным образом с Шивой, особенно важными представляются веталы, обладающие способностью вселяться в мертвые тела и заставлять их проделывать все, что проделывает живой человек; за ним следуют якши, своевольные существа, охраняющие клады, гухьяки-духи тьмы и т. д. Их внешний вид довольно красочно описан Мадхавой далее.


[Закрыть]!

 
Эй, налетайте, хватайте!
Кто человечины хочет,
Свежей, нетронутой вовсе
Кровопролитным оружьем [65]65
  …нетронутой вовсе//Кровопролитным оружием? – Для жертвоприношения не могла быть использована плоть человека, павшего в бою или сраженного в поединке.


[Закрыть]?
 

Снова шум за сценой.

Каково! Лишь только я крикнул, и все кладбище, черное от углей, загудело ужасающе громовым и неясным ревом злых духов и ветал, то там, то сям меняющих мгновенно свое об лично! Вот диво —

 
Даже в небе великое множество духов: отвратные рожи
Разевают зубастые рты, изрыгают зловонное пламя;
Извиваются в корчах тела, увиваются друг подле дружки.
Мельтешат брови, бороды, зенки, волосья пучками сполохов.
 

Да что!

 
Налетают, как волки голодные, в воздухе жалобно воют,
Человечину, чавкая, жрут, полусгнившие клочья сдирают
С костяков, сухожильями только скрепленных под кожею черной.
Эти кости берцовые, кажется, пальм длинностволых длиннее.
 

(Осмотревшись вокруг, смеется.)Но что за дикие у них повадки!

Вот эти

 
Долговязые духи с пещерами ртов,
Где трепещут, во тьме затаясь, языки.
Так в деревьях пожарами выжжены дупла,
Где гнездятся громадные хищные змеи.
 

(Делает несколько шагов, присматривается.)О, ужас! Невозможно без омерзения смотреть!

 
Как целую тушу, взвалив на колени себе полусгнившее тело,
Пирует упырь; потроха раздирает он, ягодицы пожирает;
Он бедра грызет, он кусает лопатки, как будто, зловонные, сладки.
И снедь ему нравится, жрет он и давится, лязгая жадно клыками!
 

А там

 
Они волокут из костров погребальных, не брезгуя смрадною
смертью,
Одетые дымом, омытые пламенем трупы, с которых свисает
Паленое мясо клоками, суставы безжизненные обнажая.
Тут, кажется, каждая гадина жаждет кипящего костного мозга.
 

(Усмехнувшись.)

 
Что за гнусно-мерзкие забавы у их подруг!
Глаз дурной отвращая, красотки по-своему принарядились;
Из кишок ожерелья, сердца вместо лотосов для плетеницы,
Пальцы женские – серьги в ушах, кровь засохшая – для
притираний,
Костный мозг в черепах, как вино, для таких вот счастливых
влюбленных.
 

(Делает несколько шагов, крича при этом.)

 
Эй, налетайте, хватайте!
Кто человечины хочет,
Свежей, нетронутой вовсе
Кровопролитным оружьем?
 

(Делает еще несколько шагов, приходя в отчаяние.)

Что это вокруг случилось? Почему внезапно все эти злые духи смолкли, прекратив чудовищный шабаш? О, как гнусно их безумье!

(Осматриваясь, безнадежно.)Все кладбище я осмотрел, и вот всего лишь предо мной

 
Исступленная бьется река и, не зная покоя, бушует,
Потому – что поток многоводный навек запружён черепами;
Вечно бьется река в берега, где голодные воют шакалы
И, в заклятой чащобе гнездясь, полуночницы-совы хохочут.
 

За сценой раздается крик: "Безжалостный отец!

Ты мной пожертвовал царю в угоду, и вот я гибну!"

(Внимательно вслушиваясь.)

Что со мной? Как знаком этот голос мне, звонкий и сладостный, Нежный, жалобный, словно рыдание птицы подстреленной, Так что сердце мое встрепенулось в груди, пробужденное, И неверен мой шаг, будто ноги мои отнимаются.

