Текст книги "Гарвардский баг (СИ)"
Автор книги: Мира Вольная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 41 страниц)
Я залпом осушила стакан, не отдавая себе отчета в собственных действиях, с шумом поставила его на стол, продолжая сверлить взглядом широкую спину.
– Иди в душ, через пять минут будет готов завтрак, – снова все те же интонации, кажется, его забавляла моя растерянность и злость. Вообще забавляла вся ситуация. Напряжение между нами. Божественное, сука, откровение о том, что он напряжен не меньше моего, пришло в тот же миг, как я сделала последний глоток безвкусной бурды.
И смешно мне не было, было… непонятно. Дичь. Лютая.
Но я все-таки поднялась и действительно ушла в душ. Может, смогу собраться с мыслями?
В ванной, правда, я снова зависла, залипнув на чужой зубной щетке, бритве, пене для бритья. В корзине валялось полотенце, а на сушилке висело новое.
Я рассматривала чужое барахло на собственной раковине несколько секунд, растянувшихся жвачкой, и в башке снова звенело. Не понимала даже толком, на что смотрю. Просто пялилась, как будто меня заклинило.
Вдохнула, выдохнула и все же встала под струи воды, запрокидывая голову. А через пару минут, все-таки худо-бедно собрала растекающиеся мозги в кучу. Что все это значит, понятно. Не понятно, с хрена ли и как…
Ну и самоуверенность Ястреба, само собой, не переставала поражать. И раздражать.
Я массировала голову пальцами, смывала с тела гель, вытиралась и все прокручивала в башке варианты того, почему Энджи могла его впустить. Гор не видел код, я открывала дверь по отпечатку… И как тогда?
Могла ли я сама впустить Ястреба и забыть?
Бред какой-то… Последнее, что я помнила из вчерашнего вечера, как отправила ему сообщение и отрубилась за кухонным столом. Никаких указаний Энджи не давала. Это что, какой-то волшебный вискарь, который отрубает память? Если да, то можно мне бутылок десять? Нажрусь вусмерть и забуду об аноне и Светозаре.
Я замотала волосы полотенцем и вышла из ванной. Злость ушла вместе с адреналином, остались только непонимание и растерянность. Ну и туева туча вопросов, само собой, к одному слишком самоуверенному гению.
Завтрак был действительно готов. Ястреб сидел за столом и медленно потягивал кофе из кружки, что-то листал в телефоне. Стоило мне опуститься напротив, тут же поднял на меня взгляд, переворачивая смарт экраном вниз.
– Лучше? – спросил, отставляя кружку.
Я просто кивнула, делая глоток из своей, рассматривала его. В утреннем свете из окна, за моим столом. Волосы смоляные, ртутные глаза, жесткую линию скул и широченные плечи, обтянутые зеленой футболкой. С-ю-ю-юр. Но, кажется, я повторяюсь.
– Ты мне написала вчера, Лава, – дернул он уголком губ, вглядываясь в глаза, каким-то непостижимым образом отвечая на вопрос, который крутился на кончике языка.
– Это я помню. Извинилась и сказала, что ты прав, – я вертела в руках ложку, рассматривала творог с фруктами в собственной тарелке, пыталась разобраться в себе. Башка все еще трещала, но уже не так сильно.
– А больше ты ничего не помнишь? – спросил Гор с улыбкой. Я почему-то опасалась поднять на него взгляд, отрывисто покачала головой. В кухне воцарилась тишина. Ястреб чего-то ждал, я пыталась откапать в похмельной голове хотя бы какой-то намек.
Через пару мгновений слуха коснулся шорох чужой одежды, еще через несколько секунд Игорь оказался рядом на корточках, развернул стул вместе со мной, ловя в ртутную ловушку собственного взгляда мой, опустил огромные лапища на голые бедра, улыбнулся.
– Я был неправ вчера, Лава, – потерся колючей щекой о тыльную сторону ладони и снова поднял на меня почти черные глаза. – Не в том, что сказал, а как сказал. Прости. И… раз ты не хочешь переезжать ко мне, я переезжаю к тебе.
