Текст книги "Я не выйду за варвара (СИ)"

Автор книги: Мирослава Вишневецкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 40 страниц)

Глава 11. Коронация

Последний шаг и все закончится. Я делаю его и становлюсь на одно колено, держа на ладонях свой меч. Это колено опустилось не просто на пол, оно больно давит на мою гордость, на честь в глазах представителей нордорийской знати. Последние едва слышно перешептываются от удивления и я слышу как прокатывается волна растерянности по тронному залу. Спиной чувствую их осуждение. Позор, какой же это позор. Нордорийцу не пристало вести себя так. Но я смиренно глотаю это чувство и склоняю голову перед Джорджем, забывая про собственное достоинство. Я готов выдержать и не такое ради своего народа, ради нордорийцев. Ведь, если сейчас я одержу победу в бою, его верные псы убьют Анну Авроры. А я, то есть мы, без нее не сможем. Нордоцийцы не удержат огромную империю одним лишь мечем. Нам нужно узаконить свою власть на троне и ее голубая кровь, наш единственный шанс выстоять и снова не стать рабами в руках очередного императора.

Я не мог проиграть в бою. В нем не проигрывают в нем умирают. Но без меня даже Анна Аврора не сможет помочь ему удержаться на троне. Его волнуют лишь развлечения: бордели, пьянства, охота, пиры и банкеты. Он хороший воин и бездарный политик. Своим правлением он погубит нордорийцев. Ради своего народа я готов согласится с условиями его сделки и быть главным советником при нем, цепной собакой, шутом, да кем угодно лишь бы он дал мне возможность заниматься политическим и экономическим развитием страны. Я хочу, чтобы нордорийцы жили в достатке и безопасности. Пусть гуляет, пирует. Если не он, то хотя бы его дети станут достойными Эрлами. Я сделаю все для этого, приложу все усилия, буду нанимать им лучших учителей и сам обучать всему что умею. Я буду прививать им любовь к своей стране, к своим поданным. Они должны знать, что Эрлы не имеют право на слабости. Их единственной привязанностью могут быть лишь нордорийцы. Страна прежде всего: семьи, чести, гордости, любви.

Я, Витторио Хангвул, наследник Верховного Эрла Вальфа Хангвула и если для блага своего народа мне нужно будет ползать на коленях перед дьяволом, то я буду это делать. Надо же, я так легко предал себя, унизил, втоптал в грязь, но Анна Аврора… Девушка, что смотрит на меня изумрудными глазами моего заклятого врага, Вильгельма I Завоевателя… Почему приносить ее в жертву Джорджу мне куда сложнее, чем предавать себя? Может потому, что отличии от меня, она виновата лишь в том, что в ее жилах течет благородная кровь?

Странно. Даже сейчас я думаю о ней. Как же я ненавижу тебя, Анна Аврора. Вильгельм I ворвался в мои родные земли, ты – в мое сознание, в мою душу, куда-то под кожу, под ребрами, в мое обоняние и слух, в сны и виденья и даже в молитвы. Я отравлен тобой. Ты везде и я никак не могу избавить себя от тебя.

Но я должен это сделать. Этими словами я отдаю тебя и приговариваю на вечные муки с Джорджем Теперь мы оба с тобой при жизни будем гореть в аду:

– Я, Витторио Хангвул, – говорю я, продолжая стоять на одном колене, – Сын Верховного Эрла Великого и Бескрайнего Севера Вальфа Хангвула, отрекаюсь от трона в пользу более достойного наследника, законного сына моего отца, моего младшего брата, Эрла Джорджа Хангвула. И да даруют Ему Боги многие зимы честного и справедливого правления во благо всего нордорийского народа.

Вот он. Я сделал его. Последний шаг в пропасть. И как бы хотел я разбиться, но я не могу. Вместо меня разбиваются те, кто мне дорог.

– Генерал Рольф! Генерал Рольф! – послышалось, вдруг, в толпе.

