Текст книги "Классическая драма Востока"

Автор книги: Мотокиё Дзэами

Тем временем слышатся шаги, и появляются Буддхаракшита, Лавангика и Мадаянтика, сопровождаемые Калахамсакой. Они в смятении – во время бегства своего они столкнулись с городской стражей, и безоружный Макаранда вступил в схватку со стражниками. Мадхава бросается вместе с Калахамсакой на помощь другу. Малати посылает Авалокиту и Буддхаракшиту к Камандаки уведомить о схватке Макаранды со стражниками, а Лавангику – вслед Мадхаве с наказом, чтоб был он в схватке осторожней.

Когда же Малати остается одна с Мадаянтикой, влетает Капалакундала, хватает Малати и улетает с ней на гору Шрипарвата с тем, чтобы предать ее жестокой смерти и тем самым отомстить за Агхорагханту. Является Калахамсака, полный восторга от успешного исхода схватки и от разумности царя, вознаградившего Макаранду и Мадхаву за доблесть. Вслед за слугой приходят и оба героя, собирающиеся сами рассказать возлюбленным о случившемся. Они находят Авалокиту и Лавангику в тщетных поисках Малати, а те ничего не могут ответить. Макаранда предполагает, что Малати могла пойти в храм Камы, и все, полные недобрых предчувствий, отправляются туда.

Пространный монолог Саудамини, прилетевшей, чтобы успокоить Мадхаву относительно судьбы Малати, составляет вишкхамбаку, предваряющую девятое действие. Она, ученица Камандаки, прилетела в Падмавати с горы Срипарвата для того, чтобы все поставить на свое место. Но монолог ее посвящен лишь описанию красот окрестностей Падмавати.

Она уходит, и на сцене снова Мадхава и Макаранда. Мадхава скорбит по исчезнувшей Малати, а Макаранда пытается отвлечь его. Но печальная красота природы во время сезона дождей столь безмерно усиливает скорбь Мадхавы, что он от горя теряет сознание. Макаранда разражается над ним горестными рыданиями, а тем временем его друг приходит в себя. Но, кажется, у него помутился разум – в отчаянии он обращается к облаку с мольбой, что если тому придется встретиться с Малати, то пусть оно ее успокоит и расскажет, в каком горестном состоянии он, Мадхава, находится. Ему чудится облик ее, мелькающий в чаще леса, он молит павлинов, кукушек, обезьян, слонов и всех, кого только видит, рассказать что-нибудь о ней, наконец, молит Макаранду, приняв его за Малати, об объятиях и снова теряет сознание.

Горестно оплакивает Макаранда судьбу друга и сам готов броситься в воды Паталавати. Внезапно перед ними является Саудамини и удерживает его, сообщая, что Малати невредима и что у нее есть дар для Мадхавы. Саудамини и Макаранда спешат спасти Мадхаву; он приходит в себя и снова начинает спрашивать ветер о вестях о Малати, а Саудамини бросает ему в руки гирлянду, сплетенную из цветов бакулы. После этого Саудамини улетает, взяв с собой Мадхаву, а Макаранда спешит найти Камандаки, чтобы сообщить ей счастливые вести.

Входят Камандаки, Мадаянтика и Лавангика.

Камандаки (рыдая). Где ты, где ты, дитя мое Малати? О, молви мне, украшавшая мои колени,

 
Где же, где же теперь твои детские шалости,
Каждой малости сладостный смысл даровавшие?
Где же, где же, разумница, голос твой слышится?
Тяжко дышится мне; как в огне, убиваюсь я.
Ах, доченька,
Помню лик твой младенческий, нежный бутон,
Помню первые зубки твои, лепестки,
Расцветавшие радостно в первых улыбках;
Помню слезы твои, помню лепет невнятный.
 

Мадаянтика и Лавангика (горестно). Подружка, красавица, с лицом, подобным радостной луне, куда ты скрылась? Какая прихоть злой судьбы похитила тебя, чье тело нежно, точно цветок шириши? Какое, достойный Мадхава, тебя постигло горе! Весь мир так радовался твоему торжеству, а ныне он погрузился в безысходную печаль!

Камандаки (с еще большим горем). Ах, дорогие дети!

 
Союз ваш блаженный, такой совершенный,
Любовь заключила; однако счастливых судьба
разлучила
Незримым своим, нестерпимым ударом,
Как ветер лиану и дерево вмиг разлучает.
 

Лавангика (в отчаянии). Как ты жестоко, проклятое сердце! Ты, видно, из железа! (Бьет себя в грудь и падает навзничь.)

Мадаянтика.Лавангика, подруга дорогая, молю тебя, успокойся хоть на мгновенье.

Лавангика.Что мне поделать, подруженька? Не оставляет меня жизнь, словно приклеена ко мне каким-то железным клеем!

Камандаки.О нежная Малати, от самого рождения Лавангика была тебе милой подругой. Что же не сжалишься ты над ней, несчастной, готовой расстаться с жизнью?

 
Брошена в мире тобою,
Меркнет подруга, мрачнеет,
Словно бессильный светильник,
Брошенный собственным светом.
 

Зачем, счастливица, ты меня покинула? Ведь в тепле моих объятий, укрытая полою моей рясы, ты росла и хорошела!

 
Отнимали от груди тебя; ты была словно куколка;
Я с тобою играла, тебя воспитала, взлелеяла,
Обучила тебя, обручила тебя я с достойнейшим.
Больше матери было бы должно любить меня
Малати.
 

Богиня дерева. Гиараспур. IX–X в.