 
Стон этот жалобный слышен,
Кажется, в храме Каралы,
Где надлежит совершиться
Жуткому богослуженью.
 

Пойду и посмотрю. (Уходит. Затем появляются занятые поклонением божеству Капалакундала и Агхорагханта вместе с Малати, вид которой показывает, что ее обрекли на принесение в жертву.)

Малати.Безжалостный отец! Ты мной пожертвовал царю в угоду, и вот я гибну! Ах, матушка, тебя, чье сердце исполнено любви, убьет злая насмешка судьбы! О почтеннейшая, отбросившая все прочие заботы лишь ради блага Малати, – теперь ты из-за этого будешь долго горевать! Увы, подруга моя, милая Лавангика, теперь только во сне ты можешь меня увидеть!

Мадхава (быстро возвращаясь). Конечно же, это она, та самая газелеокая! Сомнения нет, это она! Теперь, пока она еще жива, на помощь к ней, на помощь!

Агхорагханта и Капалакундала (вместе). Слава тебе, Чамунда, слава тебе!

 
Слава пляскам твоим, от которых колеблется все
мирозданье,
Так что чудом Вселенная держится на черепахе.
Слава пляскам твоим, восхищающим свиту великого
Шивы
И тебе в преисподнюю рта низвергающим семь океанов.
Слава тебе, Чамунда!
Нам на благо, богиня, на радость нам пляски твои
громовые,
При которых тебя на земле превозносят, напуганы
смехом
Черепов, пробужденных в твоем ожерелье амритой
целебной,
Потому что исходит амритою месяц, пронзенный ногтями.
 
 
Заплясав, ты расшвыриваешь высочайшие горы,
Если только взмахнешь ты руками, весь мир поразив
языками
Ядовитого пламени, так как, свирепо раздув капюшоны,
Кобры черные вместо браслетов запястья тебе обвивают.
 
 
Все круги мировые сливаешь ты пляской своей воедино,
И заискрится вдруг, загорится единственный круг,
воцарится,
Как твоя голова, пламенея лучами, сверкает очами,
И созвездия в ужасе мечутся, стяг твой победный завидев.
Исступленною пляской твоей наслаждается Шива
могучий,
Упоенный в объятиях Гаури, чьи содрогаются серьги
В лад, как только начнут вурдалаки неистово хлопать
ладоши,
Одержимые, неудержимые в яростно-радостном буйстве.
 

(Самозабвенно пляшут.)

Мадхава (всматриваясь). Какое гнусное безумье!

Да ведь это она! Неужели? В руках нечестивцев

преступных

Обреченная днесь, облеченная тканями в пятнах шафрана,

Это дочь самого Бхуривасу, подобная лани прекрасной,

Над которою волки глумятся по воле судьбы беспощадной.

Капалакундала.Подумай, милая девушка, о том, кого ты любила в этом мире. К тебе спешит безжалостная смерть!

Малати.О Мадхава! Любимый! Пусть не сотрется в твоей памяти душа, ушедшая на тот свет. Ведь тот, кого помнит любящий, не умер!

Капалакундала.Бедняжечка! Да она в Мадхаву влюблена!

Агхорагханта (занесши меч). Что быть должно, пусть то случится! Сейчас я лишу ее жизни!

 
Славься, царица Чамунда!
Жертву прими благосклонно!
Жертвою мы подкрепляем
Нынче заклятия наши.
 

Мадхава (бросается к Малати и защищает ее рукой). Прочь, прочь, злодей! Твой умысел, презренный капалика, разрушен!

Малати (при виде Мадхавы кричит с надеждой). Спаси, спаси меня, благородный!

Мадхава.Не страшись, любимая, не бойся!

Превозмогла ты любовью отчаянье смертного часа.

Друг твой с тобою теперь, ты поверь мне, страшиться не

надо!

За красоту твою друг твой заступится, друг твой не

дрогнет.

Яростный недруг пожнет урожай своего злодеянья.

Агхорагханта.Кто этот грешник, дерзнувший стать препоной на моем пути?

Капалакундала.Да это, почтенный, Мадхава, предмет ее любви, торговец человечьей плотью, отпрыск приятеля Камандаки.