Я обернулся к источнику звука и увидел, как мой верный поданный свалился без чувств. Его успели подхватить за плечи, но после этого падения он уже не встал. Сердце старика не выдержало. Это я во всем виноват. Еще в кабинете, перед этим всем я должен был приказать ему остаться там. Я слышал, как дрогнул его голос. Он был на пределе. Генерал Рольф переживал за Север больше, чем за самого себя. Это мой грех. Его смерть на моей совести. Если бы только я надежнее охранял уже не мою герцогиню, то этого всего бы не произошло.

Анна Аврора, как же я ненавижу… Я ненавижу тебя за то, что не смог уберечь.

– Боги Великого и Бескрайнего Севера жаждали жертву в обмен на трон для нового Верховного Эрла. И если им не преподнесли ее в смертельном поединке, то они взяли ему сами. – резюмировал старейшина Бартэн Далливион, обращаясь к общественности. – Они забрали одного из лучшего нордорийских воинов.

Боги… За что они так с нами поступают?

Но кто я такой, чтобы их ставить под сомнения их решения? Казалось, что с моим отречение все наконец-то закончилось, но все только начиналось. Это точкой отсчета ведущей нордорийцев тернистой и кровавой дорогой на пути к миру и процветанию.

Незамедлительно, прямо в тронном зале произошло молитвенное отпевание генерала Рольфа. На этом столе, с покрытыми монетами глазами должен был быть я или Джордж. Я хотел избежать этого. Думал одним махом спасу всех: нордорийцев, Анну Аврору, себя. Но желанию Богов перечить нельзя. Они все равно возьмут свое, если им не дать по доброй воле. Рольф стал платой за трон и именно перед коронацией мы должны были провести этот ритуал.

После отпевания мне больше мне хотелось быть здесь в этом тронном зале. Я еще успею вдоволь насидеться у подножья трона моего брата записывая все его бессмысленные указания. А сейчас ему предстояла церемония коронации, которая должна была быть моей. Старейшина Бартэн Далливион объявил моего брата Верховным Эрлом и надел на него корону. Похоже, что Джорджу сделали ее на заказ: огромная, усыпанная множеством драгоценных камней. Но сам он сиял поярче дорогих побрякушек. На его лице красовалась злорадная самодовольная усмешка. Он знал, что я поступлю так, знал, что мой народ для меня превыше всего.

Ему также был вручен меч нашего отца, как символ власти. Восседая на троне, он держал его в одной руке, в то время как вторую он положил на Священные Писания. Джордж присягал на верность народу и всему Великому и Бескрайнему северу. После была молитва, а за ней следовала церемония, где каждый присутствующий должен был подойти в трону и поклонится, проговаривая слова верности, бесконечной преданности и все остальное там, что требует протокол. Я тоже был должен это сделать. Это было не сложно после того, что я уже сказал до этого.

Не успела закончится коронация теперь уже Его Величества Верховного Эрла Джорджа, как он тут же начал раздавать приказы. Незамедлительно он возвел в генералы своих верных «псов», тем самым лишив должностей многих, кто входил в состав Малого Совета. Меня мой брат тоже не обошел стороной. Я был назначен его главным советником и одним из членов Малого Совета.

Далее должен был быть пир в честь Его Величества и перед ним у меня было немного времени, чтобы хоть как-то отойти от случившегося. Мне было стыдно поднимать глаза на генералов, что верно служили моему отцу, а теперь лишились из-за меня своих титулов. Их теперь получили совсем молодые воины, некоторые из которых были даже младше меня. Из семи человек в Малом Совете из прежнего состава были оставлены двое не считая меня: генерал внутренней разведки Рутгерт и генерал, отвечающий за хозяйственное обеспечение армии – Ричард. Ну хоть что-то. У меня теперь есть слабая надежда, что армии нордорийцев всегда будет что есть и чем воевать.

