Текст книги "Я не выйду за варвара (СИ)"
Автор книги: Мирослава Вишневецкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 40 страниц)
Глава 3. Казнить нельзя, помиловать
Анна Аврора:
– Герцогиня Анна Аврора Бенкендорф-Айвори… – объявил глашатай мое имя и внезапно затих.
Он стоял на помосте, где позади него сидели эти варвары, разодетые в свои нелепые одежды. Точно, что дикари. Из омуниции лишь нагрудный панцирь. Мой левый глаз был залит кровью, струившейся с брови, поэтому я не сразу рассмотрела, к кому именно подошел глашатай.
Точно. Он склонился над воином, которому я вчера плюнула в лицо, и тот что-то стал ему шептать. Кстати, я ни о чем не жалею. Я бы с радостью сделала это еще раз, пусть даже под угрозой получения новой партии ударов розгами. Сегодня я в очередной раз убедилась, что он не обычный варвар. Моя память не подвела меня, так называемые «Эрлы» – некто большие, чем рядовые нордорийцы. Как доказательство этому служил тот факт, что сегодня синеглазый дикарь восседал по центру помоста, на более высоком стуле, нежели другие воины. А его одежда говорила сама за себя: нагрудник с изображением волка, темно-синий плащ, более насыщенного цвета, чем у других воинов и увесистый металлический пояс.
После его коротких инструкций глашатай вернулся на свое место и, немного прокашлявшись, продолжил:
– Герцогиня Анна Аврора Бенкендорф-Айвори, дочь высокородных Герцога Ричарда Артура Бенкендорфа и Герцогини Изабеллы Фриды Айвори, невеста Его Высочества, сына Верховного Эрла Вальфа Хангвула – правителя Священной Империи Грифона, Эрла Витторио Хангвула, с дозволения последнего, в честь грядущей свадьбы проявила свою благодетель и снисходительность и помиловала эту, а также с десяток других преступниц за проявленное неповиновение. Кроме того, вышеупомянутая герцогиня пожертвовала 10 тысяч золотых с личных средств, на восстановление ремесленнических мастерских. Да здравствует Герцогиня Анна Аврора и Эрл Витторио!
Толпа покорно повторила: «Да здравствует Герцогиня Анна Аврора и Эрл Витторио!»
Поначалу я подумала, что просто слишком сильно получила по голове от стражников. После того, как я плюнула этому Витторио в лицо, меня хорошенько избили, пока волочили по коридорам тюрьмы, где-то в сыром подземелье дворца. Или может это все просто предсмертная агония и мое покидающее тело сознание просто верит в спасение и показывает мне его? Очень хотелось, но нет. Этот Витторио уже второй раз не дает мне умереть, заставляя создать, как гибнет под их мечами Эльрат.
Боль от действий стражников, которые в следующую секунду подхватили меня под руки, была слишком реальной. Они уводили меня с места казни куда более бережнее, чем тащили сюда, но их варварские лапы, схватившие меня за предплечья, все равно доставляли мне боль.
У меня совершенно не было сил сопротивляться. Мне казалось, что я просто в аду и ощущения эти были вызваны не только душевной агонией. Мое тело пронизывал жар, а ребра вздымались от надрывных приступов кашля. Позавчерашние скитания в подвалам, а также ночь в сырой холодной тюрьме сделали свое дело. К тому же, после того, как захватчики стащили мой теплый кафтан, я осталась лишь в тонкой ночной сорочке.
Уверенна, что именно состояние моего нездоровья уберегло меня от сильных избиений и от возможного надругательства над моей девичьей честью. Настолько душераздирающим был мой кашель вчера, что я сама думала, что не доживу до утра. Из-за того, что я двое суток не ела, мои щеки болезненно впали, а лицо побледнело. В тюремной камере было зябко и холодно, но меня бил такой жар, что моя ночная сорочка была вся мокрая от пота и просвечивалась даже от тусклого света единственного в коридоре факела.