– Энджи…
– Твою Энджи я просто соединил с моей. Полтора часа вчера убил на это. Закрыл систему, – длинные, немного грубые пальцы поглаживали бедра. Гор улыбался. Очень мягко. – И ты мне вчера сообщений шесть отправила, Лава, – от этого его хриплого, тягучего «Лава» меня шарашило. Каждый раз. Начиная с того раза, как Ястреб назвал меня так впервые. Что-то очень интимное, тайное, царапающее было в этом имени. Что-то, что только между нами. Я вязла в Горе все больше и больше.
– Не помню, – покачала снова головой, касаясь пальцами уголка его губ, подбородка, ощущая покалывания, вдыхая темный запах кожи.
– Понял уже, – улыбка стала шире, и Ястреб поднял голову с моих колен, опустил на них телефон с открытой перепиской. Мне понадобились все силы, чтобы отвлечься от его поглаживаний и сконцентрироваться на строчках текста.
Первое сообщение было отправлено ему в девять двадцать одну: «Ты прав. Прости». Второе – в девять пятьдесят две, уже кривое, косое и с опечатками: «Ты спишь, Гор? Или просто игнарирушь?». И следом почти одно за другим с еще большим количеством ошибок и опечаток. Стремный поток пьяного сознания: «Значит, игноррирушь». «Ну и хрен с тобой». «Только не делай болше видчто тебе не все равно. И меня не трогай, я сама со всем разберуссь». «Вбще не понима, зачем все нужно было. Тебя не понимаю».
Я закрыла лицо руками, осторожно кладя смарт Гора на стол и мечтая провалиться сквозь землю. Горели даже уши.
– Я никогда… – помотала головой. – Не писала… не писала никому на пьяную голову раньше. Прости… Наверное, просто стрессанула сильно. Прости, – снова повторила, все еще прячась от его взгляда за собственными ладонями.
А Гор рассмеялся мягко и тихо, поцеловал чуть выше голого колена, посылая толпу колких мурашек по всему телу.
– Это я тоже понял, – отнял руки от моего лица, заставляя смотреть на него. – Я собирался приехать с утра, но… – он не договорил, только развел руками, продолжая наблюдать за мной, всматриваться в лицо. Следил так внимательно, будто готовился к взрыву, будто пытался найти ответ на незаданный, но жизненно-важный вопрос.
И было что-то еще на дне его глаз, что-то такое в этой искрящейся, серебристой ртути, что я потянулась к Ястребу сама. Склонилась, накрывая губы своими, подаваясь к нему, перебираясь на колени.
Целуя-целуя-целуя.
Вторгаясь языком в рот и слизывая с жестких губ запах горького кофе.
Потому что так было правильно, потому что очень хотелось, потому что не могла я по-другому ответить на этот его вопрос.
– Славка… – рыкнул Ястреб, сжимая талию до тянущей боли. На скулах ходили желваки, по непонятной совершенно причине Игорь пытался держать себя в руках. – Нам через полтора часа надо быть в офисе, ты…
Он говорил что-то еще. Про китайцев, договор, юристов и завтрак, но я почти не слушала. Улыбнулась, стащила с головы полотенце и потянула следом вверх свою футболку, отбросила куда-то, не глядя, и провела рукой по ходящей ходуном сильной груди, наблюдая за тем, как застывают следующие слова на губах Гора, как каменеет он сам, как меняется, темнеет, звереет его взгляд.
– К херам, – выдохнул мне в губы, падая на спину и утаскивая за собой, тут же вжимая в себя, снова оставляя следы от собственных пальцев на моей коже. Возможно, уже сегодня там будут синяки, но…
Мне нравилось.
Его реакция, голодный взгляд, заострившееся хищное выражение лица, тело стальное подо мной. Я хотела Игоря с такой силой, как будто мы собирались заняться сексом впервые. Я никогда никого так не хотела. Не желание, чистая похоть.
Касаться его, чувствовать во мне, кусать и царапать, срывая голос выстанывать имя, ощущая сильные пальцы на теле, горячие губы на коже. Гореть, плавиться и взрываться в сильных руках.
И я потянула вверх дурацкую зеленую футболку, упираясь другой рукой в каменное плечо, ерзая на нем, ощущая степень его желания, жар тела сквозь ткань домашних брюк, собственную дрожь возбуждения. И то, как скручивает, тянет, ноет все внутри меня в предвкушении. Я хотела попробовать кожу на вкус, хотела ощутить под пальцами стальные канаты мышц, нити напряженных вен.