Мадхава (горестно). Как ты здесь очутилась, прекрасная моя?

Малати (после долгого молчания). Я ничего не знаю. Только помню, благородный, что спала на крыше, а проснулась здесь! Но как случилось, что ты тоже оказался тут?

Мадхава

(смущенно)

 
Не увенчанный в жизни тобою, желанная,
Я в отчаянье бросился было на кладбище.
Упырей накормить я хотел человечиной
И услышал поблизости голос твой жалобный.
 

Малати (в сторону). Из-за меня, пренебрегая своей жизнью, он очутился здесь?

Мадхава.Как это странно! Все равно как если бы ворона свалила пальму [66]66
  Все равно как если бы ворона свалила пальму. – Форма уничижительного преуменьшения.


[Закрыть]!

 
Что мне делать? Мой дух опален пламенеющим негодованьем,
Уязвлен состраданьем глубоким, в слезах ослеплен
изумленьем,
Упоен ликованьем теперь, когда мерзостный меч не
достигнет
Ненаглядной моей, не получит луны свирепеющий Раху.
 

Агхорагханта.А, ублюдок брахманский!

 
Мне, которому сладко заклать человека, теперь ты попался,
В лапы тигру попался, как пылкий олень из-за нежной
подруги.
На алтарь возолью кровь твою перед грозною матерью
нашей;
С плеч до бедер в бою раскрою тебя сразу, мечом
размахнувшись.
 

Мадхава.Ничтожество, подлейшее из подлых, изувер,

 
Как смеешь вселенную грабить, как смеешь прекрасное
красть,
Как смеешь ты небо и землю всемирного света лишать,
Как смеешь ты, смерть накликая, глумиться над богом любви,
Весь мир превращая в пустыню для наших бесплодных
очей?
Так берегись, греховный,
Ударю тебя, нечестивец, как смерть беспощадная бьет,
За то, что дерзнул замахнуться ты, бешеный, на красоту,
Чье нежное тело болело, когда за игрою, шутя,
Цветами, легчайшими в мире, подруги бросали в нее.
 

Агхорагханта.Посмей ударить, нечестивец! Ударь! И вот тебя и ноту!

Малати.Сдержись, мой доблестный защитник! Ужасен проклятый негодяй. Спаси меня от него. Избавь от этого безумного наваждения!

Капалакундала.Спокоен будь, мой повелитель. Покончи с этим трусом!

Мадхава и Агхорагханта

(вместе, обращаясь соответственно к Малати и Капалакундале)

 
Не страшись! Не спастись твоему ненавистнику!
Разве на водопое оленя пугается
Лев, чьи грозные когти, бывало, как молнии,
Лбы могучим слонам сокрушали без промаха?
Шум за сценой – все прислушиваются.
 

Голоса за сценой.Почтенная Камандаки, чей духовный взор никогда не затемняется, подбадривающая Бхуривасу, присоединилась к вам, воины, ищущие Малати, – чтобы окружить храм Каралы.

 
Агхорагханта жестокий
Это злодейство затеял:
Вновь человеческой жертвой
Жаждет почтить он Каралу.
 

Капалакундала.Нас окружили!

Агхорагханта.Тем больше нужно теперь и мужества и силы!

Малати.О отец мой! О благословенная Камандаки!

Мадхава.Теперь, отдав любимую под защиту ей дорогих, сражу немедля этого злодея.

Мадхава и Агхорагханта

(свирепо глядя друг на друга)

 
Пусть меч мой тяжелый разрубит со скрежетом кости
твои
И, в мышцах упругих помешкав, пронзает пускай потроха,
Как в мягкую липкую глину, пускай погружается в них,
И в прах, перемешанный с грязью, развалится тело твое!
 

Так кончается пятое действие, называющееся «Описание кладбища».

Вишкхамбака

Появляется Капалакундала.

Капалакундала.А, гнусный Мадхава, убивший из-за Малати моего наставника! Хоть яростно я на тебя набрасывалась, но ты меня презрел лишь потому, что я женщина! (Злобно.)Теперь берегись! Ты непременно отведаешь от плодов гнева Капалакундалы!