Уведя меня с места казни нордорийские собаки укутали меня в какие-то свои шкуры и уложили в повозку. Мягко. Наверно, что еще постелили под низ. Эрл Витторио подъехал ко мне коне и приложил свою приятно холодную ладонь ко лбу. Как хорошо. Не убирай ее. На лице его читалась какая-то злость. Он стал кричать как дикий на своих стражников, но я не могла понять что, потому что не знала нордорийский.
Повозка внезапно тронулась и дальше не помню, что было. В следующий раз я пришла в себя от шума собственного кашля. Мне было жарко. Я лежала вся мокрая на какой-то мягкой перине в светлой просторной комнате. По интерьеру сразу поняла – меня привезли во дворец. Служанки обтирали мое тело прохладными полотенцами. Все кружилось в моей голове. Я то проваливалась небытие, то снова приходила в себя. Временами мне снилось, как синеглазый Витторио сидел возле меня. Иногда он, придерживая мою голову, кормил меня бульоном:
– Давай Анна Аврора, съешь еще немного, – говорил он мне без какого либо акцента.
А потом этот сон сменялся на следующий, где моя мать Изабелла, качала меня на руках и пела мне колыбели. Мне снилось детство, как папа гулял со мной по городу, как мы с дочкой поварихи Марфы играли в прятки на кухне. А потом, внезапно, на улице слышится лязг мечей, я выбегаю в гостиную, а там стоит Витторио с окровавленным мечом и папа, лежащий рядом с ним в луже крови.
– Папа, – кричу я и бросаюсь к родителю, – папа, пожалуйста, открой глаза!
Я начинаю плакать, слезы катятся по щекам, глаза застилаются пеленой. Поворачиваюсь к нордорийцу, а он все так же стоит и смотрит на меня равнодушным взглядом.
– Я ненавижу тебя, Витторио Хангвул! Ненавижу!! – кричу я и вдруг чувствую, как кто-то трясет меня за плечи.
Я открываю глаза. Это был просто сон. И первое, что я вижу – его. Я чувствую, как горячие руки нордорийца прикасаются к оголенной коже. Он сидит на кровати в полу расстегнутой белой рубашке и черных кожаных штанах. Пропахший неведомым мне запахом. В комнате темно и, кажется, его глаза, синие бездонные глаза, освященные тусклым светом подсвечника, являются чуть ли не единственный источником света. Они смотрят мне прямо в душу и холодят изнутри. Точно северянин.
Я судорожно всматриваюсь в темные уголки комнаты и совершенно никого не вижу. Я один на один в комнате этим дикарем…. Ночью. Он продолжает молча смотреть на меня в упор, и мне хочется содрать с себя кожу в тех местах, где он коснулся меня взглядом.
Краем глаза я замечаю, что на его поясе висит кинжал. Я собираю все силы и волю в кулак. Резким движением достаю кинжал из ножен и замахиваюсь на варвара. Может, меня хоть за это казнят?
Но у меня ничего не получается. Кинжал падает на пол, а я оказываюсь прижатой к перине его горячим телом, в то время как мое до боли коченеет от его холодного взгляда.
Лучше бы я не просыпалась…
Глава 3. Ночь
Все произошло так быстро, что я даже не уверен, не сломал ли ей ничего. Она лежала подо мной, часто вдыхая воздух, такая маленькая, такая худая и я боялся даже двинуться, чтобы не раздавить ее. После четырех дней лихорадки она сильно потеряла в весе. Ее и без того большие глаза стали казаться просто огромными, на фоне бледного лица и впалых щек. Анна Аврора смотрела на меня с нескрываемым величием и презрением. Ну точно потомок императора.
И как я раньше не заметил этого сходства? Сейчас она была еще больше похожа на того самого Вильгельма I Завоевателя, вторгнувшегося в нордорийские земли около века назад. Его мерзкие ядовитые глаза смотрели на меня со всех учебников, ратушей, церквей и даже монет. Его портреты были везде и я нигде не мог спрятаться от этого взгляда. Даже напротив моего дома стоял памятник этому эльратскому преступнику, который смотрел мои окна. Теперь же его глазами смотрела на меня девушка, которой суждено стать моей женой. И, возможно, таким же изумрудным взглядом на меня будут смотреть мои дети.