И опустилась к сильной шее, втягивая в себя его запах, провела языком вдоль, скользя руками по плечам и предплечьям, прикусила.
Моя очередь оставлять следы и метки, моя очередь изучать и мучить. Впитывать его, присваивать, пропитываться запахом, наслаждаться вкусом и яростным рычанием.
И я потерлась о Гора снова, длинно и медленно, голодной кошкой, скользя обнаженной грудью по охренительному телу, щекой о колючие скулы и подбородок, закрывая глаза от кайфа, от острых ощущений, вонзающихся раскаленными иглами в меня. Искрило током от кончиков пальцев, от живота, от развилки между ног – ото всюду, где я была прижата к Гору, везде, где касалась его.
Пальцы Ястреба впивались в меня все сильнее и сильнее. Он гладил ноги, бедра, талию и спину, сжал задницу. Дышал тяжело и хрипло, смотрел не отрываясь. Жадно, горячо, пошло.
– Моя Лава, – прорычал, приподнимаясь, ловя мой подбородок и проглатывая судорожный, влажный всхлип, сминая губы.
Эта его «Лааавааа»… На выдохе, хрипло, шершаво. Так, что пробрало от самой макушки до кончиков пальцев на ногах, что кровь скакнула за сотню по цельсию и шарахнула прямо в мозг.
Гор намотал волосы на руку, заставляя прогнуться, протолкнул язык глубже. Дико, опять до чертиков самоуверенно, безжалостно. Он кусал, облизывал и втягивал в рот мои губы, язык, облизывал десны, касался неба, сжал в пальцах сосок, потянул, снова укусил. И опять.
Так сладко, так жарко. И туман в голове, и вдохи толчками в груди.
Я утонула, потерялась почти в его движениях, готова была следовать за ним, но все-таки нашла силы оттолкнуть. Уперлась рукой в ходящую ходуном грудь Гора, выпуталась, выскользнула со всхлипом, провела вдоль всего тела ногтями, наблюдая, как они оставляют красные полоски на покрытой испариной коже, облизала губы. Дышала, как будто пробежала стометровку.
– Не двигайся, Ястреб, – чужой голос, совершенно кошачий, хриплый. – Я хочу попробовать тебя.
– Славка…
Я только улыбнулась и снова провела ногтями по плечами и груди, по шее, задела соски и опустилась ниже. Вдоль потрясающего тела. Пальцами по ключицам, очертила кубики пресса, губами снова вдоль шеи, к ключицам и ниже. Перекатывая его вкус на языке, растирая, упиваясь. Он пах крышесносно, чем-то терпким: кожа, нотки дуба, мускатный орех. Он пах собой так охренительно, что, пожалуй, впервые в жизни я поняла, что такое подавиться собственной слюной, хотеть кого-то до черных точек перед глазами, захлебываться предвкушением.
И снова дорожка из поцелуев-укусов по горячему торсу вниз, каждый кубик, каждая натянутая мышца, пупок, я провела вдоль резинки штанов языком, вылизывая Ястреба. Дурела все больше и больше, смаковала.
Никогда такого не делала, никогда так не хотела прикасаться, трогать, упиваться. Какое-то сумасшествие.
Гор дышал, тяжело и хрипло, сверлил меня почти злым взглядом. Смотрел…
Мать твою, как он смотрел… как будто трахал. Грязно, громко и сильно.
Я улыбнулась хищно, спустилась еще, садясь чуть ниже его колен, провела языком вдоль пересохших губ, облизала собственную ладонь. Длинно, не отрывая взгляда от черно-стальных глаз. И подцепила резинку штанов пальцами, боксеры. Дернула раздражающие тряпки вниз.
Кла-а-а-ассс.
У него даже член охренительный. Большой, красивый, увитый венами и…
Я вздернула брови, поднимая вопросительный взгляд на Ястреба.
– Я не еврей, – прорычал Гор, скалясь. Смесь ехидства и дикого желания, заводит до чертиков, как оказалось. – Родители повелись на увещевания врачей.
Единственное, что смогла, это отрывисто кивнуть, снова облизать губы, понимая, что тону все больше в чернильном взгляде, что еще немного и мне достаточно будет простого прикосновения, чтобы взорваться. Тело скручивало, тянуло и трясло от желания.
Так хотелось… Его.