Теперь нужно было думать, как же нам всем жить дальше. Как быть. Какие распоряжения отдавать. Точно, распоряжения… Я должен буду заняться организацией свадьбы Джорджа и уже не моей Анны Авроры. Мой брат с радостью вступит в брак с кем угодно лишь бы стать императором. Но герцогиня. Она быстрее убьет себя, чем решится на что-то подобное. И даже если ее заставят, разве захочет вынашивать дитя от того, кого считает варваром и убийцей? Да приставь к ней даже армию охранять ее и силой с ложки корми, разве это поможет. Она не выдержит подобного отношения к себе. Джордж не станет с ней церемонится и будет изводить бедняжку, пока повитуха не сообщит о том, что императрица в положении. Другого выхода узаконить нашу власть на императорском троне не будет. А ведь Анна Аврора воспитана вовсе не так. Ее холили и лелеяли, как единственное дитя.

Я решил отправится в свои покои, чтобы побыть наедине с собой и немного привести мысли в порядок. Сомневался, что у меня получится, но попытаться стоило. И вот сюрприз. В покои меня не пустила стража. Мне было сказано, что отныне я переселен в другие комнаты. И когда это Джордж успел дать это распоряжение. Отослал свою «шавку» как только корона коснулась его блондинистых волос? Теперь мне не по статусу занимать такие хоромы. Мне было также сообщено, что все мои вещи уже отнесены в мои покои в южное крыло дворца. Быстро как. Все шустро. Скорее всего все сделано так, чтобы я находился от будущей императрицы как можно дальше. Джордж не доверяет мне. Осторожничает. Он ничтожество, но не дурак.

В сопровождении своей свиты, которую у меня пока не отобрали, что было вопросом времени я отправился в свои «новые» покои. Нам нужно было быстро обсудить, как управлять страной дальше, как играть с имеющимися фигурами на доске. Моих верных людей от меня отлучат, это точно. Он заберет у меня мое окружение, моих доверенных лиц и поставит вместо них своих «ищеек», которые будут следить за каждым моим вздохом и докладывать ему. Стоит мне будет повести себя хоть сколько-нибудь подозрительно, они убьют меня, возможно, даже ночью в моей же постели.

Но стоит мне переступить порог поев, как мне в глаза бросается нечто, разбросанное на белоснежном покрывале постели. Мы со свитой подходим туда и я вижу то, от чего кровь в жилах начинает холодеть, а сердце забывает, как биться. По кровати раскиданы черные как ночь и блестящие как луна волосы. Я сразу догадываюсь кто их хозяйка. Это волосы Анны Авроры. Они поймали ее и я даже боюсь представить, что они могли с ней сделать бездушные «псы» Джорджа. Эти волосы, как будто послание мне. Насмешка. Последний удар.

У него получилось. Я теряю над собой контроль и начинаю крушить все, что вижу вокруг: стулья, столы. Разбиваю вазы, срываю шторы, разрываю подушки и они разлетаются перьевым снегом вокруг. Не могу успокоится. И даже не обращаю внимания на голоса моей свиты, умоляющей меня успокоится. Вместо этого в этот момент я слышу дотошный и злой смех Джорджа, хотя он сейчас в тронном зале. Он потешается надо мной. Я смотрю в зеркало и вижу там его черты. У нас есть что-то общее во внешности. Мы все таки братья как-никак. Я сгребаю какую-то безделушку с тумбочки и швыряю ее прямо в зеркало. Оно разлетается звонким блестящим дождем на пол. Этот звук возвращает меня в реальность и я обессиленный падаю на колени в стеклянное озеро. Тяжело дышу, стараясь немного успокоится. Я снова испытываю стыд за то, что мои верные люди увидели меня таким. Только с ними я настоящий, только им могу доверять. И я знаю, что их заберут у меня.

– Ваше Высочество, – обращаются Рутгерт ко мне, я остаюсь с этим титулом, потому что я так или иначе сын предыдущего Верховного Эрла, – Нам нужно обсудить некоторые важные вопросы, скоро банкет в честь коронации. Вам нужно присутствовать.

Я слышу в его голосе сочувствие и понимание. Соглашаюсь с ним и мы среди разбитой комнаты быстро намечаем ход наших действий и способы общения на случай, если все мы окажемся разбросаны по разным службам, ведомствам и гарнизонам.

На банкет я отправляюсь как ни в чем не бывало. Мне стоило многих усилий натянуть на сея бесстрастное и даже немного радостное выражение лица. Расправляю плечи, словно орел и гордой, благородной поступью вхожу в зал. Мне даже не пришлось переодеваться, после моих валяний разбитом зеркале. Штаны из плотной медвежьей кожи не так-то легко порвать.

