Текст книги "Гарвардский баг (СИ)"
Автор книги: Мира Вольная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 41 страниц)
– Злишься? – наконец-то посмотрел Ястреб на меня исподлобья.
Все-таки улыбался, зараза такая.
– А я должна злиться? – спросила примерно в том же тоне: настороженно-недоверчивом.
– Хрен его знает, Лава, – пожал он плечами и тут же выпрямился, наигранное веселье слетело с него в один миг, взгляд стал снова серьезным и немного колючим. Уже привычно колючим, терпким и тягучим, как дым осенних костров. – Я бы на твоем месте злился, Энджи снова тебя подставила.
– Гор, прекрати, – дернула я плечом раздраженно, расцепляя руки. – Мы оба знаем, что Энджи, как ты выразился, подставила меня не по своей воле. И в аварии она не виновата.
Вопреки ожиданиям, Гор стал только мрачнее. Уставился куда-то в стену и завис. Три секунды, пять, десять.
Ясно-понятно.
– Вернись ко мне, пожалуйста, – коснулась его руки, удивительно теплой, несмотря на ледяной взгляд. – Давай позавтракаем и отправимся домой.
– Тебе назначили анализы, – отозвался Игорь. Но скорее механически, чем осознанно, потому что даже не пошевелился, взгляда от стены не отвел.
– Значит, после анализов, – согласилась тут же. – Я кашу буду и шоколад, и булку-расти-жопка.
– Что? – моргнул Гор и наконец-то ко мне вернулся.
– Буду кашу, шоколад и булку, – улыбнулась, протягивая руку к чашке с шоколадом, но Ястреб почему-то отодвинул поднос.
– Ты как-то по-другому сказала в первый раз, про булку, – темные брови сошлись на переносице. Ястреб очень старался вспомнить, непонятно зачем.
– Булка-расти-жопка, – пожала я плечами, дотянулась до подноса и вернула его на место, стараясь не морщиться от боли в ноге. Окей, резких движений пока лучше не делать.
А Игорь вдруг заржал. Громко, низко и непонятно. Ржал с удовольствием и от души, то ли сгоняя стресс, то ли просто потому, что ему действительно было смешно. Широкие плечи в мятой рубашке тряслись, грудь ходила ходуном.
Я осторожно улыбнулась и все же сцапала заветную кружку, впилась зубами в булку.
Святой Линус, до этого момента мне казалось, что я вообще есть не хочу, а после… После поняла, что хочу даже не есть, а жрать.
– Я советую тебе заканчивать и присоединяться, а то я все съем, – предупредила, подвигая ближе кашу. Сейчас я готова была согласиться даже на манку, но в тарелке была овсянка с орехами и какими-то сухофруктами. Покатит.
– Славка, – покачал Ястреб головой, стараясь сдерживать смех.
– Жуй, – прочвакала я офигеть как некультурно, зато очень вкусно. Подвинула к нему вторую тарелку с творогом.
– Ага. Вообще, я не против, если твоя жопка вырастет, – улыбнулся он, делая глоток чая. А я перестала жевать.
– То есть тебе не нравится моя задница? – вскинула брови.
– Я тащусь от твоей задницы, – усмехнулся Игорь, не реагируя на подначку. – И, если она вырастет из-за булки, тоже буду тащиться, – спокойный, как удав, как будто все нормально и все так, как и должно было быть, и это серое утро ничем не отличается от других.
– Недобрый ты человек, Гор, непонимающий, – буркнула я. – Даже скандал закатить не даешь, – и продолжила прерванное занятие.
– Давай дома мне скандал закатишь, окей? – наморщил Игорь нос. – Даже тарелку дам в себя швырнуть, если захочешь.
– Не буду я в тебя тарелками швырять, – удивилась я. – Я не истеричка, – подумала и тут же поправилась: – По крайней мере, не на постоянной основе.
Ястреб в ответ на это только головой покачал.
Мы позавтракали, а потом меня забрали на анализы. Делали снимки, кололи иголками, зачем-то засунули в томограф, потом отправили на узи, щупали и вертели из стороны в сторону. Я стоически терпела и старалась не морщиться, но ближе к концу этого действа, спустя часа четыре, готова была материться в голос и согласиться на обезболивающие. Ногу тянуло, кромсало и жгло нестерпимо, даже несмотря на то, что возили меня на кресле.