Я обхватила член у основания, провела вдоль, пальцами другой руки скользнула по головке, растирая каплю влаги. Терпкую, наверняка, солоноватую, была уверена, что мне понравится.
Сглотнула гулко, краем уха сквозь гул собственной крови и грохот сердца ловя рык. Настоящий, звериный, откуда-то из самого нутра Ястреба. Косые мышцы на его животе напряглись так сильно, что мне казалось, я слышу их звон. Гор стиснул пальцы в кулаки, вздулись на руках и шее вены.
Очень красиво. Невероятно сексуально. И эта испарина капельками, и эти сжатые до желваков челюсти и хриплое, отрывистое дыхание.
Я снова провела рукой, опустила вторую к мошонке, оглаживая нежную плоть. Бархатную, мягкую, кайфовую. Наклонилась, тут же нетерпеливо отбрасывая назад волосы.
Я хотела, чтобы Гор смотрел, хотела, чтобы он видел, что я делаю и насколько мне это нравится. Какое-то странное, первобытное желание, чуть ли не инстинкт, совершенно мне не свойственный до. До него.
И я лизнула. Никуда не торопясь, длинно, с оттяжкой. Еще раз и еще, ощущая языком впадинки и выпуклости, размер и форму. Вкусно! Настолько, что мне не удалось удержать собственный всхлип, что у меня самой сжались внутри мышцы, что захотелось провести рукой по собственному телу, чтобы понять, действительно ли предвкушение настолько велико, что белье можно нахрен выкидывать.
Рано. Мне надо больше. Хочу гораздо больше.
И я взяла его глубже, немного сместилась, чтобы нога Гора оказалась между моих. Терлась о него и вбирала в рот. Еще глубже, почти задыхаясь с непривычки.
Ошеломленная, оглушенная собственными невероятными ощущениями.
Вверх и снова вниз до упора. И опять.
Вылизывала его, как кошка. Сходила с ума, плавилась, слушая сдавленное рычание, яростное шипение.
Я всхлипывала сама, горела и задыхалась, двигала бедрами неосознанно по ноге Гора. Тонула.
И смотрела в черное серебро теперь совершенного точно яростного, по-звериному голодного взгляда.
Сердце в груди заходилось, дрожь прокатывалась по телу колючими волнами.
Я опустила другую руку немного ниже, едва коснулась снова бархатистой кожи мошонки, просто провела, просто чуть обхватила пальцами.
И в следующий миг оказалась под Ястребом, с заведенными за голову руками, без белья, с застрявшим в горле не то стоном, не то всхлипом.
– Довела, – прорычал он мне в рот и вторгся языком внутрь, тут же подхватил под колено, отводя ногу в сторону, раскрывая, обнажая максимально. И вошел.
Резко, с громким шлепком, до упора.
Прошило током насквозь, выкрутило, выжгло все к чертям. Ошпарило кипятком каждое нервное окончание.
Я выгнулась, упираясь затылком в пол, вскрикнула, разрывая поцелуй, зашипела, задергалась, кусая губы, полностью теряя себя, теряясь в ощущениях.
Не выдержу… Не…
Мысли выбило новым толчком, еще более яростным, до сладкой боли. Таким длинным и долгим. Гор вжимал меня, вдавливал в себя, впился зубами в шею. Не больно, но где-то на грани. Вколачивался, вдалбливался снова и снова. Сводя с ума, не давая дышать, все еще сжимая мои руки своей.
Все, что я могла – кричать, хрипеть и шипеть. Подаваться ему навстречу, дергаясь и растворяясь в каждом движении сильного тела надо мной, чувствовать его, дышать им, снова захлебываясь, теряя рассудок и все человеческое.
Ястреб вышел, медленно и снова до боли тягуче, вышел почти полностью, а потом вдруг отпустил ногу, скользнул рукой вниз, надавил на сосредоточение желания, входя до упора. И я сорвала голос, действительно выстанывая его имя.
Невозможно пошло, наверное.
Разлетелась в оргазме на драные осколки, прогнулась так, что затрещал позвоночник, а сердце чуть не разорвало. Всхлипнула, падая вниз. Почти пропустила его финал. Пропустила бы, если бы Игорь не перехватил мой подбородок, если бы не заставил смотреть на него. В грозовые глаза, в искаженное лицо.