(В отчаянии.)О луноликая, судьба отвернулась от меня, и я совсем утратила надежду

 
Увидать у тебя на руках твоего первородного
Ненаглядного сына, сосущего грудь материнскую;
Видеть, как он смеется, когда на младенческом
темени
Зерна белой горчицы, отборные, чтобы не сглазили.
 

Лавангика.Прости, почтеннейшая. Невыносимо бремя жизни, единственное мне утешенье – броситься со скалы [70]70
  …броситься со скалы. – Самоубийство с религиозной целью издавна практиковалось в Индии, причем способы могли быть избраны самые различные. Если оно совершалось на каком-то святом месте, то и сам акт самоубийства приобретал особо добродетельный смысл. В данном случав если отец Малати решился броситься в огонь, который священен сам по себе, то Камандаки и подруги Малати решаются броситься с горы, которую омывает священная река Мадхумати.


[Закрыть]. Благослови меня, святая, чтобы в другом рождении мне было суждено встретиться с милой подругой!

Камандаки.Нет, нет, Лавангика. И я не стану жить в разлуке с Малати. Одна и та же боль терзает нас. И, знаешь,

 
Если в грядущих рожденьях
Карма друзей разлучает,
Все же кончина – причина
Нашего освобождения.
 

Лавангика.Как изволишь повелеть!

Камандаки (глядя с сожалением). Милая Мадаянтика.

Мадаянтика.Что повелишь своей служанке? Я слушаю.

Лавангика.Смилуйся, подруга, не убивай себя. Помни о своем любимом.

Мадаянтика (гневно). Не хочу тебя слушать!

Камандаки.Увы, она решилась тоже.

Мадаянтика (про себя). Властитель мой Макаранда! Слава, слава тебе!

Лавангика.Почтеннейшая, вон видна вершина горы, обвитой священным течением вод Мадхумати.

Камандаки.Все решено. Не будем медлить.

Все жаждут броситься с горы.

Голоса за сценой.Чудо! Чудо!

 
Мгновенная молния мрак пронизала мгновенный.
В таком озаренье утратили зрители зренье.
Воистину так! Это воля великой ведуньи,
Искусно владеющей вечными тайнами йоги.
 

Камандаки (всматриваясь, с удивлением и восторгом). Что это?! Мой милый сын здесь!

Макаранда (входя). Может ли быть иначе? Ведь здесь во всем величии великая мастерица йоги!

Голос за сценой

 
Услыхав, что пропала прекрасная Малати,
Сокрушенный, отчаяньем обуреваемый,
Бхуривасу в огонь вознамерился броситься
И, взыскуя погибели, в храм направляется.
 

Мадаянтика и Лавангика.Едва открылось нам, что мы сможем встретиться с Малати и Мадхавой, и вот новая беда!

Камандаки и Макаранда.О, радость! О, горе! Как странно!

 
Несчастью сегодня сопутствует счастье.
Дождь маслом сандаловым раны кропит и слепит нас
мечами.
Из ясного неба невиданный ливень:
Амрита целебная смешана с ядом смертельным.
 
 
Сварила судьба небывалое зелье,
В котором веселье и горькая скорбь: не без яда
отрада;
И солнечный свет с темнотою густою,
И вместе с луною гроза, предваренная громом [71]71
  И солнечный свет с темнотою густою, //И вместе с луною гроза, //предваренная громом. – В этих противопоставлениях содержатся намеки на некоторые мифы. См., например, в «Словаре» – «Амрита».


[Закрыть].
 

Голос за сценой.Остановись, отец, остановись! О! Я так жажду узреть твое лицо! Смилуйся! Верни меня к жизни! Как?! Из-за меня ты бросаешься в огонь, ты, единственный благодатный светоч рода, ты, чья слава безупречна во всем подлунном мире?! Опять, без жалости и без стыда, покидаешь меня?!

Камандаки.Ах, Малати, милая,

 
Судьба спохватилась: ты здесь очутилась,
Однако другая беда налетела, грозя и пугая.
Неистовый, так появляется Раху
И в гневе глотает луну беззащитную в небе.
 

Другие.О милая подруга!

Появляется Мадхава, неся на руках Малати, потерявшую сознание.

Мадхава.Вот горестный удел!

 
Горе сменяется горем;
Вновь угрожает ей горе,
И неужели удара
Предотвратить невозможно?
 

Макаранда.А где же, друг, та йогини?

Мадхава

 
С высот Шрипарваты я быстро спускался.
Нес Малати я на руках, окрыленный, в стране
отдаленной.
Отшельник меня дружелюбно приветил,
И я не заметил, как йогини мудрая скрылась.
 

Камандаки и Макаранда (просительно, в пространство). О достойная, спаси нас еще раз! Зачем ты исчезла?

Лавангика и Мадаянтика.О милая подружка Малати, к тебе взываю, тебя молю! (С мольбой.)Спаси, почтеннейшая! Давно уже она не дышит, и сердце перестало биться. О достойный Бхуривасу! О прекрасная Малати! Вы стали причиной смерти друг друга.

Камандаки.О дитя мое, Малати!

Мадхава.Увы, любовь моя!

Все впадают в печальное молчанье, затем приходят в себя.

Камандаки (взглянув вверх). Что случилось? Словно поток воды пролился на нас с небес, чистых от дождевых туч, и освежил нас!

Мадхава (со вздохом облегченья). Малати приходит в себя —

 
Грудь колыхнулась, дыханье вернулось, и сердце забилось;
Пусть не очнулась, очнется; безжизненный сумрак покинул
Дивное это лицо, так что скоро сиянье вернется:
Вновь на заре встрепенется, сияя, воскреснувший лотос.
 