В общем, в палату я вернулась раздраконенная и мечтающая кого-нибудь прибить. В идеале, анона, конечно, но за неимением под рукой оного приходилось довольствоваться малым, и я, выпросив у медсестры телефон, набрала Сашку, пользуясь тем, что Ястреба не было рядом.
Ситуацию я Савельеву обрисовала только в общих чертах, выслушала трехэтажный мат вперемежку с оханьем и горестными вздохами, а потом обратилась в слух. В Иннотек творился какой-то кипиш. Подробностей зам не знал, но «птичка на хвосте принесла», что Ристас, кого-то из младших хиаров и парочку безопасников уволили задним числом, что Тарасов рвет, мечет и жестит не хуже невыспавшегося Ястреба, что Борисыч через два часа собирает экстренный митинг, что Келер сегодня носится по офису, как в жопу ужаленный. В общем, картинка сильно походила на небольшой апокалипсис.
Проблема была в том, что я застряла в палате без всего: планшета, телефона, трекера, на худой конец, и совершенно не понимала, что происходит и что мне делать. А главное, куда делся Гор.
К трубке он не подходил, сообщения в мессенджере не читал.
К моменту его появления, часов в девять вечера, я успела найти пятый угол, перебеситься, снова накрутить себя, опять перебеситься, задремать и даже посмотреть пару серий какого-то дебильного сериала.
А через полчаса, после явления отца-всея-разрабов, я уже рассматривала вечернюю Москву и встрявшие в пробку машины по соседству и выстукивала дробь на дверце кара Ястреба, думая, как бы так спросить, чтобы получить нормальный ответ, а не сухую отговорку.
Да, к черту!
– Ты был в офисе? – не выдержала я. – Что происходит, Гор?
– До дома не потерпишь? – усмехнулся Игорь, чуть повернув ко мне голову. За время своего отсутствия он успел переодеться и даже побриться, но все равно выглядел уставшим и немного взъерошенным.
– М-м-м, потерплю, но я говорила с Савельевым, и Сашка раздразнил мое любопытство и нервозность заодно, – пожала плечами и снова бросила взгляд на дорогу. Тут же нахмурилась. – Ты пропустил поворот, – добавила, удобнее устраивая ногу. Она снова начала ныть совершенно по непонятной причине.
– Знаю, – спокойно отозвался Ястреб. – Мы едем не к тебе, – добавил, спустя секундную заминку.
– В смысле? – я даже умудрилась повернуться, чтобы лучше видеть закаменевшее снова лицо.
– Отвезу тебя к себе, Слав. Парень Черта за тобой присмотрит, – опять пожал он плечами, и опять сделал это с таким видом, как будто все было более чем очевидно и понятно.
– Куда?
– Слав, мы оба с тобой пониманием, что авария – это не случайность. Тебе лучше пока не появляться в офисе, работать будешь удаленно и под присмотром…
– Но, – я попробовала было возразить, что-то вставить, только Ястреб по своему обыкновению не дал мне такой возможности.
– …тебе нужен кто-то, кто поможет. Бросить тебя дома одну – идея невероятно дерьмовая, а Боря справится. Я его давно знаю, и сиделка из него хорошая.
– Но…
– Слав, ты даже в кресло пока без посторонней помощи сесть не можешь. Давай не будем усугублять, – тяжело вздохнул он, бросая на меня короткий взгляд через зеркало.
– А вещи? – единственное, что удалось спросить, и о чем я пока решилась спросить.
– Я заезжал к тебе, взял на сегодня. А завтра поедем вместе, и соберешься нормально.
Я только рот с шумом захлопнула. Хотелось возмущаться и спорить, но… что-то, что у меня вместо пресловутой женской интуиции подсказало, что правильнее будет промолчать. К тому же, если отбросить эгоизм, поспешность всего, что происходит, и мою почти параноидальную манию контроля, то я была с Игорем согласна. Правда, сам факт того, как Гор «организовал» переезд раздражал и озадачивал одновременно довольно сильно. Сам решил, сам сделал.