Мать твою…
Он упал на меня, содрогаясь. Влажный от пота, горячий, тяжелый, жарко дышащий мне в шею, отпустил руки. А я способна была только обнять Гора, только зарыться носом в его волосы. Хватать раскаленный воздух ртом. Влажный, пахнущий нами и нашим сексом. Смотреть в потолок и не видеть ничего.
Ох-ре-неть.
Думаю, мы бы так и лежали вечность или дольше, сплетенные и изможденные, но тут Энджи решила за нас. Точнее, Черт решил.
Мобильник Ястреба зажужжал вибрацией звонка на столе, и звонящий явно не собирался сдаваться, ИИ идею упорно поддерживала.
– Князь Игорь, – раздался ровный голос системы, – контакт Черт Лысый звонит уже третий раз. Соединить?
Гор сдавленно выругался, переворачиваясь на спину, утягивая меня за собой.
– Переведи на голосовое, Энджи, – мотнул он головой, садясь, пока помошница выполняла требуемое. А Гор смотрел на меня, все еще разнеженную и осоловевшую, улыбался, щурясь, как довольный котяра. Подтащил к себе мою футболку и белье. Вздохнул нарочито тяжело, изображая вселенские муки и скорбь всего еврейского народа разом.
– Нам надо завтракать и собираться, Лава, – поморщился, наклоняясь, чтобы поцеловать, снова посмотрел в глаза, заставляя теряться в ласковой ртути.
– В душ нам тоже надо, – фыркнула, обхватывая Игоря за шею, скользя своими губами по его. Не целуя, просто прикасаясь. Ястреб почему-то нахмурился. – Что?
– Мне чертовски нравится, как от тебя пахнет, – опять улыбнулся сыто, натягивая на меня футболку. – Сексом и мной, я бы предпочел, чтобы ты осталась без душа.
– А я хочу, чтобы тесты писали себя сами, а кейсы появлялись из воздуха, – закатила я глаза, – но жизнь – беспощадная сука.
Гор хмыкнул, куснул меня в плечо и отпустил, давая подняться. Я оставила его разбираться с Чертом, Энджи и собственным «великим горем» и все-таки ушла в ванную, хотя не скрою, мне тоже нравилось, как от меня пахло.
Догадывалась, конечно, зачем звонил Сергей, но сейчас слушать о том, что на очередном «подарке» нет никаких следов, что коробку снова отправил кто-то левый, не хотелось совершенно. Вообще думать об аноне не хотелось. Он и без того занимает слишком много места в моей жизни, к тому же Ястреб прав: впереди довольно загруженный день и мне надо сосредоточиться на работе, а не вот на этом всем.
Я провела в душе не больше пяти минут, а когда вышла, в ванную тут же проскользнул Гор, коротко кивнув в сторону кухни. Я только головой покачала.
Кофе и творог помогли окончательно собраться с мыслями, я гоняла по тарелке фрукты и пролистывала почту за вчерашний день, просматривала собственный календарь, чтобы понять, как все успеть и никого при этом не прибить. Помимо Энджи и Ириты прилетело еще два срочняка, один – полностью благотворительный проект, другой – унылая тягомотина для железнодорожников. Проблема в том, что оба для госов и оба, как обычно, «горят».
Я настолько увлеклась, что пропустила момент, когда Гор вернулся и устроился напротив, накидываясь на свой завтрак. Очнулась лишь после того, как он обновил кофе в моей кружке и вытащил из пальцев мобильник. Даже вздрогнула, поднимая растерянный взгляд.
– До официального начала рабочего дня полтора часа, Лава, – прорычал на ухо. В темных волосах снова блестели капли воды, притягивая мое внимание. Как фетиш, честное слово. – Поешь нормально.
Я тряхнула головой, моргнула, позволяя словам Ястреба достучаться до разума.
– Там Сашка скинул… – начала, потянувшись за мобильником, но Игорь только руку дальше отвел с моим смартом, беся этим неимоверно.
– Я в курсе, – покачал Ястреб головой, – посмотришь в офисе, – и невозмутимо вернулся за стол, к своей тарелке с уже наверняка остывшим омлетом.
