Текст книги "Гарвардский баг (СИ)"
Автор книги: Мира Вольная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 41 страниц)
Почему? Непонятно.
Скорее всего потому, что он сотрудничал со следствием.
Бред. Гребаный бред.
Я смахнул статью, дернул башкой.
Откинулся на спинку дивана.
Много. Как-то много белых пятен, откровенно левых строчек.
Если долбанный заяц принадлежал Нестерову, то каким образом спустя двадцать лет на нем все еще сохранились отпечатки? Почему соседка не спалила Сухорукова раньше? Настолько хорошо прятался? Или они не совсем соседи? Почему никто не заметил, как он следил за Димой? И главный вопрос, какое отношение к этому всему имеет Славка?
Я потянулся к «Зине», отключил планшет от местной сетки, захайдил адрес и полез в поиск.
– Энджи, – обратился я к помощнице, – найди мне информацию на Сухорукова Светозара Алексеевича тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения. Был осужден в две тысячи четырнадцатом году по сто тридцать четвертой статье, по сто двадцать пятой и по сто двадцать шестой. Где он сейчас находится?
– Мне потребуется несколько минут, князь Игорь, – проговорила Энджи.
И, пока она искала информацию, я все-таки отправился делать себе кофе. И думать.
Воронова жила в Тюкалинске? Знала Нестерова?
Но почему тогда такая реакция на долбаного зайца?
– Сухоруков Светозар Алексеевич был освобожден по УДО… – начала Энджи, а я чуть не подавился кофе.
Выпустили все-таки.
– … девятого октября две тысячи двадцать шестого года. С момента освобождения и до момента кончины двадцать третьего августа две тысячи тридцать первого года проживал в Тюкалинске. Похоронен на Тюкалинском кладбище, место номер четыреста двадцать три, за счет государства.
У урода даже есть могила.
Вот, кстати, тоже непонятно, почему не кремировали? И еще кое-что…
– Энджи, проверь, фигурирует ли где-то в статьях, в открытых источниках, связанных с Сухоруковым, девочка, – я примерно прикинул Славкин возраст, отсчитал до нужной даты. – Лет семь-восемь. Обрати особое внимание на период с две тысячи двенадцатого по две тысячи четырнадцатый.
Энджи затихла, и пока она занималась поиском, я быстро набрал сообщение Черту. Мне нужно было, чтобы он сделал еще кое-что. Кое-где порылся.
– Данных не обнаружено, князь Игорь, – ожила снова помощница еще через полчаса, которые я потратил на переписку с Лысым. – Есть упоминания о Екатерине Николаевне Нестеровой, о Валентине Рожковой, о…
– Сгруппируй информацию и выведи на экран, – оборвал я ИИ. Энджи спроецировала картинку на стеклянную столешницу.
Я вчитывался в строчки и хмурился. Нет. Действительно ничего. Никаких девочек. Вообще на удивление мало женских имен: матери убитых мальчишек, следак из ментовки, судья.
– Энджи, расширенный поиск по фамилиям в списке. Поищи дочерей, сейчас возраст должен быть двадцать семь лет.
– Да, князь Игорь.
– Сколько времени займет поиск? – спросил, бросая взгляд на трекер.
– До получаса.
– Сообщи, когда закончишь, – попросил я. – И поищи упоминания детских игрушек в статьях по Сухорукову.
– Да, князь Игорь, – ответила ИИ, а я поднялся на ноги.
Хотелось проветриться и продышаться. Просто пройтись по территории. Возможно, додумаюсь еще до чего-то.
Я засунул «Зину» под одну из диванных подушек, убрал мобильник в карман и вышел из домика. Бот-сопровождающий тут же поднялся в воздух, зависая рядом.
Докручивать то, что планировал, видимо, буду в ночи.
Глава 11
Станислава Воронова
Воронова, ты жжешь.
Ты бы еще к Ястребу на колени забралась в машине, под свитер его одуряюще пахнущий руки запустила или пальцы в волосы.
Совсем берегов не видишь.
Я криво усмехнулась, прижалась лбом к прохладному зеркалу в ванной. Вопреки здравому смыслу, да вопреки вообще любому смыслу, от картинки, возникшей в голове, по телу прошла дрожь. Предвкушения, желания, пронесся по венам адреналин. Наверняка подскочил пульс.