Блеск, Воронова, нашла ты, похоже, себе Серого кардинала, и придется учиться с этим жить.
Выгружались из кара мы долго и со вкусом, так же долго и со вкусом перемещались в квартиру Гора. Игорь ржал в процессе и подкалывал, я сжимала зубы и шипела. Сломанная нога, в общем, – то еще удовольствие. Костыли, хоть и казались легкими и удобными, требовали определенной сноровки. Я никак не могла поймать удобное положение и темп, поэтому до подъезда двигалась рывками, да и в целом ощущала себя дебильно. Ястреб порывался помочь, взять на руки, но я не далась – мне надо учиться передвигаться самостоятельно. Он ведь не будет торчать со мной постоянно, а на некоего Бориса надо еще посмотреть.
Пока ехали к Игорю, я успела более или менее свыкнуться с мыслью о том, что следующие пару недель работать придется из дома. Вопрос только, почему не из своего?
В общем-то об этом я и спросила, когда меня, как куклу, усадили за стол и поставили перед носом тарелку с пастой и выжидательно уставилась на гения-всея-Иннотек.
Игорь зло передернул плечами, достал телефон, что-то нажал и развернул экран. Мне хватило нескольких секунд, чтобы прочитать «дружеский совет» анона. И следующее – полное желчи и яда – «Превет, Стася! Что-то ты замолчала… Плохо себя чувствуешь? Почему тогда не дома?»
– Я не сомневалась, что авария – это его рук дело, а о том, что он следит за моей квартирой, мы знали и раньше, – пожала плечами, глуша вспыхнувшее раздражение. Вытащила из пальцев Ястреба мобильник и положила его на стол экраном вниз. – Так что изменилось?
Ястреб помрачнел еще больше.
– Сегодня с утра Трасов выковырял из твоей домашней Энджи шпиона, в том, что осталось от твоего навигатора нашли примерного такого же. И мы не уверены, что это все.
– Не понимаю… – покачала головой, – Энджи ведь защищена, я проверяла защиту, и чтобы с ней справиться нужно…
– Мы тоже, – не дал договорить Гор. – В твоей Энджи куча ошибок и кротовых нор, но мы не можем понять, откуда они там появились. И когда я встраивал свою ИИ в твою их не было, – он прервался на мгновение, чтобы сделать глоток воды, кивнул сам себе и снова устремил взгляд на меня. – Почему ты не интегрировала Энджи в систему дома?
– Когда ее ставили, ИИ была совсем пустая, не было смысла, а потом… – я дергано пожала плечами, – просто из головы вылетело, – уставилась в тарелку. – Ты думаешь, он пролез через систему дома?
– Пока это только предположение, – последовал неопределенный ответ. – Ты давно ее проверяла?
– В начале лета в последний раз, – простонала, прикрывая глаза на несколько секунд. – Она работала, я прогоняла через стандартные тесты, отслеживала реакции на запросы, проверяла обновления, но через полную проверку по безопасности прогоняла летом.
Сама дура, конечно, это факт…
– Славка, – теплые пальцы сомкнулись на моей ладони тут же, – я тебя не упрекаю. Просто хочу, чтобы ты знала, что происходит и почему мы сейчас не у тебя. Тарасов все еще ковыряется в твоей Энджи.
Я была благодарна за поддержку даже больше, чем ожидала сама. А вопросы в башке только множились. Хотелось посмотреть на того шпиона, которого вытащил Андрей, поковыряться в ошибках, а еще…
– А что с твоей? – спросила я, гоняя по тарелке остатки пасты.
– Все чисто на первый взгляд, но пока я ее отключил, – Ястреб убрал руку и тоже вернулся к еде.
– Покажешь мне код? И ошибки?
Гор как-то странно на меня посмотрел, очень изучающе и задумчиво. Он так же смотрел на меня, когда только появился в Иннотек. Тогда у меня складывалось впечатление, что он решает, что я такое, такое же ощущение возникло и в этот раз.
– Покажу, – согласился Игорь в итоге, но без особого энтузиазма. Слова прозвучали как-то… насторожено, – как только буду уверен, что мы все достали.