Я не знаю, что меня заставило тогда, на площади, сказать, что мы вскоре поженимся. Ведь я не Верховный Эрл. Эта девушка должна выйти замуж за моего отца. Но тогда, мне приходилось действовать быстрее, чем думать. Возможно, мое подсознание прекрасно понимает, что мой отец вряд ли выживет и мне в любом случае придется женится на ней.
Я был просто в не себя от ярости, когда подошел тогда к Анне Авроре, лежавшей в повозки, и потрогал ее лоб. У нее был сильный жар. Девушка была вся мокрая и истошно кашляла. Кто вообще додумался бросить ее в сырое подземелье? Кто посмел с ней так обращаться? Ах да, это же я.
Тем не менее это не лишало вины человека, допустившего оплошность и позволившего вывести ее на казнь. А если бы меня не было в тот момент рядом? Если бы никто из Малого Совета, кто знал о планах на счет этой девушки, не узнал бы об этом? Чем бы могла обернуться эта ошибка? Безопасность самих нордорийцев, как и всех остальных жителей империи была бы в опасности. Сюда бы быстро набежали племянники императора в десятом калении в виде правителей соседних государств и началась бы новая война.
Эта девушка залог мира и безопасности не только моего народа, но и поданных всего государства. Она не имеет права умереть. Хотя лекари считали, что именно так и случится. Четыре дня она не приходила в себя и была в бреду. Я метался между ее покоями и покоями отца и просто не знал, что делать. Они оба лежали при смерти.
В те дни я практически не спал. Каждое утро я приступал к исполнению своих обязанностей как временный глава государства, на время болезни отца. Издавал указы, лично посещал тренировочные арены для воинов, принимал участие в богослужениях, выслушивал отчеты советников, давал распоряжения касательно вопросов казны, занимался подготовкой к возможному нападению с юга и многое другое.
Вечером я валился с ног, но шел. Не в покои отца, нет. Я шел к ее кровати. Может быть я плохой сын, но верный правитель своего народа. Мой отец это прошлое нордорийцев. Эта девушка – их будущее. Я не мог позволить ей умереть. Я искал ей самых лучших лекарей и лично следил, как выполняют служанки их наставления. Даже кормил бульоном с ложечки, пока она лежала в бреду. Я засыпал на кресле, сидя у ее кровати и нервно просыпался от каждого ее чиха.
– Уже пора, Ваше Высочество, – будил меня на рассвете мой оруженосец, с опаской касаясь моего плеча и я четыре дня спрашивал одно и тоже.
– Бриян, прошу тебя, скажи мне, что она жива, – говорил я боясь открыть глаза и увидеть ее мертвое тело.
– Ее Светлость жива, Ваше Высочество, – тихо отвечал он и так начиналось мое утро.
Начиналось с того, что жаждал, чтобы Анна Аврора жила, больше чем она сама, пока сама герцогиня, даже будучи в бессознательном состоянии желала мне смерти.
– Я ненавижу тебя, Эрл Витторио, ненавижу. Я убью тебя! – кричала она и это больно полоскало ножом по сердцу.
Я не требовал любви к себе. Мне хотелось, чтобы мы относились к друг-другу хотя бы нейтрально. Я отдавал себе отчет, что наш с ней брак никогда не будет похожим на тот, что был у моих родителей. В то же время прекрасно понимал, что хорошие взаимоотношения между императором и императрицей один из важных аспектов грамотного правления.
И я был уверен, что не справлюсь с этой задачей. Она ненавидит меня, считает варваром. Смотрит на меня сейчас своими изумрудными глазами и желает убить. Я чувствую слабое сопротивление, которое она пытается оказать: ударить, прижатыми к кровати руками, сбросить меня с себя обездвиженными ногами, проткнуть меня своим взглядом, в конце концов, раз не получилось кинжалом.