– Княгиня Станислава… – начала Энджи.
– Со мной все хорошо, Энджи, – отмахнулась от помощницы, не давая развить тему. Без нее все понятно.
Подняла голову, всмотрелась в собственные глаза.
Снова ругнулась.
Потому что выглядела я… примерно так же, как и себя ощущала – голодной и возбужденной. Да я так в свои восемнадцать не выглядела, когда гормоны бесились.
Я показала отражению, а заодно и собственным фантазиям средний палец и пошла собираться, потому что дальнейшая рефлексия явно грозила опозданием.
Борисыч собирал лидов у себя на обед, и бот-сопровождающий начал нетерпеливо мигать напоминанием еще пятнадцать минут назад. А я смотрела на него безразлично и никак не могла прийти в себя. Очухаться, запах этот, тягучий, острый из башки выкинуть, тело сильное.
Да твою же ж!
Я зло дернула головой, влезла в футболку и джинсы, натянула бини и очки, спрятав за ними все еще шальные глаза, и выскочила из домика, подхватив на всякий случай кардиган, со спрятанной в кармане «Зиной».
Бот вильнул влево и вниз. Вел меня вдоль берега озера по деревянным мосткам и продолжал раздражающе мигать красными «глазами». От воды тянуло прохладой, с правой стороны в шахматном порядке были разбросаны домики. На достаточном расстоянии друг от друга, чтобы создавать видимость уединения.
На самом деле, бот мог и не утруждаться, я бывала в Лейк раньше, достаточно неплохо его знала. В конце концов, мы работали над начинкой для них почти полтора года: кодили, ставили, тестировали в лаборатории и полях. Да и Борисыч любил это место, неудивительно, что выбрал именно его для нашего сборища.
Я обошла большой одноэтажный дом, махнула рукой пестрой компании и с трудом сдержала издевательский смешок.
Ну конечно, кто бы сомневался.
Мое опоздание привело к тому, что места за длинным деревянным столом были заняты, само собой, последнее свободное осталось рядом с Игорем. Я даже тормознула на миг.
Не видела его таким…
Толстовка, кроссовки, джинсы. Отравляющая ртуть взгляда. Очень-очень пристального.
– Всем привет, кого не видела, – улыбнулась я, садясь и снимая очки, надеясь, что глаза перестали быть шальными. – Прошу прощения за опоздание.
Народ вяло покивал, кто-то поздоровался, Знаменский отсалютовал мне стаканом с… чем-то.
А я делала вид, что упорно не замечаю все еще задумчивого и какого-то тревожащего взгляда Ястребова, сворачивала кардиган и преувеличенно заинтересованно разглядывала заставленный стол. Кейтеринг превзошел себя.
Борисыч, правда, тоже сегодня смотрел как-то непонятно – слишком много ехидства в глазах, настораживающе подрагивают уголки губ за густыми усами.
– Прекрасным девушкам опоздания простительны, – изрекло бодро начальство и подняло бокал. Все, и я в том числе, повернулись к Аркадию. – Свою пафосную речь я приберегу на последний вечер. Поверьте, она еще успеет вас утомить, – продолжил гендир. – А сейчас я просто хочу сказать вам спасибо за этот год, за то, что вижу вас сегодня здесь, за…
– Вина? – шепнул в этот момент Игорь на ухо, и волоски на шее встали дыбом, защекотало мурашками кожу, пересохло во рту. Голос Борисыча до сознания не доходил, даже интонации не понимала. Только пальцы сжали кардиган на коленях.
Системный сбой. Синий экран смерти и пустая командная строка.
Финиш.
– Сок, – выдавила непонятно как.
С мясом выдирая себя из этого состояния. Осторожно выдыхая.
На самом деле хрен бы у меня вышло, если бы Ястреб не отстранился, потянувшись за графином с соком.
Я вернула свое внимание к Борисычу.
– …отдохните. Я серьезно, – продолжало руководство, оглядывая всех строгим родительским взглядом. – Успеете еще запереться в своих кабинетах, скрючиться над отчетами, презентациями и новыми программами. Я вытащил вас из города не для того, чтобы вы торчали в домиках, поэтому программа на эти три дня насыщенная. Не участвуете – не получаете бонус, – улыбнулся совсем издевательски Борисыч, рассматривая поскучневшие лица. – За вас! – и сделал глоток из бокала.