Я кивнула осторожно, всматриваясь в лицо мужчины, сидящего напротив. Руку на отсечение за мысли, что крутятся сейчас в талантливой голове. Потому что…
Потому что его ответ что-то неприятно царапнул внутри, тон, взгляд Гора, замершие на столе руки. Мне потребовалось некоторое время, чтобы отогнать от себя проснувшуюся подозрительность. Правда, незамеченным перемены и в моем настроении явно не остались, но развивать тему Игорь не стал. Наверное, к лучшему.
– Ты спрашивала о том, что происходит в Иннотек, – повернул он разговор в другое русло и поднялся, чтобы убрать пустые тарелки. – Что успел рассказать Савельев?
– Я знаю только про увольнения Ристас и безопасников, Сашка не в курсе деталей, – поделилась с Гором, рассматривая просторную светло-серую кухню и невольно сравнивая ее с собственной. У Гора вообще вся квартира примерно такая, насколько я успела заметить: много воздуха, пространства, света, но… бардак. Не тот бардак, который завал, а тот бардак, когда просто не замечаешь каких-то мелочей: кружка на подоконнике, бутылка воды рядом с кофеваркой, ложки и вилки снова на краю раковины, полотенце на спинке стула.
– Надеюсь, что это действительно так, – непонятно отозвался Ястреб, возвращая меня в реальность, повернулся ко мне, опираясь о столешницу и посвятил в те самые детали. Рассказал про Ристас и Хомскую, про Фирсова и его труп, про безопасников и доведенного всем этим Борисыча, про «мои» косяки.
Я слушала и охреневала, и пыталась задавить в себе желание схватить комп и самой залезть в систему, посмотреть на эти тесты, вытащить, воковырять все, что там еще могло быть. И, видимо, что-то такое отразилось на моем лице, потому что по губам Ястреба расползлась знакомая ехидная улыбка.
– Все завтра, Слав, – скрестил он руки на груди. – К тому же только завтра тебе привезут новые телефон, ноут и трекер.
– Энджи? – вздохнула я, с трудом, но принимая ситуацию.
– Перетащим данные, но сливать я пока не буду.
– Ты сказал, что код похож на мой, – растерла я лоб. – Насколько похож?
– Один в один, – Игорь сделал шаг ко мне, подал руку, помогая подняться. Часы показывали полпервого и нужно было укладываться.
Процесс принятия душа и собственного укладывания проходил также эпично, как и выгрузка из машины, если не хуже, и все действо растянулось где-то часа на полтора. Мне было и стыдно, и неуютно и бесяче, потому что такой беспомощной я не чувствовала себя с детства. Дикое какое-то состояние, когда ты не можешь самостоятельно даже стоять ровно. Потому что нога ноет, потому что на весу долго держать ее тяжело, потому что дотянуться даже до геля для душа на полке без посторонней помощи ты не можешь. Даже на долбанный унитаз сесть сама не можешь. И это трэш. И это… что-то снова сдвинуло во мне.
И уже лежа в постели Гора, чувствуя его дыхание на макушке, ощущая тяжелую руку на талии, большое тело прижимающиеся сзади, я осторожно водила пальцами по теплой коже и вместо того, чтобы думать об аноне, о подставе, в которую вляпалась из-а него, о геморрое, который нужно было каким-то образом разгребать, кайфовала. Понимала, что это совершенно иррационально и глупо, но все равно улыбалась. Мне было, хорошо, мне было правильно рядом с ним, было спокойно и… безопасно. Утерянное, когда-то давно чувство безопасности, сейчас вернулось. Накрыло, укутало, позволило глубоко и ровно дышать. Я нежилась, купалась в нем, дурела. И что-то горячее, и огромное билось внутри.
Взгляд Гора этим утром, его беспокойство, его бесконечные терпение и поддержка, даже его невыносимой порой упрямство…
Я осторожно, стараясь не разбудить Ястреба, повернулась, провела кончиками пальцев по колючему подбородку, прижалась крепче, чтобы быть как можно ближе, поймала его следующий выдох губами. От него все еще немного пахло гелем для душа и ментолом зубной пасты, пахло им. Темным ликером.