 
Знай: человеку, сразившему змея,
Лучше забыть, что такое беспечность:
Подстерегает змея, настигает;
Скорбь ядовитая в сердце змеином.
 

Голоса за сценой

 
Повелители мира, внемлите велению мудрости!
Усладите нас, боги земные [67]67
  …боги земные… – то есть брахманы.


[Закрыть], на празднике мантрами!
Пусть на сотни ладов прозвучат песнопенья заздравные!
Достославные! Мешкать не время: жених приближается!
 

Почтеннейшая Камандаки повелела, чтобы юная Малати отправилась, дабы не погублено было ее счастье, в храм божества, охраняющего город, и оставалась там, пока не придут родные, и ожидает, пока провожающие не принесут ей свадебные украшения и наряды.

Капалакундала.Пускай! пускай! Уйду отсюда – здесь нынче соберется множество людей, все будут суетиться, готовясь к свадьбе Малати. Меня ждет отмщенье Мадхаве! (Уходит.)

Конец чистой вишкхамбаки

Входит Калахамсака.

Калахамсака.Мой хозяин Мадхава, укрывшийся вместе с его другом Макарандой в храме божества – покровителя города, велел мне – узнай, дескать, не вышла ли процессия Малати. Сейчас я его порадую.

Появляются Мадхава и Макаранда.

Мадхава

 
С той поры, как узрели глаза мои деву с глазами газели,
От озноба и зноя не знала покоя душа, изнывая.
Так нежданно-негаданно ранит нас Мадана! Хоть бы сегодня
Счастье выпало мне! На моей стороне прозорливая мудрость.
 

Макаранда.Как может не увенчаться успехом замысел почтенной, наделенной таким умом?!

Калахамсака (приближаясь). Тебя, мой повелитель, ожидает счастье. Уже отправилась Малати со своей свитой.

Мадхава.Да правда ли это?

Макаранда.Зачем ты сомневаешься? Она не только двинулась в путь, но уже совсем близко. Но

 
На земле потрясенной мы слуха лишаемся,
Если радостней многоголосого вестника
Приближается гром на конях ослепительных, —
Грозный, в тучах стремительных, ветром разорванных.
Подойди сюда. Посмотри на процессию из этого решетчатого окна.
 

Калахамсака.Смотри, смотри, мой повелитель. Вот несут множество белых зонтов, подобных лотосам с мощными стеблями, что колышутся посреди синего озера бескрайнего неба, по которому волнами ходят ряды знамен, вздымаемых порывами ветра, а опахала в воздухе красиво парят, словно белые лебеди. А вот теперь, бренча бесчисленными золотыми бубенцами, усыпавшими их сбрую, идут слонихи. На их спинах полным-полно красавиц – они украшают само небо многорадужным сверканием украшений с драгоценными камнями, осколками лука Индры! Они поют и умножают веселый шум нестройным пеньем благовестных песен – их рты набиты бетелем!

Мадхава и Макаранда с интересом смотрят.

Макаранда.Воистину завидны богатства Бхуривасу! Ведь

 
Оперенье камней драгоценных, лучи в светозарном паренье,
Золотое горенье сокровищ несметных в лучах разноцветных,
Словно райская птица крыла напрягла, золотая, взлетая,
Словно радуга рада играть в переливах китайского шелка.
 

Калахамсака.Что там случилось? Поспешно расступились слуги и служанки и стали в круг, отмеченный бамбуковыми палками в золотых и серебряных листьях! А, появилась Малати! Она сидит на спине черной, как ночь, слонихи. Словно тонкий серп луны, прекрасна девушка; лицо ее и бледно и исхудало. Могучая слониха покрыта попоной с украшениями, подобными созвездьям. Ее морда густо умащена шафраном и напоминает цветом небо на закате.

Макаранда.Вглядись, мой друг, получше!