Лиды потянулись к своим напиткам. Я подавила мимолетную улыбку, чокнулась с теми, до кого смогла без проблем дотянуться: со Знаменским, Грачевой, Борисычем и Игорем, разумеется.
– Слава, – подался ко мне гендир, понижая голос, – тебя это особенно касается, – и посмотрел так, что я тоже вмиг поскучнела и погрустнела.
– Аркадий Борисович…
– Хорошего тебе отдыха, Воронова, – кивнул биг босс. – Индейка, кстати, хороша.
Оставшуюся часть обеда я сидела, как на иголках, слишком остро ощущая присутствие Ястреба рядом. Меня клинило на нем страшно. Я почти не слышала, о чем говорят за столом, вяло и невпопад отвечала на вопросы, ковырялась в еде, чуть ли не вздрагивала, когда Ястреб случайно меня касался. В башке всплывали его слова: «Мне понравилось тебя целовать». С завидной регулярностью всплывали, почти с раздражающей настойчивостью.
Случайно, да….
А где-то через сорок минут, когда обслуживающие боты убрали лишнюю посуду и разлили по чашкам кофе, мобильник на столе мигнул, следом выдал короткую вибрацию трекер на руке.
Я дернулась, пальцы замерли на миг над экраном.
Опять? Да сколько можно?
Сообщения начали приходить позавчера. С одноразового номера, бесящие и пугающие одновременно, хоть и короткие.
«Превет! Как ты, Стася? Почему еще не спишь?».
«Превет! 15-15-15-15-15»
«Превет! Ты не хочешь со мной говорить? Почему?»
«Превет! Тебе понравился подарок? Он скучал по тебе».
«Превет! Я тоже по тебе скучаю».
«Превет! 15-15-15-15»
И так по кругу, несколько раз в день. Текст разный, но смысл сводился к одному: он рядом и жаждет общения, кем бы он, мать его, ни был.
Я пробовала отследить номер, конечно. Первое, что сделала, когда получила сообщение, но ни хрена не вышло. Потому что одноразовый, потому что зарегистрирован хрен пойми на кого, потому что запрятан слишком хорошо. Больше ничего не делала. Само собой, отвечать на сообщения не собиралась.
Показывать свою реакцию? Подкармливать его? Реагировать?
Нет.
Я реагирую, конечно. Мне страшно, и меня бесят эти сообщения. Бесит, что не могу ничего найти в деле Сухорукова. Никакой связи с Мирошкиным, со мной, с кем-то из моих близких, знакомых. Ничего. Данные его чипа вообще практически пустые. У Светозара был ограничен доступ в сеть, к банкингу, из Тюкалинска никуда не уезжал, работал грузчиком, прошел через кастрацию. Сидел в одиночке. Я еще не до конца разобралась с кругом его общения, но что-то подсказывало, что и там меня ждет примерно… ноль.
И эти сообщения только растравливали, расковыривали старое. Раны, память, страхи. Сны вернулись. Обрывочные, короткие, плохие сны, как фотографии в ленте.
– Слава? – голос Игоря дернул назад в реальность. – Все хорошо?
– Да, – кивнула быстро, поворачивая к нему голову.
А он вдруг руку положил на мою, сжатую в кулак, пальцем погладил внутреннюю сторону запястья. Медленно так, тягуче.
– Почему дрожишь тогда?
Вторую опустил на спину. Почти невесомо, а меня всю выкрутило, в башке кисель, перед глазами кипящая ртуть, она же – в крови.
Трекер провибрировал снова. Спасая, рассеивая похоть.
И я смогла качнуть головой пару раз, высвободить свою ладонь, даже улыбнуться смогла. Правда, Игоря улыбка косая не убедила, конечно. Он только челюсти сжал плотнее.
– Потом, – покачала головой. И все-таки взяла в руки телефон.
Сообщение для разнообразия было не от Анона, а от Белки. У Белки сдох нянькобот, и она озадачилась выбором нового, спрашивала совета. Вторым сообщением выслала список.