Если бы она только могла, то разодрала бы меня в клочья еще тогда, когда словил ее, падающую с повозки. Если бы ее руки не были связаны за спиной, то я вряд ли ушел бы оттуда целым и невредимым. Она бы выцарапала мне глаза, изуродовала лицо. Стала бы душить, но не простила бы мне падение Эльрата. Анна Аврора оказалась намного смелее, чем трусливые, закованные в железо рыцари столицы., но оставалась всего лишь слабой девушкой. У нее не было ни латов, ни меча. Она была в одной лишь тонкой сорочке, но она не побоялась плюнуть мне в лицо. Герцогиню не страшили грядущие наказания: удары плетью, избиения, холодная сырая камера и даже смерть. Она знала на что шла. Даже сейчас, едва придя в сознание, первое что она сделала – попыталась меня убить.
Я никак не мог понять, как в таком хрупком теле, может жить столь волевой и бесстрашный человек. Мне не составило бы никакого труда убить ее прямо сейчас. Кажется, мне достаточно обнять ее худой стан и все ее ребра переломаются, порвав легкие и сердце. Она понимает это и продолжает бороться, словно умоляя меня лишить ее жизни прямо сейчас. Но ты будешь жить, Анна Аврора, и станешь моей женой.
– Убери от меня свои лапы, нордорийский пес, – почти шепотом говорит мня, предпринимая жалкие попытки вырваться. У нее не было сил даже кричать после ночи, проведенной в камере, и четырех дней изматывающей лихорадки.
Но я боюсь отпускать ее. Мне кажется, что она может что-то сделать с собой, когда поймет, что не в силах убить меня.
Бедная девушка. Что она чувствует сейчас? Тоже самое, что чувствовали нордорийские женщины, плененный воинами их кровавого императора? Жаль, Анна Аврора, на своих хрупких плечах тебе суждено нести месть за них всех. Ты не должна была становиться императрицей, как и я не должен был становится императором. Этот трон, должен был достаться моему старшему брату, после смерти нашего отца. Но этого не случиться. Он умер от лихорадки несколько лет назад, всего лишь сильно вспотев на улице, а ты выжила…. После ночи в сырой холодной камере, в одной лишь ночной сорочке, ты умудрилась победить смерть и я ненавижу тебя за это, хоть буду клясться в вечной любви и верности.
И я ничего не могу тебе сделать. Не могу наказать за эти ужасные слова, что ты говоришь мне и в адрес моего народа, за твои попытку прирезать меня. Тебе все равно. Ты не боишься ни пыток, ни смерти.
– Что же мне делать с тобой… Анна Аврора, – вслух подумал я на нордорийском.
Она вздрогнула и сразу же замерла, прекратив всякие попытки сопротивления, когда услышала свое имя. Я заметил испарину на ее лбу. Герцогиня вспотела, пока пыталась вырваться от меня.
– Стража! – прокричал я.
Огромные дубовые двери покоев скрипнули и через секунду на пороге появился стражник.
– Да, Ваше Высочество.
– Служанки пусть зайдут.
Пятеро женщин в хлопковый коричневый одеждах с белыми передниками незамедлительно явились в покои. Трое из них знали нордорийский.
– Сорочку снимите с нее, она вся мокрая – сказал и они кинулись выполнять приказ.
А я тем временем поднял лежавший на полу кинжал и отошел к столу ополоснуть пересохшее горло бокалом вина. Но не успел и глоток сделать, как услышал за спиной:
– А-аа!! – хором закричали служанки
Я быстро обернулся чуть не уронив стакан. Фу-х, ничего критичного не случилось. Герцогиня всего лишь сидела и угрожала служанкам огромной статуэткой грифона, которая еще минуту назад спокойно стояла на прикроватном столике. Женщины столпились вокруг моей будущей жены и боялись подойти к ней, чтобы она их не ударила. Девушка очевидно не собиралась никого к себе подпускать. Аж стражники ворвались в покои от визга служанок. Но я показал им жестом, что все в порядке и они вышли.
Я подошел к причине всеобщего беспокойства и попытался отобрать несчастную металлическую птицу из рук герцогини. Но она и на меня стала размахивать творением неизвестного мне ремесленника.
Святые Бескрайнего Севера, как я же я устал.
– Пошли вон! – рявкнул я на прислугу и они сию же секунду испарились из покоев.