Голос за сценой

 
Не внимая смиренной царевой мольбе,
Бхуривасу в огне пожелал умереть;
К счастью, внял напоследок он все-таки мне
И теперь в изумлении возликовал.
 

Мадхава и Макаранда (глядя вверх, радостно). Возрадуйся, почтеннейшая!

 
Ведунья спускается к нам с небосвода,
Летит, облака рассекая, откуда целительным ливнем
На нас низвергаются дивные речи
Целительней, благостней, сладостней влаги небесной.
 

Камандаки (радостно). Нас осенило счастье!

Малати.Как хорошо, что снова я живу!

Камандаки (плача от радости). Приди ко мне, родная!

Малати.Как? Почтеннейшая здесь?! (С этими словами падает в ноги Камандаки.)

Камандаки (подымает и обнимает Малати, затем целует в голову)

 
Долгий век проживи, в детях жизнь продли!
Осчастливь ты своих, детям жизнь даруй!
Жизнь даруешь ты мне за мою любовь,
Снегом плоти твоей усладив меня.
 

Мадхава.Макаранда, друг, теперь и Мадхаве стоит жить!

Макаранда (радостно). Воистину так!

Мадаянтика и Лавангика (друг другу). Подруга дорогая, та, чей облик превзошел то, что в сердце живет, может быть, и нас почтит объятьем?

Малати.Подружки милые! (Обнимает обеих.)

Камандаки.Но объясните мне, сыновья мои, что же случилось?

Мадхава и Макаранда.Почтеннейшая,

 
Капалакундала в гневе
Гибелью нам угрожала.
Лишь Саудамипи мудрой
Мы спасены, без сомненья.
 

Камандаки.Как все это таилось, словно колос в зерне, в убиении Агхорагханты!

Мадаянтика и Лавангика.О, чудо! Судьба, прежде чрезмерно жестокая, ныне стала благосклонной.

Входит Саудамини.

Саудамини (приближаясь). Достойная Камандаки, прими поклон от твоей давней подруги.

Камандаки.О добрая Саудамини!

Мадхава и Макаранда (удивленно). Так, значит, Саудамини училась вместе с почтеннейшей! Теперь все становится ясным!

Камандаки

 
Подойди, подойди ты ко мне, благодатная!
Сколько жизней спасла ты своей добродетелью!
Нет, не кланяйся, милая! Лучше обнимемся!
Услади меня ласковым прикосновением!
 

К тому же:

 
Это ты поклоненья достойна, премудрая!
Разве ты не возвысилась над бодхисаттвами [72]72
  Бодхисаттва. – В буддизме – человек, достигший высочайших добродетелей ради спасения всех существ


[Закрыть]?
Совершенная, разве в себе не взрастила ты
Плодоносное дерево, дерево дивное?
 

Мадаянтика и Лавангика.Вот благородная Саудамини!

Малати.Конечно же! Такова Саудамини – ведь она, достойная подруга почтеннейшей, сумела одолеть Капалакундалу и, укрыв меня в своем жилище, утешила меня так, как сама почтеннейшая! А как она вовремя бросила гирлянду из цветов бакулы, вас всех уберегла от смерти!

Мадаянтика и Лавангика.Мы очень благодарны нашей младшей наставнице!

Мадхава и Макаранда.Как не дивиться!

 
Камень волшебный причудлив:
Требует он заклинаний.
Йогини чудом спасала
Нас безо всяких молений.
 

Саудамини (про себя). От этих неумеренных похвал мне стыдно! (Громко.)Почтеннейшая, вот здесь послание от повелителя Падмавати, подкрепленное согласием переполненного радостью Нанданы, написанное в присутствии Бхуривасу и посланное царем Мадхаве, да живет он вечно! (Вручает послание.)

Камандаки (берет послание и читает). "Да будет вам всем благо! Верховный повелитель уведомляет, что,

Благосклонствуя ныне тебе, благородный наш,

благословенный,

Добродетельный, доблестный, великодушный и верный

избранник,

Твоему дорогому, достойному другу навек мы даруем

Мадаянтику, чье драгоценное сердце давно покорил он".

(Обращаясь к Мадхаве.)Слушай, слушай, сынок!

Мадхава.Я выслушал, и всем доволен я и за все благодарен.

Малати.Вот, наконец, и из моей души вырван дротик недовольства!

Лавангика.Теперь уж без остатка все желанья достойных Мадхавы и Малати исполнились.

Макаранда (всматриваясь). Там, кажется, показались Авалокита и Буддхаракшита, а вместе с ними Калахамсака. Увидев нас, они исполнились восторга и, приплясывая от радости, идут сюда.

Затем появляются Авалокита, Буддхаракшита и Калахамсака.

Все трое (приплясывая, приближаются к Камандаки и делают поклон). Победа почтеннейшей, сокровищнице деяний! (То же перед Мадхавой.)Победа тебе, Мадхава, благодетелю Макаранда, светлый месяц! Да сопутствует тебе удача!

Лавангика.Верно, верно! Разве была когда-нибудь и по какому-нибудь еще поводу представлена столь занимательная, столь преисполненная чудесами и увлекательная пракарана?

Саудамини.Она еще более увлекательна потому, что в ней исполнилось давно задуманное желанье министров Бхуривасу и Девараты соединить своих детей узами брака.

Малати (про себя). Как же это?