А я хрен знает, какого брать. Нашего не тестила, вообще понятия не имела, что сейчас с этим проектом, потому что профиль не мой.
Сунула телефон Ястребу под нос.
– Вопрос жизни и смерти, какой? – спросила слишком бодро, будто еще секунду назад ничего и не произошло.
Ястреб сощурился, пролистал текст пару раз.
– От Аниэп пусть берет, – и вернул мне мобильник.
– Не нашего? – спросила, вбивая ответ.
– Наш кривой. Пока руки до него не добрались, – улыбнулся каким-то своим мыслям Ястреб. И я опять на нем залипла. На губах, на острых скулах этих, темных от щетины, на твердом резком подбородке.
Жесть, Воронова. Просто жесть.
Тебе нужен секс.
Но вместо секса в обозримом будущем меня ждал яхтинг, брызги воды в лицо и очередное просветление касательно моего отношения к Ястребу. Потому что первой развлекухой в плане на три дня стояла регата.
Когда мы подошли к пирсу, там уже собралась толпа. Наших, само собой. Еще одна такая же толпа галдела и хохотала на соседнем. Блестели в лучах солнца гладкие белые бока десяти яхт, мерно покачиваясь на небольших волнах, поскрипывали канаты парусов. Красивые большие яхты, такие, что взгляд оторвать невозможно, яркое солнце, гул и гам, веселые крики. И я вдруг поймала себя на мысли, что иду за своим ботом и улыбаюсь. Впервые за долгое время искренне, рассматриваю все с любопытством, реагирую как-то. Возможно…
Возможно, отдых, не такая уж и плохая идея. Перезагружусь, угомоню расшатанные нервы, немного расслаблюсь.
И я повела плечами, прогоняя напряжение, улыбнулась еще шире, вливаясь в пеструю толпу, концентрируя внимание на центре пирса.
Командовал парадом, само собой, Борисыч. Стоял на причале в белой капитанской кепке и зачитывал фамилии, зависший над правым плечом бот передавал его голос в наших помощников так, чтобы было слышно всем. Гендир сейчас действительно напоминал капитана корабля. Был удивительно похож на Врунгеля из мультика детства моей мамы. Ассоциация вызвала тихий смешок.
Борисыч нас поделил. На тех, кто понимает что-то в яхтинге, на тех, кому предстоит только научиться, и на тех, кто останется на берегу и поможет судить.
Я бы предпочла третью группу на самом деле, но попала во вторую, в команду к Зарецкому. Из моих здесь же оказалась только Дашка, еще двое из команды Пашки, двое из исследователей и двое из безопасников. Все те же девчонки в красно-белом латексе раздали нам толстовки, перчатки и жилеты. Свой кардиган и шапку я отдала Сашке, который оставался на берегу, шепнула ему о том, что находится в кармане кофты, и удостоилась понимающей улыбки. А Пашка вдруг хлопнул в ладони и жестом указал следовать за ним. Остановился возле одной из яхт, легко вспрыгнул на ее борт, игнорируя трап.
– Прежде, чем вы зайдете на яхту, правила безопасности и поведения, – улыбнулся Знаменский, застегивая жилет. – Во-первых, жилеты. Не снимаем. Вообще, никак. Ни на минуточку, ни на секундочку, даже если сильно зудит, даже если в гороскопе у вас Венера в Раке и ретроградный Меркурий, даже если ваша мама в детстве говорила, что жилеты – это зло. Увижу кого-то без жилета, тут же подходим к берегу и высаживаемся. Все. Во-вторых, во время движения ни за что, никогда, никак не держимся за веревочные снасти, только за металлические. Хвататься за все, что напоминает шнурок, запрещено, – Пашка включил все свое обаяние, как делал всегда, когда общался с клиентами. Голос звучал уверенно и немного насмешливо. Он сверкал на всех глазами, улыбался, говорил громко. На него было приятно смотреть, было приятно слушать. – В-третьих, держимся только одной рукой, вторая – всегда свободна. Она нам пригодится, чтобы держать бокал, телефон или подружку, если будет очень страшно. В-четверых, если яхта наклоняется, наше положение всегда должно быть на верхней части, наклонилась на правый бок – переходим в левый. Помним одна рука держится за металлическую часть, вторая держит подружку или бутылку. Меня слушаемся как папочку с мамочкой. Артема, – кивнул он головой на одного из своих, – как любимого, но строгого старшего брата. Курить можно, пить нельзя. Вопросы?