– Встречайте, невеста Верховного Эрла Великого и Бескрайнего Севера Джорджа Хангвула Ее Светлость Анна Аврора Бенкендорф Айвори. – объявил глашатай.

Из массивных дубовых дверей, тянувшихся от потолка до пола, появилась маленькая женская фигура в черном одеянии, украшенным золотом. Особенно ее плечи, которые были покрыты золотистыми перышками, как дань символу Эльрата – Королевскому Грифону. Ее лицо прикрывала черная полупрозрачная шаль с золотистым узором.

Как мне теперь взять себя в руки?

Глава 12. Банкет

 
Не смотри на меня, не смотри.
Я ж украдкой любуюсь тобой.
И боюсь я, что кто-то другой
Вдруг заметит все чувства мои.
 

© Диана

Витторио:

Я моргнул несколько раз в надежде прогнать это виденье, но нет… Тонкая фигура девушки, вошедшей в зал, была слишком реальной. Черноволосая, зеленоглазая, хрупкая и уже Не моя Анна Аврора плыла словно лебедь по устланному дорогими коврами мраморному полу дворца, окруженная коршунами и стервятниками. Золотые эполеты на ее плечах в виде маленьких золотых лепесточков, как дань символу Империи – Грифона, переливались в от света свечей и факелов, завораживая всех присутствующих. При виде нее у меня что-то, вдруг, больно сжалось глубоко под нагрудным панцирем и я невольно открыл рот, чтобы глотнуть побольше кислорода. Его сейчас отчаянно не хватало и, судя по реакции окружающих, не только мне. Стоило герцогине появится в проеме огромной дубовой двери, как ней устремились сотни взглядов, полных самых разных, местами противоречивых эмоций. На нее смотрели с нескрываемым интересом и показательным безразличием, с невероятным восторгом и глубоким разочарованием, с величайшим уважением и холодным презрением, а некоторые даже с похотью. Но не обратить на нее внимание было невозможно.

Я впервые видел Анну Аврору, одетую во что-то более нарядное чем ночная сорочка и могу с полной уверенностью сказать, что несмотря на свою излишнюю худобу, вызванной ее недавней болезнью, она была одной из прекраснейших девушек, которых мне довелось повидать. В ней не было ничего «слишком» и это было ее изюминкой. Казалось, она является олицетворением того самого недостижимого золотого сечения: губы не пухлые и не тонкие, нос не узкий, но и не широкий, лоб не высокий и не низкий. Правда обо всем этом сейчас знали разве что я, Джордж, а также воины из наших свит.

А все потому, что половина лица герцогини было почему-то спрятано за полупрозрачной тканью, расшитой золотыми нитками. Ее черный цвет заметно оттенял бледную кожу аристократки, подчеркивая ее болезненную бледность. Странным было и то, что в остальном наряд Анны Авроры был довольно откровенен даже для вечера. Декольте, как мне казалось, было слишком глубоким, тонкая ткань, свисавшая с лица, почти ничего не скрывала. А руки, кошмар какой, и вовсе голые, не считая золотых эполет на плечах. Казалось, что золотых украшений на герцогине и то больше, чем одежды. Даже ее черные как ночь волосы были увешаны золотыми цепями, которые в купе изумрудными вставками переплетались в вычурные узоры. Золотые элементы ее черного убранства словно звезды переливались в свете огней фактов и свечей, от чего Герцогиня выглядела словно Богиня, сошедшая с небес и облаченная в наряд, сотканный из кусочка ночного неба. Невозможно было не согласиться, что платье очень ей шло, хоть и имело мало общего с понятием «приличия». Что-что, а вкус у Джорджа прекрасный. Он всегда был любителем чего-то вычурного и богатого.