Впервые в глазах девушки я увидел что-то кроме ненависти и презрения. Кажется, это был страх. Ну что ж, Анна Аврора, ты сама меня вынудила. Я без особых усилий вырвал из рук герцогини статуэтку грифона и принялся стягивать с нее промокшую от пота ночную сорочку. Она отчаянно сопротивлялась, но я боялся ей сделать больно, а тем более что-то ненароком сломать. Ей в ближайшее время под венец со мной идти и рожать наследников рода Хангвул. Не хватало ей опять заболеть в этой промокшей от пота сорочке, поэтому я просто разорвал ее.
Скрежет ткани, смешанный с девичьим сдавленным криком, больно резанул не только по ушам, но и по сердцу. Молодец, Витторио. Теперь она тебя не только ненавидит и презирает, но еще и боится. Как ты собрался получить от нее наследников с императорской кровью, если она не будет готова делить с тобой ложе? Такой себе способ наладить отношения. Силой ее брать что ли?
Не успел я закончить начатое, как в дверь кто-то постучал и не дожидаясь моего разрешения, нагло ворвался в покои герцогини.
– Ваше Высочество! – услышал я знакомый голос. Он принадлежал генералу Рольфу. – Ой, прости, я не вовремя, – извинился мужчина и отвернулся спиной ко мне и полуобнаженной Анне Авроре.
Боже мой, что подумает обо мне мой генерал. Уверен, он будет держать язык за зубами но все же…
– Что случилось Рольф? – спросил я, догадываясь, что он ответит.
– Ваш отец, Верховный Эрл Бескрайнего Севера, император Империи Священного Грифона Вальф Хангвул, скончался.
Я нервно сглотнул. Вот оно как… У Анны Авроры и моего отца словно была одна жизнь на двоих. И он отказался от нее в пользу герцогини. Она очнулась, а он уснул навсегда. Теперь я ни за что не дам ей умереть!!
– Я понял Рольф, подготовь все для молитвы. Я скоро приду. – сипло произнес я. Мне казалось, еще немного, и я сорвусь на крик.
Генерал покинул покои и мы с герцогиней снова остались одни. Я был зол на нее. Теперь я уже не церемонился. Я просто окончательно разодрал остатки ночной рубашки и не взирая на все ее слабые протесты натянул сухую сорочку
После я вышел из покоев и приказал служанкам, чтобы те сильнее разожгли камин и накормили ее. Пусть только попробует что-то оставить на тарелке.
– Скажите ей, что если она откажется есть, то я сам ее накормлю! – прокричал я и прислуга практически полностью вжалась в стеночку.
Молитва у тела моего усопшего отца прошла без инцидентов. Ну почти. Только младший брат задержался минут на двадцать. Тщеславный подлец! Он всегда был таким. Никакой дисциплины! Опоздать даже на посмертную молитву к собственному отцу!
Я с тяжелым сердцем повторял слова, произносимые священником. И с каждым я ощущал все больший груз ответственности свалившийся на меня. Малый Совет и мы с братом с ритуальными атрибутами в руках стояли вокруг кровати покойного и отпевал. Завтра на Большом Совете я должен буду унаследовать власть и… я даже знаю, кто будет против и вызовет меня на смертельный поединок. Джордж – мой младший брат.
Да простит меня мой отец, Верховный Эрл Вальф, но на его посмертной молитве я думал нем, и не о том как он вознесется в небеса. Я думал о нордорийском народе, о своих поданных, о будущем империи и…. О ней.
Я продолжал витать в своих мыслях, даже выходя из его покоев, что даже не сразу услышал, как тревожно обращается ко мне мой оружейник, подбежавший минуту назад.
– Ваше Высочество! Ваше Высочество! Ваше Высочество, Вы слышите меня?
– А? Да. Что случилось?
– Ее Светлость Анна Аврора пропала, – сказал он, – почти все стражники и служанки убиты, некоторые чудом выжили.
– Как пропала?! Что значит убиты?! – закричал я и роскошная ваза Эльратского дворца, не выдержав напряженной обстановки, быстро ретировалась на пол, громогласно объявив об окончании своего существования.
– Кто это сделал? Не могла ж она сама справится с пятью служанками и четырьмя стражниками?! Она же даже стоять без поддержки не сможет! У нее появилась отдышка от размахивания одной только несчастной статуэтки! – кричал я не в силах сдержать гнев.