Мадхава и Макаранда (с любопытством). Как же, почтеннейшая, слова благородной противоречат тому, что случилось с нами.

Лавангика (в сторону). Что же она ответит?

Камандаки (про себя). Теперь уж благодаря тому, что с помощью Мадаянтики мы уговорили Нандану, все препятствия устранены. (Вслух.)Дети мои, события шли положенным путем, и нету здесь противоречий. Еще когда учились мы, то в присутствии моем и Саудамини они решили: «Мы клянемся, что станем родными в наших детях». Главная же причина всех осложнений – гнев царя – теперь устранена.

Малати.О, вот в чем причина!

Макаранда и Мадхава (удивленно). Побеждают великие, те, кто замысел скрывают и приводят его к успеху!

Камандаки.Дети!

 
Ваш союз, ожидаемый мною давно, столь желаемый мною,
Наконец-то теперь заключен; мне судьба воздает по
заслугам.
С Мадаянтикой друг обручен, преуспели мои ученицы.
Счастлив Нандана, рад государь. Не сбываются разве
желанья?
 

Мадхава (радостно, с поклоном). Воистину, почтеннейшая, я вполне счастлив. А все же по милости твоей

 
Пусть вовеки не ведают бедствий и горестей добрые люди!
И пускай государи царят на земле, соблюдая законы!
И пускай проливается дождь плодородным полям на потребу!
И пускай, окруженный своими навек, человек торжествует!
 

Так кончена пракарана «Малати и Мадхава».

Вараручи. Влюбленные [73]73
  С именем Вараручи связан ряд произведений из разных областей письменности – сочинения по грамматике санскрита и пракритов, поэтическая антология, наставление о написании писем, эпическая поэма, трактат по политике. Возможно, за именем Вараручи скрывается несколько разных авторов и к тому же не современников. Вараручи выступает и персонажем в некоторых художественных произведениях, вокруг его имени сложился довольно обширный круг апокрифических рассказов. Согласно одному из них, он занимался собиранием народных песен, обрабатывал их и потом пел сам. Другие связывают его имя с судьбой Калидасы, третьи – делают его братом великого индийского поэта и ученого Бхартрихари. Но пока еще он делит судьбу многих классиков индийской литературы раннего средневековья, о жизненном и творческом пути которых можно лишь строить предположения. «Влюбленные» – единственное известное драматургическое произведение Вараручи. Оно стало известно лишь в начале XX века, когда был обнаружен и опубликован рукописный сборник на санскрите «Чатурбхани» («Четыре бхана»), в котором были объединены наиболее яркие образцы этого жанра, относящиеся к последним векам I тысячелетия. Из европейских языков «Влюбленные» были переведены только на английский язык. На русский язык переводится впервые. Перевод выполнен по изданию: «Caturbhani (athava Padmaprabhrtaka, Ubhayabhisarika, Padataditaka, Dhiirtavitasamvada in car eknat natakon ka sangrah)». Bambai, 1959.


[Закрыть]

Бхана

В пьесе действуют сутрадхара и вита, которого зовут Вайшикачала, а он упоминает о героях – Куберадатте, сыне купца Сагарадатты, о Сахакарике, слуге Куберадатты, о сыне чиновника Нагадатте, о купце Самудрадатте, сыне Дханадатты, о царском зяте Рамасене, о купце Дханамитре, сыне Партхаки, и еще об одном Рамасене, об учителе игры на вине Вишвавасудатте и еще об одном купце, которого зовут Дханика, а также о героинях – самой главной из них Нараянадатте, о служанке ее Канакалате, о Маданасене, о дочери Чаранадаси – Анангадатте, Мадхавасене, дочери Вишнудатты, о мнимой подвижнице Виласакаундини, о Рамасене, матери Чаранадаси и бабке Анангадатты, о гермафродите Сукумарике, о Ратисене, дочери еще одной Рамасены, о танцовщице Приянгусене и ее сопернице Девадатте и о Ратилатике, а также о том, что случилось с ними в славном городе Кусумапуре.

После чтения нанди входит сутрадхара.

Сутрадхара.

 
"Кто я тебе? Мы – чужие! Не вцепляйся, негодный
в одежду мою!
Ишь глаза растаращил!
Знаться с тобой не желаю! Вот, вот, на бесстыжем обличье —
зубов соперницы след!
К той самой красотке, что сердце пленила твое,
за ласками бегай, распутник!" —
Пусть женщина, лучшая в мире,
любовью и гневом пылая, нам говорит.
 

Вот о чем я хочу рассказать почтенным… Досада, только я собрался начать уведомление, как слышится какой-то шум. Пойду взгляну.

Голос за сценой

 
С весны приходом древо лодхра
Не обрело одежд зеленых
И выглядит, как бедный вита,
Ходатай по делам влюбленных.
 

Сутрадхара уходит. Затем входит вита.

Вита

 
Время весны упоительно! Кокиля стоны,
Манго с ашокой в цвету, и вино, и качели
Каму свели бы с ума красотою и негой,
Если б он мастером не был на это и сам [74]74
  …древо лодхра… выглядит, как бедный вита… – Цветы на дереве лодхра появляются раньше, чем листья, чем и объясняется такое сравнение.
  Кокиль– разновидность индийской кукушки.
  Ашока– дерево с ярко-оранжевыми или огненно-красными цветами, расцветающее, по поверью, при прикосновении ноги девушки.
  Манго– плодовое дерево, цветущее крупными белыми или светло-желтыми цветами.
  …сандаловые умащения и узоры на руках! – Обязательной частью туалета индийской красавицы было натирание ароматичным сандаловым маслом или специально на нем приготовленными притираньями и наведение с помощью шафрана геометрических рисунков, имевших и магическое значение, на ладонях и ногах.