– Ты слишком наседаешь, Гор, – вздохнула, но все-таки засунула в рот очередную ложку творога. – Опекаешь. Я взрослая девочка, и у меня есть свои привычки. За завтраком я обычно просматриваю почту. И, если не ошибаюсь, а я уверена, что не ошибаюсь, до того, как я появилась на кухне, ты делал то же самое, – выпалила тирадой, потому что очень хотелось все прояснить.
– Я просто хочу, чтобы ты нормально позавтракала, – пожал он спокойно плечами. – И ты ошибаешься, я не почту просматривал, я читал твои показания.
Я подавилась кофе.
– Мои что? – нахмурилась, отставляя чашку и тарелку, тут же забывая про проекты, план на день, забитый календарь и Савельева. – Ты когда успел?
– Вчера, – Ястреб спокойно смотрел мне в глаза. – Пока ты топила горе в вине, я влез в базу Тюкалинска. Она такая древняя, что на это ушло не больше сорока минут.
– Я не топила горе в вине, я просто хотела ни о чем не думать, – пробормотала, не сумев выдавить ничего другого. Гор на мое заявление только дернул уголком губ и невозмутимо вернулся к еде.
Я брать с него пример не спешила. Слишком быстро он отвел взгляд, слишком небрежно рассказал про показания. Игорь что-то явно не договаривал, и я знала, что именно.
Скорее всего, он добрался не только до моих записей… Скорее всего, у Ястреба есть доступ к показаниям Сухорукова, соседки, Екатерины Николаевны…
Я перевела взгляд на окно за широкой спиной Игоря, закусила губу, погрузившись в собственные тревожные мысли.
Мне бы тоже просмотреть эти записи, понять, о чем я забыла, найти то, что поможет выйти на аноноа. Свои показания совершенно точно стоит прочитать, показания Сухорукова тем более. Вот только вопрос, как вытащить их у Игоря и смогу ли я осилить хоть одну страницу? Страх откуда-то из живота снова шипел змеей – нет, не смогу.
– Я посмотрю сам, Слава, – тут же покачал Игорь головой, перехватывая мой взгляд, будто читая мысли. – Потом расскажу тебе.
Тряхнула головой, выдавила фальшивую улыбку, кивая и пряча глаза за кружкой с кофе.
– Сергей звонил, потому что что-то нашел или потому что снова ничего не нашел? – спросила, переводя тему и возвращаясь к еде.
– Второе, – процедил Игорь, вряд ли ведясь на мой маневр. – Доставку в этот раз оформлял сам Бокс. Заказ пришел удаленно, адрес зашифрован.
– Я не удивлена, – покачала головой, заставляя себя все-таки проглотить остатки творога. Мысли все еще крутились вокруг записей. Комментировать «сам» от Ястреба не сочла нужным. И, кажется, он все понял и без моих слов, но настаивать почему-то не стал.
– Что там с железнодорожниками? – перевел благоразумно Гор тему, позволяя мне снова почувствовать почву под ногами.
– Савельев написал, что все закончено, – с преувеличенным энтузиазмом подхватила я разговор. – Говорит, что нужна только моя финализация. Я еще не выгружала данные, хочу заняться сегодня в первой половине дня.
Остаток завтрака прошел за обсуждением текучки и последнего косяка в Энджи. Егор Фирсов, кстати, о своем «понижении» еще был не в курсе, поэтому сегодня нужно было заняться еще и этим. Я хотела поприсутствовать, не влезать, а просто послушать. Потому что Фирсов – толковый разраб и такой лажи за ним не водилось, даже когда он только начинал у нас работать, и мне важно было знать, почему случилось то, что случилось.
В офис с Ястребом мы приехали отдельно, каждый на своей машине, я чуть позже, ибо не смогла удержаться и все-таки полезла в «домашнюю» систему, смотреть, что и как там насоединял Гор. А Игорь не мог ждать – с утра у него встреча то ли с французами, то ли с индусами.
Насоединял он любопытно, пусть и довольно грубо. Руки чесались посмотреть на спайку внимательнее и прогнать ее через пару примитивных тестов, но времени, к сожалению, не осталось. Я и так опаздывала.