– Как крепко можно держаться за подружку, капитан? – выкрикнул Димка, стоящий позади нас с Кравцовой, и опустил свою лапу на тонкое плечо Дашки. Новенькая вздрогнула едва заметно и недовольно этим самым плечом повела. Народ заржал.
– Боюсь, что сегодня держаться ты будешь только за себя, – усмехнулся Артем, и все снова заржали. Дашка покраснела, как помидор, скукожилась, вжав голову в плечи и стараясь казаться незаметной.
– А мне можно тебя держать? – тут же вклинился Эд из исследователей. Дашка буркнула короткое и едва слышное «нет» и попробовала спрятаться за мою спину.
– Не теряйся, – шепнула, чуть подаваясь к девчонке, оттирая плечом Диму и закрывая ее от Эда, пока Пашка продолжал инструктаж. – А то сожрут. Учись общаться.
– Я интроверт, мне…
– Я тоже, – пожала плечами. – Кодеры, тестеры, безопасники, даже часть исследователей интроверты, люди и общение нас выматывают, но без них никуда, Даш. Бизнес работает на людях и с людьми. Учись.
Кравцова только серьезно кивнула, замерла на секунду и тут же расправила плечи. Молодец. А Знаменский уже раздавал указания и роли, назначил рулевого, Артем отшвартовывался и включал мотор, выруливал задним ходом. Мотор оказался громче, чем я ожидала. Заурчал довольным зверем, заставив удивленно вскинуть брови, парни сматывали какие-то канаты.
Я и Дашка поднимали штуки, которые Пашка обозвал кранцами, и укладывали их в специальные отсеки вдоль бортов. Вытянутая фигня, по сути, чтобы лодка не билась о доски причала.
«Шмель» плавно отчалил от берега. А Знаменский продолжал рассказывать, инструктировать и объяснять, становясь за штурвал.
Про курсы к ветру, про управление парусами, про правила остановки, про то, как выбрасывать якорь, про левые и правые галсы и еще про кучу всего. На яхте можно было «уваливаться», «приводиться» и менять галс, поворачивать руль к парусам и от парусов, травить и подбирать шкоты. И еще кучу всего.
Мне досталась работа на подветренном борту. Димка был на противоположном, на ветренном, Дашке Артем уступил место второго рулевого. Честно, в какой-то момент я перестала стараться все запомнить, просто слушала команды Знаменского и выполняла. Передавала ручку, закладывала шлаги, Женя – парень из безопасников – работал в центре и помогал мне со шкотом, который в нормальной речи просто канат. Если совсем просто, то я наматывала один из канатов парусов на катушку, а Женя помогал ее держать и не терять натяжение. Мы пробовали поворачивать и рулить, управлять парусами и самостоятельно менять курс.
– Приготовиться к повороту оверштаг, – отдал команду Паша, дождался пока все займут свои места и повторят порядок действий. – Поворот!
Я крутила ручку, смотрела, как ветер наполняет паруса, а Знаменский рассказывал теперь про штурвал, про грот, про контроль и перо руля. Опять про курсы.
Было круто!
Прям действительно круто.
Яхта набирала скорость, парни, я, даже Дашка через полчаса стали чувствовать себя увереннее, ржали, подкалывали друг друга, знакомились ближе и начали получать настоящее удовольствие от всего происходящего. Артем страховал, корректировал и объяснял то, что не успевал объяснять сам Паша.
За следующий час у штурвала и за шкотами постояли все, яхта несильно кренилась то вправо, то влево, скрипела канатами и подчинялась командам капитана. В какой-то момент стало даже жарко, несмотря на усиливающийся ветер и волны и на то, что к вечеру температура все же стала ниже – градусов пятнадцать, не больше. Немного подрагивали от напряжения руки, все-таки к канатам надо было приноровиться, они чуть натирали даже через перчатки.
Я почти не обращала внимания на то, что происходит на других яхтах. Да и не было особенно видно. Озеро здесь огромное, и лодки близко друг к другу не подходили из соображений безопасности.