[Закрыть]!
 

Влюбленные терпят друг от друга взаимные упреки, посланницы любви спешат с велениями, перед которыми не устоишь! Ах, как прекрасно это время! Ведь все становится милее – кораллы и жемчуга, пояса и шелка, тончайшие наряды и ожерелья, сандаловые умащения и узоры на руках! Вот как раз в это-то время, сводящее весь мир и всех людей с ума, и случилась непонятная ссора между Куберадаттой, сыном купца Сагарадатты, и красавицей Нараянадаттой. Из-за этой ссоры Куберадатта послал ко мне своего слугу Сахакараку с такой просьбой: "В храме благодатного Нараяны Маданасена устроила полное различных раса [75]75
  В храме благодатного Нараяны Маданасена устроила полное различных раса представление… – В древней и раннесредневековой Индии местом для театрального представления могло быть избрано как специально построенное театральное здание, так и храм, причем иногда в состав храмового комплекса входили специально выстроенные для подобных целей эстрады.
  Раса– согласно индийской поэтике, совокупность всех художественно-содержательных элементов театрального представления, литературного произведения и вообще произведения искусства, порождающая эстетическое наслаждение.


[Закрыть]представление для умилостивления Маданы, и она танцевала. Когда и я пришел туда, то милая Нараянадатта, заподозрив меня в том, что поражен я из-за нее, то есть Маданасены, страстью Маданы, разгневалась и, крикнув мне: «Так ты ее славишь?!» – и даже не взглянув на меня, павшего к ее стопам, ушла к себе. Так чтобы для меня, чье сердце измучено страстью Маданы, не обратилась эта ночь в тысячу тоскливых ночей, молю я достойнейшего Вайшикачалу, кто для нашего города во все времена года служит истинным Маданой, чтобы он примирил меня с любимой!"

Послание я выслушал и поразмыслил над ним, но лишь только начал действовать, понимая, как нестерпимы мучения любви, меня задержала жена: она не верила моим доводам. Ведь обо всем она все еще думает так, как юная девица, и всегда готова заподозрить меня в чем-то эдаком.

Ну, что ж, пообещав утихомирить гнев прелестной Нараянадатты, примусь за дело. А впрочем, что мне здесь обещать?! Ведь

 
Сладострастные кокиля стоны,
Опьяненного манговым соком,
В ход пускает весна, как средство
К примиренью влюбленной четы.
 

Да к тому же:

 
Лучше весны не дано примирить никому
Деву с возлюбленным, если он статен, прекрасен,
Если он людям приятен своим обхожденьем,
Юностью, щедростью и красноречьем своим.
 

(Прохаживаясь.)До чего хороша главная улица Кусумапура! Смотрите-ка, она выметена и полита, всячески украшена цветами и выглядит словно любовно убранная спальня среди других покоев. Ворота главного базара восхищают взор обилием разных богатых товаров и множеством людей, продающих и покупающих. Ряды домов и дворцов гудят пением вед [76]76
  …гудят пением вед… – То есть в каждом доме читаются веды, чтение которых само по себе составляло религиозную заслугу. Размеры, в которых написаны гимны вед, имеют определенный мелодический строй
  …трепетом тетивы… – Имеются в виду упражнения в стрельбе из лука.
  …подобные ликам Десятиглавого Раваны, искусного во всех таких делах. – Десятиглавый ракшас Равана, противник Рамы, героя индийской эпопеи «Рамаяны», был по варне (сословию) брахманом, знатоком вед, искусным стрелком из лука и замечательным певцом.
  Тилак– первоначально знак, означающий принадлежность к той или иной касте; позднее тилак в виде пятнышка сандаловой пасты красного или оранжевого цвета, стали делать себе на лбу замужние женщины.
  Небесная столица Индры– «рай», населенный небесными девами, апсарами и сладкоголосыми гандхарвами, там растут волшебные деревья маидара и кальпаврикша. Севший под дерево маидара забывает о всех тревогах и испытывает блаженство, не нарушаемое ни волнениями духа, ни плотскими страстями; кальпаврикша исполняет любые желания.


[Закрыть]и спорами мудрецов, звуками музыки и трепетом тетивы, – словно беседуют друг с другом подобные ликам Десятиглавого Раваны, искусного во всех таких делах. Куда ни глянь, в открытых окнах дворцов виднеются лица прелестниц, блистающих своей красотой, как молнии среди облаков, точь-в-точь апсары на горе Кайласе. А вот главнейшие из чиновников, потрясая великолепьем, кто на конях, кто на слонах, а кто на колесницах, спешат туда и сюда. Торопятся посланницы любви, способные посрамить красотою лучших красавиц небесных обдуманно небрежно брошенным украшением, кокетливостью своей и особенно тем, что могут похищать сердца и взоры молодых людей. Красавицы, чьи лотосы-лица своей красотой влекут пчел взоров всех мужчин упиться их соком, прогуливаются по главной улице, словно желая покорить ее.

 
На челе земли – Кусумапура благосветлым тилаком сияет,
Как небесная столица Индры. Высшими достоинствами блещут
Жители ее, не зная страха, дивными каменьями, венками
Украшаясь, радостям любви предаваясь. Их занятье – праздник!
 