Анна Аврора шла медленной уверенной поступью, с высоко запрокинутой головой и гордой осанкой. Ее плавные движения, ее взгляд: все ее естество говорило о том, что она не обычная дворянка, разодетая в дорогие одежды. Вот она – истинная императрица, правительница по рождению. Я больше чем уверен, что в этом зале не сыскать никого, кто пусть и на йоту мог бы быть не то что высокородней, а хотя бы равный ей по происхождению. Но это не спасало девушку, скорее наоборот – обрекало на непосильную ношу.

Ох уж судьба злодейка. Не смотря на венценосных предков, Ее Светлость была здесь сейчас в своих правах не многим выше обычной горничной или прачки. Красивая кукла, на златых веревочках, лишенная всякой возможности распоряжаться даже собственным телом. Вся ее дальнейшая судьба находилась в руках человека, который рассматривает ее в лучшем случае квочкой, способной нести золотые яйца. Она для него лишь мясо, такое же, как он сейчас поедает со своей серебряной тарелки, и которое он будет безжалостно вбивать в мягкую перину, до тех пор, пока повитуха не скажет, что «блюдо» готово. Мне даже страшно представить, чем для нее могут обернуться ночи, проведенные с ним на супружеском ложе. Джордж в лучшем случае раздавит ее хрупкое тело, о чем, я уверен, она будет молится денно и нощно.

Я бесцеремонно пялился на Ее Светлость, как мальчишка в период вступления во взрослый возраст, и так уж случилось, что в какой-то момент наши глаза встретились. Она вовсе не была удивлена моему присутствию. Герцогиня взглянула на меня с каким-то немым укором, а после поспешно спрятала от меня свои глаза, как-будто свершила только что что-то порочное и запретное, словно даже смотреть на меня означало быть оскверненной. Хотя, с другой стороны, можно ли было ожидать чего-то другого? Я ее самый заклятый враг. Именно я отловил ее, как горную лань с холмистых улиц столицы, именно я спас ей жизнь, когда она молила Богов о смерти и именно я, пусть этого она и не знает, приговорил ее на ад на земле подле Джорджа. Но не переживай, Анна Аврора,…

«… мы будем гореть в этом аду вместе». – хриплым шепотом отдавалось эхо в моей голове.

Увлеченный рассматриванием Герцогини, я не сразу обратил внимание, что она вошла в банкетный зал не одна. За низкой фигурой девушки плелся долговязый худощавый паж, несший в руках нечто, покрытое шелковой алой тканью. Я заметил его лишь тогда, когда Ее Светлость остановилась посреди зала, присев в глубоком реверансе, устремляя свой взгляд в не иначе как очень интересный пол. Паж тоже поклонился и, последовав примеру герцогини, принялся увлеченно рассматривать носки собственной обуви. Сказать, что я был удивлен в тот момент, это не сказать ничего. Анна Аврора, которую я знаю, скорее умрет, чем склонит голову перед нордорийцем. Она ненавидит нас, считает мой народ варварами.

Считает меня варваром.

Но на этом «сюрпризы» этого вечера не закончились. Не меньше меня поразили слова герцогини, полившиеся из ее уст ядовитой магмой.

– Ваше Величество, – начала она ровным официальным тоном, – Верховный Эрл Великого и Бескрайнего Севера Джордж Хангвул, я – герцогиня Империи Священного Грифона Анна Аврора Бенкендорф-Айвори приношу Вам свои искренние поздравления в связи Вашим вступлением на трон и прошу принять мой скромный подарок в знак моей бесконечной любви и верности.

«Бесконечной любви и верности…», – эхом повторялось в моей голове и барабанило по ушам. Я словно сумасшедший слышал эти слова у себя в голове еще многие годы спустя.

Браво, Анна Аврора, браво. Я бы вряд ли смог сыграть лучше. Ее голос даже не дрогнул, зато дрогнуло все содержимое моего нутра.

После ее слов паж, стоявший позади герцогини, стянул алую шелковую ткань, прикрывавшую нечто в его руках и этим «нечто» оказалась красная бархатная подушечка, на которой лежал императорский Знак в виде тяжелого ожерелья. Оно было сделано из огромных синих сапфиров, окруженных множество мелких драгоценных камней, инкрустированных в цепь из белого золота. Ювелир замечательно поработал. Получилось великолепно. Надо же. До чего опустился Джордж. Сам себе подарки заказывает и заставляет свою будущую жену дарить их себе.