Мы с братом и Малым Советом кинулись в покои Герцогини.
Моя будущая жена не могла это сделать. Герцогиня всего лишь юная девушка. Я знаю какого это убивать. Сделать это в первый раз очень непросто. Даже когда речь идет о противнике на поле боя. Не говоря уже о девятерых людях за раз. Она ненавидела меня, как возглавлявшего вражескую армию, но не простых людей. Их бы она точно не решилась убить.
Анна Аврора, куда же ты делась…
Глава 5. Рассвет
Витторио:
Мы ворвались в покои принцессы, как ураган, будто бы это что-то могло поменять, но увы. Там нас встретил лишь металлический терпкий запах крови и мертвые тела служанок и стражников. Трое, которым удалось выжить, уже были в лазарете. Они потеряли много крови, поэтому шансы, что они придут в себя и скажут хотя бы что-то близились к нулю.
Алые брызги были повсюду: на мягких пурпурных креслах, которые валялись на полу, как напоминание о схватке; на светлых столиках и тумбочках, с которых были скинуты предметы; на портретах неведомых мне людей, молчаливых свидетелей произошедшего; на всем, что только можно было найти в этой комнате. Особенно в глаза бросались капли кровь на белоснежных стенах, покрытых вычурными вензелями и лепнинами, особенно у потолка. Кстати, даже на нем были пятна. Вещи в вокруг разбросаны: посуда разбита, ее содержимое на полу. Там же валяется кочерга для растопки печи, которой видимо пыталась защищаться убитая служанка. Все говорило о том, что здесь точно орудовали какие-то звери.
Я с 13 лет участвовал в сражениях, поэтому меня абсолютно не тронуло это зрелище. И только тогда, когда мои глаза упали на кровать герцогини и заметили там пятна крови, мое сердце больно ударило по ребрам, еще бы чуть чуть и оно бы проломило не только их, но и мой нагрудный панцирь. В этот момент мне едва ли не в первые со дня смерти матери стало страшно. Ком в горле мешал глотать воздух, воображение рисовало самые, что ни есть страшные картины. Мне очень хотелось верить, что это не ее кровь, ну или по крайней мере ранение ее не угрожает жизни.
У кровати валялась статуэтку грифона, которой еще час назад Анна Аврора грозно размахивала передо мной. Значит она сопротивлялась. Что ж, остается надеяться, что хотя бы одного из них она точно хорошенько огрела. Это было бы по крайней мере справедливо. А то что это все мне, да мне. Я между прочим о ней забочусь, в отличии от них.
Кстати о них, эти звери могут все еще оставаться где-то рядом, в стенах замка. Это означало, что в опасности не только Анна Аврора, но и другие. Хотя кому я вру, я в большей опасности, чем кто-либо здесь. Ведь именно я наследник своего отца и именно меня постараются убить Эльратские партизаны или шпионы других государств. Ни те, ни другие не готовы так просто отдать мне трон. И я не готов. Если я потеряю его, то для нордорийцев это будет означать лишь одно – конец. Их начнут публично казнить, как бунтовщиков, отберут титулы и дома. Продадут на невольничьи рынки, превратят в прислугу и рабов. Смерть будет их лучшим исходом.
Но пока что Малый Совет был обеспокоен прежде всего моей персоной, а не судьбой народа. Генерал Рольф усилил мне и брату охрану. По дворцу пустили патрули. Я не мог отсиживаться и, пресекая все протесты, тоже пошел на поиски Герцогини. Здесь обязательно должны быть какие-то потайные ходы, но весь штат прислуги, обслуживавший дворец до того, как мы его захватили, упорно молчал. Правда не знали они или только делали вид, что не знают, я не могу сказать. Допросом с пристрастиями занялся генерал Рутгерт. Он же возглавил комиссию по расследованию происшествия. Думаю, ему точно удастся кого-то разговорить.