(Поворачиваясь.)Э, да вот идет сюда дочь Чаранадаси. Зовут ее Анангадаттой. Сладка она для мужских глаз, словно амрита. Вы только посмотрите, как она изящно и осторожно ставит ножки! Мне кажется, что утомленной выглядит она – разбита от трудов игры любовной! Верно, этой ночью любовник любил ее безжалостно. Ведь

 
Не дали очам сомкнуться ласки!
След зубов на нижней губке виден.
В беспорядке, на прекрасных бедрах,
Опоясок спутанный остался.
 

Ну, уже сам вид ее – предвестие успеха! Эге, да она прошла, меня и не заметив. Заговорю с ней сам. Обернулась! (Подходя.)Что ж это ты со мной не здороваешься? Что ты говоришь? «Не сразу вас узнала. Почтенному привет и уважение». Ну, ладно, коли так – тогда послушай-ка мое благословенье:

 
Чтоб возлюбленный тебе достался
Щедрый, ласковый, в любви искусный
Пусть он будет молод, независим,
Обходителен, красив, богат!
Пусть исполнятся твои желания, прелестная.
Богиня Лакшми средь наложниц!
Да будет Кама благосклонен
К тому, с кем нынешнею ночью
Делила наслажденье ты!
 

Что говоришь? «Иду из дома Нагадатты, сына великого советника». Голубушка, да ведь его богатство – дело прошлое. Твоей матери это, конечно, не по вкусу. Как же это, милая, то прячешь от стыда лицо, то улыбаешься через силу? Что, правильно я догадался?! Ну, не стыдись, не стыдись же, красавица! Ведь,

 
Алчность матери презрев и закон любви продажной
Позабыв [77]77
  Алчность матери презрев и //Закон любви продажной //Позабыв… – Гетеры подчинялись определенным правилам, как и во всяком ремесленном цехе. Эти правила отразились в известном трактате Ватсьяяны об искусстве любви «Камасутре». Согласно этим правилам, главное дело гетеры – извлекать у любовников богатства и не давать любви, как личному чувству, примешиваться к этому главному делу. Для того чтобы это не случилось, она должна быть под контролем своей матери, а если матери у нее нет, то какой-нибудь женщины, сводни, занимающейся ее материальными делами, устройством встреч с любовниками и т. п. На протяжении всей бханы Вараручи неоднократно апеллирует устами виты к этим правилам, явно отдавая свои симпатии действительной, а не продажной любви.
  Странница… – Санскр. «паривраджика» означает: «странница, подвижница, женщина, отрекшаяся от земных страстей». Здесь – насмешливо.
  Нам нужен не Вайшикачала, а Вайшешикачала. – Странница с витой ведет диалог, полный намеков на некоторые системы и категории классической индийской философии. Так, на ее реплику, что она нуждается не в Вайшикачале, а в Вайшешикачале, то есть «твердыне учения вайшешиков», отвечая ей, вита оперирует сравнениями, связанными с концепцией и категориями философской школы вайшешиков, особенно в строфе: «О, бесподобная, чье тело сущность…» Шесть категорий, о которых идет речь в этой строфе: субстанция, качество, всеобщность, действие, особенное, присущее; обыгрываются также такие важные в индийской традиции слова, как йога, понимаемая здесь не в смысле философской школы, а в прямом смысле – соединение; мокша, конечное избавление от страданий, понимается как избавление от неугодных любовников. Демонстрируя свое знакомство с санкхьей, странница называет три эпитета мирового духа, два из которых имеют и одиозное значение: алепака – «безупречный», ниргуна – «лишенный качеств», но и «ни к чему не годный», кшетраджна – «разумный», но и «распутник».


[Закрыть], хоть он завидный урожай тебе сулит,
В дом возлюбленного вступишь ты для таинств нежной
страсти
И гетер корыстолюбье посрамишь красой души.
 

А, вижу я, что стыд уместен твой. Что пользы в проклятиях? Зайду к себе домой, а потом загляну к твоей матери. Конечно же, ты нарушила правила своего ремесла. Ступай, почтенная. Что ты сказала? «До свидания!» Так вот тебе, счастливица, напутствие:

 
Слов не найду,
Восхваляя твои добродетели!
Юности этой чарующей —
Длиться века!
 

Ушла она. Пойдем теперь и мы. (Собираясь уходить.)А, это, конечно, спешит дочь Вишнудатты – зовут ее Мадхавасеной. Бежит она сторонкой, чтобы не заметили ее, словно юная козуля, испугавшаяся крадущегося за нею по пятам тигра, торопливо, осторожно ставит ножки и направляется сюда. Нынче из-за материнской алчности пришлось, видно, сойтись с немилым ей. Как может быть иначе, когда

 
Ее лица усталость не коснулась.
Затейливая красота прически
Нетронута, и свежи в ней цветы.
С грудей объятьями не стерта пудра.
А если бы любовник упивался
нектаром, был бы след на нижней губке.
Целехонек и опоясок чудный:
не пострадал он от усилий страсти!
 

Ну, вот, удрученная соитьем с нежеланным, она прошла, меня не замечая. Да пусть ее! Все ж последую за ней. Любопытно знать, в чем причина невнимания ко мне! Ого, да она сама возвращается. Что ты говоришь? «Почтенного я не заметила». Это не беда, красавица! Чьи ум и сердце озабочены бедою, нередко бывают забывчивы. Что ты молчишь? «Кланяюсь почтенному». Прими мое благословенье:

 
Любой, кто мил тебе, – богатым будь!
Пусть нищим будет каждый ненавистный,
Чтоб матери не вздумалось корыстной
Тебя в постель к немилому толкнуть!
 