 
Бледностью блеск дорогих украшений украсила дева,
Словно в цветах изобильных лиана, зачахшая томно.
Праздником близким чело несказанно прекрасной чарует,
Только незримо тревогою сердце прекрасной томимо.
Но что это? Слониха преклонила колени.
 

Мадхава (радостно). Что это? Лишь только она склонилась, как почтенная Камандаки и Лавангика поспешили к Малати,

Появляются Камандаки, Малати и Лавангика.

Камандаки (в сторону, радостно)

 
Достойным на благо пускай завершится прекрасный обряд!
Достигнуть возвышенной цели пусть боги сподобят меня!
Пускай повенчаются дети моих благородных друзей!
Пускай увенчаются благом заветные мысли мои!
 

Малати (про себя). Как мне достичь блаженства, которое может принести лишь смерть?! Но даже она бежит от несчастных, молящих о ней!

Лавангика (в сторону). Как огорчена моя любимая подруга всем этим, не зная, что это препятствие поможет достичь цели!

Входит служанка, держа в руках ларец с драгоценностями.

Служанка.Почтеннейшая, министр велит, чтобы Малати была наряжена перед очами божества в эти свадебные драгоценные наряды и украшения, посланные царем.

Камандаки.Ко времени пришло веление министра, и место вполне благоприятно. Покажи-ка нам, что это за наряды.

Служанка.Вот чоли [68]68
  Чоли– короткая кофта.


[Закрыть]из белого шелка. А здесь красно-шафранная шелковая ткань, которая должна служить покрывалом. Вот разные украшения. Тут и жемчужное ожерелье, и сандаловое притиранье, венок из белого жасмина…

Камандаки (в сторону). Вот уж полюбуется Мадаянтика Макарандой, когда он нарядится во все это! (Принимая вещи, громко.)Да будет так, как повелел министр!

Служанка.Как повелит почтеннейшая! (Уходит.)

Камандаки.А ты, Лавангика, ступай вместе с Малати в храм.

Лавангика.Где изволит быть почтеннейшая?

Камандаки.А я тем временем посмотрю, все ли драгоценности в нарядах положены по правилам.

Малати (про себя). Вот и осталась я одна с моей Лавангикой.

Лавангика.Здесь вход в храм. Войдем в него.

Входят.

Макаранда (Мадхаве). Давай укроемся за этою колонной и подождем, что будет.

Лавангика.Подруженька моя, вот притирания для тела, а вот цветочные гирлянды.

Малати.Ах, что мне в них?

Лавангика.Подруженька, матушка послала тебя сюда, чтобы ты поклонилась божеству ради благополучного начала свадебного обряда и чтобы счастье твое было совершенным.

Малати.Что же ты снова и снова меня, злосчастная, терзаешь? Ведь душу мне и так нестерпимо жжет все то, что случилось по злобной прихоти судьбы. Кто знает, что еще ужасное она готовит мне?

Лавангика.Что хочешь ты сказать?

Малати.А то, что скажет человек, чей удел в раздоре с желанием сердечным, которому не суждено сбыться.

Макаранда.Ты слышал, друг?

Мадхава.Я слышал, но сердце все еще в сомненьях!

Малати (обнимая Лавангику). Истинная сестра моя, подруга милая, Лавангика, вот беззащитная твоя подруга, уже приготовившаяся к смерти, тебя обнимает, исполненная доверия, – ведь ты неустанно заботилась обо мне с самого дня моего рождения, – и молит тебя вот о чем. Если ты можешь мне помочь, то помни обо мне, когда смотреть ты будешь на радость приносящий лотос лица достойного Мадхавы, единственно достойное обиталище богини счастья и красоты. (Плачет.)

Мадхава.Друг Макаранда,

 
Как я счастлив! Услышал я слово целебное,
И цветок увядающий вновь распускается.
Эликсира волшебного сердце отведало,
Упивается жизнь моя новою радостью.
 

Малати.И сделай так, чтобы мечта всей моей жизни не мучилась из-за моей кончины ни телесной, ни душевной болью. И чтобы, когда меня не будет средь живых, он, помня обо мне и обо мне беседуя с друзьями, не прерывал бы долго свой земной путь. Когда ты мне окажешь такую милость, Малати будет навечно благодарна.