Мы перевернули каждый камень, каждую ступень дворца. Простукивали стены на предмет полостей и пустот, в поисках потайных ходов. Обсматривали рамы картин и зеркал. Проверили дымоходы, окна, кухню, конюшни. Стали опрашивать постовых со всех углов дворца. Перекрыли все входы и выходы на случай, если герцогиню не успели еще вывести за пределы замка.
Сказать, что в тот момент я был напуган, это ничего не сказать. Меня успокаивала разве что мысль, что если бы Анну Аврору хотели убить, то сделали бы это в покоях, так же, как это сделали со служанками и стражниками. Значит у них была другая цель, но какая: выкуп или что-то другое? Кто это мог сделать? Эльраткие партизаны, что пробрались во дворец? Или может ее голубо-кровные родственники из Лотэрании? Не даром же она носит двойную фамилию, Бенкендорф-Айвори. В ней течет кровь двух правящих династий: Бенкендорфов – правителей Империи Священного Грифона и Айвори – королей Лотэрании. Кажется, ее мать приходиться двоюродной сестрой их королю. Может это он решил спасти родственницу, послав сюда своих воинов.
Но с другой стороны, королю Лотэрании, Георгу, проще убить герцогиню. Выкрасть ее слишком рискованно. Миссия может провалится и, если его людям помешают мои воины, то Анне Авроре придется стать моей женой. Таким образом он не сможет заявить своих прав на трон Империи Священного Грифона под предлогом того, что его мать была дочерью Императора. Более того, я уверен, что он уже через неделю другую будет стучать саблей по нашим воротам, если я не успею жениться на герцогине и узаконить свою власть. Да, пусть номинально я буду лишь королем-консортом при Королеве Анне Авроре Хангвул-Бенкендорф. Но по факту буду единолично править и смогу гарантировать нордорийцам мирную и безбедную жизнь. Вряд ли моя будущая жена разбирается хоть в чем-то, кроме шитья, рисования, музыки и языках. Ну или чему там еще обычно учат эльратских аристократок.
Мои скитания по дворцу прервал генерал Рутгерт. Он убедил, что сейчас от меня крайне мало пользы. Мои эмоции мешают не только мне, но и всем моим подчиненным. Кроме того, во время моих расхаживаний по коридорам им сложнее обеспечить мою безопасность. Мы еще не знаем, здесь эти похитители или нет, поэтому мне лучше дать выполнять генералам их работу и отправиться в покои. Завтра мне предстоит тяжелый день. Соберётся Большой Совет. Будет решаться вопрос о том, выкажут ли мне, как наследнику, доверие представители величайших родов северных кланов или нет. Меня могут даже вызвать на смертельный поединок. И если я проиграю в нем, то мое место может занять другой сильный и мудрый воин. Возможно, будут еще какие-то испытания, чтобы я доказал свою готовность к тяжести короны на голове. Мне нужно выспаться.
Но единственное, в чем не удалось убедить меня генералам, так это в том, чтобы я спал в отведенных мне комнатах. Вместо этого я предпочел вернуться в покои моей будущей жены. Я спешил туда так, словно увижу ее там снова, но, к своему сожалению, зайдя в них, я так и не обнаружил ее.
Не раздеваясь, я упал на кровать, где еще пару часов назад лежала она. Мне хотелось быстрее уснуть, чтобы скорее наступил рассвет и закончилась эта ужасная, длинная ночь, унеся с собой все кошмары. Но сон совсем не шел ко мне. Из головы никак не желал выходить ее образ. Как она смотрит на меня, как вырывается, когда я пытаюсь стянуть с нее мокрую сорочку. И тело… Тело что пряталось под тонкими тканями. Она не была похожа на тех женщин, с которыми я бывал. Нордорийки другие, более крупные и высокие. Она ж была их полной противоположностью: невысокая и худая, почти невесомая с тонкими кистями и щиколотками. Такая вряд ли бы выдержала суровые северные зимы.
Я ненавидел ее, но отчего-то жадно впивался в подушку, вдыхая запах ее волос, ее тела. Я запрещал себе, но сознание предательски пьянело от них, а кровь шумно пульсировала в висках. Было ужасно этого признавать, но мне не хватало ее…, потомка человека, поработившего сотню лет назад мой народ. Я должен ненавидеть ее, но я… За эти четыре дня я так привык каждую ночь проводить с ней, что ее отсутствие каких-то пару часов отдавалось в моем теле почти физической болью.