Закрыла с сожалением ноут, влезла в платье и уже через час сидела за своим столом в кабинете, просматривая тех самых железнодорожников и выгрузки данных по ним, и собственную почту. Что радовало меньше, сказать было трудно. И там, и там какой-то лютый трэш. Программу в свет выпускать рано. Точнее, не рано, но… Старое железо, имеющееся у жедешников, просто ее не вывезет, а обновление…
Я закрыла глаза и застонала, потом зарычала, потом снова застонала, закрывая почту нахрен. В ней со вчерашнего дня шел адищенский холивар между нашими и китайскими юристами, и вникать еще и в него не было совершенно никакого желания. Сами разберутся.
Снова покосилась на данные выгрузок и опять застонала.
– Энджи, позови ко мне Савельева, – попросила ИИ и набрала сообщение Гору.
Чем он думал? Чем его миньоны думали, когда пилили это? Святой Линус, почему я не посмотрела раньше? Ничему жизнь не учит, да, Воронова?
Я опять зарычала.
Нельзя. Нельзя отдавать такие проекты полностью, нельзя пропускать промежуточные этапы сборки. А я отдала Сашке, пропустила, потому что занималась Энджи и Иритой, потому что изначально проект казался простым. Мля-я-я-я-я.
– Слава, звала? – в проеме двери показалась голова Савельева, я отняла руки от лица, и зам дернулся. – Что?
– Проходи, – прорычала, указывая на диван. – Убивать буду, только Гора дождемся.
Савельев вздохнул, но в кабинет все же вошел.
Привет, вторник. Понеслась?
Гор появился на пороге только через полчаса, когда несчастный Сашка уже получил свою дозу чудотворных люлей за невнимательность к ТЗ и отбыл проверять второе приложение для госов. Бледнея и матерясь.
– Слав? – просочился Ястреб в кабинет.
Пар на Савельеве я едва выпустила, поэтому все еще была готова убивать. Смахнула выгрузки с планшета на стену и скрестила руки на груди в ожидании реакции.
Ястреб повернулся к стене.
– На что я смотрю? – спросил он, щурясь.
– Это железнодорожники, Гор, – процедила, рассматривая застывшего Ястреба. Тот продолжал щуриться на стену. Внутри царапнуло легкой виной, но я быстро задавила зачатки. Сначала раздача кнутов, потом пряники, главное не забыть.
Я быстро вбила напоминание в Энджи и вернула внимание к Гору.
– И? – покачал он головой. – Все работает, что не так? – повернулся ко мне.
Я молча швырнула на стену второй файл, с исходниками.
– Сдаваться через неделю, Ястреб, – отчеканила. – Нас поставят в коленно-локтевую и выдерут, как шлюх на трассе. Мой словарь булшитинга, в общем-то, как и словарь Знаменского, не настолько богат, чтобы отбиться и объяснить этот косяк. Думаю, Пашка сможет выбить отсрочку максимум еще на неделю, но это потолок.
Гор слушал молча, продолжая сверлить взглядом данные, потом что-то быстро набрал на трекере, нахмурился, поворачиваясь ко мне.
– Я не смотрел проект, – признался, опираясь руками на стол. – Отдал его Стасу, он сказал, что подумает, кому отдать, – пауза была какой-то… прям хреновой.
– И кому отдал?
– Егору, – рыкнул Гор, на скулах заходили желваки. – Я еще не говорил с Фрисовым.
– В общем, промежуточные я тоже не смотрела, по крайней мере, внимательно, – развела руками. – В итоге, имеем охренительный факап, и, если что-то не придумать, через неделю жедешники отымеют Иннотек. Идеи?
– Напишу Знаменскому, пусть выбивает нам еще время, столько сколько…
– Это первое, что я сделала, – перебила Гора, – Пашка уже работает.
Ястреб завис на несколько секунд, а потом вдруг выражение лица изменилось, дрогнули уголки губ в улыбке, тягучее и мутное появилось во взгляде. Он перегнулся через стол, пригвождая меня взглядом к месту, потянул кресло за ручки ближе.
– Ты – лучшая, – поцеловал. Долго, со вкусом, горячо. Так, что в башке снова кисель и розовая пыль, в теле дрожь и полное желе. Запах его дурманящий… Таких, как Ястреб, надо запрещать на законодательном уровне, потому что дурь в нашей стране не легализована….
Гор заправил за ухо выбившуюся из косы прядь, отстраняясь.
– Я все решу, – бросил на ходу, направляясь к двери. – В два собираюсь побеседовать с Фирсовым, подходи, – и вышел.