А еще через полчаса Знаменский направил «Шмеля» к другому берегу, на запасной, как он сказал, причал. Через двадцать минут начинались соревнования.
Первыми, разумеется, соревновались опытные команды. Боты-сопровождающие тут же высветили список участников и команд, «глаза» сменила панель с монитором побольше, над каждой яхтой на озере зависли дроны.
Я даже не удивилась, когда поняла, что Ястреб был среди опытных, вместе с Андреем, новенькой Алисой и исследователями. Решила, что болеть буду за них и переключилась на трансляцию с нужного дрона.
К удивлению, меня поддержали Пашка и Дима, Дашка болела за команду, в которую попали еще несколько новеньких разрабов и тестеров, капитаном в ней стала Инга из исследователей. Немного полная, но яркая брюнетка с искрящимися карими глазами. Всегда бодрая и живая, всегда с улыбкой.
Не знала, что она увлекается яхтингом.
А ветер на озере, кажется, стал еще немного сильнее, трепал волосы и норовил забраться под толстовку и жилет, еще больше поднялись волны.
Но буквально через пару минут я перестала обращать на это внимание.
Как только мы сделали ставки, над водой разнесся длинный, протяжный гудок, и команды вступили в гонку, болельщики на обоих берегах взорвались криками, подбадривали и свистели.
Первые минут десять яхты шли почти вровень, то догоняя, то отставая друг от друга. Белые паруса почти касались облаков, слышались окрики, подбадривания со стороны болельщиков.
А через десять минут яхты набрали скорость и обозначились первые лидеры и отстающие, и гонка затянула почти с головой.
Знаменский рядом комментировал практически каждое действие на лодке Ястреба. А я, как маленькая девочка, заворожено слушала Пашку и наблюдала за ребятами. За слаженной работой и четкими действиями, за тем, как легко их слушается яхта, как просто и быстро все получается, как они набирают скорость, как натягиваются до звона паруса, как подбрасывает их на волнах.
А еще через десять минут правый борт яхты вдруг сильно накренился.
Опасно накренился. Очень быстро.
– Паш? – позвала я, понимая, что что-то на яхте Игоря пошло или идет не так.
– Они неправильно вошли в оверштаг, слишком большая скорость, кто-то перетянул. Придется теперь стравливать, – недовольно скривился Знаменский.
Я не стала делать вид, что что-то поняла, вернула взгляд к монитору на боте.
– Бла-бла-бла, зеленые тапочки, – развела руками. Лид наших маркетологов тяжело вздохнул, тоже внимательно следя за гонкой: команда Ястреба сейчас шла второй, нагоняла яхту Инги.
– Если не выровняются через пару минут, рискуют перевернуться. А чтобы выровняться, им надо сбросить скорость.
– Черт!
– Не переживай, Ястреб – опытный. Они не перевернутся и, возможно, даже нагонят Ингу, – пожал плечами Дима. И я только сейчас поняла, что действительно переживаю и напряжена. – Думаю, наши ставки сыграют.
Я только кивнула, следя за происходящим на лодке. За тем, как она стоит почти, вертикально, как бьются о борта темные волны, как дрожат паруса.
По центру стояла Ксюша из исследователей, держала канат и что-то отвечала сосредоточенному и серьезному Игорю. С подветренной стороны был Андрей, с ветреной – новенькая девочка из разрабов, имя вылетело из головы совершенно. За вторым штурвалом – Алиса.
Они тянули канаты, что-то поправляли, корректировали ветер, действительно сбросили скорость и теперь отставали от Инги примерно на два корпуса. Сзади напирала яхта Егора из административки.
Знаменский пояснил, что Алиса не управляет, она – для страховки, по крайней мере сейчас.
Лодка Игоря понемногу действительно начала выпрямляться, и я почти выдохнула с облегчением. Вот только в этот раз что-то пошло не так на лодке Егора.
– Кто-то зазевался, – цыкнул Знаменский, переключая мое внимание. И я поняла, что если Ястреб не поторопится, если не повернет сейчас же, яхта Игоря столкнется с яхтой Егора.
Ястреб что-то крикнул, Андрей рявкнул в ответ, опять натянулись канаты, и лодка Ястреба, накренившись еще больше, чем до этого, ушла влево. Слишком резко и быстро.