– Я люблю тебя, Гор, – прошептала едва слышно, прижимаясь еще крепче, целуя коротко и наконец-то закрывая глаза.
Ястреб не проснулся, по крайней мере, дыхание оставалось все таким же глубоким, но хватка на моей талии стала крепче. Я снова блаженно улыбнулась и провалилась в сон. И этой ночью меня не кусали призраки прошлого, не беспокоила нога, даже кожа под бинтами не зудела.
А утро принесло с собой новый ворох геморроя, как это обычно и бывает.
Мы съездили за вещами, вернулись и успели растолкать продукты по шкафам и в холодильник, но, кроме этого, больше не успели ничего. Гору позвонил Тарасов, и Ястреб умчался в Иннотек то ли разгребать очередной завал, то ли снова кого-то увольнять. Скорость, с которой в последнее время летели головы, поражала. Впрочем, как и скорость, с которой из Энджи вылезали все новые и новые баги. И из последнего, на самом деле, напрашивался только один логичный вывод: где-то в огромном и тяжелом коде ИИ есть бэкдор, и появился он там не так давно. И я могу даже попытаться его найти… Поправка, могла бы попытаться его найти, если бы не одно «но»… У меня по-прежнему не было ни ноута, ни планшета, нихрена, что было бы подключено к внутренним системам Иннотек. Ястреб оставил только смарт, обычный масс-маркет, сказав, что остальное привезет сегодня.
Проблема в том, что слоняться по квартире без дела мне надоело минут через сорок, на телек после вчерашнего я смотреть не могла, а нога по-прежнему безбожно ныла, тянула и выкручивала мышцы, о существовании которых я еще совсем недавно даже не подозревала.
Мне нужно было отвлечься, нужно было найти себе занятие, или я бы сошла с ума.
А поэтому через три часа после того, как Игорь отчалил в офис, и после того, как я соорудила нам нехитрый ужин, я в нетерпении срывала упаковку с нового ноута, даже не успев толком закрыть дверь за курьером.
Железо, конечно, так себе… Но мне на нем, слава Линусу, не тесты писать. Он нужен мне совершенно по другой причине – для поиска.
В больнице было достаточно времени, чтобы подумать и разложить по полкам все, что произошло за последнее время. Анона, сбои и глюки в системе, даже явление «Дыма» на мою кухню. И все это дерьмо полезло незадолго до того, как мы взяли в Иннотек свежее мясо. Возможно, одно с другим совершенно никак не связано, а возможно, что связано напрямую. Но этот вопрос я решила отложить на потом. Потому что на повестке дня стоял совсем другой: больше всего мне не давали покоя слова лже-Дыма: «Не трогай маму, Стася, не лезь к ней!»
Хорошая попытка сыграть на страхе и чувстве вины, попробовать мной манипулировать. Просто замечательная, признаю. И, скорее всего, она бы даже удалась, если бы не Ястреб, если бы в ту ночь в квартире я была бы одна. Но… не сложилось. И Гор помог мне вернуть ощущение себя.
Сон или реальность?
Я ответила ему, что это был сон, и солгала. Солгала не только Игорю, но и самой себе, потому что была все еще напугана, потому что после того, как увидела Гора и собственную руку с ножом у его горла, понимание, что это уже даже не малая психиатрия, а шизофрения в чистом виде, накрыло с головой.
Страшно и странно, когда не можешь никому доверять, еще страшнее, когда не можешь доверять самой себе и собственным ощущениям, чувствам, даже памяти. Особенно для меня.
Вся эта ситуация изначально была направлена на то, чтобы выбить меня, запустить мне в кровь, мозг и нервы червя, не просто забравшего ключи от системы, но чуть не повесившего ее всю.
Так почему же «Дым» так не хотел, чтобы я добралась до Екатерины Николаевны? Зачем так старательно меня запугивал?
Я устроилась в спальне на кровати, засунула наушники в уши и ушла в поиск. Где-то легальный, где-то не очень, где-то очень и очень не очень.