Я гулко сглотнула, благодаря саму себя за то, что не стала раздвигать шторы, отделяющие мой аквариум-кабинет от опенспейса с моими же воронятами.
Мне понадобилось пару минут и прогулка за кофе, чтобы стряхнуть этот ванильно-кисельный морок полностью и вернуться к работе.
Слава Линусу и Питону, второй проект был действительно нормальным, я отправила подтверждение, бегло просмотрела отчет и швырнула им в разрабов, успела даже посмотреть последние тестирования нескольких компонентов Энджи. Глубоко не лезла, но по верхам пробежалась.
В половину первого Энджи прислала напоминание, и я оторвалась от монитора, разминая затекшую шею, залезла в домашнюю сетку. Не в свою, в Гора…
Очень удачно, что он их соединил.
…и еще через пятнадцать минут сносила мозг мальчишке в магазине оптики в торговом центре напротив Иннотек. Качественно сносила, потому что я совершенно точно знала, что хочу и как оно должно выглядеть.
Почти невидимая оправа, серебристо-стальная, легкие линзы с защитой и необходимыми диоптриями…
Оказывается, у Гора они разные.
…стильно, строго, классика. Игорю подойдет.
Улыбнулась задерганному мной пареньку, выбрала футляр из тонкой кожи, расплатилась и выскользнула из магазина.
Пока очки делали, я заскочила в «Пьяно» и прихватила обед на двоих, зависла над меню, правда, потому что вдруг поняла, что, в отличие от Гора, не имела совершенно никакого представления о том, что он ест, а что нет. Что любит, есть ли у него аллергия. Но домашняя помощница Ястреба помогла и здесь, послушно выдав список последних доставок и облегчив мне задачу.
Еще через двадцать минут я, щурясь от солнца, шагала к зданию Иннотек, копаясь в трекере, чтобы проверить еще раз расписание Игоря и его местоположение.
ИИ сообщила, что он в «Кубе», никаких звонков, митингов и прочего в календаре не оказалось, что давало призрачную надежду на более или менее спокойный обед.
Да, Славка, сначала делаешь, потом думаешь… Хорошо, что все сложилось удачно.
Светофор только переключился, и я шагнула на дорогу, открывая очередное письмо от наших китайцам, урчали моторами замершие кары возле пешеходного, шли рядом такие же работники мыши и клавиатуры, шуршали колесами боты-доставщики, слышались обрывки чужих разговоров.
Я не успела сделать ни шага, когда услышала мерный громкий стрекот совсем близко, повернула голову, подалась вперед. А потом болезненный, сильный толчок и чья-то смазанная фигура пронеслась мимо. Тело повело в сторону и вниз, плечо прострелила острая боль, заставившая почти выпустить из пальцев пакеты.
Сука, по нервам попал.
Я совершенно точно оказалась бы на асфальте, если бы под руку не подхватила какая-то женщина.
– Урод! – проорала она в спину удаляющейся на самокате фигуре, помогла мне удержаться на ногах. Вокруг стоял возмущенный гвалт таких же прохожих. – Ты как? – повернулась ко мне и потянула вперед.
– Спасибо, все хорошо, – я тряхнула головой. – Если бы не вы, соскребала бы себя с асфальта.
– Аккуратней в следующий раз, – кивнула сухо, придирчиво меня осмотрела и отпустила, теряясь в толпе, а я все-таки сделала следующий шаг, перешла дорогу, больше не отвлекаясь на трекер, нырнула в здание Иннотек и только там позволила себе задуматься над тем, что случилось.
Совпадение или нет?
Я почти ничего не успела рассмотреть: только яркую кепку и потертые джинсы, солнечные очки. Парень или девчонка на самокате ничего не сказал, никак не предупредил, врезаясь в толпу. Просто въехал и умчался дальше.
Надо будет проверить камеры, они на переходе есть совершенно точно, может получится рассмотреть хоть что-то. Серийный номер самоката, например. Если он, конечно, не затерт, то должен идти вдоль руля. Самокат личный, не шеринговый, дорогой. К тому же на шеринговых стоят ограничители и боты-контролеры, система просто не позволила бы гнать по тротуару на такой скорости. А скорость была приличная, я более чем уверена. Плечо все еще неприятно ныло и подергивало, немного немели пальцы.