Макаранда.Увы, как горестно все это слышать!

Мадхава

 
Ах, как жалостно плачет газель безутешная!
И, такою тоскою в слезах очарованный,
Заблуждением тем же сраженный и нежностью,
Торжествуя, скорблю и в отчаянье радуюсь.
 

Лавангика.О госпожа, по ведь беды твои окончились! Ах, ты ничего не хочешь слушать!

Малати.Вижу я, что ты любишь не Малати, а только жизнь ее.

Лавангика.Вот глупости!

Малати (показывая на себя). Ты говоришь мне все это, чтоб поддержать во мне надежду и жизнь, и – вновь и вновь проводишь меня сквозь вереницу мучений. А я хочу лишь одпого – раз совершила я преступленье против властителя моей души, позволив отдать себя другому, – я не должна, более жить! Прошу тебя – не мешай мне умереть. (Падает к ее ногам.)

Макаранда.Что может быть выше такой любви!

Лавангика делает Мадхаве знак приблизиться.

Макаранда.Спеши туда и встань вместо Лавангики.

Мадхава.Я так взволнован, что лишился сил.

Макаранда.Сама природа подает тебе знак приближения доброй удачи.

Мадхава осторожно становится вместо Лавангики.

Малати.О, согласись, подруга! Будь милостива ко мне!

Мадхава

 
Забудь, простодушная, замысел страшный,
Внушенный отчаяньем, к нашему счастью, пока не
свершенный!
Помедли, прекрасная, грех торопиться!
Разлука страшит, сокрушит она сердце мне вскоре.
 

Малати.Подружка, ты не отвергай мои моленья.

Мадхава

(радостно)

 
Что мне сказать, я не знаю.
Муки разлуки грозят мне.
Так поступай же как знаешь!
Только обнимемся прежде!
 

Малати (с облегчением). Как благодарна я тебе! (Подымаясь.)Вот я обнимаю тебя, а увидеть твое лицо мешают слезы. (Обнимает, радостно.) Прикосновение тела твоего, упругого, словно маковка созревшего лотоса, доставляет мне прохладу. (Со слезами.)Но вот что ты еще скажи ему, как будто я сама, молитвенно сложив ладони и подняв их к своему лицу: «Не мне, злосчастной, насладиться вдоволь твоим лицом луноподобным, похищающим радость Лакшми – красоту расцветшего лотоса. Сердце мое, осаждаемое тщетными надеждами, было в постоянном страхе, что они так никогда и не сбудутся. Снова и снова испытывала я телесные страданья, ввергавшие моих подруг в безмерную тревогу. Едва переносила я бессмысленную цепь мучений от палящих лучей луны и губительного ветра с гор Малая. А ныне я полна отчаянья и горя!» Ты же, подруга моя, всегда должна обо мне вспоминать. А вот эту, сплетенную руками самого Мадхавы, гирлянду считан не отличимой от самой Малати и носи ее всегда на сердце. (Снимает гирлянду с шеи и одевает ее на Мадхаву, внезапно вздрагивает и стоит, дрожа от возбуждения.)

Мадхава (отвернувшись). Хвала богам!

 
Услаждают меня эти груди упругие
Камфарою, сандалом, цветами целебными,
Жемчугами, снегами, волокнами лотоса,
Излучением лунного камня прохладного.
 

Малати (про себя). Ой! Меня обманула Лавангика!

Мадхава.Ты знаешь лишь муку своего сердца и знать не хочешь терзаний другого!

 
Разве я не томился в недуге мучительном,
Не сгорал днем и ночью в губительном пламени,
Лишь в мечтах услаждаемый нашею близостью,
Лишь надеждами робкими вознаграждаемый?
 

Лавангика.Что ж, подружка, что заслужила, то и получила!

Калахамсака.Как все сошлось прекрасно в этом месте!

Макаранда.Все так, как рассказал мой друг.