Слова Черта подтвердились почти сразу же, стоило лишь копнуть чуть поглубже. Екатерина Николаевна действительно несколько раз лежала в клинике, действительно перевелась по собственному желанию в районную больницу, действительно работала там медсестрой. Анамнез и историю ее болезни я просмотрела лишь мельком, так же мельком просмотрела заключения психотерапевта. Не поняла и половины из того, что там написано, но суть уловила: после второй выписки мама Дыма ни для окружающих, ни для себя угрозы не представляла, но все еще находилась в состоянии депрессии, поэтому еще три года сидела на препаратах и ходила на консультации.
Если не считать поиски и слежку за Сухоруковым сразу после того, как он вышел, жила тихо и незаметно. На удивление ничего не принимала и не употребляла. Так же на удивление ни на что не подсела за время своего лечения. Место работы сменила за два года до смерти Деда. А вот место жительства через четыре года после того, как мы уехали из Тюкалинска. Продала квартиру и перебралась куда-то на окраину Тюкалинска в частный дом. Фотки дома и участка удалось достать только спутниковые: старая одноэтажная развалюшка с чердаком, заросший и неухоженный участок и вокруг такие же развалюшки. Обшарпанные и покосившиеся от времени, задыхающиеся под собственным весом. Фотографии были нечеткими, я с трудом смогла рассмотреть не то что наличие или отсутствие окон, но даже цвет. Залезла в кадастровую базу, потом в базу местного ЗАГСА и к коммунальщикам.
По документам получалось, что Нестерова жила там совершенно одна. На десять домов вокруг жилой только ее, остальные пустые. Почти сразу, как переехала, провела в дом интернет.
Я свернула окна, но закрывать не торопилась и полезла ковыряться дальше. Проверять счета и выплаты, налоговые выписки и штрафы. Тоже просто пролистала и, не найдя ничего, что меня бы насторожило, свернула и оставила на время в покое.
Следующим местом, куда я влезла, была та самая областная больница, хотя логичнее было бы покопаться в пенсионном фонде, потому что пенсионный счет у Нестеровой был. Не знаю, что заставило меня шариться именно в поликлинике: возможно, хотела понять, действительно ли Нестерова могла убить Сухорукова, возможно просто стало любопытно.
Вообще удивительно, сколько крошек обычный человек за собой оставляет: выписки, справки, штрафы, фотографии, значимые события, мелкие и более весомые детали биографии. Хорошо порывшись, можно найти размер обуви, группу крови, собрать почти полный анамнез, вытащить на свет уродливое или постыдное прошлое. Проследить весь жизненный путь чуть ли ни от первого до последнего вдоха.
Я улыбнулась, вспоминая Янкины слова: «Из-за тебя, Воронова, я стала параноиком, и знаешь что? Фотографий моего ребенка в сети не будет, пока ей не исполнится четырнадцать, а в четырнадцать я посажу ее перед тобой и заставлю выслушать!»
Толку то?
Меня нет в соцсетях, заведен отдельный счет для покупок по сети, я вроде бы умею и знаю, как защитить свои данные, но… анон каким-то почти мистическим образом знает про меня если не все, то многое. Гораздо больше, чем остальные, чем та же Янка.
Я затолкала ненужные мысли подальше, бросила короткий взгляд в окно, за которым уже стемнело, и вернулась к больнице и Нестеровой. И нахмурилась.
Потому что десять месяцев назад она уволилась и официально вышла на пенсию, если, конечно, верить записям.
Я развернула окна, которые скрыла до этого момента, и зарылась с головой в счета и выписки. И нахмурилась еще сильнее. Не сходилось. Екатерина Николаевна как будто стала призраком.
Выплаты из пенсионного поступали, но никаких движений по счетам больше не было: покупок, снятий и пополнений, переводов, вообще ничего, кроме оплаты за дом и сетку. При этом за коммуналку платили тоже исправно, последний платеж поступил как раз три дня назад. Я открыла базу ЗАГСА, но помогло это мало: записей о смерти Нестеровой найти не удалось. В налоговой, кадастре, страховой та же фигня. Вообще везде та же фигня: все счета открыты, но по ним никакого движения.