Мои ладони горели, я будто до сих пор чувствую, как прикасаюсь к ее коже. В моих ушах было до невозможности тихо, без ее мирного сопения рядом, без упреков, летевших в мою сторону. Мне было так тихо без них, что даже взрывы тысячи пушек не могли бы заглушить эту тишину. Ее обвинения и угрозы стали казаться мне райскими песнями. И я хотел их услышать снова, хоте, чтобы она произносила своими дивными устами мое имя. Пускай с ненавистью, пусть со злобой. Главное ей было не все равно на меня.
Мне хотелось, чтобы она цеплялась за жизнь, чтобы она не дала тем похитителям себя убить. Пусть даже единственное, что будет заставлять ее бороться за жизнь, будет желание отомстить мне. Я готов стать той самой соломинкой, за которую она ухватиться в своей борьбе, потому что она – это будущее моего народа.
Честно сказать, мне было куда уютнее в том неудобном пурпурном кресле охранять ее сон всю ночь, нежели сейчас лежать во весь рост на мягкой перине. Слишком пустой без нее. Слишком мягкой. Как они вообще спят на таком?
Ах, Анна Аврора, кто же забрал тебя у меня? Все эти дни я до посинения губ молился, чтобы ты скорее открыла глаза. Я просил богов не забирать тебя у Империи, у поданных, у нордорийцев и… у меня. И вот, когда ты наконец-то вернулась, ты исчезаешь снова.
Мои мучение облегчает только одно. Это надежда на то, что ты треплешь нервы этим похитителям столь же сильно как и мне! Что ты метаешь в них не только молнии глаз, но предметы обихода. Украли на свою голову. Вот пусть теперь сами с тобой и сидят. Удачи! Я так-то за них переживаю сейчас чуть ли не больше, чем за тебя, моя дорогая невеста. Может мне даже вернут тебя сами, еще и приплатят, чтобы забрал?
Даю тебе слово, Анна Аврора, когда я тебя найду, то посажу на цепи, запру на тысячу замков, чтобы ты точно никуда не делась.
Усталость этих дней оказалась сильнее меня. Я проваливаюсь в сон с мыслями о моей герцогине. Беспокойный и страшный сон, где я бегу за ней, а она отдаляется дальше и дальше. Я хочу проснуться, но не могу. Меня будит мой оруженосец. От одного кошмара я просыпаюсь в другой и этот ничуть не лучше. Я еще не успел открыть глаза, но первое, что говорю:
– Бриян, ее уже нашли? – скорее молю, чем спрашиваю воина. Мы погибнем. Мы все погибнем без нее.
– Ваше Высочество, – сипло отвечает он. Может дальше не продолжать. Я все понял, – К сожалению, еще не нашли. Ваш ждет Большой Совет.
Его голос звучит глухо и виновато. Он хочет сказать обратное, но не может.
– Что там с выжившими? – добавляю я, хоть почти уверен. Там вря тли что-то поменялось.
– Один умер, еще двое не пришли в себя.
Правда? Кто-то сомневался, что может бы по-другому?
На спех привожу себя в порядок. К завтраку даже не притрагиваюсь. Воротит от всего. Прислуга помогает надеть мне парадных нагрудник и плащ. Он всегда казался мне легким, сейчас же больно сдавливает грудь, не давая полноценно вдохнуть. Но я должен справиться с собой. Ради нордорийцев, ради Империи.
Я иду по длинным извилистым коридорам, устеленными красными дорожками. Сегодня они почему-то особенно длинные и запутанные. В окружении своей свиты я уверенным шагом захожу в зал, где меня уже ожидает Большой Совет. Все встают чтобы поприветствовать меня и я под коридор из опущенных голов прохожу и занимаю свое место.
– Уважаемые представители кланов Великого и Бескрайнего Севера. Я объявляю открытым заседание Большого Совета и да будут Ваши решения, столь же чисты и безупречны, как первый снег. – говорит старейший из присутствующих, сэр Бартэн.