А вот и его выход. Мой брат встал из-за стола и походкой короля направился к герцогине. Та все еще стояла в таком же положении, присев в глубоком реверансе и низко склонив голову. Казалось, она ни разу не шелохнулась за это время. Приблизившись к девушке, Джордж коснулся ее подбородка рукой, заставляя тем самым встать и посмотреть на него. Бедняга едва уловимо для глаз вздрогнула, но не осмелилась ослушаться. До чего же это было смешно. Смешно и грустно. Он помыкал ее, как будто цепной собакой, а она, сама того не хотя, выполняла его команды, подыгрывая его абсурдному спектаклю. Хорошо поставлено. Сценаристу нужно поставить «отлично» за это задание. Неплохо сыграно. Правда даже тут есть свои нюансы. Постановщики забыли, что Анна Аврора не актриса. Ее игра имела свои недостатки. Она могла контролировать свои действия и слова, но не глаза. Анна Аврора смотрела на Джорджа так, что если бы только взглядом можно было стрелять, то он бы давным-давно уже пал замертво с бесчисленным количеством стрел в голове.

– Благодарю тебя, моя дорогая невеста. – мог бы и на «Вы» к ней обращаться, чай не прислуга ему как-никак, да и акцент какой. На эльратском за столько лет в школе так и не научился нормально разговаривать. – Я очень рад, что ты решила почтить нас всех своим присутствием. – подытожил мой брат и отпустил еще пару пустословных речей, которые я уже не слушал.

В моей голове лишь крутилось «Бесконечной любви и верности…Бесконечной любви и верности».

Джордж провел свою невесту к столу и усадил по правую руку от себя. Я сидел через одного человека, слева от него. Врага нужно держать близко и Джордж с этим справляется. Нас с ним разделял тот самый новоявленный член Малого Совета, с которым я вел беседы, дабы создать видимость счастья за брата и отвлечься, чтоб не сойти с ума. Двадцатилетний сподвижник Джорджа – Бранд Дариот. Правда с появлением герцогини я утратил к нашему разговору всякий интерес. Наконец-то я смог разглядеть причину такого странного наряда герцогини. До такой степени обнажив ее тело, было глупо прятать ее лицо. Но оказалось, что он прятал вовсе не его, а побои на нем. Под тонкой черной вуалью вблизи просматривалась ссадина в уголку рта, а сами губы, особенно нижняя были неестественно припухшие. При этом все остальное тело: руки, видневшееся через неприлично открытые спину и декольте, было не тронутым.

Поначалу на меня накатила волна злости, причем даже больше на себя, нежели на Джорджа. Но затем она резко сменилась ужасом. Анну Аврору нельзя было запугать какой-то там разбитой губой. Она не боялась ни ударов плетью, ни сырого подземелья, ни казни. Ничего из этого не могло заставить ее склониться перед нордорийцем, а тут уже НЕ моя герцогиня такое представление устроила. Мне было страшно предположить, что стало причиной такой подозрительной покорности и смирения. Это должно было быть нечто страшнее, чем то, что уже с ней произошло. Он нашел ниточки, за которые ее можно дергать? Но какие? Семья Герцогини погибла при захвате столицы. Единственными ее родственниками оставалась королевская семья Лотэрании. Что же это тогда было? А может она просто сдалась? Да, лучше бы это было так. Я зацепился за эту призрачную надежду и попытался запить дурные мысли вином.

Остаток вечера для меня прошел, как в тумане. И дело было вовсе не в вине, нет. Я был довольно крепким в таких делах. С моим внушительным весом сложно напиться таким относительно некрепким напитком. Чего нельзя сказать про Джорджа. Он, умудряясь иметь такую же крепкую стать, вливал в себя алкоголь бочками. Слаб он был на такие дела. Со своим шл*хами они за неделю пребывания во дворце успели опустошить едва ли не четверть запасов из погреба, а учитывая, как вяло закусывает сегодня Его Величество, до дверей своей спальни он вряд ли дойдет сам.