 
День-деньской повторял он с тоской: «Незабвенная!»
Сокровенная боль – провозвестница радости.
Нитью свадебной руку повяжут [69]69
  Нитью свадебной руку повяжут… – На левую руку жениха повязывают в знак пожелания счастья шерстяную нитку.


[Закрыть]влюбленному.
Исцеленному благо: надежды сбываются!
 

Лавангика.Великодушная, вот перед тобой человек, который в душе своей не против, чтобы ты сама его избрала. Что же ты медлишь и не повязываешь ему свадебную нить?

Малати.Ай, мне кажется, она советует сделать что-то, недостойное честных девушек!

Камандаки (входя). Что, робкая, с тобой?

Малати, дрожа от волнения, обнимает Камандаки.

(Подняв ее за подбородок.)Милая,

 
Однажды тебя увидал он, и ты увидала его.
Потом, как цветок, увядал он, и ты увядала в слезах.
Теперь не стыдись! Наконец, во взаимном влеченье сердец
Нам явлен творец: торжествующий Мадана вознагражден.
 

Лавангика.Почтеннейшая, а ведь он и есть тот отчаянный, что бродил по кладбищу в четырнадцатую ночь темной половины месяца, тот самый, что предотвратил гнусное и ужасное злодейство свирепого нечестивца и сразил его в схватке. Поэтому, верно, моя подруга трепещет от страха!

Макаранда (про себя). Отлично, Лавангика, прекрасно! Воистину, вот случай, связавший воедино и великую любовь, и великий долг!

Малати.О мой отец! О матушка моя!

Камандаки.Любезный Мадхава!

Мадхава.Повелевай!

Камандаки.Вот Малати, единственная дочь министра Бхуривасу, у которого ногти больших пальцев ног отполированы до блеска цветочной пыльцою из плетепиц, украшающих горделивые головы подвластных правителей. Творец, любящий соединять достойное с достойным, Манматха, и я тебе вручаем ее, любимое сокровище Бхуривасу. (Плачет.)

Макаранда.Так нас вознаградила милость почтеннейшей!

Мадхава.Но по какой причине святая плачет?

Камандаки (вытирая глаза полой рясы). Хотела я достойному почтительно сказать…

Мадхава.Скорее – повелеть.

Камандаки

 
Природа твоя такова, что нежней год от года
Ты будешь любить, потому что душа не забыла
Ни прежнего пыла, ни страсти: когда почитаешь
Меня, как тебе подобает, над нею ты сжалься!
 

(Хочет склониться перед ним.)

Мадхава (удерживая ее). О, привязанность ее к Малати столь сильна, что заставляет переступить пределы!

Макаранда.Почтеннейшая,

 
И прекрасна она и знатна, благонравная!
Так она привлекательна, так добродетельна,
Что, питомицей милой своей очарована,
Умолять за нее не преминет наставница.
 

Камандаки.Дорогой Мадхава!

Мадхава.Повелевай!

Камандаки.Возьми ее!

Мадхава.Она моя!

Камандаки.Милый Мадхава, дорогая доченька Малати!

Мадхава.Повелевай!

Малати.Повели, почтеннейшая!

Камандаки

 
Нет на свете богатства желаннее,
Нет на свете родства неразрывнее,
Нет на свете союза надежнее,
Нет содружества крепче супружества.
 

Макаранда.Истинно так.

Лавангика.Все так, как повелит почтеннейшая.

Камандаки.Сынок Макаранда, надень-ка ты венчальные наряды, присланные для Малати, и отправляйся замуж. (Передает ему ларец с украшениями.)

Макаранда.Как повелит почтеннейшая! Пойду за этот цветастый занавес и облачусь в венчальные наряды. (Уходит, как сказал.)

Мадхава.Почтеннейшая, ведь легко случится, что мой друг попадет в ненужную беду!

Камандаки.А ты кто такой, что вмешиваешься в это дело?

Мадхава.Но ведь почтеннейшая меня знает!

Макаранда (входит, улыбаясь). Мой друг, я – Малати.

(Все смотрят на него с изумлением и любопытством.)

Мадхава (обняв Макаранду, со смехом). Воистину, Нандана благословен, что хоть на мгновенье полюбит всей душой такую прелестную подругу.