Откуда ты, прелестная, идешь? Что говоришь? «Иду от Самудрадатты, сына богатого купца Дханадатты». Ого, вот это удача! Вот кто воистину Вайшравана от века и до века! Но что это? Бутон ее нижней губы трепещет от долгих и горячих вздохов, глаза сощурились, и брови надломились, лотос лица исказился! Ага! Я, видно, недалек от истины. Ведь

 
Ты сердце скрепя
подставляла румяные губы.
Шепча с придыханьем притворным любовные речи,
смеялась безрадостно и обнимала бесстрастно.
На ложе легла с отвращеньем,
искусственный выказав пыл.
Прическу заботливо ночь напролет берегла
и жаждала Сурьи восхода!
 

Ну, ну, красавица, не надо убиваться. Ведь даже урод годится, говорят, коль он богат!

 
Твой долг – и с милым, и с немилым тоже
Делить, как повелит вам шастра, ложе!
Тем более что не приятства ради
Так поступают, но богатства ради!
 

Что ты сказала? «Почтенный то же самое говорит, что мне велит и моя матушка». Есть тому причина. Ступай, милая. Я приду к тебе домой и научу как следует шастре. Вот, вот, из-за недостатка в наставниках даже ушла, не попрощавшись! Воистину, подвижница! А пока и мы пойдем потрудимся! (Собирается уходить.)Эге, да вот и странница Виласакаундини! Величаво, плавно выступая и разливая в глаза встречным амриту красоты, приближается она сюда. От запаха ее изодранного одеяния обезумевшие пчелы покидают побеги манго и обращаются в подобных ей странниц. Дай-ка я заговорю с ней, утолю любопытство моих ушей и глаз. Почтенная, тебя приветствую я, Вайшикачала. Что говоришь ты? «Нам нужен не Вайшикачала, а Вайшешикачала». О, вот в чем причина твоего невнимания!

 
Рассеянно скользит прелестный взор.
Отмечено лицо трудами страсти.
Усталое, с припухшей нижней губкой,
оно сдается очень миловидным!
В походке разлита истома – память
о празднике любви, прошедшем бурно.
Во всех тебе подробностях, богиня,
счастливцы излагали страсти смысл!
Что ты говоришь? «А, раб по-рабски рассуждает».
К стопам, как лотос, нежным, припадают
Рабы твои, счастливцы! Разве счастье
Такое может привалить бедняге,
Чьих добродетелей запас иссяк?
 

Что ты изволила сказать?

"Наставники нам запрещают споры с теми, кто не понимает шести категорий". Что ж, почтенная, это только справедливо, ибо:

 
О бесподобная, чье тело – сущность,
красоты – качества, а молодость —
всеобщность!
Красавцы юные хвалу тебе поют,
превознося твои деянья хором.
Они с тобой соединенья жаждут,
прельщенные спецификой твоей.
Соединенье с милыми творя,
ты от немилых ищешь избавленья.
 

Да она лишь смеется в ответ на мои доводы! Значит, они справедливы. Что еще? «Знакома я и с санкхьей – ведь человек алепака, ниргупа и кшетраджня».

Да, что уж тут говорить! Но пока мы беседуем, мне кажется, почтенная, что ты кого-то высматриваешь! Не следует мне быть препоной для страсти молодых людей. Да преуспеет почтенная! Вот и ушла. Пойдем и мы покуда! (Собирается уходить.)О! Никак, пожаловать сюда изволит сама матушка Чаранадаси, зовут-то ее Рамасена, обилье наслажденья. В годах преклонных, а все еще и изяществом, и взором, и походкой, и смешками изображает юную игривость. Ну, как не подивиться ей!

 
Изведавшая множество услад,
любовника не одного в плену
Державшая у прелестей своих,
дабы прибрать к рукам его казну, —
Она предметом распрей для юнцов
была, а нынче – что греха таить? —
По городу вечернему спешит —
возлюбленного дочери доить!
 

Прекрасно! Насладимся же неистребимым кокетством этой прелестницы, воплощенной пагубы волокит. Слава тебе, Великая Дыба любовников! Прелестная Рамасена, счастливо превзошедшая юностью дочь, почтеннейшая, ты, верно, идешь извлекать родовое богатство какого-нибудь простофили? Сам вид твой и твои проклятья для нас уже ответ.

Что ты говоришь? "Твоя природа сама оплевывает тебя". Да стоит ли об этом много говорить? Скажи-ка лучше мне, куда спешишь? Что говоришь? "Вчера еще Чаранадаси, моя дочурка, ушла в дом к Дханике, а я туда иду, чтобы ее на представленье пригласить".

Какова, однако, беззаботность Чаранадаси! А?! Даже приходясь тебе дочерью, тебе, столь умелой в извлечении имущества у любовников и не менее искусной в забвении их, когда из них все уже выкачано, как это пренебрегает она, подвижница, поучениями шастр? Как это,

 
Заполучив красавца, обобрав его до нитки, убедясь вполне,
Что впал он в нищету и взятки гладки с него, —
Никак она не сбудет с рук любовника, пылающего страстью!
Иль шастра для нее лишь звук пустой?
 

Что ты сказала? «Я приведу ее домой под предлогом представления. И ты пожаловал бы к нам, чтобы наставить в законе мою дочь».