На ногах удержались в итоге не все.
Бросило на пол новенького парня из разрабов, едва устояла на ногах Ксюша, отлетела от штурвала Алиса…
Отлетела точно в руки Ястреба. А он даже не покачнулся, удержал девушку за плечи, поставил перед собой, положил по обе стороны от нее руки на штурвал, выровнял лодку.
А я смотрела.
Как Игорь стоит почти вплотную к новенькой, держит ее, что-то говорит негромко, смотрит. И она прижимается в ответ, кивает, отвечает, улыбается ему.
И… раздражение поднялось волной. Просто вспыхнуло спичкой и загорелось ровно и сильно, заставив даже дернуться.
Мне не нравилось то, что я видела. Невероятно не нравилось.
Они слишком близко. Алиса и Игорь. Слишком долго слишком близко. Вечность.
Зачем так держать ее? Так смотреть?
Мать твою…
Осознание накрыло в тот самый момент, когда яхта выровнялась окончательно и Игорь наконец-то отпустил девчонку.
Я… ревную… Я, мать его, ревную! По-настоящему, по-детски. Очень-очень глупо ревную.
На пустом месте, на совершенно ровном, на понятной и ничего не значащей ситуации. Да еж…
Славка, очнись! Совсем рехнулась?
Но мерзкое чувство не проходило, не желало отступать, билось и толкалось. Мигало системной ошибкой в исходнике, нарушая всю логику действий и реакций на рациональные, здравые команды в строке.
И я настолько сосредоточилась на попытках себя угомонить, настолько зависла, что пропустила финал гонки.
Вообще все пропустила.
Очнулась от довольного крика Знаменского и улюлюканья Димки, от разочарованных стонов Дашки и Артема. Вскинула голову.
Игорь все-таки обогнал Ингу. Его яхта уже подходила к берегу, команда поздравляла друг друга. Дрон опять подлетел близко и показал мне происходящее на борту. Будто издеваясь…
Ребята обнимались.
Ястреб опять обнимал Алису…
Коротко и быстро и все же.
… и Алиса обнимала Ястреба в ответ. Опять к нему прижималась, что-то сказала, потом повернулась к Андрею, но безопасник ей только руку пожал.
А я закрыла глаза.
Бля-а-а-а-а…
В руки я себя взяла только, когда снова оказалась на борту «Шмеля», когда Пашка почти толкнул меня к подветренному шкоту. И то не могла сказать, что получилось особенно хорошо. Башка была забита попытками разобраться и проанализировать собственные реакции.
Видимо, поэтому нашу гонку я почти не запомнила. Механически выполняла команды Знаменского, что-то отвечала на его окрики, как-то реагировала, но все – сквозь вату.
Мы пришли в итоге вторыми, Знаменский недовольно ворчал, Дашка казалась расстроенной по-настоящему, а мне было плевать.
Я все еще отходила.
Вяло улыбнулась подскочившему Сашке, чуть не забыла снять жилет и перчатки, не обращала внимания на бота, замершего над плечом, вяло отреагировала, когда Артем обхватил меня за талию и поднял в воздух, поздравляя. Все-таки второе место – не последнее. Почти не слушала поздравления от Борисыча. Встряхнулась, только когда заметила, что яхта Игоря наконец-то причалила к берегу. Надо все же поздравить его и команду. Да и потом, мои эмоции – это только мои эмоции, остальные здесь ни при чем, ну и среагировала я слишком резко…
Я протолкалась сквозь толпу к пирсу, но… в итоге к Ястребу пробиться не смогла, только махнула рукой, улыбнулась и показала большой палец. А он улыбнулся в ответ, совершенно по-мальчишески, сверкая белозубой улыбкой, тоже показал мне большой палец. И через миг на трекер пришло сообщение.
«Я болел за тебя. Поздравляю».
И у меня вдруг перехватило горло, и по коже поползли мурашки.
«Я тоже за тебя болела. Ты – молодец, поздравь от меня команду, пожалуйста, а то к вам не пробиться».
Написала в ответ и подняла взгляд. Только зря, видимо… И взгляд этот, и сообщение… Потому что Ястреб болтал с Алисой, помогая ей сойти на берег, на руку не смотрел, возможно, даже не почувствовал.