Я закопалась еще глубже, но нашла снова ничего. Екатерина Николаевна не лежала в больнице, не пропала без вести, не уехала заграницу. И даже как будто жила… но как-то странно. Как будто не ходила в магазины, аптеки, ни разу за десять месяцев не болела, не пользовалась транспортом.
Я отложила ноут и задумалась, барабаня пальцами по одеялу, потом снова взяла в руки, решив проверить, не было ли сбоев в фонде, в банке, когда в последний раз менялись и обновлялись данные…
И ругнулась.
Громко, вслух, отчетливо. Уставившись в стену перед собой. Потому что только сейчас наткнулась на то, на что не обратила внимание раньше: два года назад Нестерова выкупила место на кладбище, участок земли рядом с Дымом.
Тут же потянулась за мобильником, но в руки взять так и не успела, потому что в этот момент пришел в движение дверной замок. Я подскочила с места, совершенно забыв, что скакать мне как раз нельзя, и мгновенно скривилась. Боль в ноге заставила сдавленно зашипеть и снова выругаться. Пока я приходила в себя, пока пыталась встать на долбаные костыли, в спальне появился Ястреб.
Ему хватило одного взгляда на меня, чтобы все понять.
– Что случилось, Лава? – Гор помог мне наконец-то встать, придержал, позволив поставить загипсованную ногу на его ступню, всмотрелся в лицо.
– Думаю… – я сглотнула ставшую вдруг вязкой слюну. – Думаю, что с Нестеровой что-то случилось. Думаю, она…
– …мертва, – спокойно закончил Игорь вместо меня и расслабился, даже улыбнулся коротко. Напряжение, сквозившее в каждой черточке его лица еще секунду назад, рассеялось свечным дымом. – Голодная? – спросил Гор, аккуратно усаживая меня назад на кровать и стаскивая свитер через голову. А я смотрела на него во все глаза и не понимала, что происходит и откуда он знает.
– Ты знаешь, – точно так же, как и он мгновением назад, не спрашивая, а утверждая, проговорила я. Ястреб невозмутимо продолжал стаскивать с себя одежду. Замер лишь на мгновение, бросив, как мне показалось, недовольный взгляд на новенький ноут, как будто он был в чем-то виноват.
– Черт сегодня звонил, – нехотя ответил Гор. – Он заподозрил неладное еще в первую проверку и отправил в Тюкалинск одного из своих. Тот сегодня отчитался.
Я кивнула немного неловко, немного заторможено, потому что все еще пыталась уложить в голове смерть Екатерины Николаевны и то, что сам факт нигде не зарегистрирован.
– Весь день сегодня в сетке проторчала? – вырвал меня из мыслей Гор. Он снова стоял напротив меня, смотрел внимательно, изучал. В одних боксерах, с чистым полотенцем в руке и ворохом грязных шмоток в другой. – Как нога?
И вот именно после этого вопроса в моей пустой башке наконец-то перемкнуло в правильную сторону, и стало настолько стыдно, что захотелось извиниться перед ним в очередной раз и саму себя несколько раз стукнуть.
Лучше бы ты не ногу сломала, Воронова, лучше бы башкой приложилась, глядишь, поумнела бы.
Я улыбнулась Ястребу несмело, нашарила-таки свои костыли и поднялась.
– Нога нормально, не переживай, – и кивнула в сторону двери. – Иди в душ, Гор.
Игорь остался стоять на месте, даже на шаг не сдвинулся, не позволяя мне его обойти.
– Лава?
– Иди, – шире улыбнулась я, стараясь скрыть за этой улыбкой все то, что сейчас творилось внутри: жгучий стыд и не менее жгучее чувство вины. Странно осознавать почти в тридцатник, что ты, оказывается, страшная эгоистка и вообще мудак…
Я так усиленно отталкивала его от себя все это время, так заигралась в самостоятельность и гордость, что начала принимать поведение, поступки и слова Гора как должное, почти обесценивать их. А ведь он не обязан, вообще ничего не обязан: сидеть у моей кровати в больнице, выслеживать анона, затирать мои косяки и разбираться с тем, что происходит в Иннотек, мотаться за долбаными прокладками в аптеку.