Камандаки.Малати и Мадхава, дорогие дети мои, оставьте это место, ступайте вдоль аллеи. Там, за длинным прудом, есть сад – в нем все Авалокита приготовила для свершения свадебного обряда.

 
И пускай защитит вас живая ограда укромного сада,
Где земные дары, так что птицы небесные словно хмельные,
Где в таком изобилье плоды, что деревьям нельзя не сгибаться,
Потому что в придачу к лианам на пальмах арековых бетель.
А как туда придете, то подождите, пока не появятся Макаранда с Мадаянтикой.
 

Мадхава (радостно). Один успех увенчает другой.

Калахамсака.Ну, коль судьба захочет, то все так с нами и приключится.

Камандаки.Да разве можно в этом сомневаться?

Лавангика.Слушаюсь и повинуюсь.

Камандаки.Мой сын Макаранда, доченька Лавангика, теперь мы отсюда уходим.

Малати.Подружка, ты меня покидаешь?

Лавангика (смеясь). Теперь не следует нам здесь оставаться.

Уходят Камандаки, Лавангика и Макаранда.

Мадхава.А теперь,

 
Словно слои изнуренный, срывающий в озере
Красный лотос, до корня покрытый ворсинками,
Взял я руку желанную, благоуханную,
Словно пальцы – тычинки сладчайшего лотоса.
 

Уходят все.

Так кончается шестое действие, называющееся «Тайная свадьба».

Буддхаракшита в правешаке к седьмому действию с восторгом рассказывает, как ловко Макаранда изобразил во время свадебного обряда Малати и как домогательства Нанданы, распаленного страстью и спешившего осуществить права супруга, были решительно отвергнуты Макарандой. Тогда Нандана, заикаясь от ярости, с глазами, готовыми вылезти от досады, поклялся, что больше ничего не пожелает от своевольной девчонки, и ушел на свою половину дворца. Сама же Буддхаракшита спешит привести к Макаранде Мадаянтику.

Макаранда в наряде Малати и Лавангика обсуждают, как развивается замысел Камандаки. Слышны шаги – это идут Буддхаракшита и Мадаянтика, которой пока не известно, что под нарядами Малати скрыт Макаранда, Мадаянтика собирается отругать подругу за ее грубое обращение с Нанданой. Лавангика и Буддхаракшита в беседе искусно возлагают вину на него, но Мадаянтика с горячностью защищает брата, говоря, что даже если он и был обидчиком, то виновата в этом сама Малати, чрезмерно много говорившая о своей любви к Мадхаве.

Лавангика и Буддхаракшита ловко переводят разговор на Макаранду, вынуждают Мадаянтику признаться в том, что она влюблена в Макаранду, и подготавливают ее к тому, чтобы она согласилась на брак с ним по обычаю гандхарвов. Когда Макаранда слышит из ее уст слова, подтверждающие, что она готова ради него на все, он сбрасывает наряды Малати, появляется перед Мадаянтикой в своем настоящем виде и, взяв ее за руку, ласково говорит с ней. Лавангика предлагает им поспешить под покровом ночи туда, где скрываются Малати и Мадхава. Все покидают дворец Нанданы потайным ходом и спешат в обитель Камандаки.

Восьмое действие происходит в роще около обители. Оно открывается правешакой всего лишь из одной краткой реплики Авалокиты: «Я поклонилась почтеннейшей, которая вернулась из дворца Нанданы. Теперь пойду-ка я к Малати и Мадхаве – вот они сидят на камне на берегу пруда, после того как совершили омовенье после столь жаркого дня. Поспешу к ним». И тогда после слов Мадхавы, обращенных к Малати, при свете луны начинается само действие. Авалокита шутливо упрекает Малати за ее нерешительность в отсутствие Мадхавы. Но разговор обращается к судьбе Макаранды и Мадаянтики, и Мадхава выражает сомнение в успехе предприятия Буддхаракшиты. Авалокита рассеивает его сомнения и спрашивает, какую награду он дал бы за известие о том, что Мадаянтика выиграла.