Пусть так и будет. Но только есть просьба друга, которую я должен выполнить помедля, а после улажу я и твое дело. Ступай себе, почтенная, и я пойду. Ох, не доверяйтесь сердцам гетер – ведь

 
Пылкость ласк, объятий сладость
расточая всем без меры,
Обирают их, – на радость,
не себе, другим, – гетеры.
Тело отчуждать – их дело;
но у них и тело злата
Отнято – продажей тела
завоеванная плата!
 

Истинно, матери гетер – непоправимое несчастье для влюбленных! Пускай повсюду будут счастливы влюбленные! Пусть сгинут матери гетер, искусные в разорении любовников и изощренные в обращении своих дочерей в оружие, без промаха сражающее! (Собираясь уходить.)

Ох, вот идет сюда Зло главной улицы, существо, которое ни мужем, ни женой не назовешь [78]78
  …существо, которое ни мужем, ни женой не назовешь… – В древности и раннем средневековье гермафродитизм в Индии, особенно у тантристов, рассматривался как высший идеал, как своего рода «совершенный пол», абсорбировавший в себе и мужское и женское начала и присущий лишь Верховному Существу. В мифологии такие представления о гермафродитизме нашли выражение в двуполой ипостаси Шивы Ардханаришвара, в появлении двуполого божества Харихара. Гермафродиты с выраженными женскими признаками назывались «настрика», то есть «не женщины». Вита, расхваливая ее в строфе «В чреве твоем…», подчеркивает отсутствие в ней всего, присущего женщинам.
  …горестная, как разлука чакравак? – Чакраваки, род уток, считаются образцом супружеской верности. Но, по поверью, проводя день вместе, они должны на ночь разлучаться, и в индийской поэзии их горестные крики с наступлением темноты служат символом разлуки.


[Закрыть], а зовут его Сукумарика. Недобрый глаз у нее. Пронеси господи! Попробую пройти, не заговорив, и ускользнуть, укрывшись полой одежды. (Делая так.)Ох, да она за мной бежит! Куда же мне деться? Да, всемогуща Смерть, но я попробую, польстив ей, выбраться из тигриной пасти. Что ты произнесла? «Приветствую тебя». Милая, да будешь ты многодетна, и да минует тебя беда вдовства! Ведь

 
Игривостью бровей, блистаньем взора,
прельстительной походкой, гибким
телом,
Улыбками и негой пылких ласк
и ягодиц роскошных широтой,
В истерзанном, измятом опояске,
соперниц посрамившая, ответь,
Откуда вышла ты с тяжелым сердцем,
неупоенная трудами страсти?
 

Что говоришь ты? «Иду я из дворца царского шурина Рамасены». О, сколь плодотворна жизнь его! Но, счастливица, из-за чего настала разлука, горестная, как разлука чакравак?

Что ты произнесла? "Когда мы были в покоях царских, то Ратитилака, прислужница гетер, искусными и сладостными улыбками и жестами, исполненными страсти, игривыми, исполненными любви взорами и слезами усиленно орошала душу Рамасены, и он воспылал к ней страстью Маданы, о чем мне рассказали волоски на его теле, вздыбившиеся от вожделения, и он наклоном головы дал согласье на то, чтобы разделить с нею страсть Маданы.

Не в силах снести столь явную измену, я прогнала его. Он пал мне в ноги, но я, исполненная гнева, не сжалилась. Тогда силой он затащил меня в свой дом, бросил на тахту и немало потрудился, а потом, ночью, одолеваемый страстью Маданы, меня, истомленную порывами бурной любви покинул, а сам ушел к ней и не возвращается вот уж сколько дней домой. Поэтому-то не поверила я его раскаяниям и, томимая отвращением, пришла к почтенному, чтобы ты меня как-нибудь утешил. Ты, почтенный, должен восстановить мой союз с ним, дорогим мне, как сама жизнь!" Милочка, да Рамасена ужасно просчитался! Ведь

 
В чреве твоем невозможно свершиться зачатью,
свежести и миловидности юной во вред.
Плоские груди твои – не помеха объятью.
Страсти препон у тебя ежемесячных нет.
Если он деву покинул
с такой восхитительной статью —
Праздник любви он отринул,
разумному чуждый понятью!
 

Но пусть так! Подожди меня, гневная, в его доме, а я тем временем поспешу покончить с делом, о котором просил друг. После того как с ним, делом то есть, покончу, заставлю я болвана, чванящегося удачей, выпавшей на долю сестры [79]79
  …чванящегося удачей, выпавшей на долю сестры. – Сестра его стала женой царя…


[Закрыть], смеющего пренебрегать чувствами, переполняющими нежные сердца красавиц, подобных тебе, вернуться домой и пасть к твоим ногам. Ступай же, нежная! Ушла она. Пойду и я! Ох, и трудно же было избавиться от этого существа. Теперь смогу я, наконец, заняться делом. (Собирается уйти.)

Вот досада. Снова меня кто-то приветствует. Да сопутствует вам благоденствие! Давно не встречал я тебя. Почтенный, верно, Дханамитра, сын купца Партхаки? Как это случилось, что на тебя, на полную луну, взошедшую на небо Кусумапуры и заставляющую раскрываться лилии сердец юных жен, разгоняющую мрак нищеты друзей, всех, кто в нужде, и слуг, обрушилась такая беда? Уж не напали ли на тебя разбойники по пути в другую страну, когда ты, в погоне за прибылью, шел с караваном, груженным товарами, стоившими состояния всей семьи? Или, быть может, царь отобрал все твое добро за злые умыслы? А может, проиграл все в кости, способные за один бросок погубить богатства самого Подателя богатств [80]80
  Податель богатств – эпитет Куберы, бога богатств.


[Закрыть]? Да,