Я чувствовала под пальцами пластик костылей, смотрела на него и ощущала, как захлебываюсь от стыда и вины. Уверена была, что грудь, шея, щеки, даже уши красные. Смотрела в ртутные глаза и понимала, что натворила дел, и не могла отвести взгляд.
А Гор не понимал, что происходит, очень старался, но не понимал. Поэтому выглядел снова напряженным и собранным, поэтому и не торопился идти в душ, поэтому и разглядывал меня так пристально.
– Иди, – повторила я, прочищая горло, потому что там вдруг застрял огромный колючий еж. – А поговорим потом.
Он помедлил еще несколько секунд, которых мне хватило на короткий поцелуй, и все-таки скрылся в ванной, а я поковыляла на кухню.
Кормить своего голодного, уставшего, но очень сильного мужчину.
Надо Янке позвонить, сказать, что я влюбилась и дура, и что она права была, и узнать заодно, как жить-то вообще с этим теперь.
Гор вышел из душа, когда из духовки по кухне уже поползли запахи мяса с картошкой, а я заканчивала с салатом. Остановился на пороге собственной кухни и замер, заставив и меня застыть с миской салата в руке.
За время готовки днем я успела понять, как сделать так, чтобы не нагружать ногу – притащила из комнаты, служившей Гору кабинетом и спортивным залом, стул на колесиках и каталась по кухне на нем. Удобное кресло, кстати, ортопедическое, высота спинки, сиденья, даже подлокотников регулируется, а для ног выдвигается подножка. Громоздкий и не очень маневренный, но мне на нем не гонку выигрывать.
– Гор? – склонила я голову набок, не понимая, чего он застыл.
– Славка, – только покачал он растерянно головой, все-таки делая шаг и тяжело опускаясь на стул. – Ты зачем…
– Мне заняться нечем было, – пожала плечами, не давая ему договорить и докатываясь до стола. – Еще пять минут и наш ужин подогреется.
– Я думал ты не готовишь, – все еще продолжая наблюдать за мной с этим странным выражением растерянности на лице, озвучил собственные мысли король-всея-разрабов.
Я отвернулась к ящику с приборами, чтобы скрыть усмешку.
– В обычной жизни, как правило, не готовлю, но это не значит, что не умею. Поможешь тарелки достать, пожалуйста?
Игоря смело с места тут же, он немного откатил меня в сторону и загремел тарелками.
– Мне купить тебе фартук? – усмехнулся, расставляя посуду на столе.
– Мне стукнуть тебя ложкой по лбу? – в том же тоне ответила, выключая духовку. – Достанешь?
Гор кивнул, снова меня откатил и полез за нашим ужином, не переставая на меня коситься.
Сломала ты мужика окончательно, Славка, и радуешься. Дебилища кусок.
На еду накинулся так, как будто не ел неделю, смел все, что было на тарелке, и полез за добавкой, а я прятала улыбку за стаканом с водой и радовалась, что хоть что-то в отношениях с ним сделала нормальным, почти правильным.
Мы не говорили за ужином почти ни о чем, по крайней мере ни о чем таком, что могло бы испортить настроение обоим. Поэтому ограничились обсуждением погоды, соуса к мясу и удобства кресла, на котором я разъезжала по кухне как на троне.
А после переместились в гостиную и устроились на диване. В смысле на диване сидела я. Игоря пришлось почти пинками заставлять устроиться на полу передо мной.
Ястреб сегодня снова торчал в кубе и наверняка снова превысил все допустимые и недопустимые правила, по крайней мере, длительность сессии совершенно точно. А поэтому я, как в тот раз, усадила его перед собой и запустила пальцы в волосы. Мы не в офисе, и это однозначно плюс, смогу размять ему и спину, и можно никуда не торопиться.
– Славка, у тебя же нога… – протянул он по-кошачьи, пока я массировала кожу головы.
– Ага, нога. А с руками все в порядке, – улыбнулась, уже почти привычно игнорируя боль в той самой ноге. К вечеру она усилилась, но не настолько, к счастью, чтобы невозможно было терпеть или чтобы я всерьез задумалась о таблетках. – Зачем Тарасов тебя сегодня звал? Снова кого-то уволили или опять что-то слетело с Энджи?