Я же, как не хотел, не мог утопить свои тревоги в бокале. Мне хотелось забыться, но градус вина меня отчего-то не брал. Быть может я просто был уже пьян? От горя, от безысходности. Все казалось каким-то нереальным, невозможным. Мне бы очень хотелось, чтобы все это было лишь страшным сном, но как я не пытался зажмурить глаза и проснуться, я снова видел перед собой тоже самое. Я молил Богов Великого и Бескрайнего Севера о том, чтобы нордорийцы вернули свою славу и свободу, чтобы они стали править империей. Я готов был отдать что угодно и они взяли. События последних нескольких дней стали чередой расчетов и плата за мольбы оказалась слишком высокой.

Еще дней шесть назад я был безумно счастлив, когда синий нордорийский флаг с изображением белого волка был понят над всеми административными зданиями Эльрата. Но прошлой ночью я потерял все, чем так дорожил: отец умирает, Анна Аврора едва ли придя в себя исчезает, утром Джордж заявляет свои права на трон и вызывает меня на поединок. В обед, едва ли я понимаю, где искать герцогиню и нахожу, убеждаюсь, что теряю ее навсегда. На закате я отдаю ее Джоржду, а вместе с ней и трон только лишь для того, чтобы сохранить ей жизнь. Ведь она наш единственный шанс узаконить нордорийскую власть. Она… зеленоглазая птица мира. И стоит мне произнести слова отречения, как я теряю своего верного друга – Генерала Рольфа, он умирает от сердечного приступа не пережив мой проигрыш. Так что, если завтра вдруг разверзнуться небеса, я ничему не удивлюсь. Пусть тяжело. Пусть так. Зато я точно знаю, что все это было не зря. Это все ради моего народа.

Банкет шел своим чередом, слуги выносили все новые и новые блюда, публику потешали шуты, танцоры и фокусники. Но я не смотрю на это шоу, я смотрю на Нее. Украдкой, словно подглядывая, я любуюсь Ею, боясь, что кто-то другой вдруг может это заметить. Я не могу отвести от нее взгляда, но и смотреть на нее невыносимо. Я снова встречаюсь с ней взглядом и в этот раз она долго не решается его оторвать. Словно знает, как мне тяжело, знает и мучает, чтоб отомстить. Не смотри на меня, не смотри. Как вдруг от дум моих меня отвлекает знакомый до омерзения голос.

– Ваше Высочество, – деланно официальным тоном обратился ко мне на нордорийском Его Величество, опустошая очередной кубок вина. Он был изрядно пьян и весь его официоз в общении со мной слыл больше насмешкой, нежели данью протокола. – Вы так смотрите мою невесту, что не будь Вы моим родным братом, Вам было бы в пору отрубить голову за это. – многозначительно говорит он.

– Ну что Вы, Ваше Величество, – отвечаю я, – Ваша невеста, безусловно, красивейшая женщина Империи. Но смотря на нее, я лишь думал, что Ее Светлости может быть холодно. Она не так закалена, как Вы и, кроме того, лишь прошлой ночью пришла в себя после лихорадки. Разрешите мне распорядиться, чтобы ей принесли накидку?

– Тебе холодно, Анна Аврора? – едва заставляя пьяный язык слушаться обратился Джордж к Ее Светлости на эльратском.

Но герцогиня в ответ промолчала и быстро опустила взгляд.

– Верно Ее Светлость просто смущена, – попытался парировать я, когда Джордж с вызовом посмотрел на меня, считая уличает меня во лжи и поймал на глазенки на уже НЕ мою невесту.

Ему казалось я просто придумал замечательную отговорку своему дерзкому поступку. Но меня правда очень заинтересовало после его замечания, не замерзла ли она. Я был уверен, что да.

– Проверьте Ее руки, Ваше Величество, не холодные ли они. – предложил я.

Анна Аврора не смогла сдержаться и дернулась, почти подпрыгнув на месте, когда Джордж взял ее за руку. Она не понимала, о чем мы говорили на нордорийском, так что действия Джорджа стали для нее полной неожиданностью.