Я фыркнула и вернулась к своим, отворачиваясь, опять давя и глуша в себе тот самый системный сбой, вытравливая ошибку ревности из исходника.
Торжественное поздравление и вручение символических призов снова почти не запомнились. Борисыч восхищался, толпа гудела, мне вручили тельняшку. В общем, я поспешила свалить, как только предоставилась такая возможность.
– Слав, с тобой все хорошо? – тихо спросила Элька, когда мы уже шли от причала к домикам. У нас было примерно два часа, чтобы освежиться и передохнуть, а потом нас ждал совместный и огромный, по всей видимости, ужин на открытом воздухе.
– Да, – кивнула отстраненно. – Наверное, впечатлений слишком много. Еще раз поздравляю с победой.
Эльвирка довольно кивнула.
– Здесь хорошо, правда? – задрала она голову к небу. – Ты, кстати, на кого ставила в чате?
– Ни на кого, – пожала плечами. – Я вообще не следила за вашим тотализатором. Времени не было, – усмехнулась. – На кого ставила ты?
– На Дашку и Дениса и на Сему и Алису. Но, кажется, с последним я погорячилась, – наморщила Элька хорошенький нос.
– Почему? – я пнула камешек на тропинке, проследила за его полетом. Хотелось, на самом деле, просто хлопнуть в ладони, и чтобы из башки вылетели все мысли. Болтать с Элькой не хотелось, по крайней мере на тему внутреннего тотализатора парочек. Попахивало каким-то инфоцыганством – я плюну тебе в карму за твои же бабки. Бе-е-е…
– Ну… – задумчиво протянула Элька, – Алиска с самого первого дня Ястребу глазки строит, и, судя по сегодняшним событиям, он, кажется, сдался. Представляешь, каменный Ястреб наконец-то пал, – продолжала она. – Они всей командой остались на причале, празднуют. Думаю, что что-то да будет. Если не там, то сегодня вечером точно.
А я… Не знаю, что я. Полный бардак в голове, в эмоциях. Еще хуже, чем до этого было. В башке совершенно неожиданно всплыл Артем: «Ты слишком, Слава».
Черт!
– Не заметила, что она ему глазки строит, – пробормотала задумчиво. Сама не знаю, зачем. Вообще, разговор хотелось скорее закончить, и я ускорила шаг.
– Конечно, не заметила, ты из своего кабинета всю неделю не вылезала, от компа головы не поднимала, а в Иннотек, знаешь ли, почти африканская жара!
– Не люблю жару, – хмыкнула и остановилась, потому что мы подошли наконец-то к моему домику.
– Зря, – фыркнула Элька. – Это достаточно забавно, наблюдать смешно.
– Как скажешь, – я выдавила улыбку, махнула Эльке рукой и поспешила спрятаться за дверью. Очень хотелось тишины и нормально обо всем подумать.
Попробовать, не попробовать? Вот в чем вопрос. Ревность – это все-таки тревожный звоночек. Прям колокол.
Уже не новость, что Ястреб мне нравится, что я его хочу. Но вот насколько сильно, показала именно сегодняшняя вспышка. Сильнее, оказывается, чем нужно, сильнее, чем хотелось бы.
И это, пожалуй, действительно проблема.
Я стащила с себя одежду и шагнула в душ.
Попробовать, не попробовать? Увеличить между нами дистанцию или, наоборот, сократить? Белка советовала заняться с Ястребом сексом… Белка говорила понаблюдать. Но… я, кажется, запуталась, я не понимаю, что происходит. Мне не хватает данных для анализа.
Я замоталась в полотенце, другое обернула вокруг головы и вышла из душа, упала на диван.
Надо действительно понаблюдать сегодня за Игорем и Алисой. Если Ястреб реагирует на новенькую, значит и вопрос решен.
Трусиха, ты, Воронова… Оказывается, очень большая трусиха…
Я закрыла глаза, откидываясь на спинку, сжала виски, подавив зевок. Интересно, получится сегодня нормально выспаться?
На запястье завибрировал трекер.
Я не глядя открыла сообщение и тут же выругалась, стоило пробежать взглядом по строчкам.