– Вы правы Ваше Высочество, ее руки как ледники в Северном море. Немедленно принесите герцогине меховую накидку. – обратился он к слугам. – Она нужна мне сегодня теплая. – тихо добавил он так, чтобы все услышали.

Какое счастье, что Анна Аврора не понимала, что он сказал. Она бы тут же лишилась чувств, угодив лицом в тарелку, с которой ничего не съела. Я понимаю ее, найти аппетит рядом с Джорджем, но надеюсь, он хотя бы кормил ее сегодня. Низменные шутки. Это про него. Но она не его очередная любовница, она будущая императрица. Это возмутительно!

Я осуждал поведение Джорджа, его действия и в том числе этот банкет. Вчера ночью умер наш отец. Кроме того, подобные веселья больно ударяли по бюджету. Свечи, артисты, музыканты, изысканные яства и это в тот момент, когда мы на грани новой войны с южанами. Не говоря уже о том, что мы то и после недавних сражений не привели в порядок инфраструктуру городов и сел, многие эльратские семьи остались без кормильцев и нуждаются в пособиях из казны. Сподвижники Джорджа, молодые и балованные представители древнейших родов напились вдрызг, как и их лидер и позорят Великий и Бескрайний Север.

Когда было объявлено об окончании праздничного ужина в честь коронации Его Величества Верховного Эрла Великого и Бескрайнего Севера Джорджа Хангвула, я был безумно рад, что смог наконец-то уйти в свои покои и в окружении своих верных соратников обсудить, как нам быть дальше. Мой брат рисковал пропить не только запасы погреба замка, но и всей Империи. Необходимо как-то спасать от него казну. А еще было бы неплохо удержать на плаву и без того шаткую репутацию нордорийцев в глазах местного населения.

Надо ли говорить, что как только все разошлись, я увидел, как коридоры это помпезного и богатого дворца заполнили дешевые шл*хи, шныряющие по комнатам вельмож Джорджа? Они пьяно смеялись, бегали голышом и совокуплялись с опьяневшими воинами не только в комнатах, но и на диванах, расположенных в коридорах, подоконниках, подле статуй и даже на полу. Многие из них пытались отковырять каждый золотой подсвечник, вазу, кусочки золоченных рам от зеркал и картин и вообще все, что только могли отодрать и унести, чтобы потом продать. А звуки, которыми наполнился дворец. Будто бы я попал в бордель. Было сложно выбрать извилистую дорогу в этих бесконечных коридорах, чтобы обойти эти островки «любви».

Мне было мерзко, хоть я и мужчина. Боюсь представить, что чувствовала Анна Аврора. Ее глаза были полные ужаса, а щеки пылали от смущения. Мне было доверено провести герцогиню в ее покои, так как Его Величество был до того пьян, что и сам едва держался на ногах. И Слава Богу.

Джордж понимал, что я, как никто другой, буду защищать ее жизнь даже ценой собственной. Он знал, что я не осмелюсь даже взглядом неприличным коснуться Ее Светлости. Ведь я сам, собственноручно отдал ее ему. Мой брат понимал, сколь велико я ценю честь и ни за что не посмею делить ложе с чужой невестой или женой. Тем более, когда дело касалось будущей императрицы. Я шел впереди, разу раз оглядываясь назад, глядя на уже НЕ мою невесту. Она время от времени вздрагивала от звука бьющихся ваз или от внезапно громких ахов и охов, доносившихся эхо с дальних коридоров, но продолжала идти.

Позади нее шла стража и само собой приближенные «ищейки» Джорджа следившие, чтобы я никоим образом метально не сблизился с герцогиней. Так же в этом конвое были несколько служанок и люди из моей свиты. Мы передвигались коридорами, которые были вдали от «основных боевых действий на любовной арене», но даже в них хорошо слышались все подробности бурной ночи юных дворян, дорвавшихся до девушек, власти и богатства. Одного такого, зажимающего девицу за шторами, мы даже встретили на пути. Они сразу же испарились с нашей дороги, стоило мне гаркнуть на них. От этой картины красная как помидор герцогиня резко побледнела и пошатнулась назад, чуть не сбив с ног, идущую за ней не менее бледную служанку.